Текст книги "Помощница ключницы (СИ)"

Автор книги: Алена Никитина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Кто бы мог подумать, что под строгой одеждой и большими вечно непонимающими глазами таится столько страсти, – хрипло прошептал мужчина, оторвавшись от меня, и осторожно касаясь пальцами моего лица. – Легче?

– Что? – не до конца понимая, что происходит, спросила, глядя в его потемневшие глаза.

– Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, – проговорила тихо, теряясь от его заботливого голоса и теплых объятий.

– Ну тогда, госпожа помощница ключницы, отпустите меня, а то за нами уже из окон Академии любуются все, кому не лень, – сказал он и я не то, что отпустила, я отпрянула в ужасе. – Ну вот, это уже Аиша, – насмешливо, сверкнув глазами, произнес господин тер Ассан, а затем отвернулся и, склонившись над валяющимся свертком, протянул руку: – На нем проклятие. Твоя сестра так сильно тебя ненавидит?

– Что?! – выдохнула, мигом позабыв обо всем.

– Ткань фонит проклятием, – словно дурочке, объяснил проректор, – а значит вещь внутри должна тебя проклясть. Хорошо, что я успел до того, как ты развернула ткань и … отвлек.

– Что?! – не веря собственным ушам, переспросила я.

– Аиша, – он посмотрел на меня, и с едва заметной улыбкой покачал головой, – ну разве можно быть такой … наивной.

– Наивной?! – сощурив глаза, тихо переспросила его. Да как он вообще… То есть все это, этот поцелуй… он специально?!

– Успокойся, – не прекращая улыбаться сказал он. – Возвращайся в свою комнату, на все вопросы говоришь, что была под проклятием и отправляешь за разъяснениями ко мне, – он вновь склонился над свертком, а затем и вовсе подхватил его на руки. – Все поняла?

Вскинув голову, глядя прямо ему в глаза, произнесла так, как обычно говорила очень злая госпожа Вирджиния:

– Да, господин проректор тер Ассан, – и даже поклон у меня получился идеальный!

Развернулась и с прямой спиной, чуть поддерживая длинный подол платья вернулась в Академию.

Первый раз в жизни я была разъярена настолько, что убийство не казалось чем-то ужасным…

* * *

– Я вот щас стесняюсь спросить, – едва вошла в комнату и зарыла дверь, проявился Шатун, – а шо это такое было?

– Проклятие, – передернув плечами, плюхнулась на кровать и закрыла глаза.

– Не, я не про сверток, – ехидства в голосе призрака еще добавилось, – я про страстный, головокружительно-умопомрачительный поцелуй и такие жаркие…

– Шатун, – приоткрыв один глаз, протянула угрожающе. – Есть вопросы? Лети к проректору: он все расскажет! – и улеглась поудобнее, мечтая провалиться куда-нибудь подальше, поглубже и вообще.

– Ну, чуча, с тобой не интересно, – недовольно протянул призрак. – К проректору, ага, как же. Мне шо шкурка моя не дорога? То же мне, нашла самоубийцу, хотя… Щас мужик довольный ходит, но улыбку прятать пытается, да все бесполезно: как медяк светится.

От брошенных невзначай слов призрака, почувствовала, как лицо опаляет волна жара: что будет-то, когда госпожа Вирджиния узнает?!

– А вот госпожа ключница, – между тем продолжал Шатун, – приперла его на кухне и потребовала ответа, – от ужаса я уткнулась в подушку и застонала. – Тебе плохо, чуча? – забеспокоился друг. – Да ты не переживай, чуча, ничего она ему не сделала! Он таким грозным стал, так глянул, так сверкнул на нее своими глазюками черными, что та вмиг присмирела и очень спокойно выслушала, что мол твои с ним отношения не ее ума дело.

Я во все глаза, и должно быть с открытым ртом, смотрела на призрака. И, кажется, он не врал.

– А потом он ушел, а госпожу ключницу уже мэтр Шарэз откачивал, – и на последних словах усы Шатуна задвигались в разные стороны. – Шо-то ты бледная, чуча…

– Да уж, как тут бледной-то не быть, – я только могла догадываться о том, что мне скажет госпожа Вирджиния.

