Текст книги "Будем жить! (СИ)"

Автор книги: Алексей Сердюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 64 страниц)

– Товарищ майор, я же не… я не пытался… не хотел!

Майор ухмыльнулся:

– Конечно-конечно, ничего вы не хотели, лейтенант, и не пытались даже. И запись ваших сегодняшних слов, она тоже поддельная, никаких сомнений. Надо же, как вас не любит кто-то – столько усилий, чтобы кристально честного лейтенанта очернить! Да так сильно не любит – не поленился этот «кто-то» сержанта вам подсунуть, чтобы вас спровоцировать, да? А сержант-то каков – как хитро всё организовал! И капитана Рутенева привёл, и меня пригласил, и потом как притворялся!

В проёме дверей показалось двое комендачей – сержант и ефрейтор с повязками на рукавах. Капитан Рутенев махнул в сторону Ерошина рукой:

– Арестовать, поместить под охрану, до завершения расследования режим содержания строгий. Выполнять!

Коменданты быстро и без дополнительных вопросов выдернули из кобуры у шакала пистолет, на руки накинули возникшие «из ниоткуда» наручники и, придерживая за плечи, вывели из помещения. Майор кивнул обоим офицерам (его собственный напарник оставался чуть за спиной у начальства) и совершенно буднично зевнул:

– Так, с этим Ерошиным понятно… Старлей, оформи как полагается, и нам высылай, я думаю, недолго ему осталось погоны носить. Разжаловать, вон из армии – и пусть чешет куда хочет, но подальше от ПРА… надо же, напасть на гражданского, да ещё и звездюлей выгрести! Явное служебное несоответствие, даже говорить не о чем. А вот с тобой, сержант, мне кое-что непонятно. Что-нибудь на него есть, Володя?

Старший лейтенант Фирсов как раз перестал барабанить по кнопкам и повернул лицо к майору:

– Как не быть, Валерий Петрович? Есть немного… но странностей более чем. По периоду срочной службы – всё чисто, действительно младший сержант; при этом ухитрился получить звание через неполных два месяца с начала службы, «…за проявленный личный героизм и мужество!». Само по себе небывалый случай, собственно; особенно учитывая формулировку приказа и часть, в которой проведено повышение… у полковника Ларева благодарность получить – редкость, а тут лычки! Остальные двое – там же повышены, только позже на пару месяцев… Дальше больше – выведен в состав спецгруппы, организованной там же, в УЦПП, под командованием лейтенанта Золина, проявил себя… сейчас… – он повернулся обратно к экрану – «…грамотным и хладнокровным командиром, склонным к излишнему авантюризму; высокие лидерские качества; боевая подготовка ситуативно высокая/средняя…». Первый раз такой набор вижу! Как это вообще – хладнокровный, но склонный к авантюризму?! И почему боевая подготовка ситуативно разная? Бред какой-то… А вот ещё – боевых выходов под три десятка! У курсантов – боевые выходы, у всех трёх… Причём не один-два, от случайности никто не застрахован, но чтоб десятками… Боевое ранение, кстати, тоже имеется. И поощрение отмечено, надо же…

Майор задумчиво полистал папочку и кивнул:

– Ага, нашёл… Какие интересные призывные нынче пошли… Не хотите о себе рассказать, бойцы? Вы там, в ЦУП-е у Ларева, чем вообще занимались?!

Весло и День, не сговариваясь, чуть сдвинулись мне за спину, предатели! Опять я на амбразуру, да?! Ну погодите, я вас ещё научу-у… строем зубы чистить!

– Товарищ майор, в ЦУП-е мы вели учебную подготовку курсантов как инструкторы. Спецкурс выживания в дикой природе – местной, в смысле, природе. Отряд носил… носит, надеюсь, неофициальное наименование «анархисты», ещё «партизаны» и тому подобные. Боевые выходы – это, я думаю, нам записали те учебные рейды, в которые мы взводы курсантов выводили, по взводу на несколько суток…

Вмешался до сих пор молчавший старший лейтенант, которого майор называл Толей:

– И чем так выделялись ваши рейды, что их как боевой выход оформляли? Насколько я знаю, в учебке ППД тоже выезжают из расположения и иногда даже ночуют в условиях дикой местности! Подумаешь, спецоперация – пересидеть ночь под бронёй «бэтра»!

