Текст книги "Все дороги ведут в Геную (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)
Страж попытался захлопнуть окошко, но Макс, не задумываясь, ткнул рукоятью трости и не дал створке закрыться.
– Все равно не пролезете, – сказал привратник, не желая спорить с рыцарем.
Макс просунул руку в окошко, нащупал засов, поднял его и открыл дверь.
За дверью оказался маленький холл с двумя дверями и лестницей. Посередине стоял страж с мечом в правой руке и кинжалом в левой. Впечатление он производил самое серьезное, явно бывший солдат, еще и в фехтовальную школу ходит.
Макс, не доставая меч, вытащил из скоб железный засов, свернул его в трубочку и бросил под ноги стражу. Потом без труда выдернул скобы из двери и из косяков и бросил туда же. Потом снял с петель дверь и прислонил ее к стене снаружи. Страж стоял с мечом, не желая атаковать первым.
– Простите, мессир, – неискренне извинился он, убирая в ножны меч и кинжал, – Вы тут полдома разберете, а мне потом чинить. Вы не будете так любезны подождать в приемной, а я попытаюсь оторвать Магистра от работы, и помолимся, что с Божьей помощью ничего не загорится и не взорвется, лишившись его внимания. Как вас представить?
– Странствующий рыцарь Максимилиан фон Нидерклуазиц в сопровождении оруженосца, – ответил Фредерик.
Приемная алхимика не особенно отличалась от приемной гадалки. Маленькое окно, оштукатуренные стены, стол и стулья, подсвечник на девять свечей в ряд.
Фредерик как-то чересчур внимательно посмотрел на пол, подвигал мебель и показал дяде почти стертые следы мела.
– Что это?
– Остатки пентаграммы. Кто-то тут вызывал демона. Я бы даже сказал, что он тут постоянно демонов вызывал. Это не одна линия, а многократно нарисованные.
– Так сложно пол вымыть?
– Дядя Макс, где ты видел, чтобы мужчина хорошо пол мыл? А женщине покажи пентаграмму, так она всему городу разболтает.
– Тут все-таки порт. Моряки без всяких баб палубу драят.
– Значит, алхимик не моряк. И привратник не моряк.
– Мое почтение, господа, – в приемную вошел хозяин дома. Пожилой, седеющий, невысокий и в меру упитанный. Типичный горожанин в рабочем балахоне, как у докторов.
– Добрый день, – ответили посетители.
– Для начала, "именем короля" или "смерть французским оккупантам"?
– Ни то, ни другое. Странствующий рыцарь как частное лицо, со всем уважением к Его Величеству и к благородным противникам Его Величества.
– Позвольте представиться, – поклонился алхимик, – Иеремия Вавилонский, магистр алхимии, ученик Николя Фламеля, повелитель драконов и прочая, прочая, прочая. Чем могу служить?
– Вам знаком этот предмет? – Фредерик протянул алхимику стрелу.
Иеремия отскочил как от огня.
– Нет!
Макс встал и прижал его к стене.
– Фредерик, он хочет нас обмануть.
Фредерик медленно встал и направился к алхимику, нацеливая в него стрелу.
– Идет коза рогатая за малыми ребятами...
– Это не мое! Но я знаю, что это!
Фредерик остановился.
– Что?
– Отравленная стрела.
– Идет коза рогатая...
– Нет! Это не алхимический яд! У меня нет противоядия!
– Фредерик, убери. Садитесь, магистр, – Максимилиан аккуратно усадил алхимика на стул, – Что за яд, откуда?
– Из Нового света. Там его делают из каких-то лягушек.
– Из лягушек?
– Я не знаю, доят их или выжимают, но точно из лягушек.
– А Вам откуда известно, он же не алхимический? Вы что, можете по виду деревяшки сказать, каким ядом она смазана?
– Увы. Хотел бы, но не могу. Капитаны иногда привозят диковинки. Мне уже показывали такую стрелу, рассказывали про лягушек и спрашивали о противоядии.
– Кто?
– Один капитан. Он купил ее у другого капитана, который привез из Нового света.
– То есть, это стрела, которую можно купить за деньги?
– Не на базаре, конечно, и не так легко, как традиционные яды вроде мышьяка, и не везде, но можно. Я бы даже сказал, ее можно только купить, а сделать нельзя.
