Текст книги "Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А"

Автор книги: Альфред Элтон Ван Вогт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 36 страниц)

– Неужели вы считаете, что он сбежит из нашей камеры? Или вы начитались книг, в которых герой всегда побеждает?

С самого начала было ясно, чья точка зрения восторжествует. По приказу Торсона стражники отнесли Госсейна на четыре этажа вниз, в помещение со стальными стенами, полом и потолком. В камеру вела лестница. Установив кресло с прикованным к нему Госсейном, стражники поднялись по ней, лестница с легким шумом ушла в люк на потолке в двадцати футах над головой. Стальная дверца закрылась, запоры со скрежетом задвинулись. Воцарилась тишина.

V

Госсейн неподвижно сидел в кресле. Он слышал сильное биение сердца, стук в висках, к горлу подкатила тошнота, все тело охватила тяжелая испарина.

«Я боюсь, – подумал он. – Еще никогда я не чувствовал такого страха.»

Страх – чувство, присущее живой материи. Цветок, закрывающий на ночь лепестки, боится темноты, но у него нет нервной системы, передающей импульс в мозг, и нет таламуса, способного на эмоциональную реакцию. Человек – это физико-химическая структура, воспринимающая и осознающая жизнь при помощи сложной нервной системы. Смерть уничтожает тело и сознание. Личность остается в мире как серия искаженных импульсов в памяти других людей. С годами они становятся все слабее, и за полвека совсем исчезают. Возможно, фотография еще какое-то время сохранит его изображение.

«Мне не спастись, – думал он в ужасе. – Меня убьют. Я умру». – Он чувствовал, что теряет контроль над собой.

Под потолком вспыхнула яркая лампа, дверца люка открылась, и незнакомый голос произнес:

– Все в порядке, мистер Торсон.

Через несколько минут лестница с тем же шумом поползла вниз и лязгнула о металлический пол. Несколько рабочих внесли стол и разные аппараты, в том числе и уже знакомый Госсейну прибор. Расставив все это по местам, рабочие быстро ушли. Появились два охранника. Они проверили наручники, осмотрели кресло и тоже ушли. В душном помещении стояла мертвая тишина.

Через некоторое время люк на потолке снова открыли. Госсейн втянул голову в плечи, уверенный, что это пришел Торсон. Но по ступенькам сбежала Патриция Харди. Она быстро разомкнула наручники и тихо, но настойчиво прошептала:

– Поднимитесь наверх. В холле сверните направо. Футах в ста под лестницей есть небольшая дверь. Мои комнаты на втором этаже. Думаю, их не будут обыскивать, но не знаю. Больше я ничего для вас сделать не могу. Желаю удачи!

Она сразу, не оборачиваясь, выбежала из камеры. Затекшее тело Госсейна не слушалось, мышцы болели, он спотыкался на каждой ступеньке. На дорогу девушка указала точно. Он добрался до ее спальни и тут почувствовал себя лучше.

В спальне ощущался легкий запах духов. Сбоку стояла кровать, завешенная пологом. Госсейн остановился у широкого окна и долго смотрел на негасимую звезду, горящую на шпиле Машины. Она казалась такой близкой, что Госсейну захотелось потрогать ее руками.

Он не верил, что здесь его не будут искать. Лучше действовать сейчас, пока его исчезновение еще не обнаружили. Он выглянул из окна и отпрянул: по двору цепочкой шла группа вооруженных людей. Он успел заметить, что двое отделились и притаились в кустах – по-видимому, это был сторожевой пост.

Он осмотрел другие помещения. Через минуту он выбрал небольшую комнату с балконом, выходящим на другую сторону дома. При необходимости можно просто спрыгнуть и пробраться среди кустов, чтобы выйти в город. Он устало присел на красивое деревянное кресло перед большим во всю стену зеркалом. Он хотел обдумать странное поведение Патриции Харди.

Девушка рисковала собой. Причина осталась неизвестной, хотя было понятно, что играть порученную роль ей было неприятно и что она чувствовала себя виноватой перед Госсейном.

Послышался звук ключа, поворачивающегося в замке. Через несколько секунд он услышал тихий голос девушки:

– Мистер Госсейн, вы здесь?