Весло не сдержался и хихикнул, тут же заткнувшись и снова замерев за моим плечом. Лейт обиделся (хотя скорее вид сделал, не похож он на обидчивого пижона):

– Что смешного, ефрейтор, я сказал?

– Ничего особенного, товарищ старший лейтенант, только… мы пешком ходили. Всей техники – радиостанция с аккумуляторами, ну и личное снаряжение, конечно. Минимум снаряжения – оружие, боеприпасы, аптечки, спальники, у командира бинокль ещё был, потом у кое-кого из наших тоже…

– Скольких вы успели прогнать через ваш курс? – майор сразу ухватил суть.

– Весь наш призыв, товарищ майор! Все четыре учбата, повзводно, некоторых дважды, плюс личный состав УЦПП, факультативно.

– И сколько человек потеряли в процессе?! – чего-то он чересчур нервно реагирует, куда спокойнее был, когда шакала Ерошина прессовал…

– Ни одного, товарищ майор. Были некоторые… инциденты, но без смертельных случаев и инвалидностей.

– Та-а-ак... Теперь я ещё кое-что вспомнил – Следопыт, это ведь тот самый Следопыт, который, около месяца назад, вместе со своей группой на убийц действительного военнослужащего РА вышел, по следу вроде бы? И отряд карателей на банду навёл, да?

– Так точно, тарщ-майор!

– Тогда одно мне не понятно – почему Ларев вас из своих лап выпустил? Как вы в ППД-то оказались?!

Умеет майор неприятные вопросы задавать. И отвечать придётся – лучше сразу закрыть все непонятки, может, мы ему не подходим в принципе, и он прямо сейчас от нас откажется? Лучше уж так, чем узнать лишнего, а после получить, например, подписку о невыезде лет на десять, или ещё чего похуже…

– Конфликт авторитетов, тарщ-майор. Товарщ-полковнк предложил направить меня в училище, после отказа советовал подписать контракт, после повторного отказа объяснил, что в подразделении я со статусом военнослужащего-срочника лишний, а нормально командовать тарщ-лейнту не дам, слишком много там на меня завязано было… Рекомендовал передумать, ну а когда я отказался... Выбора не было, хотя тарщ-лейнт требовал сохранить группу первоначальным составом. Считаю действия командования абсолютно правильными! В итоге группа частично расформирована – временно; будет воссоздана уже на основе сверхсрочников-контрактников, и после завершения срочной службы теми, кто остался в УЦПП и сейчас готовит инструкторское пополнение, полностью перейдёт на контрактную основу.

– Ум-гу, понятненько… – майор захлопнул папочку – А почему боевая подготовка так странно обозначена?

Я пожал плечами, потом спохватился и гавкнул:

– Не могу знать, тарщ-майор!

– А догадки имеются, сержант? – с хитринкой переспросил… как там его – Валерий Петрович?

– Так точно, имеются. Подозреваю, что даже «средняя» для нас многовато… Мы – «четвертаки», четвёртый учбат, нас ещё «остатками» кличут, если вы в курсе? Вот, сами понимаете… Как нас учат и чему – объяснять не нужно, так что, думаю, правильнее было бы указать «ситуативно средняя/низкая»; то есть, в саванне и в условиях затяжного индивидуального боевого контакта мы и спецназу, не исключено, прикурить дадим – за счёт знаний о дикой местности, где средний спецназер, если не повезёт ему – не проживёт и суток; а вот в условиях «правильного» боя – мы как все, или хуже, по возрасту, по физвозможностям, по уровню подготовки… Фактически, я сам скорее одиночка-рейдер, больше охотник-исследователь, чем солдат – и тому же учил своих бойцов, поскольку и сам больше ничего особенного не умею. А остальная подготовка – на уровне курсантов четвёртого учбата…

– Ясно. Действительно, проблемные вы ребята… Да ещё и не хотите на контракт переходить, дембеля ждёте… все трое, я правильно понимаю? – дождавшись кивков, майор пожал плечами, – Ну и ладно, раз так. Мир, забирай пополнение, и так времени много потеряли. Определи их там, куда нужно, на довольствие поставь, ну и в машинах место выдели троице этой, хоть второй сменой…

Я подшагнул вперёд:

– Тарщ-майор, разршить-обратитьс!

