Текст книги "Все дороги ведут в Геную (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)
14. Что-то пошло не так
Когда Марта отправилась договариваться насчет первой части вывоза денег, Тони занялся второй частью. Из Генуи надо было выбираться, и не по суше. В порту следовало выбрать корабль, чтобы уходил сегодня, чтобы мог принять на борт даму с грузом и сопровождающими, чтобы экипаж хотя бы не выглядел откровенными пиратами.
Спускаясь к причалам, Бонакорси, одетый цирюльником, догнал двух безработных матросов, которые громко обсуждали "ту самую Санта-Марию", на которую "не пойдем ни в коем случае, даже если с голода будем умирать". Тони отвлекся от основной задачи и пошел за матросами, зато прослушал краткий пересказ вчерашней проповеди, весьма дополненный и расширенный.
– Вот она, смотри, – сказал старший матрос.
– Посмотрел, – ответил младший.
– Запомни и близко не подходи. Идем.
Матросы ушли, а Тони остался. Корабль был самый обыкновенный, только парус как будто с чужого плеча, осадка, как будто трюм пустой, и на палубе маловато народа. А вот эта фигура кажется знакомой. Неужели земляк?
– Эй, на "Санта-Марии"! – крикнул Тони.
Книжник подошел к борту и сразу узнал бывшего лейтенанта стражи в старом, еще из Ферроны, балахоне уличного цирюльника.
– Антонио? Антонио Бонакорси? Какими судьбами?
Бонакорси перепрыгнул на борт.
– Отец Бартоломео? Рад вас видеть.
– Тихо ты! Тут я брат Книжник, – шикнул штурман.
– Из госпиталиев в госпитальеры?
– Не вспоминай ничего при людях. Какое дело тебя привело?
– Как зубы, не беспокоят?
– Благодарение Господу нет, хотя кто-то, я слышал, жаловался.
– Люди! – крикнул он гребцам, сидевшим в своем кругу, – Кто жаловался на зубы?
Подошли двое.
– Посмотри-ка слева сверху, – сказал один.
– У меня зуб мудрости лезет, – сказал второй.
– Мне нужна скамья напротив солнца, – сказал Бонакорси и звякнул сумкой с инструментами.
Зуб первого вылез легко, а второго пациента пришлось уложить на палубу и держать втроем. Тони зацепил ему зуб клещами и уперся коленом в грудь. Пациент вырывался, чем весьма разнообразил жизнь товарищам, которые его держали. Через четверть часа дантист гордо показал команде здоровенный зубище с четырьмя корнями и куском кровавого мяса между ними.
– Сколько с него? – спросил Книжник.
– Деньгами нисколько, – ответил Тони, – Только советом помогите. Нужен корабль, чтобы легко и спокойно уехать благородной даме с багажом и свитой.
– Куда?
– По французскому побережью. Лишь бы отсюда.
– Это легко, – понимающе кивнул штурман, – Вот тот француз через три места от нас. Смотри, марселец тоже ноги делает.
– Удочки сматывает, – поправил незаметно подошедший Дорада.
На указанный корабль действительно грузили сундуки и тюки, производившие впечатление личного багажа. За погрузкой следила одетая по французской моде семья с четырьмя детьми.
– Вроде приличные люди, – пригляделся штурман, – Сходи, поговори.
– Спасибо! – обрадовался Тони и спрыгнул на берег.
Действительно, купец из Марселя сворачивал дела в Генуе и уезжал домой, опасаясь страшных и ужасных ландскнехтов Колонны. Место для пассажиров и груза на корабле еще оставалось, и Тони на всякий случай забронировал его до пяти часов пополудни. Если у Марты все получится, то как раз можно успеть.
Тони прикинул, какой дорогой возвращаться, и решил обойти Банк по широкой дуге, а к церкви святого Доната подойти с той стороны, куда подвезут груз.
Покидая дом утром, Марта и Тони сдали пост Горгонзоле и шестерым его помощникам. Паоло сразу повел фургон в Банк, Джованни остался сторожить мастерскую. Живописец пошел со своими людьми. Он не собирался сам грузить тяжелое золото, он просто не хотел, чтобы его долю передавали через посредников. Тысяча флоринов слишком большие деньги, которые могут соблазнить не только одного скромного труженика, а и всю компанию.
