Текст книги "Семеро по лавкам, или "попаданка" во вдову трактирщика (СИ)"

Автор книги: Алёна Цветкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

– Конечно, – кивнула я. – Вы можете сами выбрать курицу, которая пойдёт в суп. Но позвольте поинтересоваться: о ком из ваших людей идёт речь?

– Это наш общий знакомый Олив, – в его взгляде мелькнул такой же страх, который я видела в глазах Авдотьи.

– Что с ним?! – вырвалось у меня.

Кроп снова тяжело вздохнул и признался:

– Ему нельзя уходить далеко от сестры. Он всегда должен быть рядом, чтобы её магия поддерживала в нём жизнь. Но сейчас он оставил сестру и уехал с нами, как я его ни отговаривал.

– Но почему?! – с отчаянием выдохнула Авдотья. – Он должен был вернуться домой вместе с сестрой следующей весной!

Кроп пожал плечами:

– Они с принцем не поладили с первого дня. И хотя Олив ничего не говорил, я полагаю, что они сильно повздорили… Вот он и решил уехать пораньше. Сказал, что слишком сильно хочет вас видеть…

– Меня?! – удивилась я.

– Тебя, – вместо Кропа ответила Авдотья. – У них должна была сломаться карета. Они застряли бы в Ламане на два месяца: сначала из за ремонта, потом беременная Месси почувствовала бы себя не очень. У вас с Оливом должен был случиться роман, а потом ребёнок… И ради вашей любви и вашей дочери ты разделила бы с ним душу, заменив сестру, чтобы Олив мог быть рядом с тобой…

Кроп слушал Авдотью, вытаращив глаза от удивления. Он явно не верил в то, что она говорила. А вот я сразу поняла, откуда растут ноги всей этой истории. К тому же Авдотья мне уже раз двести намекала на что то подобное.

– Это Олья предсказала?! – нахмурилась я.

– Она, – кивнула Авдотья и всхлипнула. – Не понимаю, что случилось? Всё, что она говорила, всегда сбывалось! Почему сейчас не сбылось?!

Кроп растерянно улыбнулся кухарке. Он не понимал, что происходит, почему какая то посторонняя старуха рыдает из за того, что его товарищ болен. Но был благодарен за сочувствие и постарался ответить на вопрос:

– Не знаю… Но мне кажется, ваша Олья ошиблась. Месси, если вдруг забеременеет от принца, никогда и ни за что его не покинет. Она влюблена в него по уши, и он тоже, кстати. Вообще, пара получилась очень гармоничная. Им повезло, что их договорной брак стал таким счастливым.

– Влюбилась?! – ахнула Авдотья. – Но она не должна была влюбляться…

Кроп снова пожал плечами и хотел что то сказать, но я его перебила:

– Так, хватит пустых разговоров. Давайте займёмся делом. Авдотья, займись ужином и куриным супом. Кроп, несите Олива наверх, в ту же комнату, которую он занимал в прошлый раз. А я пока кое куда отлучусь…

Я ругала себя на чём свет стоит. Смотрела на артефакт и жалела о том, что собираюсь сделать. Ещё не сделала, а уже жалела. Но никак не могла поступить по другому. Что то мешало мне отвернуться и сделать вид, что всё это не моё дело.

Никогда раньше я не замечала за собой подобного самаритянства. Бескорыстие вообще мне не свойственно, я всегда блюла свою выгоду. Да, иногда просчитывалась и оказывалась в убытке, как, например, с тем же Днём Голода. Тем не менее любой мой шаг должен был принести прибыль.

Но не в этот раз…

Я сжала в кулаке артефакт, зажмурила глаза и бросила его об пол прямо в комнате, предварительно превратив её в большой зал. Камень ударился о землю и превратился в карету… Не давая себе времени передумать, заряд артефакта был уже потрачен, я залезла внутрь и сразу же выскочила в противоположную дверь.