– Ну чего тебе ещё, сержант? – а вот теперь майор явно раздражён.

– Тарщ-майор, у нас свой транспорт имеется. Если нет препятствий для использования – то места в машинах не нужны.

– Вот даже как?! Это хорошо, коек у нас пока в обрез, и лучше станет только после Волока… Что ж, рад приветствовать вас в рядах седьмого управления РА, поздравляю с вступлением в подразделение!

– Служим народу и оте-ечеству-уу… – сказать, что мы были ошарашены – значит не сказать ничего! Первое управление РА – это личный состав, весь, по всем родам войск; учёт, кадровые перестановки, обучение, распределение и тому подобное... Второе управление – боевые и транспортные технические (именно технические) средства, поддержание их в боеспособном состоянии, ремонт и замена; Третье – снабжение всеми и всяческими расходными ресурсами, от пищевых пайков и запчастей до ГСМ и боеприпасов, именно снабжение – «достать-найти-привезти-выдать», а не «ремонтировать-модернизировать-эксплуатировать» – хотя с Вторым контачат плотно, иногда не разберёшь, кто есть кто… Четвёртое – информационная безопасность, если проще – пропаганда и связи с общественностью, если официально; но, кажется, там каким-то боком ещё и уши разведки иногда высовываются... Пятое – финансовое, как траты, так и зарабатывание средств; Шестое – грубо говоря, АХЧ, хозяйственники-ремонтники… точнее, там куда больше заложено. Нет, «шесть» заняты и поддержанием недвижимости (в первую очередь) РА в порядке, либо ремонтируют своими силами, либо заключают-проверяют контракты с гражданскими специалистами… вот именно! Вся масса вольнонаёмных спецов, работающих с РА – тоже через «шестёрку» проходит, так что это не только «войска, которым оружие давать боятся», типа советских стройбатов – но, например, топографы, каждую «весну» прокладывающие новые (или обновляющие старые) маршруты – тоже «шесть»; а когда мы с Максом залежы руды обнаружили – маркшейдеры тоже из шестого управления прибыли оценку проводить… Кстати, и особисты-контрики тоже рядом ошиваются, хотя входят ли в состав ЛС управления – то мне не ведомо… Управления – по сути, аналог «служб» в Земных армиях, естественно, их функции часто переплетаются, а иногда и дублируются… но более-менее работают. Да, отвлёкся… так вот, седьмое управление – это некое, весьма отдалённое, но всё же подобие ВВ! «Вертухаи», «внутряки», «вэ-вэ-шники», как там ещё… И занимается «семёрка» тем, чем хвастать обычно не любят – охраной каторжников и их мест пребывания, причём в обе стороны – и от зверья и бандитов, и от самих каторжан; охотой на бандитские группы, как на своей, так и (но полностью неофициально!) на чужой территории – не знал бы, да разъяснили мне как-то под хорошее настроение; частично задачи ВНУС – не ВВ МВД, а именно ВНУС; вроде бы, ОВБ – Отделение Внутренней Безопасности – тоже «семёрка»… а вот «заместители-воспитатели», насколько я в курсе – Первое управление, типа, чтоб не спелись между собой! Хотя в рядах «воспитунов» тех же «молчи-молчи» каждый второй, и вот эти гаврики как бы совсем не «первые» – хотя там у них сам чёрт ногу сломит, кому кто «ку!» говорить должен! Важно другое – теперь на полгода минимум мы «вохры»! Удавиться, какой карьерный рост… Зато понятно, почему Ерошин так резко увял – гавкать на мало того, что старшего по званию, так ещё и служащего такой конторы… надо быть и в самом деле если не бессмертным, так хотя бы иметь задницу, бронированную как лобовая тяжёлого танка!

