Текст книги "Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика (СИ)"

Автор книги: Алёна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 16

Я не спала вторую ночь. В голове, обгоняя друг друга, метались мысли. Я думала одновременно обо всём: о проклятых ушах; о матери Олеси, которая, возможно, сбежала из некой Гойи и была сестрой человеческого мага Олива; о самом Оливе и его невесте драконе Лине; о неведомых гойях; об откровениях Авдотьи; о той Олесе, что жила здесь до меня; и о себе…

Я старалась быть осторожной, но глупо было надеяться, что близкие не заметят подмены. Дети, кажется, ничего не заподозрили. Может, потому, что это тело их выносило и родило? Между нами осталась глубинная связь, не только психологическая, но и физиологическая.

Они тянулись ко мне, а меня тянуло к ним. Отрицать это было бы глупо. Поначалу, возможно, это было наследие их матери, её память. Но теперь я искренне полюбила каждого из них. Каждый стал частью не только моего тела, но и души.

Но что, если кто нибудь расскажет им правду? Смогут ли они принять меня такой, какой я стала? Не увидят ли во мне чужую тётку, обманом занявшую место их матери?

Это пугало меня больше всего.

Утром я поднялась с постели совершенно разбитая. Голова болела так же, как в тот день, когда я впервые открыла глаза в этом мире. Тогда виной был огромный фингал, которым Олесю «наградил» Прошка. Сейчас же клубок сомнений и страхов, скрученный за ночь.

– Мам, – Анушка первой заметила неладное и подловила меня на крыльце. По утрам уже было холодно, и дочь накинула старый отцовский полушубок. Он был ей велик и делал похожей на приземистого гнома. – Ты заболела?

– Нет, – я через силу улыбнулась, кутаясь в шерстяной платок и стараясь не шевелить головой. Она напоминала полупустой бочонок: стоило слегка наклонить, обжигающая жидкость внутри плескалась, усиливая боль. Если бы не осенний холод, притупивший страдания, было бы ещё хуже. – Всё хорошо. Просто немного болит голова… Вчера был тяжёлый день.

– Выглядишь ты не очень, – озабоченно нахмурилась дочь. – Сказать Егорке, чтобы сбегал в Ламан к знахарке?

Я отказалась. Тогда Анушка, понизив голос до шёпота, предложила:

– А может, тебе сходить к провидице? Говорят, она избавляет людей от любых страданий… Правда, только если человек сам этого хочет. Но ты ведь хочешь, чтобы голова не болела?

Забота подкупала. Так приятно, когда те, о ком ты заботишься, начинают заботиться о тебе. Я рассмеялась и обняла дочь, запустив руки под тёплую овчину.

– Вы, мои дети, – лучшее лекарство, Анушка. Обниму вас всех, и всё пройдёт.

Анушка рассмеялась и ответила на объятие. Потом вздохнула:

– А раньше ты часто бегала к знахарке… И к провидице тоже, – добавила она шёпотом и торопливо забормотала, боясь наказания: – Я однажды шла за тобой… но ты меня не видела…

– Раньше, – пожала я плечами, скрывая испуг от её слов, – твой отец бил меня почём зря. Неудивительно, что мне нужна была помощь знахарок и провидицы. Но сейчас нас никто пальцем не трогает. Верно?

– Верно, – радостно улыбнулась дочь и, прижавшись, шепнула: – Мам, так хорошо, что ты не вышла замуж за дядьку Прошку…

– Согласна, – поправила волосы на её голове, отметив, что мозоли больше не цепляют волоски. И ведь нельзя сказать, что я работаю меньше, чем раньше. Но мозоли исчезли. – Давай пойдём в трактир. Пора завтракать…

– Ага, – согласилась Анушка и отстранилась. – Давай я приведу детей, а ты поможешь Авдотье?

– Мне кажется, или ты стала её бояться? – фыркнула я.

– Нет, – мотнула головой дочь. – Но в последнее время она какая то странная. Ворчит всё время… И вообще…

– Что именно «вообще»? – насторожилась я.

– Да ничего! Просто ворчит. Раньше она не была такой, – вздохнула Анушка, рванула в дом и, прежде чем захлопнуть дверь, крикнула: – Я скажу остальным, что пора есть!

