Текст книги "Синдром подводника. Том 2"

Автор книги: Алексей Ловкачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Перепев известной песни Макаревича о легкомысленном отношении отдельных жен к своим мужьям-морякам: «Я пью до дна, а муж мой в море, и пусть его смоет волна». С этим перепевом меня тоже однажды жена встретила с моря. Понимаю, что это была лишь невинная шутка, представленная той частью, где доля шутки, а остальное – правда.

К сожалению, в подобные жизненные ситуации попадают не только подводники, надводники, но и все, убывающие в долгосрочную командировку. Эти коллизии являются поводом для взаимных упреков, ссор, драк, разводов, а иной раз и преступлений на бытовой почве, исключительно у тех, кто живет не полноценно, с душой, а только одной частью человека – плотью.

Вывод: Самая большая беда человека – неумение занять свою душу полезным делом, неумение организоваться для него. Следствием этого является желание гнать время вперед, «убивать» его как получится, и тут перевешивающие ум инстинкты толкают человека на дно.

«6 мая 1980 г.

П. И. Мокрушину:

отметить тренировки в КТС (кабинет торпедной стрельбы).

Снова капитан 3-го ранга Павел Иванович Мокрушин остался временно исполнять обязанности флагманского минера соединения за Виктора Григорьевича Перфильева. Я запомнил Мокрушина с его густыми пшеничного цвета усами и добродушной улыбкой, всегда спокойного и уравновешенного. Павел Иванович был одним из самых старых и грамотных командиров БЧ-3 в дивизии. По возрасту старше Мокрушина (20.01.1949 г. р.) были капитан 3-го ранга Анатолий Михайлович Куксов (09.05.1948 г. р.) и мой бывший и незабвенный начальник капитан-лейтенант Виктор Степанович Николаев (23.11.1947 г. р.).

На своего бывшего начальника я уже нажаловался, а об Анатолии Михайловиче Куксове можно сказать, что своей грамотенкой он чем-то напоминал Виктора Степановича, только при этом был еще и малость разгильдяем. Из офицеров помоложе грамотными спецами были старший лейтенант Александр Сергеевич Емельянов (25.01.1952 г. р.), старший лейтенант Георгий Александрович Кольцов (26.07.1953 г. р.), лейтенант Владимир Николаевич Володькин (06.12.1953 г. р.), старший лейтенант Сергей Анатольевич Ефремов (14.05.1955 г. р.), лейтенант Петр Александрович Лучин (06.05.1956 г. р.). Были и совсем молодые командиры БЧ-3, которые находились в стадии становления. Как бы то ни было, но все они независимо от черт характера и даже своего отношения к службе со временем становились мастерами минно-торпедного дела. Просто система выживания, как самого флота, так и всех его составляющих частичек, офицеров, мичманов и моряков – к этому располагала.

В тот же день:

Приказ № 82 от 05.02.1979 г. «О назначении авторских коллективов и групп для разработки сложных тематических заданий».

Руководитель: П. И. Мокрушин;

члены: В. Н. Володькин, А. М. Ловкачев.

Приказ № __ от __.07.1979 г. «О создании пожарного расчета в управлении в/ч 87066».

Командир расчета А. М. Ловкачев;

состав: В. В. Калинин, А. П. Петренко, В. В. Игуменцев, И. А. Удалов, С. М. Печенкин.

Приказ № 500 от 10.08.1979 г. «О допуске офицерского и мичманского состава в/ч 87066 к работам с РВ (радиоактивные вещества) и ИИИ (источники ионизирующего излучения)».

В. Г. Перфильев.

А. М. Ловкачев.

Приказ № 533 от 23.08.1979 г. «О назначении квартирной комиссии соединения».

Секретарь квартирной комиссии А. М. Ловкачев.

Приказ МО СССР № 285 от 10.11.1975 г.

Приказ № 7 от 05.01.1980 г. «Об организации технической эксплуатации, хранения и использования оконечных устройств системы оповещения «ПЛАТАН-О».

Ответственным за работоспособность и сохранность оконечных устройств системы централизованного оповещения «ПЛАТАН-О», установленной в помещении штаба и рубке дежурного по соединению, проводных линий связи к ним назначаю коменданта штаба, мичмана А. М. Ловкачева.