С утра шестеро растащили хлам, поставили где надо импровизированные ступеньки и полностью подготовили проход на соседнюю улицу. Никколо-старший ушел за второй тележкой с мулом, чтобы подогнать ее на ту сторону прохода. Остальные сели за стол. О настоящей ценности груза не знал никто, кроме Горгонзолы, поэтому только у него тряслись руки от ожидания. Помощники же решили сыграть в кости.
– Тук-тук-тук! – кто-то постучал в ворота и продублировал стук голосом.
Собравшиеся в доме никого не ждали, но и прятаться не было смысла. От кого прячутся шесть здоровых мужчин? Это подозрительно.
– Пьетро, узнай, кто там, – приказал Горгонзола.
Пьетро быстро пересек дворик, зашел под арку и выглянул в щелку между воротинами. По-видимому, ничего такого страшного там не было, он снял засов и открыл одну створку.
Во двор шагнул невысокий стройный молодой человек, одетый в длинный и широкий темно-коричневый плащ с рукавами. Из-под плаща виднелись высокие сапоги. По осанке и по походке смотревшая в окна компания поняла, что он не менее, чем оруженосец, а возможно даже и рыцарь. Простолюдину проще впустить рыцаря, чем вступать в спор через ворота, тем более, что рыцари крайне нетерпеливы, и их не смущает перспектива поднять шум до небес.
Гость тихо приказал Пьетро закрыть ворота и направился к дому. Вот он вышел из сектора видимости окна, и сейчас постучится или сразу откроет дверь в дом. Но что это?
Пьетро закрыл ворота и повернулся к дому. Он даже не успел увидеть, как гость метнул в него кинжал. Точно в сердце.
– К оружию! – крикнул Горгонзола, и не успел он договорить, как гость ворвался в дом с мечом в руках.
Оружие было на всякий случай принесено заранее. Взведенный арбалет стоял у стены в нише под окном, второй, прикрытый покрывалом, лежал на придвинутом к стене сундуке за спинами двух помощников, сидевших на краю сундука. Также у всех собравшихся на поясах висели большие ножи, а у Горгонзолы даже меч.
Никто ничего не успел.
Горгонзола, сидевший ближе всех к двери, вскочил и почти выхватил чинкуэду, но не успел клинок покинуть ножны, как незваный гость коротким выпадом проткнул грудь художника.
Тут же враг шагнул вперед, толкая первую жертву левой рукой, чтобы освободить свой клинок. В маленькой комнате ему не пришлось даже делать выпад, чтобы поразить шею Никколо-младшего, который левой рукой поднимал табуретку для защиты, а в правой уже держал тесак.
Серджио и Анджело вскочили с сундука. Первый бросился в ноги противнику, а второй сбросил покрывало с арбалета и выстрелил от живота, не целясь.
Незнакомец мгновенно развернул свой меч и, резко присев, уколол Серджио сверху в спину, с такой силой, что меч пронзил парня насквозь и воткнулся в пол. Болт из арбалета Анджело просвистел над ним и застрял в двери.
Симон, сидевший у окна, успел прицелиться из второго арбалета, но за те доли мгновения, пока он нажимал спусковой рычаг арбалета, враг отпустил рукоять меча и перекатился по полу. Болт, выпущенный Симоном, прошел мимо.
Никто из двоих не успевал перезарядить арбалет.
Незнакомец наступил на тело Серджио и выдернул свой меч.
Второго выхода в комнате не было, только лестница на чердак. Симон опрокинул стол на врага и попытался проскочить к двери. Не получилось, незнакомец увернулся и заколол его точным ударом в сердце.
Анджело поднял руки, сдаваясь.
– Не убивай меня!
Он не был трусом, но на его месте атаковать мастера меча это просто самоубийство, которое глупость и грех.
– Что ты знаешь? – спросил незваный гость с немецким акцентом, не убирая меч.
– Ничего! Я просто грузчик!
– Отлично! – и немец пронзил сердце Анджело быстрее, чем тот успел увидеть удар.
