Текст книги "Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика (СИ)"

Автор книги: Алёна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Терять клиентов я не могла, но дочь обязана была сберечь. Хорошо, что у меня ещё было время решить эту проблему.

Глава 8

Следующие несколько дней мы потратили на то, чтобы привести в порядок двор: скосить бурьян, вычистить и побелить конюшни, разобрать горы мусора в небольшом, но крепком сарайчике. Когда то здесь, судя по наличию стаек, держали животных, но Трохим превратил пространство в хранилище ненужного хлама: разбитые столы и скамейки, дырявые чугунки, битые горшки, треснувшая деревянная посуда, неопознанные полуистлевшие тряпки вперемешку с тошнотворно воняющей грязью. Я даже думать не хотела, чем или кем эта грязь была раньше.

Я бы ни за что не полезла в эту свалку – сгребла бы всё разом, погрузила на наёмную телегу и вывезла прочь. Но меня не покидало подозрение, что среди этого мусора может быть заначка моего умершего мужа. Пришлось всё тщательно перетряхивать.

Весь хлам мы разделили на несколько кучек. То, что горит, отправилось в кухонную печь. Дырявые чугунки я решила использовать как кашпо: надо же как то украсить двор и трактир – почему бы не цветами?

За растениями далеко ходить не пришлось. В овражке за рядками свёклы (которую я поначалу приняла за щавель) нашлись крохотные кустики местного растения с яркой тёмно зелёной листвой. Анушка рассказала, что весной оно цветёт мелкими бледно розовыми цветочками с фиолетовой серёдкой прямо по голым веткам. Осенью листья становятся красными и держатся на ветках до самого снега. А потом, до весны, на ветках висят мелкие тёмно синие ягоды, которыми любят лакомиться птицы.

Даже для грязи и полуистлевших тряпок нашлось применение – из них получилась грядка для огурцов. Авдотья утверждала, что странно сеять огурцы посреди лета, ведь так никто не делает. Но даже она признала: урожай мы всё равно успеем собрать, пусть и небольшой.

– Продукты заканчиваются, – тяжело вздохнула Авдотья, присаживаясь рядом на бревно у завалинки. – На пару дней осталось, не больше…

– Уже? – я удивлённо замерла, держа в руках делёнку кустика. Мы с Егоркой как раз наполнили чугунки землёй и занимались посадками. – Но мы же много купили! Я думала, на месяц хватит…

– Угу, – буркнула кухарка. – Сама велела кормить детей вволю. Вот они и метут всё, что ни сготовлю. Котел похлёбки за день счерпывают. Только и бегают на кухню: дай да дай… И куда только лезет в них? И ведь за стол садятся, будто три дня с голодухи маялись. Жрут и жрут… Ироды…

Я фыркнула и рассмеялась. Ворчала и ругалась она только для порядка. Я помнила: ещё при Трохиме Авдотья старалась угощать детей чем нибудь вкусненьким, пусть даже тайком от хозяина трактира.

– Ничего, они же растут, им положено есть всё, что не приколочено.

– Вот уж точно, – кивнула кухарка. – Всё, что не приколочено, сожрать готовы. Прорвы… Придётся свою картоху подкапывать. А она ещё не наросла как надо, мелкая вся. Ежели сейчас копать начнём, значит, зимой придётся зубы на полку класть.

– Не придётся, – я воткнула кустик в приготовленную ямку, закопала и старательно придавила землю вокруг стволика, чтобы усилить сцепление корней растения с почвой. – Завтра мы пойдём на ярмарку и всё купим. У нас есть деньги…

– Да сколько у тебя там есть то… Десять монет набралось, али нет? Гостей то и при Трохиме мало было, а сейчас и вовсе народ наш трактир десятой дорогой обходит.

Монет у меня было больше… Но нельзя забывать: через пару недель нужно отдать по двадцать монет молочнику и мяснику. И это ещё не все кредиторы, которым был должен Трохим. Большинство, видимо, махнули рукой на глупую «бабу» и простились с деньгами. Но как только я начну выплачивать долги хоть кому то, остальные точно вспомнят о выданных кредитах, и обдерут меня как липку.