Прежде чем рухнуть на пол без сознания, я успела вдохнуть пронзительно холодный воздух Гойи и подумать, что я полная дура. Надо было хотя бы одеться потеплее… Или взять с собой Кропа, чтобы он защитил меня магией от смертельных условий своей родины…

– Олеся… не понимаю, зачем она здесь… – бормотал кто то прямо надо мной.

Я отчётливо слышала голос, но смысл слов, кроме некоторых фраз, остался непонятным. Если бы другой голос не отвечал первому ещё более неразборчиво, я решила бы, что какой то маг шепчет надо мной заклинание.

– Очень внезапно… Хорошо, что ты услышала…

Я медленно приоткрыла глаза. Веки ощущались тяжёлыми и неподвижными. Мне пришлось выложиться по полной, чтобы увидеть того, кто был рядом со мной. Это был, конечно же, господин Омул. Скосила взгляд в сторону, чтобы увидеть, с кем же он говорит, и заметила незнакомую, но очень симпатичную женщину, совсем не похожую на госпожу Абигейл.

С первого взгляда стало понятно: первая жена господина Омула – полная противоположность его второй жены. Мягкие черты лица, чуть расплывшиеся с возрастом; тёмно русые волосы, заплетённые в сложную косу в виде короны; пухлые руки, ловко орудующие спицами; тихий, почти неслышный голос… Мне хватило пары секунд, чтобы проникнуться к ней полным доверием и каким то тёплым, полузабытым чувством родства. Как будто я встретила близкую родственницу, с которой по воле случая не виделась много лет…

Наверное, я успела бы разобраться в своих ощущениях, как то странно вот так без оглядки доверять совершенно чужому человеку. Но в этот самый миг она заметила, что я очнулась.

– Олеся, – радостно улыбнулась она, не прекращая вязать и совершенно лишая меня воли, – я так рада, что вы пришли в себя!

– Это было очень неразумно, отправиться в Гойю без сопровождения магов, – тут же включился господин Омул и принялся выговаривать мне за то, что я уже успела укорить себя. – Ты могла замёрзнуть! Если бы Лизза не услышала грохот от твоего падения, мы нашли бы тебя только через несколько месяцев! И уж точно не смогли бы спасти. О чём ты вообще думала?!

Я прикрыла глаза, соглашаясь со всем, что говорил господин Омул. Да, всё так и есть. Я сглупила. Надо было сначала навестить Олива, посоветоваться с Кропом и потом отправляться в Гойю вместе с ним. Но есть очень большая вероятность, что в этом случае я отправилась бы к драконам – навестить сына, а не в Гойю спасать Олива.

– Господин Омул, – прошептала хриплым голосом, – Олив… Он едет в Гойю… Вместе с караваном… И Кроп сказал, что ему очень плохо… Вы должны помочь…

– Ты уверена?! – нахмурился он. – Я велел ему оставаться рядом с Месси!

– Уверена, – прикрыла глаза, потому что шея всё ещё отказывалась гнуться. – Они остановились в моём трактире.

Эти несколько слов выпили все мои силы. И я просто лежала с закрытыми глазами.

Глава 31

– Омул, – голос первой жены мага дрожал от тревоги, но звучал непреклонно, – ты должен помочь мальчику!

– Но что я могу? – попытался возразить господин Омул, однако его перебили.

– Ты обязательно что нибудь придумаешь, – заявила госпожа Лизза, сплетая в голосе обманчивую мягкость своей внешности с твёрдостью металла. – Ведь ты же, в конце концов, Верховный маг. А мальчик не виноват, что его бестолковый дед, которому твой отец дал слишком много воли, спутался с драконицей. И вообще, не ты ли говорил, что любишь его как сына?!

Я мысленно улыбнулась. Может, господин Омул и правит Гойей, но его первая жена, добрейшая госпожа Лизза, без всякого сомнения, правит самим господином Омулом. Неудивительно, что он не смог оставить её, когда встретил госпожу Абигейл.

– Говорил, но…

– Никаких «но», Омул, – металла в голосе госпожи Лиззы стало больше, а мягкости меньше. Казалось, кто то начал точить клинок, стараясь сделать его смертельно опасным. – Вспомни, что говорила Олья про его будущее. И тогда ты поймёшь, что должен сделать. Ты ведь понимаешь, ради кого наш мальчик оставил Месси и отправился в путь, рискуя жизнью?

После первого пробуждения прошло пару часов. Супруги всё это время провели рядом со мной. Но, похоже, они решили, что я снова потеряла сознание или уснула и ничего не слышу. Разговор, который они завели, явно не предназначался для моих ушей.

– Но Олья говорила совсем другое, – снова попытался возразить господин Омул. – Они с Месси должны были отправиться в путь весной…

– Олья слишком юна, чтобы понимать хоть что то в отношениях между супругами, – перебила его жена, продолжая вязать. Только спицы, выдавая её эмоции, застучали ещё быстрее. – Она думает, что быть счастливой можно лишь тогда, когда между супругами пылает огонь любви. И Месси непременно бросит мужа, если узнает, что её чувства не взаимны, и вернётся в Гойю.

– А она не вернётся… Останется рядом с ним, – глухо произнёс господин Омул. Мне показалось, что он говорит не про дочь и её мужа, а про себя и госпожу Лиззу.

– Не вернётся, – кивнула она. – И Олив прекрасно это понимает. Он знает Месси лучше, чем мы с тобой вместе взятые. Поэтому он и уехал. Не захотел, чтобы Месси разрушила своё счастье, когда придёт весна.

Господин Омул нахмурился. Госпожа Лизза мягко заметила:

– А я предупреждала, что писать ему о видениях Ольи – плохая затея. Нельзя подталкивать будущее в нужном направлении. Можно очень сильно ошибиться…

– И что же мне теперь делать? – снова спросил господин Омул.

– Ну, – в голосе госпожи Лиззы послышалась улыбка, – Олеся же пришла к нам, чтобы сообщить о состоянии Олива. Возможно, это наш шанс обмануть судьбу… Если ты сможешь убедить девочку.

– А если не смогу?

Кажется, они оба решили, что я ничего не слышу и не понимаю.

– Значит, Олив умрёт, – жёстко ответила ему жена. И добавила: – Я закрыла глаза на твои чувства двадцать лет назад. Я сделала вид, что ничего не произошло, когда ты несколько лет метался по миру в поисках сбежавшей жены и дочери. И я снова промолчала, когда ты нашёл их и притащил в наш дом через столько лет… Но если Олив умрёт… Этого я не смогу тебе простить, Омул. Я вырастила его вместе с Месси, как своё дитя. Я люблю его так же, как нашу дочь. И никому не позволю относиться к нему с пренебрежением из за четверти драконьей крови. Даже тебе.

– Может быть, ты сама поговоришь с Олесей? – в голосе господина Омула послышались жалобные нотки. – Ты, как женщина, сумеешь подобрать лучшие слова…

– Ну уж нет, – госпожа Лизза ответила резко и твёрдо. – Я не собираюсь снова исправлять ошибки твоей Абигейл… С меня хватит…

– Но, Лизза… – растерянно пробормотал маг. Но надавить на жалость у него не вышло.

– Хватит, Омул, – перебила его жена. – Пора заканчивать бесполезные разговоры и приниматься за важные дела…

Она встала и ушла, оставив нас с господином Омулом наедине.

– И что мне теперь делать? – прошептал он. – Как убедить тебя помочь Оливу сейчас, а не весной?

Я слегка шевельнулась, давая понять, что не сплю.

– Возможно, для начала стоит рассказать мне правду?

– Ты всё слышала?

Я кивнула.

– И что думаешь?

– О чём? – Я нахмурилась, не до конца понимая, чего именно ждёт от меня господин Омул. Догадки, конечно, имелись. Речь шла о возможных отношениях между мной и Оливом. Но одно дело смутные предположения, другое – чёткое знание.

