Текст книги "Синдром подводника. Том 2"

Автор книги: Алексей Ловкачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

«С 16 июля по 14 сентября 1980 г. нахождение в отпуске».

В этот период я находился в отпуске с выездом на родину, в Минск. Если честно, то этот отпуск ничем особенным мне не запомнился. Помню, чуть не был оштрафован за переход площади Ленина в неположенном месте. И помню Филиппа, раскачивающегося в кресле, что во время уборки было поднято на диван.

Тогда же, в период с 19 июля по 3 августа 1980 года, в Москве состоялись Летние игры XXI-й Олимпиады. Поэтому по пути следования домой я решил посетить Москву. Во-первых, хотелось проверить, действительно ли Москва на период проведения Олимпиады будет закрытым городом, а во-вторых посмотреть на готовность города к этому мероприятию. В столице было необычно чисто, а главное как-то торжественно и тихо. Это мне напомнило Минск в летний выходной день, когда горожане разъезжаются по дачам или поближе к водоемам, подальше от городского зноя. Еще я обратил внимание на молодых людей в ветровках бежевого цвета – организаторов и обеспечивающего персонала Олимпиады. Обычно в Москве мне всегда было интересно, а тут при минимуме народа как-то непривычно.

Коварство влажности

В Школе техников ВМФ, помню, нам преподаватели говорили, что в Ленинграде очень высокая влажность и с этим надо быть осторожным. Правда, большого различия между Ленинградом и Минском, где жил до призыва, я не ощущал. Зато на Дальнем Востоке разница между Ленинградом и Приморьем была очень даже заметна. Летом, особенно в дожди, там часто оседали туманы и влажность повышалась. Вечером, ложась спать, я находил простыни влажными. Было такое впечатление, что постельное белье постирали, хорошо отжали и постелили, не высушив. Точно то же повторялось с формой, когда я надевал ее утром.

И вот по возвращении в Техас из отпуска я достал из встроенного шкафчика свою форму и был изумлен. За два месяца темно-синий китель покрылся въедливыми зеленоватыми бисеринками плесени, а форменные туфли одеревенели и скукожились. Попытки очистить китель от плесени успехом не увенчались, поэтому он метким броском был послан в мусорное ведро. Когда я обулся в старые туфли, то превратился в клоуна, оставалось только нанести на них красной и желтой краски, а зеленую можно было сэкономить, так как плесень и так уже постаралась. Носки туфлей задирались вверх и смотрели на меня снизу издевательски. Такой наглости от стоптанных форменных башмаков я также не стерпел, поэтому и обувь незамедлительно последовала вслед за кителем.

Влажность не только неприятна, не только приводит к порче вещей, она опасна для здоровья. Например, если в такую пору ты получал пусть даже несерьезную рану, то ее необходимо было замотать сухим бинтом. Если этого не сделать, то от высокой влажности рана начинала гнить. Я испытал это на себе. После какого-то пустяшного пореза моя рука довольно продолжительное время не могла ни зажить, ни зарубцеваться. И все из-за того, что я постеснялся ходить с бинтом.

Вывод: (исключительно для женщин) – Особенную осторожность надо соблюдать при производстве маникюра, ибо в условиях влажности он зачастую приводит к панарицию, воспалению кутикулы.

Тогда же по прибытии из отпуска, я узнал, что в мое отсутствие в 4-й флотилии произошел трагический случай с гибелью личного состава на подводной лодке 26-й дивизии.

Если идти в Павловске по дороге от штаба флотилии, к пирсам, где стояли наши подводные лодки, то справа останется сопка, похожая на небольшой курган. Это не простая сопка, на ней был установлен памятник морякам-подводникам, погибшим на Дальнем Востоке в дни Великой Отечественной войны и войны с Японией. «Подводникам, погибшим за Родину. 1941-1945» – вот что было написано на нем. А ниже, под этими словами, были перечислены подводные лодки, участвовавшие в боях: «Л-19», «С-54», «Щ-138» (скорей всего), «С-55». Обелиск, как большинство памятников, находящихся в воинских частях, напоминал о героизме наших предшественников. И нам помнились его слова: «Никто не забыт и ничто не забыто».