– Ну, сержант, не делай такое похоронное лицо! Ты что – и правда предпочёл бы торчать в ППД и заниматься всяким «бери больше – кидай дальше»? – майор, зараза, ещё и издевается! Хотя-я-а-ааа… а правда – чего это я? Сомневаюсь, что проторчать остаток службы в хозяйственниках мне понравилось бы больше!

– Так что насчёт личного средства передвижения, тарщ-майор? Оставить на стоянке под расписку (по крайней мере в ЦУП-е такое практиковалось; для этого, собственно, гаражное хозяйство и имело довольно большие резервные площади), или разрешите использовать?

Офицер безразлично пожал плечами:

– Лейтенант, займитесь пополнением. Сержант – с этого момента все вопросы к старшему лейтенанту Анатолию Мареву, он перед вами. Ясно? Выполнять!

Старлей махнул нам рукой, и мы потопали…

27-е число восьмого месяца, походная колонна РА, ближе к вечеру.

– Ну что, бойцы, как настроение? – Марев (официальный позывной «Мир») возмутительно бодр и весел. Блин, мы полночи в карауле проторчали, а потом день за рулём, какое может быть настроение?! Спать-хочу! Очень-сильно-спать-хочу! Второй наряд за трое суток, чёрт бы тебя подрал! Я понимаю, что основной состав только вчера присоединился, из ППД выезжали всего тремя машинами, кроме нашей – КШМ и «техничка», но какого ещё и под…бывать?! тем более, караулы никак расслабляющим времяпровождением назвать нельзя – мы едем практически вдоль Амазонки, на расстоянии едва не прямой видимости, петляем между холмов и зарослей на самой границе между саванной и речной поймой, и количество живности здесь просто-таки зашкаливает. А где много обитателей – там много и тех, кто этих обитателей харчит, и совсем не против попробовать новинку меню – человеков в кожурке униформы! Так что иногда даже просто находиться вне стен кемпера страшновато, тем более быть там продолжительное время…

– Нормально, тарщ-старш-лейнт! – это мы хором, с имбецильными улыбками. Старое армейское правило – отвечай так, как от тебя ожидает начальство. Если, конечно, от этого не зависит твоя жизнь или здоровье – тогда возможны варианты… И, естественно – улыбайся, начальство любит идиотов! Идиоты «…излишним разумением начальство не смущают…», так сказать…

– Это прекрасно, бойцы! Тогда, есть предложение – пообщаться без официальности, как коллегам, хоть нам и недолго вместе служить, но всё же… Короче, ноги в руки – и за мной, ужинать! – старлей спрыгивает с подножки моего «гелика» и, не оглядываясь, уходит в сторону уже почти выстроившегося круга машин. Сегодня мы остановились в распадке между целой россыпи холмов, на небольшой ровной площадке – явно здесь не первая стоянка, видны старые костровища и даже затянувшиеся травкой колеи, хоть и неглубокие. Вокруг ровной поверхности, в основном каменистой с редкими травяными «языками», буйные заросли узловатого кустарника, его часто называют «деревянный спотыкач», от широко известного всем, кто занимался хоть какой-то фортификацией, сленгового прозвища «колючек»; другого названия, насколько я в курсе, пока никто не предложил… Растёт здоровенными клубками высотой до двух-трёх метров, чаще всего именно вот в такой холмистой местности, заполняя собой распадки, лощинки и промоины; колючек вроде бы не имеет, зато ломается как нарочно – оставляя расщеплённые и острые до жути «хвосты», примерно как земной бамбук. Только бамбук – это один сплошной стебель, а тут комок торчащих во все стороны веток… стоит отрезать (отпилить, разумеется) часть ветки – «лохматится» остаток до места отростка! Порет и скаты, и живую плоть как скальпель – точнее, целый пучок скальпелей! Пройти сквозь заросли малореально даже с бензопилой – не то чтобы ветки сверхтвёрдые, но переплетены зверски, торчат во все стороны, при этом достаточно упругие и прочные. Пока один куст выпилишь – весь в порезах будешь, а пробиваться иногда через сотни метров приходится… При особой необходимости кустарник просто выжигают, горит неплохо, хотя для полного выгорания требуется часа полтора-два, да и то остаются крупные стволики, частенько ещё и лопнувшие от жара – готовое противопехотное заграждение, в стиле древнеримских противослоновьих, типа досок с набитыми в них гвоздями… Въезд на стоянку только один – оттуда мы сюда и попали. Перекрыть удобно, хорошее место, никакая зараза не влезет, а двуногие… это уже паранойя, бандитов, желающих напасть на крупное подразделение РА, надо ещё поискать даже в Латинском Союзе, про территорию собственно ПРА и говорить не стоит! Опытный командир наш старлей, что есть – то есть, никаких вопросов, вот бы ещё повнимательнее к подчинённым относился… Хотя это его «служить вместе недолго» наводит на некоторые мысли, не скажу что сильно утешающие!

