Текст книги "Все дороги ведут в Геную (СИ)"
Автор книги: Алексей Зубков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
5. Пассажир
Обновленная «Санта-Мария» добралась до Неаполя без особых неприятностей. Традиционно экипаж разбежался сразу, как отдал швартовы. Матрос на носу сбежал, даже не завязав узла. В Неаполе «Санта-Марию» знали слишком хорошо, поэтому Харон уже приготовился месяц сидеть в порту, ожидая, пока найдутся новые матросы и гребцы.
В один прекрасный день капитан вышел на палубу, вздрогнул, потянулся, широко зевнул и спросил у попавшегося под руку баталера:
– Скажи-ка, Келарь, что сегодня нового в мире?
Обычно этот вопрос задавался Книжнику, а тот рассказывал принесенные в порт новости из Африки и Нового Света. Келарь же мог рассказать только новости с базара.
– Нууу, господин, капитан, если Вам интересно, то бабы на базаре заговорили, что французский казначей сеньор де Самблансе отдал королеве-матери все деньги, которые король Франциск собрал для выплаты долгов гарнизону осажденного Просперо Колонной Милана.
– Что? – капитану внезапно поплохело, и он схватился за сердце.
– Говорят, что Ее Величество несколько недолюбливает фаворитку короля Франциска Франсуазу де Фуа, брат которой, Оде де Фуа, сейчас возглавляет гарнизон Милана.
– И? – капитан другой рукой схватился за леер.
– Ни один рыночный аналитик не ожидает, что королева-мать повезет золото в Милан, так что падение Милана – это вопрос ближайшего времени, – бодро ответил баталер и замер, ожидая похвалы.
– А Генуя? – почти шепотом спросил капитан.
– А для Генуи денег никто не собирал, поэтому их никто не украл, поэтому бабы на рынке об этом молчат.
– Книжник! – заорал капитан.
– Да-да? – по-граждански ответил штурман. Штурман грел ноги в тазике с горячей водой и читал толстую книгу, не то лоцию, не то жития святых.
– Бросай все, бери Келаря и срочно наймите какой-нибудь экипаж до Генуи.
– До Генуи в одну сторону? – уточнил Книжник.
– Да, клянусь святым Иосифом!
– Без сражений, абордажа, поиска врагов?
– Да, клянусь святой Марией!
– Мы и так набираем экипаж. Осталось десятка два гребцов и половина парусной команды, но больше в Неаполе дураков нет.
– Тройную плату до Генуи!
– Ну тогда ладно, – совершенно по-сухопутному ответил Книжник, закрыл книгу и принялся вытирать ноги.
Никаких сражений действительно не случилось, и капитан даже не думал отклоняться от маршрута. Просто сицилийские матросы подрались с калабрийскими. Порезали несколько человек, что не очень важно, и располосовали руки комиту, что уже хуже. Комит в ответ разбил о чью-то голову барабан, которым задавался темп для гребцов, а исправного запасного барабана не нашлось.
Тодт помолился. Бог посмеялся с небес и послал попутный ветер. Если бы Дорада не уснул как обычно, можно бы было дойти под парусом хоть до Генуи, но он уснул, и "Санта-Мария" ночью сильно сменила курс, за что получила божье наказание в виде шторма.
Корабль и экипаж спас Книжник, который вовремя опознал остров Понца прямо по курсу и нашел в лоции бухту. На входе в бухту потеряли парус. Дорада без парусов и весел смог удержать корабль от крушения, таранив какую-то фелюку и утопив ее, по мнению Тодта, к свиньям собачьим, а по мнению Дорады, к морскому дьяволу. Из всплывшей туфли с загнутым носом Тодт сделал вывод, что фелюка была мусульманская, и ее не жалко.
С утра попытались поднять запасной парус. Он внезапно оказался европейским для галиота, тогда как для корабля османской постройки парус требовался немного другой. Баталер при всем экипаже сказал, что он "купил запасной парус как обычно" и "не разбирается в этих нелепых тряпках". Капитан тоже сказал много интересного.
