Текст книги "Астральный летчик"

Автор книги: Алексей Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

3
Другого выхода нет

Громко грохнул замок на железной двери. Со скрипом отодвинулась щеколда. Взвизгнула тяжелая дверь. В полосе света стоял Петрович. Поманил Алика пальцем. Алик широко потянулся и сел, сунул ноги в растоптанные кроссовки.

– Тапочки-то с покойничка, наверное? А? – спросил он у Петровича.

Тот кивнул ему на дверь. Алик встал:

– Великий немой не хочет говорить. Не скучай, Андрюша, я скоро.

Они снова пошли по тому же подвальному коридору. Впереди, за стеклянными дверьми, суетились люди. Много людей. Таскали какие-то картонные ящики, фирменные коробки. Еще вчера мертвый дом ожил. Было видно: к чему-то деятельно готовились.

Но они не дошли до стеклянных дверей. Свернули на служебную узкую лестницу. Прошли один пролет. Второй. В тесном лифте поднялись почти на самую крышу. Внизу шумел лес. Дождь не переставал.

– Стоять! – скомандовал Петрович.

Алик так мечтал услышать его голос. А сейчас услышал и не обрадовался. Голос не предвещал ничего хорошего. Алик остановился у дверей на балкон. Петрович открыл дверь. Пихнул Алика на балкон. Внизу, под козырьком подъезда, стоял белый знакомый джип «чероки». Значит, «папе» удалось угнать его со стрелки. Значит, он договорился с чекистами. Петрович подошел к Алику вплотную. Прижал его к перилам балкона. «Неужели хочет сбросить на козырек?» – успел подумать Алик.

– Тебя предупреждали, – шепотом сказал Петрович.

– О чем? – не понял Алик.

– Тебе лампочкой мигали. Показывали. Микрофон в патроне. Патрон надо было вывернуть.

– Извини, – растерялся Алик.

– Пистолет давай. – И Петрович протянул к нему руку.

– Какой пистолет? – удивился Алик.

Петрович щелкнул указательным пальцем по носу Алика.

– Я не «старый пень». Понял? Пистолет у тебя за спиной. Давай, или я сам возьму.

Алик улыбнулся. Петрович перехватил его запястье, взял пистолет:

– Значит, ты пока не Саша.

– Почему?

– А потому, что мы не хотим, чтобы ты был Сашей. Понял?

Алик ничего не понял. Но на всякий случай кивнул.

– А теперь пошли,– сказал Петрович,– в этом доме только на балконах микрофонов нет. Запомни.

Георгий Аркадьевич сидел в кабинете в высоком кресле. Недовольно читал какие-то бумаги. Одни с размахом подписывал. Другие сердито отбрасывал в сторону. Ну просто глава солидной фирмы. И выглядел солидно. Твидовый костюм. Роговые очки. Алика он не замечал. Алик понял – это его стиль, выработанный годами: заставить посетителя смущенно топтаться, напоминать о своем присутствии.

Алик не стал ждать. Плюхнулся в мягкое кожаное кресло у его стола. Георгий Аркадьевич недовольно на него посмотрел. Сложил бумаги в красную папку. Постучал ребром папки по столу. На красной папке золотом горел профиль Ильича. «Папа» проживал сразу в двух измерениях – в новом, деловом, и в старом мире привычных фантомов.

Вошла маленькая, как девочка, густо накрашенная секретарша. В кабинете пряно запахло духами.

Секретарша молча забрала папку с Ильичом. И, стуча каблучками, скрылась за узкой дверью в дубовой панели.

Как только за ней захлопнулась дверь, «папа» подтянул к себе с широкого стола пачку «Мальборо», вынул сигарету.

– Я разговаривал с генералом. Очень он на тебя сердит. Очень. Требует немедленно тебя выдать. – Он закурил. – Зачем ты из лаборатории сбежал с документами?

Алик удивленно посмотрел на «папу»:

– С какими документами?… Я ничего у них не брал.

– Брось, – хитро прищурился «папа», – генерал говорит, что ты у них секретные документы увел! – «Папа» навис над столом. Подмигнул Алику. – Продать их документы хочешь?

Алик понял, что генерал сказал про документы для пущей убедительности. Как еще объяснить появление спецназа на стрелке? Только привычным чекистским клише: «Ушел с секретными документами».

«Папа» глядел на него с нескрываемым интересом:

– Покажи товар. Может, договоримся? А?

Пришлось ему объяснить:

– Я не для того ушел… Я ушел, спасая свою жизнь.

