Текст книги "Будем жить! (СИ)"

Автор книги: Алексей Сердюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 64 страниц)

– Ну что же, раз так – товарищ лейтенант, прошу покинуть кабинет. – внезапно выдаёт майор. – Не вашего уровня допуска секреты, благодарю за помощь в расследовании, можете быть свободным.

Летёха встаёт, полосует меня бешеным взглядом, но молча, без ненужных воплей, сваливает… А День-то прав, получается – действительно, «как всегда», блин… Ну и хрен с ним, полезет – разберёмся. Что мне, чечётку перед этим пухликом отплясывать?! Тем более, если сами товарищи начальники его провоцировали – типчик явно едва сдерживался…

– Ну что же, сержант… поговорим серьёзно. – я таки угадал! «Серьёзно говорить» собрался «гражданский» кадр, который наверняка гражданский и есть… совсем гражданский, типа тех же физиков-ядерщиков, каждый из которых помимо основной профессии был ещё и «кем-то там запаса», но не менее полковника! Не для командования профессиональными военными, конечно – а для… уважения, что-ли? Мол, не просто всякие науки знают и два на два в уме умножить способны (поду-у-у-маешь – калькулятор вам на что?), но и строем ходить умеют! А вот это уже – признак Настоящего Человека, с большой буквы Ч! (Хотя, конечно, на самом-то деле погоны вешались с одной-единственной целью – если что, карать как преступивших воинскую присягу, что давало в разы больший простор для управления оными научниками, в отличие от гражданских специалистов… да и командовать подчинёнными куда проще, чем руководить сотрудниками). Вот и этот кадр – мутный до зубной боли!

– Согласно… вновь открывшимся обстоятельствам, я могу предположить, что ваши феноменальные способности поиска и уничтожения противника в дикой местности, во многом (а слышалось – «полностью!») объясняются возможностями ваших… питомцев, скажем так?

Я пожал плечами:

– Не знаю, что вы понимаете под определением «феноменальности»… Но действовать совместно с моими котами куда удобнее и безопаснее, чем самостоятельно.

– Что ж, я так и подумал… Тогда я предлагаю вам, молодой человек, передать в распоряжение Протектората ваших зверей. Нам необходимо их исследовать и определить возможности использования, да и вообще полезность этих зверюг. Может, в них и ингридиенты какие обнаружатся ценные, мало ли? Разумеется, стоимость обсуждаема, но обещаю – обижать не будем…

Я на рефлексах пригнулся к столу так, как если бы хотел вцепиться в глотку этому вальяжному уроду (хотя – именно хотел, без всякого «если»!) и прошипел в лицо чуть даже отшатнувшегося «гражданского»:

– Слуш-шайте внимательно, чтобы потом не перес-спраш-шивать! Коты – мои друзья, они не раз и не два спасали мою жизнь, они у меня на руках вырос-сли! А потому никуда и никого я… «передавать»… не стану! Слишком похоже на «предавать», вы не находите?! Это не с-собаки какие-нибудь – это коты, и сотрудничать за сахарную кос-сточку со всякими… самовлюблёнными с-спецс-сиалис-стами – они не будут. Уж поверьте, вы не сможете их заставить или обмануть – я знаю это так же точно, как то, что сейчас вы устроили представление, ваш лейтенант играл спектакль для одного зрителя… Ответ – нет, ни при каких условиях!

«Гражданский» быстро пришёл в себя, ещё во время моего монолога, и когда я чуть выпрямился, с ленцой задал неотразимый, как ему казалось, вопрос:

– Сержант – а ты не забыл, что ты сейчас военнослужащий? И обязан подчиняться приказам вышестоящего командования, о чём сам давал торжественную присягу? Ты сейчас, своими пререканиями с командиром, уже по лезвию ножа скачешь (а слышалось – «…наглый щенок! И встать, когда с тобой р-р-р-разговар-р-ривает подпор-р-р-р-ррручик!..»), но я, понимая твоё состояние и ещё не прошедшия последствия нервного напряжения после рейда…

Я не стал дослушивать эту бредятину, хлопнув ладонью по столу – так, что «гражданский» даже икнул, подавившись своими липкими, мерзкими какими-то фразами, выговариваемыми этак привычно-скучающе, будто в чёрт знает какой уже раз повторял давным-давно выученный и столь же давно надоевший текст – ни капли сомнения в своём праве, ни капли моральных терзаний, полная уверенность в своём превосходстве… оно такое само по себе, или спецподготовка какая-нибудь сказывается?