Я осталась на крыльце одна. На низком осеннем небе клубились сизые тучи: то сбивались в плотные комки, темнеющие на глазах, то растягивались в полупрозрачную вуаль, сквозь которую проглядывал сверкающий круг солнца. Сегодня будет дождь. А может, и снег…

Порыв холодного ветра стегнул по голым ногам под длинным подолом. Я зябко поежилась. Успела сшить одежду детям, но на себя времени не хватило. Продолжала ходить в старом, застиранном платье той Олеси… Всё казалось, что зима не скоро и я ещё успею подготовиться.

Вздохнула. Неправильно не думать о себе. Если заболею, детям придётся туго. Нужно срочно взяться за иглу: сшить себе тёплое платье и штаны для девочек, чтобы не видно под юбкой. Здесь брюки считались чисто мужским предметом гардероба.

В трактире пахло кашей на мясном бульоне, Авдотья традиционно готовила её на завтрак. Но самой кухарки нигде не было. Кухня оказалась чистой и пустой. Если бы не растопленная печь и горячая каша, можно было подумать, что здесь никого не было со вчерашнего вечера.

Я заглянула в спальню Авдотьи. Постель была аккуратно застелена, а большой сундук с роскошной резьбой на крышке стоял на месте. С ним она вышла замуж и съехала от родни.

– Авдотья, – позвала я, словно надеясь, что она услышит и появится в пустой комнате. Ничего не изменилось. – Авдотья!

Внезапно за спиной раздалось тихое, но злобное шипение:

– Ч что ты з десь делаеш шь?!

Я подпрыгнула и уставилась на разъярённую Авдотью безумными от страха глазами.

– С ума сошла?! – выдохнула, хватаясь за сердце. – Разве можно так пугать людей?!

– З зачем ты хотела з зайти в мою комнату?! – прошипела кухарка.

Её лицо изменилось: черты расплылись, стали нечёткими, а взгляд напоминал два острых ножа, выставленных из глазниц. Чуть коснёшься и порежешься.

– Успокойся, – невесело фыркнула я. Меня уже порядком достали её странности. Если бы не долг, давно выставила бы из трактира. – Я не собиралась заходить. Просто потеряла тебя и заглянула… Пора завтракать.

– Это моя терр рритор рия, – проворчала она глухим, рычащим тоном.

«Вот ведь заладила! – подумала я. – „Моя территория…“ Во первых, везде моя территория. Во вторых, если бы не долг…» Но долг никуда не исчез, и пришлось включить терпение на полную мощность.

Улыбнулась:

– Конечно, я помню. Это твоя территория, и я даже шагу туда не сделала. Видишь? – кивнула на ноги в старых войлочных тапках, подшитых лоскутом кожи. В таких же ходили дети и сама Авдотья. Кожаные сапоги стоили как корова, а женские туфли лишь на пару монет дешевле.

Авдотья уставилась на мои ноги, замершие в цыплячьем шаге от двери, и постепенно приходила в себя. Клинки исчезли из глаз, черты лица заострились, возвращая привычный облик.

– Ну вот, – улыбнулась я. – Я совсем не собиралась заходить. Просто открыла дверь и позвала. Думала, ты там.

Она кивнула, поджав губы в тонкую ниточку.

Я осторожно шагнула назад, всё ещё опасаясь новой вспышки. В последнее время Авдотья вела себя неадекватно. Ещё пару месяцев назад, когда я только попала в этот мир, она была другой.

Нужно предупредить детей, чтобы держались от неё подальше и не заходили на кухню. Кто знает, как она отреагирует, если Сашенька случайно забредет в её комнату.

– Вот и всё, – повторила я успокаивающим тоном. Наверное, стоит наведаться к знахарке за «спокоительным» отваром, не для себя, а для неё. – Я ушла…

Кухарка выдохнула и кивнула. Потом проворчала скорее по привычке:

– Гостья просила принести ей завтрак в комнату… Не хочет, говорит, с вами завтракать, глаза мозолить своим присутствием.