– О том, чтобы разделить жизнь с Оливом. Так, как это делала раньше Месси…

– Нет, – отрезала я и встала, слегка покачиваясь. Чтобы не упасть, ухватилась за спинку стула, на котором недавно сидела госпожа Омул. – Думаю, вы легко найдёте мне замену.

– Всё не так просто, – вздохнул господин Омул. – Желающих породниться с моим родом немало. Но тех, кто готов рискнуть, разделить с Оливом душу и соединить жизни… Таких нет. Все боятся. Однако в твоем случае ситуация иная, Олеся.

– Почему?

– Потому что всё должно было сложиться иначе. Олив должен был остаться рядом с Месси. К весне между Месси и её мужем произошла бы размолвка, и Месси бросила бы принца, уехала с Оливом в Гойю… А по дороге…

– Я знаю, Авдотья мне рассказала, – перебила я, не желая снова слушать про роман, который якобы должен был случиться весной.

– Это было неизбежно, – продолжил маг. – Олья утверждала, что на этом этапе жизни Олива других вариантов нет. Всё выглядело настолько определённо, что мы успокоились. И тогда я совершил ошибку, написал Оливу о предсказании. Я не знал, что вы уже знакомы. Надеялся таким образом направить его по нужному пути.

– Но… – Я уловила в его голосе особую интонацию.

– Но Олив, получив моё письмо, кое что понял, – тяжело вздохнул господин Омул. – Понимаете, этот ритуал, по сути, эксперимент. Мы никогда прежде не делали ничего подобного и даже не представляли, к каким последствиям может привести такое вмешательство. Я уже говорил: магия душ ещё очень молодая наука.

– Мне кажется, вы нарочно затягиваете время, – покачала я головой. – Вы просто не хотите говорить мне правду.

– Ни в коем случае! – возразил господин Омул. – Просто мы сами пока плохо понимаем механизмы…

Он снова замолчал, затем собрался с мыслями:

– В общем, пока Олив рядом с Месси, её брак с принцем под угрозой. В союзе муж и жена делят всё пополам – судьбу, жизнь… И, как оказалось, не только это. Иначе у них не получится полноценной семьи, понимаешь?

– Примерно, – признала я. В его словах определённо была логика. – Не зря говорят: «две половинки друг друга». Никто ведь не говорит: «половинка и четвертинка».

– Половинка и четвертинка – неравный вклад. А это прямой путь к ссорам и скандалам. Никто не любит чувствовать себя обделённым.

– А половинка и ноль – равный? – вскинулась я.

– Смотря в каком случае, – возразил господин Омул. – Если у каждого по целому, то, конечно, не равный. А если у одного целое, а у другого ноль, то равный.

– Ну да, – усмехнулась я. – На сколько частей ни дели ноль, он остаётся нулём.

– Да… Так и есть. Ноль – это бесконечное ничто, полная противоположность бесконечному «что». Так как? Ты согласна?

– На что конкретно вы хотите меня уговорить? – Я не спешила с отказом, хотя изначально намеревалась именно это сделать. – Я хочу от вас исключительно честных ответов, господин Омул.

Он снова глубоко вздохнул, но всё же ответил:

– Я хочу, чтобы ты разделила свою душу с Оливом… Ведь именно так всё и должно было произойти.

– Но ведь не произошло, – заметила я. – Да и душа у меня одна…

– Одна, – улыбнулся он. – Но прелесть в том, что каждая человеческая душа бесконечна. А если разделить пополам бесконечность, что мы получим?

Я наморщила лоб, размышляя:

– Две бесконечности?

– Верно, – кивнул господин Омул. И добавил: – Я не собираюсь врать или умалчивать что либо. Прошу лишь подумать. Готова ли ты помочь Оливу выжить и быть с ним рядом...

– Погодите! – прервала я рассказ господина Омула, который лишь повторял уже известные мне факты. – Если я правильно понимаю, ритуал, который разделит мою жизнь надвое, – это брак?

