Текст книги "Будем жить! (СИ)"

Автор книги: Алексей Сердюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 64 страниц)

– Жаль, честно скажу… Ну что ж, раз так – не буду препятствовать. Понимаю, хотя и сожалею… Тогда, может, на посошок по граммульке? А то мы с тобой, получается, всего пару раз посидели, это за весь срок вашего здесь пребывания! Даже неудобно как-то! Да, я Елену попросил твоих позвать, должны вот-вот подойти…

– Ну ты и жучара, Горислав! А какого мозги компостировал?!

– А вдруг? Хотя… тебя, Следопыт, на «вдруг» действительно не возьмёшь; но попробовать я должен был? – повторил «аргумент» Акимов. Я собрался было достойно ответить, но тут прозвучал робкий стук в дверь, и в открывшуюся дверь проскользнула Елена Михайловна Конеш… бывшая уже Конеш, судя по всему. Вот тоже ещё трагедия, без всяких скидок трагедия, иначе не назовёшь. Муженёк её, лейтенант Конеш Михаил, тем ещё козлом оказался! Когда мы уже более-менее оклемались после возвращения, оправились-отъелись, на «Обманке-3» вспыхнул скандал – лейтенант, палец-о-палец не ударивший для того, чтобы защитить свою жену, вдруг воспылал ревностью и презрением к «бандитской потас…» – короче, противно даже повторять! И открытым текстом заявил, что ничего общего иметь с «этой женщиной», старше его на пять с лишним Земных лет (куда она-то смотрела в своё время? баба-дура, ага… умная – а дура… вот и прорвалось!) не желает – мол, сама виновата, и вообще она всю его жизнь испортила, развиваться мешала, ну и многое в похожем стиле, столь же дурно пахнущее… Это матери собственной дочери, к слову напомнить! Не козёл ли?! Мы не раз общались как по служебной необходимости, так и на правах «старых друзей-соратников», и могу точно сказать – не заслужила она такого. Как его не пристрелили свои же – помниться, Птиц (и не он один) реально нарывался на дуэль самыми различными методами – я и сегодня не могу объяснить! Но отвертелся, гад, и сразу после сезона дождей свалил с «Обманки» куда-то в кадровый резерв управления, не ведаю, что там с ним дальше стало…

Сказать, что для едва оклемавшейся Елены Михайловны такой удар оказался страшным – сильно приуменьшить. К счастью, оперативное вмешательство как Акимова, так и нашего кэпа Беляева позволило слегка сгладить положение – по личной просьбе кэпа (с яростной поддержкой Горислава!) к нам привезли дочь Елены, мелкую Анастасию. Само по себе крайне спорное решение, и, подозреваю, не числись Елена участницей секретного проекта почти высшего ранга – фиг бы кто такое позволил, но тут сложилось… удачно, скажем. А уж договориться о переброске вертушкой маленькой девочки для нашего кэпа и вовсе был плёвый вопрос – вместе с очередной группой разведки и закинули. До школы ребёнку ещё с год, так что жить ей в интернате или с мамой на секретном объекте – разницы особой нет. А дочь Елену буквально вытащила с того света, да… Сопливому лейту Беляев едва не пинок на прощанье прописал, Акимов отпаивал лаборантку свою когда валерьянкой, а когда и чем покрепче (не спиртным – антидепрессантами), дочка по вечерам чирикала… А через пару месяцев, когда Елена кое-как пришла в себя, Беляев вдруг начал сам ей знаки внимания оказывать! И – добился внимания, хотя и крайне осторожного! Кто бы ожидал…