Приказ № 24 от 14.01.1980 г. (№ 34-ОП от 01.12.1979 г.) «О назначении ответственных за начисление и получение денежного довольствия на управление в/ч 87066».

А. И. Шахов.

А. М. Ловкачев».

Мною были сделаны выписки из приказов по 21-й дивизии РПК СН, которыми я был словно божьей благодатью отмечен дополнительными обязанностями и нагрузками, чтобы своевременно их выполнять, или хотя бы репетовать соответствующие приказания и команды. Некоторые из приказов повторялись с наступлением следующего года, где требовалось обновление состава военнослужащих. При этом обращает на себя внимание тот факт, что первый по списку приказ был издан в феврале 1979 года, в то время когда я еще пребывал в должности старшего торпедиста РПК СН «К-523» и находился в своем первом автономном плавании в составе экипажа.

Кстати, в кабинете СПС (секретная подводная связь) у капитан-лейтенанта Алексея Израилевича Шахова в выгородке, или рубке, частенько нес вахту мичман Богомаз, экипажный «шаман», родом из Еврейской АССР. Он был среднего роста, округлого телосложения, в смысле с животиком, также выпуклолицый, коротко, под ежик стриженый, весьма прагматичный и очень рассудительный товарищ. Уж не знаю, богом или чем другим помазанный, но что был всегда чем-то недовольный или кем-то обиженный, это точно – исконная и типичная еврейская черта. Богомаз обижался, что был обделен офицерской формой – наличием на его фуражке ремешка из кожзаменителя вместо плетеного золотого шнура. Категорически был не согласен с тем, что должен уступать место женщинам в общественном транспорте, мотивируя тем, что слабая половина среднестатистически и так живет дольше мужской. Газету Тихоокеанского флота «Боевая вахта» (и не только ее) называл не иначе как «местным брехунком», из его уст частенько можно было услышать: «У нас в стране с бумагой напряженка». А во всем прочем нормальный мужик.

«13 мая 1980 г.

Инструктаж у контр-адмирала Р. А. Анохина.

1134 – О. Г. Чефонов;

834 – Г. М. Щербатюк;

554 – Г. М. Щербатюк.

Зеленая ракета – при утере связи – «Следуй ко мне».

Инструктаж проводился у заместителя командующего 4-й флотилии контр-адмирала Рональда Александровича Анохина, что говорит о предстоявших практических торпедных стрельбах под эгидой объединения. Стрельбу торпедами должны были осуществлять экипажи Олега Герасимовича Чефонова и Григория Михайловича Щербатюка. А для отлова торпед назначены торпедоловы: большой № 1134 и два малых № 834, № 554.

Штаб 21-й дивизии считался плавающим, поэтому все офицеры, в том числе нашего кабинета, часто бывали в морях. Мне морской воды тоже хватало, хотя не так часто, как моим штабным сотоварищам, в основном на торпедоловах. У нас, в Павловске, сначала было два небольших торпедолова «ТЛ-9» в нашей дивизии еще один – в 26-й. Затем на флотилии появился большой по сравнению с малыми, я бы даже сказал комфортабельный торпедолов – «ТЛ-1134».

А вот другая байка со слов Леонида Ивановича Лукащука о качественности функционирования строевой части бербазы 26-й дивизии.

Служил на базе дивизии старшина 2-й статьи, который занимал очень важный пост – главного свинаря базы. И так он пришелся по душе этой важной должности, что та его ни под каким предлогом не хотела отпускать домой. Это состояние длилось до тех пор, пока кое-кто не заметил, что наш герой за денежным довольствием то явится, то не явится. Прямо как солнышко из-за тучки: то выглянет, а то и не соизволит. В общем, накликал он на свой «служебный роман» беду. Тогда же обратили внимание, что этот служака переслужил и помалкивает. Вместо положенных трех лет срочной службы он можно сказать бессрочно и безвозмездно отдавался уже четвертому году. Оказывается, этот старшина 2-й статьи призывался из детского дома, так как был сиротой. Возвращаться ему было некуда, а тут он: сам себе работник и сам себе начальник, сам себе производитель и сам себе отдел сбыта, сам себе главбух и сам себе кассир – и кто он был еще сам себе, всех должностей, наверное, и не перечислить. Видимо, здесь для него был полный душевный комфорт в сочетании с удовлетворительным материальным вознаграждением. А достаток достигался тем, что наш герой по-тихому, как в старину говаривали «из-под полы», сбывал продукцию налево, в поселок с женским именем Анна.

