Текст книги "Астральный летчик"

Автор книги: Алексей Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 30 страниц)

В армию он попал случайно, с третьего курса исторического факультета.

На третьем от их группы осталось всего человек девять. Кто-то с родителями уехал за бугор, кто-то ушел в коммерцию, кто-то перевелся на вдруг ставший самым престижным – юридический факультет. Кому нужен был диплом историка? Историка несчастной, вдруг сгинувшей страны?… Все жили только настоящим. В группе остались самые тупые и самые ленивые. Для них ввели свободное расписание. Хочешь – ходи, хочешь – не ходи. Только на зачеты и экзамены явись. Повздыхай, поговори о жизни, посочувствуй несчастным преподавателям…

Мать тогда еще работала. Уходила, густо накрасившись, в свой родной номерной морской институт к девяти, надеясь с помощью итальянской парфюмерии избежать неминуемого сокращения штатов.

Вслед за ней в любую погоду, в дождь, в снег и в метель, Андрюша отправлялся бродить по городу, по садам и паркам. По Таврическому, по Летнему, по Михайловскому. Так пробродил он полгода.

Однажды у Михайловского замка увидел ее. Она стояла в голой аллее с букетиком первых фиалок. Задумчивая и красивая. В первый день Андрюша даже не подошел к ней. Всю ночь не спал, думал про нее под музыку Моррисона в наушниках. Неделю думал. Ходил, как на работу, к Михайловскому замку, но ее не было.

Ровно через неделю она снова стояла с букетиком в руках в той же аллее напротив ворот Михайловского замка. Она была в светлом плащике, в косыночке с горошками – сама чистота. И Андрюша к ней подошел. Сердце колотилось, как отбойный молоток. Андрюша подошел к ней и сказал:

– Здравствуйте.

Она не сразу подняла на него задумчивые и печальные глаза:

– Здрасьте…

Андрюша решился ей рассказать, что уже неделю как ищет ее. Ищет везде и не может найти. И какое для него счастье, что сегодня она снова здесь. Много чего он хотел ей сказать… Но она его опередила, крепко схватила за руку:

– Мальчик, мне вас Бог послал. Помогите мне.– Она протянула Андрюше букетик. – Передайте эти цветы вон тому человеку в машине. Скажите, от Регины. Скажите, что она его ждет… Нет! Этого можно не говорить. Он сам это поймет. – Она улыбнулась чуть-чуть. – Идите же!

Андрюша стоял с ее букетиком растерянный и разбитый.

– Ну идите же! – рассердилась она. – Он же сейчас уедет!

Андрюша пошел к высоким гранитным воротам замка. У ворот стояла машина. За рулем сидел бледный мужчина с седой бородкой. Старенький «жигуль» фыркал, чихал – не хотел заводиться. Андрюша подошел к машине и протянул в окно букетик:

– Это вам от Регины.

Мужчина букетик не взял. Удивленно глядел на Андрюшу. Тогда Андрюша добавил, чтобы он понял:

– Она вас ждет.

Мужчина смотрел на Андрюшу снизу, рот его скривился:

– Как тебе не стыдно, парень? Ты мужик или кто?!

Андрюша не понял его злости, стоял и думал, он-то

при чем?

– Передай ей… – сердился мужчина. – Скажи ей… Пусть оставит меня в покое! Спроси, есть у нее самолюбие или нет?! Скажи… Пусть больше не звонит! Пусть забудет мой телефон! Скажи…

«Жигуль» крякнул и вдруг завелся. Ревя на первой скорости, быстро покатил к Садовой.

Андрюша обернулся. Регина, сгорбившись, уходила по аллее к Инженерной. Андрюша бросил ее букетик в огромную лужу перед воротами замка. Как венок в волну. Как память о своей утонувшей любви. И пошел домой. Но не дошел…

На Чайковского он вдруг остановился перед подъездом военкомата, зашел в накуренную приемную, сказал, что срочно хочет видеть начальника.

Начальник, молодой еще, румяный полковник, чуть со стула не упал. Андрюша попросил забрать его срочно в армию, в ВДВ, в самые горячие точки, чтобы обжигало…

Полковник с трудом попытался объяснить чокнутому, что тот не подлежит призыву. Андрюша попросил забрать его добровольцем. Ведь война же идет, хоть и не объявленная.

Полковник долго молчал. В районе был жуткий недобор. Призывники прятались на дачах, «косили» по больницам, их родители приносили сумасшедшие справки с немыслимыми диагнозами, а тут доброволец!