Накрылся отдых… Хотя, может, обойдётся каким-нибудь служебным собеседованием, в стиле: «…Как зовут?! Родину любите?! Готовы не опорочить и оправдать?! Молодцы, служите и обрящете, и воздастся вам!.. Свободны!»? Было бы неплохо – чёт нету настроения вести сложные и многозначительные разговоры «как бы ни о чём», с подтекстами и скрытыми смыслами – в общем, «прописываться»… А придётся, скорее всего – вон уже компания собралась, зубы заточила и когти полирнула! Утрирую, но не так чтоб очень… И что лейт всё-таки подразумевал под «недолго»?! Одни загадки… Надеюсь, это не затянется? Сегодня мы остановились заметно раньше вчерашнего, да и позавчерашнего тоже – может, получится выкроить чуть больше свободного времени, для того же сна хотя бы? А то, чувствую, завтра нас опять наряд в караул ждёт – как самых «молодых», да мы и вправду тут как бы не эти, самые, часть почти полностью из кадровых… нет, на «дедовщину» я не рассчитываю, но вот погонять молодняк по всем хозработам, которые раньше приходились «на коллектив» – тут, как говорится, сам бог велел!

Хорошо хоть, пока нас не так уж много. Наша «автоколонна» на текущий момент состоит всего из семи машин плюс «бардак». Наш (вообще-то – мой, но я сам, по непонятному мне личному выверту психики, считаю «гелик» нашим, общим) трак – не только разрешил лейт использовать машинку, но прям чуть не прослезился, узнав, что заботиться о нашем размещении не понадобится, всего лишь ценой регулярной заправки «дизелем» и прочими регламентными жидкостями – едет в колонне сразу за КШМ-кой на базе какой-то «татры», не сильно я разбираюсь в чешском автотранспорте. В КШМ обитает сам лейт Гараев, Анатолий Валентинович, его зам старшина Кудесин Павел Михайлович, и ещё трое бойцов, в том числе водитель «татры», ефрейтор Харитон; пока не понял, что это у него – имя, фамилия или прозвище-позывной, а может совмещает… рядовых ещё не запомнил, слишком много их для одного дня. Три других машины – это вообще нечто мной не виданное! Жилые… гостиницы, что-ли?! Каждая машина – все на основе четырёхосных «МАЗ»-ов, при этом полноприводных, но явно гражданских, хоть и перекрашенных в любимый местными камуфляж – укомплектована кузовом-кемпером, разделённым на отдельные кубрики по шесть носов на помещение. В каждой машине шесть таких боксов-комнат, с трёхъярусными спальными местами (средние койки можно откидывать к стенкам), столиком посредине (тоже съёмным), и отдельным входом с улицы. Таким образом, три машины в нормальной загрузке легко и непринуждённо обеспечивают спальные места для роты солдат, или даже более – но уже сменами. На сегодня количество бойцов в «колонне» не превышает полуроту, но мы, по идее, должны доукомплектоваться чуть дальше по маршруту следования. Кроме этих «людовозов» в составе «автоколонны» идёт «техничка», на трёхосной версии того же «КаМАЗ»-а, заодно она же и кухня, там тоже есть маленький кубрик на троих жильцов, и, разумеется, топливозаправщик – обе эти машины тащут прицепы, у «технички» рефрижераторного типа, в смысле с жёсткими бортами и крышей (собственно, как раз прицеп и есть кухня!), у наливняка, естественно, прицеп-цистерна. Всё это так и называется – «автоколонна», и, по сути, представляет собой передвижную охранно-строительную воинскую часть, предназначенную для сопровождения и конвоирования каторжников в процессе выполнения ими работ, требующих определённой мобильности во время производства оных. Таких «полевых ИТК» всего три штуки на весь Протекторат, основной контингент ЗК задействован на стационарных объектах; и используются «автоколонны» для весьма специфических задач. Например, прокладки дорог у берегов рек (в более безопасных местах работают «вольняги»), вырубки участков