Об этих героях хорошо написано на сайте Санкт-Петербургского Клуба моряков-подводников «Штурм глубины», являющемся энциклопедией отечественного подводного флота – deepstorm.ru, и в книге В. П. Боженко «Подводники-Тихоокеанцы в боях с противником», опубликованной на сайте http://flot.com/org.

В сентябре 1942 года Госкомитет Обороны принял решение об усилении Северного флота за счет переброски части кораблей с Тихого океана. Уже 20-го числа вызвали подводников, командиров нескольких лодок и сообщили им о перебазировании сводного дивизиона лодок на Север. Хотя в 1940 году «Щ-423» смогла перейти Северным морским путем, сейчас проблему усиления наших сил на Севере не решились выполнить этим способом. «Щ-423» шла, не погружаясь, и не могла стрелять торпедами. В реальной военной обстановке противник мог без особого труда уничтожить лодки, не боеспособные до прихода в базу. Поэтому выбрали другой маршрут, через Тихий океан и Атлантику, Владивосток, Петропавловск-Камчатский, Датч-Харбор, Сан-Франциско, Панамский канал, Галифакс, Розайт, Полярное. Для перехода отобрали новые «сталинцы» первой бригады: «С-51», «С-54», «С-55», «С-56» и два минзага «Л-15» и «Л-16» из 3-го отдельного дивизиона. 25-го сентября 1942 года из Петропавловска вышли «Л-15» и «Л-16» (капитан-лейтенанты Василий Исаакович Комаров и Дмитрий Федорович Гусаров). Лодки шли парами, не зная ничего друг о друге. Поскольку переход проходил через районы военных действий, лодки несли на корме громадные линкоровские флаги, чтобы не стать случайной жертвой торпед американской или японской субмарины. Но именно так и случилось. 11-го октября: в 820 милях от Сан-Франциско (по другим данным в 500 или 300 милях) при хорошей видимости и небольшом волнении, лодки следовали без охраны по поверхности со скоростью 11-12 узлов. В точке с координатами 45°41' северной широты 138°56' восточной долготы головная «Л-16» взорвалась. С дифферентом на корму в 45 градусов «Ленинец» начал быстро погружаться в воду и через 25-30 секунд исчез с поверхности океана. Сигнальщики «Л-16» обнаружили два перископа с левого борта, примерно на расстоянии одной мили, а артиллеристы успели выпустить пять снарядов из 45-миллиметрового орудия. Радисты успели поймать последнюю радиограмму «Погибаем от …». На этом передача оборвалась и до сих пор обстоятельства гибели «Л-16» до конца не ясны. После войны ответственность за потопление взял на себя командир японской лодки «I-25» Мейдзи Тагами. Он возвращался от американского берега и, заметив две лодки, выстрелил последнюю оставшуюся торпеду, считая лодки американскими. Вскоре токийское радио передало о потоплении американской лодки. Однако есть обстоятельства, которые не стыкуются. Подводники «Л-15» видели два взрыва и след еще одной торпеды, уходящей в океан. За день до выхода наших лодок из Датч-Харбора, оттуда вышла американская субмарина «S-31», приняв полный боекомплект. Затем она же пришла в Сан-Франциско, причем снова принимала торпеды. Более того, перископы этой лодки были довольно специфическими, и очень походили на перископы, выглянувшие из воды и обстрелянные артиллеристами «Л-15». Документы о походе «S-31» так и не опубликованы, а в базе Гуантанамо один из американских офицеров «по пьянке» сказал нашим подводникам, что «Л-16» по ошибке потопила американская лодка. Ошибка, из-за которой могли начаться боевые действия между СССР и Японией, могла быть и неслучайной, но прямых доказательств нет, хотя конечно если бы Япония вынуждена была воевать еще и с СССР в 1942-м году положение американцев серьезно бы облегчилось.