– Такие опасные дела? – посочувствовал «папа».

– Очень, – кивнул Алик.

– Чем занималась лаборатория?

Алик взял с его стола без спроса сигарету, закурил.

– Страшная сказка, – сказал он, выпуская дым. – Вы не поверите.

«Папа» заерзал в кресле от нетерпения:

– Ну хотя бы в двух словах.

– Не могу. Я подписку давал.

– Я же свой, – не унимался «папа». – Я твоего генерала, Витьку Калмыкова, еще по комсомольской работе знаю. Мы же свои люди.

– Так вы у него и спросите, – посоветовал Алик.

«Папа» разочарованно вздохнул и поглядел в окно.

Сквозь белые жалюзи проглядывала только серая дождливая муть. Лето кончилось резко. Враз.

Алик глубоко затягивался хорошей сигаретой, как дешевым бычком. Думал. Генерал его не открыл. Что-что, а чекисты свое слово держать умеют. Значит, Саши Ольшанского по-прежнему нет. Чекистам нужен Алик. А как его по-настоящему зовут – для них не важно. Только Петрович теперь знает про Сашу. И не хочет, чтобы это знал «папа». На кого же работает Петрович? Почему он сказал: «Мы не хотим»? Кто они – эти «мы»?

Алик не заметил, как «папа» обошел стол. Тяжело опустился в кресло напротив него. Хлопнул Алика по колену:

– Значит, к ним в лабораторию ты возвращаться не хочешь?

– Там смерть, – искренне ответил Алик.

– Ты смотри, – покачал головой «папа», – я думал, они уже полные импотенты. Все секреты свои распродали. А у них, выходит, еще что-то осталось.

Алик понял, что у «папы» появилась идея. И для Алика забрезжил лучик спасения.

– Если они доведут тему до конца, – сказал Алик, – катастрофа. Хуже ядерной бомбы.

– Ты смотри!… Надо же.

Короткой рукой «папа» пододвинул к себе селектор. Нажал клавишу.

– Чен не звонил?

– Еще нет, Георгий Аркадьевич, – раздался в кабинете звонкий пионерский голос секретарши.

– Найди его по трубке и сразу же на меня переключай.

«Папа» встал. Зашагал по кабинету от окна к окну.

– Совсем другой расклад. Совсем другие цифры. Но цель остается прежней. – «Папа» снова плюхнулся в кресло напротив Алика: – Ну, чекист, трудную ты мне задачку подкинул. Очень трудную. Ты хочешь, чтобы я спас твою жизнь за Сашу Ольшанского? Так?

– Так.

– Вчера твоя жизнь не стоила ни гроша. Сегодня обстоятельства изменились. Генерал Калмыков согласен заплатить за тебя любую сумму, – засмеялся «папа». – Не деньгами, конечно. Наличности у них нет. Но! Джип мой они уже вернули. Без разговоров. И сделают для меня все, что угодно, если я тебя им сдам.

– Могут и силой отнять,– осторожно напомнил Алик.

– Исключено! – отчеканил «папа». – Здесь другое государство. Здесь мои законы. Здесь проходят только дипломатические приемы. Беспредел исключен.

«Папа» сказал это спокойно и веско, как глава независимого государства. В двадцать квадратных километров.

– Поговорим о гарантиях. Ты гарантируешь мне Ольшанского?

– Да.

– А какие я могу дать тебе гарантии? Если тебя требует сам Витька Калмыков. На слово ты мне не поверишь?

– Не поверю.

«Папа», сморщившись, потирал блестящую лысину.

– Как я могу тебя защитить? Я думал, он просто цену набивает. А ты говоришь, круче ядерной бомбы. Тогда я понимаю его. Мне нечем на это ответить.

«Папа» ерзал в мягком кресле, мучился неразрешимой задачей. Он впервые столкнулся с проблемой, когда его деньги не стоили ничего. Наконец сказал виновато:

– Алик, извини… Единственное, что я могу для тебя сделать, – отпустить на все четыре стороны.

– Без гарантий? – потушил сигарету Алик.

«Папа» вдруг звонко шлепнул себя ладонью по лысине:

– Слушай! Я оформлю тебе заграничный паспорт. В любую страну. Дам денег. В пределах разумного, конечно. А дальше – твои проблемы. – «Папа» засмеялся, довольный. – Согласен, а?

– Они меня и там могут достать.

– Это твои проблемы, – хмуро повторил «папа», – другого я ничего предложить не могу.