– А пока кипят нешуточные страсти в ваших сердцах, я успел поднять воинский дух в моей армии! – уже более восторженно добавил котяра. – И пока отдраивают, отмывают и занимаются прочей хозяйственной ерундой – они будут присматривать за всеми, кто на кухне и за любыми подозрительными личностями. Дверку поклялись защитить ценой собственной жизни, врага вязать и пытать вплоть до нашего появления. Шо скажешь, чуча, я молодец? – выпятив пушистую грудь, призрак явно ожидал похвалы.

– Ты да, ты молодец, – чуть не заикаясь, ответила, представляя уже размеры того скандала, что закатит нам мэтр, едва обнаружит «подвиги» Шатуна.

– Сегодня у них первое дежурство, надо будет речь толкнуть, – скорее для самого себя проговорил он, а потом посмотрев на меня, добавил: – Ну ладно, я полетел…

– Шатун, – остановила его, – а меня никто … не звал?

– Неа, – он замер, – тер Ассан совещается с Хранителями и Эйнаром, там Мэриэй, то есть Варвара на него ругается, а госпожа Вирджиния, хм, занята она. Ну, не скучай, я по делам.

И он растворился в воздухе.

А я первый раз за все время в Академии не знала, чем себя занять.

Резко поднявшись на локтях, оглядела комнату. Но и здесь царил порядок, как вдруг внимание привлек уголок книги о Банши, и я, подскочив, вытянула ее из вороха ткани.

На чем я остановилась…

«И вот уже несколько весен прошло, как живу я в городе Банши. Стоит сказать, что город и до этого маленьким не был, но теперь я не мог не отметить, как быстро он отстраивался. Как сказал мастер Эйнум, который, кажется, смирился с моим постоянным присутствием, им сама природа позволяет плодиться и разрастаться. Все больше семей принимают меня в своим дома и, в отличие от нас, людей, они все равны. Только самое необходимое, никакого излишества что у приближенных к правителю, что у простого банши. Хотя, слово «простой» совсем не про них. Но самым большим подарком для меня стало приглашение на свадьбу дочери мастера Эйнума. Только у правящих имена начинаются с «Эй», что указывает на его мудрость, опыт и прочие достоинства, так ценимые Банши.

Торжество проходило, как и все их праздники, на природе, возле воды. Мужчины установили шатры, столы, я только и мог, что с открытым ртом наблюдать, как они, словно пушинку, поднимают массивные дубовые столы. Женщины с детьми украшали все живыми цветами, не срывая их, а словно уговаривали, чтобы они разрастались крышей над их головами. Выглядело это … внушительно. Просто представьте, если они могут управлять растениями во благо, то, что стоит им это делать на войне? На мой прямой вопрос, используют ли они это в военное время, мастер Эйнум ответил, что они предпочитают не ввязываться в войны, а недругов стравливать между собой. Некрасиво, но откровенно. Хотя, чем мы, люди, лучше?

Гости прибывали через «Зеркало» – так у банши называется переход. И открывался он на середине реки. Я с удивлением увидел среди гостей гномов и человеческих боевых магов.

«Мы никому не враги» – так пояснил мой вопрос мастер. Сколько бы я не узнавал об этом народе, понять их не могу.

Мне досталось место за ближайшим столом к молодым. Невеста была чудо, как хороша, жених был статен, силен и не сводил влюбленных глаз с невесты. Что действительно подкупало, то, как они выражали чувства: легкое прикосновение, глубокий взгляд, улыбка… Все говорили тосты, поздравляли молодых, устраивали небольшие сценки, по которым рассказывалось, как встретились жених и невеста, как полюбили друг друга, какие препятствия прошли, чтобы вместе быть и как они должны ценить друг друга. Под самый вечер, в сгущающихся сумерках последнее слово взял мастер Эйнар. Он благословлял свою дочь на мудрую жизнь в женах, принимал в свою семью нового сына и желал им благополучия и детишек, как можно больше. Как и положено: невеста зарделась, а жених заулыбался.