– Да-да, а ещё Протекторат меня облагодетельствовал, а я, такая вот сволочь, не хочу войти в положение… И вообще я по гроб обязан уже тем, что вы изволили со мной разговаривать, я прям плачу от умиления и ссусь от восторга и гордости… Хвостиком не повилять?! А может, лучше напомнить кое-кому Основной Кодекс Протектората, который переселенцы подписывают при получении гражданства?! Там, помнится, есть и такие строки, как «…Каждый вправе иметь частную собственность, владеть, пользоваться и распоряжаться ею как единолично, так и совместно с другими лицами. Никто не может быть лишен своего имущества иначе, как по решению суда…». Вы принесли мне повестку в суд? Нет?! Кстати, по тому же Кодексу, я имею возможность требовать открытого публичного суда, цитата «…Каждый имеет право на гласное судебное разбирательство с соблюдением всех требований справедливости, независимым и беспристрастным судом…». Запамятовали?! Ну ничего, у меня зато память отличная, вы спрашивайте, если что…

«Гражданский» подобрался, нахмурился, но, удерживая маску, хмыкнул презрительно:

– Так ведь Кодекс – это гражданский уклад, а мы в Армии, и руководствуемся Уставом – не запамятовал, случайно, сержант?!

– А вот тут – уже обман… Кодекс, как чётко указано на его первой странице, является основным нормативно-правовым актом, имеет высшую юридическую силу и не может быть ни отменён, ни изменён любым другим документом, включая любые норманивно-правовые законы, правила, уставы и указы. Неужели не читали? Кодекс имеет преимущественное право, так что – увы, вы можете от меня потребовать сдать вам ваше имущество, но и только.

«Гражданский», упорно не желающий пользоваться своими званием и должностью, сквозь зубы процедил:

– А если мы вспомним следующую часть Кодекса? Ту, что «…Принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено…»? Тебе что-нибудь известно о таком понятии, как «государственная необходимость»?!

Я пожал плечами:

– Так там ведь есть и обоснование тех самых государственных нужд – «…в случае объявления чрезвычайного положения и проведения мобилизацонных мероприятий, ради повышения обороноспособности Протектората и/или отражения вражеской агрессии…». И, насколько я помню, речь шла о недвижимом имуществе и транспортных средствах, о животных там ни слова… На нас кто-то напал? ЧП объявили, мобилизацию проводят?! Нет?! Тогда – не смею больше задерживать, до свиданья!

«Гражданский» отбросил маску окончательно, вскочил, схватил меня рукой за воротник (я не стал препятствовать) и, подтянув к самой своей пошедшей пятнами роже, захрипел, брызгая слюнями:

– Да ты, говнюк мелкий, совсем берега попутал?! Я тебя в пыль сотру, ты никто, б…ть, звать тебя никак, какого ты ещё выкобениваешься, ссыкун сопливый?! Завалил е…ало и молча выполнил, что сказано, иначе пойдёшь к тем, кого охраняешь, будешь им подарком на новый год, всосал?! Будешь выё…ываться – на зону кукарекать пойдёшь, юрист х…ев! Вопросы есть, ты, чмо засранное?!

Я, прямо в выпученые глазки, ухмыльнулся и кивнул:

– Есть, как не быть! Тебе, го…дон штопаный, твои яйца ещё дороги? Ну, и та хрень, что возле них болтается? Ты ниже посмотри, а то п…деть вы все герои, а как до дела доходит – сдуваетесь, как пользованая резинка…

«Гражданский» недоумённо опустил глаза, чуть ослабив хватку на воротнике – как раз вовремя, чтобы увидеть в подробностях, как граната без чеки, но ещё с рычагом, скрывается за ремнём его штанов… Только что вполне готовый не то что за воротник рвать, но и пинать мою тушку ногами м…дак «вдруг» как-то усох, потерял в цвете и скукожился. Ухватившись обеими руками за мотню (и поймав зажатую его брюхом и, похоже, ширинкой штанов гранату), он растерянными глазами уставился сначала на меня, потом на вскочивших офицеров, и каким-то удивлённым голосом просипел:

– А… это же… граната?!