– Гарантии?

«Папа» посмотрел на «Ролекс».

– Паспорт будет через два часа. С визой. Только страну укажи. Любую.

– А на аэродроме меня возьмут?

– Я сам провожу тебя до самолета. Сам!

– И там, в самолете, я вам скажу адрес Саши.

«Папа» захохотал, замахал толстым пальцем перед носом:

– Не в самолете. Сейчас. Мы вместе поедем к нему. И ты мне сдашь Сашу. С рук на руки. И только тогда – самолет. Только в таком порядке, только в таком.

Теперь задумался Алик. Ситуация опять стала безвыходной.

– Как только я сдам Сашу, я в ваших руках. Вы запросто сдадите меня генералу. Сами говорите, за меня генерал на все готов. Так не пойдет. – И Алик повторил жест «папы»: помахал пальцем перед своим носом.

– За кого ты меня принимаешь? – рассердился «папа». – Я еще никого не подвел. Еще никто не усомнился в моей порядочности.

Алик смотрел на него с улыбкой. «Папа» вдруг обмяк в кресле. Приложил пухлую ладонь к сердцу. Заговорил сбивчиво, с трудом.

– Тут особый случай… Алик, я прошу, верь мне. Как человеку верь. Пропала Марина. Моя приемная дочь. Она больна. Этот Саша ее уже однажды вылечил. Сейчас только он ей может помочь. Только он. Мне срочно нужен Саша. Помоги мне. Пожалуйста. Пойми, больная девочка одна в городе… Если узнает Лана – кошмар. Как ты говоришь, круче атомной бомбы. Я тебя не подведу. Провожу до самого самолета. Верь… Только помоги. Так я еще никого не просил.

Алику часто приходилось разговаривать с родственниками больных. Часто он видел и слезы, и истерики. Видел и наигранное сострадание к своим близким. Георгий Аркадьевич не играл. Алик понял, как дороги ему эти женщины, Марина и Светлана Филипповна. Дороги по-настоящему. Но Алик сказал сурово:

– Один раз вы уже стреляли в Сашу.

– Я?!! – «Папа» обеими руками схватился за сердце. – Я? Это он так сказал? Глупость. Я ему все объясню. Стрелял не я. Честное слово.

– По вашему заказу.

– Нет! – замахал руками «папа». – Я совсем ни при чем, не я заказывал!

– Капитан Джо.

– Он и про это знает?

– Саша все знает.

– Я ему все объясню. Я заплачу. Пусть он ее только вылечит.

– Вы же говорите, она пропала.

– Марина ищет Сашу. Ночью она ушла его искать.

– Ну и замечательно. Пусть найдет. Он ее и вылечит.

– Нет! До вчерашнего дня она была совершенно здорова. Вчера в больнице она встретилась с ним… Он ее опять закодировал.

Алик удивленно посмотрел на «папу»:

– Успокойтесь. Она не найдет Сашу.

– Ты его так хорошо спрятал?

– Лучше не бывает, – улыбнулся Алик, – кроме меня, его никто не найдет. Я вам гарантирую.

«Папа» вылетел из мягкого кресла, забегал по кабинету, потирая перед грудью пухлые ручки:

– Тогда еще хуже… Еще хуже. Если она его не найдет, она способна совершить любую глупость.

– Какую?

– Любую. – «Папа» испуганно посмотрел на Алика. – В прошлом году, осенью, она уже наглоталась таблеток… Еле откачали… Алик! Она может погибнуть. Как человека прошу. Умоляю!…

Про таблетки Алик слышал впервые. А что же сегодня ночью могло произойти? Марина сказала в больнице, что вечером она встречается с ним. Впервые после года разлуки. И ответит емусогласием. Что же между ними могло произойти?

«Папа» подошел к Алику. Положил свою пухлую руку ему на плечо. Сказал спокойно и просто:

– Алик, будь человеком.

– Хорошо, – с хрустом потянулся в кресле Алик, – я вам сдам Сашу. При одном условии.

– Паспорт. Документы. Билеты. Деньги. Все, что хочешь.

– Отпустите Андрюшу на все четыре стороны.

– Этого волчонка?! – «Папа» рванулся к селектору. – Чен не хочет его отпускать… Но это мои проблемы.

«Папа» нажал клавишу селектора:

– Петрович, ко мне.

– Дайте мне с ним попрощаться.

– Только быстро. Быстро. И поедем к Саше.

– Никуда ехать не надо. Саша – это я.