Но накормить детей важнее всего…

– Десять монет не так уж и мало, – улыбнулась я. – Я куплю всё, что нужно. Ты составь список…

– Какой ещё список? – усмехнулась Авдотья. – Муки купи да круп побольше. Молока детям. Без остального обойдёмся… Уж как нибудь…

Я кивнула и полила кустик из крынки тёплой водой из лошадиной колоды. Пусть растёт теперь.

Кстати… про деньги… И почему я сразу не подумала, что у меня прямо под боком вполне может жить весьма богатый Буратино? Богатый по сравнению со мной сейчас, конечно.

– Авдотья, – я улыбнулась, – а тебе Трохим сколько платил за работу? Может, ты сможешь одолжить мне несколько монет? А когда купец заедет снова, чтобы щи картаровские поесть, я тебе и верну…

– Да вернётся он как же! – кухарка сделала вид, что не услышала ничего про деньги.

– Вернётся, – убеждённо кивнула я. – Так как? Одолжишь?

– Ежели б было, одолжила бы, – фыркнула Авдотья. – Ох, и странная ты в последнее время… Как что скажешь, так и не знаешь, что думать: то ли боги разум у тебя отняли, то ли память напрочь отшибло. Так и разум, и память вроде бы на месте. Никого не забыла, и вон как ловко у тебя вышло детей к делу пристроить… Егорку же и вовсе не узнать стало. Старается мальчишка во всём тебе первый помощник, хотя такого за ним отродясь не замечалось. И с молочником да мясником как ловко разобралась. Даже Трохим так не мог. Вечно они у него без остатка все монеты выгребали. Уж поди сто раз все долги забрали. Муженёк то твой больше десяти монет и посчитать не мог… А ты, не удивлюсь, ежели и с сотней справишься. Откуда научилась только?

– Всегда знала, – пожала я плечами, стараясь не подать виду, что расстроена. Я уже рассчитывала на помощь Авдотьи. И куда она только деньги девает? Ведь живёт на всём готовом. А одежда на ней такая же старая и простая, как у всех нас. – А ты всё ж скажи, сколько тебе Трохим платил? А то получится, тебе платить надо, а у меня ни одной монеты нет.

– А иногда ты, Олеся, такое скажешь, – вздохнула Авдотья, – что я и вовсе думаю, что это не ты… Вот как сейчас…

Она сделала короткую паузу, едва хватило, чтобы сделать вдох и продумать ответ. Но не дала мне сказать, перебив:

– Никогда ни одной монеты я у Трохима не взяла. Он мне совсем другим платил. Тем, что дороже любых денег…

И, тяжело поднявшись, пошла прочь, оставив меня в полном обалдении. И чем же это таким ей платил Трохим?!

Неизвестно, до чего бы я додумалась, если бы не Егорка. Когда я в очередной раз ответила невпопад на какой то его вопрос, сын присел рядом и, нахмурившись, спросил:

– Что то случилось, мам? Неужто ещё кто за долгами явился? Али ещё какие пронблемы?

Слово «пронблемы» прочно вошло в наш семейный лексикон – правда, в таком исковерканном виде. А однажды я слышала, как Авдотья, обучая Анушку готовить картаровский бурачник, сказала девочкам, что это «чай, не бинон».

– Нет, сынок, – улыбнулась я, – никаких проблем…

– Ты из за Авдотьи, да? – сын вздохнул и признал: – Я слышал, о чём вы говорили… И, мам, ты не бойся, она на тебя не обиделась… Ты и правда после смерти батьки другая стала. Как будто бы позабыла всё. Даже то, что Ванюшка знает.

Я удивлённо взглянула на Егорку. А он отвёл глаза:

– Я слышал, как ты его о драконах расспрашивала. Вроде как его проверить хотела, но у тебя такое лицо удивлённое было, будто ты всё впервые слышишь.

– Всё то ты видишь, – проворчала я, пряча за недовольством страх. Надо быть осторожнее. Свои то не выдадут, а вот если чужие увидят, как сильно меня шокирует то, что известно и привычно даже малышам, последствия могут быть непредсказуемыми. – Так, может, ты знаешь, чем платил твой батька Авдотье?