Дочка Елены закономерно оказалась в центре внимания всей базы. Естественно, девочку не выпускали с территории «вольной» части периметра, на время появления на ней з/к и вовсе уводили во внутренние помещения жилого блока – всем более чем хватило недавних событий, и «дули на холодную воду» как командиры/начальники, так и рядовой персонал – но в основном там она передвигалась почти свободно (кто-то в любом случае приглядывал, но это скорее профилактически, зверья возле серных источников практически нет, да и с насекомыми негусто). Зато баловали её все – как повара/снабженцы, которым по понятным причинам было проще, так и прочий персонал… Мы – я имею в виду нашу троицу, «стремительным домкратом» вылетевшую из рядов л/с базы в довольно невнятные «сбоку-припёка» к вольнонаёмным – до какого-то момента практически не пересекались с ребёнком, к тому же она нас, как оказалось позже, чуток побаивалась; чего там ей нарассказали, я даже не спрашивал, но что явно много и всякого – бесспорно… В её глазах, как выяснилось, мы занимали прочное среднее арифметическое между условно добрыми лесными духами-оборотнями и откровенно злобными чародеями-отшельниками, этакие сказочные лешие, которые вроде как и не совсем нечисть, в изначальном понимании этого понятия – но и пришибить неосторожного или наглого «людя» таким «лесникам», как два пальца об асфальт… никакого сравнения с такими фолкльорными элементами, как домовые, банники или даже русалки, которые если и убивают, то только из-за назойливости человеческой и только после серьёзной провокации со стороны именно человеков. Лешаки же – это именно что лесники, и единственный способ совсем не нарываться на конфликт с оными – это вообще не соваться в лес. Хотя и цели – извести человеческий род на подотчётных территориях – лешие тоже вроде как не ставили перед собой никогда… недружественный нейтрал скорее, чем непосредственный враг/соперник. Вот такими «лешими» нас Настя и представляла – большие, страшные, лучше держаться подальше! Изменилось всё единым махом – когда у неё появился Барс(ик)!

Тогда, почти сразу после сезона дождей, мы выбрались в короткий рейд за территорию базы «просто так», можно сказать. Для восстановления навыков, ну и просто чуть «собраться», после нескольких декад практически безвылазного сидения на территории… Горислав именно тогда на моём горбу и оттягивался, прогоняя через сотни тестов и экспериментов – увы, бесполезных, но он-то ещё этого не знал (и никто не знал!) и старался совершенно искренне и азартно! А прочих развлечений – только тренировки с Птицем и другими, задавшимися целью вколотить в нас, бедных срочников, всё, что только нам будет по силам из их собственного опыта… Гоняли как проклятых, и кое-что таки вбили, хотя не один из самозваных «сэнсеев» поражался моей бесталанности – любые навыки, кроме, пожалуй, скоростной стрельбы из короткоствола – чуть ниже или чуть выше среднего, ничего примечательного и выдающегося! С пистолетом получалось… ну, лучше, чем «удовлетворительно», но до «хорошо», кажется, не дотягивал. Хотя для вчерашних «сопляков» нас всё же неплохо прокачали – и кролика можно курить научить, если есть кому этим заняться и не жалко настолько идиотски потраченных усилий и времени…

Выход «в поле» мы, трое, восприняли двояко – и как отдых (наконец-то перерыв в уже осточертевших тренировках – а в моём случае ещё и экспериментах!), и как возможность наконец-то не быть «самыми хилыми и тупыми» круглые сутки – а на фоне наших самозваных наставников мы именно такими и были, никогда не забуду, как одна милая девушка, тоненькая и невысокая, размазала меня по двору (тренировок «в зале» не признавал ни один из этих мучителей!) на спарринге, в итоге завернув в неведомую науке математике фигу…ру. Обидно, так ещё и больно… Шли впятером – наша троица, Птиц (егерь-лейтенант Скворцов), и один из присланных в его подчинение егерей, старый знакомый – вернее, знакомая! Алла Свирина, снайперша, с которой… так, это неуместно. Представилась она бойцам, кстати, заслуженным уже где-то позывным, «Мара», и мою лыбу поначалу как оскорбление восприняла! Я-то её знал ещё по «детскому» прозвищу… Потом оттаяла, даже целоваться полезла – пока не попала пред светлы очи непосредственного командования… Точно в «яблочко» с первого взгляда – оказывается, бывает так, сам лично видел! Как ни удивительно – обоих, как по заказу. Птиц, героический лейт, несгибаемый и несокрушимый (и прочая и всякая) аж дар речи на десяток секунд потерял, заклинило! Но и снайперша-оторва, за словом в карман никогда не лазившая – тоже! Так и стояли, друг друга глазами прожигая, пока я не всхрюкнул от сдерживаемого смеха – такие выражения лиц… а как побагровели оба… ум-ммм!