– Herz, Herz, Hals, Herz, Herz, Herz, zehr gut, – убийца пересчитал жертв и остался доволен.
Потом он вытер меч о свой плащ с пятнами крови и убрал его в ножны. Извлек из тела Пьетро кинжал, вытер его и убрал в ножны. Перетащил тело Пьетро в дом, вынес из дома к воротам табуретку, снял запятнанный кровью плащ и тщательно вытер им кровь с сапог, включая подошвы. Достал из поясной сумки зеркальце и проверил, что кровь не попала на лицо. К проходу между стеной дома и забором не пошел, а уселся на табуретке поудобнее, прислонившись к стене у ворот.
Процессия с полным денег фургоном напротив собора Сан-Лоренцо свернула направо на Vico Valoria и взяла курс на колокольню церкви Сан-Донато. Не доходя немного до фасада церкви на Salita Pollaiouli фургон и компания повернули налево, на via San Donato. Первым мимо нужной арки прошел Фредерик. Не увидел ничего подозрительного и направился дальше, к перекрестку, чтобы с vico Biscotti попасть на параллельную улицу и проверить, все ли в порядке на той стороне.
Потом привел телегу Паоло. Постучал в ворота. Чей-то глаз мелькнул в щели, чья-то рука отодвинула засов, и левая от Паоло воротина открылась внутрь, а человек, открывший ее, отступил в тени арки во двор, уступая место фургону. Паоло шагнул вправо, толкнул вторую воротину, шагнул обратно и повел мула во двор. Макс и Марта догнали телегу и направились во двор следом за ней. Следует заметить, что рыцарь мог бы держать даму под ручку левой рукой, чтобы правой выхватить меч, но у Макса в левой руке была трость, поэтому Марту он вел справа от себя.
Паоло обернулся раньше, чем телега полностью въехала во двор. Убийца уже стоял с мечом наготове и пронзил сердце Паоло до того, пока он успел полностью повернуть голову.
Мгновенно обернувшись, убийца увидел, что вслед за телегой под арку входит высокий человек с ножнами на поясе. Длинным выпадом с подшагом он атаковал Макса.
Макс не успел достать меч. Отпрыгнуть назад он на протезе тем более не успевал. Не задумываясь, он отбил удар тростью, сделал шаг назад и выхватил меч. Марта отскочила обратно на улицу.
Убийца понял, что сделать все чисто и тихо не получилось, и вышел на улицу вслед за Максом.
В этой ситуации кое-что стоит пояснить на случай, если вдруг случайно кто-то из уважаемых читателей не поймет. Дуэли официально не запрещены. Да и были бы запрещены, кого бы это волновало? Если простой генуэзский труженик увидит, что двое благородных рыцарей не нашли лучшего места скрестить мечи, кроме как у него под носом, что он сделает? Побежит за стражей? Зачем? Это не пожар и не ограбление. Просто уважаемые люди не сошлись во мнениях. Можно посмотреть с безопасного расстояния или пойти своей дорогой. Если даже стражник увидит рыцарский поединок, он все равно подождет завершения, а потом вежливо поинтересуется, кто с кем и почему для того, чтобы доложить начальству.
– Ненавижу тебя, Грендель, – сказал убийца, выйдя на улицу и узнав Макса.
– Ненавижу тебя, Беовульф, – злобно ухмыльнулся в ответ Макс.
Марта отошла на безопасное расстояние и сунула руку в сумочку с пистолетом. Дуэль – это пустяки и дело житейское, а выстрелы привлекут существенно больше внимания. Но, если Макс не справится, придется стрелять.
Убийца оглянулся. Толпа отхлынула. То есть, не толпа, конечно, но на улице шириной в пять шагов три человека уже толпа, а если они не могут пройти, то им в спины упираются следующие. Улица-то для того, чтобы люди ходили, они и ходят. Убедившись, что Макс один, убийца встал в высокую фехтовальную стойку, характерную для немецкой традиции.
Одновременно оглянулся Макс. Прохожие за его спиной тоже сделали пару шагов назад. Убедившись, что убийца один, он встал в низкую фехтовальную стойку, характерную для итальянских школ. Трость больше не опиралась на землю, но осталась в левой руке.