Егорка посмотрел на меня удивлённо, ну как будто я сморозила глупость, сказав что то вроде: «А может, ты знаешь, почему утро начинается, когда всходит солнце?»

– Мам, ну ты чего?! Авдотья ж полукровка. Ни среди людей не может жить, ни среди драконов. И одна тоже не может, умрёт от тоски. Вот батька и привёл её к нам, когда её муж умер, а его братья со двора погнали. Сказал, мол, живи сколь захочешь, гнать не стану и гнобить не стану. Буду к тебе как к человеку относиться. А ты следи, чтоб ни один нечеловек порог моего трактира не переступил. У полудраконов, знаешь, какое чутье? Они всех нечеловеков с первого взгляда видят.

Егорку способности Авдотьи явно приводили в восторг. Он принялся перечислять достоинства смешанной крови, а я просто онемела от таких известий.

Ну, ничего себе новости! Авдотья – полудракон?! Но ведь они на человеках не женятся… Я думала, из за того, что не могут детей иметь, ну, типа, разные виды. А выходит, могут. Просто не хотят, потому что не любят полукровок.

Но почему их не любят? И если вспомнить слова Авдотьи, выходит, есть и полуоборотни?

И почему тогда Авдотья, как бешеная собака, кидалась на Тимоху и того оборотня?! Отрабатывала, так сказать, содержание? Или это личная неприязнь? Обида, так сказать, за своё происхождение?

Вопросы множились в голове со скоростью света. Но задавать их Егорке я не решилась. Сделала вид, что мне всё понятно, и перевела беседу в безопасное русло:

– Давай лучше подумаем, как привлечь людей в наш трактир. Может, рекламу дать?

Судя по реакции сына, тема оказалась совсем не такой безопасной. Он вытаращился на меня и удивлённо переспросил:

– Что дать?

Ну да… Здесь про рекламу и маркетинг отродясь не слыхивали.

– Ну, то есть сделать так, чтобы про наш трактир все узнали, – улыбнулась я. – Рассказать всем, как у нас здесь красиво, какие удобные у нас комнаты и как вкусно кормят.

Егорка фыркнул:

– Ну, не знаю, как про красиво и всё остальное, а про трактир наш точно говорить начнут. Поди уже говорят, что мы и драконов привечаем, и оборотней не гоним. Осталось только гномов пустить, и тогда вообще только о нас говорить и будут.

– Гномов? – я не смогла сдержать интерес. – Они тоже здесь есть?

Но, к счастью, Егорка понял всё по другому:

– Даже не думай, мам! – рассмеялся он. – Всё равно в нашей глуши настоящего гнома не встретишь. Они не любят далеко от своих гор уходить.

– Очень жаль, – подхватила я смех сына. – А то бы это была отличная реклама для нашего трактира.

– Ага, – веселился Егорка, – а ежели тебе удастся эльфа найти, так к нам и из столицы приезжать станут, чтобы посмотреть на стул, на котором настоящий эльф сидел.

Ещё и эльфы?! Я мысленно расхохоталась. Ну да, конечно: если есть драконы, оборотни и гномы, то обязательно должны быть и эльфы. Меня так и подмывало спросить про орков… Но я сдержалась.

– Ага, от эльфа я бы тоже не отказалась. Встретила бы его как самого дорогого гостя.

– И я бы не отказался, – заливался сын. – Представляю, как все обалдели бы, если бы эльф у нас переночевал, а не в ратуше в гостевых покоях главы. Мол, не хочу я спать на тонких шёлковых простынях, хочу на льняных в Олесином трактире, чтобы потом всё тело зудело и чесалось…

Шутка зашла. Вся семья весь день веселилась, придумывая забавные причины, по которым настоящий эльф мог бы остановиться именно у нас.

Рекламу мы всё таки дали, на следующий же день, когда пошли за продуктами на ярмарку. Правда, не такую, к которой я привыкла. В этом мире не было ни радио, ни даже газет, но зато был глашатай, который за одну монету пять раз прокричал на площади:

– В трактире у Олеси каждый может получить ужин и ключ от номера, даже если он дракон, оборотень, гном или эльф!

