Текст книги "Астральный летчик"

Автор книги: Алексей Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

– Скажу, – вдруг выдохнул Василий и сам испугался своего порыва.

Он опустил голову. Крепко провел ладонью по седому ежику.

– Сядем.

Они снова сели на низенькую скамейку у сломанной колонны. Василий с ненавистью посмотрел на дрожащий голубой столбик. Становилось все темнее. От черной колонны на соседний белый крест легла длинная тень. Перерубила крест наискось.

– Взорвал бы этот чертов камень! Бандитов бы нанял и взорвал! Плюнул бы я на всю эту мистику! На эту собачью чушь!

Василий замолчал. Алик терпеливо ждал его признания. Наконец Василий выдавил из себя:

– Все это было бы смешно. Только она меня не узнала, Саша. Понимаешь? Она меня не узнала!

Алик спросил осторожно, как врач:

– Как она могла тебя не узнать?

– А вот так. – Василий тяжело вздохнул. – Ты, говорит, стал совсем другим человеком. Капитан.

– Конечно, – помог ему Алик, – Ты изменился… Поседел… Постарел…

– Да не в этом дело, – со злобой махнул рукой Василий. – Что она, маленькая? Не понимает этого? Дело не в седине. Я действительно стал совсем другим, Саша.

Алик молчал. Боялся помешать ему неосторожным словом.

– Я все жду, Саша, когда ты меня спросишь. Как она спросила: «А где твоя родинка?»

Алик посмотрел на него, и только сейчас заметил, что его смуглое загорелое лицо было совершенно чистым. Никакого намека на родинку не было. Василий ждал, подставив лицо под последний луч уходящего солнца. Алик спросил его серьезно:

– А ты вообще-то он?

Василий мрачно хмыкнул:

– Вот-вот. И она меня так же спросила. Оказывается, эта родинка для нее – самое главное. Ни мои деньги, ни мое положение, ни моя любовь. Родинку ей подавай!

Алик смотрел на него с интересом:

– Как же она согласилась на помолвку?

Василий ткнул пальцем в щеку у рта:

– Вот здесь она была. Еще в прошлом году была. Маленькая, но была. И пропала. За год совсем пропала. И свет мой пропал.

Алик задумался. Засвистел что-то себе под нос, заулыбался рассеянно. Случай был действительно очень интересный: человек, потерявший свое поле, стал изменяться физически. Тут было над чем подумать.

Василий его улыбки не понял. Снова стал закрытым и сухим:

– Марина мне сказала, тебе деньги нужны. Сто тысяч. Это не проблема. Ты их получишь.

– Это не проблема, – весело согласился Алик. – Срочно поехали в лабораторию. Мне нужно тебя на приборах посмотреть.

Василий сморщился. С усилием сдернул с левой руки массивный серебряный перстень. Алик подумал, что это он ему в подарок, и резко возразил:

– Не надо, Вася! Не надо. Мне ничего не надо. Поехали.

Но Василий и не собирался дарить ему перстень. Крепко зажал его в кулаке.

– Если ты мне поможешь, Саша… Ты странный человек, тебе ничего не надо. Но сто тысяч ты возьмешь. И мою дружбу, если захочешь. У меня нет друзей. Я тебя всего на семь лет старше. Подходит тебе такой друг? Друг старик Хоттабыч? Любое твое желание исполню. Любое, Саша!

Алик встал:

– Да ладно. Поехали.

– Садись. За нами сейчас Чен приедет.

– Чен прямо сюда приедет? – удивился Алик.– Как он узнал, что мы здесь?

Василий раскрыл кулак. В темноте сверкнул серебряный перстень.

– Это янки придумали. Сначала они придумали электронный браслет для заключенных, которых из тюрьмы за хорошее поведение домой отпускают. В браслете передатчик. Заключенного везде можно найти. А снимешь браслетку – на пульте тревога. Потом догадались такие же передатчики в супружеские кольца вставлять. «Кольцо верности» – так это у них называется…

Алик в темноте уже не видел его лица.

– У Марины такое же колечко, – вспомнил он перстенек на Маринином пальце. – Значит, ты знаешь, где она?