леса, прокопки каналов… и любых других, для которых нужно достаточно быстро перемещаться. Разумеется, копаются каналы не только кирками и кетменями, да и дороги отсыпаются не одними толпами ЗК с тачками наперевес – на Земле двадцать первый век! Невыгодно использовать рабочую силу совсем уж неквалифицированно (это нам старшина вчера объяснял «политику Протектората», а заодно и ликбез по системе ИТЛ ПРА провёл), тем более в местных реалиях, когда и без того нехватка персонала катастрофическая – хотя доля ручного труда всё равно превышает 50% и более. Но, тем не менее, гибнут каторжники регулярно как в автоконвоях, так и на стационарах – по нескольким причинам. Во-первых – сами работы проводятся там, куда гражданских ни за какие деньги не заманишь! Сельва в пойме Амазонки и её притоков, малоисследованное предгорье, собственно Кордильеры… хватает диких мест. Хватает там и хищников, и ядовитых гадов, и не только гадов – тоже ядовитых или болезнетворных! Во-вторых – оружие каторжанам не положено, после выдачи на руки инструмента (тех же кирок, ломов, бензопил и так далее) приближаться к конвою «зекам» запрещено под угрозой немедленного уничтожения. С работы в охранный периметр входят по одному, оставляя инструмент возле внешних постов, и под прицелом конвойщиков – да и в периметре перемещение только под дулами охраны. Строительная техника у них тоже из разряда «мини», на тяжёлые бульдозеры или экскаваторы отбывающих срок не пускают – во избежание. Тяжёлая техника обычно управляется бойцами конвоя и работает, скажем так, параллельно работе ЗК, на разных захватках. Топливо тоже заливается от силы на несколько часов работы, для предотвращения угона. Впрочем, дороги для ЗК не слишком частый фронт работ, куда чаще задача – ирригация Амазонки с параллельной корчёвкой растительности; ну и стационарные лагеря – карьеры/шахты/рудники с сырьём. Там, кстати, своей биодряни хватает… Соответственно, при нападении, скажем, гиены – хотя как раз гиена редкость там, где не редкость каторжники – зк могут отбиваться топорами или, побросав оные, мчаться к автотранспорту (и солдатам) и молиться, чтобы зверь сожрал напарника и наелся им, или, если сильно голодный, съел какого ещё из отставших сокамерников. Это если успеют убежать – гатор, к примеру, гарантированно убивает добычу одним ударом, исключения пока что не зафиксированы ни разу! В-третьих – медицинское обеспечение у каторжников сильно скромнее среднестатистического, не «вата-пластырь-зелёнка», конечно, но даже мой личный набор сывороток этак раз в несколько полнее и разнообразнее доступного бандитам… бывшим. Я уж молчу про неизвестные местной науке яды и болезни, вообще не имеющие ни названий, ни соответствующих препаратов – тоже достаточно частый для зк путь на тот свет… Травматизм на производстве также никто отменить пока не сумел – случайно упавшее на человека бревно или валун, сломанная конечность с повреждением крупного кровеносного сосуда, банальный инфаркт – и прочие причины повышенной смертности. Год каторги – это от семидесяти до восьмидесяти процентов доживших до конца срока, три года – уже не более пятидесяти, пять-семь лет – процентов десять-сорок (тут уже значительная градация по месту отбытия – даже имеется нечто вроде поощрения «за примерное поведение», в виде перевода из «автоколонны» в стационарный «исправительный» лагерь), полных десять лет в подвижных ИТЛ живут единицы, про отмотавших значительно больше десятки пока даже слухов не ходит! Такая вот арифметика…

– Эй, сержант, как там тебя… Злой, не спи, замёрзнешь! – тьфу, чего-то я и правда «потерялся», как сопливый горожанин! Так и виверну проспать можно! Чего тут у нас? А-а-а… пришли. Полевая кухня «по Ново-Земельски», версия РА.