Полковник, краснея, стал отговаривать Андрюшу. Говорил, что только два года до диплома осталось, просил пожалеть мать…

Андрюша сказал твердо:

– Хочу проверить, чего я стою… Мужчина я или кто?…

Все это, только вкратце, Андрюша рассказал Алику.

Самоходки давно прошли к Троицкому мосту. А закоптелый «Виктор Гюго» с натугой тащил из-за моста Лейтенанта Шмидта трехмачтовый парусник с убранными парусами.

– За-ме-ча-тель-но! – произнес Алик свою любимую фразу. – Значит, в башмак захотел превратиться?!

– В какой башмак? – не понял Андрюша.

Алик смотрел на него внимательно, даже очки приподнял:

– Ты читал «Книгу мудрости» Тай Лю Цзина?

Андрюша покачал головой. В первый раз в жизни он слышал имя такого мудреца.

– У учителя Лю есть за-ме-ча-тель-ный рассказ про могущественного принца Цяо. Принц летал в небе на белом журавле, обладал магическим даром превращаться в рыбу, в цикаду и даже в башмак… За-ме-ча-тель– ный принц! Правда?

– Правда, – согласился Андрюша.

– А учитель Лю сказал принцу так. – Алик поднял к небу тощий палец. – Если человек добровольно пожелает превратиться в башмак, никакие силы уже не помогут вернуть ему человеческий облик! И такими несчастными башмаками полна Поднебесная! Ты понимаешь, Андрюша?!

– Понимаю, – кивнул ему Андрюша.

– Это очень хорошо, что ты понимаешь. Поэтому у меня есть маленькая надежда, что ты сможешь из башмака снова стать человеком!

Андрюша материл себя, как только умел, за ненужную, дурацкую пьяную откровенность. Опять он получил по морде. Получил в который раз за сегодняшний достопамятный день! Второе августа…

Алик взял бутылку, начал разливать водку по стаканчикам:

– Выпьем за тебя, Андрюша. Не за настоящего башмака, а за будущего Андрюшу Первозванного! – Алик плюхнул водку в Андрюшин стакан. – Пей!

– Нельзя.

– Можно, – убеждал его Алик. – Учитель Алик сказал, что можно.

– Нельзя. Утром обещал в одно место зайти.

Алик навис над Андрюшей, как там в кафе висел над Батыем:

– В «Ариадну». К Тесею голубому? К Сереже?

Андрюша кивнул.

– Он сам просил тебя зайти? Что-то тебе обещал?

Андрюша отодвинулся от Алика:

– Работу… Только я… я только ему баксы верну… Дам в хлебало от души – и уйду…

– Не вздумай! – вскочил на ноги Алик.– Так-так-так, говорит пулеметчик… нет-нет-нет, говорит пулемет! Сейчас учитель все тебе объяснит, Андрюша! Пей!

– Не буду.

– Боишься, поведет? – Алик засучил до пупа свою широкую майку, достал из кармана джинсов упаковку таблеток, выдавил одну. – На, прими.

– Это что?

– Панацея! – Алик вложил ему в ладонь таблетку. – Секретная разработка – антиалкоголь. Проверено на наших разведчиках. Принял – ни в одном глазу. Принимай, Первозванный!

Андрюша держал на ладони таблетку. На белом колесике выдавлены латинские буквы «ASPRO». Андрюша высоко подбросил таблетку, поймал, улыбнулся.

– Не веришь?! Посмотри на меня! Разве скажешь, что я третий день на кочерге? Разве скажешь?! – Алик взмахнул руками, его качнуло.

Андрюше стало скучно – околесица какая-то, но Алик что-то знал, обещал объяснить, и Андрюша решил его выслушать, чтобы знать, как лучше разобраться с хозяином «Ариадны». Андрюша покрутил таблетку в пальцах. От аспирина ничего плохого не будет.

– А чем запить-то?

– Водкой. – Алик протянул ему стаканчик.

Андрюша бросил таблетку в рот, запил ее теплой водкой, закашлялся:

– Ну, давай объясняй.

– Подожди. Сейчас таблетка подействует. Ешь пока. Ешь.

А по Неве скользили в ночи белые самоходки. Теперь вниз по течению, к заливу. Самоходки типа река-море – неуклюжие провинциалы – шли от какого-нибудь Рыбинска или Костромы, а через три дня придут в Гамбург или Роттердам…

На ближней самоходке баба в подоткнутой юбке развешивала на корме стиранное белье. По палубе бродили белые куры. Наверное, весь день простояли где-нибудь у Володарского моста в черте города. Ни белье развесить, ни курей выгулять. Теперь до самого Роттердама полная благодать. На всю реку голосисто, захлебываясь, заорал петух…

Алик спросил неожиданно:

– Андрюша, а ты кто по военной специальности?

Андрюша не забыл, как оценили его «умения» на Молодежной бирже, поэтому сказал осторожно:

– Оператор бээсэл.

Алик задумался. Оторвал куриную ногу. Вытер руки о майку:

– Извини, Первозванный… А бээсэл – это что такое?

Андрюша понял, что в армии очкарик никогда не служил, и ответил не торопясь, с достоинством:

– Бээсэл – это большая совковая лопата.

Голубые глаза под оптикой стали удивленными, открытыми, детскими. Алик хлопнул Андрюшу по плечу и захохотал:

– Купил меня! Хорошо купил!

– Нет, серьезно, – улыбнулся ему Андрюша. – Я в учебке пьяного сержанта лопатой чуть не убил. Доставал он меня круто, волонтером дразнил. За то, что я в армию добровольно… Ну я и не выдержал… С тех пор меня в роте прозвали «оператор бээсэл».

Алик еще посмеялся, но уже не от души, а из вежливости.

– Драться ты можешь. Я видел. Ну а что ты еще умеешь?

И туг Андрюша выдал ему со злости все свои «умения», как той девице на бирже. Алик вскинул тонкие руки:

– За-ме-ча-тель-но! И английский язык! И водитель! И снайпер! И разведчик! Я же давно такого человека ищу и не могу найти. Слушай, я беру тебя в свою фирму!

Андрюша улыбнулся ему недоверчиво: и фирма у Алика, наверное, такая же, как его антиалкогольные таблетки, но ничего не сказал.

– Не веришь?! – Алик гордо положил правую руку на мятые красные буквы на груди. – Считай, что с этого момента ты мой сотрудник! Сотрудник КГБ!

Андрюша смотрел на Алика и пытался определить, пьяный он сейчас или трезвый, но так и не определил, сказал на всякий случай:

– Нету давно такой фирмы.

Алик придвинулся к нему вплотную. В подтемненной оптике отразились две лунные дорожки.

– Если бы ее не было, Андрюша, ее нужно было выдумать! И я ее выдумал! КГБ – это не то, что ты думаешь, мое КГБ – это Коммерческое Глобальное Бюро!

Андрюша сплюнул на гранит. За мостом рявкнул сиреной «Виктор Гюго» – на кого-то сердился великий романтик.

– И чем же твое бюро занимается?

– Глобальными вопросами, Андрюша. На каждого крутого дельца у меня заведено досье. Они все в моем компьютере. Вся их коммерция! Я один о них все знаю. Один! С них за эти секреты большие деньги получить можно! Мелочь мне уже отстегивает. Но чтобы расколоть крупняка, мне сотрудник нужен – гранатометчик, пулеметчик и снайпер! – Алик засмеялся.– Владеющий английским языком. Ха-ха…

За Медным всадником стало светлеть. Оранжевым светом. Затрещал тревожно зуммер. Мост Лейтенанта Шмидта окончил ночную молитву и сводил уставшие руки.

– И тебя еще не убили? – спросил Андрюша.

Алик задумчиво улыбался, опустив тонкие ладони

между колен. В очках отражалось встающее солнце.

– Чтобы меня убить, Андрюша, меня надо вычислить, а меня никто не знает. Я – мистер Икс. Я – сфинкс, Андрюша. Ха-ха!

«У-и-ой… у-и-ой… у-и-ой…» На набережной зарыдала сирена. Между сфинксами промелькнул белый джип с милицейской мигалкой. За джипом не спеша катил квадратный шоколадного цвета «вольво». В открытом окне развевались каштановые волосы. Мелькнуло белое платье. Андрюша встал и смотрел им вслед, пока машины не свернули на Первую линию.

– Понравилась тебе Фрези Грант? – Алик стоял рядом с Андрюшей. Тот даже не заметил, когда он подошел. – Вижу, что понравилась. Вижу, Первозванный!

– Какая Фрези Грант? – смутился Андрюша.

– Мариночка, – фустно улыбнулся Алик. – Мне она тоже очень нравилась. За-ме-ча-тель-ная девочка. Сейчас таких не делают. Атавизм. Давай выпьем за нее, Андрюша.

Андрюша раздумывал всего секунду и решил, что за нее нужно выпить. В первый раз в жизни он встретил такую. В первый раз в жизни ему казалось, что он знает ее давным-давно, и родилась она второго августа! В такой день! В его день!

– Призрачно все в этом мире бушующем! – пел Алик, расставив руки навстречу солнцу. – Есть только миг, за него и держись!… За-ме-ча-тель-ная девочка! Я дарю ее тебе, Андрюша.

Андрюша только улыбнулся разбитым ртом:

– Спасибо.

– Потому что дружба… – Алик запел вдруг на мотив Бетховена: – Фройндшафт, фройндшафт юбер аллес… Андестенд, Первозванный?

Они сели на остывший уже гранит. Алик вцепился зубами в холодную жирную куриную ногу, оторвал кусок, вытер руки о майку.

– С Мариночкой все ясно. Как она на тебя глядела! Она твоя.

– Кончай.

– Не веришь?! Опять не веришь! Да ты не Андрей Первозванный – ты Фома Неверующий. Можно, я буду называть тебя просто Фома? Можно?

Андрюше стало тоскливо и грустно, но нужно было договориться с Аликом, и он решил подождать, когда он опять волшебно отрезвеет.

– Слушай, Фома. – Алик схватил его руку, положил ее на свою грудь, прямо на сердце. – Я вложил твою руку в мою рану! Видишь, какая жуткая рана! Видишь, как я ее… любил? – Алик откинул его руку, отвернулся, положил ногу на ногу. – Кстати, Мариночка раньше у твоего Сережи работала в «Ариадне». «Папа» ее у Сережи выкупил. Когда мы «папу» расколем, мы с него кроме денег Мариночку потребуем! Все по-честному. Правда? – Алик протянул Андрюше тощую руку. – Договорились, дружище?

Андрюша машинально пожал его руку. Пожал просто так, потому что думал о другом.

– Как же она чистая, если продается и покупается?

Алик замахал руками:

– Ты не понял! Она не продается. Ее продают. А она даже не подозревает об этом.

– Как это может быть? – возмутился Андрюша.

– А как с тобой было? – ехидно спросил Алик. – Ты знал, на что идешь? То-то… Мариночка в «Ариадне» на приемке товара работала. Менеджером. Занималась с поставщиками. Самая скользкая работенка. Ее после института к Сереже знакомые устроили. Знакомые ее мамы. Совершенно чокнутой мадам, но это так, к слову.

Алик схватил матовую бутылку, поглядел ее на свет:

– На ход ноги как раз осталось. – И он разлил остатки по стаканчикам. – А эта сука Ксюша, то есть Сергей Николаевич, сделал так, что скоро Мариночка оказалась должна «Ариадне» десять тысяч баксов. Из-за махинаций посредников. Ну кого это колышет? Сережа потребовал с нее долг, а у них с чокнутой мамой таких денег отродясь не водилось. Мариночка была на грани. – Алик покрутил в ладонях стаканчик, крепко сжал губы. – Я уже хотел из подполья выйти, но «папа» меня опередил. Одолжил ей деньги. Одолжил, негодяй! Внес их за нее Сереже…

– Стой! – Андрюша перебил его. – Он же не просто так внес?… За что-то…

Алик понял его волнение. И улыбнулся:

– Пока просто так, Первозванный. Нравится «папе» Мариночка. Очень нравится. Последняя любовь д'Артаньяна, как говорится. Устал, старый негодяй, от дешевой продажной любви. На чистоту, подлеца, потянуло. Хочет, чтобы Мариночка оценила его щедрое, бескорыстное сердце. Он может нашу Фрези Грант в секунду скрутить, в секунду на колени поставить, а он ей пионерские песни поет! Слышал? Кстати, «папу» питерская братва «старшим вожатым» зовет. Это его кликуха. Был он когда-то пионервожатым в Артеке. Потом инструктором в обкоме комсомола. Оттуда и начал свой крестный путь. Понимает невинную детскую душу, знает ее психологию. С него и начнем, сотрудник! Он мне отдаст сто тысяч! Больше мне не нужно. Всего сто тысяч. Я скромный.

Алик посмотрел на Андрюшу, и Андрюша не узнал его. Перед ним сидел суровый сухощавый мужчина. Четко обозначились складки вокруг рта.