В результате, про Геную уже речь не шла, и "Санта-Мария" направилась в Чивитавеккью без паруса и с половиной гребцов, потому что в Неаполе необходимый минимум матросов на паруса нашли раньше, чем гребцов на весла. Вместо комита с барабаном гребцов синхронизировали Книжник молитвами на латыни и Тодт швейцарскими боевыми песнями, насквозь непристойными. У Тодта гребцы двигались быстрее. Книжнику знание иностранных языков принесло желание наблевать за борт.
По приходе в порт, команда пожелала кораблю и его руководству эротического приключения с конем и разбежалась. "С морским конем", – успел поправить истинный моряк Дорада, который в первых жизненных ценностях числил пить, держать курс и соблюдать морские традиции.
Капитан задумался, не оставить ли корабль на Тодта и не сгонять ли в Геную на попутке пассажиром. Но не успела старуха гвоздя перекусить, как с базара вернулся Келарь со свежей аналитикой. Оде де Фуа бросил Милан и бежит на берега Адды. Задача найти попутку сразу стала существенно более актуальной, чем задача пополнить экипаж.
Солнце уже клонилось к закату, когда на причале появился портовый чиновник, сопровождавший одетого во все новое рыцаря-иоаннита.
– Эй, на Санта-Марии!
– Чего надо? – сурово спросил Харон. Он как раз обсуждал с Книжником и Тодтом, насколько быстро возможно успеть в Геную и обратно, чтобы они за это время не сломали и не потеряли "Санта-Марию".
– Вы действительно идете в Геную и выходите как можно быстрее?
Капитан ранее сообщил портовым службам пункт назначения и предполагаемое время выхода. Но выйти без команды крайне затруднительно, поэтому пора пришло время уже освобождать причал и вставать где-нибудь на рейде, а для этого договориться об аренде матросов с кем-нибудь в порту, потому что даже для такой простой задачи людей не хватало.
– Дайте мне матросов и хоть сейчас выйду! – крикнул капитан в ответ.
– Сколько и каких? – спросили с причала.
– Что? – подскочил капитан.
Харон подбежал к борту и внимательно посмотрел на своего собеседника. Рыцарь-иоаннит, а за ним неспешно походит десяток солдат.
– Комит с дудкой или барабаном, хотя бы тридцать гребцов и парусная команда.
– И сразу выходим?
– Да я швартовы обрублю и сам в паруса подую! Но где Вы их возьмете?
– В тюрьме, конечно. Кто еще сидит в портовой тюрьме, как не моряки.
– Так вот просто придете и возьмете?
– У меня поручение лично от Папы, – Иоаннит гордо поднял цилиндрический футляр для документов вида "пергаментный свиток с печатью", – Я могу взять хоть любой корабль здесь, не говоря уже об арестантах.
– Но у меня и солдат нет за ними присматривать.
– Солдаты у меня свои, – улыбнулся иоаннит.
Брат-иоаннит Риккардо оказался отличным собутыльником тем более, что вино он вез с собой. Впрочем, никаким братом и иоаннитом Риккардо не был. Он служил порученцем по секретным делам у Папы Льва Десятого, ранее известного, как Джованни Медичи, флорентийского политика, который даже не имел священного сана на момент избрания понтификом. Соответственно, и в порученцах у такого Папы ходили не дипломированные мастера меча с постными лицами, а люди наподобие Риккардо – веселого убийцы с настоящими фальшивыми документами.
Погода позволила капитану и его пассажиру пьянствовать на палубе на зависть всей команде. Риккардо принес на борт два бочонка очень хорошего вина с папских виноградников, и капитан развязал язык.
– Вот придем в Геную, продам эту посудину и попрошу старину Кабота найти мне каракку покрепче с экипажем. Пойдем в Новый Свет, понесем дикарям смерть и слово Божье. Из старого экипажа я бы оставил только Тодта и штурмана. Тодт отчаянный малый, но иногда его заносит.
– Это как?
– Ты когда-нибудь слышал, чтобы капитан солдат поджег свой корабль?
– Ну... Есть такая галера "Санта-Мария", также известная как "Ладья Харона".
– Черт побери! Так это же мы!
Риккардо побледнел и захотел выйти. Но налил вина, завернулся поудобнее в плащ и передумал. Капитан все продолжал жаловаться.
