Текст книги "Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 36 страниц)

XXVII

Звездолет доставил посла Галактической Лиги на планету Звериная. Металлическая посадочная площадка располагалась на вершине горы. Посол стоял у парапета огромного здания космодрома и печально смотрел на джунгли, раскинувшиеся внизу.

«Должно быть, – подумал он, – меня собираются пригласить охотиться вместе с этими, – он поискал подходящее слово, – с этими извращенцами, которые лишены чувства меры и охотничьи домики которых величиной могут поспорить с городом».

За его спиной произнесли:

– Прошу сюда, господин посол. Охота начнется через час. Энро согласился выслушать вас по дороге.

– Передайте господину министру иностранных дел Империи, – начал посол официальным тоном, – что я только что прибыл и…

Он замолчал. Отказ, готовый сорваться с губ, не был бы правильным ходом, а успех миссии зависел от такта и терпения. Ни один представитель Лиги не мог рассчитывать на успех, если бы отклонил приглашение императора шестидесяти тысяч звездных систем. Тихим голосом посол закончил фразу:

– …Я буду готов вовремя.

Это было кровавое зрелище. У каждого охотника был свой робот. Для каждого зверя было приготовлено особое ружье, которое роботы без шума и суеты подавали охотнику. Опасных зверей окружали энергетическим экраном, чтобы охотники могли не спеша целиться в самые уязвимые места.

Красивое животное с серебристой шкурой и копытами поняло после первой попытки, что ему некуда деться. Припав к земле, оно жалобно завыло. Его убил сам Энро, попав точно в глаз. Несколько секунд зверь катался по траве, жалобно скуля и дергаясь, потом затих. Представление окончилось.

Они вернулись во дворец, который одновременно являлся охотничьим клубом и министерством иностранных дел. Рыжеволосый гигант подошел к послу Галактической Лиги.

– Прекрасный спорт, – проворчал он. – Вы не находите? Я заметил, вы не стреляли.

– Я первый раз на охоте, – признался посол. – Поразительное зрелище.

Он не солгал. Это действительно было поразительно, ужасно, омерзительно, не поддавалось никакому описанию. Краешком глаза он заметил, что гигант иронически уставился на него.

– Представители Лиги все одинаковы, – заявил Энро. – Горстка жалких… – Он умолк, видимо, тоже не желая обострять отношения. – Слишком миролюбивые! – сказал он.

– Вы не должны забывать, – холодно ответил посол, – что Лига была организована девятнадцатью галактическими содружествами, которые в древности отдали дань бессмысленным войнам, ни к чему не ведущим и только уничтожающим людей. Основной закон Лиги – мир. Это настолько прочно укоренилось в нашем сознании, что мы не можем думать иначе.

– Мне иногда кажется, – с гордостью произнес Энро, – что я предпочитаю войну, пусть самую разрушительную.

Посол промолчал, и через некоторое время Энро, глубокомысленно покусывая нижнюю губу, резко спросил:

– Итак, что вам угодно?

– Недавно мы узнали, – дипломатично ответил посол, – что ваше министерство путей сообщения несколько переусердствовало.

– Не понял?

– Я имею в виду звездную систему, которую ее разумные обитатели называют Солнечной.

– Название ни о чем мне не говорит, – сухо ответил Энро.

Посол наклонил голову.

– Несомненно, сведения хранятся в вашем архиве, да и сама проблема достаточно проста. Примерно пятьсот лет тому назад ваше министерство создало там транзитную базу без разрешения Лиги. Солнечная система была открыта после подписания нами соглашений о разведке и эксплуатации новых звездных систем.

– Гм-м!

Взгляд императора стал еще более ироничен, и посол подумал: «Энро все знает!»

– Вы хотите сказать, что привезли нам разрешение оставить базу на месте? – спросил гигант.

– Ее надлежит немедленно свернуть, – твердо ответил посол Лиги, – согласно пунктам договора.

– Стоит ли ломать копья, – задумчиво произнес Энро. – Оставьте памятную записку секретарю министра, и я посмотрю, что можно сделать.

– Можно ли считать вопрос решенным? – спросил посол. – Вы свернете базу?

На лице Энро не дрогнул ни один мускул.