– Давай, сотрудник, за нас! За наше Бюро. За КГБ! Давай, уже утро. Тебе в «Ариадну» пора. – Алик подал ему стаканчик.

Андрюша упрямо закрутил головой:

– Подожди, я еще не решил.

Алик встал, отошел, завозился со своей длинной майкой и достал из-за спины обшарпанный ТТ.

– Решать уже поздно,– сказал он.– Ты узнал страшную тайну сфинкса. Теперь у тебя выбор простой: или ты работаешь со мной, или… Извини…

Третий раз за день на Андрюшу наводили ствол, третий раз за один кошмарный день! Это уже было слишком, и Андрюша засмеялся:

– Убьешь меня, что ли?

– Ты мне сразу понравился, – загадочно улыбнулся Алик. – Выбирай.

Андрюша не понял, в каком смысле он ему понравился. Он уже не пытался понять, пьян Алик или трезв. Сейчас это уже не имело никакого значения. Алик глубоко выдохнул. Ствол качнулся от головы к груди.

– Слушай, Алик, а зачем я тебе?

– Ты мне сразу понравился,– повторил Алик.– Улыбка у тебя хорошая, чистая, а я отвык от порядочных людей, Андрюша. – Все это он произнес, не отводя от Андрюши своего пистолета. – Я один, Андрюша… Совсем один… Мне друг нужен… Первозванный… Или я умру… – закончил он неожиданно и передернул затвор.

Андрюша оглядел его тощую фигуру в длинной, несуразной майке. Подтемненные очки съехали на кончик носа. Алик глядел на него жалобно поверх очков.

Броситься ему в ноги. Выбить ствол – не составляло большого труда. Заломить тонкие руки за спину. Садануть мордой о шершавый гранит – запросто. Но только не после таких слов…

– Ни хрена себе, – сказал Андрюша. – Дружбу под стволом предлагаешь…

Алик вздохнул. Ствол качнулся от груди к голове.

– Что делать, Андрюша… Меня уже столько раз предавали… Столько раз нажигали… Извини…

Андрюша не понимал – то ли его проверяют, то ли на жалость берут? В первый раз Андрюша оказался в такой ситуации.

– Думаешь, я голубой? – вдруг сказал Алик. – Даю тебе честное слово, Андрюша. Мир вывихнул колено. Если человек предлагает дружбу, сразу думают, что он голубой или подлец, а я просто атавизм, Андрюша. Я старомодный островитянин. Все мои предки родились на Васильевском, только и всего…

Андрюша и верил, и не верил этому лохматому сумасшедшему парню, решил проверить его окончательно и сказал между прочим:

– Алик, дай мне твою пушку посмотреть.

Алик с готовностью подошел, протянул на ладони пистолет:

– На. Это ТТ.

– Вижу. – Андрюша взял пистолет за ствол.

На рукоятке вокруг выпуклой черной звезды четко читались буквы «Мейд ин Чина. 1993». Значит, пистолет был совсем новый. Только ствол обшарпался. Видать, его все время носили с собой. Андрюша вынул обойму. В лучах восходящего солнца в обойме поблескивали пять латунных горошин. Шестая была в стволе. Андрюша всадил обойму обратно. Протянул пистолет Алику:

– Справная машина.

– Нормальная, как ты говоришь. – Алик сел на гранитную скамейку, опять засучил майку до пупа, спрятал пистолет за спину.

– И что я в твоей фирме должен делать? – спросил Андрюша.

– Да ничего особенного, – улыбнулся Алик. – Все это ты умеешь…

Солнце выкатывалось за Адмиралтейством. Оранжевое, умытое, выспавшееся. В Соловьевском саду загомонили птицы.

– Убивать? – уточнил Андрюша.

Алик удивился:

– Зачем?… Разве что в крайнем случае…

– Ясно,– криво улыбнулся Андрюша.– А не в крайнем случае что?

Алик снял очки. Начал их протирать подолом майки. Без модных очков он выглядел совсем по-другому: морщинки под глазами, седой клок на челке – уставший, заработавшийся ученый. Лауреат какой-нибудь престижной премии. Алик поглядел на Андрюшу, прищурился подслеповато. От прищура поднялась верхняя губа в нехорошей улыбке.

– Утром к Сергею иди. В «Ариадну». Когда он тебе назначил?

– В девять.