Василий не ответил. Сказал озабоченно:

– Андрюшу с собой заберем. Заедем за ним.

– Он сейчас у Марины.

– Он не домой пошел с твоим зеркальцем? – удивился Василий.

– Зеркальце, конечно, не электроника, – усмехнулся Алик, – но тоже хитрая штука. А зачем он тебе?

Василий ему объяснил:

– Хороший паренек. Мне он понравился, еще на дне рождения Марины. Таким же волчонком я в первый раз с зоны пришел. Вылитый я…

Фары высветили могильные решетки, покосившиеся мраморные кресты. А голубой столбик все дрожал в невидной уже черной нише. Словно подвешенный в воздухе. И яркий свет галогенов не забивал его упрямого голубого сияния.

– Саша, ты справишься за три дня?

– Почему за три?

– Сегодня пятое, среда. А в воскресенье Марина должна представить меня своей маме.

До Алика вдруг дошло:

– А Светлана знает, что жених Марины – это ты?

– Пока нет. Гоша ее в больницу от меня упрятал. Ревнует, старый хрен.

– Кого ревнует? – не понял Алик.

– Светлану Филипповну, – с удовольствием объяснил Василий и засмеялся в темноте, – но свадьба есть свадьба. Нельзя же без родительского благословения.

Алику не понравился его смех.

– Так в воскресенье! Успеешь? – строго спросил Василий.

– Постараюсь.

Они встали и, шурша листьями, пошли навстречу петляющему по узким кладбищенским дорожкам белому джипу. «Он и правда похож на катафалк, – подумал Алик, – будто на кладбище ночью приехали по секрету покойника хоронить».

Когда они сели на заднее сиденье джипа, Василий вкрадчиво шепнул на ухо Алику:

– Ты правильно сделал, что согласился. Очень правильно. Иначе бы ты тут навсегда остался.

III
«ОТРАДА»

Нам нет преград

Ни в море, ни на суше,

Нам не страшны

Ни льды, ни облака!

Марш энтузиастов

1
Последняя проверка

Если вам вздумается найти бывший обкомовский рай, закрытую базу отдыха «Отрада», вам нужно доехать до Зеленогорска, на вокзальной площади суметь воткнуться в переполненный автобус до Смолячкова, если повезет с автобусом, радоваться не спешите, впереди еще самое трудное.

Конечно, лучше всего ехать туда на своей машине. Проще и удобнее. От Зеленогорска держите прямо на север по Нижнему шоссе. Держитесь вдоль берега залива. Где-то на десятом примерно километре от развилки Ушково справа мелькнет неказистая будочка, исписанная пульверизатором непотребными надписями и похабными рисунками. Когда-то здесь был полосатый шлагбаум КПП. Дальше до самого Выборга начиналась пограничная зона. И праздные горожане очень удивлялись экзотической ярко-зеленой пограничной фуражке. И суровому требованию: «Пропуск!»

Теперь-то зеленым фуражкам не удивляются. Они прочно прописались в черте города. И на вокзалах, и в аэропорту, и в Морском порту в Гавани, а двадцать восьмого мая, в День пограничника, вся Дворцовая площадь напоминает яркий зеленый газон на открытие футбольного сезона. И ночью жители прилегающих домов на Мойке и на Миллионной до утра слушают лихие песни бывших погранцов:

 
А на плечах у нас зеленые погоны,
И мы с тобой, браток, опять идем в наряд.
У пограничников суровые законы:
Нельзя нам спать, когда простые люди спят.
 

Простые люди не спят, слушают и понимают, что Государственная граница теперь пролегает через их город. Через их квартиры.

У неказистой будочки бывшего КПП автобус делает кольцо. Дальше «безлошадным» нужно добираться пешком. Вдоль берега залива еще километров десять. По песку. На свой страх и риск.

Тем, кто с комфортом катит на своей машине, тоже нужно держаться вдоль залива. В сторону Зеленой Рощи. Ни в коем случае не поворачивать направо.