Вскочивший «майор Адамиди» растерянно замер, переводя глаза с меня на «гражданского» и обратно. Я поправил воротник, одёрнул куртку и предложил капитану:

– Степан Николаевич – может, мы выйдем? А то – граната, да в закрытом помещении… грязно будет…

– Ты врёшь, это не настоящая граната! – с видимым сомнением почти выкрикнул Адамиди, резиново улыбаясь перекошеной рожей.

– А ты попробуй! – в ответ оскалился я, поднимая на общий обзор шнур с болтающимся на нём колечком чеки. – Смелее, это ж муляж?! Давай, отважно доставай и гордо покрути в руках… через минутку, я за дверью подожду.

– Я бы не советовал. – внезапно подал голос совершенно забытый мной, к моему глубочайшему стыду, Скворцов. – Я знаю… Следопыта, с его появления из-за ленточки, уже не первый год. Гранаты он таскает в карманах тоже буквально с первых дней, и ручаюсь – взорвётся она как положено, с грохотом, осколками и ударной волной… Вы перегнули палку, товарищи, Мань… Следопыта не рекомендуется заставлять и давить – он от этого только звереет, и способен на любые, даже самые неадекватные, действия. Поверьте лучше на слово…

– А гранату кто-нибудь заберёт? – нервно поинтересовался «гражданский».

– Я – в чужие штаны не полезу, могу, разве что, чеку отдать! – сходу открестился я, покручивая на пальце шнурок с кольцом.

«Майор» нервно дёрнулся, но всё же протянул ладонь:

– Давай, хер с тобой!

– Всегда со мной… в отличие от перспектив, ожидающих некоторых несдержанных хамов. – я кивнул, развязывая шнурок и отдавая кольцо с чекой.

Достали гранату быстро (разве что «гражданский» дёргался, выпячивая тощий живот так, чтобы ремнём гранату не то что удерживать, а прямо-таки намертво зафиксировать – «майор» даже, вроде, коротко ткнул кулаком в кишки, для расслабления), Адамиди сунул её в свой карман и, окатив нечитаемым взглядом, поинтересовался:

– А теперь что делать будешь?

Я молча вытащил вторую гранату и подкинул её на ладони. Ну а как же, знал, что могут быть проблемы, а автомат придётся в приёмной оставить! У меня ещё парочка по карманам запихана, плюс две свето-шумовых, запас в жо… карман не тянет, в общем!

– Давайте немного за кофе успокоимся, а потом поговорим как нормальные военнослужащие, понимающие, что такое дисциплина и субординация. – Беляев резко выдохнул и поочерёдно побуравил нас глазами. Ну, он в своём праве, не то что эти, мутные… хотя – и прикрыть был обязан, я его подчинённый, как-никак!

От кофе я отказался – у меня ещё сока в пакете булькало больше чем поллитра, так что я цедил солёный напиток, а сидящий напротив меня «гражданский» мрачно хлебал кофе из здоровенной глиняной кружки. Несколько отойдя от… хм, происшествия, я по-всякому прикидывал причины-последствия скандала – и не складывалось у меня ничего совершенно! Ну не должны были они «утереться»! Ни «майор» этот – почему-то мне кажется, что майор он такой же, как я – полковник… Ни «гражданский» – вот от этого едва уловимо тянуло именно армейщиной… Кстати, а капитан-то наш – как-то совсем спокойно реагирует, я бы сказал, даже чуть злорадствует! Ну, кого сидим, кому молчим? Да и хрен с вами, паузы и я тянуть умею…