Потом, почти через декаду, дёргающаяся как на иголках Аля меня втихую отловила и попыталась поугрожать на тему «…если проболтаешься, что у нас с тобой «было», прикончу – и следов не найдёт никто!..», но высунувшийся из тёмного уголка с нагловатой ухмылкой День «сломал» всю подготовленную мизансцену, а потом… ну, в общем, пришлось и с нарисовавшимся – весьма неожиданно, следил он за зазнобой, что-ли? – Птицем поговорить откровенно, рассказал всю историю нашего… знакомства и… хм, «общения»… Аля, сидящая рядом и при этом натянутая как струна, время от времени порывалась меня заткнуть – хотя я ничего «такого» и не ляпал, вроде… Птиц пожал плечами, посмотрел на перспективную «подругу жизни» и, сделав «ледяной взгляд», совершенно равнодушным тоном сообщил:

– И чего ты дёргалась? Маньяк, сволочь, умеет к себе людей располагать, ты не первая, мягко говоря, да и не последняя, насколько я знаю… Я тогда о тебе даже не слышал, как и ты обо мне – так что не вижу больших проблем. Но если на старое потянет (снайперша закрутила головой так, что я на секунду решил – отвалится!), да ещё и втихаря от меня – пеняй на себя… оба, собственно говоря. Обоих и прибью… Маньяк, тебя попытаюсь – не уверен, что выйдет, твои милые котики-пушистики способны, кажется, и гиену ухайкать без лишнего напряга; но уж точно – попробую.

– Маньяк?! Почему – Маньяк, Варан же? – невпопад поинтересовалась Мара. Я скривился, Тимофей хмыкнул:

– А это его, так сказать, «родное» прозвище, самое первое! Маньяком его назвали примерно через декаду-две после перехода «из-за ленточки», чин по чину, действующие военнослужащие! Вараном он уже себя попозже, можно сказать, сам окрестил. Не ожидала? Вот такой нонсенс – вроде как и право имеет, и как бы… в общем, кому делать нечего – пусть рассуждают, Варан он или «варан» (и голосом ещё этак сыграл, сволочь!). А в РА его вообще как Следопыта больше знают – и тут тоже всё честно, не поверишь! Хочешь его позлить – обращайся по первому позывному, он его сильно не любит… с самого начала, кстати. Хотя не пойму, почему так – сама подумай, на него ну как специально примеривали! Такого психа ещё поискать!

– С ума сойти… так вы старые приятели? – на девочку забавно было смотреть, она-то себя накрутила, а тут… я хихикнул и кивнул:

– Даже больше – можно сказать, соратники! И по оружию, было дельце, н-да… Тёма меня тогда слегонца подставил, не по личному желанию, но всё же… и после тоже – самые настоящие братья-по-вантузу! Помнишь свой наследственно-аристократиццкий герб, тебе его Тоха обещал намалевать?!

Один-один, теперь уже Птиц скривился и надулся, как мышь на крупу! А знай наших, кто мешал хлеборезку закрытой держать? Теперь терпи, сам напросился! Впрочем, он и не возмущался особо, скорее для поддержания этой игры, в которую мы начали играть с самого начала беседы-по-душам… Аля переводила глаза с меня на Птица и обратно, потом протянула недовольно:

– Вот объясните мне – почему сейчас я себя полной дурой чувствую?!

