Текст книги "Все дороги ведут в Геную (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
8. Место преступления.
– Просыпайтесь, дядя Максимилиан! Прибыл человек от Папы!
Макс по старой привычке проснулся быстро, но не сразу понял, про что речь. Он совершенно не был готов, что лично к нему с утра пораньше заявится нунций.
– Нунций прибыл ко мне или вообще в Геную?
– Нет, дядя, это не нунций, это папский шпион.
– Какой еще шпион?
– Рыцарь-иоаннит, который не иоаннит и вообще не моряк.
– Точно?
– Точно, – подтвердил Фредерик, – "Санта-Мария" иоаннитов, которую все называют не иначе, как "Ладья Харона", это худшая галера во всем море. У них пять человек в команде постоянно, а остальные – всякий сброд. И сам корабль выглядит, как будто он вот-вот потонет. Только совсем сухопутному человеку придет в голову отправиться на "Санта-Марии", чтобы добраться живым в место прибытия.
– Что за человек и где он сейчас?
– Рыцарь-иоаннит, одетый во все новенькое, с лицом и прической придворного. В портовой гостинице "Ил Капитан", где же еще.
– В этом свинарнике?
– Здесь останавливаются капитаны. У него двойной номер с капитаном Хароном.
– Когда ты успел об этом узнать?
– Только что. Я вчера дал монетку коридорному и попросил докладывать мне о папских или имперских шпионах. Он меня разбудил и доложил.
– Ладно, пойдем, засвидетельствуем свое почтение.
Максимилиан не был ни профессиональным контрразведчиком, ни любителем. Ну шпион и шпион, не его головная боль. Он пошел посмотреть на живого настоящего шпиона просто из любопытства.
Гостиница имела форму четырехугольника с внутренним двориком, а в высоту состояла из четырех этажей, подвала и мансарды. Каждый уголок занимали какие-нибудь постояльцы, не капитаны, так старпомы, боцманы, комиты и даже матросы. Макс и де Вьенн жили в двух номерах на втором этаже, а папский шпион и капитан Харон в двухкомнатном на третьем. Макс и Фредерик прошли в соседнее крыло и поднялись на один этаж.
– Именем Его величества, откройте! – вежливо постучал Макс в дверь номера. Дверь и не подумала открываться.
Макс постучал еще немного. В коридор заглянул слуга и убежал, не вступая в обсуждение.
– Эй ты, флорентийская свинья в сутане, открывай дверь или я сам открою! – повторил просьбу Макс чуть менее вежливо, стуча тростью.
На третий этаж в сопровождении слуги поднялся запыхавшийся хозяин гостиницы.
– Ваша светлость, не ломайте дверь, пожалуйста, – попросил отельер.
– Я уже жду в два раза дольше, чем положено ждать благородному человеку! – возмутился Макс.
– Постоялец заснул в середине ночи. У людей иногда бывает очень крепкий сон. Особенно с похмелья.
– И что, мне теперь сидеть в этой вонючей дыре до тех пор, пока он не проснется?
– Вы можете подождать его у себя в номере. Я доложу, что Вы приходили. Можете оставить ему записку.
– Хорошая идея. Перо, чернила и бумагу, живо!
Свинцовым карандашом на странице, вырванной из какой-то бухгалтерской книги, Макс черкнул несколько строк, но не рискнул отдать письмо постороннему.
– Фредерик, просунь письмо под дверь.
Фредерик наклонился и заглянул под дверь.
– Дядя Макс, там лужа крови на полу, – сказал Фредерик.
Макс ударил в середину двери у косяка. Дверь открывалась внутрь и была закрыта на засов. Макс отошел на другую сторону коридора и с силой ударил дверь плечом. Скоба на косяке, в которую входил засов, скрипнула и оторвалась. Дверь открылась.
Напротив двери сидел, прислонившись к стене, покойник. По одежде Макс сразу распознал настоящего моряка благородного происхождения, которые в Генуе встречались на каждом шагу, а в "Капитане" и по два-три на шаг. Нашивка в виде красного креста на белом щите указывала на принадлежность к иоаннитам. Его закололи тонким стилетом, точным ударом в сердце. В руке убитого тот самый стилет, два пальца на лезвии, два на рукояти. Похоже, что сам вытащил клинок из раны. Лицо убитого показалось Максу знакомым.