Господин Омул тяжело вздохнул, словно хотел обойти этот момент молчанием, но всё же честно ответил:

– По нашим обычаям. Но для всех остальных разумных вы останетесь чужими друг другу. Юридических последствий тоже не будет, только магическая связь.

– Угу, – буркнула я. – И всё же мне кажется, что подвох кроется именно здесь.

– Никакого подвоха, – покачал головой господин Омул. – Я ни в чём тебе не солгал. Да, в Гойе ваш союз будет считаться браком. Но ты ведь знаешь: у нас не принято ограничивать число супружеских отношений в семье. Если ты вдруг захочешь выйти замуж за другого, никаких препятствий не возникнет.

– Ну да, – кивнула я. – Только вот я не буду счастлива с избранником…

– Это верно… Но, простите за прямоту, у тебя уже есть опыт семейной жизни, есть дети. Я не вижу в тебе стремления снова связать себя узами брака. Ты сама много раз повторила, что не хочешь замуж...

– Но это не значит, что такое желание не появится у меня в будущем, – резко ответила я. Почему то стало обидно. Да, замуж я не хочу. И детей у меня достаточно. Однако лишать себя даже гипотетического шанса на семейное счастье… Это как то неправильно.

На миг воцарилась тишина. Я не собиралась произносить эти слова вслух, они вырвались сами. Господин Омул опустил взгляд, выдержал долгую паузу, а затем сказал:

– Да, вы правы. – Он вздохнул. – Я не вправе лишать вас права на счастье. И Олив никогда мне этого не простит. Простите, что побеспокоил вас, Олеся…

– Я не сказала нет, – твёрдо произнесла я.

Всё это требовало вдумчивого осмысления. Но решение нужно было принять срочно: вдруг, пока я размышляю, Оливу станет хуже… Или, что ещё страшнее, он умрёт?

И я решилась:

– Хорошо, – прикрыла глаза, чтобы не выдать своих эмоций. – Я согласна. Но у меня будут условия…

Да, я собиралась хорошенько поторговаться. Раз уж обстоятельства сложились именно так, я должна была позаботиться о том, чтобы у моих детей всё было в порядке, прежде всего в материальном плане.

Мы договорились довольно быстро. Господин Омул не спорил, соглашаясь на все мои требования. Я, со своей стороны, не перегибала палку: понимала, что честная договорённость лучше, чем попытки выторговать супер выгодные условия ценой потери дружбы с Верховным магом Гойи.

Через полчаса мы вышли к семье господина Омула и объявили: сегодня вечером состоится брачный обряд между мной и Оливом.

Госпожа Лизза довольно улыбнулась и взглянула на меня с такой благодарностью, что у меня защемило сердце. Всё же она замечательная, эта госпожа Омул.

Олья радостно заверещала и повисла на шее Патрика. Они прибыли буквально за несколько минут до нашего появления. Накануне Олья «увидела» моё прибытие в Гойю, и Патрику пришлось лететь половину дня и всю ночь, чтобы успеть вовремя. Часть пути он проделал, используя пространственный карман: согревал внутри воздух драконьим пламенем. Без этой хитрости они с Ольей просто замёрзли бы в воздухе.

Но это я узнала позже. А тогда видела лишь смертельно уставшего Патрика, который, несмотря ни на что, радостно улыбался и обнимал невесту.

Лишь госпожа Абигейл выглядела недовольной. Она презрительно фыркнула и удалилась, гордо вскинув голову. Не понимаю, что господин Омул нашёл в ней… Увидев столь явное пренебрежение к приёмному сыну, он на миг изменился в лице, но быстро взял себя в руки, пробормотал что то и бросился вслед за госпожой Абигейл, оставив всех нас.

К счастью, госпожа Лизза оказалась достаточно деликатной, чтобы взять меня под своё крыло.

Свадебный ритуал назначили на утро. Как выяснилось, лучше всего проводить его на рассвете, вместе с восходом солнца. Однако здесь, на севере, солнце вставало поздно, едва касалось горизонта, и вновь погружало мир в бесконечную зимнюю ночь. Поэтому ориентиром выбрали рассвет на широтах, где располагался мой трактир.

Я не сразу поняла, что это значит. Но размышлять было некогда.

Госпожа Лизза, едва я оказалась в её руках, тут же вызвала фей красоты. Они без устали колдовали надо мной, превращая из трактирной замарашки в царевну лебедь. Потом в четыре руки натянули роскошное платье, его госпожа Лизза предложила из собственного гардероба. Сказала, что в молодости очень любила его, но теперь давно не влезает в старые мерки, и платье пылится в шкафу.

Преображение удалось. Взглянув в зеркало после всех приготовлений, я не сразу осознала, кого вижу.

Эта роскошная женщина была мной и не мной одновременно. Глаза, черты лица, удивлённый взгляд – безусловно, мои. А всё остальное казалось взятым напрокат в элитном салоне. Но сейчас я легко узнавала в себе черты из прошлой жизни: то, как стояла, как смотрела на себя, слегка склонив голову направо, как улыбалась, как сияли глаза… Всё это я уже видела. И это было невероятно.

Когда мы с госпожой Лиззой вышли из её покоев, где творилось это волшебство, Патрик и Олья ахнули. Господин Омул, стремительно влетевший в комнату с горстью артефактов, поначалу не узнал меня.

– А где Олеся? – спросил он и тут же замер, встретив мой взгляд. – Ничего себе… Ни за что не узнал бы вас…

Я рассмеялась. На этот раз его «вы» звучало иначе.

– Все готовы? Значит, поехали, – он обвёл нас взглядом и бросил на пол знакомый артефакт камень. Ударившись о пол, тот мгновенно превратился в карету портал.

Первыми в тёмное нутро нырнули Олья с Патриком. Затем господин Омул помог подняться по лесенке госпоже Лиззе. И лишь после подошёл ко мне, подал руку…

– А если Олив не согласится? – спросила я. Этот вопрос тревожил меня больше всего. – Ведь тогда, когда он хотел быть со мной, это была магия Ольи…

Господин Омул фыркнул и рассмеялся:

– Олеся, – он окинул меня восхищённым взглядом, – вы выглядите умопомрачительно. Ни один мужчина не устоит перед вашей красотой. Поверьте, я знаю, о чём говорю. Так что выбор супруга зависит только от вас.

– Вы говорили, что этот союз будет действовать лишь на территории Гойи… А в Ламане мы будем друг другу никем, – напомнила я.

– Да, конечно, – кивнул господин Омул, подводя меня к карете. – Прошу вас…

И, закрыв глаза от страха, я сделала первый шаг, ступив на лестницу…

Эпилог

Выйти замуж за бесчувственное тело, умирающее из за драконьей крови в жилах, явно не та мечта, о которой грезит любая женщина. Я и сама порой не могла понять, как решилась на такой шаг. В голове даже закрадывалась мысль: а не воздействовал ли на меня господин Омул ради исполнения своих замыслов и желаний госпожи Лиззи? Или, может, это Патрик, будущий Правитель драконов, применил свою уникальную способность? Но оба они настаивали: решение было исключительно моим.

Странное решение, принятое, похоже, в состоянии аффекта. Странное, и в то же время кардинально изменившее нашу жизнь. Причём в лучшую сторону.

Прежде всего, у меня появился муж, а у детей – отец. И надо сказать, муж из Олива получился отличный.

До сих пор я не могу привыкнуть к тому, как он на меня смотрит. Стоит ему встретиться со мной взглядом, и в его глазах вспыхивает настоящее драконье пламя. И это не метафора.

Патрик объяснил: после ритуала соединения четверть драконьей крови Олива обрела силу. Теперь в нём горит не только частица моей человеческой души, но и крохотный огонёк драконьего огня. Такого прежде никогда не случалось, и дракон полагает, что тайна кроется в моём происхождении. Возможно, давным давно, когда драконы лучше владели родовой магией, мой предок полукровка получил часть драконьего пламени. Оно сохранилось в ауре моей души и перешло к Оливу.

О том, что некогда существовал ритуал разделения родового огня, драконы узнали лишь недавно – благодаря Ванюшке. Мой сын проводил всё свободное время за книгами, исследуя самые укромные уголки библиотеки Повелителя драконов, места, куда уже много веков не ступала нога ни одного дракона. Другим расам в это святилище знаний и вовсе путь был закрыт.

Сам ритуал пока остаётся загадкой, но теперь никто не сомневается: Олья была права. Мой сын найдёт способ спасти детей полукровок от смерти. Хотя меня по прежнему раздражает перспектива его отношений со старухой принцессой Линой. Ей уже больше пятидесяти лет, она на двадцать два года старше меня и почти на пятьдесят старше моего ребенка!

К счастью, Лина исчезла из дворца Правителя, не сказав никому ни слова. У меня ещё теплится надежда: она встретит какого нибудь красавца и выйдет за него замуж до того, как Ванюшка вырастет.

А пока я наслаждаюсь неожиданным счастьем семейной жизни. Олив умел удивлять не только меня, неискушённую в здоровых отношениях, но и всех вокруг. Он окружил меня заботой – деликатной, ненавязчивой. Поначалу я даже не понимала, что происходит. Как вышло, что рай теперь не на небесах, а здесь, на земле?

Стоит мне подумать о еде – передо мной тут же появляется что нибудь вкусненькое. Захочу пить – Олив приносит стакан воды раньше, чем я успеваю открыть рот. А когда в первые дни после ритуала я сильно замёрзла, моё повседневное платье, доставшееся от прежней Олеси, совершенно не подходило для зимы, Олив тайком попросил приёмную мать прислать тёплую одежду. Госпожа Лиззи тут же отправила целый гардероб из Гойи, не только для меня, но и для детей.

Я хотела отказаться: в моих глазах это выглядело подачкой, словно подачка благотворительной организации нуждающимся семьям. Пусть намерения были добрыми, я не привыкла принимать принимать помощь. Я всегда сама зарабатывала свою жизнь.

Но Олив убедил меня: теперь, когда мы семья, госпожа Лиззи не посторонний человек, а такая же близкая, как Авдотья, его родная мать. Я принимаю помощь от Авдотьи, и почему должна отказывать госпоже Лиззи? Тем более для неё это почти ничего не стоит: кладовые Гойи способны обеспечить автономную жизнь магов на век два вперёд.

Кстати, родство с господином Омулом и госпожой Лиззи до сих пор не укладывается у меня в голове. Трудно поверить, что простая трактирщица стала невесткой Верховного мага, правителя Гойи. Даже в том, другом, толерантном мире это выглядел бы мезальянсом. Здесь же такая связь казалась почти невозможной.

Олив быстро подружился с моими детьми, хотя поначалу они относились к нему настороженно.

Первой «сдалась» Анушка. Когда Олив заметил, что она вышивает что то для приданого, он заговорил о её будущем. Я и не знала, что у дочери такие мечты! Я помнила, как она донимала меня из за дракона Тимохи и его коров, и думала, что для Анушки главное – материальное благополучие. Но оказалось, моя старшая, как и все девушки её возраста, мечтает не о богатстве, а о красивом женихе, который носил бы её на руках.

Олив внимательно выслушал дочь и сказал: если хочешь сама выбирать мужа, а не выходить за того, кто первым позовёт, нужно стать завидной невестой. Чтобы мужчины сражались за тебя, чтобы каждый мечтал назвать тебя женой, чтобы ты казалась всем привлекательной, но оставалась недоступной. Ведь мужчины не ценят то, что даётся им легко.

Любопытно, что если бы я прочитала дочери такую лекцию, она бы не стала слушать. Но слова Олива она приняла всерьёз и даже спросила, как этого добиться.