– Ладно, проехали. – наконец выдал… о-оп, а теперь уже этот, Адамиди типа. Странно, очередной трюк, или и вправду он старше по… ну, не знаю насчёт должности, но – по статусу, скажем? А его соратничек молчит в тряпочку, и даже, вроде как, не особо-то и переживает – нет, пыхтит и рожу морщит он старательно, но… неискренне, что-ли? Я эмоции человеческие неплохо «читаю», ещё с Земли опыт неслабый; здесь с практикой похуже, конечно, но опыт-то остался! Жаль, что не могу, как кошаков своих… Отвлёкся, блин. Так вот, сидит этот крендель, и показывает окружающим, как он зол и ненавидит весь мир вообще и меня лично в частности. Но вот кажется мне, что на самом деле он даже где-то удовлетворён произошедшим, ну как учёный будет доволен экспериментом, при котором всё произошло ровно так, как ожидалось! Следовательно, расчёты были совершенно верными, ура-ура, учёный реально учёный, а не пижон в халате… И это после гранаты с сорванной чекой за ремнём?! Вот же… у него что – фаберже титано-бериллиевые?! Чего-то я его даже уважать немного начинаю, за пофигизм непробиваемый…

– Итак, сержант – «майор» сложил руки на столешнице «домиком» и чуть поёрзал на сиденье – давайте попробуем ещё раз. Мы – я имею в виду руководство нашего отдела – наблюдаем за вами уже достаточно давно. Можете считать, почти что с самого вашего вступления в ряды граждан Протектората!

На этих словах капитан Беляев внезапно хмыкнул, но на взгляд «Адамиди» только махнул рукой – мол, продолжайте, ничего важного… Тот с подозрением посопел пару секунд, но вернулся к прерванному монологу:

– Так вот, о чём я говорил… да. Мо… наш отдел крайне заинтересован в сотрудничестве. Добровольном сотрудничестве, поскольку эффективность такого варианта гораздо выше, чем простое безинициативное выполнение приказа. Касательно сотрудничества… Как я понимаю, вы каким-то образом сумели приручить двух местных животных. Поначалу особого внимания они не привлекли – вы далеко не первый, пытавшийся одомашнить местную фауну, даже скрещивать пробовали, с переменным успехом… Но ваше взаимодействие – это нечто, выходящее за границы обычного приручения! К тому же несомненные преимущества самого вида прирученных зверей – вы ведь не хомячков подобрали, не попугайчиков домашних, ваши звери имеют прекрасные прикладные перспективы… Мы бы хотели изучить как этих животных, так и сам механизм приручения и взаимодействия. Вы их чем-то прикармливали? – в ответ на моё выражение лица (я действительно при…офигел от такой непосредственности!) он неискренне хохотнул и выдал – Извините, увлёкся, м-да. Касательно сотрудничества – мы можем предложить вам должность младшего научного сотрудника, соответствующая оплата, которая примерно… м-м-ммм, примерно равна зарплате лейтенанта мотопехоты РА, со всеми положенными социальными благами и надбавками. Ну, и работать вы будете не в этой глуши, разумеется! – мужик выдохся, на его роже проступило недоумение. Я выслушивал его трёп с совершенно непоказным равнодушием – удивил он меня только один раз, да и то не столько своими предложениями, сколько тем, что вообще додумался высказывать подобное. Убедившись, что «Адамиди» выговорился, я коротко мотнул головой:

– Не интересует. Котов в обиду не дам.

«Гражданский», чуть подобравшись, лениво поинтересовался:

– А если тебе прямой приказ поступит? Не забывайся, сержант…

Я пожал плечами:

– Тогда на одного сержанта в армии Протектората станет меньше. Приказ будет заведомо предательский – заметьте, не преступный, с этим у вас, заботящихся о процветании государственном в меру собственного скудного разумения, всегда муторно, крутите законами как жонглёры – а именно предательский, конкретно в отншении меня как гражданина; а потому я с чистой совестью и двумя котами дезертирую к чертям и из армии, и из Протектората заодно, и плевать на гражданство. Начнёте меня ловить, дабы опять облагодетельствовать и привести блудную овцу обратно в стойло, так сказать – буду отбиваться чем смогу, а уж котов вы и вовсе не получите; прикажу им уходить в дикую местность самостоятельно, и ищите их до конца времён!