Пожалуй, это капитан Харон. Тогда, где папский шпион? Вот он, красавец. Спит. То есть, лежит в кровати как живой, но явно мертвый, потому что смотрит в потолок неподвижными открытыми глазами.
Макс оглянулся. Обыкновенный номер в дешевой гостинице. Кровать с покойником, прикроватный столик, стол и две шаткие табуретки, сундук. На сундуке лежат аккуратно сложенные шляпа, плащ, штаны и дублет шпиона, пояс с мечом и кинжалом. Ножнами от того самого стилета, орудия убийства. Налево дверь в маленькую комнату, она открыта. На табуретке у двери в маленькую комнату – плащ и шляпа капитана. Чуть дальше, уже за дверью – пояс, по-видимому, капитана. На поясе меч, кинжал и сумка. Капитан начал раздеваться, едва войдя в свою комнату, и, похоже, полежал на кровати полуодетый, кровать изрядно помята.
– Перегаром несет, хоть топор вешай, – сказал из-за спины Фредерик.
– Пришел пьяный, уснул раньше, чем разделся, некстати проснулся, вышел и встретил убийцу, – ответил Максимилиан и прошел направо, в комнату побольше.
Капитан умер почти сразу, упал на стену у самой двери, выпачкав волосы плохой штукатуркой, и сполз на пол, оставляя след на стене. Лужа крови на полу тянулась в сторону двери.
– Пройдите за мной и закройте дверь, – сказал Максимилиан Фредерику и отельеру, – Только в лужу не наступайте.
Главная улика нашлась на стене за дверью. Когда капитан выдернул стилет из раны, кровь из аорты брызнула убийце прямо в лицо и очертила красными брызгами его силуэт на двери. Довольно невысокого роста и в какой-то странной шляпе, силуэт которой выглядит как птичья голова не то с ушками, не то с рожками.
Отельер, увидев очерченный кровью силуэт, перекрестился.
– Я вам сразу скажу, господа, это не по вашей части.
– В каком смысле? – удивился Макс.
– Вы французские оккупанты, этот в кровати папский шпион. Только тут политика не при чем, и наших разбойников не надо винить. Это все суккуб. Я, правда, не знал, что она убивает, но я человек маленький, в мире много такого, что мне знать не положено. Надо будет просто освятить комнату.
– Какой еще суккуб?
– Ну, знаете, такая нечисть, которая выглядит как фигуристая девушка, ходит по крышам и соблазняет мужчин. И к этим она вошла в окно. Мои люди ничего не могли видеть, они не виноваты.
– Первый раз слышу, чтобы про нечисть говорили как про обычного местного жителя. Почему в окно? – спросил Макс.
– Богом клянусь, по коридору никто необычный не мог пройти, тем более, в крови и с такой мордой! – всплеснул руками хозяин гостиницы, – Тут же толпы ходят. Постояльцы приходят, уходят, в сортир бегают. Девки к ним шастают, слуги выпивку носят.
– Вы подтверждаете, что это капитан Харон, а тот, в кровати, его пассажир?
– Также известный, как брат Иоанн, капитан "Санта-Марии". Фуста османской постройки, сейчас стоит на рейде. Мессир капитан вечер провел у одной дамы, выпил много вина. Около полуночи прошел мимо ночного портье и вернулся к себе в номер.
– Неплохо, – похвалил Макс, – Учитывая, что Вы ночью спали. Вам докладывают обо всех действиях всех постояльцев?
– Да, но запоминаются не все. Понятия не имею, что делал папский шпион.
– Шпион?
– Ну вот этот, в кровати.
– Почему он шпион?
– Потому что выглядит слишком ухоженным и сухопутным для рыцаря-иоаннита.
– Фредерик, ты тоже думаешь, что убийца пришел и ушел в окно?
– Конечно. Потому что на полу есть кровавые следы, и в коридоре нет.
Макс открыл окно. Ставни-жалюзи не закрывались на засов, а просто плотно соединялись друг с другом. В углу окна солнечные лучи высветили порванную паутину. Посередине подоконника намного меньше пыли, чем по краям. Внизу у стены стоят открытые бочки, а все свободное место во внутреннем дворике скрывается под грязью или лужами.