– Не обязательно. В конце концов, прошло много времени. Нам придется подбирать место для другой пересадочной станции. Если это окажется невозможным, мы обратимся к Лиге с просьбой разрешить нам пользоваться базой и впредь. Такие инциденты могут произойти где и с кем угодно – галактика велика. Мне кажется, тут надо действовать гибко и не забывать о прогрессе.

Посол, в свою очередь, иронически посмотрел на императора.

– Я уверен, Ваше Превосходительство первый заявили бы Лиге протест, если бы кто-нибудь вознамерился случайно присоединить к своим владениям еще одну звездную систему. Законы Лиги ясны. Сделавший ошибку обязан ее исправить.

Энро вспыхнул.

– Я вынесу этот вопрос на обсуждение на следующем заседании Лиги.

– Но оно состоится только через год.

Казалось, Энро не расслышал.

– Кажется, я припоминаю, – сказал он. – Маленькая система с кровожадными обитателями. Сейчас там творятся какие-то беззакония – может быть, даже идет война. Он хмуро улыбнулся. – Мы попросим разрешения примирить враждующие стороны. Уверен, что делегаты Лиги одобрят столь разумный подход к делу.

XXVIII

Госсейн мрачно смотрел, как его враг входит в комнату. Лучше бы это был Кренг или, на худой конец, Прескотт. Но перед ним стоял Джим Торсон – гигант с тяжелыми чертами лица, серо-зелеными глазами и ястребиным носом. Губы его слегка кривились в усмешке, ноздри раздувались. Наклонив голову, он кивнул, приглашая Госсейна сесть в кресло, но сам остался стоять и с некоторым участием спросил:

– Вы не ушиблись при падении?

Госсейн пожал плечами.

– Нет.

– Рад слышать.

Наступило молчание, которое позволило Госсейну собраться с мыслями. Он постепенно успокаивался: человек во вражеском логове находится в постоянной опасности. К тому же он считал, что принял правильное решение отправиться к жителям Венеры.

Он сосредоточился, оценивая обстановку. Как ни странно, но До сих пор все его встречи с Торсоном кончались довольно благополучно. С самого начала он возражал против убийства Госсейна, а потом согласился отпустить его на свободу. Судя по всему, сейчас он тоже собирался сообщить нечто важное.

Торсон провел рукой по подбородку.

– Госсейн, – проговорил он, – наше вторжение на Венеру находится в несколько странной стадии. Я бы даже сказал, что оно провалилось… Ага, я так и думал, что это вас заинтересует! Не бойтесь, у нас хватит и сил, и возможности успешно завершить операцию, но тем не менее ее исход целиком зависит от того, согласитесь вы на мое предложение или нет.

– Провалилось! – как эхо, повторил Госсейн.

Дальше он не слушал. «Наверное, я неправильно понял», – подумал он, не решаясь поверить в искренность Торсона. Сотни раз он представлял себе картину захвата Венеры: планета подверглась внезапному штурму со всех сторон, десятки тысяч парашютистов в небе! Миллионы венериан, захваченных врасплох десантниками, владеющими всеми видами оружия! Неужели они могли потерпеть поражение?

– Кроме меня, никто не догадывается о неудаче, – медленно произнес Торсон. – Разве что, – он поколебался, – Кренг. – На мгновение он нахмурился, как бы что-то обдумывая. – Госсейн, как бы вы поступили, если бы вам пришлось защищать Венеру от противника, обладающего самым мощным оружием?

Госсейн думал об этом, и у него были свои соображения, но он не хотел говорить о них Торсону.

– Не знаю, – сказал он.

– Так. Допустим, завоевание началось. Как вы поступите в этом случае?

– Уйду в ближайший лес.

– А жена, дети? Куда вы их денете?

– Возьму с собой.

Он начал понимать, что произошло. От волнения пересохло горло.

Торсон выругался и яростно ударил кулаком по своей ладони.

– Но зачем? – воскликнул он в сердцах. – Ни один нормальный человек не воюет с женщинами и детьми! Солдаты не смели трогать мирных жителей. Уничтожались только сопротивляющиеся.

Госсейн кивнул, но в волнении ничего не мог произнести. На глазах его навернулись слезы. Агрессор уже начал расплачиваться за свое вероломство. Он спросил:

– Как им удалось достать оружие?