– У меня худший экипаж во всем Средиземном море. Капитан солдат буйный сумасшедший, рулевой пьяница, баталер трус, а остальные и вовсе сброд какой-то. Почему у тунисцев и османов всегда рулевые лучше, чем у меня?
– Потому что поклонники Магомета не пьют вина.
– А дикари пьют?
– Я читал "Четыре плавания" Америго Веспуччи. Вино пьют все, кроме магометан.
– Тогда давай еще по кружке.
– Давай. Скажи-ка мне, брат Иоанн, ведь ты спешишь в Геную не только чтобы поменять галиот на каракку.
– Конечно. У меня в банке Святого Георгия есть некоторые средства, которые Просперо Колонна мне не отдаст. Мне вчера приснилось, что входим мы в бухту, а он, огромный как Колосс Родосский, сидит на здании Банка как на табуретке. Я кричу ему "отдай деньги", а этот старый хрен расстегивает гульфик и машет мне своим старым хреном.
– Мы же как бы братья Ордена, дали обет не иметь своих денег и отказались от мирских богатств?
– Так уж получилось, что у нас епископ продавал много церковной недвижимости, и я занял в городскую казну соответственно много денег, чтобы ее купить. Но не успел я потратить хоть флорин, как меня все предали, и я решил уйти в монастырь. А на прощание я забрал казну с собой. Всего две вьючных лошади и один верный слуга, не идти же пешком благородному человеку.
– И за умеренное вознаграждение Вы приняли постриг без послушничества и без проверки кредитной истории?
– Конечно. По правилам я принял постриг и все равно, что умер для кредиторов. Пусть они досаждают моей шлюхе-жене и не меньшей шлюхе-дочери.
– Но после пострига обычно становятся монахами, а не капитанами. За деньги хоть настоятелем, но все равно не капитаном.
– За это спасибо Господу. Я уходил смертельно больным, но за считанные недели оздоровился настолько, что мне расхотелось вести скучную жизнь монаха. Бросил монастырь, забрал из тайника золото и купил галеру на паях с Тодтом. Еще потратил на всякие формальности, на экипаж, на провизию. Сейчас понимаю, что не надо было торопиться.
– Сначала сходить в рейд как простой рыцарь на корабле хорошего капитана вроде Дориа, потом покупать себе корабль?
– Конечно. Но что сделано, то сделано. А в Банке у меня не личные сбережения, а оборотные средства для богоугодных дел.
– Согласен, – кивнул пассажир, – Я тоже иногда монах, иногда рыцарь, но у меня всегда есть оборотные средства для богоугодных дел.
– Я и тороплюсь, потому что сейчас Просперо Колонна отдаст Милан или императору, или Папе, или их союзнику вроде Сфорца и пойдет на Геную.
– И Геную уже не отдаст?
– Была бы у меня Генуя, я бы ее отцу родному не отдал, не то, что Папе.
– А если Генуя сама собирается уйти под тиару, при условии, что Папой будет не флорентинец?
– Упс... Ну это еще не скоро будет. Полагаю, Медичи удержат престол святого Петра.
– Это мы с Вами полагаем, а Бог располагает, – Риккардо, стараясь разговорить капитана, сам хлебнул лишнего и расслабился, – Тебе интересна история про французских шпионов и Просперо Колонну?
Капитан окинул взглядом стол, схватил и зажевал кусок сыра, явно имея умысел малость закусить и протрезветь.
– Мне интересна любая история про Колонну. Даже если она и про французов.
– Недели три назад в Риме стражники подобрали раненого француза. Его неплохо так подстрелили в грудь, но оставались неплохие шансы отлежаться и выжить. Бог не был милостив к врагу Папы. Француз пришел в сознание, но рана загнила и завоняла мертвечиной. Понимая, что умирает, он исповедался и рассказал священнику очень интересную историю.
– Священнику? Исповедь? А ты тут при чем?
– Дослушай, – Риккардо поморщился, – Священник потом исповедался кардиналу, а кардинал Папе, правила не были нарушены. Папа же, как известно, безгрешен, поэтому он в высших интересах поведал тайну мне, выдавая задание.
– Ого! Я внимательно слушаю.
– Некие заговорщики из Генуи ведут переговоры с Просперо Колонной, чтобы поднять восстание против французов и сдать ему Геную. При этом они понимают, что Генуе все равно нужен сильный постоянный союзник, чтобы французы не вернулись на следующий год. Но не Венеция и не Флоренция.
– Да уж. С такими друзьями и врагов не надо.
– Речь идет о том, что сначала кардинал Помпео Колонна станет Папой, а потом Генуя уходит под папскую тиару. Но генуэзская сторона поверит в серьезность намерений семьи Колонна не раньше, чем Просперо Колонна возьмет Милан.
– После этого смена Папы, после этого бодрый марш до Генуи и пинок под зад французам?
– Именно так. Папа поначалу не поверил, но после Милана заволновался и срочно отправил меня в Геную.
– Королева-мать участвует? Больно легко сдался Милан. Это ведь ее заслуга?
– Не знаю. Понимаешь, дружище, в деле замешаны очень большие люди.
– И против них играют ничуть не меньшие. Ты говорил про француза, то есть, люди короля раскрыли заговор, и со дня на день в Генуе начнутся массовые аресты?
– В том-то и дело, что я еду в Геную, чтобы раскрывать этот заговор от имени Папы, как раз потому, что французы не раскрыли генузскую сторону. У них был лазутчик, который подслушивал Просперо Колонну и читал его письма. От него наш покойничек узнал про связного, который повезет ответ в Геную. Связной, конечно, прямо в Геную не поехал, а сделал крюк через Феррону, но там, по-видимому, заметили слежку и его убили.
– Кто?
– Не поверишь, жена. Не скалкой, не ножом, а застрелила из аркебузы. И тут же исчезла из города так, что не сразу и найдешь. У него в доме были тайники, они все открыты и демонстративно вычищены, но дом не подожжен.
– Французы ее нашли?
– Не без труда, но нашли. В Риме. Наш покойник умел искать людей. Просто снимаю шляпу, какой талант пропал. Она застрелила троих, и теперь неизвестно, где ее искать. Старший преследователь погиб, а остальные просто пешки и разбежались.
– Зачем он, француз, исповедовался с такими подробностями? У него ведь хватало ума, чтобы понять, что Папа обо всем узнает, а Папа враг короля.
– Это очевидно. Французы не хотят потерять Геную, и их отлично устроит, если хитрый план Колонна разрушат люди Папы. Например, я.
– Ты один что-то разрушишь в Генуе?
– Я похож на дурака? Как только я узнаю то, что должен узнать, я не буду никого убивать или арестовывать. Я пойду к наиболее толковому человеку из французской администрации и сдам ему весь заговор от и до. Хотя бы к де Вьенну, наверняка он уже в Генуе. Французы наведут порядок и щедро наградят меня, а потом еще и Папа наградит.
– Неплохо. А ты кого-нибудь знаешь в Генуе?
– Не очень. Но ты, как я погляжу, знаком с Каботом. Скорее всего, ты знаком и с Андреа Дориа, верно?
– Верно. Я даже как-то ходил с ним в рейд на этой посудине.
– Ты говорил, что знаешь Адорно и Фрегозо из Банка, и еще кого-то оттуда?
– Я больше имел дело с Тарди.
– Отлично! Если ты мне поможешь, я с тобой поделюсь. Хочешь папский патент на какие-нибудь дела в Новом Свете?
Капитан с момента как поднялась тема шпионов, нисколько не выпил, только ел и ел. И немного протрезвел.
– Риккардо, почему ты рассказываешь про тайный заговор первому встречному?
– Почему нет? Во-первых, мне нужны помощники. Кто-то, кто знает Геную, но точно не заговорщик. Кому не по пути с семьей Колонна. Во-вторых, если я ничего не найду, то можно провалить заговор просто придав его гласности. Если объявить про заговор и посмотреть, кто забеспокоится. Но давай не будем торопиться со вторым вариантом?
– По рукам. Я хочу каракку и нормальный экипаж.
– Принято.
6. К вопросу о финансовых потоках
Поскольку Генуэзская республика на то время уже несколько веков, как стала довольно развитым и относительно плотно населенным государством, сам по себе город Генуя постоянно разрастался, и ко времени событий чтобы пройти пешком от стены до стены понадобилось бы часа два-три с севера на юг и порядка часа от моря до восточной стены в самом широком месте.