Все поднялись, чтобы проститься с молодыми, когда над поляной пронеслась огненная стрела. Единый видел, в первое мгновение, я даже не понял, что произошло. Настала мертвая тишина, которая тут же разразилась нарастающими женскими криками. Дети бежали к домам, мужчины переворачивали столы со снедью, женщины … обхватывали собственные головы, стараясь заткнуть уши, закрыть глаза. Стрелы так и сыпались со всех сторон, и все как одна были направлены на стол молодых, над которым возвышался мастер Эйнум – он держал вытянутую руку и, словно одним этим заставлял древко упасть и потухнуть. И я уже надеялся, что опасность минует, потому что к защите подключились человеческие маги, когда над поляной разнесся оглушительный протяжный женский вой…

Плакала невеста над распростертым женихом. Выла, хватаясь за уже бездыханное тело, что даже у меня, человека далекого от них, замерло сердце, заледенели руки. Она окружила себя щитом, через который никто не мог пробиться и вместе с тем, старалась исцелить любимого, полностью отдавая себя.

Все вокруг кричали, звали ее и только мастер Эйнум с поникшим плечами, опираясь одной рукой на щит, печально смотрел на дочь.

Она погибла вместе с женихом, потому что даже отдавая собственные силы, исцелить она могла только раненного, но никак не мертвого. И вместо праздничного свадебного огня, была погребальная церемония.

Я боялся смотреть в лица банши, что сейчас, как никогда напоминали людей: бледные женские и суровые мужские. Заплаканные детские.

И только мастер Эйнум оставался бесстрастным, глядя на догорающие останки родных. И едва все потухло, он развернулся, окинул взглядом всех и произнес одно короткое слово:

«Война»

Мне дали выбор: либо ухожу с человеческими магами, либо остаюсь, но тогда никто из банши не гарантирует мою жизнь.

Я остался…»

Я захлопнула книгу, понимая, что тяжело. Тяжело читать то, что не выдумано и когда-то было с твоим народом. Сейчас, как никогда ранее, понимала – я банши. Моя мать была банши. Это не изменить, и тем более не стоило проклинать. Это моя история.

И вместе с тем … подсказка.

Подошла к зеркалу, вглядываясь в свое отражение: в самой глубине глаз притаилась тлеющая зелень.

Банши.

Всем бабасики. Автор в раздумии, ибо сюжет делает новый поворот, и автор честно говоря, пребывает в шоке. Как все это разруливать….. Прибейте кто-нибудь моего муза…

Глава 22, в которой недруги, наконец, проявляются…

До самого вечера я так никому и не понадобилась.

И едва закончились лекции студиозов, едва опустились сумерки – направилась на кухню. То ли поесть, то ли…

– А, явилась, голубушка, – весело ухмыльнувшись, произнес мэтр Шарэз, размахивая своим любимым половником. – Я уж думал высылать армию, – он кивнул на замершую нечисть, – на твои поиски.

– Я в комнате была, – осторожно оглядевшись, подошла ближе к мужчине, – а где госпожа Вирджиния?

– Переживаешь, что она тебе головомойку устроит за шашни с нашим проректором? – даже не думая говорить тихо, пробасил мэтр.

– Да нет у нас с ним ничего! – возмутилась и только потом поняла, что надо мной подтрунивают.

– Как я уже ранее сказал: зря. Хороший же мужик. Да, со своими, – он крутанул половником над своей головой, – шарнирами, но у кого сейчас их нет? – я во все глаза смотрела на этого … сводника, а он и не думал униматься. – Вот у тебя, ты ж банши…

– А это … недостаток? – я сощурила глаза, всматриваясь в его лицо.

– Нет, причем здесь это? Я о том, что сейчас неспокойно, не пойми, чем все закончится, а ты девушка слабая, тебе защита нужна…

– А тут свободный проректор, – добавила я и мэтр согласно ткнул в меня половником. – Вы ошибаетесь, господин Шарэз, – и на его вопросительный взгляд пояснила: – Он – проректор, я – служка при Академии, да еще и банши, народ, который в общем-то под запретом…

– Глупые отговорки, когда есть чувства, – словно не слыша меня, сказал он.