Подводная лодка «С-54» тип «С» IX-бис серии под командованием капитана 3-го ранга Дмитрия Кондратьевича Братишко в последний поход к мысу Берлевог вышла 5-го марта 1944 года. 10-го марта лодка сообщила, что идет на базу после боя с противником, но туда не прибыла. По поводу гибели «С-54» существует две версии: либо она погибла на мине заграждения «NW-31» 7 или 8 марта 1944 года, которую поставил минный заградитель «Ostmark» в июле 1943-го года, либо в результате полученных повреждений по пути на базу. На борту «С-54» в момент гибели находилось 50 человек.

Подводная лодка «С-55» тип «С» IX-бис серии под командованием капитана 2-го ранга Льва Михайловича Сушкина в боевой поход вышла в район Тана-фьорда (позиция № 2) 04.12.1943 года в 19.40. В дальнейшем на связь не выходила и в базу не вернулась. Вечером 21.12.1943 года не ответила на приказ о возвращении, в дальнейшем – на неоднократные запросы. По германским данным 08.12.1943 года в 10.20 в районе мыса Омганга в точке 71.03 северной широты 28.30 восточной долготы конвой, идущий на восток, лидировавшийся большим охотником «Uj 1209», подвергся безрезультатной атаке ПЛ (зафиксировано прохождение двух торпед, одна из которых попала в корму норвежского транспорта «Валер» водоизмещением 1016 брутто тонн, но не взорвалась). Данных о противолодочной атаке и ее результатах нет. Возможные причины гибели: подрыв на мине заграждений «Карин», «NW-27», «NW-28», подрыв на плавающей мине, а также ошибка личного состава или отказ техники. Весьма вероятна гибель на минных заграждениях, которые командир ПЛ Л. М. Сушкин привык форсировать в весьма рискованных положениях. Возможно, что обнаруженный в 1996-м году на дне в районе мыса Слетнес (в нескольких сотнях метров от остова транспорта «Штурцзее») остов ПЛ является останками ПЛ «С-55». На ПЛ погибло 52 члена экипажа.

Подводная лодка «Л-19» тип «Л» XIII-й серии под командованием капитана 3-го ранга Анатолия Степановича Кононенко 19.08.1945 года в 20.10 ч. вышла из базы для следования на позицию у порта Румой, 21.08.1945 года в 15.30 ч. заняла позицию. 22.08.1945 года утром от ПЛ получено донесение о том, что в южной части района ее пребывания мин не обнаружено, что дозорных кораблей там нет. В день 22.08.1945 в 21.30 ч. командиром бригады ПЛ было дано распоряжение об уходе из района, так как в тот район, на основании приказания Военного совета, вышла из базы ПЛ «С-52». Радиодонесение командира бригады ПЛ гласило: «Перейти залив Анива, действовать на подходах к Отомари с задачей топить корабли противника. В проливе Лаперуза противник выставил мины, спешно эвакуирует Сахалин». В очередном донесении командир ПЛ сообщил, что «в точке Ш=44°08' Д=141°30' потопил транспорт, второй повредил, он возвратился в порт Румой. Дозоров нет, обследовал весь район – мин нет». По уточненным данным разведки, оба транспорта, атакованные ПЛ «Л-19», затонули. После того, как на ПЛ было передано приказание, запрещающее топить корабли, командир ПЛ запросил, как ему понимать свою задачу. Командир бригады ПЛ ответил: «Находиться Анива, ваша задача разведка. Получение подтвердить». Днем 23.08.1945 года в 5.50 ч. командир ПЛ подтвердил получение радиодонесения. Далее 23.08.1945 года в 15.22 от командира ПЛ было получено донесение следующего содержания: «10.22 Ш=45°13' Д=140°00'. Атакован ПЛ противника. Уклонился. Начну форсирование пролива в 19.00». Это было последнее донесение с ПЛ «Л-19». В дальнейшем ПЛ запрашивалась всеми видами связи, но ответа не дала и в базу из боевого похода не возвратилась. Как позднее стало известно, в проливе Лаперуза было выставлено несколько линий минных заграждений в местах наибольших глубин в проливе. Положениями и руководящими документами рекомендовалось форсировать минные поля на предельной глубине, так как сила взрыва мины идет по линии меньшего сопротивления, вверх. Командир ПЛ «Л-19» капитан 3-го ранга А. С. Кононенко всегда педантично выполнял все положения и, что наиболее вероятно, при форсировании пролива на предельной глубине подорвался на донной мине. ПЛ «Л-19» затонула со всем экипажем – 64 человека.