А больше и не надо было. Людская молва уже понесла это шокирующее заявление по городским улицам. Вот так хитро мы заставили говорить о себе весь город.

Эффект от объявления оказался неожиданным. К нам повалили любопытные уже в тот же вечер.

– Мама! – Анушка ворвалась в сарайку, где мы с Егоркой перетряхивали остатки помойки в надежде найти Трохимову заначку (хотя я уже почти отчаялась). Дочь, широко улыбаясь и сияя, как новогодняя ёлка, выпалила: – У нас столько народу! Никогда столько не видела! Уже все столики заняты, а они всё идут и идут!

Я вскочила. С одной стороны, во мне ярким пламенем вспыхнула радость: всё получилось, гости пошли, и теперь у нас наконец то будет много денег. С другой – стало страшно: продуктов у нас так мало, что может всем не хватить. А это плохо. Нельзя вот так сразу, с первого дня, портить о себе впечатление!

А ноги уже сами несли меня в трактир, на кухню. Анушка едва поспевала за мной. Я пробежала через зал, забитый народом под завязку, и ворвалась на кухню:

– Авдотья! Что делать то будем?! – возбуждённо выпалила я, сияя ничуть не хуже Анушки. Вид переполненного зала заставил нутро дрожать от радости – аж голова закружилась, а в ушах зазвенели падающие из карманов посетителей монеты. – Сможем хоть чем нибудь народ накормить?!

Авдотья нашего энтузиазма не разделяла. Напротив, мне показалось, что она опять чем то недовольна, по крайней мере, посудой она загремела очень красноречиво. Наверное, мелькнула мысль: не нравится то, что при таком количестве народа ей придётся работать на кухне раз в десять, а то и двадцать больше.

Но разве это проблема?!

– Авдотья, да не переживай ты так, – рассмеялась я радостно. – Сегодня я тебе помогу, а потом и помощницу наймём. Тебе не придётся одной готовить на полный зал. Говори, что делать?! Я готова! А Егорка поможет Анушке. Хорошо, сынок?

– Да, мам, – кивнул он и выскочил из кухни.

Авдотья ответила не сразу. Продолжала переставлять чугунки, ранжируя их по размеру. То ли раздумывала, что приготовить, то ли просто действовала мне на нервы. Знает, что я её не выгоню… Где потом мне найти кухарку, которая будет работать за хорошее отношение?! Нигде.

– Авдотья, – рявкнула я, потеряв терпение, – да сколько можно то?! Что опять не так?!

– Что что, – недовольно пробубнила она, – будто сама не видишь?

– Если переживаешь за продукты, то не стоит. На один вечер того, что купили, хватит, а завтра мы с детьми снова пойдём на ярмарку и закупимся как следует. Денег то теперь хватит, чтоб полную подводу заказать. Народу видела сколько? Даже если с каждого по одной монете получим, уже разбогатеем.

Кухарка фыркнула и скривилась:

– Вот смотрю я на тебя, Олеся, и не понимаю… Вроде пока Трохим жив был, всё хорошо было. Тихая ты была, спокойная, правильная. Головой думала, прежде чем какой шаг сделать. А как помер муж, так со всех щелей дурь полезла. То бурак кислинкой зовёшь, то дракона привечаешь, то оборотня…

Я попыталась остановить её, но Авдотья только повысила голос, не давая мне ничего сказать:

– А теперича притащила в трактир всю городскую шваль и думаешь, что они тебе платить станут? Смотри, как бы весь трактир по бревну не сволокли.

Она вдохнула и, опять не дав мне ничего сказать, продолжила:

– Вот правду говорят, что человеческие бабы дуры. Смотрю я на тебя и убеждаюсь, что зря ты Прошку прогнала то. Вышла бы за него замуж. И жила бы спокойно и ровно, как приличная баба. А не творила невесть что…

– Не нравится, я тебя не держу, – от ярости, которую вызвали слова Авдотьи, мой тонкий визгливый голосок зазвенел, как особо прочная сталь. – Где дверь ты знаешь.