– Чувства? – я улыбнулась, вспомнив свое утреннее пробуждение, а затем поцелуй на глазах всей Академии. – Нет их, господин мэтр, а все, что было – просто показалось… Есть очень хочется, – и сострила несчастное лицо, чтобы перевести разговор уж наверняка. На двоих…

– Вот и умница, – улыбнулся мэтр, хотя до этого момента хмурился и явно хотел меня отругать. – За едой и решите все о чувствах…

Кажется, меня снова не так поняли, но переубеждать не стала. И едва на столе появились две тарелки, а наш повар скрылся в своем кабинете, села за стол, прикрыла глаза и позвала того, кто мог ответить на мои вопросы.

– Я слушаю тебя, девочка, – едва услышала знакомый спокойный голос, открыла глаза, чтобы посмотреть на сидящего напротив мастера Эйнара. И хотя его лицо было бесстрастным, как и всегда, только взгляд чуть лукавый так и выдавал его любопытство.

– Вы относитесь к правящим Банши? Мастер, да еще и имя ваше…

– Книжки читаешь, – тонкие белые пальцы подвинули ближе к себе тарелку, прикрыв глаза, втянул запах и произнес: – Молодец, хвалю.

– Это не ответ, – спрятала руки, так как собственные ногти впивались в ладони, стараясь говорить увереннее.

– Да, Аиша, – быстрый взгляд на меня, – сейчас я – правящий Мастер у нашего народа.

– Сейчас? – ухватилась за интересное уточнение.

– До этого был мой брат, затем – сестра, – под моим внимательным взглядом он проглотил несколько ложек супа, закатил глаза и произнес: – Хорошо готовит, старый вояка.

– А что случилось с вашими братом и сестрой?

– Погибли. И если брат по возрасту, то сестра: пропала без вести, – новый цепкий взгляд в мою сторону. – Точнее сначала сбежала из дома. Вольная была очень, хотела мир увидеть. Наладить общение между нашим народом и остальными, но … пропала. И знаешь, ты на нее очень похожа.

– Чем? – а вот мы и подошли к самому важному.

– Внешностью, – сказал спокойно, откинувшись спиной на спинку стула. – По характеру – ты мягче, но думается мне, что это все из-за того, что росла по-другому…

– Сколько лет назад она пропала? – еще сильнее сжав ладони, постаралась спросить, как можно спокойнее, но где уж мне с ним тягаться в холодности голоса?!

– Да почти лет так двадцать с лишним назад, – чуть улыбнувшись уголками губ, он вытянул руку и положил ее на стол. – Ну же, Аиша, спроси то, что хочешь знать на самом деле.

– Вы знали мою мать?

Горькая улыбка коснулась его губ, а глаза наполнились болью в миг став расплавленным серебром. Кажется, я теперь знала цвет его боли…

– Да. Знал, Аиша, – он оглядел каждую черточку моего лица и вновь посмотрел в глаз. – Моя старшая сестра и была твоей матерью.

Короткие слова выбили из меня весь воздух, что я, прикрыв глаза, откинулась на спинку высокого стула.

– Шаорана, – прошептала я имя, которое было запрещено произносить в доме после смерти матушки. – Почему? – открыла глаза и посмотрела на него, не скрывая собственной боли.

– Почему – что? Почему не нашли? Почему не искали тебя? Почему она умерла, как собака, без почета и не на родной земле? – он хлестал вопросами, но не меня, себя скорее. – Наш отец был еще жив, и он был против. Ушла, связалась с простым смертным, отказалась от выбора семьи. Он решил – и она умерла для нас в тот день, когда переступила Зеркало…

– Что же изменилось сейчас?

– Правда, – глядя мне в глаза сказал он. – То, что мы считали правдой тогда, сейчас оказалось ложью. То, что мы считали невмешательством, стало началом новой войны.

– Я не понимаю, – сказала честно.

– Это долгая история…

– Мне кажется, самое время, – сказала, упрямо настаивая на своем, чем и заслужила улыбку мастера:

– Ты очень на нее похожа, – а затем замолчал, нахмурившись. – Наш отец, твой дед, умер после того, как узнал, что Шаорана связала себя со смертным. Править начал мой брат, но он был болен и несколько лет назад оставил нас, переложив бремя правления на меня. У меня есть трое сыновей, – и под мой удивленный взгляд, с улыбкой сказал: – Да, Аиша, у тебя есть трое взрослых братьев-балбесов. Это главные события, а всю историю ты узнаешь, когда окажешься дома…