Направо разбитая дорога уходит вверх по холмам и пригоркам на Выборг. Места там, конечно, тоже замечательные. Зеркальные озера, сосновые рощи, грибы. Заросший лесом фундамент из финских валунов. Это бывшая дача писателя-мистика Леонида Андреева. Но вы же не за этим сюда приехали?

Вам надо держаться левее, там места дикие, безлюдные. Справа стеной стоит мрачный хвойный лес. Слева серый залив и бледно-желтый прибрежный песок. Скользкие камни торчат из воды. У самого берега бродят понурые чайки. И ни одного человека. В бывшей погранзоне до сих пор населенные пункты редки. Какая-то тревожная аура окутала бывшую запретную зону.

Обкомовцы устроили свой рай за кордонами пограничников, подальше от людских глаз, не случайно.

Представляете, что творилось в этом раю?

Обкомовская номенклатура, скинув черные пиджаки и строгие юбки, только здесь чувствовала себя людьми, простыми и грешными.

Только здесь, в «Отраде», у номенклатуры срабатывало детское правило – «чурики, я не виноват!». Не зря они называли свой рай красивым русским словом – «отрада»!

Владимир Иванович Даль трактует его удивительно всеобъемлюще:

«Отрада – утеха, услада, утешение, успокоение, наслаждение; на чем или чем душу отводят, что покоит, услаждает, облегчает бремя, скорбь».

Лучше не скажешь.

Вы представляете, как они облегчали свое бремя?! Но что об этом говорить. Это было давно. Теперь здесь все совсем по-другому.

Через пять километров справа мелькнет дорожный указатель – табло на голубом фоне: «Отрада».

Здесь лучше затормозить.

Слева начинается высокий зеленый забор. Справа – стеной мрачный хвойный лес. Тоннель! На сердце тяжело станет, тоскливо.

Дальше вряд ли удастся проехать. У начала забора – будка. Блок-пост. Вам навстречу выйдет мощный красавец в черной форме, в черной пилоточке на голове. С автоматом на плече. Его черная форма вам обязательно что-то напомнит. Но лучше не вспоминать. Не думать об этом. Лучше остановиться.

Если вы не послушаетесь и проедете дальше, я вам не завидую. Вас все равно остановят гулкoй автоматной очередью. Тогда можете пенять только на себя. Потому что вы находитесь в частном владении. Со своей полицией. И что она решит с вами сделать за непослушание, это ее частное дело…

Лучше остановиться сразу у черного молодца с автоматом. И отдать свою грешную душу на волю провидения.

В ночь на шестое августа белый джип «чероки» подъехал к голубому указателю. Василий спросил у Алика:

– А ты знаешь, что значит «отрада»?

Он хотел процитировать уже известную нам трактовку Владимира Ивановича, но Алик его опередил:

– OTP-Ада? Это сокращение: «Общество тружеников ада».

Василий захохотал. Чен улыбнулся криво и зло поглядел на Андрюшу. А Андрюша не понял юмора.

Утром шестого августа в залитый солнцем, окнами на залив, номер, в котором с комфортом поселили Андрюшу с Аликом, в шесть утра шумно вошел Капитан Джо. Василий был в одних красных спортивных трусах. Алик спросонья уставился на его загорелое молодое тело. На мускулистой груди висел на кожаном шнурке красный амулет в виде восточного кривого кинжала.

Василий энергично растолкал мрачного Алика, предупредил, чтобы Алик и не помышлял о похмелке, предложил вместо нее пробежаться по кромке залива: «Всего километров десять, но какой эффект! Весь хмель выйдет потом». Алик стал отговариваться, доказывать Василию, что на втором километре умрет. Но тот был непреклонен. Василий за ноги стащил с кровати Алика и зычным командирским голосом скомандовал заспанному Андрюше: «Застава, в ружье!»

Лето опять вернулось. Солнце жгло уже в шесть утра. Как на юге. Залив – как зеркало. Ни одной волны. Прибрежные сосны вспотели дурманным запахом смолы.

