Текст книги "Помощница ключницы (СИ)"
Автор книги: Алена Никитина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)
Глава 11, про тайные эксперименты и горделивых студентов
В этот раз я отсутствовала полночи. И когда наставница пришла за мной утром, то обнаружила лишь разобранную постель, оставленные вещи и пропавший костюм, в котором я и сбежала. В праведном гневе она направилась сначала на кухню, где уже вместе с мэтром шантажом и запугиванием бедной нечисти узнали, куда же я ушла. А после еще и проректора вызвали…
– Мастер гном Эл, – я отвлеклась на суровый голос тер Ассана, – вы хотите сказать, что собирались поднять ректора криком банши, чтобы он передал мне силы?!
И вот если я сначала думала, что вся эта идея принадлежала проректору, то теперь глядя на его гневно раздувающиеся ноздри, сурово поджатые губы, нахмуренный лоб, поняла: не его это решение, не его. Своевольничал гном, а значит, скоро стройный ряд лекарей Академии может поредеть…
– Господин тер Ассан, но вы же не сможете иначе управлять Академией…
– Это не вам решать! – рыкнул господин грозный проректор. И тут я поняла, что с такой натугой обычно у организма случаются послабления и расстройства, прям как если гороху объесться с молоком. Представила картину, и едва сдержала смех: вот был бы «конфуз», как говорил когда-то сбежавший церковный служка.
– Но вы же живых детей опекаете! – не сдавался упрямый гном. – А для этого сила нужна!
– А грязь вам зачем? – вставила слово ключница, пока господин тер Ассан гневно сверлил несчастного гнома взглядом.
– Так полезная вещь оказалась, сами смотрите, – он указал на меня, от чего я чуть не подавилась сооруженным нечистью бутербродом. – Глаза-то зажили! Это же надо изучить и применять!
И вот тут-то четыре пары глаз принялись изучать меня: кто хмуро, кто недоверчиво, кто изумленно, а кто и вполне довольный собой. Грозно посмотрела на гнома, а вслух сказала:
– А я-то чего? Я ничего, – и развела руками, мол, ничего не знаю, оно все само.
– Видите, – подскочил ко мне довольный гном, – ни одна из моих травок, не смогла бы так быстро восстановить все сосуды глаз, а о чем это говорит?
– О том, что вы зря получаете жалование Академии? – хмуро вопросил проректор.
– О том, что грязь чудодейственная! – мастер Эл продолжил, словно не услышал слов тер Ассана.
– А и в правду, Аиша, – пыхнул мэтр Шарэз до этих пор молчавший, – ты, что грязью глаза вылечила?
Я лишь кивнула, чего уж скрывать, но про Воля пока говорить не стала, а то мало ли…
– Вообще, должен сказать в свое оправдание, – зачастил гном, вновь повернувшись к проректору, ключнице и мэтру, – я хотел, чтобы Аиша, подняла нашего ректора не полноценным криком банши, а так, тихонечко, легонечко…
– Вы это себе как представляете? – устало спросил тер Ассан. Да мне вот тоже интересно, как это? – Мы даже не знаем банши ли она, и по силам ли ей это…
– Так чего гадать, – воодушевился гном, – надо пробовать! Вот уже походу эксперимента, мы…
– Можем не досчитаться ректора и одного лекаря! – тер Асан осадил шустрого гнома и обратился к госпоже ключнице: – Наказание вашей помощнице придумаете сами, мне сообщите после. – Потом повернулся к мэтру: – С вас меню для приема, и позовите брата, а вы, – он посмотрел на мастера Эла, – берете это, – кивок в сторону баклажек, – и идете ставить эксперименты на танцорах. И если чудодейственное излечение повториться, только после этого мы с этим подойдем к господину ректору. Я ясно изложил?
Все кивнули. Даже я.