При всем при этом строевая часть бербазы насчет старшины 2-й статьи прямо-таки категорическим образом продолжала заблуждаться, так как почему-то считала, что самый главный свиновод давно уволен с флота домой. В общем, также по-тихому старшину 2-й статьи с присвоением очередного воинского звания втихую-подчистую уволили на гражданку.

«14 мая 1980 г.

Практические торпедные стрельбы».

Судя по записям, я находился на большом торпедолове с бортовым № 1134, на котором при моем соучастии были выловлены два изделия САЭТ-60М № 2234 и № 1730. Первое изделие было выстрелено экипажем Олега Герасимовича Чефонова, второе – лодкой Григория Михайловича Щербатюка. При этом у второй торпеды оказалась поврежденной резина приемного устройства системы самонаведения в головной ее части.

Помню, как в этом выходе была болтанка и нас покачивало. На борту торпедолова находился заместитель командующего 4-й флотилии контр-адмирал Рональд Александрович Анохин. Его тогда, бедного, так укачало, что моряки торпедолова даже ехидничали. А мне в этот день повезло, в обед там приготовили макароны по-флотски. Мало того что это одно из немногих блюд, которые я охотно ел, так еще и приготовлены были настолько хорошо, что я не смог себя сдержать, чтобы не попросить добавки, с учетом всех невостребованных ранее порций.

«22 мая 1980 г.

Посещение экипажа О. Г. Чефонова».

Посетил без цели проверки.

«В наследство», оставшееся от службы на «К-523», в штабе дивизии я продолжил учебу в Университете марксизма-ленинизма. Мне нравилось учиться, поэтому я старался не пропускать занятий, даже когда служил в штабе. Два года – это не срок и перед окончанием УМЛ я подготовил дипломную работу «Психологическая характеристика личности воина Быстрова Леонида Васильевича». Диплом об окончании этого университета, который я получил 31 мая 1980 года, никаких преференций кроме высшего образования в системе политической учебы не давал. Тем не менее некоторые мичманы, окончившие УМЛ, чрезвычайно этим гордились, в отличие от лодочных офицеров, которые стремились попасть туда лишь для того, чтобы под предлогом посещений занятий чаще бывать в поселке, а значит – дома.

Вывод: Но ведь не грех сочетать приятное с полезным.

«5 июня 1980 г.

Нормы получения соединением канцелярских принадлежностей:

По двум спискам 25 и 17 наименований.

23 июня состоится собрание.

Спартакиада комсомольского актива.

Смотр комсомольских организаций по спортивной работе:

* по видам спорта:

бег – 100 м;

подъем переворотом на перекладине;

рывок 1-й рукой 24-килограммовой гири;

кросс – 1 км;

метание гранаты Ф-1;

Участвует комсомольский актив в составе 8 человек. Подаются заявки. Условие для участия – предъявление комсомольского билета.

* по организационным мероприятиям:

состояние наглядной агитации;

участие в сборных командах объединения.

Военно-технический зачет».

В нашем кабинете «Ф-1, Ф-3» у флагманского штурмана Леонида Ивановича Скубиева в заведовании имелся барограф – прибор для измерения и записи на специальной бумажной ленте мастичным самописцем показаний атмосферного давления. Обычно он отмечал незначительные его колебания. Но однажды предъявил нам прямо-таки провальное падение давления. Таких показаний раньше он не выдавал. Резкое их изменение было вызвано тайфуном. В тот день объявили наивысшую степень штормовой готовности. Экипажи находились на кораблях. Автобусов для съезда на берег, конечно же, не подали и из Павловска никого не выпускали. Эти меры для меня апорией не стали, поэтому я решил пойти домой пешком. Спутника рядом не оказалось, поэтому я направил свои стопы в сопки как одинокий паломник.

Тропа Хо Ши Мина

Во всех этих переходах была проблема – контрольно-пропускной пункт (КПП), который находился на сопке при въезде в Павловск. Обычно КПП мы благополучно пересекали сидя в автобусе, предъявляя дежурному матросу свой пропуск. Но это в автобусе, когда нет никаких запретов для выезда в поселок. А если объявляется повышенная штормовая готовность, какой-нибудь оргпериод и выезд за пределы базы запрещен, то ни о каком легальном пересечении КПП разговора уже не было. Тогда мы использовали всем известный «конспиративный» маршрут под названием «тропа Хо Ши Мина». Правда, и там нас иногда поджидала засада в виде патрулей.

На одну засаду я тоже нарвался по собственной глупости, когда шел через КПП и меня не пропустили. Тогда я в наглую пошел в обход забора и будто медведь-шатун ломанулся в лес. Конечно же, я был «повязан», в смысле задержан и водворен на КПП. Там просидел на лавке около четверти часа, затем мне было предложено покинуть помещение с устным предупреждением, чтобы больше «не хулиганить». Я дал почти торжественное обещание, которое выполнил. Правда, дойдя до первого удобного поворота, бессовестно его нарушил. Это была моя первая и последняя поимка, потому что больше я так нагло и прямолинейно не действовал. Ведь уже давно известно, что всякий прямой путь кратчайшим не является, особенно если пролегает вблизи начальства.

Поэтому в этот раз я пошел тропой Хо Ши Мина в обход КПП, спустился к побережью у деревеньки Тин-Кан. Опасаясь патруля на трассе Владивосток-Находка, я направился к впадавшему в залив ручью, чтобы перейти его вброд. Но вблизи увидел, что это уже не ручей, а полноводная река, ставшая в несколько раз шире и бурлящим потоком несшая мутные воды в море. В обычном состоянии ручеек можно было перейти вброд, но сейчас без риска быть унесенным в море это сделать было невозможно. Короче, плюнул я на эту затею и пошел прямиком на трассу, благо, там я оказался никому ненужным кроме водителя рейсового автобуса, который меня и подобрал. А дальше я благополучно добрался до дома.

И долго еще на сейфе рядом с барографом лежала барограмма с неровным треугольником вершиной вниз. Никто не решался выбросить эту достопримечательность в урну, хотя у меня было желание взять ее на память.

«7 июня 1980 г.

В экипаже В. В. Морозова МПР (межпоходовый ремонт)».

Проверена минно-торпедная часть РПК СН «К-477» экипажа капитана 1-го ранга Виталия Васильевича Морозова. В результате этого экипажем получено шесть замечаний. При этом отмечено, что вахтенный по охране торпедных аппаратов с ЯБП матрос Гришин инструкцию знает слабо, а сменивший его матрос Гоченко – хорошо.

Культура отдыха

Как-то два офицера нашего штаба во время очередного организационного периода или сидения по повышенной штормовой или боевой готовности мирно, никого, не трогая и ни к кому не цепляясь, играли в шахматы. Прямо военно-морская идиллия, если бы рядом с ними не стоял графин… со спиртом. Но кто об этом знал? Кроме самих увлеченных игрой в шахматы офицеров – никто. Да и это ведь тоже ничего не значит, ведь никого же не трогают мужики: толерантно и пацифистки сидят себе и играют в мирную интеллектуальную игру. Ну чего еще надо было для полного счастья начальнику штаба, который взял да и зашел в кабинет? И понял, что два офицера, будто мирно пасущиеся бычки на штабном выгоне, спокойно пощипывали травку, пардон, попивали что-то из графина. Видя такую идиллическую картину, он тоже решил приобщиться к мирному занятию. Но не к шахматам, а к содержимому графина, видимо, полагая, что там вода. Взявшись за горло сосуда, начальник штаба налил примерно с полстакана жидкости и без опаски выпил.

Оба флагмана все это время сидели, втянув голову в плечи, замерев, только с опаской косили глазом в сторону непрошеного гостя, ожидая скорой расправы. К их удивлению, тот не морщась допил стакан и спокойно вышел из кабинета.

Офицеры, наложив… на себя крест, в смысле перекрестившись, дружно подхватились, метнулись к графину и заменили воду огненную на обыкновенную. Затем снова вернулись к шахматам, будто ничего не случилось.

Только они успели совершить подмену и принять невинное выражение лица, как началась вторая серия. Вновь распахнулась дверь, и в кабинет снова спокойно и неспешно вошел начштаба. Он задумчиво, с внутренней сосредоточенностью подошел к графину, взял его мертвой хваткой за горло, словно опасного удава, нацедил из него в стакан до краев и выпил. На этот раз он кривился и морщился – его душа, переместившаяся в желудок, явно не принимала того, что было в графине. Едва справившись с полным стаканом, он брезгливо отер губы и раздраженно сказал:

– Хр-реновая вода!

Затем громко хлопнул дверью, демонстрируя крайнее недовольство и категорическое несогласие с произведенной заменой. А офицеры так же дружно, будто по команде, опять наложили… на себя крестное знамение: «Пронесло!».

«26 июня 1980 г.

Обеспечение (суточное дежурство) у меня 28 июня, в июле: 12, 26, у О. В. Артемова 29 июня, 5, 13, 19, 27 июля; у Н. П. Стулина 6, 20 июля.

Выписанные мною из графика дежурства в суточном наряде. Помню, что наряд обременительным для меня не был. Чем я занимался, кроме оранжевого дивана, который на дежурстве приминал ночью, не помню, да и сама вахта забылась.

Партсобрание:

партийное руководство комсомолом;

укрепление партийного ядра в комсомоле преимущественно членами КПСС комсомольского возраста;

В штабе комсомольскую организацию возглавлял молодой коммунист комсомольского возраста в моем лице.

культура отдыха;

Свободное времяпрепровождение молодежи и комсомольцев всегда вызывало озабоченность со стороны командования и политорганов. Этим я занимался с наибольшим удовольствием.

Жены с ребенком на Дальнем Востоке уже не было, поэтому свозить моряков в поселок для меня труда не составляло, так как увольнение моряков в основном практиковалось только со старшим в виде мичмана или офицера. Другой вопрос, что их даже в Техасе кроме кинотеатра и водить-то было некуда. Помню, что Володя Игуменцев, который был родом откуда-то из Приморья, просил меня на выходные дни обеспечить его доставку к родственникам – не то в городок, не то в поселок, – что был недалеко от нашего места службы. С моей стороны возражений не было, однако по какой-то причине увольнение Игуменцева не получилось. Хотя просто даже посмотреть на дальневосточный быт в поселке или в деревне было бы интересно.

Д № 21;

комсомольская организация О. Г. Чефонова награждена переходящим знаменем ЦК ВЛКСМ и краевой организации;

комитет ВЛКСМ работает плохо, секретарь также;

На фоне успехов родного экипажа оценка моей работы в комсомольской организации удручает.

7 грубых проступков в штабной команде;

хождение моряков по штабу с нарушениями формы одежды;

Состояние воинской дисциплины в штабной команде уже стало дежурным недостатком, о котором говорили на всех совещаниях, планерках, партийных и комсомольских собраниях.

успешность торпедных атак – 95% (в прошлом 1979 году – ниже 67%), выполнено – 20, запланировано – 12;

не выполнены нормы тренировок КБРТ, кроме экипажа Н. Н. Германова;

Н. Н. Германов, О. Г. Чефонов – хорошо, остальные удовлетворительно».

Несмотря на то что кроме экипажа Николая Никитовича Германова корабельные боевые торпедные расчеты не выполнили норм тренировок, успешность практических торпедных стрельб выросла более чем заметно – с менее чем 67% до 95%. При этом мой бывший экипаж выполнил задание с оценкой «хорошо». В те времена замечательным показателем было и «удовлетворительно», так как при выборе оценки иногда руководствовались опасением, что «хорошо» не очень хорошо, особенно при возможных разборках. В общем, работа флагманского минера 21-й дивизии не прошла мимо, а попала в цель аж на 95%. Может и мое крохотное участие имеется в этом большом и важном деле, во всяком случае ведение таблицы не прошло даром.

«27 июня 1980 г.

К флагманскому минеру флотилии Хржановскому к 09.00 28 июня прибыть командирам БЧ-3, иметь при себе журнал эксплуатации, сборник инструкций, ЖБП (журнал боевой подготовки, один из главных документов боевой части) старшины команды, КНБ (книжка боевой номер).

Тут же дан расход командиров БЧ-3 по состоянию на тот период.

Экипаж В. В. Морозова: А. Т. Матора – пос. Тихоокеанский;

Экипаж Платонова: Овсеенко;

Экипаж Н. М. Зверева: А. М. Куксов – на учениях;

Экипаж В. Р. Гармаша: П. А. Лучин – во Владивостоке».

Явка командиров БЧ-3 к флагманскому минеру флотилии с таким пакетом документов определялся необходимостью их проверки.

В 1967 г. на Камчатке была приписана плавмастерская «ПМ-28», командовал ею уже старый, пенсионного возраста капитан 3-го ранга. И вот попадает служить на эту плавмастерскую сугубо сухопутный товарищ – прапорщик. До этого он служил в строительных частях, а потому имел доступ к таким дефицитным товарам, как краска, кисти и прочий строительный материал, который бывает очень необходим не только на бербазе, но и на кораблях. Прапорщик был поставлен на должность боцмана с расчетом, что на боевом корабле в материальном отношении эту службу подтянет. Что плавмастерская является боевым кораблем никаких сомнений ни у кого не вызывало, так как в море он выходил систематически, за что офицерам и мичманам регулярно платили «морские». Вообще-то в этом переназначении имелся некий нонсенс. Бывало так, что на подводную лодку переходил служить, например, мичман с надводного корабля, а тут даже не с бербазы, а прямо из армии – да на корабль. Да и еще на самую что ни на есть корабельную должность – боцманом. Нет! Что ни говори, но было в этом решении что-то не совсем правильное или даже чуток неадекватное.

Сухопутный человек, абсолютно незнакомый со спецификой морской службы, на боевом корабле – явление для флота уникальное. В общем сия ситуация была сродни тому, как если бы водолаза в тяжелом снаряжении закинули не в речку, а в космос – что-то очень похожее на подводный мир, однако различия настолько специфичны, что бьет не туда и не так. Поэтому когда командир плавмастерской однажды проверил состояние боцманской службы, то оказался крайне недовольным. И вполне закономерно боцману-прапорщику вставил фитиль. Кстати, даже словосочетание боцман-прапорщик было неестественным. Что может быть кощунственней, чем поставить на одну доску сугубо флотскую должность «боцман» и сухопутное звание «прапорщик»? Ведь слово «прапорщик» означает «знаменосец», а мичман – сугубо морской человек. Не знаю, как там, на Камчатке, это терпели. Сухопутный боцман, получив фитиль, естественно должен был передать эту эстафету дальше по команде. Для этого он построил боцманскую команду и начал свое выступление с обличительной речи:

– Да как вы посмели допустить такое! Вы же меня подставили, – и так далее и тому подобное. После общей части, прямо как в уголовном кодексе, последовала особенная. То, что она оказалась особенной, станет понятно из дальнейшего. Обиженный боцман-строитель (кстати сказать, тоже неправильное словосочетание) начал задавать чисто риторические вопросы и предъявлять претензии, чтобы выплеснуть свою обиду на подчиненных:

– Почему заборы не покрашены?

В данном случае имелись в виду леерные ограждения.

– Лестница ржавая!

Здесь подразумевался, конечно же, трап.

– Кабинет не убран!

А тут имелась в виду каюта.

Хуже опошлить военно-морскую терминологию, как обозвать корабельные элементы сухопутными словами, просто придумать невозможно.

Старый командир корабля с мученическим выражением лица заткнул уши и бежал прочь от этого зрелища, только чтобы не слышать эту сухопутную ересь.

– Да не нужен ты мне зде-есь! – кричал он при этом.

Эхо командирского гласа старого морского волка пропало где-то на берегу вместе с его затухающим рассудком.

В общем, ситуация походила на брачный мезальянс аристократа с богатой купеческой невестой. Живешь в достатке, однако с позором аристократа – без любви к жене и без почета со стороны высшего света, то бишь военно-морского братства.

«6 июля 1980 г.

Кросс 6 км. Участники:

А. Н. Прокофьев.

С. М. Печенкин.

П. Н. Притула.

Г. Е. Волков.

Н. Н. Бродников.

О. Н. Близнецов.

Освобождены (то есть откосили от кросса):

Н. Н. Павлюкевич.

В. В. Терещенко».

На следующий день я записал свои личные результаты, показанные в спартакиаде, – просто так, на всякий случай. А вот, поди ж ты, сейчас воспринимаются мною прямо как история олимпийского движения второй половины XX-го столетия! Кстати, припоминаю, что подъем с переворотом я еле-еле сделал, и то только раз, так как и по сию пору не освоил технику исполнения этого упражнения.

Еще одно дело также было на Камчатке и тоже на плавмастерской. Командиром этого корабля был капитан 3-го ранга, который до этого служил старшим помощником командира атомной подводной лодки. И вот его подвела излишняя доверчивость – оставил в незапертой каюте пистолет Макарова, и он был похищен сбежавшим нехорошим матросом. Да и помощник командира плавмастерской тоже оказался нарушителем – бывший командир БЧ-3 с АПЛ по имени Игорь отказался грузить торпедный боезапас ввиду отсутствия пожарного расчета. И хоть поступил он по инструкции, но не по уму – от упертого командира БЧ-3 решили избавиться. Хотя в качестве бесплатного приложения к этому поступку присовокупилась привычная для флота черта поведения – пьянство. Прямо дисбат какой-то получился или Шушенское – место ссылки, а не боевой корабль.

И вот как-то опально-бравый помощник командира зашел на плавказарму к знакомому начальнику РТС одной из подводных лодок. Там были и другие офицеры, которые совсем не праздно проводили время, а трудились за бутылочкой спирта, обсуждая насущные служебные и бытовые дела и вопросы. Теплая компания в отношении гостя, конечно же, проявила хлебосольство:

– Игорь, выпей с нами.

Долго уговаривать Игоря не пришлось, он тут же присоединился. А начальник РТС, он же хозяин каюты и главный хлебосол общества, в первый подвернувшийся стакан плеснул немного спирта, чтобы его сполоснуть, и содержимое небрежно и расточительно выплеснул в раковину. Но Игорь оказался не простым парнем, а бережливым и рачительным. Он бухнулся на колени перед умывальником, как перед святыми образами, быстро открутил колбу колена сливной системы раковины… и выпил только что слитый спирт.

Конечно, все присутствующие брезгливо перекосили лица и дружно отвернулись, чтобы не видеть этого зрелища. Хотя кто-то из них отважному смельчаку по-дружески посоветовал:

– Может, надо было хоть через фильтр пропустить…

– Да какой там фильтр. И так сойдет, – отмахнулся Игорь.

В общем, все только и увидели то, что Игорь с удовлетворением и благостным выражением лица утирал губы. Чего не сделаешь ради сохранения вожделенного дефицитного продукта.

«7 июля 1980 г.

Спартакиада комсомольского актива:

Бег 100 м – 15,4 сек.

Бег 1000 м – 3 мин. 29 сек.

Рывок (16-килограммовая гиря) – 15 раз.

Подъем переворотом – 1 раз.

Метание гранаты (500 г) – 33 м.

В тот же день.

Проверка экипажей В. В. Морозова и Платонова».

В экипаже капитана 1-го ранга Виталия Васильевича Морозова проверил установочные данные в торпедах и время испытаний манометров. В экипаже Платонова – то же самое, плюс выписал шесть замечаний, в том числе по старшине 2-й статьи Рамилю Закировичу Шугурову, который не знал инструкции.

Когда мой начальник Виктор Григорьевич Перфильев посылал меня на корабль с поручением проверить состояние материальной части минно-торпедной службы, я старался добросовестно выполнять его задания. И по всей вероятности, это получалось, так как не всегда с хлебом и солью меня встречали на кораблях. Было у меня впечатление, что отдельные дежурные товарищи готовы были взять меня за шиворот и торжественно выпроводить с подводной лодки за пределы верхней вахты, с наподдачей под седалищный нерв исключительно для скорости исполнения моего движения в сторону штаба.

Как-то один дежурный – не помню, на каком корпусе, – не захотел меня пропустить на подводную лодку и даже, когда я совал ему под нос свое служебное задание, он как заезженная пластинка продолжал твердить:

– Без ведома командира пропустить не имею права, а его на борту нет.

И так мне это не понравилось, что я все же решил пройти на корабль чего бы мне это ни стоило. Хотя взывать к помощи своего начальника, флагманского минера, не хотелось. Что я, какой-нибудь молодой и не самостоятельный мичман что ли? И я, как березовый лист, прилипший к заднему карману дежурного по кораблю, неотступно ходил за ним по пирсу. Он же так и норовил повернуться ко мне кормовой частью или как минимум отворотить от меня носовую часть себя. Видимо, ему очень не хотелось встречаться со мной нос к носу, так как он, чувствуя слабость своей позиции, продиктованной указанием командования, хоть таким бестактным маневром пытался сбросить меня с хвоста. Я же как Немезида с мечом возмездия нависал над его совестью, тыкал ему чуть ли не в нос свой мандат, и взывал к его рассудку и логике:

– Вот мое служебное задание. Видите? Здесь указан номер вашего заказа, имеется подпись начальника штаба дивизии, заверенная печатью. Я прибыл на ваш корпус по заданию флагманского минера 21-й дивизии. Поэтому не пропустить меня на свой корабль вы не имеете права. В конце концов, если у вас имеются сомнения, то свяжитесь с оперативным дежурным и уточните мои полномочия.

Что повлияло на него – или авторитет старшего инструктора минно-торпедной службы, или моя настырность – не знаю, может, то и другое, но с превеликой неохотой он был вынужден пропустить меня на подводную лодку. Я прекрасно понимал, что если бы я не смог тогда преодолеть противодействие этого офицера, то вряд ли бы смог что-либо поделать впоследствии с другими препирающимися дежурными по кораблю. Да и было бы стыдно, если бы меня на корабль водил за ручку флагманский минер соединения. Во всяком случае подобного рода запретительных попыток я на себе больше не испытывал.

Вывод. 1. Не устаревает утверждение: «Не место красит человека, а человек место», но в переложении на авторитет, который к должности не прилагается, а завоевывается трудом.

2. Авторитет создают профессиональные и волевые качества: доскональное знание своего дела, напористость и аккуратность в работе. Он как дом – раз построишь, а жить под его защитой будешь долго.

И снова в тот же день.

МПР (межпоходовый ремонт).

Где и как проверяются шланги ВВД (воздуха высокого давления) ТТБ (торпедно-техническая база).

Резина на ПК ТА (передняя крышка торпедного аппарата).

Приходилось не только самому задавать вопросы, но и давать ответы на те, которые ставила служебная деятельность на проверяемых корпусах.

Все в тот же день.

На завтра.

В 09.30 – весь личный состав БЧ-3 в УЦ.

Приготовить НТ-3 и ПТ-3 с ПТЗ-2, ПТ-3 СПК в районе В-050».

После отъезда из Техаса жены с Филиппом ее нога больше не ступила на Дальний Восток, в ту самую квартиру, которую с таким трудом она сама же и завоевывала. В четырех стенах я остался один. Быть одному – это не значит быть в одиночестве, ведь у меня была служба, и скучать не приходилось. А дома я каждую субботу в своей камере производил большую приборку, словно устраивал парко-хозяйственный день в морской воинской части. На стене повесил лист плотной бумаги, на котором был расписан комплекс упражнений, который надо было выполнять ежедневно. В этот список входили упражнения по каратэ на растяжку, удары ногами и руками, блоки. Лист я прикрепил на видном месте, в непосредственной близости к выключателю освещения комнаты. Он был для меня указателем типа «не проходите мимо», как для водителя дорожный знак «Внимание!». Спортивные занятия позволяли поддерживать себя в почти нормальной физической форме.