Во время стоянки у пирса в базе (Николаевск-на-Амуре) на подводной лодке «Щ-138» тип «Щ» X-бис серии под командованием капитан-лейтенанта Владимира Ивановича Гидульянова 18.07.1942 года произошел взрыв четырех запасных стеллажных торпед во втором отсеке. В результате взрыва полностью уничтожена носовая часть подводной лодки до 40-го шпангоута, механизмы и оборудование в первом, втором, третьем и частично четвертом отсеках, а также часть прочного и легкого корпуса в этом районе были разорваны на крупные и мелкие куски и отброшены взрывом на расстояние до 500-1000 метров от места стоянки. Подводная лодка затонула. Прочный корпус стоявшей рядом с ПЛ «Щ-118» тот же взрыв разрушил в районе 23-30 шпангоутов (второй отсек) по левому борту (размер пробоины 5 на 1 метр). До взрыва подводная лодка стояла с открытым рубочным люком и люком первого отсека и с отдраенными междуотсечными переборками. Так как во втором отсеке образовалась пробоина, вода быстро затопила первый, второй, третий, четвертый, пятый отсеки и подводная лодка затонула. Личный состав в количестве двадцати человек сгруппировался в загерметизированных шестом и седьмом отсеках. Через 5 часов после подъема кормовой части краном команду подводной лодки удалось вывести из лодки. Одной из причин аварии считалась диверсия, так как помощник командира ПЛ «Щ-138» П. С. Егоров покончил жизнь самоубийством. На ПЛ «Щ-138» погибло 36 (35?) членов экипажа.

Этот обелиск воспринимался нами, молодыми, отчужденно, как дань истории, напоминание о чем-то очень далеком, пока не коснулось нас настоящее событие, после которого он уже воспринимался, как память о реальных потерях, наших потерях в Холодной войне. Имеется в виду гибель тринадцати моряков и одного мичмана на подводной лодке «К-122» 659-го проекта из состава 26-й дивизии в 1980 году в результате пожара. В день похорон подводников я все еще находился в отпуске. Моряки штабной команды, участвовавшие в них, на словах передали мне атмосферу этого тягостного события. Было много народу, «куча адмиралов», родственники погибших, от невыносимого горя – плач, стоны, обмороки. Погибших похоронили на сопке, где впоследствии возвели новый памятник. Кроме всего, этот памятник стал еще одним напоминанием морякам, что может случиться, если ты на корабле потеряешь бдительность или проявишь недисциплинированность при выполнении какого-нибудь самого последнего пункта самой распоследней эксплуатационной инструкции самого незначительного агрегата подводной лодки.

Вот что писали об этой катастрофе в статье «Катастрофы под водой» М. Лукин и К. Урбан (журнал «Власть», № 31):

«Атомная подводная лодка «К-122» проекта 659Т под командованием капитана 2-го ранга Геннадия Михайловича Сизова, 21 (20) августа 1980 года, 85 миль (160 километров) восточнее острова Окинава (Япония).