Вот тут проняло обоих, да и не только их! Скворцов вскинулся, собираясь что-то мне высказать – но наткнулся на мой взгляд и осел обратно, нахмурившись. Беляев закашлялся, глотнул кофе и мрачно уставился перед собой, перекатывая пальцами по столу карандаш. «Майор Адамиди» заморгал обижено-удивлённо, оглянулся на напарника с беспомощным выражением на физиономии, мол, сделай что-нибудь! «Гражданский», мгновенно избавившись от своей вальяжности, с какой-то даже брезгливостью прошёлся по мне глазами, после чего процедил:

– Вы отдаёте себе отчёт, кому и что вы говорите, младший сержант… пока ещё? Вы понимаете, что я могу ваши слова вписать в ваше личное дело, что скажется на вашей дальнейшей службе далеко не блестящим образом?! Более того – вы можете и вовсе… – он многозначительно замолчал, давая мне возможность домыслить любые кары, с нетерпением ожидающие меня «как только – так вот прям и сразу». Вероятно, я должен был начинать каяться и соглашаться… но я только зло улыбнулся:

– «…Могу и вовсе…» – что именно, любезный непредставившийся? Лишиться замечательно места службы в этих …бенях, а то и вовсе почётного права сдохнуть «за спасибо» только потому, что это кому-то из вышестоящих потребовалось?! Вы случайно не перепутали – я призывник, а не постоянный состав, и продолжать по струнке ходить после окончания срока службы желания не испытываю!

Накрытие и попадание! Они что – даже не удосужились моё личное дело полистать?! Большие шишки, решившие по-быстрому выслужиться перед ещё большими, предоставив им меня с котами в виде какой-нибудь собственной гениальной идеи-разработки?! А торопиться не надо, лишнее это… так можно и совсем опоздать, махинаторы-от-погон хреновы…

– Что вы несёте, младший сержант?! Вы на секретном объекте, кто бы вас сюда пустил, будь вы призванным военнослужащим? И откуда тогда у вас может быть звание такого ранга?! – а здорово «контузило» этого «гражданского», явно на автомате говорит, он после гранаты так не «плыл»…

– Почему я здесь – у командования интересуйтесь. Куда направили – там и служу, не моё дело выбирать место и условия. Откуда лычки – уточните в Одесском ЦУП-е, там расскажут, может, даже с подробностями. Повысили в звании – вот и ношу. Подсказка – примерно за такое же дело, которое и здесь произошло, тоже… охотился на кое-кого, шустрые были твари… Вот после этого и прыгнул аж через звание, из курсантов сразу в сержанты. Не ожидал и не рвался – но не отказываться же прямо на построении? А потом уже как-то не совсем… ну, думаю, вам понятно…

– И продолжать военную службу посел завершения призывного срока службы вы не намерены? – полуутвердительно кивнул, скорее себе, «гражданский», почти пришедший в норму. Я хмыкнул резко изменившемуся тону, да и обращение «вы» позабавило, особенно от того, кто совсем недавно пытался за воротник меня таскать:

– А то вы не догадались… Я даже в страшных снах себя военнослужащим не вижу, именно из-за подобных ситуаций. Мало ли, кому из вышестоящих начальников какая вожжа под хвост стрельнёт – а мне тянуться и «так-точну» орать?! Да ещё и всю сознательную жизнь? А поэтому дослужу своё время – и на дембель, без малейшей задержки.

– Я-а-а-сно-о-ооо… Но, тем не менее, на текущий момент вы являетсь военнослужащим РА со всеми обязанностями такового. – Адамиди более-менее пришёл в себя и снова перехватил разговор.

– Так точно, являюсь, тарщ-маёр. – я замолчал в ожидании дальнейших слов «майора».

– Тогда вы обязаны подчиняться присяге, не так ли? – надавил «гражданский».

– А где я не подчиняюсь присяге? – деланно удивился я.

– Отказываетесь выполнять приказы командования! – припечатал, как ему казалось, тот же непонятный тип.