Макс при своем росте отчасти следовал французской моде и носил при костюме длинный меч с рукоятью на полторы руки. Его оппонент же рассчитывал сражаться во дворе и в доме, поэтому взял короткий меч, с рукоятью для одной руки и клинком на полфута короче, чем у Макса. Ростом Макс превосходил своего врага почти на голову, соответственно, и руки у него были длиннее.
Первым начал "Беовульф". Он атаковал уколом в голову. "Грендель" отбил его легким движением запястья и в ответ попытался разрубить противника сплеча по диагонали.
Маленький рыцарь уклонился от удара, сильно изогнувшись в талии. Таким образом, он не отступил и смог атаковать снова с близкой дистанции.
Быстрый укол в сердце, даже без подшага, но Макс парировал, подняв рукоять на уровень лица и направив клинок вниз. Тут же он ответил горизонтальным рубящим ударом с вложением силы поворота всего тела, и его противник отпрыгнул назад, не имея возможности уклониться.
Макс не стал развивать наступление с выпадами и подшагами, а сделал шаг влево и перешел на ту сторону канавы для стока воды, проходившей посередине улицы. В канаве кроме воды было полно всяких нечистот до навоза включительно, и, если бы кто в нее наступил, он бы обязательно поскользнулся и упал. Канава между противниками не давала владельцу короткого клинка подойти слишком близко, при этом не доставляла неудобств владельцу длинного.
Марта наконец-то увидела, кто на них напал. Она сунула руку в сумочку с пистолетом, но поняла, что стрелять не сможет. Улица узкая, дуэлянты перекрывают ее от края до края, а из немногочисленных прохожих уже скопились пробки сверху и снизу. Если Марта выстрелит, это будет выглядеть не как поединок, а как убийство, ее схватят вот эти люди вокруг, и тут уже не избежать огласки, а возможно, и тюрьмы. Пусть удастся оправдаться, но кто в это время будет охранять золото?
Убийца быстро понял, какие преимущества давала Максу канава, и перепрыгнул на другую ее сторону, оставаясь вне досягаемости меча Макса. Макс ответил выпадом с уколом. Противник легко увернулся и контратаковал, но ему не хватило длины клинка и длины руки. Макс, чудом успев вернуться в исходную позицию и не пропустить укол, снова перешагнул канаву.
Убийца последовал за ним. Еще пара обменов ударами. Один противник быстр и точен, другой силен и с длинным мечом.
– Фредерик! – крикнул Макс.
В отличие от прохожих, Макс точно знал, что никакая это не дуэль и не честный бой равных противников, а на него напал человек, только что убивший как минимум Паоло. В отличие от Марты, рыцарь не боялся внимания местных стражников или французских солдат, а на свидетелей-простолюдинов вообще плевал. Противник двигался феноменально быстро и правильно. Пока что Макса спасала длина клинка и сила рук, но против мастера меча этого явно недостаточно.
Фредерик спокойно ожидал грузчиков с ящиками на параллельной улице. Даже догадался, где конкретно находится нужный проход. Услышав призыв, он бросился на помощь кратчайшим путем.
Тем временем, Бонакорси дошел до нужного места, но не со стороны церкви, откуда приехала телега с золотом, а с другой. Просто перепутал перекрестки. В этом месте улица поднималась, и с него было все хорошо видно.
Тони увидел Макса и его противника. Увидел Марту, державшую руку в сумочке. Понял, почему она не стреляет.
Под балахоном у Тони скрывался тот самый охотничий нож с встроенным пистолетом. Утром Марта, не доверив такое дело ученику, сама зарядила пистолет и взвела колесцовый замок. Не придется зажигать фитиль. Можно просто достать и выстрелить. Но потом сразу бежать.
Может быть, герр Нидерклаузиц сам справится? Тони умел пользоваться мечом, но без особого таланта. Но, когда Макс позвал на помощь, Тони понял, что пора вмешаться. Перекрестился, вытащил нож, прицелился по клинку и выстрелил, взяв поправку с учетом, что клинок отклонит пулю вправо. И тут же дал стрекача, не дожидаясь, пока рассеется дым.