Он открыл дверь, ни слова не говоря, и некоторое время они стояли и смотрели друг на друга через порог. Девушка заговорила первая:

– Что вы намерены делать?

– Добраться до Машины.

– Зачем?

Госсейн не знал, что ответить. С одной стороны, Патриция Харди помогла ему, и, казалось, он мог ей доверять. С другой стороны, следует помнить, что она эмоциональный человек и может действовать под влиянием порыва, не задумываясь над последствиями своих поступков. Патриция горько улыбнулась и снова заговорила:

– Не делайте глупостей и не пытайтесь спасти человечество. Не в ваших силах что-либо изменить. Заговор касается не только Земли, но и всей Солнечной системы. Мы – пешки, и нас переставляют люди со звезд.

Госсейн не отрываясь смотрел на нее.

– Вы сошли с ума, – наконец сказал он.

Он чувствовал себя опустошенным, все окружающее перестало быть реальным. Он что-то хотел сказать и не мог. Он вспомнил слова Харди о Галактической Лиге, но в тот момент, по вполне понятной причине, он не обратил на них должного внимания. А теперь… Он пытался осознать сказанное Патрицией, но разум его отступил, как перед непреодолимым препятствием.

– Люди? – повторил он как эхо.

Девушка кивнула.

– Не спрашивайте, откуда. Я и сама не знаю. Хорошо еще, что люди, а не какие-нибудь чудовища. Поверьте, Машина бессильна.

– Машина даст мне защиту.

Патриция задумалась.

– Кто знает? – медленно сказала она. Затем критически оглядела его. – Но я все-таки не пойму, причем здесь вы. Да, кстати, каковы результаты исследования?

Госсейн передал содержание разговора, насколько он смог его понять. Он добавил:

– Что-то тут кроется. Машина мне тоже рекомендовала сделать снимки коры головного мозга.

Патриция Харди долго молчала, что-то обдумывая.

– Возможно, они не зря боятся вас, – сказала она и неожиданно схватила его за руку. – Ш-ш-ш. Кто-то идет.

Госсейн тоже услышал музыкальный сигнал. Он повернулся к балкону.

– Нет, еще рано, – быстро сказала девушка. – Запритесь на ключ и уходите только в том случае, если придут с обыском.

Он слышал ее удаляющиеся шаги. Через некоторое время из гостиной послышался мужской голос.

– Жаль, что я его не увидел. Почему ты мне ничего не сказала? Теперь даже Торсон испугался.

– Откуда я могла знать, Элдред, что он не такой, как все? – спокойно ответила Патриция Харди. – Я встречалась с человеком, который просто забыл свое прошлое.

«Элдред, – подумал Госсейн. – Это имя надо запомнить».

– Я поверил бы любому, только не тебе, Пат, – сказал мужчина. – Почему-то я всегда думаю, что ты преследуешь свои цели. Не запутайся, ради всех святых.

Патриция засмеялась.

– Дорогой, – сказала она, – если Торсон заподозрит, что командир местной галактической базы Элдред Кренг и его заместитель Джон Прескотт стали последователями ноль-А принципов, ты недолго будешь объяснять, какие цели ты преследовал.

Мужской голос прозвучал приглушенно, испуганно:

– Пат, ты совсем сошла с ума! Разве можно об этом говорить громко? Да, я хочу предупредить тебя, что не могу больше доверять Прескотту. Он увиливает от разговора с тех пор, как тут появился Торсон. К счастью, я никогда не раскрывался ему до конца.

Девушка что-то ответила, но Госсейн не разобрал ее слов. Наступила продолжительная пауза, затем донесся звук поцелуя. Патриция спросила:

– Вы с Прескоттом улетаете вместе?

Госсейна колотила дрожь.

«Какая глупость, – подумал он. – Я же не был на ней женат, я не должен поддаваться эмоциям, которые вызваны ложными представлениями.» Однако чувство, которое он испытывал, нельзя было ни с чем спутать, и никакая ноль-А логика не могла погасить его.