– Вы знали обо мне? – мой вопрос уже звучал куда мягче. Но вместо ответа … мой дядя вдруг начал сворачивать рукава рубашки до самого локтя, а затем положил руки на стол:

– Смотри, – но я уже и без подсказки смотрела, как на бледной коже двигаются вьюнки. – Левая рука, три вьюнка – трое моих сыновей, – и они на самом деле двигались, переплетаясь между собой. – Права рука – ближние родственники. Два вьюнка, – он нахмурился и сказал: – Они недавно появились. Был отец, был брат, сестра, по мере ухода, каждый из них пропадал. Но едва я оказался на территории Карвана вместе с Варварой, как появились два вьюнка. И я понял, что дети Шаораны здесь, в Агадарских землях, а когда увидел тебя, все понял.

– А второй, значит, Иза, – во все глаза смотрела на вьюнки: один повыше, другой пониже и, словно, более блеклый. – А почему он такой?

– Потому что она чистокровный человек, – ответил Эйнар, – и младшая. Думаю, Шаорана была слаба, когда рожала твою сестру, потому она не получила никаких качеств банши.

– Да она умерла почти сразу после родов, – тихо прошептала я. – Значит, вы о нас не знали…

Он покачал головой:

– Ко мне пришла Хранительница с письмом от тер Ассана и потребовала нашего участия, а так как я был среди тех, кто двадцать лет назад вместе с другими магами, включая тер Торро, накладывали на Академию заклятие Врат…

– Что за заклятие? – не слышала я о таком.

– О нем никто не говорит, потому что и так знают, – он опустил рукава, застегнул манжеты. – Все, кого сейчас собрал тер Ассан, участвовали в этом, за исключением Хранителей. Эти до сих пор считаются пропавшими, – он поморщился, словно был недоволен. – Варвара привела веские слова для того, чтобы мы отправились в путь, а уж когда увидел вьюнки…

И хотя я была ошарашена свалившимися новостями, не могла не спросить:

– А для чего это заклятие?

– От чего, – поправил меня правящий банши. – Врата защищают не только Академию: они сторожат все Агадарские земли. Мы назвали их вратами потому, что только через них может Тьма проникнуть в наши земли…

– Но Карван уже проклят, – в голове пронеслись воспоминания о смраде, – а ведь он часть Агадарских земель…

– Это работа Хранителей, – он передернул плечами, – пускай сами собственные ошибки разбирают. Но – да. Есть еще несколько Врат – такие же Академии, как эта, которые защищают эти земли. В них трудятся лучшие преподаватели, выпускаются лучшие ученики, которые потом обновят заклятие. Пока одно из двух: или Хранители победят и Тьма уйдет, или …

– Победит Тьма, – закончила я, хмурясь. Голова раскалывалась, но теперь хоть что-то становилось понятным.

– Не здесь, – улыбнувшись, он покачал головой, – ты сдружилась с Хранителем Академии и та штучка, что сейчас на твоей шее – его жизненная сила. И я, кажется, догадываюсь, почему он так сделал, – улыбка вновь коснулась его губ, и он добавил совсем тихо: – Но тебе не скажу, сама скоро узнаешь.

Я лишь кивнула: о том, что Шатун не простой призрак, я уже поняла, да и сама собиралась припереть к стенке, чтобы узнать правду.

– Но все это не отменяет того, что Тьма здесь. Погибло несколько преподавателей, потом пропавшие студиозы, однажды чуть не погибла Элементаль, я уже не говорю о покушении на ректора, – мужчина, кивнув, сказал:

– И это говорит о том, что кто-то здесь с ней сотрудничает. Поэтому я здесь.

– Чтобы выяснить кто? – я нахмурилась, понимая, что проректор посчитал, что моих сил недостаточно…

– Нет, он просто не хочет рисковать тобой.

– И вы туда же? – спросила недовольно.

– Куда? – с все-понимающей улыбкой спросил мастер.

– Не надо, – покачала головой. – Получается, господин проректор хочет выманить собой приспешников Тьмы, маги их убивают, – предположила, внимательно всматриваясь в дядино лицо, но тот лишь чуть улыбался. – А вы подтвердите, что они это Тьма. А господин ректор, он где? Когда появится?