Маккинли начал с того, что подарил старым знакомым новую карту города, сделанную, подобно портолану, на целой бараньей шкуре, не обрезанной по краям. На карте были отмечены наиболее примечательные места города. Церкви – крестиками, кабаки – кувшинчиками, бордели – знаком Венеры, школы фехтования – скрещенными мечами, астрологи – звездочками. Несколько мест были подписаны маленькими цифирками с комментариями на обороте.
– Энтони, это великолепно, – обрадовался де Вьенн.
– Воистину, – подтвердил Макс, – но зачем нужна карта в городе, где живешь постоянно?
– Просто есть люди, которые любят рисовать карты – сказал Маккинли, – И есть люди, которым неуютно в этих каменных лабиринтах, особенно если выпить. Когда они встречаются, получается вот такая красота. Старую я износил еще в прошлом году и сразу заказал три копии. Одну потерял, одну порвал, но сшил и ношу с собой, и одну решил подарить вам, все равно она больше мне не понадобится.
– Давно Вы тут? Несколько лет? – спросил де Вьенн.
– Первый раз я посетил Геную с добрым сэром Робертом Стюартом, когда мы отобрали город у "народного дожа". Но это еще не значит, что я здесь живу с тех пор. Мы с сэром Робертом еще и Милан брали. Потом, раз уж добрый сэр Роберт уехал в Шотландию, а Его Величество даровал нам натурализацию, я купил скромную должность в Генуе, и всего года два как обосновался здесь.
– Почему карта больше не понадобится? – спросил Макс, заранее зная ответ.
– Потому что от Милана до Генуи можно привести армию за две недели. У Просперо Колонны целая нетронутая армия, которой хватило бы, чтобы взять Милан. Для Генуи это с большим запасом.
– Если он бросит Милан, де Фуа тут же заберет его обратно.
– Я бы на месте Колонны ограбил Милан до нитки и бросил.
– Не были Вы в Милане, мой друг, – вернулся к беседе де Вьенн, – Это не тот город, который хочется ограбить и бросить.
– Это тот город, который не могут долго удержать даже короли, – парировал Маккинли.
Не торопясь, рыцари вышли от гостеприимного де Тромпера и вдоль берега направились в сторону Палаццо Сен-Джорджо, где располагался Банк.
– Смотрите, смотрите! – крикнул Маккинли, привлекая внимание к заходившей в бухту галере.
Максимилиан и де Вьенн повернулись и увидели, как гребной кораблик с неуловимо восточными обводами, но под флагом ордена святого Иоанна пытается на встречных курсах не столкнуться с огромным трехпалубным парусником. Гребцов на галере явно не хватало. Макс насчитал десяток весел по правому борту, и интервалы между веслами выглядели чрезмерными по сравнению с другими галерами у причалов. С обоих кораблей материли друг на друга так, что уши сворачивались даже на берегу. Итальянцу вокруг бурно обсуждали столкновение, размахивая руками и выкрикивая полезные советы в сторону бухты.
Парусник навалился на левый борт галеры, переломал весла и, похоже, хорошо вмял даже сам борт посередине. Гребцы по правому борту загребли еще разок, галера прижалась к борту парусника и скользнула под корму.
– Эххх... – пронеслось над набережной. Все моряки поняли, что сейчас произойдет.
Послышался сильный удар и треск. "Тра.. та... та... та... madonna!" – эхом отозвалось по бухте поминание божьей матери, не то с ругательством, не то с призывом о помощи.
– Руль? – спросил де Вьенн.
– Точно, – кивнул Маккинли, – Если успеют, будут якоря бросать.
Парусник со сломанным рулем не вписывался в выход из бухты, и его курс теперь упирался в мыс. Матросы полезли убирать паруса, а якоря, как предсказал Маккинли, поползли вниз. На галере по левому борту спустили на воду другие весла и, не переставая орать и ругаться, пытались развернуть корабль в сторону причала. Макс заметил, что большинство мужчин вокруг теперь тихо смеются, глядя на галеру. Наверное, это моряки, потому что сухопутные люди смотрят на такой цирк с недоумением и сочувствием. Парусник же остановился, не доходя до мыса. Те же мужчины, которые смеялись над галерой, теперь стали тыкать пальцами в парусник и аплодировать.
– Спорим, это "Ладья Харона", – сказал Маккинли.
– Это "Санта-Мария", – Максимилиан пригляделся и прочитал название.
– Она и есть, – ответил Маккинли, – если дождемся тут, пока они причалят, увидим, как команда сбежит на берег. Смотри, крысы за борт прыгают!
– Верю, – сказал де Вьенн, – Вон та фигура в зеленом – капитан, а вот тот лысый старик это Тодт, капитан солдат.
– Капитан солдат в сутане? – удивился Максимилиан, – И почему тот зеленый – капитан? Не видно же толком ни лица, ни костюма.
– Видно походку, – подтвердил Маккинли, – Капитан Харон до сих пор не умеет ставить ноги по-морскому. А Тодт – священник. Мы тут ждать устанем, пока они концы отдадут, пойдемте лучше, покажу свой любимый кабак.
Рыцари сделали крюк по городу, чтобы заглянуть в любимый кабак Маккинли, обогнули дворец дожа и как раз к вечерне добрались до собора святого Лаврентия.
Собор по традиции освятили раньше, чем достроили, и левая башня стояла в лесах. В XVI веке многие успевали пройти крещение, венчание и отпевание в одной церкви, которая все это время доделывалась снаружи и изнутри. Но черно-белый фасад уже производил приятное впечатление, а внутренняя отделка и акустика радовала глаз и слух. Конечно, можно было и не присутствовать на вечерне, но доброму христианину не к лицу подчеркнуто игнорировать богослужения.
Рыцари сели в задних рядах, не проталкиваясь вперед. Ни к чему показывать всему городу, что французы хотят поговорить с Тарди. Банкира они встретили по завершении службы снаружи.
Альфонсо Тарди осанкой, формой носа и выражением лица напоминал старого мудрого ворона. Впечатление умышленно или случайно усиливал костюм из патриотичного черного бархата местного производства.
– Buona sera, signori! – первым поздоровался генуэзец.
– Buona sera, – подтвердили де Вьенн и Максимилиан по-итальянски.
– Bonjour, – буркнул Маккинли по-французски.
– Предлагаю не говорить о важных делах на улице, – Тарди перешел на французский, – Здесь неподалеку есть подходящее место...
Подходящее место оказалось комнатой без окон в хорошо замаскированном развлекательном заведении в двух шагах от собора. Де Вьенн украдкой посмотрел на карту Маккинли, там отметки не было. Полуодетые девушки быстро принесли вина и закусок. Тарди молчал, пока последняя красавица не вышла за дверь.
– Итак, господа, – начал Тарди, – Чем могу быть полезен?
– От имени и по поручению Его Величества мы намерены содействовать обороне Генуе за счет неиспользуемых местных ресурсов, – де Вьенн сразу перешел к делу.
– На что Вы намекаете? Мы видим портрет на монетах и воздаем кесарю кесарево. Намереваетесь обложить нас каким-нибудь еще налогом?
– Намереваюсь обнаружить какие-нибудь финансовые потоки, которые до сих пор не обложены каким-то налогом или вовсе незаконные.
Тарди поерзал в кресле, посмотрел на Макса и на Маккинли, прикинул, что они могут знать о контрабанде пряностей и все-таки намекнул, стараясь оставаться вежливым:
– Знаком ли Вам вот этот предмет? – указав на зеркало.
Де Вьенн поерзал в кресле, посмотрел на Макса и на Маккинли, прикинул, что они могут знать о контрабанде пряностей и решил ответить тоже намеком.
– Глядя в него под определенным углом, я вижу Ваше отражение.
Тарди должен был ответить что-то умное, но он поступил еще умнее и промолчал.
Паузу прервал Макс.
– Не поговорить ли нам про Ил Эсперто?
– Зачем? – удивился Тарди, – Эта наше местное бедствие, и мы с ним справимся сами.
– Вы не успеете, – ответил Макс, опередив де Вьенна, – Надо поймать его на этой неделе, чтобы успеть конфисковать имущество и вложить средства в оборону города.
– Ловите, – пожал плечами Тарди, – Банк ему совершенно не покровительствует.
– Поймаем, – кивнул Макс, – Только расскажите о нем немного подробнее.
– Зачем? Вы все равно не справитесь. Даже Банк его до сих пор не поймал, а мы знаем в нашем городе все. Наш общий знакомый мессир Франсуа де Тромпер мог бы объяснить, кто есть кто в Генуе.
– Тогда у меня сложится впечатление, что Вы ему покровительствуете, – вступил в беседу де Вьенн, – Если мы все равно не справимся, зачем от нас скрывать?
– Мы, конечно, можем поискать и в другом месте, – добавил Макс, – например, в порту. Там передаются из рук в руки значительные средства, и не всегда при этом присутствует сборщик налогов.
– Если ставить вопрос так, – развел руками Тарди, – То я, конечно, расскажу про Ил Эсперто. Не для того, чтобы вы, основываясь на моем рассказе, сделали то, чего не сделал я. Вам это, извините, не по силам. Но просто ради поддержания дружеских отношений.
– Вот как? – недипломатично высказался Маккинли, – Сначала перестали разговаривать с нами, а теперь вдруг хотите поддерживать отношения?
– Увы, мой шотландский друг, – Тарди сделал ударение на слове "шотландский", – Я всего лишь скромный кораблик в водовороте судьбы.
Судя по тому, как быстро банкир нашелся с метафорой, она у него была запасена заранее для обоснования внезапных изменений стратегии переговоров.
– Итак, вас интересует Ил Эсперто, – продолжил генуэзец, – Он появился не более двух лет назад.
– Его появление как-нибудь документировано? – спросил де Вьенн.
– Даже его существование не документировано, – ответил Тарди, – Он чрезвычайно удачно скрывает свою личность. Мы обнаружили его по косвенным уликам. Ряд ничем не примечательных купцов, мелких и средних, начал заключать неочевидные рискованные сделки, которые через короткое время оказывались удивительно выгодными. Это были, как правило, разные люди, но подозрительно часто местные и патриоты Генуи. Мы так и не поняли, по какому признаку купцы объединяются, чтобы воспользоваться информацией от Ил Эсперто.
– Патриоты в каком смысле? – уточнил де Вьенн, – Случайно не антифранцузски настроенные?
– Скажем так, не настроенные профранцузски, – ответил Тарди, – с Вашего разрешения я продолжу. Один рейс большого торгового нефа приносит доход сотне или даже двум сотням мелких дольщиков. Дольщики заключают договоры с коммендой и приносят свои деньги. На эти средства закупается товар и оплачиваются транспортные расходы. По завершении экспедиции комменда выплачивает дольщикам больше денег, чем они вложили. Рейс может продолжаться несколько недель, и в течение этого времени дольщики имеют право продавать свои доли. Если неф задерживается, доли сильно падают в цене.
– Пираты, крушения и все такое? – спросил Макс.
– Это риск для мелких судов. Трехпалубный неф с двумя надстройками устоит против пиратов и против штормов. Для крупной торговли риск состоит в изменениях на рынках. Если Вы, допустим, сходили в Барселону за золотом, накупили там полный трюм золота за серебро, то можете рассчитывать продать золото здесь на пятую часть дороже.
– На пятую часть? – удивился Макс, – Это более выгодно, чем даже ростовщичество. Ростовщики имеют десятую часть, иногда шестую, но в год. А тут одно плавание.
– Но, если одновременно с Вами в Барселону приходят еще два корабля с серебром, золото в Барселоне станет дороже. А если, допустим, Вам повезло там, то может не повезти здесь. Если из Барселоны Вы прибыли единственным, но одновременно с Вами в Геную вернулись еще два корабля из Валенсии. Вот Вам и будет в итоге не пятая часть, а десятая.
– Золото приходит с Запада, значит, уходит из Генуи на Восток?
– Да, от нас золото едет на Восток, оттуда вернутся стеклянные бусы и медная посуда, которые через испанские рынки отправятся в Африку, где снова превратятся в золото. Но это уже совсем другая история.