Прозвучавший музыкальный сигнал прервал его размышления. Входная дверь открылась, и чей-то голос громко сказал:

– Мисс Патриция, мы получили приказ обыскать ваши комнаты. Убежал важный преступник. Извините, мистер Кренг, я не сразу вас заметил.

– Ничего, – отозвался мужчина, целовавший Патрицию Харди. – Можете осмотреть комнаты, но побыстрее.

– Слушаюсь, сэр.

Госсейн не стал дожидаться развития событий. Рядом с балконом росли деревья, и вниз он спустился довольно легко. Приникнув к земле, он осторожно перебирался от куста к кусту, двигаясь по направлению к Машине.

Ему оставалось проползти около ста футов, когда несколько автомобилей выскочили из-за деревьев на полной скорости, резко затормозили и расположились полукругом. Раздались выстрелы.

Не отрывая глаз от яркого маяка, Госсейн неожиданно для себя воскликнул:

– Помоги мне! Помоги!

Машина, далекая и неприступная, возвышалась над ним. Многие верили, что она могла защищаться и не допустить вторжения на территорию холма. Но сейчас, казалось, она не считала нужным вмешиваться или не подозревала о том, что вокруг нее творится беззаконие.

Госсейн продолжал быстро ползти, лихорадочно прижимаясь к траве, когда в него попала случайная пуля. От резкого удара в плечо он откатился в сторону и попал под луч лазера. Одежда на нем загорелась в доли секунды, его заметили, и огонь стал прицельным. Пули врезались в тело, горевшее ослепительно ярким пламенем.

Сознание не оставило его – и это было самым ужасным. Он чувствовал свое сгорающее тело и резкие удары пуль. Даже замерев в неподвижности, он продолжал ощущать, как огонь охватывает его ноги, добирается до сердца, легких… Он успел подумать, что никогда не увидит Венеру и не откроет ее тайны – и эта последняя мысль наполнила его спокойной грустью.

VI

Странный звук, напоминающий грохот грома, вернул сознание Госсейну. Что-то гремело прямо над его головой, и грохот становился все громче.

Госсейн открыл глаза. Он лежал под гигантским деревом, неподалеку поднимались еще два ствола настолько невероятных размеров, что он снова зажмурился. Мыслей не было, до его сознания доходили только звуки – он воспринимал окружающее на слух, как будто другие органы чувств не функционировали.

Постепенно его мысли прояснились. И хотя зрение еще не повиновалось ему, он всем своим существом чувствовал, что лежит на Венере.

Это ощущение послужило толчком для медленно пробуждавшегося сознания: Венера! Но он же был на Земле. Обрывки мыслей соединялись между собой, превращаясь сперва в ручеек, затем в поток, который прорвался к его памяти.

«Я же умер, – вспомнил он. – Меня убили. Сожгли.»

Воспоминание о перенесенных мучениях заставило его содрогнуться и прижаться к почве. Но через несколько мгновений он расслабился. Он умер и остался жив? Этот феномен был загадкой и не укладывался в рамки логики, даже ноль-А логики!

Он не чувствовал боли, и страх постепенно отступил. Голова была ясной, мозг работал четко, от полубессознательного состояния не осталось и следа. Он вспомнил Патрицию Харди, ее отца, загадочного мистера Икса, Торсона – заговор против ноль-А мира. Несмотря на все пережитое, Госсейн чувствовал себя сильным и бодрым. Он сел и открыл глаза – все тот же полумрак царил вокруг. Значит, это ему не приснилось: он был в лесу среди гигантских деревьев. Именно их вид привел его к мысли, что он находится на Венере – кто же не знал об удивительных лесах этой планеты?

Госсейн встал. Отряхнулся. Кажется, все в порядке. На теле нет даже шрамов, и все оно полно ощущения здоровья и силы. Он был одет в шорты и рубашку с открытым воротом, на ногах сандалии. Госсейн смотрел на свою одежду с изумлением. Где же брюки и куртка – привычная одежда участника Игр? Он пожал плечами. Какое это имеет значение? Важно, по-видимому, то, что кому-то понадобилось восстановить его тело и зачем-то перенести в этот лес, где мог бы обитать Гаргантюа. Госсейн огляделся.

Ствол каждого из трех деревьев, находившихся в поле его зрения, в обхвате не уступал небоскребам. Госсейн припомнил, что деревья на Венере достигали трех тысяч футов в высоту. Он поднял голову, но ничего не увидел, кроме густой листвы. И тут он внезапно понял, что грохот, разбудивший его, стих.

Удивленно покачав головой, Госсейн двинулся вперед – и в этот миг сверху с шумом вылился поток воды. Листья зашелестели, и со всех сторон как по команде хлынул дождь, похожий на водопад. Дважды он едва успел отскочить от холодных струй душа. Огромные листья со слегка приподнятыми краями наполнялись массами воды, время от времени склонялись под ее тяжестью и опрокидывали воду вниз. Ему повезло, что ливень не застал его на открытой местности.

В полутьме Госсейн пытался определить, куда направиться. Ему показалось, что неподалеку он различает более светлое пространство. Не задумываясь, он зашагал в ту сторону и через некоторое время вышел на открытую лужайку, переходящую в обширную долину. Слева протекала широкая река с бесцветной водой, справа на холме, заросшем цветущим кустарником, стоял дом.

Дом обитателей Венеры! Он был построен из камня и по цвету выделялся на фоне зелени, окружавшей его. И что особенно важно, к дому можно было подойти совсем незаметно. Возможно, Госсейна доставили сюда с определенной целью – ведь других зданий поблизости не было.

Госсейн пригнулся и через усеянные пурпурными цветами кусты подобрался к дому. Внезапно он увидел под ногами каменные ступени, ведущие на веранду. На самой нижней крупными буквами были выложены имена владельцев дома: «Джон и Амелия Прескотт».

Госсейн вздрогнул. Он вспомнил, что это имя упомянула Патриция Харди, когда разговаривала с Кренгом. Она сказала: «Если Торсон заподозрит, что Элдред Кренг и Джон Прескотт, командир и помощник командира галактической базы, стали последователями ноль-А теории, то…» А Кренг ответил: «Я не могу больше полностью доверять Прескотту. Он увиливает от ответов с тех пор, как сюда прибыл Торсон».

Теперь ясно, что здесь живет Джон Прескотт. Должно быть, он принял ноль-А концепцию умом, но она не стала частью его нервной системы, вот он и растерялся в критический момент.

Хорошо, что он помнит об этом. Любая информация в его положении необычайно ценна. В данном случае эти знания дают ему основание не особенно церемониться: с ним разделались без жалости, и он тоже не станет щадить этих людей. В первую очередь, нужна информация – о себе, о Венере. И нечего осложнять дело.

Стоя у самого дома, футах в десяти от веранды, Госсейн услышал женский голос. Он осторожно выглянул из-за кустов.

Мужчина со светлыми волосами сидел на ступеньках и что-то записывал в наручный диктофон. Женщина стояла в дверях.

– Я думаю, что справлюсь, – говорила она. – Больных доставят послезавтра. – Она помолчала и добавила: – Джон, я не хочу тебе надоедать, но ты почти не бываешь дома, и я перестала ощущать, что у меня есть муж. Не прошло и месяца, как ты прилетел с Земли, а ты уже опять куда-то собираешься.

Мужчина, не подняв головы от диктофона, ответил:

– У меня характер беспокойный, ты же знаешь, Амелия. Я не могу сидеть на одном месте. Иначе я наделаю глупостей.

Госсейну показалось, что их разговор окончен. Он ждал, что будет дальше. Женщина ушла в дом, мужчина еще посидел немного, потом встал, потянулся и сладко зевнул. Упреки жены не произвели на него никакого впечатления: он оставался совершенно невозмутимым. Он был примерно пяти футов десяти дюймов ростом, с собранной, сухощавой фигурой и широкий в плечах, и производил впечатление человека сильного. Однако внешнее впечатление не имело решающего значения, если только он не тренировался по ноль-А системе. Обычно люди плохо представляют себе возможности человеческого организма, если уметь временно отключать в мозгу центры утомления.