– Да, ты определенно, дочь своей матери. Пока все не выпытаешь – не успокоишься.

Пожала плечами: сказать нечего, потому как мать свою толком-то и не помнила, что уж о характере говорить.

– Жив, но я очень надеюсь, что скоро появится, – и на этих словах положил ложку, показывая, что ужин у него закончен. Да и сам из-за стола поднялся. – Ты же со мной не пойдешь, да, Аиша?

Покачала головой:

– Не сейчас, но пойду.

– Хорошо, – он кивнул, принимая мой ответ, и улыбнулся: – Иного от тебя и не ожидал. Если что понадобится, ты меня представь и мысленно скажи – я услышу.

– Спасибо, – сказала тихо, глядя на то, как мой новообретенный дядя, как простой человек, выходит из кухни через дверь.

И что же мы знаем теперь: моя мать из правящего рода банши, сбежала из дома, познакомилась с тятей, родила нас и умерла. Все ладно, все складно, но … как? Как банши связала судьбу с пьянчужкой? Что-то не складывалось во всем этом…

– А я всегда знал, шо ты у меня не простая, чуча! – над столом завис Шатун, своим хвостом промокая глаза. – Целая прынцесса! – смачно высморкавшись все в тот же хвост, он посмотрел по сторонам: – Но я, собственно, по делу… Ау, чуча, ты меня слышишь?

Слышать-то слышала, а вот мыслями далеко была.

– Донесли мне тут дружки Марфины, шо сегодня ночью будет вражеская вылазка, – шепотом у самого уха затараторил призрак, – и как думаешь, куда? На кухню! А зачем им кухня, подумал я, а потом понял: тут же дверка в три стороны. Из Карвана Тьму пустить, а потом можно и в Вольское озеро выпустить, и пойдет зараза везде… Чуча, ты меня слышишь? Да ты как не в себе!

– Да в себе я, в себе! – встав из-за стола, пошла к коридорчику, дверь проверить. Заперта. – Ты же все слышал? Ничего не хочешь мне рассказать? – посмотрела на пунцовую морду призрака.

– Так ты ж все уже знаешь…

– От других, – напомнила.

– А, шо это меняет, чуча?

– Я думала мы друзья…

– Если ты подумаешь своей хорошенькой головкой и прокрутишь все в памяти, то поймешь, шо камешек ентот, – его лапа ткнула в мою грудь, – с моей стороны намного больше, чем пресловутая дружба. А ты честного призрака обижаешь, – и наглая кошачья морда изобразила обиду. Актер.

– Я прошу ничего от меня не скрывать, – ответила тихо, усаживаясь за стол. – Я так понимаю, предлагаешь здесь с твоей армией устроить засаду?

– А ты хочешь предупредить тер Ассана? Он же тебя сразу отошлет из Академии. Портал откроет, а он это хорошо умеет, и ушлет. Да и потом, он сейчас занят тем, шо ловушки расставляет…

– Он не может не понимать, что здесь, – кивок в сторону коридорчика, – есть еще одна дверь, которую надо защитить.

– Ну вот мы и посмотрим, как он это делать будет. А сейчас тебя зовет госпожа Вирджиния в общежитие танцоров, – он повел усами по воздуху. – До полуночи приду за тобой, – и растворился в воздухе.

Меня же больше заботил предстоящий разговор с госпожой Вирджинией.

* * *

Общежития гудели, как обычно. И, пожалуй, ничего не говорило о том, что над всеми головами зависли тучи. Студиозы танцевали, читали стихи, рисовали, устраивали шутливые поединки, запускали в небо крылатых тварей…

– Так это правда, что о тебе говорят? – рядом со мной, пристроившись шаг в шаг, шел Атар.

– Смотря, что говорят, – пожав плечами, ответила, не сбавляя шага.

– Ну, что ты подстилка проректора…

Все-таки остановился и почувствовала, что недалеко стоящие студиозы также подались ближе к нам, но смотрела я только в темные глаза танцора. Они были глубокими и напоминали тот самый горький напиток, что так любил по утрам мэтр. И чем больше я смотрела в них, тем глубже проваливалась. Хороший он, пускай и играющий не с теми силами. Поддавшись внезапному желанию, сделала шаг ближе и не разрывая зрительного контакта, прошептала:

– Это не те силы, с которыми можно бездумно играть, Атар, – сердце под моей ладошкой забилось в разы быстрее. – Ты не станешь таким, как он, просто потому, что ты – это ты. Думай только об этом, – и также быстро отступила, и не глядя ни на кого, зашла в общежитие.