– В девять и иди. Не возникай, не ругайся, – Алик надел очки.

Андрюша увидел в его очках свою распухшую физиономию, оранжевую, как солнце.

– Куда я с такой рожей пойду?

– За-ме-ча-тель-но! Так и иди. Пусть Сережа увидит, во что тебя Чен превратил. Пусть! Ты у него нагло потребуй компенсацию. Кинь ему двадцать жалких баксов, потребуй настоящие деньги. Иначе, скажи, к «папе» работать пойдешь. Да-да-да. Так и скажи. «Папа», мол, тебя уже пригласил.

– Андрюша заражался его боевым, наглым задором.

– А не опасно? Он «папе» позвонить может.

– Не позвонит! После сегодняшнего… Извини. После вчерашнего не позвонит. Ни за что! Слышал, как «папа» его материл? Не бойся, Сережа тебя на работу возьмет, ты ему нужен, это я вычислил!

Андрюша не понял, когда он стал так нужен Сергею Николаевичу, но смолчал. Слушал внимательно дальше.

– Ты с него покруче запроси, но не очень, в пределах тонны, тонны баксов, андестенд, Первозванный? Это нормально, как ты говоришь. А от меня еще получишь, от нашей фирмы.

Алик снова стал наглым, полупьяным, сумасшедшим.

– Дружба дружбой, Андрюша, а денежки, как говорится. – Алик засучил майку, вытащил стопку зеленых, отсчитал триста. – Держи для начала. Ты их в бою заработал!

– Подожди, – отстранил деньги Андрюша. – Как я их заработал? Почему?

– Да благодаря тебе Сергей «папу» расколол! – заорал Алик.

– Что значит «расколол»?

– Давай-ка допьем, чтобы лучше голова работала. – Алик забулькал «Абсолют» по стаканчикам, – давай, на ход ноги.

– Ты объясни! – сердился Андрюша. – При чем тут я?! Зачем я им?!

– Если бы знать… – Алик поднял к солнцу стаканчик. – Если бы знать, Андрюша. Если мы это узнаем, можно считать, что сто тонн у нас в кармане. Мы уже рядом, Андрюша! Совсем рядом! Уже горячо-горячо! Давай! За нас! Хлопнем, тетка, по стакану, сдвинем мозги набекрень!…

А город уже просыпался. У Соловьевского шаркал метлой заспанный дворник в камуфляже, сметал первые опавшие листья, собирал в кучки древесный камуфляж.

Андрюша встал:

– Ну пошли, что ли?

– Уйдем по очереди, – мрачно сказал Алик. – Вместе нас теперь видеть не должны. И тебе, и мне мало не будет…

Андрюша снова сел на скамейку:

– А как же…

– Что «как же»?

– А как же мы с тобой дружить будем?

Алик снял очки, прищурился и опять стал похож на усталого, заработавшегося ученого:

– А так и будем… Мне, Первозванный, важно, что ты есть, что мы вместе, это самое главное.

– А связь?

Алик протянул ему визитку и ручку:

– Черкни здесь свой телефон.

Андрюша под номером факса мелко и аккуратно вывел свой номер.

– А мой запомни. – Алик ткнул пальцем в телефон на визитке. – Номер простой. Два-один-три… А дальше две пары зеркальные, запомнил?

Андрюша посмотрел на простой номер и кивнул.

– Я к телефону не подхожу. Скажи автоответчику информацию или, в крайнем случае, место, где меня ждешь, и время. Я приду, уяснил?

Андрюша опять кивнул.

– Значит, первое. – Алик стал загибать пальцы на левой руке, начиная с мизинца. – Устройся к Сереже на работу – он возьмет. Второе, осторожно выясни, зачем тебя под Чена подставили, что они про «папу» узнали? Это уже третье, а самое главное – действуй очень осторожно. Сергей Николаевич – хитрован, просто голубой песец. Узнаешь – дай знать. Если я первый узнаю, я тебе позвоню.

Алик взял матовую бутылку «Абсолюта»:

– Ну, давай по последней. На прощание.

– Мы уж пили на ход ноги, – напомнил Андрюша, – она пустая.

– Ты знаешь, что такое абсолют, Андрюша? – Алик поднял матовую бутылку к солнцу. – Ты знаешь, что Эйнштейн свою теорию относительности назвал вначале теорией абсолюта?! Его просто не поняли в Среднем мире. Абсолют – вечен, бесконечен и нескончаем!