– Дядя Максимилиан, смотрите, что я нашел, – раздался сзади голос Фредерика.
– Что?
Фредерик вытащил из-под кровати дохлую крысу.
– Третий покойник? – в шутку спросил Макс.
– Да, – всерьез ответил Фредерик, – Смотрите.
Из толстого крысиного зада торчала еле заметная маленькая-маленькая оперенная стрела.
– Возьми с собой. Покажем знающим людям.
Фредерик огляделся, аккуратно прошел в маленькую комнату, взял похожую на мешок поясную сумку капитана, выложил бумаги на стол, не без труда засунул в сумку крысу и повесил сумку себе на пояс. Не совать же дохлятину в свою. Крыса полностью не влезла, и из сумки торчала наглая серая морда.
Макс подошел к мертвому шпиону. Не убит ли он такой же стрелой? Под одеялом шпион был одет в рубашку очень тонкого полотна, стрелы ниоткуда не торчали. На рубашке и на подштанниках недвусмысленные пятна.
– Похоже, ему снилась ночь любви, – сказал Макс.
– Или его задушили, – сказал Фредерик, – Такое бывает при повешении.
– Три раза?
– Нет, не более одного, и у него шея без следов веревки. Интересно, как он умер? Тут пока два орудия убийства, кинжал и отравленная стрела, для одного убийцы достаточно разнообразия. Его убили точно не кинжалом, значит, надо поискать стрелу.
На щеках трехдневная щетина. Густые темные волосы. Надо же, на столике у стола зеркало и расческа. Макс взял расческу и пошевелил волосы в поисках стрелы, чтобы не искать ее голыми руками. Стрела нашлась в правом виске. Выстрел со стороны... что там в той стороне, табурет, окно? Макс аккуратно через платок вытащил стрелу, завернул ее и отдал Фредерику. Наконечника у стрелы не было, просто заточенная деревяшка.
– Слушайте, дядя Максимилиан, а чем тут так странно пахнет? – спросил Фредерик.
Воняло страшенным перегаром, пьяной отрыжкой, дохлой крысой, дерьмом со двора, кровью и непонятно какими не то благовониями, не то лекарствами. Последний запах, какой-то сладкий и восточный, исходил со стороны кровати. Макс поморщился. Мужчине к лицу более мужские запахи, если он, конечно, не флорентинец. От мертвого капитана, например, пахло соленым морским ветром и порохом. От Фредерика – конским потом. От владельца гостиницы... Нет, этого не надо было нюхать.
– Чем тут у вас пахнет? – Макс переадресовал вопрос отельеру.
– Да всем понемногу, – ответил тот, – Если кого волнуют запахи, то это не к нам надо заселяться.
– Я про благовония.
– Нет у нас никаких благостных воней и никогда не было.
– Если только постояльцы принесут?
– Моряки-то? Не принесут они. Если только даму приведут, хотя какие тут дамы, бабы сплошные да девки.
– Так пахнет-то чем? – разозлился Макс.
Хозяин гостиницы демонстративно принюхался.
– Ей-богу ведь пахнет чем-то, – он искренне удивился, – Но это не мое.
Он прошел по кругу, рассматривая скромную обстановку в комнате.
– Вот! – толстый палец горожанина уперся в свечу-катушку из вощеного шнура, прилепленную к массивному изголовью кровати, – Точно этот модник привез.
Макс поднял с сундука шляпу и дублет шпиона и понюхал их. Потом взял свечу, повертел в руках и передал Фредерику.
– Это принес убийца.
– Он посветил, чтобы не промахнуться? – усомнился Фредерик.
– Не знаю. Но убитый предпочитал совсем другие запахи.
– Гуттен тааааг! – поприветствовал собравшихся в комнате кто-то, похожий на военно-морского священника. Этот человек внешне напомнил Максу одного старого швейцарца, последний раз виденного пару лет назад. С тем отличием, что тот два года назад выглядел лет на десять моложе этого, да и швейцарцы не бывают военно-морскими.
– Я между делом послал за священником, – сказал владелец гостиницы, – но Вы определенно не отец Доменико. Вас прислали из портовой стражи? Неужели они даже не посмотрят, кого тут убили?