А потом мы просто нажрались, точнее – прилично набрались, не до свинского состояния, но и очень далеко от «…до синевы выбрит и слегка пьян!», ближе к наоборот. И разошлись по местам проживания – я к себе в выделенную мне комнату-квартирку-студию (тут, на «вольной» половине, почти все в общаге были именно такими), а Птиц с Марой – куда-то вместе… куда-куда – к ней на хату, куда ещё! Мне было весело, спокойно и… чуточку горько, такой вот коктейль…

В рейд мы тогда вышли скорее ознакомительно-проверочный, но именно он оказался самым результативным для основной задачи нашей группы! Часа четыре пришлось ехать, решили убраться подальше от «Обманки» – толку таскаться по пустынным каменистым холмам, на которых даже завалящего скорпиона не вдруг встретишь? Нашли приличный такой лесок (по карте, разумеется, к нему и ехали), высадились, размялись и потопали… Арта далеко от меня не отходила, всеми силами транслируя мне своё недовольство – сыро, грязно, холодно… а Аресу прогулка понравилась – кого-то даже нямкнул по-быстренькому в кустах, и продолжил наворачивать круги вокруг нашего отряда. Вдруг в его эмоциях мелькнуло что-то неожиданное, он «закрылся» от меня и даже, кажется, от сестры (я даже не представлял, что он так умеет!) – а через десяток минут, когда мы, остановившись на крохотной проплешине среди растительности для короткого отдыха, не дозвались его и уже начинали беспокоиться, вдруг сравнительно неуклюже вывалился из кустов, что-то таща в пасти. Я сначала подумал, что это какая-то мелкая зверушка нам (ну, так-то – мне, конечно, но я ж не могу в одно рыло…) на перекус – но писк со стороны ноши тут же убедил меня в обратном. Арта заволновалась, недовольно зашипела, потом угрожающе заворчала – но Арес, всё также «закрывшись», положил к моим ботинкам притащеное и замер в ожидании. Я присел, рассматривая мокрый комок – а «комок» вдруг поднялся на дрожащие лапки и запищал жалобно!

– Котёнок… – почти прошептал День с интонациями человека, не верящего своему счастью! Я подобрал малыша, укутал его в полотенце, которое оперативно выдернула из рюкзака Аля – и тут вдруг почувствовал огромное облегчение, точно, как говорят «камень с души упал»! Понять, что это чувства «открывшегося» Ареса, удалось далеко не сразу… А кот принялся подталкивать меня своей мокрой башкой в сторону, откуда появился сам, подпихивал лапой и даже пытался тянуть зубами за штанину! От Арты ударило волной тоски и почти отчаяния, сменившегося столь же яростным восторгом на грани счастья, когда я припал рядом с ней на колено и принялся наглаживать ей вздыбившийся загривок, одновременно бормоча что-то успокоительно-ласкательное, не помню практически, всё на инстинктах… что это было?! Не знаю, могу только предполагать, после консультаций с Акимовым – видимо, у котов имеется некая зачаточная семейно-социальная структура, и приём «в семью» котят означал, скорее всего, нечто вроде «смены стаи», при которой ей, взрослой самке, «в семье» место не предполагалось… догадки, одни догадки. Но счастье Арты было настолько велико, что даже Арес, настороженно косившийся на сестру всё время с момента появления из кустов с котёнком – расслабился, подошёл вплотную и несколько раз смачно лизнул ухо «уплывшей» кошатине… и получил по морде лапой – не то чтобы больно, но чувствительно, «ради порядка»!

Пробежка за котом оказалась короткой – метрах в пятиста от полянки, в крохотном… нет, на овражек не тянет, маленькая промоина, скорее всего образовавшаяся из ямы от корней выворотня, заодно чуть прикрывавших самое её начало, с сырыми раскисшими земляными откосами, особенно внизу. На дне и вовсе хлюпала лужа, по которой Арес, не раздумывая ни секунды, мелькнул к корням, нырнул в неприметную сверху дыру и через несколько секунд показался обратно, с очередным попискивающим комочком!