– А вот этот предмет Вам знаком? – Фредерик достал кусок свечи-катушки, отрезанный в веселом заведении.
– Это ароматическая свеча. Генуэзского производства.
– Случайно не Вашего?
– Я что, похож на свечника?
– Фредерик, что там с козой? – намекнул Максимилиан.
Фредерик потянулся к сумке. Алхимик понял намек и дал более точный ответ.
– Может и моего, я когда-то сделал немного свечей. Фитиль местный, да и воск из окрестностей. У всех свечников сырье одинаковое.
– А запах?
Иеремия очень-очень осторожно понюхал. Что такого он ждал от запаха свечи? Похоже, запах ему понравился, и алхимик вдохнул уже спокойнее.
– У гадалки взяли?
– Да.
– Тогда моя работа.
– Это тоже Ваша? – Фредерик достал свечу с места преступления.
– Нет.
– Вы даже не понюхали! – удивился Фредерик.
– Я и так вижу.
– Но они похожи, как две капли воды. И запах похож.
– Потому что вы, господа рыцари, разбираетесь в мечах, а не в свечах. И фитиль другой, и цвет другой, и запах другой, – сказал алхимик, – Просто посмотрите внимательнее.
Фредерик пожал плечами. Конечно, если присмотреться, и фитиль был не совсем такой, и воск немного другого цвета, и запах не совсем тот. Но в целом как будто одни руки делали.
Макс взял обе свечи и понюхал. Свеча из "Капитана" пахла всем тем же, что и свеча от гадалки, но дополнительно еще чем-то тоже сладким и тоже восточным. Голова закружилась.
– Дядя! – крикнул Фредерик.
– Брррр! – Макс отодвинул от себя свечу, – Что это?
– Вы, мессир, вдохнули так вдохнули, – удивленно сказал алхимик, – Прямо ветер по комнате пошел.
– А если зажечь? – спросил Фредерик.
– Нет! Только не у меня! – возмутился алхимик.
– Почему?
– Потому что мессир вон какой здоровый, просто понюхал и чуть не упал. Вдруг это отрава какая-то? Поймайте кого-нибудь, кого не жалко, и зажгите ему.
– Вы можете определить, что там намешано? – спросил Максимилиан.
– Могу, – грустно ответил алхимик, – То есть, могу попытаться, но быстро не получится. Если не торопитесь, оставьте свечу, а я посмотрю.
Фредерик отмотал примерно треть свечи. Максимилиан оставил флорин серебром в компенсацию за дверь и как аванс за экспертизу. На этом и попрощались.
12. Покойник нужен живым
Вечером того же дня Марта и Бонакорси встретились с Тарди по поводу наследства. Утром Тарди получил точный адрес. Это была комната с отдельным входом в доме с внешней стороны городской стены к востоку от бастиона, снятая для одной встречи у приличного горожанина, патриота Генуи. В сумерках получатели наследства прошли через ход, появились в узкой улице неподалеку и пешком добрались до места встречи. По части маршрута Тони и Марта решили довериться Содерини, и он пока не подвел.
– Добрый вечер, господа, – Тарди встал из-за стола и поздоровался.
– Добрый вечер, – сказал "Маркус". Марта молча поклонилась.
Маркус выглядел почти как местный, только капюшон закрывал левую половину лица. Под просторным плащом на его левом плече висела аркебуза с пятью замками. На поясе красовались меч, кошелек и, вроде бы, охотничий нож с рукоятью из рога.
Марта пришла в новом шерстяном плаще, из-под которого выглядывало мятое пыльное платье. Из-под платья на груди отсвечивала шелковая нижняя рубашка, а поверх нее лежала толстая золотая цепь. Видимого оружия при Марте не было, но подозрительно большая и подозрительно незастегнутая поясная сумочка топорщилась в противоположных углах.
Из мебели в комнате стояли стол и четыре стула. На стол Тарди поставил два больших подсвечника, полных свечей. С потолка спускалась люстра в виде колеса, тоже щедро уставленная горящими свечами. За столом сидел Тарди, как всегда одетый в черный бархат, и как всегда похожий на ворона. Слева от Тарди сидел молодой писарь. Чудом удалось, не выходя из Банка, найти человека, который видел Маркуса не давным-давно в Генуе, а всего лет шесть назад при Мариньяно. Перед ними лежало готовое и полностью оформленное платежное обязательство на предъявителя.
Справа и слева от стола стояли двое постоянных телохранителей банкира, которые знали, кто должен прийти. Две группы по пять наемников, предоставленных Адорно и Фрегозо прятались в соседних дворах. Этим личность гостя не открыли. Смысл предосторожностей состоял в том, что вдруг все дело не в наследстве, а в том, чтобы поставить ловушку на много знающего Тарди. Тогда вместо супругов могла бы появиться банда разбойников, и десять верных клинков стали бы не лишними. Еще несколько человек ходили кругами по ближайшим улицам и искали Маркуса. Им поставили задачу отследить, откуда он придет и куда уйдет.
На первый взгляд стоило бы пригласить Максимилиана фон Нидерклаузиц, раз уж он последним из возможных свидетелей видел живого Маркуса. Но, во-первых, это французский оккупант, приехавший пограбить Геную ради своего короля. Показать ему, сколько золотой монеты Банк может просто взять и выдать одному из многих вкладчиков? Во-вторых, при рыцаре, давшем присягу королю Франциску, выдать несколько тысяч флоринов золотом подданному государя, с которым Франция находится в состоянии войны? Учитывая, что Генуя рассчитывает получить денег от Франции за укрепление своей обороны. Тут может возникнуть столько конфликтов и с такими последствиями, что подумать страшно. В-третьих, этот рыцарь без уверенности, но предполагает, что Маркус мертв, а Маркус не просто так желает, чтобы его считали мертвым. Выдать тайну? А что если они враги с тех еще времен и схватятся за оружие при виде друг друга? Спросить у Маркуса разрешения пригласить его на встречу? Но этот рыцарь приехал только вчера, а встреча уже сегодня. Впрочем, спросить еще не поздно.
– Садитесь, пожалуйста, – предложил Тарди.
Маркус не принял предложение и отодвинул стул. Марта тоже осталась стоять.
– Итак, господа, – "Маркус" сбросил капюшон.
Тарди, писарь и телохранители вздрогнули. Старый ожог на половину лица все еще выглядел ужасающе. Не потому, что кожа поменяла цвет и текстуру поверхности, хотя и поэтому тоже. Но в первую очередь потому, что мускулы, отвечавшие за мимику, повредились таким образом, что выражение лица стало каким-то неживым. Как у куклы, очень похожей на человека. Или как у ожившего мертвеца. Или как у человека, склеенного из двух вертикальных половин, одна из которых как бы совсем не от человека, а от какой-то потусторонней сущности.
До тех пор, пока Маркус оставался в капюшоне, он производил совсем другое впечатление. Высокий, стройный, широкоплечий мужчина в самом расцвете сил. Голова, не склоняющаяся ни перед кем, кроме Бога, гордо сидит на несгибаемой шее. Походка благородного человека, передвигающегося верхом и наученного шагать особым образом в фехтовальной школе. Не простолюдина, привыкшего таскать тяжести, не молодого торопыжки, не сутулого слуги и тем более не моряка.
– У вас есть завещание, перстень, слово и наследница, – продолжил он, – К сожалению, я недостаточно официально умер, но это исключительно моя ошибка. Меня бы устроило, если бы вы посчитали приемлемо достоверными сведения о моей смерти, которую распространяли мы с Мартой. Но, к сожалению, они не выдержали проверки. Возможно, некоторые мои недруги тоже в этом обоснованно сомневаются, но это уже другая история.
– Чем еще Вы бы могли подтвердить Вашу личность? – спросил Тарди. Нельзя же просто взять и выдать платежное обязательство на такую кучу денег, даже если выполнены все заявленные требования. Надо хоть что-то сказать для приличия.
– Спрашивайте, – предложил Маркус.
В этом месте уместно будет отметить, что фотографию еще не изобрели, паспорта с защитой от подделки и описанием внешности появятся только через двести лет, а технически доступные биометрические методы идентификации, автор намекает на бертильонаж, придумают только в 19 веке и не для благородных людей. Отпечаток пальца, которым с высоты уровня знаний хотя бы начала двадцатого века мог бы однозначно идентифицировать себя человек в мире, где есть бумага и чернила, до двадцатого века в принципе не рассматривался как идентификатор. Никто в средневековье не знал и не мог доказать окружающим, что отпечатки пальцев уникальны, не меняются в течение жизни и не подделываются хирургически.
Таким образом, личность человека в общем случае подтверждал портрет, полученный из достоверного источника, в том числе портрет-рисунок или словесный портрет с особыми приметами, а также свидетельские показания. В частных случаях личность подтверждали предварительно оговоренные пароли, жесты и предметы. Был смысл и проверить знание подозреваемым собственной биографии.
Тарди неплохо подготовился к этому разговору. Он сходил в представительство Фуггеров, и там ему посоветовали кабак "У Зигфрида", где собиралась публика, говорящая на диалектах немецкого. Банкир, чтобы не светиться самому в этом страшном и опасном месте, провел кастинг среди телохранителей верхушки Банка и выбрал крепкого парня, неплохо знавшего имперские наречия. Агент не подвел и пересказал с полтора десятка историй про Маркуса из Кельна, также известного как "человек с половиной лица" и "лучший стрелок к северу от Альп". Но стоит ли проверять человека теми историями, которые во всеуслышание рассказывают по кабакам? Их же может узнать кто угодно, и все ли они правда?
– Когда мы с Вами встретились в первый раз? – спросил Тарди.
– В тысяча пятьсот третьем году от Рождества Христова. Летом. Через неделю или две после дня святых Петра и Павла. Было жарко и сухо, – Маркус задумался, – Во второй половине дня. Я привез деньги, и пока труженики пера таскали ящики и мешки, кто-то вызвал Вас.
– Как Вы были одеты?
– В красный дублет с белой подкладкой.
– Как был одет я?
– Как сейчас.
"Глупо", – подумал Тарди, – "Он действительно был тогда одет в красное с белым, но, может быть, это его любимые цвета, как у меня черный, и он всегда одевался так".
– Сколько человек было с Вами?
– Жена.
– А в начале пути?
– Она же и одиннадцать солдат.
– Не двенадцать? – спросил Тарди, который знал это по агентурным данным.
– Одиннадцать, – немного задумавшись, ответил Маркус.
"Нет смысла и такое спрашивать", – подумал Тарди, – "Насколько достоверны кабацкие сказки? А если тот человек, который первым начал рассказывать эту историю, посчитал и Марту как солдата или просто ошибся?"
– Знаком ли Вам Никколо Содерини, оружейный мастер и алхимик? – Тарди перешел к общим знакомым, которых теперь насчитывалось трое.
– Он сделал мне оружие, которые я заказывал еще в Милане после Мариньяно.
– Вы с ним встречались здесь?
– Да, но он поклялся не рассказывать об этом.
– Он показывал что-то из своих новых творений?
– Да, ручную мортиру.
– Благодарю, – Тарди понемногу успокаивался, – А знаком ли Вам маэстро Горгонзола?
– Знаком. Мы встречались в Ферроне.
– Он писал с Вас...
– Царя Ирода и князя Тьмы. А с моей жены Иродиаду с головой Иоанна Крестителя.
– Не Юдифь с головой Олоферна? – Тарди нервно дернулся. Ответ был неверным.
– Он поссорился с заказчиком и переделал, – ответила Марта, – но мы к тому времени уже давно уехали.
– Тогда откуда Вы знаете?
– Я была в Ферроне два года назад.
В таком виде все складывалось. Тарди перешел к последнему вопросу.
– Знаком ли Вам мессир Максимилиан фон Нидерклаузиц?
Маркус и Марта явно не ожидали такого выбора.
– Знаком, – кивнул Маркус.
– Где вы в последний раз виделись?
– В городке Швайнштадте на притоке Рейна.
– Как он выглядит?
– Немного выше меня и заметно тяжелее. По лицу шваб или австриец. Кожа светлая, волосы темные, немного вьющиеся. Глаза голубые. Очень сильные руки, талантливый фехтовальщик.
– А ноги?
– Ноги как ноги, – пожал плечами Маркус.
Тарди мысленно выругался. Знать бы, когда рыцарь повредил ногу. Хотя, судя по походке, не так уж давно. Кстати, разве можно назвать хромого талантливым фехтовальщиком?
– Вы знаете, что он в Генуе?
– Теперь знаю.
– Он знает, что Вы живы?
– Пока нет.
– Пока нет? Не сказал бы. Но Вам виднее. Как Вы относитесь к тому, что он узнает?
– Я сам с ним встречусь. Возможно, мы договоримся, чтобы он получал деньги по этому документу, – Маркус кивнул на пергамент, лежавший на столе.
Марта не смогла сдержать удивление. По-видимому, муж только что сильно поменял планы.
Тарди удивился не меньше. Он никак такого не ожидал. Но это обстоятельство меняло вообще все ожидания и опасения. Если Маркус не только встретится с рыцарем, но и доверит ему получение денег, это будет означать, что фактически Маркус жив, его личность идентифицирована и его просьбу будет справедливо выполнить. К тому же, если благородный свидетель подпишется под тем, что Маркус мертв, и наследство может быть получено, то вопрос правовой смерти Маркуса на этом закроется.
Тарди толкнул локтем писаря. Тот с самого начала просто сидел и смотрел на Маркуса, полностью погрузившись в свои мысли. Ему было несложно, потому что обожженной части лица он почти не видел, и наблюдал исключительно правый профиль. Писарь как бы проснулся и мотнул головой. Банкир, похоже, и не ждал от него какого-то значимого мнения, а пихнул просто чтобы тот не отвлекался, когда умные люди говорят о больших деньгах.
– Полагаю, мы пришли к соглашению, – резюмировал Тарди.
– Je ne crois pas, – вдруг сказал писарь, почему-то по-французски.
Маркус недовольно повернулся к нему.
– Что не так? – нервно спросил Тарди.
– Во-первых, Маркус был особенным человеком, и у него был характерный талант... – продолжил писарь также по-французски.
– Скажи "Ave", – перебил его Маркус.
– Ave, – недоуменно произнес писарь.
Маркус спокойно вынул из ножен охотничий нож и направил его на писаря. Раньше, чем писарь, Тарди и телохранители поняли, что никакой это не нож, Маркус выстрелил. Пуля попала писарю в лоб, и парень упал на пол вместе со стулом.
– Маркус, нет! – крикнула Марта.
Телохранители обнажили мечи. Маркус бросил пистолет обратно в ножны и перехватил с плеча аркебузу. Марта выхватила из сумочки пистолет и направила его на Тарди. В отличие от фитильных замков на аркебузе, на пистолете был колесцовый, и Марта могла выстрелить хоть сейчас.
– Это ловушка? – спросил Маркус, подходя к столу и зажигая пять фитилей от свечи.
– Черт побери, – тихо ответил Тарди.
Телохранители смотрели на него в ожидании команды.
– Уберите оружие, – сказал им банкир. Его руки ощутимо дрожали.
Убрали. Но не Марта и Маркус.
– Зачем? – дрожащим голосом обратился он к Маркусу, – Ведь уже все было понятно. Мы договорились. Оставалось только отдать пергамент. Что я скажу его детям?
– Что ловушка не сработала.
– Не было никакой ловушки! Не было! После Нидерклаузица уже все стало понятно.
– Тогда кто этот человек и почему он стал возражать?
– Я нашел парня, который был при Мариньяно и посадил его рядом с собой на всякий случай.
– Я его не помню.
– Он тогда был просто маркитант. Но он сказал, что помнит. Он все время сидел, спокойно смотрел и слушал, я не знаю, что на него нашло. Не знаю!
– Что он сказал?
– Что у Вас был характерный талант.
– Вот он, – Маркус кивнул на тело, – Еще вопросы? Или надо было показать на ком-то другом? – Маркус обернулся по сторонам, намекая на телохранителей.
– Господи, – застонал Тарди под дулом пистолета, – Может быть, он имел в виду талант стрелка. Может быть, хватило бы отстрелить ему перо со шляпы. Нельзя просто так убивать людей!
– Ordnung muss sein, – строго ответил Маркус, – Рядовые не должны поднимать бунт, когда старшие пришли к соглашению. Это категорически неуместно и должно строго наказываться.
– Это какой-то ваш северный, императорский кодекс? – спросил Тарди, намереваясь возмущаться и дальше.
– Это Мариньяно, – ответила Марта.
Если бы Тарди уже не сидел, он бы сел. Мариньяно! Где Маркус воевал на французской стороне, и это его батарея смогла удержаться против швейцарцев, пока не появилась кавалерия из-за холмов. Пушкари смогли удержаться против швейцарцев, виданное ли дело! Но битва-то началась именно так, как сейчас сказал Маркус. Король Франциск и Массимилиано Сфорца договорились о мирном соглашении, но швейцарцы несколько недель шли пешком из-за Альп, мечтая о битве, и не захотели уходить без трофеев, славы и штурмгельд. После этого предсказуемо, что Маркус завел себе подобное кредо. Парень, получается, наступил ему на больную мозоль и сам виноват. Но зачем? Решил придать себе веса? Идиот...
– Ладно, – поднял руки банкир, – Закончим. Вот ваш документ. По нему может получить деньги или вдова, или кто-то еще, но по понятным причинам не лично покойник. Я Вас живым, если что, не видел, и они, – Тарди кивнул на телохранителей, – тоже.
Марта вопросительно посмотрела на мужа. Тот кивнул, и она опустила пистолет в пол, но не убрала в сумку.
– Выходите первыми, – сказал Маркус.
Генуэзцы вышли. Сначала первый телохранитель, потом Тарди, потом второй.
С двух сторон на них смотрели покинувшие свои засады после выстрела наемники. Пять и пять.
– Никого не было? – стараясь держать себя в руках, спросил Тарди.
– Никого, – ответил главный слева.
– Никого, – ответил главный справа.
На крыльцо вышли оба гостя в капюшонах и при оружии. Фитили на аркебузе Маркуса тлели видимыми в темноте красными точками.
– Уходим, все в порядке, – сказал Тарди, – забираем тело и уходим.
Гости, сохраняя достоинство, прошли мимо Тарди, между группами наемников и исчезли в темноте узких улиц.
Один из наемников перекрестился.
– Что такое? – спросил сосед.
– Показалось, что там Маркус из Кельна. Как будто половины лица под капюшоном нет.
– Слышал про такого. Только он давно умер. Мало ли у кого ожог на морде.
Марта и Бонакорси прошли прямой участок улицы под жгущими спину взглядами, повернули, повернули еще раз, оглянулись, зашли в промежуток между двумя домами, отсчитали десять шагов и постучались в дверь. Содерини открыл. За дверью лесенка вела в подвал, а из подвала открывался ход, проходивший еще под стеной Барбароссы на участке между бастионом и пристроенной под холмом стеной четырнадцатого века. Выход со стороны города выглядел примерно так же, просто дверь в просто стене просто старого дома.
– Как? – спросил оружейник.
– По плану, – ответил "Маркус".
– Хорошо.
Первым в город вышел Содерини. Он убедился, что никого нет, и махнул рукой. На перекрестке трое посмотрели друг на друга и вот-вот бы разошлись, но Содерини не выдержал и спросил:
– Знаком ли Вам некий Максимилиан фон Нидерклаузиц?
– Знаком, – кивнул "Маркус".
– Он здесь, в Генуе, и сомневается, что Вы умерли. Он проговорился, что сомневается не он один.
– Известно, где он?
– В гостинице "Иль Капитан" в порту, с одним оруженосцем.
– Возможно, мне стоит с ним поговорить. Благодарю.
Марта пихнула мужа локтем в бок.
– На крыше кто-то есть.
Маркус вскинул аркебузу с так и не потушенными фитилями.
По крыше метнулся силуэт как бы человека, но с какой-то странной головой.
– Не стреляйте! – Содерини дернулся схватить Маркуса за руку, но в последний момент остановился, не рискуя к нему прикасаться.
– Что такое?
– Увидеть суккуба – хороший знак.
– Для кого?
– Для патриотов Генуи. Значит, скоро мы сделаем еще один шаг к независимости.
– Хотел сказать, "Бог в помощь", но скажу "Удачи", – Маркус убрал аркебузу и повернулся в свою сторону.
– Удачи! – попрощался оружейник.
На пути на "конспиративную квартиру" Марта и Бонакорси не разговаривали, а шагали как можно тише и внимательно смотрели по сторонам. Для получения и перегрузки золота родственники Горгонзолы сняли дом неподалеку от церкви святого Доната с выходами на разные улицы. Сразу везти золото в порт было рискованно, а мастерскую Горгонзолы не следовало упоминать в контексте перемещений Марты. От бастиона до улицы святого Доната четверть часа пешком, если обходить по дуге дворец дожа с неспящими стражниками. Маршрут откровенно не комфортный для ночных прогулок, зато два достаточно смелых человека могли пройти по нему ночью и никому не попасться на глаза. Местные боялись выходить в темноте, а преступникам тут ловить было нечего.
Домик прятался в глубине двора за перекрытой воротами аркой в стене другого, более приличного дома по via San Donato. Во дворе едва хватало места, чтобы завести и развернуть лошадку с двухколесной повозкой. Телега с четырьмя колесами уже бы не влезла. Впрочем, по местным реалиям такое пространство давало право говорить "в глубине двора". Нужный дом был со всех сторон маленький, но трехэтажный, одна комната на первом этаже, одна на втором и жилой чердак. Протиснувшись между домом и стеной соседского, можно было выйти в заваленный хламом другой двор, а оттуда на параллельную улицу, не попавшись на глаза возможным преследователям. Перегрузить предстояло шесть или семь ящиков. Понадобилось бы не меньше пяти грузчиков, чтобы сделать это быстро.
– Зачем ты его убил? – спросила Марта, едва успев закрыть дверь, – Мы же чудом вышли живыми.
– Он меня узнал, – ответил Бонакорси, – А я потом уже узнал его. И я плохо говорю по-французски, в отличие от Маркуса.
Бонакорси зажег свечу от фитиля аркебузы и погасил все пять фитилей. Свеча показала убогие внутренности комнаты: набитый сеном матрац на полу и сундук рядом.
– Как узнал? Откуда? Вы где-то встречались? – спросила Марта, снимая плащ и капюшон.
– Пока я тебя ждал, я месяц сидел у Банка как уличный зубодер. Он смотрел на меня справа, почти не видел маску. В профиль мог узнать легко. Я рвал ему зуб, справа внизу. Я узнал его, как только он открыл рот.
– Твое "скажи Ave" это на самом деле было "скажите А", с которого ты начинаешь разговор с пациентами?
– Да. Ты у меня умная.
Тони тоже снял плащ, повернулся к Марте и развязал шнурок, стягивавший платье под грудью.
– Перестань, – Марта слегка оттолкнула его руки, – Все-таки нельзя было его не убивать, а напугать, чтобы он не сомневался, что ты Маркус? Отстрелить перо на шляпе?
– Можно было, – торопливо ответил Тони, сбрасывая платье, а заодно и рубашку с плеч Марты, – Я промазал. Не подумал, что этот чертов клинок отклоняет пулю вправо. Бог с ним, главное, что мы вышли с деньгами.
– Еще без денег, – поправила его Марта, – Только с правом получить деньги. И ты уверен, что стоит привлекать Максимилиана?
– Кого? – поднял голову Бонакорси. Он уже сбросил платье и рубашку с талии, но все-таки обратил внимание, что простолюдинка назвала графа-консорта просто по имени.
– Фон Нидерклаузица, – уточнила Марта.
– Тарди хотел устроить нам встречу. Немец может и забыл Маркуса, но меня-то вспомнит. Я же лечил ему ногу. Просто пойди к нему, попроси помощи и пообещай денег.
– Денег графу и владельцу замка?
– Хоть тысячу. Хотя работы здесь и на пятьсот нет. Начни с двухсот флоринов. Всем нужны двести флоринов, даже королю.
– Ты думаешь, ему больше делать нечего, кроме как возить мое золото?
– Рыцарям всегда делать нечего, кроме войны, пиров и турниров.
– Когда он увидит столько денег, что он сделает?
– Что он сделает? Ограбит тебя на глазах у всего города? Он просто поможет добраться до этого дома, завтра утром здесь уже будут ждать парни Горгонзолы. Закроем ворота, выгрузим все из повозки, перетащим в другой двор, погрузим в другой фургон и поедем в порт.