«Папа» недоверчиво сморщился. То ли засмеяться хотел, то ли заорать дико на неуместный розыгрыш. Сказал хрипло:

– Докажи.

Алик встал. Поднял спортивный свитер фирмы «Reebok». На груди под серебряным крестиком багровела звездочка рваной защитой раны.

На широком столе тактично заверещал телефон. «Папа» схватил трубку:

– Чен?! Ольшанский у меня.

Андрюше показалось, что прошла целая вечность с тех пор, как Петрович увел Алика. Андрюша не знал, что сейчас: день или ночь? Синяя лампа горела круглые сутки. В морге было холодно. Гудела вентиляция в трубах. Андрюша попытался вспомнить для начала, какое сегодня число, но в голове все смещалось.

В дальнем конце коридора слышна была какая-то возня, иногда вскрикивания: «Осторожнее! Сдай назад!» Натужно гудел грузовой лифт. Однажды кто-то уронил на каменный пол тяжелый ящик. После безмолвной паузы кто-то в сердцах обматерил недотепу. Андрюша сообразил: там шли приготовления к чему-то.

А к чему здесь могли готовиться? Только к одному. Если он находится в морге, а рядом в комнатке аккуратно уложены цинковые фобы, – значит, именно здесь и происходит знаменитое «щоу кумитэ». Значит там, в конце коридора, шла подготовка к этому шоу. Андрюша вспомнил взволнованный рассказ «песца» про гладиаторов. «Это как наркотик», – с улыбочкой говорил «песец».

В памяти всплыли вдруг затравленные ненавидящие глаза измученного солдатика. Их разведрота после боя в ауле освободила из подвала трех наших пленных. Из 131-й мотострелковой бригады. Они попали в плен еще зимой. При первом штурме Грозного. Солдатик ехал с ними на броне к штабу бригады. И было непонятно, почему он глядит на десантуру с такой ненавистью, почему не рад, что его освободили. На морде у солдатика не было живого места. Вся в синяках и кровоподтеках. Рот – темно-синяя запекшаяся щель. Солдатик с тоской глядел назад. На разрушенный аул, где просидел в подвале полгода. Чтобы развеять его дремучую тоску, Андрюша спросил его:

– Тебя «духи» били?

Солдатик вздрогнул. Глянул на Андрюшу быстро, с непроходящей ненавистью:

– Башку проломили прикладом… Но это еще зимой. А потом не трогали.

Андрюша показал на его развороченную скулу:

– А это кто же тебя?

И солдатик, нехотя, оглядываясь назад, рассказал свою историю.

Любимым развлечением их охранников был «чеченский спарринг». Вечером, когда в ауле собирался с боевых заданий отряд, «духи» рассаживались во дворе в кружок, пили чай, закусывали, а в центр круга выводили пленных. И заставляли их биться друг с другом. От души, до полной победы. А за отказ драться обещали расстрелять.

Однажды этому солдатику на спарринг достался пленный офицер. Майор. И солдатик отделал его от души. За все. За дурацкую войну. За жуткий плен. За свою девчонку, оставшуюся в рабочем поселке под городом Горьким, где ясные зорьки… Майор оказался чекистом. Эфэсбэшником. Его хотели расстрелять. Чужих ментов и чекистов они сразу же расстреливали. Но у их командира оказался в нашем плену двоюродный брат. И чекиста сберегли для обмена.

Перед обменом чекист подошел к солдатику и проникновенно пообещал, что он его везде в России найдет. Хоть на Северном полюсе. Что лучше ему из плена в Россию не возвращаться. Чекист точно знал, из какой он бригады, из какого батальона, из какой роты. Высчитать его домашний адрес, его и всех его родных, для чекиста теперь не составляет труда.

Вот почему солдатик с ужасом ждал своего возвращения домой. Кроме разборок военной прокуратуры о причинах и обстоятельствах плена его ждет самое страшное – месть бессильного в Чечне, но всесильного в России майора-чекиста. Его «чеченского спарринга». Вот почему с такой ненавистью смотрел он на своих освободителей…

Загремела щеколда. Вошел Петрович. Бросил на топчан Андрюшины джинсы и полосатую рубашку. Сказал коротко:

– Одевайся.

Андрюша скинул тренировочный свитер. Стянул штаны. Седой стоял рядом, вглядывался в его татуировку: парашют над Эльбрусом. Два конуса, сросшихся вершинами, как песочные часы. Андрюша, сидя на топчане, завязывал кроссовки.