– Второй! – еле сдержал восторженный вопль День, получилось просто громкое восклицание. Я принял из пасти Ареса второго, совсем маленького и какого-то чахлого котейку, засунул его к завозившемуся под писки родственничка первому, за пазуху, и вопросительно посмотрел на Скворцова.

– Да, без вариантов – возвращаемся на базу. – кивнул тот, мельком попытавшись заглянуть в промоину. День, бросив «Секундочку дай, командир!» сверзился в лужу на дне, не обратив на немедленно вымокшие ботинки ни малейшего внимания (а то я не знаю, как его «инвентарные» берцы воду держат… впрочем, они и так были давно уже мокрыми, скорее всего), и полез в нору. И, к огромному нашему изумлению – достал третье тельце! Честно сказать – едва дышащее, маленькое и слабо подрагивающее, но живое… Этого День засунул себе в нагрудную сумку и всю обратную дорогу гладил, грел ладонями и вообще трясся над малышом, как Рокфеллер-старший над «баксами»! Двое других котят оставались у меня, второй котёнок вёл себя беспокойно, всё время плакал и жаловался… Забегая чуть вперёд – меньше чем через декаду он погиб, судя по всему, от отравления, произошедшего ещё до того, как осиротевших (а они были явно осиротевшими) котят, не удивлюсь, если своих собственных, нашёл мой бравый напарник. Первого котёнка, самого сильного и крупного, забрал в лабораторию Акимов. Второй (вторая, кошечка… была), там же, в лаборатории, умер… а за третьего грудью встал День! Как он его выхаживал! Поил пипеткой, кормил ею же, не спускал с рук ни на минуту, благо – режим службы «как-бы-учёных» позволял и не такое, а уж то, что это было, собственно, профильной работой, и вовсе развязывало руки… и – выходил! Через пару декад котёнок уже бегал хвостиком за своим спасителем, засовывая любопытный нос в любую дырку и забавно повякивая на любого, кто, по мнению малыша, мог бы обидеть Дениса хотя бы потенциально… Надо сказать, и относиться к свежеиспеченному младшому стали несколько иначе – с мимолётной, едва ощутимой и скорее даже почти неуловимой для них самих (окружающих бойцов и командиров, а также большей части персонала)… опаской! День поначалу даже не заметил, да и я не придал этому эфемерному ощущению никакого внимания, пока не услышал краем уха любопытный разговор в курилке, мимо которой мы с Хромко топали… не помню уже, куда именно, вроде к Птицу насчёт очередного рейда? А-а-аа, не важно! Важным было то, что я (День точно пропустил мимо ушей, не с его слухом) услышал из разговора «вольного» техника и одного из бойцов-контрактников из постоянного персонала «Обманки-3», пока мы дожидались открытия дверей (с положенной по этому случаю проверкой-идентификацией, порядок, аднака:

«– …а чего вы от малого шарахаться начали?! Не, командир у них, конечно, тот ещё отморозок, все знают… а День-то тут каким боком? Нормальный пацан, дурной, как и положено, но рубаха-парень, за своих горой! А вы чего-то при нём ёжитесь?

– А ты видел, что у этого рубахи-парня зверёнок завёлся? Походу, Маньяк своих бойцов под себя прокачивает, понятное дело – но чтоб так…

– Ну так… все видели! И что? Кошарика маленького испугались?! С какой радости???

– Дятел ты… Видал, как он на всех подряд шипит, когда кто-то Денису должного, по его котячьему мнению, уважения не оказывает? Только на Маньяка боится хвост задирать, да Весло с ними, на него тоже… А ты хоть представляешь, что может с человеком сделать взрослый боевой кот?! Я видел… краем глаза, да кое-что слышал… Мало того, что маньячный котяра этого мелкого, кажись, своим родным считает – так оно ж ещё и вырастает, на глазах прямо, можно сказать! Через пару-тройку месяцев даже и мелкая зверятина уже вполне способна будет тебя прикончить так, что ты и булькнуть не успеешь, а я разве что мяукнуть смогу… А потом и вовсе вырастет… взрослому и егерь за развлечение, на врага не тянет! А вдруг на кого зуб затаит? Коты – они злопамятные, а эти и вовсе дикие… Не, пусть с ними маньяковы воспитаннички сами разбираются, а мы…»! – дальше нам разрешили вход, и окончания этой любопытнейшей беседы я уже не услышал.