Лодка в спешном порядке была отправлена на боевую службу с новым командиром и старшим помощником. В подводном положении под руководством начальника штаба дивизии проводились тренировки по борьбе за спасение лодки. При переводе нагрузки с одного борта на другой в седьмом отсеке возник пожар. Только через восемь минут личный состав покинул отсек и туда подали огнегаситель. В соседние отсеки стал поступать дым, и несколько подводников отравились из-за нехватки средств индивидуальной защиты (незадолго до пожара произошло возгорание гидроакустической станции, и дыхательные аппараты перенесли в центральные отсеки). Лодка всплыла, но осталась без хода и связи, большую часть экипажа вывели на верхнюю палубу. Моряки смогли вручную заглушить реактор, сняв лист в прочном корпусе над реакторным отсеком (проникнуть туда через соседние отсеки было невозможно). Сигнальными ракетами экипаж привлек внимание проходившего рядом английского газовоза «Harry», с которого удалось передать донесение об аварии в штаб ВМФ. Через девять часов к месту аварии подошло учебное судно «Меридиан» Владивостокского мореходного училища, на которое перешла большая часть экипажа.

Всего погибли 14 (1 мичман и 13 матросов), спаслись 90 человек.

Начальник штаба 26-й дивизии капитан первого ранга Геннадий Заварухин, командир лодки капитан 2-го ранга Геннадий Михайлович Сизов, помощник командира капитан-лейтенант В. Савенков и командир БЧ-5 капитан второго ранга Ю. Шлыков были сняты со своих должностей. Один из погибших, мичман Виктор Белевцев, награжден орденом Красной Звезды. Первоначально причиной аварии объявили ошибку экипажа. Повторное расследование установило, что причиной пожара явились «конструктивные недостатки». Лодка была отбуксирована на базу, после ремонта ее состояние признано неудовлетворительным, в 1985-м году исключена из состава флота.»

«15 сентября 1980 г.

Комсомол.

Повышенные соцобязательства к XXVI съезду КПСС (найти старые).

Социалистические обязательства к очередному съезду КПСС, если обстановка позволяла, принимались торжественно. Что это такое? Когда наше государство было социалистическим, то есть народным, то трудящиеся в своих коллективах дополнительно к производственным планам брали более высокие обязательства – для ускорения построения развитого социализма и во имя его. Эти социалистические обязательства, естественно, разрабатывались после утверждения плановых заданий, чтобы каждый человек мог видеть, что ему предстоит сделать по заказу государства, и оценить, что он может сделать сверх этого. И совесть человека, взявшего такие обязательства, бичевала его и заставляла добиваться высоких показателей в производительности труда, в качественном выполнении работ и в соблюдении сроков. Так примерно это выглядело.

Важными факторами социалистического соревнования были гласность, сравнимость результатов, возможность практического повторения передового опыта.

Например, Стаханов. Конечно, ему был почет и слава. Другим – пример для подражания. Человеку всегда ведь нужен позитивный пример, чтобы служил он для него психологической опорой в трудный момент.

Учет ВЛКСМ.

Проверить уплату взносов всех членов ВЛКСМ.

Проверка уплаты членских взносов производилась членами ревизионной комиссии райкомов партии, рекомендованными первичными организациями, избираемыми на районных партийных конференциях и работающими на общественных началах. Делалось это с определенной регулярностью, по плану, в разрезе контроля исполнения коммунистами обязанностей, налагаемых на них Уставом КПСС, согласно которому они должны были поддерживать партию материально. Ведь партия тоже немало делала для своих членов, взять хотя бы бесплатное обучение в Университете марксизма-ленинизма, участие в организационных мероприятиях, в идеологических форумах, предоставление права быть первыми во всех начинаниях, проявлять инициативу и прочее. Неуплата или несвоевременная уплата членских взносов считалась серьезным нарушением и могла караться исключением из организации. А это не оставалось незамеченным, оставляло след на репутации человека на всю жизнь. Уж коли он подвел свою партию, то какая ему могла быть вера от отдельных лиц? Для исключения и профилактики подобных нарушений в комсомоле, там тоже проводились аналогичные проверки.

Протокол заседания комитета по О. В. Артемову.

Мичмана О. В. Артемова, нарушившего Устав ВЛКСМ, на заседании комитета комсомола так разобрали на составные части, а потом так собрали, что он стал как новенький, функционировал, как бытовой прибор после капитального ремонта в мастерской. И еще благодарил товарищей, что вовремя остановили, не дали превратиться в посмешище.