– Во-первых, вы сами понимаете, что несёте откровенный бред. – спокойно начал я, опять внутренне закипая, – А, во-вторых, в том самом Уставе прямо прописано разрешение невыполнять приказы командования, если они являются заведомо преступными либо противоречат Кодексу Протектората как основному закону, а также, самое интересное, приказы, не имеющие отношения к исполнению обязанностей военной службы. Вы это прекрасно знаете, я это тоже хорошо помню. Каким образом к исполнению мной должностных обязанностей одного из «вохры», в звании младшего сержанта, Армии Протектората относится продажа в ваши загребущие лапы моих питомцев, которые скорее члены моей семьи, чем домашние животные?! В Уставе прописан прямой запрет даже на отдачу подобных приказаний, если вы не забыли об этом! А то мало ли – вдруг попадёт в командиры извращенец-педофил, и начнёт направо и налево всякое приказывать, непотребное? Так что – расскажете мне, почему я для выполнения своих воинских обязанностей вдруг должен буду предать своих кошаков? Нет? Я так и думал. Вопрос – как минимум, с моей точки зрения – закрыт. В случае попыток нападения на меня или моих соратников и выполнения данного вашего хотения силовыми средствами и методами, оставляю право выбора способа противодействия, как и его реализацию, за собой. Учтите – стрелять буду на поражение и без малейшей жалости, каждый мой кот лично для меня дороже сотни любых майоров. – я даже не повысил голос во время этой тирады, что, похоже, пробило самоуверенность «гражданского» даже сильнее, чем сами слова:

– То есть вы, сержант, отказываетесь… сотрудничать с военным командованием? – после едва заметной запинки подобрал выражения «Адамиди».

– Простите, совершенно неверно. – не стал «ловиться на слабо» я. – Я целиком и полностью выполняю приказы непосредственного командования (Беляев чуть дёрнул бровью, но опять промолчал), и даже в меру сил и возможностей проявляю разумную инициативу. У вас имеются факты, свидетельствующие об обратном?

– Ты… вы, сержант, отказываетесь передать нам попавшие в ваше распоряжение образцы редкой фауны для изучения и использования! И это вполне может считаться вредительской, относительно интересов Протектората, деятельностью! – не выдержал «гражданский». Ну-ну, открытым текстом «я есть закон», да?

– Простите, а больше вам ничего не надо? Может, у меня в руках окажется какой-нибудь редкий, как вы выразились, образец техники, или вооружения, или минерал, в конце концов – я тоже ну вот прям обязан буду всё вышеперечисленное, как вы изволили это обозначить – «передать»?! Я уж молчу о том, что вопрос необходимости как таковой – вы опять упорно замалчиваете, поскольку таковой необходимости нет! Вы даже толком не знаете, что именно и у кого требуете, но вам, лично вам, а никак не Протекторату – хочется! Законами поинтересуйтесь, в Кодексе данный вопрос обозначен вполне конкретно и не допускает двояких толкований. А уж то, что вы даже не удосужились назваться – прямо указывает на вашу личную, но никак не общественную, заинтересованность! Высокая – условно, я не знаю и знать не хочу, какая именно – должность вас уверила в вашей избранности?! Вы впрямую себя отождествляете с ПРА, а ваши собственные интересы – с государственными?!

В кабинете повисла звенящая, яростная тишина! «Гражданский» сверлил меня бешеными глазами, в которых не оставалось ничего, кроме простого и понятного желания «раздавить эту гниду» – я не просто его «раскусил» (невеликая загадка, собственно), но и вытряхнул на общественное обозрение! Или даже не совсем его, скорее обоих, причём застрельщиком этот мутный тип, от которого прямо несёт ГБ-шным ароматом, мог и не быть… Скорее решил проявить себя, оказав услугу псевдомайору! А тут я, такой мелкий и званием, и возрастом, как фурункул на жопе – вроде как бы и не смертельная рана от вражеского шестидюймового снаряда, но и сидеть не получается, больно до озверения… А если по фурункулу ещё и пнуть носаком ботинка, да с размаху? Во-о-от! Да, гранату он мне не простит никогда, такие собственных ошибок не признают, «звезду поймали», и винят всегда только тех, кто «ку» вовремя не сказал… с положенными приседаниями. Дышать теперь стоит с оглядкой…