– Хорошо, – закивала я, понимая: сейчас лучше не спорить и не задавать лишних вопросов. – Дети поедят, отнесу…

Авдотья сжала губы ещё сильнее, отвернулась и с досадой произнесла:

– Не бойся. Ничего я детям не сделаю. Не обижу… Это же дети…

– Угу, – сдержала язвительную реплику.

Авдотья тоже промолчала. Мы разложили кашу по тарелкам и сели завтракать.

Пока дети шустро махали ложками, уничтожая завтрак со скоростью ветра, я ковыряла кашу в тарелке и исподтишка поглядывала на Авдотью. Кухарка тоже не ела, сидела, размазывала кашу по тарелке, хмурила брови и явно была погружена в свои мысли.

Её состояние внушало опасение. Как я могла доверять ей теперь, после этих необъяснимых вспышек агрессии? А если в следующий раз рядом окажутся дети?..

В тысячный раз помянула недобрым словом Трохима, не вернувшего долг и из за своей паранойи спрятавшего заначку так хитро, что мы не нашли её, хоть перерыли весь дом, трактир, конюшню и сарай. Вот что ему стоило хранить деньги под матрасом, как все нормальные люди?!

Когда дети доели и побежали домой под присмотром Егорки, Анушка собрала остатки каши и пошла кормить кур. Авдотья налила горячей воды в лохань, чтобы помыть посуду. Я же расставила на подносе тарелки с кашей и бутербродами, кружки с горячим отваром и холодным компотом, и отправилась кормить гостью.

Лина уже встала и, похоже, давно меня ждала. Не успела я постучать, как дверь в её комнату распахнулась. Она одной рукой забрала у меня тяжеленный поднос, который я еле донесла, а второй втянула меня внутрь.

– Ну наконец то… Заходи… – торопливо прошептала она, лихорадочно сверкая глазами.

Захлопнув дверь, Лина подбежала к столу, поставила поднос и тут же вернулась к двери. Всё это за время, которое понадобилось мне, чтобы сделать вдох. Заразившись её тревогой и суетливостью, я скороговоркой спросила:

– Что то не так? Что случилось?

– Ничего, – нервно хихикнула Лина, и её слова сразу показались лживыми. – Мы же вчера договорились…

Да, вчера мы условились начать занятия с утра. Но Лина явно что то скрывала. Как заставить её сказать правду, если она сама не хочет? Никак. Оставалось держать ухо востро и не доверять драконе.

– Да, конечно, – кивнула я. – Я зайду после завтрака…

– Вы мне не помешаете, – отмахнулась она. – Я могу одновременно есть и говорить.

И снова мне почудилось что то неправильное, не прямая ложь, а завуалированная полуправда, от которой неприятно зудело внутри, хотя внешне придраться было не к чему.

– Хорошо, – я оглянулась в поисках повода уйти и нашла его: – Я принесу ещё один стул…

– Не нужно, – тут же отмахнулась Лина, озарив комнату яркой, лучезарной улыбкой. – Вы можете сесть на кровать.

Происходящее нравилось мне всё меньше. Я метнула взгляд на аккуратно застеленную постель. Лина, пользуясь моим замешательством, мгновенно подскочила, едва ли не силой усадила меня на край кровати и затараторила, начиная урок:

– Как вам уже известно, наш мир поделен между пятью расами: драконы, эльфы, гномы, оборотни и человеки. Все расы, кроме человеков, имеют по одному государству, которые управляются четырьмя старейшими кланами, ведущими свой род с самого начала времён.

Кланы вокруг них могут меняться: какие то поднимаются вверх, какие то опускаются вниз. Но никто и никогда не способен посягнуть на власть старейших кланов, они слишком великие и древние. Даже если все кланы объединятся против кланов правителей, у них не получится даже сравняться с ними по силе: ни магической, ни физической.

Правитель драконов, например, способен в одиночку выйти против всей драконьей армии и победить, даже не запыхавшись. Именно поэтому между всеми расами, кроме человеков, нет войн. Превосходство правителей слишком велико. Кое кто даже считает их богами, живущими на земле.

– Но это не так, – хмыкнула Лина.

Хмыкнула слишком весело, с бесшабашной лихостью, от которой по спине пробежали мурашки. Тем не менее история меня увлекла.

– Истории четырёх стран похожи как две капли воды и одинаково скучны. Поэтому я увлеклась историей человеческих стран. У них нет и никогда не было столь значимого превосходства правителей. В прошлом человечества было всё: заговоры, войны, империи, политическая раздробленность, приведшая к образованию множества воюющих между собой государств. – Она перевела дух и продолжила, – вы, человеки, очень беспокойные существа. Ваша природа совершенно иная, не такая, как у нас, драконов. Для любого дракона слово правителя – закон. А вы даже к слову своего Бога относитесь как к рекомендации, а не приказу. Одна из заповедей вашего храма гласит: «Не убий…» И что?

Лина снова фыркнула, но на этот раз без тайной подоплеки.

– И ничего, – ответила она сама на свой вопрос. – Истовая вера совсем не мешает человекам убивать, оправдывая себя тем, что противник – не человек, раз думает и поступает не так, как, по мнению убийцы, должны поступать человеки. Я называю это расчеловечиванием.

Лина не врала, она живо интересовалась человеками и человеческой историей, считая её ключом к пониманию природы человечества. Рассказывала так увлекательно, что я забыла обо всех странностях и слушала, открыв рот.

Даже не думала о том, чтобы уйти.

– Когда князь умер, его многочисленные сыновья не смогли договориться о праве наследования. Они не придумали ничего лучше, чем разделить оставленную отцом страну на восемь частей. Этот момент считается началом эпохи первого разделения, которая привела к тому, что часть людей навсегда покинула человеческие земли, разъехавшись по всему миру. Но об этом я расскажу тебе завтра. А то уже скоро стемнеет…

Лина улыбнулась. Я с удивлением поняла, что она права: мы так увлеклись, что пропустили обед. Смутно помнила, как в комнату заглянул Егорка и тут же исчез после того, как мы вдвоём зашипели на него, страшно недовольные отвлечением.

К счастью, весь день шёл дождь, и гостей в трактире не было.

Неладное я почуяла сразу, как только вышла на крыльцо. Воздух стал густым и тяжёлым, он давил на плечи почти незаметно, как самое лёгкое пуховое одеяло. Это было неправильно.

Ещё пространство словно искажалось, едва заметно, будто смотришь через некачественное оконное стекло, и картинка слегка «плывёт» в месте брака.

– Мне всё это кажется… – пробормотала я, пытаясь успокоить мгновенно встопорщившиеся нервы.

Тут же поняла: мой голос звучит иначе, не так звонко и пронзительно, как всегда, а ниже на полтона. Немного, чтобы заметить. Если бы не прочие странности, я бы и не обратила внимания.

Но сейчас застыла посреди двора, с тревогой оглядываясь по сторонам. Здесь и сейчас явно что то происходило… или вот вот должно было произойти.

И мне вдруг стало страшно – резко, яркой вспышкой, поднявшейся откуда то из глубин подсознания. Такой страх заставляет кричать и бежать в панике. Очень знакомый. Однажды я уже ощущала его, когда Олив, человеческий маг из Гойи, смотрел на меня глазами, крутившимися, словно тележные колёса.

Если бы не перегруженная лекцией Лины голова, я, наверное, сбежала бы. Но сейчас, когда все мыслительные процессы были заняты обдумыванием и запоминанием истории человечества, я замешкалась. И, возможно, именно это спасло и меня, и моих детей…

Глава 17

Когда именно во дворе появилась эта тёмная фигура, я не заметила. На миг мне даже почудилось, что это не живой человек, а призрак. Но для призрака у него была слишком крепкая, вполне материальная рука, она схватила меня за горло и прижала к твёрдому, дышащему телу.

– Где Лина? – прошептал мужчина за моей спиной, и по спине побежали мурашки.

Вместе с ними вернулся страх, лишающий разума. Я захлебнулась воздухом, перестала дышать, хотя незнакомец не душил меня. Крик ужаса застрял в горле, паника заставила тело судорожно дёргаться в тисках его рук, словно в припадке. Руки взметнулись вверх, вцепились в его запястье, колени резко ослабли, я повисла на нём…

В прошлый раз он не удержал меня, выпустил, дав шанс сбежать. Эта мысль мелькнула среди пустоты ужаса, заполнившего разум. Я ждала, что и сейчас будет так же.

Но мужчина за моей спиной выругался, и не отпустил. Коротким рывком развернул меня, впился взглядом в глаза и торопливо зашептал:

– Тише… Тише, девочка… Успокойся, я не он. Я не собираюсь делать с тобой то, что сделал он. Тише…

Я не понимала, что он говорит. Слышала слова, но их смысл отскакивал от меня, как шарик пинг понга от стола.

И вдруг ко мне вернулась способность дышать, и я закричала. Завыла, словно дикий зверь, попавший в ловушку.

Мужчина снова выругался и подхватил меня на руки.

Я билась с ним, будто в последний раз: пинала изо всех сил, махала ногами, извивалась, как змея, пытаясь вырваться, лупила кулаками куда придётся. Часть ударов попадала в цель, но большинство усилий уходило впустую.

Кричала, останавливаясь лишь для того, чтобы набрать в грудь воздуха.

Мужчина, державший меня, громко ругался. Несмотря на все мои усилия, он продолжал нести меня туда, где…

Где должно было случиться что то страшное.

То, от чего страх поднимался, как девятый вал, превращая меня в перепуганное насмерть животное.

– Отпус с сти её, драк кон, – услышала я тихое, разъярённое шипение.

– Не могу, – глухой голос за моей спиной звучал раздражённо. – Если я её отпущу, она уйдёт. Не знаю, что так сильно её напугало, но она на грани. Я с трудом удерживаю её здесь.

– Ты вреш шь…

– Посмотри сама, полукровка, – презрительно фыркнул мужчина.

Я ощутила на щеке прохладную ладонь – ладонь, не несущую угрозы, безопасную. Прильнула к ней, словно желая слиться, испариться из рук мужчины, как туман.

– Чуешь? – хмуро спросил мужчина и тяжело вздохнул. – Ты бы её к провидице сводила, что ли… Явно с ней неладно что то…

Не знаю, что хотела ответить ему та, которой здесь не должно было быть. Но в этот момент я услышала отчаянный крик, пробившийся сквозь железный панцирь страха:

– Мама! Мама, что с тобой?! Мама!

Реальность взорвалась тысячами голосов. Я услышала их все сразу: мужчину, напавшего на меня; Авдотью, вставшую на мою защиту; моих детей, облепивших меня со всех сторон и испуганно звавших:

– Мама!

– Пустите, – буркнула я, вырываясь из захвата незнакомца. Он отпустил меня чуть раньше – аккуратно поставил на крыльцо трактира.

Меня слегка качнуло, но дети, обхватившие со всех сторон, не дали упасть.

– Всё хорошо, – бормотала я, обнимая их, поглаживая по лохматым головам сыновей и по заплетённым в косы волосам девочек. – Всё хорошо. Я не хотела вас напугать.

Они дружно ревели, уткнувшись в старое шерстяное платье, которое носила ещё та Олеся. Платье неприятно липло к мокрой от холодного пота спине.

Я медленно оглянулась. Мышцы тихо гудели, как после многочасового занятия в спортзале.

Авдотья стояла на крыльце, свернув руки кренделем на груди, пронзительно смотрела на меня, нахмурив лоб и поджав губы.

Незнакомец, высокий, крупный мужчина, похоже, дракон (его уши мягко сияли серебром при тусклом свете луны), смотрел на меня, прищурившись, не скрывая досады. Кажется, я помешала его планам.

Сердце снова екнуло от страха, но я прогнала его одной мыслью: «Что он может мне сделать? Если бы хотел, я бы уже не стояла здесь, на крыльце трактира, среди своих…» Смутно помнила, как бесполезны были все мои усилия.

– Олеся, – хрипло, «вороньим» карканьем, разбила тишину Авдотья, – завтра мы с тобой идём в храм. Пусть батюшка прочитает молитву…

– Ты хотела сказать к провидице, – заметил дракон. Я почти не сомневалась, что это был именно он.

– Богомерзкое создание, – фыркнула Авдотья. – Ноги нашей там не будет.

Мужчина пожал плечами:

– С этой девчонкой явно что то не так… И вряд ли молитва поможет.

– А это не тебе решать, дракон, – в голосе Авдотьи полыхнула привычная ненависть к другим расам.

– Ты забываешься, полукровка, – в голосе дракона послышалась угроза.

Именно в этот момент появилась Лина. По её лицу сразу стало понятно: скандала не избежать. Я кивнула Анушке, чтобы увела детей домой. Им не нужно видеть и слышать то, что обязательно случится.

– Ты, Патрик, зря явился сюда… – Лина застыла на пороге, глядя на нас спокойно и уверенно. – Скажи отцу, что я ни за что не вернусь. Я выбрала свой путь и буду следовать ему.

– Лина, отец не знает, что я здесь. Я прилетел, чтобы поговорить с тобой. Ты забыла, что ещё несовершеннолетняя? – сверкнул глазами Патрик. – И отец в своём праве.

– А мне плевать на его право, точно так же, как ему плевать на моё, – зашипела Лина. – Ты же понимаешь, что он сделал это нарочно! Мне до совершеннолетия осталось чуть больше двух месяцев!

– Но вы с Оливом давно ладите друг с другом… У вас получится хорошая семья… Ты же знаешь.

– И что?! – голос Лины похолодел, превратившись в металл. – Точно такая же хорошая семья у меня получится с половиной сыновей отцовских приятелей. И что мне теперь за всех замуж выходить?!

– Только за Олива… Ты же знаешь, как нам важны хорошие отношения с Гойей… Если нам удастся породниться…

– Только не за мой счёт, – перебила его Лина. – Скажи отцу, пусть ищет другой путь. Без моего участия.

– Лина, – мужчина, который, судя по невольно подслушанному разговору, был братом нашей драконы, покачал головой, – ты у нашего отца единственная дочь. Ему больше некого предложить господину Омулу…

– Это не мои проблемы, Патрик, – твёрдо стояла на своём Лина. – Я не собираюсь замуж…

– Лина, это глупо… Ты не сможешь жить одна всю жизнь! – перебил её мужчина.

– Сейчас! – рявкнула Лина. – Я не собираюсь замуж сейчас, даже не перешагнув порог совершеннолетия. Я хочу учиться, заниматься историей и выйду замуж тогда, когда сама захочу. И за того, за кого сама захочу. Так и передай отцу!

Патрик вздохнул. Мне показалось, с одной стороны, он был на стороне сестры. С другой, у их отца, видимо, имелась очень веская причина уговорить Лину не упрямиться и стать женой Олива.

– И вообще, – похоже, Лина тоже это понимала, – все знают, я считаю Олива братом.

– Но он тебе не брат, – покачал головой Патрик. Его запал утих, он расстроенно сник. – Только не надо рассказывать мне сказки про смешанную кровь. У тебя нет никаких доказательств, кроме воспоминаний о старых сплетнях в дневнике нашего пра прадеда.

– У меня не было доказательств, – мурлыкнула Лина и кивнула на меня. – А теперь есть. Прислушайся к себе. Ты почувствуешь, что между вами есть родственная связь…

Патрик уставился на меня, нехорошо уставился. В его глазах закрутились тележные колёса, вызвав табун мурашек на моей спине. Не таких, как тогда, когда он схватил меня в темноте, но всё же неприятных.

– Не надо на меня так смотреть, – отшатнулась я. Весь разговор между братом и сестрой мы с Авдотьей стояли молча, переводя взгляд с одного на другого дракона.

– Не трогай её, – вступилась за меня Авдотья. – Между вами не может быть родственной связи! Олеся никогда не имела никакого отношения ни к драконам, ни к магам!

– А ты-то откуда знаешь, полукровка? – усмехнулся Патрик, по-прежнему не сводя с меня взгляда.

– Оттуда, – буркнула старуха. – Я чую драконью кровь, так же как и вы. И знала её мать и её отца. Они оба – люди без капли способностей.

– Тем не менее моя сестра права, – дракон наконец отвёл от меня взгляд и, нахмурив лоб, задумчиво произнёс: – Я определённо чую наше родство. Но ты, полукровка, тоже права. В этой человечке нет ни капли нечеловеческой крови.

– Вот! – триумфально воскликнула Лина. – Я же говорила. А ты знаешь, единственный человеческий род, с которым наши предки могли смешать кровь, это род господина Омула!

– Но тогда, выходит, она… – Патрик снова уставился на меня, но в этот раз в его глазах не крутились колёса. Он смотрел на меня задумчиво. – Я помню ту историю со сбежавшей из Гойи молодой женой господина Омула.

– Олеся не имеет никакого отношения к магам! – вновь напомнила о себе Авдотья. – Я знала её мать… И отца…

– Это многое объясняет, – пробормотал дракон, сделав вид, что не услышал речи Авдотьи. – Я почувствовал в ней не только родственную кровь, но и то, что она могла бы стать для меня подходящей женой.

Лина фыркнула и расхохоталась:

– Вот так-то, брат! Теперь ты можешь жениться на Олесе и породниться с Гойей, как того хочет отец! И оставить меня в покое.

– И в ней есть магия, – кивнул Патрик, по-прежнему глядя на меня в упор. – Совсем крохи, но всё же есть… Думаю, её отец не будет против, если я женюсь на ней. И думаю, он будет рад, что нашёл свою потерянную дочь.

– Думаю, и наш отец будет очень рад. Он, наверное, уже потерял надежду, что ты найдёшь себе подходящую женщину. А то, что она ещё и потерянная дочь господина Омула… Ты представляешь, какие перспективы открывает ваш брак перед нашими странами?

– Угу… Думаю, не стоит тянуть, – Патрик повернулся ко мне и заявил: – Мы поженимся завтра.

От такого заявления я поперхнулась слюной… Нет, в то, что мать Олеси могла сбежать из Гойи с крохотной Олесей на руках, я допускала. В жизни такое случается, о чём и подумать нельзя. В то, что Авдотья знала мать Олеси и её нового мужа, я тоже верила. Женщине с ребёнком на руках, без крыши над головой и средств к существованию и в нашем-то мире одной тяжело. А уж здесь и подавно. И мать Олеси вполне могла выйти замуж за первого попавшегося мужчину. Зато стало понятно, почему после смерти жены тот забил на дочь и позволил мачехе всячески измываться над сироткой. Она-то ему, получается, никто. Не выгнал на мороз и уже молодец, проявил великодушие.

А Авдотья вполне могла и не знать подробности. Если познакомилась с матерью Олеси уже после того, как она вышла замуж второй раз. Но это же не повод решать мою судьбу без меня. И я, конечно, не промолчала:

– Я не собираюсь за вас замуж! – выпалила я. – У меня семеро детей. И вообще, я совсем недавно потеряла мужа. Ещё год не прошёл!

Но семь моих детей не отпугнули внезапно появившегося «жениха». Патрик пожал плечами и, даже не взглянув на меня, заявил:

– Женщины из Гойи не имеют права решать свою судьбу самостоятельно. А дети… Дети – это даже хорошо. Возможно, девочки тоже получат силу собирать магию, а мальчики смогут управлять ею…

– Да как вы смеете?! – вспылила я, теряя самообладание.

– Олеся, это предложение огромная удача для тебя, – одновременно со мной произнесла Авдотья. – Потом, когда этот тупой дракон поймёт, насколько сильно заблуждался, решив, что твоя мать из Гойи, и захочет развестись, то по законам драконьей страны должен будет выплатить тебе виру. Не знаю, из какого рода этот дракон, но он явно не чета Тимохе. А значит, вира будет большая…

Но я её не слушала, я почти кричала на этого ненормального дракона:

– Во-первых, я не из Гойи! Во-вторых, нет у меня и у моих детей никакой магии! И, в-третьих, что у вас тут за порядки такие?! Стоило моему мужу умереть, так каждый второй предлагает выйти за него замуж!

– Тебе кто-то ещё предлагал выйти замуж?! – насторожился Патрик, обменявшись с сестрой короткими, многозначительными взглядами.

– Тимоха предлагал, – кивнула Лина, услышавшая Авдотью.

– Кто такой Тимоха?! – рыкнул Патрик, как будто бы я уже была его невестой, у которой внезапно обнаружился ещё один жених.

– Вы все сошли с ума! – рявкнула я и, в бессилии топнув ногой, заявила как можно жёстче, стараясь, чтобы комариный писк моего тихого и тонкого голоса звучал хотя бы с оттенками металла: – Повторю в третий раз! Я! Не! Собираюсь! Замуж! Ни за кого!

И добавила на всякий случай:

– Не знаю, откуда была моя мать. Из Гойи или не из Гойи. Но я к той стране не имею никакого отношения. Я выросла здесь, в Ламане, и живу по законам этого города. А значит, никто не смеет принудить меня выйти замуж! Ни мифический отец, ни мэр Ламана, ни сам Бог!

Перевела дух и, оглядев замолчавших драконов и Авдотью, припечатала:

– А Олив мне не брат! Он тоже предлагал мне выйти за него замуж. И вряд ли стал бы это делать, если бы посчитал меня своей сестрой. На этом всё! С меня хватит! Я ухожу! А вы сами разбирайтесь между собой! Я всего лишь хозяйка трактира, и мне плевать, какие у вас проблемы. Единственное, что меня интересует, – это вопрос: останетесь ли вы, Патрик, ночевать? И принести вам ужин или нет? На этом всё!

Я развернулась и шагнула назад, в тёплую темноту гостевого зала. На миг обернулась:

– Впрочем, меня устроит, если вы оба уберётесь из моего трактира немедленно. До города рукой подать, и там вам смогут предложить куда лучшие условия.

– По законам Ламана, – снова вмешалась Авдотья, произнеся задумчиво, не глядя на меня и вообще делая вид, что меня здесь нет, – женщина из Гойи обязана быть замужем… Или предоставить справку, что магический источник перегорел и её магия больше не представляет угрозу для людей… И если мы договоримся, дракон, я помогу тебе уговорить Олесю. Я знаю, как на неё надавить…

В этот раз я всё же решила ей ответить:

– У тебя не получится шантажировать меня проклятым долгом! – рыкнула я. – Как только я найду заначку мужа, то рассчитаюсь с тобой.

– Это полукровка шантажирует тебя?! – возмутился Патрик с таким жаром, как будто бы пропустил мимо ушей и все мои слова, и некрасивое предложение Авдотьи, и всё ещё считал себя моим женихом.

Мне не оставалось ничего другого, как с силой хлопнуть дверью трактира, отрезая себя от трёх сумасшедших драконов… Вернее, двух драконов и одной полукровки.

Внутри всё клокотало. Я ещё никогда не была столь зла, как сейчас. Вся моя хваленая выдержка пошла к чертям собачьим. Мне хотелось крушить всё вокруг, чтобы выплеснуть едкую, словно концентрированная щелочь, ярость. Ладно драконы! Но Авдотья! Как она могла воткнуть мне нож в спину?!

– Проклятые драконы! – выругалась я, изо всех сил ударив кулаком по дубовой стойке бара. – Дурацкий мир! Как же меня всё достало!

Боль в кулаке, как ни странно, помогла избавиться от мерзкого ощущения полнейшего бессилия… И я снова, изо всех сил вложив в удар всю накопившуюся ярость, шандарахнула кулаком по барной стойке.

Раздался оглушительный грохот. Вспыхнуло яркое пламя и тут же погасло, словно его задуло невидимым порывом ветра. Всё вокруг мгновенно заволокло густым сизым дымом. Он поднимался клубами, отчего даже тьма в углах словно побелела, растеряв свою привычную черноту.

– Вот блин! – прошептала я, невольно отступая на шаг.

В тот же миг дверь трактира с грохотом распахнулась. В помещение вбежали трое: Патрик, Лина и Авдотья.

Дым словно испугался их появления и мгновенно улетучился, вытянутый внезапным сквозняком. Вслед за ним в трактир пробрался мертвенно бледный свет луны. Он осторожно заглянул внутрь и осветил разгром: дубовую барную стойку, разбитую в щепки. Столешница, к слову, была толщиной в ладонь, и всё же не устояла.

Гости ошеломлённо уставились на груду деревянного праха. Да и я сама едва могла поверить в то, что сотворила.

Первой опомнилась Лина. Она медленно подошла к обломкам, провела рукой по острым краям, затем подняла на меня задумчивый взгляд.

– Значит, твоя мать и правда из Гойи… – произнесла она тихо, но в тишине трактира её слова прозвучали отчётливо и весомо.