Чтобы тут же столкнуться с госпожой Вирджинией. Быстрый поклон и:

– Госпожа Вирджиния, вы меня искали?

Внимательный взгляд с головы до ног и вновь к глазам, затем тяжкий вздох:

– Не мне учить тебя жизни, Аиша, но надеюсь, что ты понимаешь, что делаешь, – я ожидала гнева, воспитательных речей, но не спокойствия и какого-то понимания. – Итак, основные гости покинут Академию завтра, едва поднимется солнце. Те, кто останутся, нужны тер Ассану, – продолжила она быстро.

А меня внезапно пронзила догадка: значит на кухню набег будет до открытия Зеркал, чтобы или скрыться, или впустить еще кого-нибудь…

– Приставленные к гостям элементали сообщают, что все в порядке, но ты пройдись и все проверь, – госпожа ключница вновь была строга и собрана. – Чтобы никаких сюрпризов они после себя не оставили, а дальше, – она замолчала на мгновение и, выдохнув, сказала: – А дальше будем смотреть по обстоятельствам.

– Аиша, – вдруг сказала она, остановившись, – ты какая-то не такая. Что-то случилось?

– Почему вы так думаете, госпожа Вирджиния?

– Ты … слишком в себе, – сказала она тихо. – Может, плохо себя чувствуешь? Опять приступ? – в ее голосе чувствовалось волнение.

– Нет, все хорошо, но, – выдохнув, договорила, – слишком много всего свалилось, – женщина кивнула понятливо, а затем погладив меня сказала:

– Ступай к себе, отдыхай, – и это мне, которая целый день баклуши била. Но возражать не собиралась, так как скоро должен был появиться Шатун.

Сумерки сгущались сильнее, чтобы опуститься на Академию ночным покрывалом. Впервые, за долгое время в Академии, я услышала, как каркали вороны. И в селе это наводило страх, заставляя сельчан осенять себя крестным знамением, что уж говорить про Академию… Вот и я сейчас, зажгла свечи, расставила их по подоконнику и, осенив себя знаком Единого, вернулась к книжке о банши. Перед вновь глазами замелькали образы тех времен…

Как обрубались Зеркала, чтобы никто не мог по ним проникнуть в уцелевшие города. Да и уничтожали пути на славу, так, что только Хранители и могли их восстановить, но тем было не до того…

Как прощались родители с детьми, оставляя их на стариков, и уходили…

Как женщины-банши, едва заходя в селение начинали сначала петь, а затем кричать, вызывая всех, кто был не чист. Они шли, пешком добираясь до людских поселений и убивали. Женщины вызывали, мужчины убивали. И так село за селом, город за городом, пока их совсем не осталось. Никто из ушедших банши не вернулся. Никто. Они уходили, зная, что никогда не вернутся…

Отложив книгу, смотрела на дрожащее пламя свечи.

Я могла понять, почему мой народ стал запретным и подлежащим уничтожению, но … понимала и банши. Когда на все наши города напали одновременно и погибли дети, причем в первую очередь именно они, это не способно ли вызвать ярость? А желание убивать? А желание причинить такую же боль, как испытывали сами дети и их родители?

Я не имела права винить ни одну из сторон, то было ужасное время. Жуткое. И поплатились за него все…

От тяжелых раздумий отвлек едва слышимый стук. Кого еще принесло? Шатуна вряд ли, этот вообще церемониям не обучен…

– Кто там?

– Это Варвара, то есть Мэриэй, – услышала и, поднявшись, подошла к двери, чтобы отворить:

– Что-то случилось? – спросила, вглядываясь в разноцветные глаза. К такому сложно привыкнуть.

– Поговорить хотела, пустишь? – она говорила тихо, но внимательно вглядывалась в мое лицо. Я отступила, пропуская гостью. Она прошла в комнату, огляделась, хмыкнула, увидев свечи на подоконники и, как я совсем недавно, осенила себя знаком Единого.