Госсейн решился. Пациентов еще нет. Перед ним стоял Джон Прескотт (женщина назвала его Джоном) – галактический агент, скрывающийся под маской врача. Он вернулся с Земли лишь месяц назад – это обстоятельство озадачило Госсейна. Неужели за несколько недель он излечился от своих страшных ран? Он помнил, как Патриция спросила Кренга: «Вы с Прескоттом улетаете вместе?» Она, несомненно, имела в виду Венеру – Прескотт здесь жил. Может быть, Прескотт летал на Землю не один раз? Впрочем, сейчас не время думать об этом, надо действовать, пока Прескотт так беспечно стоит на пороге своего дома.

Госсейн пулей выскочил из-за куста, комья грязи полетели с его сандалий. Прескотт неожиданно повернулся, увидел нападающего, и в глазах его отразилось изумление. Но он сумел все-таки нанести первый удар. И если бы Госсейн не был так хорошо сложен и столь силен и тренирован, если бы его реакция не была такой быстрой, на этом для него все бы и закончилось. Прескотт не устоял: три прямых удара в челюсть, и Госсейн подхватил обмякшее тело.

Взвалив Прескотта на плечи, Госсейн быстро поднялся по ступенькам веранды и замер, прислушиваясь. Ему показалось, что он слышит какие-то звуки: драка не была бесшумной, и женщина могла подойти, чтобы узнать, что произошло. Но все было тихо. Зашевелился и застонал Прескотт. Госсейн на всякий случай стукнул его еще раз и вошел в дом.

Это была большая гостиная, противоположная сторона которой переходила в широкую террасу, ведущую в сад, а еще дальше внизу лежала долина, окутанная туманом. Лестница справа вела на второй этаж, слева – в подвал. За одной из дверей слышался звон посуды, и оттуда доносился аппетитный запах.

Госсейн поднялся наверх и оказался в коридоре со множеством дверей. Открыв одну из них, он вошел в спальню, из большого полукруглого окна которой открывался вид на рощу гигантских деревьев. Он положил Прескотта на пол, разорвал на полосы простыню и крепко связал его, а рот заткнул кляпом. Он действовал быстро и ловко, не опасаясь, что причинит вред человеку, потерявшему сознание. Затем он вернулся в гостиную и прислушался. Амелия Прескотт продолжала заниматься своими делами на кухне. Госсейн облегченно вздохнул. Постояв мгновение, он решительно переступил через порог кухни.

Женщина накрывала на стол, расположенный в небольшой нише недалеко от плиты. Она почувствовала присутствие постороннего, повернулась и в удивлении смотрела на Госсейна, с головы до ног забрызганного грязью.

– Боже! – сказала она и поставила тарелку на стол.

Госсейн коротко ударил ее и ловко подхватил падающее тело. Могло быть и так, что она не была посвящена в деятельность мужа, но рисковать Госсейн не хотел: если она прошла ноль-А курс, то воспользуется первой же возможностью, чтобы поднять тревогу.

На лестнице женщина, еще не совсем очнувшись, попыталась сопротивляться, но он успел связать ее, заткнуть рот кляпом и уложить рядом с мужем раньше, чем она пришла в себя.

Следовало осмотреть весь дом, чтобы установить, что в нем больше никого нет.

VII

Дом Прескоттов представлял собой больницу на пятнадцать палат. Каждая из палат была оборудована стандартными больничными приборами. В подвале располагались лаборатория и операционная. Открывая шкафы и ящики столов, Госсейн переходил из комнаты в комнату. Он решил самым тщательным образом разведать обстановку и покинуть дом как можно скорее.

Оружия он не обнаружил. Это означало, что он остался безоружным и не сможет защититься, если это потребуется. Госсейн торопливо выглянул на открытую веранду, затем на террасу в саду. «Сначала надо посмотреть, нет ли кого-нибудь вблизи дома, – думал он, – а Джона и Амелию расспросить после этого.»

Он намеревался задать им много вопросов.

Бросив взгляд на окрестности, Госсейн невольно остановился. Дом стоял не на холме, как он думал, а на пике высокой горы – вот почему долина за садом была окутана туманом. Склон горы покато спускался к долине и был покрыт лесом, безбрежным океаном леса. Больше ничего разглядеть не удалось.