Порядочный человек ни в коем случае не должен был стрелять с такой позиции. Ведь точность короткого гладкого ствола с неровной литой пулей и так невелика, а попасть надо в движущуюся мишень, за которой стоят совершенно непричастные люди. При неудачном стечении обстоятельств пуля могла прийти даже Марте в лоб.
Или Содерини делал стволы, превосходившие ожидания, или Марта оказалась хорошей наставницей, или просто Бог в этот день был милостив к генуэзцам. Пуля попала туда, куда целился Бонакорси, посередине торса противника Макса. В правый бок между седьмым и восьмым ребром.
Раненый выругался по-немецки, прижал к боку руку с мечом и отскочил от Макса, который тоже не ожидал выстрела и упустил возможность для атаки. Потом развернулся и махнул мечом на зевак, столпившихся на пути, те расступились и прижались к стенам. Да, стреляли оттуда, но в другую сторону не убежать, там рыцарь с оружием.
Из ворот выскочил Фредерик с мечом в руке.
– Не дай ему уйти! – крикнул Макс, указывая клинком на убегавшего вверх противника.
Фредерик кивнул и бросился в погоню.
15. Грабеж именем короля
Новость о смерти Его Святейшества Папы Римского Льва Десятого дошла до французов в Генуе примерно в то же время, что и до генуэзцев.
Де Вьенн узнал об этом, едва успев дойти до дворца дожа. Прочитал на смерть понтифика краткую молитву. Потом достал из тщательно оберегаемой сумки с особо важными документами конверт, а из конверта письмо, написанное женской рукой весной текущего года.
В случае смерти нынешнего Папы, наименее желательный кандидат – кардинал Маттеус Шиннер. Он человек злой, жестокий, настроен против Франции и, как показал пример Мариньяно, положит сколько угодно солдат в войне по надуманным причинам. Категорически неприемлемо, чтобы он стал Папой. Любой другой кандидат будет предпочтительнее него, до Того, кого не стоит называть, включительно.
Будет ли плох или хорош кардинал Помпео Колонна, зависит от того, на чьей стороне будет его кузен Просперо Колонна. Если окажется так, что Просперо ведет военные действия против Франции, то с папской поддержкой он существенно усилится. И Его Величеству, после того как он победит Просперо Колонну, будет крайне неудобно договариваться с Папой, потому что, вопреки обетам, современное духовенство не забывает родственные связи и семейные дела.
Кардинал Джулио Медичи, племянник нынешнего Папы, весьма влиятельный человек в Риме и будет бороться за тиару. Недостаток его в том, что он Медичи и будет продолжать политику Льва X. Партия Медичи станет слишком сильна в Риме. С другой стороны, у него найдется достаточно противников, которые устали от Медичи. Тем более, что папская казне при Льве X изрядно прохудилась.
Кардинал Алессандро Фарнезе несмотря на то, что находится в хороших отношениях с Медичи, не известен как противник Его Величества. Также его не называют сторонником какой-то одной из влиятельных семей, хотя он находится в хороших отношениях со всеми. Особенно важно, что Фарнезе не имеет отношений с императором Карлом свыше обычных деловых.
Я бы предложила в случае смерти Льва X поддержать кардинала Фарнезе. На конклав в любом случае необходимо будет аккуратно повлиять, чтобы не допустить избрания Шиннера, а, возможно, и Колонны. В таком случае надо будет поддерживать какую-то другую кандидатуру из числа тех, кто имеет шансы. Нет смысла поддерживать тех, кто, пусть и предан Его Величеству, но шансов не имеет, подобно кардиналу Жоржу д`Амбуазу. Выбирая из Медичи и Фарнезе, я бы выбрала Фарнезе, пусть он и не франкофил.
Внизу письма наложил резолюцию лично Его Величество. «Согласен. Доверяю де Вьенну неофициально поговорить с Фарнезе». И даже с печатью. Значит, пришла пора раскрывать неприкосновенный запас и отправляться в Рим.