С тех пор Анушка изменилась. Она по прежнему улыбалась гостям: встречала их, рассаживала, принимала и приносила заказы. Но теперь её улыбка была строгой, лишённой намёка на большее, чем простая вежливость. Кроме того, Анушка взялась за учёбу. Олив разбирался не только в «букашечном» письме, но и в обычном, буквенном. Он учил её не только чтению и письму, но и тому, что не нужно жене простого крестьянина, но пригодится супруге купца или трактирщика: вести учётные книги; читать, понимать и составлять договоры так, чтобы «комар носа не подточил»; поддерживать беседу с любым разумным, не говоря лишнего; очаровывать собеседника, не переступая границ пристойности.

За Анушкой потянулись и младшие девочки. Даже Егорка постепенно втянулся и начал ходить на занятия. Поначалу он считал моё замужество предательством отца и его самого, но потом принял Олива, признав, что тот – хороший человек, а не хитрец, польстившийся на наш трактир. Олив учил Егорку почти тому же, что и девочек, только чуть иначе и глубже.

Дашутка и Сашенька пока не посещали «школу», ими занималась Авдотья. Хотя нам пришлось преодолеть немало разногласий, мы сумели восстановить отношения.

Сначала я твёрдо намеревалась выгнать Авдотью из трактира. Я настояла, чтобы она купила домик на окраине Ламана – в десяти минутах ходьбы от заведения. Она переехала, чувствуя вину перед сыном, боясь встретиться с ним взглядом и увидеть в его глазах обиду или, того хуже, холодность и презрение.

Потом я узнала: Олив думал, что это она не хочет его видеть, поэтому и уехала, потому что не любит его и никогда не любила. Когда он говорил об этом, я чуть не захлебнулась от боли, отразившейся в его глазах. Да, у него была замечательная приёмная мать – госпожа Лиззи, которую он искренне любил. Но драконья кровь не позволяла забыть, что Авдотья его родная мать. Его тянуло к ней с невероятной силой, особенно после того, как в нём вспыхнуло драконье пламя.

В итоге я сделала то, чего от себя не ожидала: первой пошла к Авдотье. Мне хотелось порадовать Олива. Тогда мы с ним только начинали сближаться, даже до поцелуев дело ещё не дошло.

Мой муж не торопил меня. Он дал время принять его и полюбить. Лишь весной, когда мы оба осознали, что не можем жить друг без друга, сделали шаг навстречу. Олья снова не ошиблась: весна изменила всё между нами. Мы перестали быть формальными супругами и стали настоящими половинками друг друга.

Весна принесла счастье не только в любви, но и в делах. За зиму слухи о событиях в моём трактире разлетелись по всему миру. Как только весенняя распутица закончилась и купцы вновь повели караваны, у меня стало столько гостей, что пришлось срочно строить дом для семьи, а избушку, изменённую драконьей магией, превращать в ещё один трактир – чтобы вместить всех желающих.

К началу лета мы расширили двор, установили навесы для купеческих возов, наняли охрану – воплотили все мои смелые задумки прошлого года. Осенью я выкупила ещё два трактира. Решила: ЗАО – это хорошо, но ещё лучше, если у каждого сына, даже у Ванюшки, будет свой трактир. Девочкам я приготовлю хорошее приданое, теперь мы будем выбирать женихов, а не они нас.

Акционерные общества появлялись в этом мире как грибы после дождя. Повелитель драконов сдержал слово. Каждый месяц я навещала сына во дворце и рассказывала доверенным лицам Повелителя о том, что помнила из прошлого мира. Странно, но воспоминаний оказалось не так много. После того как магия Ольи оставила меня, прошлое стало быстро забываться. Я всё ещё помнила, что когда то жила в другом мире, но теперь мой дом был здесь. Моя жизнь, моя семья, мой любимый мужчина, мои дети – всё было здесь.

Хотя Ванюша больше не жил с нами, в лавках у нас всё равно было семеро – правда, не сразу, а через год после всех событий. А сейчас, мне кажется, лавки придется расширять... Иначе все наши дети на них не поместятся.

Олив еще не знает. Но сегодня вечером я скажу ему, что под сердцем у меня еще один ребенок...