Значит, сюда можно добраться только по воздуху. Но при желании вполне можно посадить робоплан прямо на террасу или высадиться на поляне и пробраться в дом незамеченными, скрываясь среди кустов.

Госсейн полной грудью вдохнул воздух, чистый и свежий после дождя. На душе стало легче, хотя опасность не уменьшилась. Он старался отогнать неприятные мысли и пропустить свет ясного дня в свое сознание, ощутить его всем телом. Облака слоем более чем в тысячу миль не пропускали солнца, поэтому трудно было определить время дня. Звенящая тишина висела в воздухе, это казалось необычным, но не вызывало чувства страха. Величественная картина околдовала Госсейна – никогда он не видел ничего подобного. Казалось, время остановилось.

Он вздрогнул. Пора. Возможно, от его теперешних действий зависит судьба всей Солнечной системы. Прежде чем войти в дом, он поглядел на небо. Пусто. Его появление на Венере так и оставалось неразрешимой загадкой, однако похоже на то, что он опередил своих врагов и пока остается хозяином положения.

Связанные пленники уже пришли в себя и заволновались, увидев Госсейна. Конечно, он не собирался причинять им вреда, но лучше, если они не будут знать о его намерениях. Разглядывая неподвижные фигуры, он подошел к ним.

Амелия Прескотт с прекрасными темными волосами, одетая в блузку и шорты, была очень женственна. Когда Госсейн вынул кляп, первое, что она сказала, было:

– У меня на плите обед. Надеюсь, вы понимаете, что это такое.

– Обед? – вырвалось у Госсейна. – Значит, дело к вечеру?

Женщина нахмурилась.

– Кто вы? – спросила она. – Что вам нужно?

Это были вопросы, для ответа на которые Госсейн готов был пожертвовать чем угодно. Он вздохнул и вынул кляп изо рта у мужа, пристально вглядываясь в его умное, волевое лицо. Самообладание Прескотта говорило о силе характера. Была ли внутренняя сила этого человека основана на ноль-А принципах или это было качество, присущее каждому начальнику?

Госсейн ждал, что Прескотт заговорит и тогда станет ясно, как вести себя дальше. Однако к его досаде Прескотт смотрел на него не отрываясь, но молчал.

Госсейн обратился к женщине:

– Как вызвать робоплан?

Она пожала плечами.

– Позвоните на стоянку. – Ее лицо выражало догадку. – Я начинаю понимать, – медленно произнесла она. – Вы здесь нелегально и не знаете наших правил.

– Почти верно, – согласился Госсейн после некоторого колебания. – Должен ли я назвать регистрационный номер или свое имя?

– Нет.

– Выходит, достаточно звонка и просьбы прислать машину? Даже без адреса?

– Да. Все робопланы соединены с общей системой обслуживания. Аппарат просто фиксирует сигнал видеофона.

– И все?

Женщина кивнула. По мнению Госсейна, она отвечала слишком охотно. Впрочем, выяснить, говорит ли она правду, не составляло труда. Детектор лжи стоял в соседней комнате. Аппарат, поставленный у изголовья кровати, ответил:

– Она говорит правду.

– Спасибо, – поблагодарил Госсейн Амелию Прескотт. – Долго ли лететь до вашего дома?

– Около часа.

На столике у окна стоял видеофон. Госсейн сел в кресло и отыскал в справочнике нужный номер. Он включил аппарат, но тот молчал, экран даже не засветился. Госсейн еще раз нажал на кнопки. С тем же успехом.

Он сбежал по лестнице в гостиную, к основному аппарату. Сняв заднюю крышку, он убедился, что электронные лампы светятся. Значит, неисправность где-то снаружи.

Госсейн медленно поднялся на второй этаж. Он оказался изолированным, и деться было некуда. С ним происходило что-то непонятное, мир, в который он попал, казался призрачным, мир, откуда нет возврата. Хорош хозяин положения – одинокий, отрезанный от людей.

Та неизвестная сила, которая забросила его сюда, чего-то ждала. Чего же?