– Куда меня?

– А куда хочешь. Андрюша встал:

– А Алик?

– Алик сдался.

– Как сдался?

– А так. Он здесь остается. А ты свободен. Пошли. Петрович повернулся к двери. Андрюша сзади левой

зажал ему горло в замок. Правой заломил назад руку. Развернул его к топчанам. Локтем поднял его подбородок.

– Я без Алика не уйду. Понял?

Петрович отрешенно глядел на синюю лампочку. Андрюша рычагом левой сдавил ему горло сильнее:

– Я Алика на тебя поменяю. Понял? Петрович тихо «хыкнул», резко опустился на колени,

свободной левой схватил Андрюшу за затылок, перебросил через голову. Андрюша спиной шмякнулся на цементный пол. А Петрович сидел уже на нем сверху:

– Не балуй. А то навсегда здесь останешься. Потом он рывком с колен прыгнул на топчан. Андрюша сообразил, что имеет дело с большим мастером. Может, еще покруче Чена. Из мертвого захвата вышел старичок.

Петрович взял Андрюшу за шиворот, усадил на топчан. Сам сел напротив:

– Давно с Кавказа?

– А какое сегодня число?

– Пятое августа.

– Значит, две недели… Петрович показал на татуировку:

– Знакомая ДШБ. Капитана Слесарева знаешь?

– Мой командир, – кивнул Андрюша.

– Увидишь, передавай привет от Петровича.

И тут до Андрюши дошло:

– Да я же вас знаю! Вы – дедушка Петрович! Наш капитан про вас легенды рассказывал.

– Легенды даже, – усмехнулся Петрович.

– А как же! Вы же еще на острове Доманском китайских диверсантов ловили… А потом Африка… Ливия… Ангола…

– Хорош, – оборвал его Петрович. – Привет передавай. Пошли.

– Некому передавать. Нету больше капитана. Убили в Грозном.

– Бывает, – помолчав, сказал Петрович и встал. – Ох и всыпал бы я тебе, боец… От души бы выдал.

– За что?

– С кем ты спутался?

– Алик мой друг, – твердо отрубил Андрюша.

Петрович опять помолчал.

– Я не про него… Он раскрылся. С ним теперь все ясно.

– А что ясно?

– Ничего. Забудь про него, живи сам. И больше в такие разборки не суйся, сынок.

Осторожно открылась дверь. В морг заглянул коротко стриженный охранник. Подмигнул Петровичу. Настежь открыл скрипучую дверь. В коридоре в дрожащем свете дневных ламп стоял Алик с белым целлофановым пакетом в руке. Рядом с ним возбужденный, довольный «папа».

Алик протянул Андрюше целлофановый пакет.

– Подкрепись пока, Первозванный. А я переоденусь.

– Некогда, – буркнул «папа», – в машине пожует. А ты в машине переоденешься. Петрович, принеси его одежду к машине.

Петрович ушел. А Андрюша все стоял у топчана с пакетом в руках. Глядел на Алика. Не понимал, что происходит.

– Ну что ты стоишь? – спросил «папа» из коридора. – Или понравилось у нас? Ну, давай, выходи. Времени нет.

– Идем, Андрюша, – позвал Алик, – я тебе в машине все объясню.

И они пошли по длинному коридору к выходу. По узкой лестнице поднялись на первый этаж. Даже от сумрачного неверного света дождливого дня у Андрюши резануло в глазах. В просторном беломраморном фойе суетились люди в фирменных комбинезонах. Грузили в лифт тяжелые ящики. При виде «папы» замерли. Охранники открыли стеклянные двери. Они вышли под козырек подъезда. У подъезда стоял Перламутровый БМВ. За ним – знакомый белый «чероки». Их встретил Чен в длинном плаще с поднятым воротником.

– Кто прикрывает? – спросил его «папа».

Чен кивнул на белый «чероки».

– Не надо! – замахал руками «папа». – Джип вчера засветился. Его могут пасти.

– А пошли они! – Чен открыл дверцу БМВ. – Времени нет машины менять.

Он пропустил на заднее сиденье Алика и Андрюшу. Захлопнул за ними дверцу. Подобрав длинные полы плаща, сам устроился на переднем сиденье рядом с водителем.

– Шмотки! Шмотки забыли! – засуетился у подъезда «папа».

К машине подошел Петрович с желтым пакетом. Андрюша сидел справа, ближе к нему. И Петрович протянул ему мешок со шмотками. Многозначительно посмотрел на Андрюшу.