Алик наклонил пустую бутылку над стаканчиком:

– Смотри, Первозванный! Совершаю чудо для тебя, неверующего! Превращаю энергию в материю!

Алик покраснел, напрягся, сделал вид, что выжимает бутылку, как тряпку. Из бутылки потекла тонкая прозрачная струйка. Стаканчик наполнился наполовину. Алик наклонил пустую бутылку над вторым стаканчиком, и второй стаканчик наполнился наполовину. Андрюша глядел на Алика заплывшими глазами. Алик ему улыбнулся устало:

– Вот что делает вера! Так имей же ее хоть с горчичное зерно, Первозванный!

Алик размахнулся и бросил пустую матовую бутылку в волну. Булькнулась в коричневую воду бутылка. Вынырнула, запрыгала в волне вверх горлышком. К бутылке подлетали и подплывали серые чайки попробовать «Абсолюта».

Алик протянул Андрюше стаканчик и встал. Андрюша встал тоже.

– Пей. Сие есть кровь моя…

Они выпили не закусывая, просто шумно выдохнули одновременно. Алик обнял Андрюшу, похлопал по спине. Андрюша видел через его плечо, как у него за спиной оттопырился под майкой пистолет ТТ. Алик почувствовал его взгляд, отстранился.

– Ты один тайну сфинкса знаешь, Андрюша. Только ты. Учти.

Андрюша думал о другом:

– Алик, ты пистолет больше не носи. Ладно?

Алик насторожился. Андрюша ему объяснил:

– Если серьезные тобой займутся, все равно не поможет, не отстанут, и майку эту больше не носи, брось.

Алик засмеялся, закрутил лохматой головой:

– Майку не брошу, Андрюша. Мне без нее нельзя. Я в этой майке другой человек, и все к ней привыкли. Меня без этой майки народ не примет.

Алик протянул руку. Андрюша ее пожал.

– Пока. – Алик обнял Андрюшу крепко и резко. – Ты надолго не исчезай, Первозванный, я без тебя скучать буду.

– Алик, ты сегодня слезай с кочерги.

Алик удивленно поглядел на него:

– Какая кочерга, Андрюша?! У ценя сегодня столько работы! – Алик махнул рукой и пошел вверх по ступенькам. Остановился. Оглянулся. – Да. Ты в начале связи пароль назови. Скажи: Первозванный. Это только я про тебя знаю, Андрюша. Уяснил?

Андрюша кивнул.

Алик подмигнул ему, задрал майку, достал обшарпанный ТТ, опять подмигнул, прицелился. Сухо щелкнул выстрел. Сверкающими мелкими брызгами разлетелось горлышко пустой бутылки «Абсолюта». Разлетаясь, заорали противными голосами чайки. Дворник у Соловьевского перестал шаркать метлой.

Алик поцеловал пистолет, спрятал его под майку за спину, махнул на прощание и побежал по ступенькам спуска на набережную. Дворник уставился на него, как на внезапно возникшее привидение.

– Мужчина, – вежливо обратился к нему Алик.– Это не вы сейчас стреляли? – Зацокали подковки. Алик подошел к дворнику. Ткнул пальцем себе в грудь.– Мужчина, я из КГБ. Предупреждаю, вы должны говорить только правду и ничего кроме правды. Выстрел вы сейчас слышали?

Выдержав паузу, дворник вопросил задумчиво:

– А не пошел бы ты на х.?!

– Значит, вы ничего не слышали? – уточнил Алик. – Я вас так понял?

– А не пошел бы ты на х.?! – точно в той же тональности повторил закамуфлированный дворник.

– За-ме-ча-тель-но! Я удовлетворен вашими показаниями.

По гранитной набережной, удаляясь, зацокали подковки ковбойских сапог. Снова зашаркал метлой дворник, заметая его следы, и снова загомонили птицы в Соловьевском саду.

Андрюша прослушал всю эту сцену сидя на пустой холодной гранитной скамейке под сфинксом. Чувствовал себя он удивительно хорошо. Хмеля не было ни в одном глазу. Ни лицо, ни тело не болели. Может, действительно таблетка была сверхсекретная?

И тут вдруг Андрюша понял, что совершенно не знает Алика. Не знает, кто он на самом деле. Какой он без этой дурацкой майки. Даже фамилию его не спросил. Да и Аликом ли его зовут по-настоящему?

Андрюше улыбался западный сфинкс, освещенный восточным утренним солнцем…