Текст книги "Будем жить! (СИ)"

Автор книги: Алексей Сердюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 64 страниц)

– Товарищ-полковник, вертолет из города заходит на посадку!

Майор тут же забыл обо мне и, коротко козырнув махнувшему на его попытку уставного прощания подполковнику, быстрым шагом ушел в сторону медчасти. А вот сам полкан продолжал разглядывать меня, потом переспросил:

– Лейтенант, а как ты хотел назвать курсанта только что?

– Следопыт, товарищ полковник! Позывной среди сослуживцев, по дикой местности действительно передвигается как специалист-егерь, хорошо знает повадки хищников… и многое другое.

Полковник машинально кивнул, потом скомандовал:

– Хорошо, закончим на сегодня. Взвод, вольно! Дежурный, отправляйте их за сменной формой, стройте, и в изолятор. А вы, лейтенант – он смерил глазами Золина – останьтесь, пообщаемся… – полкан опять «проглотил» пару слов… или предложений; уверен – не ошибусь, если пристойными там были разве что предлоги!

Нас Шемахин в темпе поотделенно загнал в казарму и обратно, и по команде «вольно» отвел в карантин, точнее, изолятор при медчасти. К большой нашей радости (как минимум моей – я в изолятор еще не попадал) в помещении обнаружился полный комплект обычной казармы – койки на примерно полсотни рыл, душевая на десяток помывочников, туалет, и три стиральные машинки. Последние меня сначала удивили, а после я вспомнил, что больные, в том числе и заразные, могут лежать в лазарете неделями (те же чесоточники, гриппозники и так далее), а чистое белье здесь, в РА – забота индивидуально каждого, так что или стиралки, или ходить и вонять… В госпиталях, понятное дело, все более привычно, там персонал комплектный есть, а вот в лазарете – сами-сами, в основном! Кстати, насчет белья – самыми умными оказались мы и следующее за нами, третье отделение. Я со своей койки в темпе сдернул обе простыни (спасибо Старому – подсказал вовремя) – подстелить и накрыться – и так же поступили увидевшие нас по выходу из казармы «трояки». Первое отделение ухитрилось в полном составе данный момент прощёлкать, более того – некоторые даже тапочки для помещения забыли прихватить; кто служил, представляет, насколько это незаменимая для солдата в казарме обувь! Разобрав койки, быстренько договорились об очередности помывки, заодно организовав и «живую» очередь на постирушки, а потому к моменту прихода наряда с бачками из столовой практически все были уже чистыми и голодными. После ужина сложили посуду на стол возле входа и попадали на кровати. Я вырубился раньше, чем успел укрыться простыней…

7-е число шестого месяца, примерно полдень, условно полигон Ново-Одесской учебки, кабина «шишиги».

Чертов агрегат! Ну кто так машины делает, кто так проектирует! Чтоб ему на том свете на его машине всё время ездить, причем на расстояния не менее пары тыщ километров, беспрерывно! Не знаю, кто придумал легенду, будто 66-й «отличается плавностью хода», лично я себя чувствую кубиком с точечками в стакане, который трясет азартный игрок в кости!

Едем «по местам боевой славы». Едем – это я, в кабине «шишиги» на месте штурмана, водитель этого костотряса ефрейтор Герчак Володя, он же Вовка-Барабан (я даже не интересовался, за что ему подвесили такую кликуху, он контрактник, и служит уже то ли третий, а то ли четвертый год), и три бойца в кунге, плюс там же старлей Хорь. Обратно, думаю, в кузове поеду уже я, и даже не уверен, что проиграю в комфорте – в кабине чудовищно жарко от капота движка, машина прыгает по любой кочке, как настоящий горный архар, я уже пару раз хорошо приложился башкой к металлическим деталям кабины, про удобство сиденья можно не упоминать – понятие отсутствующее, даже, можно сказать, отрицательное. Мало этого, я постоянно, при каждом пинке под зад, вспоминаю свой кемпер, и сравнение… мужчины не плачут!

Почему я в кабине, а целый старлей в кунге? Дык – а кто будет дорогу показывать? Едем мы за нашим брошенным имуществом – это для общественности; и для тщательного осмотра найденного в овражке джипа-киллеровоза – на самом деле, хотя никто этого вслух не озвучивал. Поэтому из трех бойцов в кузове я знаю только двоих – Весло и Старого, а третий рядовой, на мой непредвзятый взгляд, такой же «рядовой», как я прима-балерина Большого Театра. Нет, одет и ведет он себя именно как обычный, пусть и опытный, контрактник – почти. Но некоторые нюансы, в обращении к нему Хоря, в движениях, в реакциях на вопросы… «Сдается мне, казачок-то – засланный!», зуб даю!!!

В общем, едем. Два предыдущих дня были… сложными. Шестого числа нам, всему взводу, дали нормально отоспаться (я послушал пиликанье часов, выключил сигнал и с чистой совестью задрых ещё на час с лишним), потом покормили и прогнали через медиков. Назначили неделю облегченного режима, четверым даже выписали какие-то таблетки на тему сердечно-сосудистой системы, и выдали на расправу начальства. Начальство прямое, в лице подполковника Ларева для начала спихнуло нас в зубы особистов, точнее, лично Хорю, который въедливо опрашивал личный состав почти до ужина. Причем, гад, делал это честно и с полной самоотдачей – то есть, вызывал по одному в кабинет, а выпроваживал из кабинета уже в другую дверь, так, чтобы его вопросы оставались тайной для ещё не вызванных. Я попал к нему чуть ли не последним (четвёрка «инфарктников», как их мгновенно окрестили, ушлёпала на процедуры и потому я остался единственным доступным), и допрос, устроенный мне этим кровососом, запомню навсегда! Этот мозгоклюй требовал вспомнить каждое слово, поминутно; каждое решение, мной принимаемое, требовал объяснить и обосновать; причём по нескольку раз возвращался к уже вроде как обговоренным моментам… Гэбня кровавая! Правда, отношение было более чем доброжелательное, даже предложил чаю с печенькой (а я что – я печеньку люблю, и чай с сахаром тоже, и варенье, если мне им морду помажут…), да и вообще своим видом давал понять, что всецело одобряет мои действия и мотивы. Но мурыжил дольше всех… как мне показалось.

Ужинали мы уже в общей столовой, только ночевать нас опять загнали в изолятор, а утром, после завтрака, и оттуда вытурили. Впрочем, и то хорошо – помню я ещё по Земле, что понятие «облегчённый режим» в армии означает чаще всего не столько реальный отдых, сколько «другой вид деятельности», то есть возможность «режимников» припахать к каким-то хозработам на основании того, что «…вы же сейчас не на службе, а веником помахать – что тут тяжёлого?!». О том, что махать веником предполагается часов шесть-восемь, никто обычно не упоминает – видимо, из присущей любому человеку в погонах со звездями скромности и застенчивости… Разумеется, одним только веником или метлой и пожеланием «провести уборку территории» фантазия начальства не то что не ограничивается – она этим даже не начинается толком! А потому тот факт, что нас просто вернули в нормальный распорядок, лично меня как-то даже успокоил. На лёгкий возмущённый бубнёж молодняка Шарик и Кроль, при моём небольшом участии, объяснили недовольным, чем им грозит статус «легкорежимников», а злорадная ухмылка слышавшего разговор капитана Чермиса (мы в курилке общались) подтвердила худшие опасения… в казарму возвращались уже довольные всем и поголовно все!

А сегодня на утреннем разводе, в котором мы, как положено, участвовали на общих правах, наш полкан приказал:

– Курсант Злой, ко мне!

Я, как приказано, промаршировал к полковнику, отдал честь, доложил, что «я явился», всё как и положено. Повернулся по команде «кругом!», а потом малость офигел от произносимого Ларевым:

– Равня-я-а-а-айсь! Смиирр-на! За проявленное в критической ситуации мужество, решительность, а также разумную инициативу и самостоятельно изученные и своевременно применённые знания, курсанту Злому присваивается внеочередное воинское звание «младший сержант», с соответствующей записью в военном билете!

– Служу народу и отечеству! – я едва вспомнил уставный ответ, принятый в ПРА. Хотя, должен признаться, звучит оно как воинский символ куда лучше, чем какое-нибудь безликое «слава-украине» или безадресное «служу-российской-федерации», да и более предметно, что-ли…

– Младший сержант Злой, стать в строй!

– Есть! – и я на деревянных ногах затопал на свое место, хоть не запутался в конечностях – и то хорошо!

Стоит упомянуть некоторые нюансы ситуации. В нашей учебке часть курсантов имели звание «ефрейтор» с самых первых… ну, пускай недель, службы. Некоторые носили на погонах и по две, а двое из первого учбата даже по три лычки, являясь полными сержантами! И было таких бойцов не слишком мало, этак каждый десятый, как минимум. Однако, при том, что своей единоличной властью начальник учебного центра вполне официально мог произвести курсанта в любое младшее командное звание до старшины включительно, он этим правом пользовался очень редко и крайне осмотрительно. Как эти взаимоисключающие моменты совмещались? А очень просто – в учебном центре и звания, хотя и приравнивались к «настоящим», тем не менее были учебными! Иными словами, офицеры присматривались, делали выводы, оценивали личностные качества и способности, выучку и умение командовать – и время от времени кто-то становился «комодом» а то и сразу «замком», получая одну-две лычки на погоны, кто-то наоборот, возвращался к состоянию «чистые погоны – чистая совесть», а через месяц-два мог быть опять, за те или иные успехи, повышен в звании (или, разумеется, не повышен, да еще и с записью в личное дело «к командованию ЛС не пригоден»), и все это являлось частью обычной жизни ЦУП-а, не вызывающей особого ажиотажа. «Сопли» на погонах повседневки (собственно, она же и парадка; никакой особой парадной формы в РА нет, зато выдаются два комплекта повседневки, сразу, а не второй через полгода после первого, когда от первого остались одни заплатки!) у курсантов были бледно-красными, чем и отличались от стандартных армейских зелено-пятнистых, а будучи величиной переменной, никогда не вносились в основные документы! То есть, любой курсант, пусть даже с широкой полосой вдоль погона (то есть будучи согласно знакам различия старшиной, хотя я таких и не видел), официально оставался таким же рядовым, как и остальные призывники без всяких полосок. Это положение отражалось во всём – от приоритета выполнения приказов (проще, если «настоящий» ефрейтор отдавал команду, то она являлась превалирующей по сравнению с командой того же старшины, но «учебного»), до финансовых выплат физическим лицам. Зарплата сержанта и близко не равна содержанию призывника «на мыло, зубную пасту и ваксу для сапог»!

Получить «учебные» лычки – в принципе, приятно (хоть и предполагает массу дополнительной ответственности), но ничего выдающегося собой не представляет – не такое уж редкое явление. А вот объявленное полковником (под-полковником, конечно, но обычно строгое соблюдение этого под– не приветствуется, считается естественным как-бы повышать подполов на один ранг, особенно если имеется желание подмазаться или выказать уважение) внесение записи в военный билет – означает официальное присвоение звания! То бишь, приличная по меркам НЗ оплата, приоритет командования, положенные льготы и тому подобное…

Много или мало – младший сержант? Если по старо-Земным меркам – ничего особенного. Третье звание после рядового, самый практически нижний уровень ранговой табели в армии. Только вот на Новой Земле отношение к званиям несколько иное. Во всей РА, насколько я знаю, аж три генерала, причем понятия не имею, генерал-майоры они или генерал-полковники, нет нужды в градации этих гигазвездных столпов! По СЗ-м меркам, в сравнении – они маршалы, не меньше! И каперанг один имеется… или он уже адмирал? Как-то упустил я этот момент… Но и их было бы и того меньше – только на одного генерала никак не повесить и авиацию, и бронетехнику, и пехоту разом… Соответственно, все прочие звания тоже весьма солидно «весят», и следующее присвоение – праздник для любого военнослужащего. В РА взводами командуют сержанты и старшие сержанты, а старшины вполне официально могут рулить ротами! Офицеры же, особенно кадровые уровня от капитана и выше – это вообще элита, частенько у таких даже нет постоянных подразделений, им временно придаются те или иные силы для выполнения конкретных приказов, а то и вовсе занимаются они не непосредственным командованием личным составом, а скорее функциями постановки путей и способов решения задач. В РА почти нереально встретить офицера, например, лично проверяющего внешний вид рядового (неважно какого офицера, даже если он самый распоследний в чине младший лейтенант, меньше уж некуда), или самостоятельно принимающего у наряда караула знание устава и разводящего часовых на посты – все это работа младшего командного состава. Вот в бою лейтенант должен управлять приданным ему взводом, ротой или группой подразделений, или всего одной группой, это нормально… и группа может быть как самостоятельным отделением (например, развед-диверсионной группой, такие и по три-пять человек ЛС бывают), так и усиленым батальоном! Поэтому и получается, что офицеры на НЗ – они как бы сами по себе, «белая косточка», а сержанты-старшины – вполне приличный командный уровень…

Лычки мне вручили уже при завершении развода, лично п/п Ларев, те самые «настоящие», а ещё через десять минут сослуживцы лупили по плечам от души, стараясь, чтобы кусочки металла врезались через ткань в кожу – поздравляли, однако! Я себя чувствовал несколько неловко – железки по паре маленьких полосок на плечах мгновенно выводили меня из разряда «свой» в какое-то новое состояние, и я не был уверен, что мне оно… нет, что я сам ему – соответствую. С тем же «гориллычем», например, я теперь полностью равноправен, и это несколько напрягает – как это все будет воспринято и ребятами взвода, и сержантами-контрактниками? Тем более, что я-то контракт подписывать не собираюсь совершенно, не моё оно… Кстати, все, хоть и неофициально, знали и принимали факт – в РА нет ни единого даже старшины-срочника, только постоянный состав! Для призывников потолком обычно оставалось ефрейторское звание, считалось очень достойным просто уйти на дембель, получив вместе с предписанием лычку «на посошок», как бы признание достигнутого воинского уровня – такие лычки и надевали сразу после дембеля, прямо на плацу, с товарищеской помощью соратников (и классическим «отбитием» плеч дружескими хлопками, но чтоб чувствовалось!), дома уже щеголять, этакий ритуал прощания… Да и «на гражданке» такие отслужившие были уважаемы и женским полом милостиво определяемы в альфа-самцы – поскольку далеко не каждый имел возможность подобным похвастаться, и звание действительно являлось наградой… За особые заслуги можно было и полного сержанта отхватить, но это уже из разряда тех историй, которые пересказывают молодняку как легенды о великих сказочных богатырях давно минувших лет! Что-то типа «…лично спас бессознательного тяжелораненого командира, вынеся с поля боя под артиллерийско-бомбовым огнем противника, попутно уничтожив два броневика и захватив минометную батарею, при этом в процессе движения перебил в рукопашной не менее роты противника!»…

Про сержантов-из-учебки я не слышал даже легенд. В свете оного – моё повышение выглядит как-то чрезмерно, очень уж это неожиданная ситуация, как и моё положение в виде такового, призывника-сержанта. Или… на меня у начальства какие-то иные планы, и не факт, что мне они понравятся! Зато можно считать установленным «факт», что это всё может не понравится очень многим окружающим… Я бы вот тоже, не знаю, как относился бы к сопляку «без-году-неделя», удачей или случаем вознесённому туда, куда многие не один год кровью и потом прокладывают себе дорогу…

Не менее непонятным становится и мое положение во втором взводе третьей учебной роты четвертого учбата! Кто я теперь? Курсант? Со званием «младшего», по сути старшим во всей роте… всей учебке, мать ее – среди призывников, и равным званию постоянных комвзводов (не считая Калеки – тоже вот головняк…)?! Комвзвода? А я по подготовке хоть на ком-ода тяну-то?! И куда «калеча» девать? Непонятка… Всё равно как если бы вчерашний школьник, поступив в институт, через семестр начал бы вдруг рулить деканатом, с полного благорасположения ректора! Не хотелось бы за какой-нибудь (и вполне вероятно – достаточно скорый) свой косяк (а он по-любому не за горами!) быть на том же плацу торжественно разжалованным – это ещё хуже, чем просто «не быть»… Вот же ситуёвина!

Я непроизвольно покосился на собственное плечо, откуда никуда не девались две новенькие металлические лычки разнообразно-зеленого колера, и вздохнул. Барабан, думая, что понимает мои мысли, осклабился в этаком «…да-а-а, парень, согласен, ты кру-у-у-ут!», на что я едва сдержал раздраженную гримасу – ему-то зачем знать? Так ничего и не придумав, я постарался выбросить из головы ненужные мысли и сосредоточился на текущем задании.

Сразу после развода и вручения лычек, после отбивших мне все плечи хлопков, старлей Хорь выцепил меня из кучи тел и приказал собираться в рейд, на всякий случай дня на два-три, и подобрать еще двоих, туда же. Я хотел взять Ромку и Весло, но если Коля сразу же утопал собираться, то Роман оказался уже куда-то отправленным. Пока я задумчиво осматривал оставшихся, все более склоняясь к идее взять вторым Марата, кто-то вдруг аккуратно ткнул меня в ребра и тихо попросил голосом Старого:

– Следопыт, давай я поеду вместо Ромки?

– А как же твои таблетки, Серега? – я был бы рад такому напарнику, парень хладнокровный и ответственный, но он оказался одним из «инфарктников». Не прошел бесследно марафон по раскаленной саванне для почти предельного, для армейской службы в рядовых, возраста…

– Да что таблетки? Их принимать – дважды в день, обследовали нас утром и признали восстановившимися, здесь ближайшие пару дней я буду разве что метлой махать, на мой взгляд – ничуть не лучше, чем поход по саванне под командой Хоря и твоим присмотром…

С такой точки зрения я и правда не нашёл, к чему придраться, и приказал только получить подтверждение в санчасти о допуске рядового Алатьева к пешему рейду за территорией Базы. Наблюдающий за процессом Хорь поправил:

– Не пешему, пойдем на автотранспорте. И, Следопыт – мы заедем за вашим имуществом, так что можешь не морочиться насчет получения спальников взамен утерянных. Остальное – на твой выбор…

Ну, раз рейд даже не пешкодралом… Серега умчал в санчасть, я уточнил место и время выезда и отправился выписывать недостающее снаряжение – отсутствие гранат, достаточного запаса патронов и пайков меня откровенно раздражало. Трое суток? Вот на них и выпишем, с запасом на непредвиденные случайности… Главхомяк, старшина Михин, на удивление безропотно выписал мне всё, что я запросил, и уже с накладными я, забрав из казармы свой рюкзак (заодно фильтры обновил в гидросистеме, медаптечку проверил и пополнил, форму сменил на более удобную, охотничью) и рядового Редько, и там же дождавшись Старого с карманом, полным таблеток «на дорогу», выдвинулся к боксам с техникой. Где бы я ни появлялся – немедленно становился предметом пристального изучения! Призывник-сержант, надо же, «по улицам слона водили!»… Ничего, уедем на пару дней – а там и привыкнут малость, да и новые предметы для обсуждения появятся.

Короче, загрузились мы втроем в выделенную машину (заодно узнали, какую именно), заехали на склады, забрали выписанное, после чего водитель сам вырулил в какую-то дальнюю проходную, где минут с полчасика мы дожидались старлея. То, что с ним будет еще один боец, стало неожиданным дополнением, хотя особо я не переживал – ну, чужой, ну, крученый… Не киллер же рецидивист, не шпиен засланный (или Хоря пора тоже брать или валить на месте), а то, что следаки мутят воду – а где они другие? Наверняка ведь основная цель – джип, хотя вслух этого Хорь и не сказал, ведь мы же не идиоты; уверен, и Старый с Веслом давно все поняли. Однако – и забрать вещевое довольствие не помешает, надеюсь, зверье там не сильно порезвилось?

К месту нашей вынужденной разгрузки машина подкатила часам к пяти дня… или уже вечера? А что вы хотели – мы выехали-то после обеда, да и дорога, пускай на машине и в разы короче, но всё-таки… К счастью, снаряжение осталось практически целым. Нет, пяток спальников «погибли» под чьими-то когтями или зубами, но прочие не пострадали. Как и патроны, и мои магазины, и сетка-москитка с гамаком… Весло хмыкнул, разглядывая продранный «мешок»:

– Следопыт, а ты правильно сообразил – жратву отдельно выкинуть. Если бы в кучу сложили – хрен бы чего уцелело! А так – от хавчика одни остатки упаковок, а вот снаряга почти в порядке.

Я отмахнулся:

– Да просто видел разок, во что рюкзак превратился, в котором жратва была… Как голландский сыр – весь из дыр! Всё собрали? – и сам прошелся глазами по месту привала. Вроде как все, не считая откровенного хлама – его мы скидывали в ямку, и Серега уже развел на ней маленький костерок, чтобы не мусорить. Как-то не хочется лет через двадцать бродить или ехать по слою пластиковой дряни с гниющими остатками неведомо чего вперемежку, в пару метров толщиной, как кое-где в Индии, Китае и им подобных местностях… Старлей Хорь, на мой вопросительный взгляд, кивнул:

– Ты же уже понял? Едем к вашей находке. – и полез в кунг. Ну, как я и думал! Ладно, едем…

Через полчаса я остановил машину за небольшим холмиком (относительно нашей цели, разумеется) и выскочил из кабины. Из кунга высунулись «пассажиры», мои двое сослуживцев моськи имели удивленные, поскольку видели прекрасно, что до места мы не доехали; я же сразу подошел к успевшему выпрыгнуть на грунт Хорю и спросил:

– Тарщ-старш-лейнт, так прямо к самой находке и едем? Или пешочком и аккуратненько, сначала проверяем? Машина заброшена не так уж и давно, в этом году точно, и я не ручаюсь, что навсегда?!

Старлей одобрительно покивал:

– Правильно мыслишь, младшой, так и сделаем – ноги в руки, и аккуратненько… Далеко до места? В километрах, часами считать не надо, а то скажешь «полчасика», а окажется, что до вечера будем бродить, от всякой гадости прячась…

Высадились мы за тем же холмиком, разгрузки накинули (точнее, в сами разгрузки БК догрузили, ну и по минимуму «выживалку» – фляги, кой-какую медицину… мелочевку на один поясной подсумок, короче), попрыгали… И битых два с лишним часа подкрадывались к пустому оврагу! В смысле, джип разбитый на месте как был, так и остался, а вот рядом – ни души. И следов вскрытия машины – тоже… В общем, к вечеру мы как раз успели обустроить временный лагерь, почему-то и Хорь, и его креатура («мутный рядовой») возжелали ночевать в овражке; пришлось восстанавливать и усиливать и «фортификационные рубежи», оставшиеся с прошлого раза, да еще и для машины организовывать безопасную стоянку! Провозились до самого заката, хотя не могу сказать, что сильно вымотались. Собственно, основное время потратили на проверку местности на тему разной насекомой пакости и пакости пресмыкающейся, про пакость брюхоногую тоже забывать не стоит… В общем, лагерь можно было считать относительно безопасным, тем более, что Вовка-водила решил спать в машине, ему удобно – сам-один, а для остальных в распадке места хватало с избытком… Ужин готовил Весло, на всех, благо, было в чём, да и из чего – тоже. Кулеш получился вкусным; жаль, конечно, что на тушёнке, но тут уж носом крутить не приходится! Мои бойцы, надо сказать, здорово меня удивили – при устройстве спальных мест оба собрали противомоскитные шатры-сетки, когда добыть успели?! Да и у старлея с его так и не представившимся сотрудником (мужик только позывной свой назвал, Шумер – ну и фиг с ним, хоть Ацтек или Этруск) оказались сходные комплекты… Быстро поужинали «чем Коля послал» и расползлись по спальникам…