Вывод: Быть членом хорошего коллектива – большое благо. Коллектив, заинтересованный в том, чтобы ты оставался человеком, – это живая целительная стихия, способная поддержать и помочь, но и наказать, если начнешь плевать против ветра. Коллектив не позволял человеку пропасть, что бы с ним ни случилось.

А. А. Шевченко – пьянка – разобрать на собрании».

Еще одно подтверждение вышеприведенному выводу. Тут остается только написать: «Читай вышеизложенное».

«16 сентября 1980 г.

Проверка казармы.

Унитазы не присоединены к трубам.

Между прочим, это серьезное дело, способное вызвать усмешку, когда все хорошо, и отравить жизнь – когда плохо. Ведь без такого прозаического предмета немыслима работа не только штаба, но и хождение по морям подводной лодки. Я уже не говорю обо всем другом.

Краны не вставлены.

Розетки не вставлены.

Выключатели не вставлены.

Сняты рамы, фрамуги.

Не везде в кабинетах постелен линолеум.

В кабинетах вздутый линолеум.

В кабинетах не стоят заглушки на трубах.

По заданию командира дивизии, контр-адмирала Эдуарда Николаевича Парамонова, я посетил местную ударную стройку – почти возведенную казарму, куда вместе с экипажами собирался переехать и штаб. И должен был для командования прояснить степень готовности этого объекта. С прорабом, который был в звании старшего лейтенанта, я прошел все этажи, заглянул в каждое помещение и каждый закуток. Сказать, что я был впечатлен, значить ничего не сказать. В некоторых кабинетах я не обнаружил на полу никакого покрытия. На мой вопрос: «Почему нет линолеума?» старший лейтенант ответил, что, мол, это такой эксперимент.

Отдав должное не то домашней заготовке, не то экспромту, я выдал свое понимание ситуации:

– А в чьей квартире этот линолеум проходит эксперимент? И в какой стадии находится эксперимент вместе с линолеумом?

Но больше всего озадачила, увиденная на последнем или предпоследнем этаже, стена коридора в левом крыле здания, которая напомнила Пизанскую башню. Конечно, обо всех этих недостатках с архитектурными излишествами было доложено командиру дивизии. Со временем замечания, которые поддавались исправлению, устранили.

В тот же день.

ЯБП (ядерный боеприпас):

Акт и приказ на допуск лейтенанта Е. В. Лебедева.

И по простому оружию.

Заведение контрольных листов по приказу № 0015.

А. Ю. Крюков – в экипаж О. Г. Чефонова.

Мархель – в экипаж А. В. Авдеева.

А. В. Горохов – в экипаж В. В. Морозова (Н. А. Денисова).

В. В. Афонин – в экипаж Н. М. Зверева.

Е. В. Лебедев – в экипаж В. С. Малярова».

Молодые лейтенанты, выпускники минно-торпедных факультетов Высших военно-морских училищ 1980 года, отгуляв свои отпуска, прибыли к новому месту службы в качестве командиров БЧ-3. А кое-кто, как Евгений Валерьевич Лебедев, так с бала на корабль – спешка с приказами о его допуске к оружию говорит о скорой перегрузке боезапаса или выходе на боевую службу.

Указанное распределение лейтенантов по кораблям оказалось не совсем точным. Так, впоследствии Валерий Валентинович Афонин служил командиром БЧ-3 в экипаже Г. М. Щербатюка, а Е. В. Лебедев – у Н. И. Лазарева.

«22 сентября 1980 г.

От 10 июня.

Я матрос (такой-то), включившись в социалистическое соревнование по достойной встрече XXVI-го съезда КПСС, беру на себя следующие повышенные социалистические обязательства.

С небольшим опозданием пошло принятие вновь прибывшими комсомольцами социалистических обязательств. В политотделе мне подсказали, как правильно сформулировать начало этого важного документа.

Справка Ф-1 (справка по форме № 1 для допуска к секретам) для работы с секретами.

Отношение на А. Т. Матору.