Но и того хватило – оказывается, котиков оценили по заслугам; даже, пожалуй, несколько переоценили, и теперь отношение к нам – как к кинологам, сопровождаемым своими питомцами из разряда всяких там бандогов-питбулей… почему «всяких там»? Да так… думаю, если бы любой из моих котов схлестнулся с бойцовой собакой, то только за счёт размеров, силы, когте-клыкастого набора и ловкости – до которой какой угодно, на выбор, псине как до Луны пешком – распустил бы собакена на лоскутья, а с учётом маскировки-хамелеона… Наверное, будь я «на другой стороне», тоже если и не побаивался бы, то точно бы опасался! На всякий пожарный, ага…

Через месяц после нахождения «потеряшек» День начал чувствовать своего кошака. Буднично совершенно, сначала начал понимать самые простенькие «хотелки» мелкоты (пить/есть, спать/играть, почесать-именно-здесь…), потом, после моих советов-объяснений, начал осознанно стараться понять зверёныша, и довольно быстро вышел на тот уровень, что у нас с моими питомцами вызрел уже к приезду в Демидовск с родителями! Котик, названный Рычиком – на перспективу будущего Рыка – охотно и с удовольствием шёл на контакт; разумеется, только с Денисом, ну и со мной чуть-чуть, именно чуть. Может, из-за Арты, повадившейся гонять мелкого от меня при любом удобном случае? А вот второй котёнок, при лаборатории, ни с кем «общаться» не рвался почему-то… Горислав даже выдвинул гипотезу, в которой предположил, что для некой активации (или инициализации, да и любой аналогичный термин сойдёт – как ни назови) такого общения нужна хотя бы одна доза «панацеи»… которую доставили буквально через несколько суток, вертушкой из ППД (ну мне только меценатом не хватало подписаться)! Идея с треском провалилась, обколотые подопытные неплохо подняли уровень своего здоровья/самочувствия за счёт РА, а вот эмпатии, как нашу с котами связь начали называть с лёгкой руки Акимова, так ни у кого и не проявилось… Отчаявшийся учёный находил утешение в бесконечный исследованиях доставшегося ему подопытного (разумеется, без вивисекторских опытов – но и только, всё остальное применялось полностью), но однажды вечером что-то забывшая на рабочем месте Елена, уже забравшая дочь от очередной «временной няньки» (а что вы хотите – там целая очередь организовалась со временем, детей-то на Базе – ёк, а материнский инстинкт дело такое!..), вернулась в лабораторию… вместе с ребёнком. Настя, увидевшая зафиксированного на столе мягкими ремешками котёнка, залилась ручьями слёз, кинулась его отбивать (сами можете представить, чего она нафантазировала при открывшейся ей неожиданно «картине»), да и… подозреваю, только моя полушуточная угроза «сделать выводы», думаю, сдерживала учёного от применения более… неприятных… способов научного познания; так что не так уж девочка и ошиблась, н-да. Акимов принялся оправдываться, что-то объяснять, даже показывать пытался – но был заткнут мгновенно, одной фразой девочки, прозвучавшей для учёного как гром с ясного неба:

– У него же лапка болит, а вы его и привязали ещё!!!