Торсон застонал и принялся ходить по комнате взад и вперед.

– В это невозможно поверить! – воскликнул он, направляясь к большому экрану. Он нажал на кнопку. – Я хочу, чтобы вы узнали, что произошло, прежде чем продолжить разговор.

Свет в комнате погас. Экран вспыхнул белым квадратом. Изображение на экране ничем не отличалось от реальной жизни: Госсейну казалось, что он смотрит через окно. Окно продвинулось вперед, повернулось. В нем появилась поляна среди гигантских деревьев. Тысячи человек, одетых в легкую зеленую форму, спали в лесу. Госсейн удивился, что солдаты спят при свете дня. Некоторые во сне ворочались, другие вскакивали, протирали глаза и снова укладывались. Часовые мерно шагали между рядами спящих. Несколько робопланов патрулировали воздух, их пушки беспокойно поворачивались со стороны на сторону. Двое часовых остановились у самого «окна», и один из них обратился к другому на языке, совершенно чуждом человеческому слуху. Госсейн от неожиданности вздрогнул. Торсон, стоя за спиной, пояснил:

– Обитатели Альтаира. Их не успели обучить туземному языку.

Туземный язык! Госсейн промолчал. Он считал неуместным высказывать все то, что он думает о галактической Империи и ее нравах.

По густой листве деревьев пробежало легкое движение, и Госсейн понял, для чего Торсон показывает ему эту сцену. Фигуры людей, еле различимые и казавшиеся крошечными на фоне гигантских стволов, спускались по коре, как муравьи, по-обезьяньи прыгали с ветвей. В руках у них были короткие дубинки. Ступив на землю, они с громкими криками бросались на солдат. Все новые и новые люди спускались вниз, уподобляясь водопаду: жители Венеры в коричневых рубашках и сандалиях заполнили всю поляну, превратившуюся в развороченный муравейник.

Автоматика включилась немедленно. Засверкали лучи бластеров, загремели пушки. Люди падали сотнями. Лагерь проснулся. Солдаты хватали первое попавшееся оружие. Люди, вооруженные дубинками, нападали, с каждым мгновением их становилось все больше.

Программные устройства не справлялись с обилием поступающих сигналов: автоматические установки практически перестали вести огонь, не получая необходимых команд. Яснее стали слышны голоса и шум битвы.

Солдаты вели себя странно – бросались в глаза их неуверенные движения и скованные позы. Только теперь Госсейн догадался:.

– О Боже! Они напали на лагерь ночью!

Съемки велись в инфракрасных лучах – это ясно. Просто раньше он не обратил внимания на необычное освещение.

Торсон мрачно подтвердил:

– Ночью практически невозможно использовать оружие эффективно, а приборы ночного видения тоже надо успеть развернуть. – Он зарычал. – Эти безумцы сводят с ума! Ведь их и солдатами-то назвать нельзя, это просто сброд, толпа… – Он ругался не меньше минуты. Потом умолк и уже спокойно сказал: – Волноваться незачем. Это нападение было совершено в первую же ночь, а затем повторялось в каждом лагере. Армия, вооруженная самым совершенным оружием в галактике, была перебита безоружными людьми.

Госсейн не слышал Торсона, он, не отрываясь, смотрел на гипнотизирующее зрелище. Венериане растеклись по всему лагерю. Мертвые тройным слоем укрыли поляну. Солдаты перестали сопротивляться. Сверкали бластеры, но их держали нападающие. Через десять минут стало ясно, каков исход боя: отряд целеустремленных людей с дубинками захватил современный военный лагерь со всей его техникой.

XXIX

Когда победившие начали рыть могилы, чтобы похоронить павших, Торсон выключил экран. В комнате зажегся свет. Гигант посмотрел на часы.

– У меня остался примерно час до прихода Кренга, – сказал он.

Он постоял, нахмурившись, потом кивнул головой в сторону экрана, как бы продолжая прерванный разговор.

– Разумеется, – сказал он, – мы немедленно послали подкрепления, а венериане не пытались захватить большие города. Госсейн, – сухо продолжал он, – это неслыханно. За всю историю галактика не знала подобных примеров. В завоеванных странах, на захваченных планетах и звездных системах люди в массе своей всегда подчинялись, смиряясь с неизбежным. Ненависть к победителю еще могла жить на протяжении нескольких поколений, но наша пропаганда всегда брала свое, и очень скоро они начинали гордиться тем, что стали гражданами Великой Империи. – Он пожал плечами и пробормотал скорее самому себе: – Тактика, проверенная веками.

«Десять миллионов человек меньше чем за четыре дня», – в ужасе подумал Госсейн. Потрясенный, он закрыл глаза. Затем сурово взглянул на Торсона. Великая гордость и огромная печаль переполняли все его существо. Правомочность ноль-А пути развития доказана на практике, ее существование оправдано погибшими в боях. Жители Венеры смогли и правильно оценить внезапно возникшую ситуацию, и без колебаний включиться в борьбу. Столь внушительная победа разума должна произвести впечатление на людей во всей Вселенной.

Госсейн попытался представить себе те миллиарды честных людей, не принимающих войну, которые живут на покоренных империей планетах. Неожиданно пришедшая ему в голову мысль заставила его вздрогнуть. Он пристально разглядывал Торсона.

– Минутку, – сказал он медленно. – Зачем вам ложь? Можно ли поверить, что за такой короткий срок побеждена империя, солдат у которой больше, чем людей в Солнечной системе? Что помешает им присылать сюда армию за армией, пока Венера не будет разгромлена до основания?

Лицо Торсона выражало иронию.

– Именно это я и хочу вам объяснить. – Не отрывая от Госсейна взгляда, он придвинул стул и уселся на него верхом, сложив руки на спинке. Все его поведение говорило о том, что он собирается сообщить нечто важное. – Друг мой, – сказал он мягко, выдержав паузу, – попробуйте посмотреть на наши действия со стороны. Великая Империя – кстати, это буквальный перевод на земной язык – является членом Галактической Лиги. Силы остальных содружеств, вместе взятые, превосходят наши примерно в три раза, но мы сильнее каждого из них в отдельности и обладаем мощью, равной которой не было и нет во Вселенной. Тем не менее, мы не можем нарушать устав. Нами подписаны соглашения, которые запрещают использовать искривитель, кроме как для транспортировки. Мы нарушили с его помощью ход ваших Игр. Договоры запрещают использовать атомную энергию, кроме как в мирных целях. Мы уничтожили Машину атомными торпедами. В уставе Лиги записано, что нет более тяжкого преступления во Вселенной, чем геноцид. Когда в бою погибает пять процентов населения – это война. Десять процентов – неоправданное убийство, и после вынесения Лигой приговора напавшая сторона должна компенсировать пострадавшей ущерб всеми доступными способами. Но уничтожение двадцати процентов или двадцати миллионов человек – это геноцид. Если обвинение в геноциде доказано, какой бы силой и мощью ни обладало государство, оно будет объявлено вне закона. Преступникам выносится смертный приговор. Автоматически все члены Лиги находятся в состоянии войны с агрессором до тех пор, пока виновные не понесут наказания.

Торсон замолчал и мрачно улыбнулся. Встав со стула, он нервно зашагал по комнате. Через минуту он успокоился и посмотрел на Госсейна.

– Надеюсь, теперь вы понимаете, перед какой проблемой нас поставили жители Венеры. Если мы не остановимся, через неделю мы будем признаны преступниками или начнется война со всей галактикой. – Улыбка его стала еще мрачнее. – Понятно, что я не отдам приказа об отступлении, пока не буду уверен, что нахожусь в полной безопасности. А это, друг мой, в ваших руках.

Госсейн откинулся на спинку кресла.

Опять загадки. Услышанное потрясло его, и эмоциональная реакция мешала ему думать. Он ощущал ненависть к империи, которая стремилась к господству ценой миллионов человеческих жизней. Его неодолимо тянуло присоединиться к тем, кто принимает участие в сопротивлении, к тем, кто принес великую жертву в борьбе с захватчиком. Жажда действия настолько овладела им, что он едва не забыл, где находится.

Но тренированная кора головного мозга подчинила себе таламическую реакцию, он уже контролировал свои эмоции. Он понимал, что ему определена какая-то особая роль в развернувшихся событиях и он принесет гораздо больше пользы, если выполнит свое настоящее предназначение. Одним из ноль-А принципов был следующий: не существует двух одинаковых ситуаций. Следовательно, Гилберту Госсейну-2, человеку уникальному, необходимо остаться в живых и научиться контролировать свой дополнительный мозг.

Он не забыл, что находится в плену, но поведение Торсона давало надежду на возможность выполнить принятое решение. Он примет любое его предложение и попытается извлечь из него максимальную выгоду. Госсейн поднял голову.

– И все-таки я не понимаю, – медленно произнес Торсон, – кто вы такой? – Во взгляде его было недоумение. – Вы появились в критический момент, накануне сражения, очевидно, с тем, чтобы не допустить вторжения на Венеру. Я признаю, что это задержало нас, но ненадолго. В конечном итоге вы нам не помешали. Даже поражение мы потерпели не из-за вас, а из-за философии этой расы.

Он замолчал и задумчиво наклонил голову, целиком поглощенный проблемой. И вновь заговорил хриплым, неуверенным голосом:

– И все же… Какая-то связь должна быть. Госсейн, как вы можете объяснить существование в одной ничем не примечательной системе планет уникального ноль-А учения и уникального Гилберта Госсейна? Подождите. Не отвечайте! Позвольте мне высказать свои соображения по этому поводу. Сначала мы вас убили, но без далеко идущих целей. Просто решили, что легче списать вас со счетов, чем суетиться. Это была ошибка. Мы подошли к решению сложной проблемы слишком узко. Когда Прескотт доложил, что вы появились на Венере, я сперва не поверил. Потом я приказал Кренгу разыскать вас, а так как ваше согласие сотрудничать было нам необходимо, я заставил Прескотта притвориться, что он организовал ваш побег. Заодно мы получили возможность избавиться от Лавуазье и Харди, а доктор Кейр, сам того не подозревая, выдал нам полную информацию о вашем дополнительном мозге. Приношу извинения за некоторую грубость, допущенную в работе, но мы были встревожены и даже испуганы, когда вы появились во втором теле. Бессмертие! – Он смотрел отсутствующим взглядом, как человек, потрясенный до глубины души возможностью такого чуда. Казалось, он даже не заметил, что назвал Икса настоящим именем, Лавуазье. Госсейн уже слышал где-то это имя. – Кто-то решил проблему человеческого бессмертия, – продолжал Торсон. – Тайну жизни, для которой не существует никаких преград. Разве что, – тут он презрительно улыбнулся, – найдется такая сила, которая уничтожит все дубли еще в зародыше.

Он умолк и посмотрел на своего собеседника исподлобья.

– Вам, конечно, интересно, где мы нашли тело Гилберта Госсейна-3. Откровенно говоря, я всегда с подозрением относился к Лавуазье. Мне казалось несерьезным, что сразу же после аварии он переметнулся на нашу сторону и стал ярым противником ноль-А учения. Поэтому я нанес визит в Институт семантики и…

Он вновь умолк, как бы поддразнивая Госсейна, который невольно воскликнул:

– Вы нашли его там? – Он и не ждал ответа. Сотни мыслей теснились в его мозгу. – Лавуазье? – переспросил он. – Выходит, Икс – это Лавуазье, директор Института семантики?

– Автомобильная катастрофа произошла два года назад. Тогда многие газеты печатали сообщения об этом событии, но лишь немногие знали, какие страшные последствия она имела. Но все это в прошлом. Главное – в одной из лабораторий института мы обнаружили ваше третье тело. Ученые утверждали, что его доставили им всего несколько дней назад для передачи Машине, что они связывались с ней по своим обычным каналам, и она подтвердила, что пришлет за телом грузовик через пару недель. Поверьте, я не собирался уничтожать его, но когда мои люди попытались вскрыть прозрачный пластиковый контейнер, он взорвался.

Торсон говорил, не отрывая взгляда от лица Госсейна. Он тяжело опустился в кресло.

– И это все! – Голос Торсона зазвенел. – Поверьте, Госсейн-3 существовал, я видел его своими глазами: он был точной копией и вашей, и Госсейна-1. Только поэтому я решил рискнуть своей карьерой.

По-видимому, открывшись Госсейну, Торсон испытывал облегчение. Он наклонился и доверительно продолжал:

– Госсейн, вы уже многое знаете о себе. Я осведомлен, что некоторые мои подчиненные снабжали вас информацией, возможно, надеясь на выгодную сделку. И на здоровье. – Он махнул рукой. – Имейте в виду, что о Законах Лиги я сказал вам чистую правду. Но – и вы, должно быть, уже понимаете это… – Торсон помолчал, как бы собираясь высказать нечто чрезвычайно важное. – …они не имеют значения для нас. Мы сознательно нарушили соглашения и начинаем войну. – Он уселся поглубже, вздохнул и мрачно сказал: – Энро устал от бесконечных проповедей Лиги. По его приказу я должен уничтожить всех ноль-А жителей Венеры, чтобы спровоцировать Лигу. Но я решил, что приказа не выполню.

Госсейн давно понял, к чему ведет Торсон. Он загонял собеседника в тупик, чтобы тот принял единственное нужное ему решение. Однако, сам того не замечая, Торсон объяснил причину появления одного за другим нескольких Гилбертов Госсейнов – руководитель неслыханной военной авантюры, направленной на поголовное уничтожение человечества, перечеркнул все прежние планы ради личного бессмертия, перед которым любая, даже самая головокружительная карьера представлялась ненужной. Еще многое требовалось объяснить, но одно было ясно – появление Госсейна-2 помешало исполнению чудовищного плана.

– Госсейн, мы должны найти вашего космического шахматиста! – воскликнул Торсон. – Именно мы,я не оговорился. Надеюсь, вы понимаете, что не в ваших интересах оставаться в стороне. Вы не могли не задумываться над тем, что являетесь всего лишь недоразвитой версией оригинала. Научитесь вы или нет контролировать свой дополнительный мозг, не играет роли, ведь скорей всего вы никогда не узнаете, какую цель преследовал человек, вас создавший. И не забывайте, что мы остановили его на время, и как только он начнет… производить новые тела, вы вновь станете ненужным. Это звучит ужасно, я знаю, но с какой стати тешиться иллюзиями? Каких бы успехов вы сейчас ни добились, вас в любом случае выбросят на помойку, а после того, как мы уничтожили ваше третье тело, вряд ли в новом мозгу сохранятся воспоминания Гилберта Госсейна-1.

Напряженное лицо Торсона выдавало его мысли. Голос его слегка охрип. Он продолжал:

– Разумеется, я готов заплатить за вашу помощь: я не уничтожу Венеру, не стану применять ядерное оружие, порву отношения с Энро или, по крайней мере, постараюсь как можно дольше держать его в неведении. И все это я готов сделать в обмен на ваше согласие добровольно сотрудничать с нами. Итак, мне остается спросить вас, – серо-зеленые глаза горели, – согласны ли вы помочь нам добровольно? Потому что все равно мы вас заставим!

Госсейн знал, о чем пойдет разговор, и подготовился, обдумав последствия своего решения. Он ответил сразу:

– Конечно, согласен. Но я надеюсь, вы понимаете, что прежде всего мне необходимо научиться контролировать дополнительный мозг? Готовы ли вы быть логичным и дать мне такую возможность?

Торсон вскочил на ноги. Подойдя к Госсейну, он потрепал его по плечу.

– Я предусмотрел все, – сказал он звенящим голосом. – Мы наладили транспортную межпланетную связь. Через несколько минут здесь будут Кренг и доктор Кейр. Прескотт вылетит завтра на обычном звездолете, чтобы наши сторонники на Земле ничего не заподозрили. Он назначен управляющим Венерой. Но…

Раздался стук в дверь, и следом за доктором Кейром в комнату вошел Кренг. Торсон приветливо кивнул головой, а Госсейн поднялся с кресла и молча пожал руку врачу. Торсон и Кренг о чем-то пошептались, и гигант тут же стал прощаться.

– Я оставляю вас, чтобы вы не торопясь обсудили конкретный план действий. Кренг сообщил мне, что на Земле началось восстание, и я должен срочно вернуться во дворец президента.

Дверь за ним закрылась.