За что и удостоилась внимательного взгляда темных глаз. Стало как-то не по себе и я передернула плечами, даже обняла бы себя за плечи, но не при всех же…
– Поднимайся, Аиша, – незаметно подкралась наставница, – работа не ждет, а свой завтрак и закономерный сон ты благополучно пробегала, – она едва усмехнулась и добавила: – Все гостевые покои в порядке, я убедилась, а теперь отправляйся в общежитие танцоров. Там найдешь профессора Маробора, он укажет, где потребуется твоя помощь, – я быстро проглотила остатки бутерброда, и спрыгнула с табурета, – только переоденься прежде, чем пойдешь отбывать наказание, – закончила госпожа наставница, и мне оставалось лишь кивнуть. Отбывать наказание у танцоров, всяко лучше, чем грелкой быть…
– Ну шо, чуча, поздравляю, легко отделалась! – едва я оказалась в своей комнате появился и Шатун, чем напугал практически до смерти:
– Шатун! А ну брысь отсюда! – не прельщало меня переодевание при наглом котяре. – Появишься, как позову…
– Да ладно, чуча, шо я там не видел, – протянул призрак, но поймав мой взгляд сразу же добавил: – А вообще дела меня ждут, безотлагательные, да-да. Как раз у танцоров, вот там-то и увидимся, чуча. Ну все, бывай. Батманов мне под сто…
И исчез. Я выдохнула. Подождала чуток, а потом быстро переоделась: даже ополоснуться не успевала, благо что тиной от меня не несло…
Академия гудела, впрочем, как и всегда: студиозы бежали то на лекции, то в столовую, преподаватели чинно вышагивали, охрана всех охраняла… И только мне везде чудилось что-то: то шуршание в темном углу, то тени мелькающие в коридорах. И покоя не давало чувство больших грядущих неприятностей, и отмахнуться от него не получалось совершенно…
В общежитии было на удивление тихо: ни команд преподавателей, ни самих студизов. Толкнула скрипнувшую дверь, заглянула к смотрителю – и там пусто. И где мне искать профессора Маробора?
– Чуча, мне вот не нравится… Ты чего?
От неожиданно появившегося призрака у меня екнуло сердце, и бранные слова от испуга словила в последний миг:
– Шатун, – прохрипела, держась рукой за бок, – да что ж ты так пугаешь-то?!
– Ты мне предлагаешь, в следующий раз, прежде чем появиться, заявлять об этом в слух? Так тебя кондрашка не схватит?
– Как угодно, но не вот так! – я осторожно двигалась, пытаясь унять покалывание, а призрак между тем продолжил:
– Ты Задору видела?
– Я зашла только, – мое шипение, пожалуй, получше змеиного получилось. – Когда по-твоему я ее видеть должна была?!
– А звала?
– А зачем?
– А профессора ты как искать собралась? – искренне удивился котяра, что я злиться на него перестала. А в самом деле…
– Задора! – протянула я громко. – Задора-а-а!
Элементаль общежития, она же хранитель и смотритель, не появилась, что было, в общем-то, странно…
– Вот-вот, – прошептал Шатун, – и знаешь еще чего? – он дождался моего кивка и продолжил: – Пыль появилась…
Причем здесь пыль спросить я не успела, как вдруг призрак растворился, а в дверях появился молодой мужчина и посмотрел на меня, сурово сдвинув брови:
– Ну и где вы ходите? Мне что вас по всем уголкам общежития разыскивать?! – он был явно недоволен, и у меня мелькнуло подозрение:
– Профессор Маробор?
– Вам повезло, девушка, что вы не моя студентка, – сказал он. – Следуйте за мной.
Я и последовала, ни капельки не прислушиваясь к сердитому бурчанию. Он же профессор, ему положено бурчать. Больше меня занимало другое, о какой пыли говорил Шатун, и куда в самом деле пропала Задора? И ведь не сбежишь от этого, чтобы госпожу ключницу предупредить…
– Так, девушка, будете помогать отбывающему наказание убираться в танцевальных залах, – едва мы спустились в подвал, он указал на одну из открытых дверей. – Вперед, швабры и тряпки ждут вас!
Не говоря ни слова, я чуть поклонилась и отправилась в указанном направлении, а едва дошла и заглянула внутрь обомлела. В сгорбившемся парне, задумчиво разглядывающем ведро, сложно было не узнать того танцора, что тыкал ногой мне в лицо.
– Кхм, – протянула, чтобы хоть как-то дать о себе знать, – вы все еще отбываете наказание? – и начала вполне миролюбиво, но он мгновенно подскочил, сузил черные глаза и шипящим голосом произнес:
– Ты!
– Я, – согласилась, и подвинулась чуть ближе к стоящей у стены швабре. Это, конечно, не кухонная нечисть, но вполне себе оружие в случае чего, хоть и деревянное.
– Ты! – прошипел вновь и сделал шаг в мою сторону.
– Я, – и что заладил то? – А я смотрю, что применение этого предмета, – ткнула схваченной шваброй в сторону ведра, – вам неизвестно.
Ой. Вот зря я повторила слова ключницы, ой зря. Парень в раз весь как-то в размерах увеличился, да так, что я отчетливо слышала треск одежды. Это что, он сейчас голым тут станет?!
– Но-но-но! – я ткнула в него шваброй. – Держите себя в штанах! – я с ужасом посмотрела, как вместо нормальных пальцев у него отрастают черные когти. – Вы совсем болезный, али как?
– Ты! – вновь прошипел и медленно двинулся ко мне, словно пытался загнать в угол. Я же, со шваброй наперевес, отходила от него. – Вонючая человечишка! Из-за тебя…
Он все шел по кругу, а мне до ведра с водой оставалось совсем чуть-чуть. Ну и страшный же, леший его задери! Глаза угольные без белков, ноздри ходуном ходят и челюсть словно квадратной стала, да и когти черные, что на руках, что на ногах. А рубашка уже лохмотьями свисает, да штаны кое-как держатся…
– Бедняга, тяжко вам, наверное, приходится, – с искренним сочувствием сказала, – небось, ни одна девка в вашу сторону и не смотрит…
– Убью! – проревело «оно» и кинулось на меня.
А дальше произошло то, что обычно случается среди всех деревенских олухов: знатная драка. Едва он оказался в тройке шагов, перекинула швабру и со всей силы ткнула ему в живот. Этот зверь вихрастый явно не ожидал, что жертва будет сопротивляться убиению: сложился, выдохнул, и, рыкнув еще сильнее, сделал неуверенный шаг ко мне. Вот же, неугомонный! Недолго думая, еще и деревяшкой по хребту приложила, которая с треском переломилась, едва спины коснулась. Откинула деревянный обрубок и схватилась за ведро: вода – самое оно для приведения в чувство:
– Охолонись, нечисть! – выплеснула, но выпускать тару из рук не спешила, мало ли…
Парень выпрямился и замер. Втянулись черные когти, глаза и тело стали вполне человеческими, но меня интересовало другое:
– Одежку проще выкинуть, чем заштопать, не последний комплект, надеюсь? – а может он еще и академическое имущество портит?!
– Одежда моя, – прохрипел парень.
– Вы, что мысли читаете?! – я перехватила ведро поудобнее, глядя на мокрого парня.
– У тебя на лице все написано! – он окинул себя взглядом и зло добавил: – Сейчас вернусь, – и быстро вышел из залы.
Ну, ничего себе сходила помочь, как бы меня теперь за избиение студента из Академии не выгнали… Если не считать здоровенной лужи, сломанной швабры, да моих трясущихся рук, то все в относительном порядке.
– Знаешь же свое место, – прозвучало за моей спиной, когда я выжимала тряпку. Выдохнула, повернулась и посмотрела на ухмыляющегося танцора:
– Синяки красят мужчину, если это только не синяк от руки женщины, – немного переиначила любимую фразу бабы, когда она встречала пьяного тятю. Для достоверности похлопала мокрой, а от того тяжелой, тряпкой.
– Ты не нормальная! – выплюнул парень, но приближаться не спешил.
Я между тем спокойно дотерла полы и спросила:
– Так чем помочь-то?
Но ответить он не успел: все здание словно тряхнуло, где-то что-то заскрежетало, а с потолка и вовсе посыпалась пыль.
– Чуча! На выход, быстро! Пока тут все не рухнуло! – заголосил появившийся призрак. – И этого прихвати, – указал на парня, – чай, учебная единица, если помрет, то с нас и спросят…
Бросив тряпку, подбежала к танцору и, схватив его за руку, потащила из залы:
– Шатун, ты что натворил?! – спросила на бегу, стараясь перекричать дикий скрежет.
– Да причем тут я! Это все Задора, – огорошил меня котяра. – Я ее как нашел, сначала обрадовался, а как увидел, чуть заново не помер!
Я остановилась у самых дверей общежития:
– Где она?
– Чуча, не дури! Тут сейчас все рухнет, и будешь ты со мной…
– Шатун?! – даже ногой топнула.
– Да наверху она! – заорал призрак, когда сквозь него пролетел здоровый кусок потолка, чудом не задевший нас со студентом, к которому я и повернулась:
– Так…
– Я иду с тобой, – абсолютно спокойно сказал он.
Спорить с ним не стала. Со мной, так со мной, все равно же вцепилась в него, словно клещ.
– Полоумные! – взвыл кот, но ринулся вперед. – Я все равно помер, буду предупреждать если шо…
Так мы и рванули наверх: Шатун, я, а вслед за нами танцор. Первые два этажа мы пробежали быстро, а вот на третий попасть оказалось сложно: лестница ходила ходуном, осыпались ступеньки и, я повернулась к студенту:
– Одна пойду, нас двоих может не выдержать, – не дожидаясь ответа, осторожно начала подниматься. – Шатун, а почему тут проректора нет, и где все преподаватели?
– Как где, чуча? – нервно проговорил Шатун, – Снаружи и околачиваются, защиту ставят, шобы остальное не рухнуло.
– А, – только и протянула, прислушиваясь к скрежету ступеней.
– Сигай вверх, щас тут все рухнет! – вдруг взвизгнул Шатун, а я тотчас почувствовала, как меня подхватывают сильные руки и утягивают наверх, а густое облако пыли забивает глаза, нос, рот…
– Силен, – услышала я уважительный голос призрака, когда чуть пришла в себя, – а с виду и не скажешь, ты чьих будешь? Шатун, сам понимаешь, лапу не предлагаю…
– Атар, – произнес знакомый голос, – ты как?
– Да как я, помер лет так триста назад, с той поры…
– Аиша, ты как? – я ушам своим не верила: это тот самый студент, что грозил мне расправой?!
– Нормально, – прохрипела, едва прокашлялась. – Шатун, где она?
– Вон в той зале, – он указал на качающуюся на одной петле дверцу, – только прости, чуча, я туда больше и ус не суну, тут обожду.
Опираясь на стену, поднялась и осторожными шажками направилась к двери. Что интересно, тут почти не сыпался потолок, не шатался пол, да и стены скрежетали в разы меньше…
– Задора, – протянула я, пытаясь разглядеть в облаках пыли маленькую фигурку. – Задора? Это я, Аиша, помощница госпожи Вирджинии, – на последних словах почувствовала, как на мое плечо легла рука, и Атар произнес:
– Вон она, в самом углу, – я послушно посмотрела в ту сторону, куда он указывал и едва не выругалась. Задора больше не походила на саму себя. Стоя к нам спиной, она что-то бормотала, а контур ее тела то становился четче, то снова плыл…
– Она на грани развоплощения, – прошептал позади меня Атар, – если сорвется, то не только это здание снесет, но и всю защиту Академии. Надо уходить…
– Ты за мной шел, только чтобы это сказать? – прошептала, не поворачиваясь к нему. – Уходи, я тебя не держу, – и не отрывая взгляда от маленькой зыбкой фигурки, сделала шаг вперед. – Задора, это я, Аиша…
Но хранительница общежития меня не слышала: она покачивалась с пятки на носок, что-то бурчала себе под нос, и вообще нас не видела. Это же если она сорвется, то будет плохо, а если привести ее в чувство? Единый, что же делать-то…
Наверное, из-за того, что стены резко застонали и затрещали так, словно собирались рассыпаться, я и подскочила к дрожащей в углу фигурке. И схватив за плечи, как мне казалось, развернула к себе:
– Задора! Ма-а-мма, – заикнувшись, прошептала я, когда уставилась в заволокшие глаза туманом. Некогда веселая и озорная девчушка теперь больше походила на Шатуна, комкала в руках какую-то тряпицу и что-то едва слышно бормотала под нос:
– Это все я виновата, я впустила, я впустила, а теперь найти не могу, выгнать не могу, – услышала только когда совсем к ее лицу склонилась. – Как же теперь, что же теперь, я же во всем виновата… Одна теперь дорога, одна дорога. Я во всем виновата…
– Чуча, – вдруг раздалось рядом со мной совсем тихо, – я тут подумал…
– Шатун?! – я уставилась на призрака, что сейчас витал над нами.
– Не перебивай, а то моя храбрость вот-вот закончится! – жалобно протянул он и подплыл ближе ко мне, стараясь не смотреть на Задору. – Ты же банши, ты же кричать умеешь, может ты ее того…?
– Чего – того? – не поняла я.
– Ну, на тот свет отправишь, а то мучается бедная и мы из-за нее помрем…
– Вот если она «умрет», как ты говоришь, – вставил Атар, который, как оказалось, не ушел, – то и нас не станет, – а потом перевел взгляд на меня и спросил: – а ты, что, правда, банши?
То же мне, нашел время мою подноготную выяснять…
– А если и вправду закричать, только не сильно, смогу я ее из этого состояния вывести? – смотреть на мучения элементаля становилось все сложнее.
– Никогда не слышал крика банши, не знаю, – пожал призрачными плечами Шатун, а я перевела взгляд на хмурого танцора, который также высказался:
– А мне вообще сказали, что вас, как и болотников с лешими вырезали под корень.
Хорошенькое заявленьице, ничего не скажешь. Ну, что же, помолясь Единому, поорем…
Раньше, если я и кричала, то всегда от испуга, и никогда «по заказу». Вот и сейчас:
– А-а-а-а-а-а-а! – протянула я, но была перебита Шатуном:
– Кто ж так орет-то! Ты же заунывную песнь затянула, так мы и сами сдохнем…
– АААААААААА! – повысила я голос, но Задора все также не реагировала.
– Так, у тебя голос сядет, – проговорил Атар и, оказавшись за моей спиной, положил руку чуть ниже моей шеи. Я только рот открыла, да глаза выпучила, но ничего не сказала, а он продолжил. – Контролируй дыхание, сосредоточься на нем…
– Ты же банши никогда не видел, – шепотом сказала я.
– Дыхание для танцора важная вещь…
– Пока вы тут милуетесь, – влез обеспокоенный Шатун, который то и дело косился в сторону подрагивающей Задоры, – она сейчас откинет фортель и мы все помрем!
Так, Аиша, соберись! Вдох-выдох…
И я закричала тонко-тонко, так что задребезжали стекла в рамах, так что Шатун не выдержал и исчез, так что сама, не понимая, как и зачем, опустилась на колени и крепко обняла дрожащего элементаля, и зажмурила глаза…
Как кричать перестала, и сама не поняла, просто в какой-то момент закрыла рот и открыла глаза. Горло саднило, словно его долго и старательно драли деревенские коты. Но в тот момент волновало меня совсем другое: опустив взгляд на хранительницу общежития, увидела, что она спала. В своем обычном виде, правда с припухшим от слез лицом спала, крепко держа мою руку…
– Никогда не думал, что крик банши усыпляет, – протянул Шатун надо мной. – Мы и шататься перестали!
И правда, сейчас общежитие стояло спокойно, как и полагается нормальному кирпичному зданию…
– Ты, что смеешься, чуча? – подозрительно спросил Шатун, но ему ответил Атар, что стоял надо мной, привалившись плечом к стене:
– У нее истерика, она же девушка, – а затем, и вовсе взял с моих рук Задору, – нужно выйти из него. Кто знает, как долго конструкции выдержат…
– Вы только ее после меня выносите! – заголосил котяра, сиганув в дверной проем. – А то вдруг стены рухнут…
– Так ты ж призрак! – в голосе студента явно проскальзывала насмешка, но призрак повелся:
– Ну и шо! Я, знаешь, какой важный, я вон, – указал на меня всеми лапами и хвостом, – ейный друг!
Так переругиваясь они и вышли из комнаты, а я, опираясь спиной о стену, оглядывала простую комнату обычного студиоза и думала, вспоминая слова Задоры. Кого она впустила, кого не смогла выгнать? И почему решила все разрушить? И почему-то мне вспомнился больной ректор, неужели с ним связано?
– Аиша! – в комнату запыхавшись, вбежала госпожа ключница. – Аиша?!
– Да, госпожа ключница? – сил подниматься не было, поэтому только спину выпрямила. – Здесь я, госпожа, – она увидела меня и спешно подошла, теребя подол платья:
– Как ты? Атар передал проректору Задору, – она окинула меня внимательным взглядом, приложила руку ко лбу, пощупала шею, – тер Ассан приказал всех прийти к нему в кабинет…
– Ругаться будет? – спросила, закашлявшись.
– Ваше поведение было, бесспорно, халатным, – она подтвердила мои опасения, – но если бы не твой крик, то пострадало бы намного больше людей.
– А остальные в курсе? – опираясь на ее руку, поднялась.
– Об этом тоже поговорим, но не здесь, – она как-то странно огляделась. – Не сегодня, и не завтра сюда вернуться студенты, а пока будет идти ремонт, расселим их в другие общежития: им веселее, а нам спокойнее, – я согласно кинула, с ужасом представляя, что будет от смешения «творческих деток».
– Так, мне, наверное, надо сбегать…
– Ты «сбегаешь» поесть, а потом сразу же к проректору, поняла Аиша? – а я лишь кивнула, радуясь, что вот прямо сейчас мне бежать и что-то делать не надо. А едва мы вышли из дверей общежития, госпожа ключница тут же скрылась по своим делам…
Главное здание гудело шмелем: студенты сбились в кучки и что-то, яростно жестикулируя, обсуждали. Сдается мне, что как раз о происшествии и судачили.
– Слыхали? Нет, вы слыхали? Задора-то наша, – говорил один, не особо стараясь говорить тихо, – совсем с ума сошла! Чуть всех студентов не погубила! Да я там…
– Да брешешь ты все, – перебил его другой, – Глум сказал, что там черная магия была! – последние слова потонули в громких восклицаниях, и послышались другие предположения: одно чуднее другого.
И я сначала хотела дернуться, сказать, что неправда, а потом мысленно махнула рукой – кто я такая, чтобы в это все влезать…
– Аиша, – передо мной вдруг появился Атар.
– А, господин танцор, – устало покачала головой, дивясь, чего ему, собственно надобно, – вы что-то хотели? – с трудом подавила желание привалиться плечом к стене и скользнула взглядом по хмурому лицу парня: – Что-то случилось? Вам нужна помощь…
– Никому не говори, что я тебе сегодня помог! – резко бросил он, а затем развернулся и подошел к одной из групп, где было много девушек, внимательно за нами наблюдающих. Пожав плечами, я свернула в сторону столовой, а затем и в кухню.
– Аишенька! – поприветствовал меня громогласно мэтр, помахивая половником. – Присаживайся, стол уже накрыт!
Я не присела, я практически упала на скамью, подперев голову рукой и наблюдая за веселым поваром. Вскоре мэтр устроился напротив меня и, с явным сочувствием во взгляде, стал накручивать усы:
– Ты бы поела, что ли, – я покивала, водя ложкой по блюду. Рядом пристроилась свободная нечисть, шурша веточками и ворсом, видимо, тоже сочувствовали. – Мне Вирджиния все рассказала, – словно задумавшись, проговорил господин повар, – что за дела творятся в Академии и Единый не разберется! И бал этот, который отменить совсем нельзя!
– Да, до него совсем недолго осталось, да и готово почти все, – отметила я, прихлебывая вкуснейшую сытную картофельную похлебку с лучком и на поджарках…
– Да уж, готово, кроме того, что вот – вот все развалится и безопасности никакой нет! – вдруг раздраженно воскликнул мэтр, чем меня удивил.
– Но ваш брат…
– Мой брат – начальник охраны и ни разу ни маг! Будь моя воля, разогнал бы всех…
Я покивала головой и задала вопрос:
– А вы тоже идете к проректору?
– А то как же, – пыхнул мэтр Шарэз и резво подскочил к одной из кипящих кастрюль. – У него уже весь преподавательский состав побывал, кто заявление писал, кто помощь предлагал, – он усмехнулся и добавил, – таких, правда, совсем мало было.
– А разве сбежать сейчас можно? – даже не пыталась скрыть удивление в голосе.
– А вот правильные вопросы задаешь, девочка, – он вернулся, и уперся в стол так, что тот заскрипел дюже жалобно, и я подхватила пиалу с похлебкой, на всякий, так сказать, случай. – Только вот никто кроме нас не знает, что только одна дверь-то незапечатанной и осталась…
Я кинула быстрый взгляд на знакомый коридор, и мэтр протянул довольно:
– Догадливая! – а потом, глянув в мою тарелку, спросил: – Наелась? – мой кивок и он поднялся. – Тогда нечего рассиживаться, пошли к проректору!