На площадке, образованной установленными в круг машинами, возле прицепа-кухни деловито снуют трое поваров. Сам прицеп радует глаз поднятыми вверх стенками фургона, в таком виде образующими что-то вроде навесов-тентов, пусть и весьма скромных по размерам. Прицеп хоть и довольно высокий, но с одной стороны сделан этакий переходной мостик, по которому колонной «по-одному» движутся военнослужащие, получая по ходу движения свои порции в подносы-тарелки по типу американских армейских – когда в одном подносе сразу все ёмкости, под всю порцию, от «первого блюда» до салатной горочки. Если хорошо подумать, для полевого питания так, наверное, действительно удобнее, чем с несколькими отдельным посудинами. Собственно, в пингвинской армии эти забавные «картриджи» тоже именно для питания «в поле» используются, в стационарных столовых всё как у всех, отдельные фарфоровые/стеклянные/алюминиевые миски-тарелки-блюдца… Единственное отличие – если на Старой Земле тарелко-подносы давно уже пластиковые одноразовые, то здесь как раритеты из шестидесятых годов прошлого века – блестящая нержавейка!

Столов, даже раскладных, нет как понятия. Едим, устроившись на раскладных табуретах с матерчатыми сиденьями, такими любят рыбаки пользоваться, если на раскладное кресло средств не хватило! Повара, исключая одного постоянно разкладывающего пищу по посудинам, заняты обеспечением готовки пищи – то кочегарят топки под булькающими корытцами с едой (топят как углём или дровами, так и жидкотопливными горелками – как я понял, в зависимости от наличия топлива; сейчас как раз один из поваров электропилой разделывает сухую лесину, срубленную в ближайшей рощице, вероятно, «на завтра»), то что-то драют, вот какой-то здоровый котёл залили водой и засыпали туда что-то чистящее… о, понял! Туда пустые подносы кидать надо, вон сразу трое подошли с грязной посудой… Ложки-вилки в короб поменьше, тоже залитый водой больше чем наполовину. Хотя, смотрю, многие собственными столовыми приборами пользуются – у нас в ЦУП-е такого не было.

– Ну что, бойцы, наелись? – это старшина Кудесин, дядька лет тридцати местных, как чёртик из коробочки вынырнул откуда-то из-за спины! Я выщелкнул магазин из рукояти «вальтера», передёрнул затвор, подобрал с земли патрон, вставил обратно в магазин, заправил пистолет обратно в кобуру… всё это глядя на старшину. Пал-Михалыч, зараза, только слегка улыбался, всем видом показывая, насколько ему, старому-опытному-тонну-соли-в-походах-сожравшему, забавно наблюдать за наивным молодняком. День с таким же равнодушным видом ставит на предохранитель свою «семьсотшестнадцатую» (один-в-один как у Весла – трофей со смаглов, День, рассказывали, как эту штуку увидел – так и залип, он на винтарь Весла давно облизывался), заодно отводя ствол в сторону – взгляд Михалыча чуть меняется. Щелчок предохранителя колянового ствола и вовсе сгоняет покровительственную лыбу с рожи.

– Чего вы такие резкие, бойцы?! – не выдерживает старшина.