Таковым запасом был лежавший рядом королевский вексель на тридцать тысяч флоринов, и обменять его на золото следовало на французской территории. Хотя бы на контролируемой Францией территории. Потому что римские менялы просто не примут долговое обязательство французского короля, которое не смогут предъявить к оплате до окончания войны, а только Бог знает, когда она закончится.
Чтобы дойти до Банка, эскорт не требуется, а тридцать тысяч флоринов все равно сразу не выдадут, их надо еще отсчитать. Потом их надо будет доставить в Рим. И тут де Вьенн, уже подходя к Банку, задумался.
Чтобы отвезти много золота в Рим, нужен корабль. По суше получится медленнее и существенно более рискованно. Пиратов на прибрежных морских путях нет, а разбойники на дорогах есть.
Нужен капитан, готовый к сотрудничеству с французами и никак не связанный с возможными недоброжелателями и конкурентами. Надежная команда, чтобы не соблазнилась золотом. Чтобы никто не разболтал, иначе пираты придут за тридцатью тысячами хоть прямо в гавани. Чтобы экипаж могла отбить атаку, если пираты все-таки заинтересуются. Чтобы не сели на мель, не разбились о скалы, не влипли еще в какую-то историю на ровном месте. Не так-то просто найти такой экипаж.
Де Вьенн направился в порт, не заходя в Банк. Кивнул в ответ на приветствие Фредерика, не обратил внимания на стоявшую у Банка крытую двуколку, обменялся торопливым поклоном с де Круа, который шел со стороны "Капитана" под ручку с какой-то фигуристой дамой в капюшоне.
В порту, как ни странно, получилось договориться довольно быстро. Теперь можно и в Банк.
– Рад Вас видеть, друг Альфонсо!
– Рад Вас видеть, друг Пьер! Вы уже слышали?
– Слышал и скорблю вместе с Вами.
Отношение к папскому престолу в последние годы стало несколько двойственным. С одной стороны, Папа, кто бы он ни был в мирской жизни, после принятия сана становится хранителем престола святого Петра, наместником Бога на грешной земле и все такое. С другой стороны, он же по совместительству руководитель недружественного государства, алчный делец и землевладелец, почти всегда коррупционер, симонит, прелюбодей и вообще страшный грешник, которому в каждом круге ада уже место зарезервировано.
Авторитет пап уже при покойном Юлии II снизился настолько, что понтифик лично опускался до руководства военными действиями против своей паствы при штурме Мирандолы, а добрые католики в ответ, привычно крестясь, палили по Его Святейшеству из пушек. Это мы еще не упоминаем Лютера, которому было что сказать.
Тем не менее, протокольное "скорблю" от де Вьенна не было лицемерием. Не отрицая "земную" сущность Папы Джованни Медичи, истинный католик искренне скорбел по его "богослужебному" alter ego.
– Пожалуйста, садитесь. Как Ваше самочувствие?
– Видно на первый взгляд? – удивился де Вьенн.
– У Вас взгляд и походка как как после ночи любви, но Вы чем-то серьезно обеспокоены, настолько что отсутствует положенная после ночи любви удовлетворенная улыбка.
– Мое почтение, – удивился де Вьенн внимательности собеседника, – Как себя чувствует человек после ночи, проведенной с суккубом?
– А, – Тарди облегченно выдохнул, – Суккуб в целом безобидное существо. Будете чувствовать себя как после ночи любви, только не вспоминая, какова была женщина на ощупь и каков был ее запах.
– А как она выглядела?
– Как воображаемая красавица, из тех, что Вы при случае вспоминаете. Все дают разное описание.
– Все? У вас суккубы в порядке вещей?
– На самом деле большая редкость, примерно третий за всю историю наблюдений. Кто совсем не хочет с ней встречаться, просто закрывает окна и рисует крест святой водой. Говорят, помогает. Ко мне ни разу не заходила. Особо недовольные предлагали епископу принять меры, но весь город не освятишь, а патрулировать крыши с кадилом наперевес он отказался. Не так уж часто появляется эта демоница, чтобы из-за нее сильно беспокоиться. Вон, в Богемии черти то мост построят, то гору вспашут и никому дела нет. В Румынии кровопийцы. Севернее и вовсе великаны-людоеды ходят. В Марселе несколько лет назад оборотень по ночам охотился. Я уж не говорю про ведьм и колдунов. У нас на общем фоне вполне себе благостно.
Де Вьенн поморщился и скептически пожал плечами.
– Если Вам важно, идите и жалуйтесь епископу, – недовольно сказал Тарди, – Мое дело финансы, и у меня в книгах и подвалах никакой нечисти нет. Вы ведь на самом деле по финансовому вопросу пришли, а не по духовному?
Француз протянул банкиру королевский вексель.
Тарди не смог скрыть удивления. Что за жадность, ведь герр Нидерклаузиц только что получил полную телегу золота.
– Это связано со смертью Папы? – за неимением лучшей версии предположил Тарди.
– Некоторым образом, – подтвердил де Вьенн.
– Учитывая, что финансы Его Величества не так хороши, как нам всем бы хотелось, я не могу единолично дать ответ.
– Мне нужно золото, а не ответ.
– Переводной вексель? Какой узанс Вас устроит? – Тарди не собирался брать вексель ни на каких условиях, но хотел выяснить побольше подробностей.
– Никакой. Только золотые дукаты и как можно быстрее.
– Сегодня состоится совет Восьми, и мы поговорим об этом с дожем. Впрочем, Вы сами можете поговорить с доном Оттавиано как с губернатором.
– Причем тут дон Оттавиано?
– Это решение выше моей скромной компетенции.
– Если Банком управляет французский губернатор, то Вы думаете, он откажет обналичить вексель Его Величества?
– Дон Оттавиано имеет влияние на важнейшие решения Банка не как губернатор, а как глава семье Фрегозо и член комитета Восьми.
– Здесь всего тридцать тысяч флоринов.
– Это огромные деньги.
– Это умеренные деньги, когда речь идет о богатейшей финансовой организации и самом могущественном государе христианского мира.
– Вы нам льстите. Богатейшие финансисты Фуггеры, попробуйте обратиться к ним.
Намек на Фуггеров явно означал, что Банк не намерен связываться с королевским векселем.
– Мне нужно золото здесь и сейчас.
– Вы можете обратиться частным путем к кому-нибудь из верных подданных Его Величества. Например, один наш общий знакомый только что обналичил очень большую сумму.
Тарди воспользовался случаем, чтобы узнать, верна ли его версия о связи наследства Маркуса и французских интересов.
Де Вьенн замер, не меняясь в лице. Какой еще общий знакомый? Какую еще сумму? Только что? Из общих знакомых тут только что был де Круа, но он шел один и пешком, без мешка денег. Нет, он был не один, а с дамой. И с оруженосцем. Неужели рядом с ним кто-то скрытно тащил мешок золота? Хотя какой мешок, речь идет о не меньше, чем десяти тысячах. Конечно, есть некоторый смысл в том, чтобы деньги на оборону города нести, минуя королевского контролера, сразу губернатору, но почему Макс даже не сказал про это? Что за чертовщина? Бесхитростный Макс играл свою игру? Или он, узнав о смерти Папы, тоже открыл конверт и действовал по рецепту своей жены? У них вполне могли быть деньги в Генуе. Тогда не исключено, что он повез деньги на площадь Банки, чтобы вложить на товарной бирже. Вот же негодяй! Как он может в такое время думать о своем кармане!
– Я поговорю с губернатором, – сказал де Вьенн и попрощался.
Тарди так ничего и не понял.
В поисках Макса де Вьенн поднялся до собора Сан-Лоренцо, раздумывая, пойти ли к дворцу дожа или на площадь Банки. У собора ему навстречу попался почти трезвый Маккинли.
– О! Пьер! От тебя пахнет, как будто ты провел ночь с суккубом!
– Черт! Я был у дожа, был в Банке и мне никто ничего не сказал про запах.
– Они горожане, а я охотник, – презрительно прокомментировал шотландец.
– То есть, тебе знаком этот запах?
– У меня как-то было интересное приключение с этим запахом. Но женщины из плоти мне нравятся больше.
– Я правильно понимаю, что эта тварь тут уже местная достопримечательность?