Отношение было выписано Александру Тимофеевичу Маторе как временно исполнявшему обязанности флагманского минера для прохода на «охраняемую территорию в/ч 10479-II» с целью проверки РПК СН экипажа капитана 2-го ранга Николая Александровича Денисова (до него экипажем командовал капитан 1-го ранга Вадим Родионович Гармаш) или для участия в приеме какой-нибудь задачи.

На завтра, 23 сентября:

на В. В. Афонина оформить приказы».

Деятельность экипажей кораблей, которые являлись боевым организмом всего соединения, подчиняла себе всех и вся. Это как боевой слон в атаке, который идет вперед, топча на своем пути любых замешкавшихся воинов. Все в состоянии единого порыва движутся вперед к намеченной цели, согласно плану. Ощущение причастности к огромному коллективу иногда подавляло тем, что ты не видел конкретного результата своих личных усилий. Создавалось впечатление, что ты попал в ультрасовременную мясорубку, где стал маленьким винтиком или чипом. Всяких шестеренок и микросхем есть великое множество, поэтому если один винтик или чип вдруг даст сбой или просто выпадет из своего штатного места, то могучий ход всей системы «схарчит» его, выплюнет и продолжит свою работу и движение вперед. Хотя это, конечно, неправильное представление – современные устройства необыкновенно зависят от своих винтиков и чипов, хотя их работы вроде и не видно. Поэтому молодых лейтенантов с первых минут появления в войсковой части включали в деятельность своего боевого слона-корабля. А оформление необходимых бумаг происходило в свободное время.

«24 сентября 1980 г.

Автобиография.

Анкета.

Карточка допуска.

Списки родственников.

Аргументы:

1978 г., 11-й месяц – женился, был оповещен об оформлении допуска 14-15 июля 1980 г. (7-й месяц).

Смешение личных интересов с общественными у капитан-лейтенанта В. Тихонова (случай с выдачей ему денежного довольствия).

После своего отпуска 24 сентября 1980 г. я лично подошел к капитан-лейтенанту В. Тихонову с просьбой оказать мне помощь в переоформлении допуска. Он отказался.

Неприятный инцидент. По вине своего товарища мною не был своевременно переоформлен допуск к работе с секретными документами, оружием и техникой, без которого я не мог выполнять функциональные обязанности.

В то время начальником отдела кадров был капитан-лейтенант Вячеслав Тихонов – хоть он и был лет на пять старше меня, но в штаб перешел чуть позже, из экипажа нашей же дивизии. Был он среднего роста, подтянутого стройного телосложения. У меня о нем осталось впечатление, как о скользком и непоследовательном товарище, который к своей работе относится с ленцой. Но если кто-то лучше меня знает Тихонова, пусть исправит или дополнит мое мнение о нем. Во всяком случае, в этой ситуации он пошел по пути наименьшего сопротивления или, говоря простым языком, подставил меня.

Ситуация с допуском для меня оказалась сюрпризом, ибо я не знал, что со сменой семейного положения он заново переоформляется. Однако здесь сработал какой-то странный подход со стороны тех, кто контролировал эти вопросы – допуск твой, и если он своевременно не оформлен, то сам ты и виноват. Ничего не знаю, моя хата с краю. А если ты проявил недостаточную настойчивость по отношению к тому, кто за эти вопросы отвечает, то это в расчет не берется и смягчающим вину обстоятельством не является. Конечно, вопрос решился, но не обошлось без обсуждения ситуации и осуждения меня.

В тот же день.

Комсомол.

«ТЛ-9» – отчетно-выборное собрание – полная информированность (максимальная).

Подготовка отчетно-выборного собрания по направлениям:

доклад;

прикинуть, кто может выступить в прениях;

написать объявление о собрании;

подумать о председателе собрания и секретаре;

подготовить кандидатуры в президиум;

наметить членов комиссии по выработке проекта постановления;

подготовить кандидатуры в состав комитета ВЛКСМ из 7-ми человек.

Доклад (по времени – 35 минут, объем – 18-20 печатных листов):

вступление – вкратце международное положение, обстановка в стране, комсомольская жизнь в стране, проблемы нашего соединения;

коммунистическое воспитание – Ленинский зачет, беседы;

специальная подготовка – социалистические обязательства, Ленинский зачет;

воинская дисциплина;

культмассовая работа;

внутрисоюзная работа;

задачи на новый период».

Два политически важных мероприятия – отчетно-выборные собрания на торпедолове «ТЛ-9» и в штабной команде соединения. Конечно же, я мог опустить свою рабочую запись по подготовке этого мероприятия. Однако внимательно прочитав, решил, что он будет интересен тем, кто хочет знать дух того времени, который уже стал историей.

«29 сентября 1980 г.

Замена матроса в экипаже Н. М. Зверева (№ пр. ЯБП) на 10 дней.

В. В. Афонин – пр. № 0128 от 23.09.1980 г. по ЯБП.

Е. В. Лебедев – пр. № 0132 от 19.09.1980 г. по ЯБП.

Ст. 2-й ст. Р. З. Шугуров – пр. № 0128 от 23.09.1980 г. по ЯБП.

Собрать сведения о техническом состоянии «ТЛ-9».

Приказ командира дивизии от 14.02.1980 г. о допуске к ЯБП:

А. М. Ловкачев (98-й по списку)».

Были в нашем штабе офицеры по линии БЧ-5. Виктор Сергеевич Топилин – начальник ЭМС (электромеханической службы), немногословный, серьезный капитан 1-го ранга. При встрече на улице я по-свойски не отдавал ему честь, а он, не будучи отпетым строевиком, того и не требовал. Крепкого, коренастого телосложения, его вид источал спокойную уверенность и вызывал доверие, располагал к себе.

С капитаном 2-го ранга Сергеем Ивановичем Мальцевым приключилась неприятная история из-за накладок с отпуском и морями. Он проявил безответственность и не побеспокоился об обязанностях, остающихся за ним на берегу, не смог своевременно внести партийные взносы, и его исключили из рядов КПСС. Конечно, виноват был и секретарь партийной организации, который принимал взносы. Он-то все видел и не выручил друга. А когда тот попал под разбирательство – не отстоял его. Что-то там было нечисто с личными отношениями. Ибо случай этот вопиющий и из ряда вон выходящий. Редкое свинство.

Капитан 2-го ранга Михаил Нуреев – такого же небольшого роста, как и С. И. Мальцев, только более худощавого телосложения, очень шустрый и подвижный. Как-то в неформальном собрании офицеров он рассказывал, как на трассе Владивосток-Находка чудом избежал оверкиля, то есть чуть не перевернулся на своей «Ладе».

Капитан 3-го ранга (впоследствии капитан 2-го ранга) Василий Графов, работавший по линии КИПиА, не всегда бывал опрятно и аккуратно одет. Как «вещь в себе» он всецело погружался в работу и мысли, сопряженные с ней. Было мнение, что он странный субъект, зато, на мой взгляд, безвредный.

«30 сентября 1980 г.

На 8 октября Н. М. Звереву приготовить 3 боевые САЭТ-60М.

Лейтенант А. Ю. Крюков выходит на стрельбы на «ТЛ-9».

Подготовка трех боевых изделий запланирована после практических стрельб, а вместо меня обеспечивающим на торпедолове пошел молодой командир БЧ-3 Александр Юрьевич Крюков. Видимо, для меня нашлась другая работа.

Синдром страуса

За штабом флотилии был оборудован стадион, а сразу за остановкой – волейбольная площадка, на которой летом, в обеденный перерыв, частенько проходили баталии между офицерами штабов 21-й дивизии и 4-й флотилии. Вместо того чтобы отдаться во власть сладкого адмиральского часа наиболее активные товарищи азартно и эмоционально играли с мячом. Из всех участников этого спортивного феста (праздника) своей активностью лично мне запомнился Леонид Иванович Скубиев. А перед штабом флотилии находилась площадка с навесом – вожделенная остановка, откуда вечером убывала вереница автобусов, груженных мужчинами, стремившимися к своим женам. А утром они снова возвращались на службу.