Я пожимаю плечами – лом разговаривать, за меня отвечает День:

– Так привычка, тарщ-старш… В буше в возможную опасность сначала стреляют, а потом смотрят, во что целились. И любой неправильный или просто неожиданный звук, запах, чьё-то появление – именно опасность! Вот и сработали, как научены…

– Н-да… Ладно, начнём заново – вы приём пищи закончили? Или добавки хотите? Если голодны – то вперёд, у нас на этот случай всегда есть сухпай, а то и в котлах чего остаётся. В учебках кормят, насколько я знаю, хорошо – но не так вкусно, так что не стесняйтесь…

Кормёжка действительно была на высоте – как вчера, так и сегодня повара старались «за совесть», я уж и забыл, когда плов ел – да ещё такой, сочный, но не сальный, и рис чтоб твёрдый, но не жёсткий… м-мням! Да и салат – вообще произведение искусства, огурчики-капусточка-зелень… Вчера рагу накочегарили – тоже чуть пальцы не откусил, в рот еду запихивая! Мастера, без вопросов.

– Благодарю, но я, пожалуй, воздержусь, – первым успевает Весло – и так наелся под горлышко! Я киваю, День согласно хмыкает.

– Тогда – идём, пообщаемся? А то вы как сами по себе, даже как звать вас – почти никто не знает. Из своего грузовика вылазите только по необходимости, да и амуниция у вас нестандартная…

Возле «технички» уже сидели или лежали на карематах человек семь, большая часть в командных званиях. Старлей отсутствовал (а ведь, имено он как бы приглашал нас «поговорить»!), зато помимо Кудесина – он в этой компании самый старший и по возрасту, и по званию – ещё три сержанта, один младший сержант и один ефрейтор. Кажется, большая часть командования «колонны» перед нами. Садимся на свободные табуретки (их что – у столовских спёрли?.. хотя да, куда тут тащить – как взяли, так и вернут), вызывая непонятное перемигивание между собравшимися, и ждём – в конце концов, это нас пригласили, так что сами и спрашивайте. Тишина стоит минут пять, наконец не выдерживает один из сержантов, выглядящий внешне немногим младше старшины:

– Не хотите представиться, орлы? А то даже обращаться к вам неудобно – ни имён, ни прозвищ… Или вы ещё позывных не успели заслужить?! – а вот и первая подковырка. Ну куда ж без мерянья… фабержами! Заслужили, не заслужили – какая разница, один хрен, вы уже нас в салабоны записали, на рожах написано… Кроме, пожалуй, старшины – этот в выводах осторожничает…

– Младший сержант Злой, позывной Следопыт, окончил общий курс подготовки в четвёртом учбате (при этих словах несколько лиц скривилось в сожалеюще-разочарованные гримасы) Ново-Одесского УЦПП, проходил дополнительные факультативы на базе имеющихся в ЦУП-е. Там же присвоено звание, личным распоряжением начальника центра подполковника Ларева. После окончания учебного курса поступил в распоряжение кадрового управления ППД, где и направлен в ваше подразделение. – я чуть расслабляюсь на сиденье, показывая, что считаю отчет завершённым. Пока «саксаулы» переглядывались, вступил Весло, нарочито копируя мой доклад:

– Ефрейтор Редько, позывной Весло, прошёл курс подготовки в четвёртом учбате Ново-Одесского УЦПП, спецкурс выживания в дикой местности, дополнительные факультативы. Звание присвоено по совокупности заслуг после завершения подготовки. Направлен в распоряжение кадрового управления ППД под командой След… младшего сержанта Злого.

Тут же, не ожидая дополнительных приглашений, заговорил Денис, в том же стиле:

– Ефрейтор Хромко, позывной День, прошёл курс подготовки в четвёртом учбате Ново-Одесского УЦПП, спецкурс выживания в дикой местности, дополнительные факультативы. Звание присвоено по совокупности заслуг по завершении подготовки, дальше аналогично.

Снова тишина, старослужащие переглядываются, наконец тот же сержант, прокашлявшись, выдаёт:

– Интересные вы ребятки… Сразу трое после учебки – и все в званиях, а один даже сержант. При этом все «четвёрки», даже не «перваки», а ведёте себя вполне грамотно, плюс позывные у каждого. Кто вас, кстати, называл? Может, знакомые есть? – ах, какая дружелюбная улыбка! Верю-верю, пасть только не порви…