– Конечно. Ее сто раз на крышах видели. Сейчас самая модная горгулья для водостока – с головой суккуба. И маски неплохо продаются. Как-то был маскарад, так я встречал аппетитных девиц в масках суккубицы и, что особенно приятно, в мужских костюмах.
– Уверен, что это были девицы?
– Конечно! Вот посмотри вокруг. Все мужские ноги и задницы в штанах в обтяжку. И даже намека нет на вожделение. Но если надеть такие же штаны на девичьи ножки... Просто слов нет, это надо видеть. Кстати, тебе не кажется, что сегодня вечером самое время выпить за упокой Папы?
– Я подумаю, – вежливо ответил де Вьенн, – А ты не видел тут Максимилиана?
– Видел. Он уже согласился. Встречаемся в шесть часов в "Трубе святого Евстахия". Присоединяйся. Там есть танцовщицы в мужских костюмах и в масках.
– Я подумаю. И куда пошел Максимилиан?
– Вон туда, – шотландец указал в сторону, противоположную площади Банки.
– Один?
– Нет, с дамой.
Француз оглянулся по сторонам и обнаружил пятерых французских солдат, которые организованно следовали по какому-то делу.
– Вы-то мне и нужны, – обратился он к старшему.
– Мы должны дежурить у собора, чтобы не было беспорядков, – ответил тот.
– Вернетесь и продолжите, – француз ссыпал в ладонь солдату ручеек мелких монеток.
– Чего изволите, Ваша милость? – спросил солдат.
– Надо срочно найти одного человека. Он свернул вот туда.
Де Вьенн коротко описал Максимилиана и Фредерика, а Маккинли добавил про даму. Описание дамы показалось де Вьенну знакомым, но голова была занята другими мыслями.
Солдаты рассудили, что если кто направил стопы от моря к дворцу дожа и свернул у собора Сан-Лоренцо, то он обратно к морю не повернет, а пойдет дальше вверх к городской стене, но в ворота выходить пешком не будет, для поездок за город рыцарь взял бы коня. Или дальше на юг хоть до городской стены, но там ничего интересного нет. Область поиска сузилась до четверти круга.
– Или они почему-то не захотели помолиться за Папу в соборе и пошли в церковь Святого Доната, – сказал Маккинли, – хотя чем им плох собор?
– У тебя карта с собой? – спросил де Вьенн, – Наш экземпляр у Максимилиана.
– Да, – Маккинли достал карту, – Они явно направлялись не в кабак и не к шлюхам. Если к кому-то в гости, то и на восток, и на юг могли повернуть. Пойдем к Сан-Донато, а дальше видно будет.
– Слушай меня! – скомандовал де Вьенн солдатам, – Прочесать бегом улицы отсюда до Порта-Сопрана и до южной стены. Кто найдет нашего друга, возвращайтесь к нам на площадь Сан-Донато перед церковью.
Не успели рыцари добраться до Сан-Донато, как со стороны церкви прогремел выстрел, многократно отражаясь от каменных стен. Через пару шагов оказалось, что по via San Donato спускалось необычно много народа.
Среди местной публики оказался и один отправленный на поиски солдат.
– Я его нашел! Он только что фехтовал с каким-то рыцарем, а потом с той самой дамой зашел в ворота одного дома.
– Молодец! Чем закончился поединок? Кто стрелял?
– Кто-то выстрелил в того рыцаря, и он убежал. За ним погнался, вроде бы, оруженосец. Молодой дворянин, одетый похоже на вашего друга.
Де Вьенн, Маккинли и солдат подошли к арке одновременно с еще двумя солдатами, подбежавшими на выстрел со стороны ворот Порта Сопрана. У самой арки французы встретили Габриэля Морского Кота, который, вроде бы, пришел не один, а с не то матросами, не то корабельными солдатами.
– Рад Вас видеть! – поздоровался де Вьенн.
– Взаимно! – ответил Габриэль, но не смог скрыть отсутствие радости.
– Что тут было?
– Поединок двух отменных фехтовальщиков. Просто песнь песней на стали. Но какой-то негодяй ранил одного из них, выстрел слышали? На этом все и закончилось.
– Откройте именем короля! – приказал де Вьенн, громко стуча.