По кромке берега к ним трусцой приближалась группа загорелых спортсменов. Впереди Андрюша узнал седого Петровича. Тоже был еще мужик что надо. Не поймешь, сколько лет. В спортивном костюме Петрович даже старше казался. Но Андрюше смотреть на него не хотелось. ТТ он им подсунул с электронной подлянкой. Неприятно было видеть этого сурового поджарого мужика, шестерившего на заграничного бизнесмена.

Петрович остановил группу в нескольких шагах от Василия. Построил их лицом к нему. По их мощным фигурам Андрюша понял, что это и есть бойцы. Бойцы будущего «шоу кумитэ».

– Приветствие хозяину,– приказал бойцам Петрович.

Бойцы наклонили головы, но поздоровались все по-разному. На разных языках. Один был раскосым, один кавказец, а двое – не поймешь кто.

– Как настроение, орлы? – спросил их Василий.

Бойцы ответили одинаково:

– Нормально.

Значит, парни были все свои, из бывшего Союза.

– Послезавтра бой, не подведите, – ласково попросил их Василий.

Бойцы молча уставились на него тревожным взглядом.

– И я вас не подведу, – успокоил их Василий.– Победитель кроме суммы контракта получит личный приз. От меня.

Бойцы не спускали с него тревожных взглядов.

– Что надо сказать дяде? – напомнил им Петрович.

И бойцы ответили опять одинаково:

– Спасибо.

– Вперед! – скомандовал Петрович.

И бойцы мощными горами заколыхались по берегу дальше.

– Петрович! – окликнул Василий.

Петрович вернулся.

– Возьми с собой паренька,– Василий кивнул на Андрюшу, – пусть с ними разомнется.

– Зачем? – не понял Петрович. – У меня две пары. Лишний будет.

– Кто знает! – улыбнулся Василий. – Возьми паренька.

Петрович кивнул Андрюше:

– Пошли.

Андрюша поискал глазами Алика. Алик стоял по колено в воде. Горстями мочил голову и грудь. Ему уже было жарко. И Андрюша побежал за Петровичем догонять бойцов.

Василий побежал в другую сторону. Алик не спеша трусил за ним. Василий бежал упруго, споро. На влажном береговом песке четко отпечатывались его босые следы. Следы ложились лисьей стежкой – один за другим. Не как у сгоняющих жир лохов – на ширине плеч. Василий понимал толк в беге.

Уже метров через двести Алик стал задыхаться и перешел на ходьбу. И Василий остановился. Ждал его, жмурясь на яркое солнце.

– Прямо южный берег Крыма! Артек! – крикнул он Алику. – Как раз то, что нужно!

Алик хотел спросить, зачем ему это нужно. Но не успел. Василий спросил его первым:

– О чем ты вчера в храме с Мариной говорил?

Алик выдохнул тяжело:

– О тебе. Все о тебе.

– Ты ей помог? Снял с нее код?

Алик подошел к нему вплотную:

– Код здесь ни при чем. Ты ей чужой, Вася…

Василий засмеялся:

– Давай окунемся.

Не дожидаясь ответа Алика, Василий скинул красные трусы и, высоко поднимая ноги, побежал по воде, осыпаемый искрящимися на солнце брызгами. Алик машинально отметил про себя его равномерный красивый загар.

А вода после гроз стала холодной.

Побледневшие, с синими губами, они лежали рядом на мелком горячем песке. Спиной к солнцу. Кайфовали.

Алик искоса глядел на молодое, упругое тело Василия. Вспомнил еле тлеющую голубую искорку в черной нище памятника на кладбище и спросил:

– Когда в лабораторию на приборы пойдем?

– Вечером, – тут же ответил Василий.

– А чего тянуть?

– Во-первых, ты еще не в форме. А во-вторых, дела, – отмахнулся Василий,– надо все самому проверить. На Гощу надежды мало. Он только о своей Лане думает. Ревнует… А завтра уже гости съезжаться начнут.

– Какие гости?

– Отдыхающие.

– У вас тут база отдыха, что ли?

Василий улыбнулся хитро:

– Пионерский лагерь «Отрада».

– Дети, что ли, приедут?

– Бывшие дети. – Василий перевернулся на спину, лицом к солнцу.– Помнишь,, как здорово мы вчера отдохнули в «Ностальжи»? У нас покруче. Люди приезжают на три дня. В свое пионерское детство.