Я, старательно демонстрируя хланднокровие, уже втихаря тянусь к пистолету (нехорошо смотрел «гражданский», крайне мерзко, так на людей не смотрят) – разумеется, «компакту», хвататься за «беретту» на груди бессмысленно, особенно накоротке – но в кабинет буквально вломился очередной персонаж, «старый знакомый», Горислав… Сергеевич Акимов, собственной костыляющей персоной. Вид бравый, халат белый, больничный (или врачебный, если они чем-то различаются – я не специалист) развевается на плечах, одна нога вдвое толще другой, обмотана бинтами как мумия, на второй ботинок-берц, с подковкой, цокает звонко так по доскам, хотя и не должен бы; штаны правда подкачали, какие-то треники с задницы в полтора раза большей, чем его собственная… впрочем, по-другому ему и не упаковаться, с таким количеством бинтов! Всё равно штанина на раненой конечности натянута едва не до звона, на застиранной до блекло-фиолетового цвета ткани каждый виток бинта просматривается…

– Добрый день, товарищи офицеры и штатские! – с ходу перехватывает на себя разговор доктор – Рад всех вас видеть! Привет, Следопыт, как настроение? – и, не спрашивая разрешения, на правах болящего, плюхается на ближайшее полукресло. Киваю в ответ, старательно сдерживая нижнюю челюсть – откуда он тут вообще взялся, этот хромокостыльный?! И вовремя так… почему я не верю в то, что это случайность? А врач, поёрзав тощей задницей на сиденье, поворачивает нос к «майору» и выдаёт:

– Ещё раз здравствуйте, Роман Валерьевич, давненько не встречались! Какими судьбами в наши пенаты? И даже поздороваться не зашли, совсем меня позабыли-позабросили… Не стыдно вам? – и этак дружески улыбается, демонстрируя шуточность претензий, вот только фальшивый «адамиди», хоть и пытается сдерживаться, всё равно кривит физиономию, будто разом и лимон зелёный целиком зажевал, и острым перчиком-чили закусил:

– Забегался, Горислав Сергеевич, знаете ли, заработался, вы же понимаете… дела, заботы…

Горислав благостно кивает, улыбается в стиле «доброго дедушки», и таким же сладким голосом интересуется:

– А что, так много забот? Надо же, никогда бы не подумал («псевдомайор» дёргает уголком губ, едва заметно, но с моей жизнью и не на такое научишься внимание обращать!)… может, помощь какая нужна? Вы не стесняйтесь, Роман Валерьевич, обращайтесь, всегда рады помочь товарищам, одно дело делаем (на этой фразе бывший «Родион Юрьевич» откровенно не выдерживает и вспыхивает скулами, каменея рожей аки памятник самому себе), так что именно вас беспокоит? Я как раз совершенно свободен, могу поучаствовать в любом проекте всеми силами – пока нахожусь на положении выздоравливающего, меня всё равно Степан Николаевич к непосредственной работе не допустит (Беляев согласно кивает)?!

– Не стоит, Горислав Сергеевич, вам следовало бы отдохнуть, сил набраться… – попытался «съехать» «Адамиди», но Горислав только улыбается ещё более сладко – почти не скрывая злорадства – и показательно-легкомысленно машет рукой:

– Да что вы, в самом-то деле, Роман Валерьевич, уж мне ли не знать моё реальное состояние? Я выздоравливающий, а вовсе не смертельно больной! Так какие исследования вами запланированы? У меня имеется неплохая лаборатория, и персонал найдём… не стесняйтесь, я буду искренне рад помочь коллеге! – и опять улыбается, тролль! Троллятина толстая, отожравшаяся на чужих нервах, опытная, матёрая… Явно же у них тут свои расклады, и Горислав сейчас топчется грязными сапогами по самому нежному месту в душе этого… «майора» – по карьерным перспективам! Подозреваю, что процесс преобразования моих кошаков в новые звания-должности этого перца Арес с Артемидой врядли бы пережили, такие козлы не останавливаются ни перед чем… причём даже, зачастую, не по злобству души – они искренне не понимают, как можно переживать о каких-то там жизнях, неважно, человеческих или звериных, если на кону их собственное благосостояние!? А кто бы и что бы не говорил – карьера и есть способ улучшать это самое благосостояние, как материальное, так и… ЧСВ, в общем. И вот сейчас, на наших глазах, Акимов нагло топчет эту светлую надежду пришлых кренделей…