– И чуть что, сразу гонишь меня, – старуха продолжала так, будто бы не заметила, что находится в шаге от того, чтобы оказаться на улице. – Как будто бы и не знаешь, что за трактир моими деньгами плачено… Я Трохиму всё мужино наследство отдала. И свидетель надёжный у меня на то имеется. Ежели надо, то и главе мои слова подтвердит.

– Что?! – ахнула я и вытаращилась на Авдотью. – Не может быть?!

Авдотья пожала плечами. А я вдруг отчётливо поняла: может… Ну, мне сразу надо было подумать о том, откуда у Трохима появились деньги на трактир, если его брат, Прошка, нищета и голь перекатная, промышлял самой чёрной работой. Да и сам Трохим раньше тем же занимался. Просто у него ума чуточку больше, чем у младшего.

Я прикрыла глаза. Не то чтобы я на самом деле хотела выгнать Авдотью, хотя она и умела доводить меня лучше многих, но всё равно… У меня как будто твёрдая земля ушла из под ног, и вместо неё оказались зыбучие пески, готовые поглотить всё без остатка, если вдруг шевельнёшься неправильно.

Вот так и выяснилась неприятная правда про «мой» трактир…

А ещё Авдотья оказалась права в оценке платёжеспособности приваливших гостей. В полном зале то тут, то там вспыхивали драки. Мишаня весь вечер растаскивал задиристых, подвыпивших мужиков, которые бухали принесённым с собой пойлом.

Наша выручка, конечно, всё равно была больше, чем всегда, но десять монет не оплатят всю ту суету, которая случилась в тот вечер. Надо было срочно что то придумать, чтобы избавиться от неплатёжеспособных, но очень любопытных гостей…

И с трактиром тоже надо было что то решать. Узнать, сколько денег взял Трохим у Авдотьи, и вернуть ей долг, чтобы избавиться от ощущения зыбучих песков под ногами.

Глава 9

Я не спала всю ночь.

Первую проблему решить оказалось довольно просто, если обратиться к опыту другого мира. Я решила ввести три новых правила для нас и для гостей.

Теперь у нас будет платный вход, но бесплатный завтрак. Так мы поймаем сразу нескольких зайцев. Отсечём бездельников, решивших, что могут занимать столы в моём трактире и ничего не платить за это. Привлечём внимание тех, кто хочет не просто перекусить, но и переночевать. Им будет выгоднее остановиться у нас, а не ехать в город, ведь там придётся платить и за завтрак тоже. Те, кто побогаче, всё равно не пойдут спать голодными и обязательно поужинают, увеличив счёт на одну монету, а те, кто победнее, уже привыкли спать на пустой желудок, но зато гарантированно получат свою порцию еды утром.

Второе правило касалось напитков. Тут я не мудрила – просто ввела полный запрет на принесённые угощения. Хочешь пить – бери наше. Нет денег – обходись без напитков. Так будет спокойнее: меньше шансов на конфликты и скандалы. Одного вечера мне хватило, чтобы понять: если не следить за этим, приличный трактир быстро превратится в место с дурной славой. А мне этого точно не нужно.

Последнее правило было для гостей нечеловеков. Я решила запретить им пользоваться преимуществами своей расы – такими, как запахи у оборотней или особые способности драконов. Про гномов и эльфов мне пока ничего не было известно, но у них наверняка тоже есть свои особенности. Пусть оставляют их за воротами, а в трактире ведут себя по человечески.

А вот со второй проблемой всё оказалось гораздо сложнее.

Трохим своим решением подложил мне огромную свинью… Нет, не тем, что взял деньги полудраконки и купил трактир – это как раз было правильно. А тем, что за столько лет не удосужился вернуть долг, повесив его и на меня тоже.

И как я ни пыталась найти выход из сложившейся ситуации – его не было. Идти на конфликт с Авдотьей, значит остаться без трактира. Но и относиться к ней по прежнему я уже не могла. Мешало ощущение зыбучих песков под ногами.