– Зачем? – не понял Алик.

– Чудак. Самое лучшее время в жизни – детство. Но оно быстро проходит. А я остановил время. Я устроил вечный детский рай! В отдельно взятой жизни. Тут и линейки, и костры, и военная игра, и олимпиада. Гоша это делает лихо. Он профессиональный вожатый. Ты представляешь, взрослые, солидные дядьки, директора фирм, бизнесмены, на три дня становятся детьми! Фантастика!

– Дорого, наверное, стоит такое удовольствие?

– Очень, – согласился Василий.

И Алик вспомнил, как при выходе из «Ностальжи» Василий сказал ему: «За такое удовольствие я беру с человека всю его жизнь».

Издали раздался гортанный крик. Вдали, за причалом, схватились в рукопашной фигурки бойцов. Три пары.

– И «шоу кумитэ» тоже в программу входит? – осторожно спросил Алик.

– На закуску,– жмурился на солнце Василий.– В последнюю ночь. На закрытие лагеря. «Шоу кумитэ» – возвращение во взрослую жизнь. Обряд. Таинство. Ритуал.

Динамики у главного корпуса звонко щелкнули. Над пустынным побережьем высоко взвился знакомый с детства сигнал пионерского горна. Василий запел на веселый мотив:

 
Вставай! Вставай!
Порточки надевай!
Просыпайся, не ленись!
На зарядку становись!
 

Василий отряхнул грудь от мелкого песка и надел свои красные трусы:

– Семь утра. Зарядку мы с тобой, считай, сделали. Пощли завтракать.

Они шли по горячему песку к главному корпусу. Из динамиков им навстречу звенел хор радостных детских голосов:

 
В буднях великих строек,
В веселом грохоте огня и звона,
Здравствуй, страна героев,
Страна мечтателей,
Страна ученых!
 

– Это что, репетиция? – спросил удивленно Алик.

– Последняя проверка. Чтобы завтра никаких накладок! Отдыхающие должны себя почувствовать в отлаженной машине.

И Василий упруго зашагал вверх по дюне напрямик к корпусу.

Алик после купания чувствовал себя значительно лучше. Даже стал подпевать радостному хору:

 
Нам нет преград ни в море, ни на суше,
Нам не страшны ни льды, ни облака,
Пламя души своей,
Знамя страны своей
Мы пронесем через миры и века!
 

У подъезда главного корпуса их ждал Георгий Аркадьевич в светлом костюме по жаре.

– Куда собрался, Гоша? – оценил его вид Василий.

«Папа» ему доложил, торопясь:

– Я все проверил. Все завез. Всех предупредил. Вася, я в город до обеда махну.

– К Лане? – прищурил серый глаз Василий. – Куда она денется? Кому она нужна? – Василий обнял Алика за плечи. – Вот кому она могла пригодиты:я, но он здесь и никуда отсюда не денется. Будь спокоен, Гоша, займись делом. Проверь все еще раз. Люди нам большие деньги платят.

«Папино» лицо огорченно вытянулось. Василий, обнимая Алика, смеялся:

– Не злись, дед! Ты же завтра за ней едешь. Завтра привезешь все святое семейство. Потерпи до завтра, дед. Займись делом.

И «папа» с ходу занялся делом. Набросился на подходившего к корпусу Петровича:

– Ну, как твои амбалы? Квелые они какие-то. Сонные…

– А кому хочется умирать в такую погоду? – мудро ответил Петрович.

И «папа» светлым шаром покатился по асфальтированной дорожке куда-то в глубь территории. Искать дело.

Василий остановился в стеклянных дверях. Заметил подходившего за Петровичем Андрюшу:

– Ну, как паренек? Проверил?

Петрович подошел к Василию вплотную. Но сказал громко, чтобы Андрюша услышал:

– Паренек ничего. Но сыроват. Если только на перспективу. Работать и работать.

– Вот и займись с ним. Поработай, – бодро приказал Василий и добавил тихо: – Глаз с него не спускай.