– Когда последний раз Ил Эсперто сыграл на курсе металлов? – спросил де Вьенн.
– Буквально только что, – вздохнул Тарди, – Его Величество договорился с Банком об обмене французской монеты, собранной в Париже, на генуэзскую, чтобы быстрее погасить долги перед гарнизоном Милана. Там одного серебра было тысяч на двести. Я бы не говорил об этом кому-то другому, но королевский финансовый контролер из Милана и так должен бы знать эту историю.
– В общих чертах, – кивнул де Вьенн.
– Банк начал скупать серебро, но оно заметно подорожало как раз перед этим. Как будто кто-то знал, что Банк вот-вот заключит сделку с Его Величеством. Мы заработали на этом меньше ожиданий, но для Банка это не критично. И вот недавно король Франциск внезапно подарил королеве-матери деньги, собранные в Генуе для отправки в Милан. Включая это самое серебро. Рыцарь королевы его получил, и оно исчезло.
– Как исчезло? Это же целый обоз, – удивился де Вьенн.
– Серебро не поступило на рынок в Генуе, – ответил Тарди, – Вообще-то это дело Банка и Его Величества, а собранные средства должны были уехать в Милан, не попадая на площадь Банки. Но когда покойный де Лаваль поднял шум на весь город, площадь Банки узнала, что где-то в Генуе стоит обоз с серебром, и цены на серебро упали.
– Наше серебро вышло на рынок? – спросил де Вьенн.
– Нет. Цены вернулись на старый уровень, а двести тысяч куда-то подевались, и на серебре заработали те, кто явно знал об этом, но не мог узнать.
– Может быть, другие купцы просто рискнули, – предположил Макс, – или они ошиблись, но им повезло?
– Видите ли, мой юный друг, – Тарди потер переносицу, – Мы, ветераны обменных курсов, умеем отличать, когда люди рискуют, когда поступают бездумно, а когда совершают сделку, будучи уверенными в каких-то скрытых от мира сведениях.
– Но это же огромные деньги! – воскликнул Макс, – Кто купил серебра на двести тысяч и после этого еще скупал серебро на площади Банки?
– Я не знаю, – развел руками финансист, – Банк не знает. Площадь Банки не знает. Может быть, его вообще никто не покупал, и все лежит где-то тут.
– Понятно, – протянул де Вьенн, – Мы поищем это серебро по своим каналам. А еще что-нибудь?
– Например, судовые компании. Они финансируются обществами "sosieta a carati", то есть, общий капитал делится на двадцать четыре "карата", а караты еще на произвольные доли. Доли в судовых обществах гарантируют долю в прибыли. Они свободно продаются и покупаются.
– В том числе не за монеты? – уточнил Макс.
– В том числе не за монеты, – ответил Тарди, – Надо полагать, вы знаете про счетные книги.
– И эти доли тоже меняются в цене в зависимости от внешних обстоятельств?
– Меняются, иногда очень сильно.
– Значит, там возможны такие же злоупотребления, как с золотом?
– Не совсем такие, но аналогичные. У Пацци перекупщики долей увели контроль над нефом во время дальнего плавания. Причем он сам об этом узнал, когда уже перестал быть владельцем.
– Много было подобных историй? – спросил де Вьенн.
– Каких?
– Странных.
– Честно говоря, десятка не наберется. И я все-таки сомневаюсь, что они все относятся к одному хитрецу. Последняя игра с золотом и серебром – да. Пацци – может быть. Злонамеренное банкротство Стоцци – скорее всего. Контракты по поставке тунисского зерна – безусловно.
– Как можно заработать на банкротстве? – спросил Макс.
– Заранее избавиться от долговых обязательств. Стоцци активно продавал доли и занимал деньги. Как будто у него дела шли хорошо. Но в один прекрасный день уехал в неизвестном направлении. Кредиторы не получили ничего. Даже евреи. Позже оказалось, что некоторые купцы за считанные дни до этого продали обязательства Стоцци по счетным книгам, без расчета монетой. Сделки были явно невыгодными на момент продажи. Покупатели получили бы на десятую часть или даже на пятую больше через пару месяцев. Но Стоцци сбежал, и они не получили ничего.