В идеале, конечно, вернуть ей деньги «вот прям сейчас». Однако у меня их нет… И ещё очень долго не будет, даже при самом лучшем раскладе. Пусть я не знаю, сколько стоит в этом мире трактир, но зато мне известно, что за ужин мне платят одну монету. И вряд ли весь трактир со всеми помещениями – это десять ужинов. Или даже сто…

Значит, у меня есть только один вариант: заткнуться и терпеть… Именно так и поступал Трохим. И именно поэтому я категорически не хотела делать так, как он.

Но как сделать по другому?

Вот и крутилась всю ночь с боку на бок, но так и не приблизилась к решению ни на один шаг. И заплатить нечем, и не платить нельзя. Потому что какой смысл вкладываться в трактир, если ты в любой момент можешь остаться без имущества – стоит только Авдотье решить, что она хочет забрать деньги обратно.

Я бы так ничего и не придумала, если бы моё внимание, совершенно случайно, конечно, не переместилось с денег на саму Авдотью… И тут в полный рост встал вопрос: почему она отдала деньги Трохиму, а не купила трактир сама? Ну, если бы я оказалась на её месте, то непременно стала бы хозяйкой, а не кухаркой. Причём бесплатной. Как говорил Егорка, Авдотья работает у нас за то, что мы, а вернее Трохим, позволили ей жить здесь так, словно никакой другой крови, кроме человеческой, в её жилах нет.

И вот чую, что именно в этом и кроется главный подвох… В крови драконов… Нечеловеков здесь не любят… Это я уже поняла. Но в то же время смотрят на них с завистью и, откровенно говоря, жалеют, что у человеков нет таких способностей.

Я уже видела в своём прошлом мире, к чему может привести гремучая смесь ненависти и зависти. Вполне может быть, что у Авдотьи просто не было другого выхода, кроме как отдать деньги Трохиму. Я ведь не знаю местных законов – вдруг ей вообще нельзя владеть имуществом? Это многое бы объяснило…

После смерти её мужа, который, очевидно, любил её очень сильно (иначе просто не пошёл бы против всех и не женился бы на полудраконке), родня выгнала её из дома. Вряд ли они сделали это, зная, что у неё на руках огромная сумма денег… Нет, они всё равно выгнали бы её – я нисколько не обольщалась, человеческая природа во всех мирах одинаковая, – но предварительно ободрали бы как липку.

Значит, физически денег у Авдотьи не было. Они были в руках какого то другого человека. И, как бы ни было, не того же самого, кто сейчас является её свидетелем. Ну, это же очевидно: муж Авдотьи должен был всецело доверять человеку, а это непременно должен был быть человек, чтобы отдать ему на хранение такую огромную сумму денег в полной уверенности, что тот не воспользуется беспомощностью полукровки и не оставит её без штанов, если придёт время.

И вряд ли таких людей в Ламане много…

И вряд ли в таких условиях Авдотья потребует деньги назад сама… Раз уж за столько лет она этого не сделала. А значит, если я буду терпеть и не выгоню полудраконку из трактира, то можно не бояться её внезапного взбрыка.

Тут я снова вернулась в ту же точку, что и в вопросе про деньги. Но сейчас у меня в голове немного прояснилось.

Во первых, раз я не могу отдать то, что уже должна, значит, мне нужно просто не увеличивать свои долги перед Авдотьей. И платить ей за работу на кухне. Это будет по человечески, а значит, в рамках договорённости… Ну, сомневаюсь я, что другие кухарки в других трактирах работают за еду, крышу над головой и хорошее отношение.

Во вторых, я всё равно уже начала откладывать десять процентов всех доходов на подушку безопасности. А теперь у меня будет ещё один «вклад», на выплату долга Авдотье. Деньгами я его отдать не смогу, но я смогу купить небольшой домик с участком в пригороде и отдать его ей. Пусть и формально этот дом тоже будет моим имуществом. Но что то подсказывало: от такого подарка Авдотья не откажется. А я наконец то стану полноценной хозяйкой трактира – без всяких зыбучих песков под ногами.

Утром я собрала всех и объявила о новшествах. Поняли меня не сразу – слишком непривычно звучали мои предложения. Пришлось потратить полдня на объяснения: как брать плату за вход; кто должен следить за тем, чтобы гости пользовались только нашими угощениями; что делать, если нечеловеки вдруг решат, что наши правила не для них.