Священник оглядел комнату, тяжко вздохнул и вполголоса принялся читать заупокойную молитву. Макс еще думал над уликами и не мешал.
– Тодт. Капитан солдат, – отрекомендовался священник, закончив молитву и перекрестившись, – Я старший офицер на галере ордена святого Иоанна "Санта-Мария" и принимаю командование после смерти капитана Харона. С кем имею честь?
– Максимилиан фон Нидерклаузиц, – Макс решил по совету Тарди представляться родовым титулом, – Представляю здесь Его Величество короля Франциска Первого.
– Рад Вас видеть, жаль, что по такому печальному поводу, – Тодт узнал Максимилиана в лицо, но на лице не было написано, какой у него сегодня титул и какие права и обязанности в сложившейся ситуации.
Тодт подошел к табуретке, перекинул через руку плащ капитана и повесил на плечо кожаный цилиндрический футляр для документов, лежавший под плащом. Потом прошел в маленькую комнату и забрал пояс с мечом.
– Подождите хотя бы стражу! – попросил владелец гостиницы.
– В гробу я видел вашу стражу, – ответил Тодт, – они сопрут все, что смогут поднять, пока я схожу за помощниками, чтобы унести тело.
– Чем Вы можете подтвердить Ваши полномочия? – спросил Макс, которому тоже не понравилось такое бесцеремонное вторжение на место преступления, пусть это и старый знакомый, а не кто попало.
– Алебардой! – бросил в ответ Тодт. Алебарды у него не было, зато был посох, очень похожий на древко от оной.
Ответ Максимилиана устроил, поскольку сухопутный рыцарь все равно не знал, какой бумагой подтверждаются полномочия старшего офицера корабля и как отличить эту настоящую бумагу от фальшивой. Зато рыцарь точно знал, что если некто готов подтверждать свой статус с оружием в руках, то он по крайней мере не пытается обмануть.
– У Вас есть подозрения, кто мог бы убить капитана? – спросил Максимилиан.
– Его пытали?
– Нет.
– Тогда не кредиторы. Найдите, кто убил папского шпиона, и спросите его.
– Вы знали, что везли шпиона?
– Конечно. У него было предписание от Папы, чтобы ему все помогали, и он им пользовался. Так себе шпион.
– Что тут происходит? – в номер вошел де Вьенн.
Макс, не обращая внимания на простолюдинов, рассказал про обстоятельства обнаружения тел, отравленные стрелы и странную свечу.
– Знаешь, Максимилиан, а не пойти ли тебе по местным алхимикам на предмет определения яда со стрел и запаха со свечи? Заодно и к астрологам загляни по поводу предсказателей. В плане твоей версии Ил Эсперто.
– Уже и пошутить нельзя.
– Надо привлечь внимание Тарди. Он не подпустит нас к финансовым потокам, пока мы не заинтересуем его.
– Тогда дай мне карту Маккинли.
– Забирай. Пожалуйста, сходи прямо сегодня. Счет идет не на дни, а на часы.
9. Следствие по двум разным делам
Максимилиан отнесся к делу крайне добросовестно. Начал обход аптекарей, алхимиков и астрологов с того, что заявился в Банк, где от имени и по благословению Тарди попросил отметить на карте всех, кого не хватает. Клерк округлил глаза и сбегал к вышеупомянутому.
– Уже и пошутить нельзя, – фыркнул Тарди, – Ну покажите, кого вспомните. Таких, почище. Вот вам мелочь, отправьте мальчишек проследить, это они всерьез или для прикрытия других замыслов. Заодно проследите за де Вьенном, может они от него отвлекают внимание.
Служащие рассказали, к кому из отмеченных на карте стоит зайти, особенно порекомендовали цирюльника Асклепия в порту, астролога Игнорамуса на via San Bernardo, гадалку у Фонте Моросо и аптеку на площади святого Доменика. Подумали и посоветовали еще зайти к почетному алхимику Содерини, хотя он на самом деле и оружейник.
– Пароль для Содерини, если соберетесь что-то покупать, – шепотом сказал один из клерков, – "Смерть французским оккупантам".
– Ничего себе, – удивился Макс, – и почему он до сих пор не в тюрьме?
– Французы не знают. Посмотрите у него четырехствольные пистолеты, который были сделаны для того самого Маркуса из Кельна, того, что с половиной лица. Ух какая вещь! Он их отдать никому не может, потому что заказчика ждет. Но всем обещает сделать такие же. А если у вас уже есть аркебуза, то купите у него порох, не пожалеете.
– Кстати, об алхимиках, – заинтересовался Фредерик, – Если в городе есть почетный алхимик, то значит, есть еще и обычные?
– Есть, – задумались клерки, – Только они странные все, сильно умничают. Не особо ученому человеку их не понять. Вы бы, мессир, может студента какого с собой взяли?
Выйдя из Банка, Максимилиан грустно посмотрел на карту.
– Фредерик, всех мы за день не обойдем.
– Давайте обойдем лучших, – ответил Фредерик, – Астрологов или аптекарей? Какая задача важнее?
– Если лучших, то за день можно всех обойти тех и этих.
– Но это весь день на ногах.
– Ограничимся теми, что живут в пределах стены Барбароссы. Лучшие должны бы быть ближе к центру города.
– Тогда начнем с Асклепия. Он принимает рядом, в порту.
У Асклепия уже сидели два пациента. Матрос с порезом ладони и гребец с чирьем на заднице.
– Господа, я прошу прощения, но мне надо закончить с этими, – сказал хирург.
– Мы не торопимся, – ответил Максимилиан.
– Вы выглядите здоровыми, – сказал Акслепий, накладывая повязку на ладонь.
– Мы и есть здоровые. Нам нужна консультация по одному предмету.
– Не будет ли вам угодно пожертвовать на лечение старых и немощных?
– Будет, – Макс положил на стол несколько мелких монет.
– Покорнейше благодарю, – доктор отправил первого пациента и приступил к второму, – Как все запущено...
Пациент не то, чтобы был нетрезв, а пару дней не просыхал. По-видимому, заглушал боль вином.
– Угу, – кивнул пьяный гребец, поддерживая штаны. Он даже не заметил, что в комнате есть кто-то еще.
– С Вашей стороны, милейший, было очень любезно выпить за свои. Ложитесь на вот эту скамью, а я выполню рассечение, наложу лекарство и сделаю плотную повязку.
– Что Вы скажете об этой крысе? – спросил Фредерик, вытряхивая на стол "третьего потерпевшего" из сумки.
– Rattus vulgaris. Я бы даже сказал, contemptibilem, – ответил Асклепий, – По виду не корабельная. Скорее складская или трактирная. Очень упитанный экземпляр, охотник назвал бы его трофейным. Можете сделать чучело или отрезать голову и повесить на стену.
– Причина смерти?
– Хм... – хирург взял труп и повертел в руках, – Сердечный приступ? Вы ведь не котом ее пугали?
– А про это что скажете? – Фредерик показал стрелу.
– Руки! – крикнул Макс, когда доктор потянулся за уликой.
Асклепий отдернул руки и удивленно посмотрел на рыцаря.
– Стрела отравлена, осторожнее.
Доктор кивнул, взял стрелу за древко и внимательно осмотрел заостренный конец. Понюхал.
– Мне не знакомо это дерево и мне не знаком этот яд. Я совершенно не понимаю, что это. Двадцать лет лечу моряков со всего Средиземноморья от ран и всякой заразы, но про отравленные стрелы только слышал от тех, кто ходил в Африку. И там совсем другие стрелы, большие, на человека или зверя. Это какая-то новая господская охота, не выходя из дома? Из засады, с гончими, на берлоге? Говорите, и для людей опасно?
– У нас есть покойник, убитый такой стрелой. Она содержит достаточно яда для взрослого человека.
– Не поделитесь, какие симптомы? Я бы сделал вскрытие, если вы не возражаете.
– Его сегодня хоронят. Симптомов никаких, как будто сердце остановилось во сне.
– Страшная вещь, – доктор помрачнел и перекрестился, – Это могли придумать профессора какие-нибудь, может алхимики или аптекари. Поначалу оно будет стоить дорого, и этим будут убивать только сильных мира сего. Но потом обязательно найдут, как сделать дешевле и вооружат этим армии. Послушайте моего совета, господа, найдите того, кто это придумал, и убейте. Убейте всех его учеников, сожгите все его бумаги, уничтожьте его лабораторию. Бог возблагодарит вас за то, что не пустите в мир новое зло.
– Так и сделаем, – кивнул Макс, – Не хотел бы я, чтобы в меня стреляли чем-то подобным.
– А этого покойничка не хотите вскрыть? – Фредерик помахал крысой, – Если стрела содержит заряд яда на человека, то в крысе его с избытком.
– Кстати! – обрадовался Асклепий, – Давайте ее сюда, эта божья тварь еще послужит науке! И будьте любезны, скажите там, что до сиесты приема не будет. Вас послушают, а со мной спорили бы до самой сиесты.
Лучшая в Генуя аптека называлась "Медичи" и располагалась в двух шагах от дворца дожа. Дверь украшала надпись "Дож обслуживается вне очереди".
– Надеюсь, дож в добром здравии, – пошутил Максимилиан, – или мы тут застрянем.
– Вообще-то дон Оттавиано сейчас губернатор, – ответил Фредерик, – И официально правитель Генуи Его Величество, а его представитель давно уже губернатор, а никакой не дож.
Макс потер пальцем надпись.
– Эти буквы старше, чем дон Оттавиано.
– Все равно. Давно могли бы переписать. А если не переписали, значит тут тоже пароль "Смерть французским оккупантам", как нам для оружейника подсказали.
– Не буду спорить, – сказал Макс и открыл дверь.
Дож в тот день действительно не хворал, да и в остальном городе эпидемии не наблюдалось. За стойкой стоял озабоченный аптекарь, а перед ним всего один посетитель.
Макс не сразу смог понять, кто перед ним, местный купец или ландскнехт. Короткий плащ из дорогого черного бархата, как у Тарди, только из дыр торчит алая подкладка. Правый чулок облегает ногу как будто его зашили на ноге, а левый спущен и открывает бледную лодыжку с мерзкими расчесанными гноящимися язвами. Волосы причесанные и уложенные, но справа как будто обгорели. И куда подевалась его шляпа?
Пока рыцарь и оруженосец рассматривали посетителя, ни он, ни аптекарь ничего друг другу не сказали. Странный человек что-то бубнил себе под нос, а аптекарь молчал.
– Странствующий рыцарь с оруженосцем просят Вашего внимания, – обратился Фредерик к аптекарю.
Посетитель вскрикнул и повернулся. Фредерик и Максимилиан отступили на шаг и схватились за оружие. Не человек, а чудовище с оскаленным безгубым ртом, без носа и с безумными несимметричными глазами. Если он кусается? Если это заразно?
– Господа! – крикнул аптекарь, – Он не опасен! Не убивайте его, или быть беде! Его сейчас заберут, и мы с вами поговорим.
– Я, милостию Божией епископ Римский, викарий Христа, преемник князя апостолов... – начал посетитель сиплым голосом.
– Богохульник! – выругался Макс и ткнул самозванца тростью в живот.
– Ик! – сказал больной и отступил на шаг, – Я святой Марк, летающий на крылатом коне!
– Не похож, – сказал Фредерик.
– Я Анубис, повелитель царства мертвых!
– А кто это? – удивился Максимилиан.
Больной закрыл рот и удивленно уставился на невежду.
– Действительно, – повернулся он к аптекарю, – Кто такой Анубис?
– Не знаю, синьор, – грустно ответил аптекарь.
В дверь вбежал запыхавшийся подросток, по виду сын или племянник аптекаря, а за ним двое молодых людей при мечах.
– Как он? – спросил один из них, кивнув на больного.
– Плохо, – ответил аптекарь, – Что я сделаю? Надо было раньше приходить.
– Про счетную книгу не говорил?
– Нет, а зачем ему книга? Он до трех не сосчитает.
– Он ее спрятал.
– Матерь Божья... – аптекарь понимал, что значит счетная книга. Книга хранит сведения о взаимных долгах и расчетах нескольких десятков человек. Сколько занято, сколько выплачено, сколько осталось, какие обязательства переведены на других людей и прочее, прочее, прочее.
– Как спрятал? Он ведь давно не в себе. Кто ведет записи? – похоже, аптекарь и сам был клиентом этой семьи и обеспокоился не на шутку.
– Папа ведет, а дедушка вчера вечером стащил у него книгу и сбежал.
– Беда... – аптекарь отошел и сел на стул.
– Вы его не обижали? – строго спросил один из новых гостей у Максимилиана.
– Пальцем не тронул, – честно ответил Макс. Вот уж пальцем он бы даже за деньги не стал дотрагиваться, – Что это с ним?
– Французская болезнь.
– Это вы про неаполитанскую? – сообразил Фредерик. Он слышал описание похожей болезни во Франции, но там ее называли неаполитанской.
– Французская, – настоял генуэзец, – Вы недавно в Генуе?
– Два дня.
– Благодарите Бога, что вы не французы! – сказал второй, оглядывая Макса и Фредерика.
– Прямо видно? – удивился Фредерик.
– Слышно! – сказал первый, – А то бы мы вам показали!
Максимилиан уже собрался стукнуть всех троих по разу тростью, раз уж она все равно в руке, но не пришлось.
– Я счетная книга! – завыл забытый больной.
– Идемте домой, дедушка, – схватил его за рукав первый генуэзец.
– Мой внутренний мир богат!
– Да уж, – сказал второй, – там записей на сотню тысяч дукатов.
– Да небогат у него внутренний мир, – сказал аптекарь, – Уж мы его лечили-лечили, что даже глисты все сдохли и больные зубы сами выпали.
– Овечья шерсть растет на моих страницах, а корни обложки моей уходят в камин!
– Что он сказал? В камин?
– Только демону искушения ведомо, где возлегаю я на ложе из каррарского мрамора!
– Он сжег книгу? Да я его сейчас зарежу!
– Господа! – попросил внимания Фредерик.
– Не до тебя, парень!
– Ваша книга лежит в тайнике у вас дома. Тайник в стене, где использован каррарский мрамор, и это место можно увидеть, стоя у окна в спальне вашего дедушки, где он спал, пока был здоров и вел записи.
– Где у него в старой спальне каррарский мрамор? Там же засрано все как в свинарнике. Пыль, паутина и всякий мусор.
– Тем проще будет найти такое место, которого не далее, как вчера, касалась рука человека.
Генуэзцы переглянулись.
– Спасибо, мессир, если найдем книгу, то мы перед вами в долгу.
Забрали своего деда и вышли.
– Перед вами полгорода в долгу, если они найдут, – сказал аптекарь.
– Он вел записи на половину Генуи? – удивился Макс.
– Нет, но если разорится эта семья и их клиенты, то по городу пойдет волна невыполненных обязательств. Дойдет до резни. Так что я еще раз благодарю вас за внимание. Чем могу помочь?
– Можете, но сначала скажите, чем страдает тот несчастный? – ответил Максимилиан.
– Французская болезнь, господа. Сильно запущенная. Такие больные обычно сидят под замком. Беда в том, что поначалу больной не чувствует, что он болен, и не идет к врачу. А потом становится уже поздно. Сыпь, язвы, разваливается лицо, слепнут глаза, слабеет ум. Первый признак заболевания – твердый прыщ на срамном уде или на лице, тогда еще не поздно лечиться, но насчет вылечиться не уверен.
– Знаком ли Вам этот предмет? – Фредерик снова показал стрелу.
– Позвольте, – аптекарь протянул руку.
– Осторожно, стрела отравлена.
Аптекарь, по-видимому, более серьезно относился к ядам, чем портовый хирург. Он попросил положить стрелу на стол и внимательно рассмотрел ее через линзу в оправе. Потом взял стеклянную трубочку и капнул около острия несколькими жидкостями. Ничего не произошло. Поскоблил острие стеклышком, растворил соскоб какой-то субстанцией и посмотрел на свет.
– К сожалению, ничем не могу помочь, господа. Или яд уже выветрился, или это дерево ядовито само по себе.
Фредерик старательно вытер руки об штаны, хотя будь древко настолько ядовитым, он бы умер еще утром.
– Нет, молодой человек, – улыбнулся аптекарь, – Я вижу, вы извлекли эту стрелу из раны, на острие кровь. Этот яд должен был попасть в кровь, чтобы убить жертву. Если у Вас на руках нет открытых ран, Вам ничего не грозит.
– Возьметесь проверить, что за яд? – спросил Максимилиан.
– Могу потыкать этой стрелой в какое-нибудь животное и написать отчет о результатах. Потыкать, конечно, сможет и уличный мальчишка за мелкую монету, но ценность представляют именно симптомы. По ним можно определить, на какие органы воздействует яд, а из этого вывести его природу и, возможно, порекомендовать противоядие. У вас нет еще таких стрел?
Фредерик потянулся в сумку за второй стрелой, но Макс его опередил.
– Пока нет. Вот вам примерно четверть флорина, на днях мы зайдем за результатами.
– Как вам угодно, господа, – поклонился алхимик.
– Дядя Макс? – спросил Фредерик на улице, – У нас же есть еще одна стрела. Первая из крысы, вторая из покойника.
– А что мы будем показывать всем остальным?
– Верно, – кивнул Фредерик, – Как я сам не сообразил?
Следующий аптекарь не понравился ни рыцарю, ни оруженосцу, и стрелу ему не показали. После него на пути попался астролог. С длинной белой бородой, в дурацкой широкополой шляпе и в балахоне, расшитом звездами.
Для начала Максимилиан поинтересовался общим прогнозом на грядущий год. Астролог достал листок и зачитал.
– В следующем году слепцы почти не будут видеть, глухие будут плоховато слышать, немые будут не особо разговорчивыми, богачи будут чувствовать себя чуть лучше бедняков, а здоровые – лучше больных. Старость будет неизлечимой – вследствие ушедших лет... Вы, случайно, не французы?
– Представьте, что мы французы, – ответил Макс.
Астролог убрал первый листок, достал второй и продолжил.
– Тогда благородное Французское королевство пребудет в процветании и торжестве со всеми радостями и удовольствиями, да такими, что чужеземные народы добровольно отойдут подальше. Будут пирушки, милые утехи, тысячи озорных проделок, в которых каждый найдет удовольствие. Невиданное количество вин и лакомств, урожай репы в Лимузене, обилие каштанов в Перигоре и Дофине, обилие олив в Лангедоке, обилие песков в Олони, обилие рыбы в морях, обилие звезд в небесах, обилие соли в Бруаже. Изобилие зерна, овощей, фруктов, зелени, масел, молочных продуктов, и никакой чумы, никакой войны, никаких неприятностей, никаких тебе бедности, хлопот, меланхолии...
– А остальной мир? Война будет?
– Италия, Романья, Неаполь, Сицилия пребудут там же, где они были в прошлом году. Они погрузятся в глубокие мечтания к концу Великого поста и станут порою предаваться сну в середине дня. Германия, Швейцария, Саксония, Страсбург, Антверпен и прочая будут процветать, если не разорятся. Испания, Кастилия, Португалия, Арагон претерпят внезапные перемены к худшему, и там переживут сильный страх смерти молодые, как и старики, и все же удержатся в тепле и часто будут пересчитывать свои экю – если у них они есть... Австрия, Венгрия, Турция – увы, господа, я не рассчитывал, как у них пойдут дела, да и мало меня это занимает, ввиду славного вхождения Солнца в знак Козерога...
– Так будет война или нет? – спросил Фредерик.
– Говорю вам – не принимайте полет жаворонков за падение небосвода, ибо он не обрушится на вашем веку, клянусь честью.
– А лично для нас можете сделать какое-нибудь предсказание? – спросил Максимилиан.
– Ханжи, святоши и торговцы реликвиями, молельщики и прочие пузаны вылезут из своих берлог. Спасайся каждый, кто хочет. Берегитесь также рыбьих костей, когда будете есть рыбу, и да охранит вас Господь от яда.
– Кстати, о ядах, – Максимилиан сменил скептическое выражение лица на заинтересованное.
– Прошу прощения, – прервал его Фредерик, – А не могли бы Вы нарисовать Большую Медведицу?
– Зачем, – удивился астролог.
– Для полноты картины, – бесхитростно ответил Фредерик.
На взгляд Максимилиана медведица получилась больше похожая на сонную толстомордую кошку с умеренно коротким хвостом. Откуда, в самом деле, генуэзцу знать, как выглядят медведи? Но это, конечно, не был повод, чтобы ржать, лежа на спине и дрыгая ногами, как Фредерик.
Рыцарь оставил удивленному звездочету несколько мелких монет и потащил оруженосца за собой.