Через мраморный вестибюль Василий с Аликом, как были – в трусах и босиком, прошли в ресторан. Шикарный ресторан уже был оформлен под пионерскую столовую. На мраморных стенах висели плакаты: «Хлеб – наше богатство», «Кто не работает – тот не ест», «Когда я ем – я глух и нем».

Василий усадил Алика за самый ближний к кухне столик с картонной табличкой: «Вожатский». Алику есть не хотелось. И Василий заказал себе только апельсиновый сок, а Алику двойной кофе. Алик на кофе посмотрел как на отраву.

– Приводи себя в порядок, – приказал Василий. – Я тебя сейчас в лабораторию провожу. Проверь все приборы. Чтобы вечером никаких накладок.

Алик взял чашку и повернулся к стеклянной стене. За стеной рябился на солнце залив. По заливу медленно шел белый катер. С катера спускали на воду оранжевые бочки. Обозначали пионерский пляж. На стеньге катера развевался от движения синий флаг с радугой и стрелой.

Только сейчас Алик заметил, что радуга была всего в пять цветов. Как олимпийские кольца. По числу мировых континентов. А пылающая стрела была направлена в небо, как ракета.

– Что,– спросил Василий,– неужели не хочешь в лабораторию? Неужели не соскучился по коллегам?

Коллеги были ни при чем. После последнего полета идти в лабораторию было просто страшно. Василий как будто понял его мысли, склонился к столу, спросил осторожно:

– Слушай, а как тебе удалось второго АЛа спасти?

Это и был его последний полет. Рассказывать об

этом не хотелось. Но Василий мягко настаивал. И утро было чудесное. В такое утро, казалось, все страшное сгинуло куда-то, спряталось в черные щели. И кофе помог. Взбодрил и освежил.

Василий, морща от удовольствия нос, потягивал апельсиновый сок:

– Год тому назад я видел второго АЛа. Он был полностью парализован… Вонища в палате ужасная была.

Алик глотнул остывший кофе.

– А глаза его ты видел?

– Жуть, – вспомнил Василий. – Какой-то кошмарный животный страх… Жуть!

– Его спрашивали, что с ним случилось. На все вопросы он дико мычал.

– А поле? – прищурился Василий.– Что случилось с его полем?

– У него почти не осталось поля.

Алик чуть не сказал: «Как у тебя», но промолчал. АЛ с утраченным полем был почти трупом, а Василий чувствовал себя прекрасно. Энергия от него исходила мощнейшая. Алик постоянно ее чувствовал. Василий держал его под контролем.

– И ты вышел в астрал, – напомнил ему Василий.

– Мы так решили с Никитой. Чтобы из астрала его осмотреть. – Алик замолчал.

– Ну? – торопил его Василий.

– Над ним висел чужой перехватчик.

– Какой перехватчик? Чей перехватчик?

– Не знаю, – признался Алик.– Ни одна страна еще не способна выставить A3.

– Астральную защиту, – понял Василий.

– Ну, – кивнул Алик. – А тут висел чужой.

– Как он выглядел?

– Он черный был. Черный монстр какой-то с розовой пастью.

– Негр? – задумался вдруг Василий.

– Может, и не неф. В астрале тела выглядят по-другому… То есть так, как… – Алик замялся.– На Земле ты красавцем можешь быть, а в астрале выглядишь монстром. Астральное тело – это суть. Твоя суть.

– Ну и что? – наклонился к столу Василий.

– Перехватчик пошел на меня в атаку.

– Как это – в атаку? – удивился Василий.

– Да так. В обычную атаку, – пожал плечами Алик. – Мне ничего другого не оставалось, я принял бой…

Василий даже захохотал от удовольствия:

– Бой?! А как он выглядит? Этот самый бой?

Алик посмотрел в его горящие разным светом глаза:

– Внешне никак. Я лежу в саркофаге. Ну, это такая лежанка с датчиками. Ну, типа барокамеры, что ли. А Никита сидит у приборов. Держит мой «хвост»! Внешне я как бы сплю. Или в обмороке глубоком.

– А внутренне?