– Прощай.

Чен резко обернулся. Оскалился белозубо:

– Не прощайся, Петрович. Никуда он не денется. Скоро увидишься. – И уже водителю: – Гоу-гоу вери куикли!

Машина рванула с места. Алик и Андрюша откинулись на спину сиденья. За БМВ ушел и «чероки». По широкой сосновой аллее полетели к белеющим вдали воротам КП.

Чен сказал в трубку:

– Мигалку зажги!

Андрюша обернулся. Сзади на крыше «чероки» закрутилась синяя милицейская мигалка.

Чен не отнимал трубку от уха:

– Первый пост!

Белые ворота впереди расползлись в стороны. Водитель включил сирену. Попрощался с охраной. Охранник выскочил из застекленной будки. Взял под козырек. Чен буркнул в трубку:

– Первый, забудь ментовские привычки. Хозяин приехал. Он этого не любит!

Смущенный охранник скрылся в будке. Задвинулись белые ворота.

Алик оглянулся в последний, как ему казалось, раз на огромный странный белый дом. Увидел на крыше дома полосатую сферу антенны спутниковой связи, круглые чашки антенн релейки и еще какие-то непонятные металлические фермы, затянутые сеткой проводов. Над плоской крышей дома-лайнера кружились чайки. Казалось, это не машина уезжала, а дом-лайнер плавно отплывал от них. Да не пассажирский лайнер, а огромный научно-исследовательский корабль.

Андрюша положил на колени желтый пакет и только тут ощутил в нем тяжесть ТТ. И обрадовался, что дедушка Петрович не подвел. Снабдил их оружием на дорогу.

– Ты пожуй, Андрюша. Я тебе кое-что поесть собрал, – сказал Алик.

Андрюша поднял с пола белый пакет. В пакете были две банки пива «Хольстен», бутерброды в пластмассовой коробочке. Андрюша открыл банку. Протянул ее Алику.

– Я уже, – отодвинул от себя банку Алик, – я уже сыт…

– По горло, – засмеялся, не поворачиваясь к ним, Чен. – Ты ешь, служивый. А Саша Ольшанский тебе задачу расскажет. А я послушаю. И проверю, хорошо ли он нас понял.

Андрюша сжимал в руке банку пива. Глядел на наглый прилизанный затылок Чена, показал Алику пакет с ТТ. Положил ему пакет на колени, чтобы и он ощутил тяжесть пистолета. Алик понял, кивнул на заднее стекло. В двух метрах от них сверкал никелированный бампер джипа.

Чен оценил их паузу и повернул зеркало заднего вида к себе. В зеркале блеснули его черные прищуренные глаза.

– Давай, Ольшанский, рассказывай. По порядку. Я слушаю.

Алик осторожно тронул коленом Андрюшу:

– Ешь. А я рассказывать буду.

Андрюша достал из коробочки бутерброд с ростбифом. Жадно откусил. Запил пивом. Чен через зеркальце пристально следил за ними.

– Ну, рассказывай. Я жду.

Алик не спеша закурил сигарету:

– Андрюша, Марина опять заболела. Мне пришлось раскрыться…

Чен резко повернулся к нему:

– Тебя бы и так раскрыли, на первом же допросе, по твоей отметине на груди.– И Чен ткнул пальцем в грудь Алику.

Алик убрал его руку:

– Не хамите, юноша. Не было бы никакого допроса.

Чен засмеялся:

– Хочешь к генералу? Поехали на Литейный! Подохнешь там, как подопытный кролик.

Андрюша посмотрел на Алика. Алик улыбался Чену:

– Зачем пугать нас, юноша, – мы с Георгием Аркадьевичем договорились, что он нас отпускает на все четыре стороны.– Алик подмигнул Андрюше.– Нас отпускают, Андрюша. Это главное.

– А взамен? – напомнил ему Чен. – Что ты должен сделать взамен?

– Я должен вылечить Марину.

– Сначала найти ее, – уточнил жестко Чен, – и доставить нам.

– Найти ее. Вылечить. И отдать им, – согласился Алик.

– Вот теперь все четко, – похвалил его Чен. – Найти, вылечить и отдать.

Андрюша резко толкнул Алика коленом.

– Другого выхода нет. Я все сделаю сам. А ты свободен, Андрюша.

Чен хмуро улыбнулся Андрюше:

– Мы же еще не доиграли с тобой, служивый. Еще полтора раунда за мной. Правда?