– Я не могла тебе рассказать раньше, – сказала девушка, вновь повернувшись ко мне, – не нарушив при этом клятвы. Понимаю, что со стороны все это выглядит странным, – молодая хранительница то и дело дергала собственную косу, – и не нужным, но…

– Но? – подбодрила ее.

– Так как дело касается тер Ассана, ты должна знать…

– Ну хотя бы ты не начинай, – воскликнула умоляюще, – о нас уже только ленивый не говорит!

– Я сейчас не о вашем поцелуе перед всей Академией говорю, – по ее лицу скользнула чуточку ехидная, но все-таки довольная усмешка. – А о том, что случится в ближайшее время. Я – Чтец. Передо мной бессмысленно скрывать свои настоящие эмоции, я их вижу, слышу, чувствую. Или читаю, как открытую книгу, – она говорила четко, жестко, прямо. И я видела, как менялось ее лицо, да и вся фигура: становясь словно выше, опаснее. – Называй, как сама сочтешь нужным. У меня нет времени ждать, пока вы разберетесь в собственных чувствах, – и она подняла руку, заставляя меня умолкнуть, – которые, несомненно есть. Тер Ассан собирается пожертвовать собой. Да, ты об этом слышала. Но, то, о чем он умолчал: Тьма и ее приспешники слабы именно в тот момент, когда пожирают собственную жертву, – пауза, внимательный взгляд на меня, – и как ты понимаешь, жертва при этом не должна трепыхаться и уж тем более не должна давать отпор…

– Но почему он? – мои голос был похож на карканье.

– Потому, что все считают, что только он управляет Академией.

– А если уничтожить проректора…

– Падет Академия, а вместе с ней и заклятие, – кивнула Варвара.

– Но это же не так! Это глупо!

– Да, да, я ему об этом говорила, – хмыкнула девушка, наблюдая, как я мечусь по комнате. – Но у него поддержка двух Хранителей из трех, поэтому, – она пожала плечами.

– Что я должна сделать?

– Не дать ему умереть, – спокойно ответила она, усмехнувшись. – Это все, о чем я прошу.

– Как ты это видишь, если мне строго-настрого запрещено даже приближаться ко всем ловушкам? Да я даже не знаю, где будет нападение!

– С этим я помогу, – она подошла ближе и не успела я и глазом моргнуть, как на запястье оказался тонкий серебряный браслет. – Он настроен на тер Ассана и потянет тебя, когда тому будет угрожать смерть.

Я смотрела на красивую вязь, несомненно, артефакта, а затем перевела взгляд на застывшую передо мной девушку:

– Он … дорог тебе? – вопрос дался с трудом, но что-то во мне изменилось, и я уже не была той Аишей, которая всего боялась. И ответом мне стал заливистый девичий смех. Утерев слезы, Хранительница сказала:

– Он мой Учитель, который когда-то очень сильно помог. Считай, я долг ему возвращаю, – она бросила быстрый взгляд за окно: – А теперь мне пора, – подошла ко мне и быстро сжала в объятиях: – Удачи! – вышла из комнаты, словно ее и не было.

Я так и осталась стоять, молча глядя на закрытую дверь.

– Если ты хотя бы помыслишь пожертвовать собой, я тебя сам прикопаю, чуча! – пропыхтел надо мной Шатун. – Или нет, я все тер Ассану расскажу!

– Ты же был против его смерти, – напомнила я.

– Но не ценой твоей жизни!

– Нам не пора на кухню? – я попыталась перевести его внимание.

– Да, нам пора на кухню! – толстая призрачная лапа ткнула в меня: – Но ты мне язык не заговаривай! Я теперь за тобой глаз да глаз! Я тебя сам, вместе с Эйнаром, отправлю к Банши, ишь чего удумала, краля костлявая…

– Шатун…

– Нет, вы только на нее посмотрите, – призрак не собирался униматься, все больше распаляясь. – В своем ли ты уме, Аиша? – его голос стал басом, а затем пропищал, старательно копируя меня: – Да, в самый раз, шоб само-убиться…

– Шатун! – мне пришлось крикнуть, чтобы привлечь внимание. – Я не собираюсь, как ты это сказал, само-убиться. У меня планы…