Каким образом впервые увидевшая малыша девочка мгновенно «настроилась на одну волну» со зверёнышем – Горислав ломает свою многодумную голову по сей день. Подозреваю, ломать ему её ещё и ломать… и его последователям останется, на много диссертаций вперёд! Но за ребёнком теперь носится повсюду… такой же, только четырёхлапый и с хвостом. Арес, как только безымянный котёнок стал Барсиком, почти потерял интерес к малышне – типа, пристроил детвору, и ладушки. Арта, наоборот, подобрела, иногда даже вылизывает мелких, чему-то там вроде как… ну, не то чтобы учит… хотя – весьма похоже именно на обучение. Время от времени она садится на ближайшую удобную поверхность, а котёнок замирает перед взрослой кошкой – и минуту-две звери смотрят друг на друга почти не шевелясь. А после… а вот и не угадали, котёнок не приступает к выполнению каких-нибудь головоломных трюков, и схемы антигравитационных двигателей тоже на песке лапами не чертит! Просто убегает по своим делам, ни больше – ни меньше… Горислав уверен только в одном – эти посиделки «не просто так!», но чем кошаки занимаются в процессе, понятия не имеем ни он, ни даже я. В эмоциях у Артемиды в эти моменты ничего особенного не происходит, если она была раздражена – такой и остаётся, рада – туда же… и не «закрывается» совершенно; загадка инопланетной природы, не иначе…

– Тарщ-каптан, сержант Злой по ваш-му прикзан-ю прибыл! – гавкаю с порога знакомого кабинета. Капитан, скептически ухмыльнувшись, вздыхает:

– Нет в тебе военной косточки, сержант, и не будет, похоже… никогда. И вроде правильно докладываешь, и даже дурака не валяешь, как обычно – а вылитый «пиджак», хоть кол тебе на башке теши! Так что даже предлагать «ещё подумать» не буду – ты гражданский, нечего тебе в армии делать. Да, неплохой боец, натаскали тебя егеря за последние полгода… но не солдат. Вот Весло можно было бы до ума довести, так и его вы уже испортили, да и… ладно, это лирика, а у нас серьёзный разговор. Не буду ходить вокруг да около – ты в курсе, какие у тебя нарисовываются перспективы?

– Вы о… возможном добровольно-принудительном продолжении беззаветной службы в родной армии, во славу могучего и непобедимого ПРА? – осторожно поинтересовался я. Беляев аж закашлялся, но выдохнул:

– Да-кха-кха-т-ттвою-ж… Кха-фу, ух… Да, вот именно. Нравится?

Молчу. Капитан невесело улыбается и кивает:

– И мне не очень. И терять такое недоразумение, как ты и твоя банда, не хочется – одно твоё или твоих охламонов появление, на территории лагеря, зе-ка приводит в состояние полной гармонии с миром и конвойным персоналом; они мгновенно становятся согласны на всё – лишь бы вас убрали подальше… Мы, кстати, эту легенду лелеем и поддерживаем – полезно, знаешь ли… репутация у вас, конечно, как у полных психопатов, но кому мнение контингента интересно? Свои-то в курсе, а эти… Но и задерживать тебя силой считаю неправильным – ты ж и в бега свалить можешь, и кому лучше станет? Тем более – как раз ты вполне можешь и дотопать… куда ты там соберёшься; для тебя это далеко не смертельный риск с минимумом шансов, а потому и тормозов практически нет! Да я и сам вижу, что тебе уже крышку рвать начинает, не первый день на свете живу… Короче, Следопыт, слушай приказ! – я было подскочил на стуле, но кэп тут же махнул рукой – Да не так официально, сиди ровно… В общем, завтра до обеда чтоб тобой и твоими горлохватами в части уже и не пахло! Смотри и запоминай – капитан развернул на столе кусок карты, я сразу узнал часть течения Амазонки, и уставился на палец командира, ползущий по извилистой ниточке притока – по абрисам, именно нашей Золотой Цепи – сейчас заберёшь у секретчика «открытые листы» на каждого из своих и на себя, естественно, потом идёте к Губареву, он в курсе… Скворцов тоже, кстати. Получаете пайки, сдаёте… а, вам же сдавать, по сути, и нечего, кроме комнат в общаге… ладно, в общем, получаете довольствие, прощаетесь, без шума, тихонько – повторяю, тихонько! – и отправляетесь на отбывающий завтра в полдень караван с продукцией, место вам зарезервировано. В Лукоморье пересаживаетесь на идущий вниз по течениию транспортник – любой, на котором найдётся место для машины, открытые билеты получишь у секретаря – и через декаду встречаешь автоколонну – в смысле, нашу автоколонну, седьмого управления – вот здесь, у посёлка номер сорок три, он пока номерной, там ещё с названием не определились… Теперь самое главное – с подвижного ИТЛ тебе передадут одного подконвойного, под твою ответственность, благо, звание у тебя позволяет. Его необходимо доставить в Нойехафен, немецкий анклав, от Порто-Франко километров… ну, ты понял. У нас он попал на каторгу за мошенничество, серьёзное, кстати – но немцы его выкупили, у них к нему какие-то свои претензии… я толком не в курсе, короче. Доставишь, подпишешь документы, сдашь их в наше торговое представительство в Нойехафене, дежурному офицеру – и можешь сразу же ставить дату на своём «открытом» предписании! Хотел дембельский аккорд?! Вот это он и есть, считай! По-другому тебя с моей территории убрать не… получается, так скажем (я услышал «…не дадут!» и проникся предельной благодарностью к этому человеку, идущему ради меня на… ну, пусть и не преступление – хотя власть имущие именно так расценивают невыполнение их хотелок – но на конфликт с начальством точно!). В твоих интересах выполнить задачу как можно быстрее, с минимальными контактами как с военной, в первую очередь, так и с гражданской администрацией. Понял? – вопрос Беляев задал явно с двойным дном. Я встал:

– Спасибо, товарищ капитан. Я… ценю… – горло вдруг перехватило – …и понимаю… – кэп поднял ладонь:

– Отставить, сержант Варан. Ты, когда за бегунками уходил – не ради благодарностей жилы рвал? Да и то, чем ты Горислава с Еленой откачивал… думаешь, я не понял? Ты же не зажалел? Э-эх-х, спихнуть бы тебе мою племянницу, в жёны – хотя, с твоим-то характером и кобелизмом… В любом случае – своих не бросаем; а ты наш, ещё с Демидовска. И хватит об этом! – повысил офицер голос. Я сглотнул ком и выпрямился «смирно». Беляев кивнул:

– Вот бы так всегда – какой бы солдат получился, а то и офицер! Так ты ж в нормальном состоянии – босяк босяком, как только земля носит?! И ребят своих испортил – авторитетом у них многие пользуются, а вот безоговорочный только один… – кэп замолчал, не потрудившись уточнить, кто этот «один».

– Тарщ-капитан, я же не сознательно… – я опять заткнулся под повелительный жест ладони:

– Да тебя никто и не винит. Это твоя натура, ты не терпишь никакого «положено», подчиняешься только осознанно, а не «потому что начальство»; я затребовал твоё полное личное дело и, к моему удивлению, часть даже получил – с выводами психологов. В армии тебе действительно не место, общий вывод однозначен – психотип полностью взрослого человека с приличным жизненным опытом, к тому же индивидуалиста; а в армии иногда надо просто выполнять приказы, а не задумываться об их разумности и необходимости, да ещё других такому учить. Так что… всё, Следопыт, на этом прощаемся. Я сегодня отбываю в служебную командировку, так что это наша последняя встреча здесь, на территории базы. Ну а потом… мало ли, может, и встретимся, мир пока не слишком велик! Так что – капитан Беляев встал и протянул руку – давай, на прощанье. Спасибо тебе за всё, и не поминай лихом, если что не так…

– Тарщ капитан, я… вам спасибо, за всё спасибо, Степан Николаевич! И за понимание тоже, товарищ капитан. – я вцепился в протянутую ладонь и стиснул в ответ на такое же цепкое рукопожатие. Нет, мы не мерились силами – просто постояли секунду, потом капитан уселся обратно в кресло и буркнул:

– Ладно, довольно. Свободен, сержант, удачи тебе.

Я молча вытянулся, развернулся и почти строевым шагом дотопав до двери, выдохнул:

– До свиданья, товарищ капитан. – и вышел, не оглядываясь.