– А внутренне – я в астральном истребителе веду тяжелый бой. С резкой переменой высот, с уходами, заходами, маневрами.

– Как настоящий воздушный бой?! – шепотом спросил Василий.

– Похоже, – кивнул Алик, – только в абсолютном безмолвии. Бой в полной тишине.

– И кто же победил?

Алик засмеялся его нелепому вопросу:

– Ты же видишь, я с тобой сижу.

– А тот? Черный монстр погиб?

– Погиб.

– То есть как погиб? Каким образом?

Алик нехотя объяснил:

– Он же тоже где-то на земле находился. В какой стране, я не знаю. И кто он такой, я не знаю. Может, он и не негр совсем. Я вернулся в лабораторию, а он больше не проснулся. Только и всего.

Василий задумался. Уставился в залитое солнцем окно.

Алик был рад, что Василий отвлекся. Он бы все равно дальше ему ничего не рассказал.

Как, корчась, полетел черный монстр куда-то в бездну. Как высоко взмыл победно его астральный истребитель. А потом начал терять скорость. И остановился совсем. Завис, как вертушка, перед голубым сиянием. А из сияния вышел седой человек в белых одеждах. Тот, которого он называл для себя Андреем Первозванным. Человек строго глядел на него огромными серыми глазами. Не говорил ничего. Но Алик все понял:

– Не для этого я тебя в первый раз отпустил, не для этого!

Астральный истребитель вздрогнул и полетел стремглав в черную бездну. Следом за монстром. Мурашки ужаса пробежали по телу Алика. Хотя ничего не было видно в бездне той. Только черная, дегтярная пустота. От этой пустоты исходил мучительный ужас.

Над самым черным колодцем истребитель завис, и еле видимый в высоте белый человек неслышно сказал ему:

– Последний раз тебя спасаю. Иди домой, сынок.

И Алик вернулся в лабораторию. Ощутил свое тело,

неподвижно лежащее в саркофаге. Увидел над собой испуганное лицо Никиты.

– Что с тобой? – тряс его за плечи Никита. – Где ты был, Алик? Тебя потеряли приборы. Я думал – конец!

Алик с трудом вылез из саркофага и шатаясь пошел в соседнюю комнату. Была глубокая ночь. У постели второго АЛа дремала сестра. Ждала, когда кончится питательная капельница. АЛ отказывался есть. Категорически. Хотел умереть. Питательные капельницы приходилось ставить только ночью, когда он переставал контролировать себя.

На тумбочке лежали принесенные его женой ароматные, светящиеся изнутри яблоки. Но он так и не попробовал их.

Алик подошел к его койке. Положил ему на лоб руку. Лоб был холодный и влажный. Проснувшаяся сестра испуганно дернула Алика за рукав.

– Убери капельницу, – приказал ей Алик.

Сестра вынула иголку из вены, взяла штатив и скрылась за дверью. Пошла за дежурным врачом.

Алик тихонько хлопнул АЛа по щеке. Тот открыл глаза.

– Как дела, АЛ?

АЛ потянулся и ответил:

– Нормально… Слушай, кинь-ка мне яблочко.

Алик смотрел, как АЛ хищно вгрызается крепкими молодыми зубами в яблоко. А на душе Алика было сумрачно. В глазах его застыла черная, дегтярная бездна…

Василий взял Алика за руку:

– Слушай, Саша, а как ты сам стал АЛом? Это сложно, наверное? Годы тренировок, изучение оккультных наук? Да?

Алик пожал плечами:

– Это просто. Нужно однажды самому чуть не умереть. И все.

Василий, жмурясь, как кот, глядел на искрящийся залив и белый катер, подходивший к причалу:

– Саша! Ты посмотри, какая красота! К черту твой астрал! Вот же она – настоящая жизнь!

В стеклянных дверях ресторана появился молодец в черной форме, в черной пилотке на самых бровях.

– Капитан, вас к телефону! – крикнул молодец от самых дверей.

– На трубку? – спросил Василий.

– В кабинет. К директору лагеря.

Василий улыбнулся иронически:

– Саша, подожди меня у подъезда. Я сейчас. Я сам в лабораторию тебя провожу.