А вот весть о том, что теперь все будут получать зарплату за работу в трактире, дети приняли на ура. Им всё равно нужны карманные деньги, и лучше я буду давать их за работу, чем просто так. Зато Авдотья ничего не заподозрит и не будет думать, что я хочу от неё избавиться. Незачем копить обиды друг на друга.

Первые несколько дней, пока все привыкали к новым порядкам, выдались довольно тяжёлыми. В первый вечер нам едва не вынесли ворота, пытаясь проникнуть во двор без оплаты. Мишане пришлось хорошенько помахать кулаками, отстаивая моё право быть хозяйкой положения. Ему тоже досталось, и следующие несколько дней он красовался огромным фингалом под глазом – сначала тёмно фиолетовым, а потом зелено жёлтым.

К счастью, через пару дней слухи о том, что у нас платный вход, охладили желание городских любителей дармовых угощений таскаться к нам. Поток гостей резко убавился. Но Мишаня больше не вернулся на свой пост в гостевом зале. Я оставила его у ворот вместе с Егоркой. Мой старшенький брал плату за вход и страшно этим гордился, а Мишаня помогал ему, если гость оказывался одновременно безденежным и слишком несговорчивым.

Вместо Егорки моим порученцем стал Ванюшка, а младших детей мы сажали у моих ног, за стойкой, и присматривали за ними вдвоём.

Легче всего, как ни странно, гости приняли запрет приносить с собой угощения. Оказалось, в этом мире это тоже вполне обычная практика. Тут даже не пришлось никому ничего доказывать. Чаще всего достаточно было одного замечания, чтобы глиняная посуда с местными лакомствами исчезла со стола.

Я не обольщалась: к ночи она всё равно оказывалась пустой, но зато и наши запасы, оставшиеся ещё от Трохима, тоже потихоньку истощались. А я стала думать, как улучшить качество угощений – некоторые из них явно нуждались в доработке.

Проще всего оказалось добавить очистки углём и ароматизировать блюда сухими листиками сушмита, тех самых кустиков, которые росли у нас в горшках. Благо этого добра – и угля, и листьев, у нас было в избытке. Обновлённые угощения пришлись по вкусу гостям. Появились даже свои любители, приходившие к нам из города специально, чтобы попробовать наши новинки.

Мои доходы выросли довольно значительно. Каждый день я получала не меньше десяти монет… А однажды, когда к нам заявилась компания молодых людей, решивших отметить какое то торжество, я заработала двадцать пять монет.

Однако, несмотря на платный вход и обещанный бесплатный завтрак, купцов, желающих переночевать, у нас по прежнему было мало. Обозы проходили мимо, комнаты пустовали. И я сломала голову, как привлечь их внимание.

Это сейчас наш трактир на пике популярности в Ламане из за удачной рекламы. Но надолго ли хватит этого ажиотажа? Я уже слышала, как глашатай повторял наше объявление от имени других трактирщиков. А это значит, идея привлекать горожан, давая им мифологическую возможность встретить гнома или эльфа, вышла в тираж и скоро перестанет работать. Зачем тащиться за город, если то же самое можно получить в двух шагах от дома?

Надо было сосредоточиться на своей идее, привлекать купцов блюдами из разных стран, давая им шанс на короткий миг вернуться домой из длительного путешествия. Но с этим вышла неожиданная проблема – Авдотья. Она уже почти пятнадцать лет работала кухаркой, но не умела готовить ничего, кроме яичницы, жаркого, пирогов с капустой, картошкой и яблоками, похлёбки и теперь вот картаровского бурачника…

Нет, она даже не была против научиться, но поди найди наставника для полукровки! Во первых, никто не возьмётся учить полудраконку. А во вторых, во всём Ламане имелся только один человек, который знал о местной кулинарии больше, чем Авдотья. Он работал поваром у главы города и ни за что не взялся бы учить кого то на стороне.

Можно, конечно, пойти к нему поваренком и через двадцать лет безупречной работы получить доступ к его секретам. Но, во первых, повар уже стар и может столько не прожить. А во вторых, я не могу ждать двадцать лет.

Трохим, видимо, думал так же…

Вот потому за столько лет ничего другого, кроме привычных блюд, в трактире и не подавали. Впрочем, по словам Авдотьи, и в других трактирах тоже. Но меня то такой расклад не устраивал.

Раньше мне нравилось ужинать в крохотном кафе на десяток столов рядом с моим банком. И там меню обновлялось каждый месяц: что то убирали, что то добавляли, поэтому еда никогда не была скучной и однообразной.

А сама я готовить не любила. Нет, я могла, конечно, предложить идею чего нибудь простенького, тех же зелёных щей из детства или пиццы, например, но мне было страшно. Я и так показала себя слишком странной, слишком не такой, как раньше, и Авдотья до сих пор смотрела на меня с подозрением.

Идеальный в наших условиях выход подсказал Егорка. Я сидела за столом в пустом зале и уныло смотрела на кучку из семи монет, всю нашу вчерашнюю выручку. Не зря я ждала и боялась такого финала: популярность нашего трактира пошла на спад. Ещё немного, и мы вернёмся к прежнему: один два гостя, не успевших попасть в город до закрытия ворот.

– Мам, – Егорка плюхнулся рядом, – ну чего ты так переживаешь?! Радоваться надо. Вон сколько деньжищ заработали. Теперь можно ничего не делать и жить припеваючи.

Я вздохнула… Заначку Трохима мы так и не нашли, хотя перевернули весь трактир вверх дном. Вероятно, он так и делал, просто пропивал всё заработанное до самой последней монетки, не думая о будущем.

– Можно, конечно, – не стала спорить. – Но тогда ты никогда не будешь богатым, женишься на такой же нищей девушке, у вас родятся семь детей, а потом ты напьешься и повздоришь с каким нибудь гостем, который окажется из наёмных убийц. И он воткнёт в тебя нож… Ты именно так хочешь прожить свою жизнь?

Сын на миг задумался, а потом покачал головой:

– Нет, не хочу… И Анушке ж надо хорошего жениха найти. А кто на нищую девку позарится? Только такой же нищий…

Он вздохнул и, кивнув на семь монет, разложенных полукругом, предложил:

– А может, снова дать объявление? Если в прошлый раз получилось гостей привлечь эльфами и гномами, значит, и сейчас получится…

Я покачала головой:

– Уже не получится. Сейчас все так делают. Нам просто повезло быть первыми. Надо придумать что то другое… Вот если бы мы могли подавать купцам то, что напомнило бы им о родине, то они пришли бы к нам… Помнишь, как вышло с картаровским бурачником?

Сын кивнул и наморщил лоб.

– Но для этого надо знать, как и что готовить, – я вздохнула. – А ни я, ни Авдотья не умеем… А чтоб научиться, надо ехать в столицу и потратить много лет… Ты уже вырастешь к этому времени.

Он снова кивнул… Подумал немного и выдал:

– Так, может, у купцов и спросить? Ну, они то точно знают, что готовят у них дома. Пусть расскажут нам.

Гениальная идея Егорки понравилась всем. И мы с воодушевлением взялись за её воплощение.

На следующий же день, с ура пораньше, мы помчались в город, к городскому писарю. Купцы все грамотные, читать писать умеют, значит, можно повесить растяжку над дорогой, где будет написано, что в нашем трактире можно получить скидку в пять монет за рецепт из другой страны.

Писарь за одну монету нацарапал на листке бумаги несколько слов. Местные буквы оказались похожи на таракашек с множеством ножек, гуляющих в цветах. Я даже подумала, что писарь посмеялся над неграмотной трактирщицей и просто нарисовал глупую картинку. Но купец, которому мы показали листок, прочёл именно то, что нужно…

Оказалось, буквы здесь делятся на две большие группы: вроде гласных и согласных. Так вот, «гласные» – это и есть букашки. От количества и положения ножек зависит звук, который они обозначают. А «согласные» – это те самые цветочки, собранные в букеты. От количества лепестков и цветов в букете зависит и буква…

Есть ещё один алфавит, больше похожий на иероглифы, но он используется только среди аристократов, потому что считается, будто простой люд не в состоянии запомнить сложное начертание букв.