– Я вам очень благодарен, Горислав Сергеевич (мог бы голосом отравить – от такой «благодарности» Горислав бы уже корчился в муках!), но планируемые исследования имеют уровень секретности, превышающий ваш уровень допуска. – цедит злорадно «Адамиди». Рожа кривится в довольной улыбке, рядом сидит с кирпичной мордой «гражданский» – вот только аж шибает довольством от него, умеет, гад… Но Горислав почему-то доволен не менее:

– Позвольте поинтересоваться, какой уровень доступа у вас самого, Роман Валерьевич? Приятно видеть коллегу, развивающегося настолько высокими темпами, даже и поучиться чему-то можно… так какой у вас уровень? Официально требую предъявить полномочия! – а вот это было что-то мне неизвестное! Пришлые, кажется, ничего подобного не ожидали – как-то нервно они переглядываются, а вот наши… ого, наши на взводе, Сорокин вон пистолет поглаживает! Какого чёрта происходит?!

– Допуск В-ноль. – выдавливает «майор», выкладывая на стол какую-то карточку, вроде ай-дишки. Горислав бегло просматривает кусочек пластика, удовлетворённо хмыкает и… вытаскивает из кармана собственный такой же, только более блеклый, с минимумом данных:

– Ну надо же… а у меня А-три, дорогой коллега! А раз так – я вновь хотел бы поинтресоваться, какими именно… исследованиями (это слово Горислав буквально выплёвывает) вы собираетесь заняться с использованием питомцев младшего сержанта?! Я слушаю – план исследований, предполагаемые результаты, планируемые ресурсы и расходы!?

Роман Валерьевич, кем бы он ни был, явственно скис – уровень допуска Горислава (к чему бы ещё, хотелось бы знать?) оказался для него «нокдауном», ничего подобного псевдомайор не ожидал и парировать такой удар ему было нечем – то, что он заблеял в ответ на резкий, совсем не похожий на предыдущую словесную патоку, вопрос, было именно натужным блеянием, не более того… Горислав не стал миндальничать:

– Прекратите этот балаган, Хильменич. Вы пытаетесь навешать мне на уши лапшу? Даже неспециалистам уже совершенно ясно, что никаких мыслей и планов у вас нет – есть только жадное желание наложить руку на неожиданную… находку сержанта. Только уверяю вас – не получится. Я в течении почти декады вёл наблюдения за общением сержанта и его питомцев, и смею вас уверить – вас они просто разорвут в клочья, с ними методы привычной дрессировки попросту бесполезны. Так что ваши мечты можете оставить при себе – это не дворовые тузики, готовые на задних лапках за косточку скакать (я представил себе в лицах попытку приручения Ареса куском мяса, потом добавил руку, протягивающую этот кусок в клетку, дорисовал воображением всю тушку… и еле удержался, чтобы не дёрнуться, уворачиваясь от фонтана крови из обрубка этой грабарки! Не, надо что-то с воображением решать, перебор…). Для этих хищников есть только один авторитет, даже его бойцы котами только терпятся, как друзья/подчинённые их вожака – остальные же вообще лишь досадные помехи-раздражители, которых вожак запретил… м-м-мм, уничтожить. И изменить данную ситуацию, не зная, каким образом она вообще стала возможной… – последние слова Горислав говорил, похоже, сам себе, не столько беседуя, сколько рассуждая вслух. Наступившую несколько неожиданно тишину разрушили завозившиеся на своих стульях «пришлые». Оклемавшийся, как оказалось, Хильменич, нацепив на себя маску «радетеля за отечество», програссировал (надо же – а раньше, вроде, чётче выговаривал слова?) с почти открытой враждебностью: