Текст книги "Синдром подводника. Том 2"

Автор книги: Алексей Ловкачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Потом в гараже я видел этот автобус, сильно помятый, почти все сиденья были сорваны с мест. То, что я видел, назвать автобусом было затруднительно, это была груда исковерканного железа, напоминающая выплюнутую жвачку. Глядя на это, я удивился, что никто не погиб, хотя без пары сотрясений мозга не обошлось – у тех, кто ехал стоя.

Вот так мой родной экипаж атомной стратегической ракетоносной подводной лодки имел реальную возможность во второй раз погибнуть героически, но не в морской пучине, а в банальном ДТП – сухопутном дорожно-транспортном происшествии.

И в этой ситуации командир корабля мог остаться один с личным составом срочной службы без части мичманского и офицерского состава.

Вывод. В любой ситуации не торопись с выводами и даже если ты в чем-то абсолютно уверен – не спеши. Не торопись насмешничать, а тем более кого-либо оскорблять.

«16 мая 1981 г.

Проверка «ТЛ-554»: К-1, К-2, КС-1».

Проверял готовность катера к сдаче задач, состояние матчасти, документацию.

В Техасе у меня соседом был прапорщик Иван. Он жил на том же этаже, что и я, только вглубь коридора, ближе к торцевому балкону. С виду Иван был самым настоящим рязанским мужиком – мой ровесник, повыше меня ростом, широкий в кости плотный и крепкий, курчавый, русоволосый и совершенно безбашенный парень, который был не дурак выпить. Мне он нравился простым нравом. У него была жена, приехавшая с родины Ивана – худощавая молодая женщина, которая очень любила своего мужа, чему не мешали его разные художества. Помню, как Иван с недовольным видом при мне корил ее, что, дескать, вместо того, чтобы постирать старую наволочку она слепила свои глаза и вручную шила новую.

У них жила квартирантка, молодая без комплексов женщина, которая, как мне казалось, ни в чем не отказывала хозяину квартиры. Однажды я по-соседски зашел к Ивану, а там, в постели лежит его жена вместе с квартиранткой, а демаркационную линию своим телом прочертил сам хозяин квартиры. Иван, увидев меня, тут же демонстративно показательно стал обнимать и тискать квартирантку, которая будто бы смущалась, а на деле была очень довольна оказываемым вниманием.

Да и развлечения у нас с Иваном были странные, в прыжке ударом ноги я сбивал у него с головы фуражку. От моих прыжков он тащился больше меня. Однажды по просьбе Ивана мы с Николаем Стулиным разобрали его старый диван, а оттуда врассыпную кинулись несметные полчища тараканов. Недолго думая и без сожаления мы выбросили этот рассадник насекомых через коридорный балкон во двор, с удовольствием и как-то не по-взрослому затаив дыхание, наблюдая за траекторией его полета с седьмого этажа. Особенно нам понравился момент встречи дивана с планетой.

«18 мая 1981 г.

Социалистические обязательства:

О. Г. Чефонов – нет.

63921-1 – л/с отсутствует.

Н. Н. Германов – в море.

А. А. Ротач».

Снова социалистические обязательства коллектива минно-торпедной части нашего соединения.

Четвертьвековой юбилей

Под конец моей штабной службы у меня по дому оказался еще один временный сосед, Сергей – веселый и беззаботный парень на пару лет моложе меня. Он служил мичманом на атомной подводной лодке в соседней 26-й дивизии. По причине небрежного отношения к службе Сергея в автономное плавание не взяли, и он жил в квартире своего товарища. Был он чуть ниже ростом, худощавого телосложения и нравился мне своим жизнерадостным и неунывающим характером. У нас с ним сложились хорошие приятельские отношения. У него был магнитофон с забойными записями группы «Smokie», которые он постоянно крутил, и мы их без устали слушали. Вместе ходили на танцы, в кино и на прочие мужские подвиги.

Как-то летом, в выходной день, Сергей предложил подняться на самую высокую сопку в округе под названием Большой Иосиф. Такое название она носила, так как своим контуром повторяла профиль Иосифа Сталина. Правда, нынешние справочники бесстыдно переврали истину и пишут такое:

Сопка Большой Иосиф – гора на северо-восточном берегу Уссурийского залива. Названа, вероятно, в день Святого Иосифа где-то в 70-х годах XIX-го века. В 1888 году экипаж корвета «Витязь» геодезически определил высоту и месторасположение горы. В современных лоциях и морских картах слово «святой» превратилось в «большой» и теперь это гора «Большой Иосиф».

Отмечу, что о названии в этой справке написано предположительно, мол, «возможно». Заодно сочинили, что слово «святой» заменили на «большой», как будто русскому человеку так трудно их различать… Короче, намеков на вранье и подделку вполне хватает, умному достаточно для понимания истины. Ну и на том спасибо.

А в районе Большого Камня, кстати, находится гора пониже, и потому называется Малый Иосиф.

В свободный выходной день мы с Сергеем – благо, он находился в долгосрочном отгуле – собрались и пошли, чтобы покорить господствующую над окружающей местностью высоту. День был погожий – солнечный и теплый. Преодолев расстояние около четырех километров по дороге, мы оказались у подошвы Большого Иосифа. Здесь вошли в лес с зарослями кустарника. В гору поднимались узкой тропинкой. Сняв с себя рубашки, по ходу загорали. Выстроившись в походную колонну, шли цугом, впереди – Сергей, я за ним, считая по сторонам ворон и любуясь природой. Наша походная идиллия продолжалась до тех пор, пока я во время очередного зевка с размаху не воткнулся носом в спину Сергея. Процесс пошел – пока я, замешкавшись, вынимал нос из его позвоночника, Сергей в свою очередь испугался и начал отрабатывать задний ход. Я же из-за его спины, которая надвигалась на мое лицо, ничего не видел, поэтому не мог понять – в чем дело. Наконец Сергей остановился, и я, выглянув из-за него, увидел симпатичную извивающуюся змейкой дорожку, что в обрамлении деревьев и кустарников бежала к вершине горы. Местами сквозь кроны деревьев пробивались лучи яркого солнца и падали на нее, создавая узоры из света и тени, – иди и радуйся жизни. И все было бы чудесно, если бы на середине тропы я не узрел нежащегося на солнышке длиннющую-предлиннющую и в меру упитанную змею.

Впервые столкнувшись на природе с живой змеей, да еще с такой длинной, мы с Сергеем превратились в двух загипнотизированных кроликов, у которых вдруг «села» батарейка. Правда, у нас на двоих мозгов оказалось чуть больше, поэтому к гадюке мы не полезли. Мы просто стояли и смотрели на нее, пока она, потревоженная нашим присутствием, не уползла в чащобу. По максимально большой дуге мы обошли, точнее, быстро и позорно обежали место ее залегания и продолжили свой путь, живо обсуждая неожиданную встречу. А змея-то была красавица, ее темно-синяя чешуя, обрамленная по бокам желтыми прерывистыми полосами, отливала благородным фиолетовым блеском. И длина ее мне тогда показалась никак не меньше двух метров, хотя допускаю, что это преувеличение. Понятно, что у страха глаза велики.

Наконец мы выбрались на лысую макушку Большого Иосифа и с высоты птичьего полета наслаждались прекрасными видами. Яркое солнце освещало залив, где в далекой дымке просматривались игрушечные силуэты надводных кораблей. Зрелище было потрясающим. Налюбовавшись и отдохнув, мы без приключений спустились с сопки.

Вернувшись домой, мы, все еще возбужденные встречей на лесной тропе, побежали к соседу Ивану поделиться впечатлениями. Бывалый прапорщик нас тут же обсмеял и заодно просветил. Оказывается, эта змея была полозом, вполне безобидным и совершенно неядовитым представителем местной фауны. Он мог «укусить как собака» и не более.

Вывод: Если хочешь узнать, есть ли у человека душа или нет, понаблюдай за его отношением к животным, к природе. Если он прежде всего проявляет потребительские наклонности, то ему бесполезно толковать о красоте мира, неба, солнца, звезд. Он вверх не смотрит. И души у него, скорее всего, нет.

Не зря Иван был непонятлив насчет нравственности и допустил полное моральное разложение в отношениях с женой.

Уже потом, посетив владивостокский краеведческий музей, я увидел чучело похожей змеи, под которым было написано название «амурский полоз». Практичный Ваня сокрушался и очень жалел, что его не было с нами, мол, он бы из той змеи сделал себе классный ремень. А я подумал: хорошо, что его не было и красивая змея осталась живой.

«4 июня 1981 г.

Практическая стрельба 2-торпедным залпом СЭТ-65 по ПЛ».

Вот так успешным торпедным залпом, направленным в сторону воображаемой вражеской подводной лодки, я отметил свой четвертьвековой юбилей.

«5 июня 1981 г.

Практическая стрельба 2-торпедным залпом САЭТ-60М по НК (надводный корабль)».

Выстрелив успешным дуплетом по надводному кораблю, я как бы двоекратно опохмелился после своего дня рождения.

При выходах в море на торпедоловах – на малом (старого, 368-го проекта) и на большом (новой постройки проекта 1388) – я имел конкретную обязанность. Сначала командир катера должен был обеспечить выход судна в квадрат вероятного нахождения выстреленной торпеды, ее обнаружение и подъем на борт. Моей же задачей являлось отключение приборов и механизмов торпеды, а именно:

Отсоединить разъем (буксу) светового прибора.

Выключить шумоизлучатель.

Обесточить выключатель электродвигателя торпеды.

Закрыть запирающий клапан.

Снять параметры элементов хода торпеды (H_Х, D_С,₁,₂, ).

Все подводные лодки нашей дивизии были одного проекта – 667Б, на вооружении которых имелись только электрические торпеды трех образцов. Поэтому мне приходилось иметь дело с САЭТ-60М и СЭТ-65 калибра 53 и 40-сантиметровыми приборами помех МГ-14 и имитаторами подводных лодок МГ-44. На первый взгляд торпеды были как близнецы похожи другу на друга. Однако, понятное дело, это было не так. Эти торпеды отличались по некоторым даже внешним признакам. И даже их положение на плаву было разным, то есть их можно было идентифицировать по «стилю плавания» – «я милую узнаю по походке». Так, СЭТ-65 плавала в вертикальном положении, так что лишь небольшая часть ПЗО (практического зарядного отделения, носовой части торпеды, что пристыковывается для учебных стрельб) безобидным буйком торчала из воды, САЭТ-60М – под углом около 45 градусов, словно пьяный столб, ну а малое изделие на воде лежало бревном.

Для отслеживания траектории движения практических торпед в особых случаях в ПЗО устанавливался контрольно-следовой прибор (КСП), который заряжался небольшими ракетками. Эти ракетки на всем протяжении хода торпеды, через заданный отрезок времени после вылета из своего гнезда, обозначали ее траекторию. Я в своей практике, например, ни разу не был свидетелем использования этого прибора, хотя по разговорам тех, кто это видел, зрелище впечатляло и запоминалось. А потом, когда такие ракетки нечаянно падают на палубу надводного корабля, то они моментально разбираются моряками и офицерами на сувениры. Эта же горловина, куда вставляется КСП, обычно снаряжается световым прибором, по сути, фарой, которая в ночное время позволяет отслеживать движение торпеды и облегчает ее поиск в море.

Иссык-Куль

На территории Советского Союза в Киргизии имелось высокогорное озеро Иссык-Куль, которое большинству советских граждан было известно как курорт. Однако мало кто знал, что этот водоем, расположенный на высоте более 1 600 метров над уровнем моря, одновременно являлся полигоном для испытаний минного и торпедного оружия.

Однажды на одном из пляжей Иссык-Куля отдыхающий народ в панике разбежался кто куда. Причиной бегства послужила торпеда, которая красно-белым полосатым рылом уткнулась в песчаный пляж. Выше указывалось, что если торпеда имеет такой совсем не боевой окрас, то ее можно не бояться. Однако отдыхающая публика была гражданского сословия, не флотского, и этих тонкостей не знала, поэтому и возникла паника.

Однако благодаря существовавшей в Советском Союзе воинской повинности не все было так запущено, как могло показаться на первый взгляд. Среди отдыхающей публики нашелся один товарищ из бывших моряков, и не простой, а тот, что надо, – служивший в минно-торпедной боевой части. Он совсем не испугался и даже не растерялся, а напротив, оказался на высоте – явился одним из лучших представителей школы жизни под названием Вооруженные Силы СССР, доказав, что однажды полученные на флоте знания не вышибет из головы никакая треклятая катаклизма.

Отдыхающий минер сумел укротить норовистую торпеду. О нем я рассказываю не без гордости, ибо он бесстрашно оседлал самоходную мину и каким-то образом без специального ключа вскрыл горловину практического зарядного отделения (ПЗО) и беспримерным образом устроил бесплатный бар «на халяву». В ПЗО торпеды в качестве антифриза был залит спирт, поэтому предприимчивый минер оказался еще и в роли местного бармена на пленере. Сначала он на себе произвел испытание (дегустацию) антифриза на предмет отравляющих веществ, а затем на крепость. И только после этого начал угощать всех осмелевших, которые перед этим предусмотрительно разбежались кто куда.

Думаю, ни для кого не является секретом, что при наличии двухсот дармовых литров спирта можно запросто споить население в радиусе километра или двух в зависимости от плотности населения. Но мне неизвестно, скольких людей опоил наш минер, ни точно, ни приблизительно, этот ход событий можно лишь предположить гипотетически, зная человеческую предприимчивость.

Хороши были лица у военных моряков, которые потеряли свою торпеду, а потом нашли ее в рачительных руках бывшего флотского специалиста, который с радушием и гостеприимством одаривал окружающих бесплатной выпивкой, а заодно с заботой отнесся к родной материальной части, обеспечив ее сохранность и передачу истинному владельцу.

Вот так знания, полученные на флоте, которые просто нереально было применить на какой-то там гражданке, неожиданно оказались востребованными во время отдыха в курортной зоне Киргизии.

Вывод. Стремитесь к знаниям, источнику силы и света. Они могут пригодиться в любой момент и помочь вам и окружающим.

«17 июня 1981 г.

Проверка «ТЛ-554» на предмет укомплектованности личным составом.

Партсобрание. Выступление НачПО В. В. Малмалаева:

25% коммунистов не выполнили соцобязательства;

3 человека в БЧ, БЧ-3 имеют грубые проступки (кто?), В. В. Малмалаеву нельзя оправдывать грубости».

А вот невыполнение социалистических обязательств каждым четвертым коммунистом соединения – это скандал. Но это общий недостаток, а в качестве частных были выявлены грубые нарушения воинской дисциплины в минно-торпедной службе, то есть в хозяйстве флагманского минера. Однако выступление начальника политотдела Владимира Васильевича Малмалаева оказалось не конкретным, так как он не указал, кто и что нарушил. И даже самому интересно, кто же это обрушился с критикой на начальника политотдела.

Рассказывали историю про одного очень ответственного офицера, которого после службы на подводных лодках перевели в штаб Тихоокеанского флота. Имея подводницкую закваску и укоренившиеся привычки, он и на новое место службы перенес традицию уходить с работы поздно. В отличие от него нормальные офицеры в 18.00 вместе с кабинетом закрывали море на замок и с чувством выполненного долга уходили домой. Зато наш герой, не успевший забыть, как пахнет море, засиживался на службе в тайной надежде, что его старания будут вознаграждены. И они были замечены и даже отмечены.

Как-то, будучи старшим, начальник штаба флота в позднее время обходил свои владения и нечаянно наткнулся на нашего офицера, словно поймал его с поличным на чем-то предосудительном:

– Чем это вы изволите заниматься в столь неурочный час на службе?

Молодой и еще неопытный штабной работник, полагая, что пришел его звездный час, начал что-то объяснять всем своим видом показывая верноподданичество:

– Да вот товарищ адмирал, занимаюсь… (далее по соображениям секретности я не могу рассказать, о чем он говорил).

Начальник штаба, грозно нахмурив и без того суровые брови, сделал нравоучение молодому еще не «накушавшемуся моря» офицеру:

– Если вы не успеваете выполнять свои обязанности в отпущенное вам служебное время, значит, по своим деловым качествам вы не соответствуете должности. В этом случае я должен поставить вопрос о целесообразности вашего нахождения в штабе флота.

Со стороны неопытного, но вдруг прозревшего офицера последовала немая сцена, так как сейчас он действительно оказался застигнутым врасплох.

Надо сказать, что наш офицер оказался смышленым малым, из происшедшего он молниеносно сделал исключительно правильные выводы и резко изменил отношение к службе. Этот вечер оказался последним, когда молодой штабной работник провел не дома или не с друзьями за бокалом пива, вина или еще чего покрепче.

«22 июня 1981 г.».

В этот день я учинил последнюю запись в своем блокноте о тренировках экипажей в кабинете торпедной стрельбы, тем самым закрыв свою штабную эпопею. Страна и весь народ вспоминали этот же день 1941 года… начало Великой Отечественной войны. Никакого символа я в этом не усматриваю, просто отмечаю для себя и читателя, что мир прекраснее его отсутствия, как бы ни складывалась жизнь и где бы тебя она ни востребовала.

Таким образом, закончилась моя служба в штабе 21-й дивизии РПК СН 4-й флотилии подводных лодок. И кстати сказать, напрасно некоторые коллеги мне завидовали. После моего ухода с флота через некоторое время должность старшего инструктора БЧ-3 того же штаба занял Виктор Васильевич Киданов, который очень стремился туда попасть. Правда, продержался он на этой должности недолго, всего около полугода. И продолжил Витя свою службу на боевых подводных лодках, да так, что из всех наших мичманов с доблестной «К-523» ушел оттуда самым последним.

Вывод: В который раз подтверждается уже ставшая расхожей истина о том, что хорошо там, где нас нет, ибо многое из того, что мы на расстоянии наблюдаем, но мало, что об этом знаем, нам кажется прекрасным и заманчивым – миражом.

В 1981-м или 1982 году мой бывший экипаж ракетного подводного крейсера стратегического назначения «К-523» выступил инициатором социалистического соревнования в Вооруженных Силах СССР. Должен заметить, что по тем временам в жизни любой воинской части такую честь можно было заслужить только серьезным ратным трудом. И это не просто слова. Именно, поэтому нашим экипажем это событие было воспринято с большой радостью, воодушевлением и гордостью.

Это событие освещалось в местной военной прессе, а также центральным органом Министерства обороны СССР газетой «Красная звезда» и Тихоокеанского флота – «Боевая вахта».

А зимой командиру моего экипажа контр-адмиралу Олегу Герасимовичу Чефонову на плацу 21-й стратегической дивизии, на торжественном построении всего ее личного состава, первый секретарь Приморского краевого комитета партии Герой Социалистического труда Виктор Павлович Ломакин вручил Красное Знамя. Это был звездный час, как моего в прошлом экипажа, так и его командира.

Часть 5. СНОВА В ДАЛЬНИЙ ПОХОД

Служба во втором экипаже подводного ракетоносца

«22.06.1981 г. – старший специалист БЧ-3 ВУС-292/23 подводного крейсера «К-497» во 2-м экипаже 21-й дивизии ПЛ.

Приказ командира 21-й ДиПЛ № 013 от 22.07.1981 года».

В 1981 году мой прямой и непосредственный начальник, флагманский минер Виктор Григорьевич Перфильев, получив погоны капитана 2-го ранга, убыл на учебу в Военно-морскую академию. Лишившись умного и заботливого начальника, я приобрел другого – самоуверенного и наглого выскочку. Фамилия его была такой же заковыристой, как и он сам Матора Александр Тимофеевич. Как к нему, так и к его фамилии сразу найти подход умудрялся не каждый, многие по незнанию, а может быть, и умышленно не хотели правильно запоминать и произносить его фамилию. Хотя должен заметить, что Александр Тимофеевич был грамотным и толковым специалистом, вот только, на мой взгляд, он не совсем правильно себя вел с людьми – держался свысока и пренебрежительно. Именно эти черты характера многим не нравились, поэтому кое-кто и высказывался, что он зазнавшийся и самоуверенный человек. Молодой капитан-лейтенант (это флотское звание соответствует армейскому капитану), наплававшись в морях, рвался к «сухопутной» власти на должность флагманского минера дивизии. Уже не помню, попал ли он на вожделенную должность, но именно ею в нашей дивизии и был обделен, так как флагмином был назначен капитан 3-го ранга Михайлов.

Когда рядом друг

Как бы то ни было, оставшиеся до окончания контракта полгода я решил дослужить с моим другом и однокашником Николаем Владимировичем Черным в экипаже капитана 2-го ранга Григория Михайловича Щербатюка. И моим прямым и непосредственным начальником стал Николай Черный, среди мичманов – один из самых достойных. Это был спокойный и уравновешенный, грамотный и умный руководитель, который ко всем относился ровно и спокойно. Я ни разу не слышал, чтобы он на кого-нибудь кричал или повышал голос. Он был по-настоящему ответственным человеком как за подчиненных, так и за матчасть. В технике он с завидным упорством всегда разбирался до конца, пока не выявлял и не устранял поломку или неисправность, и не только своего заведования. Несмотря на скромность и даже застенчивый характер, он был интересной личностью, его природному такту могли поучиться многие офицеры. Я в большом долгу у Николая за его прекрасное и доброе ко мне отношение.

В этом же экипаже представилась великолепная возможность почувствовать на себе разницу со стороны прямых и непосредственных начальников на «К-523» и «К-497». Николай был настолько хорош как руководитель, что я на этом корпусе даже толком не запомнил командира БЧ-3. Не зря говорят, чтобы узнать, что такое «хорошо», надо сначала прочувствовать на своей коже, что такое «плохо». Именно так у меня и получилось, то есть мне удалось качественным образом испытать на себе эти две крайности в отношениях начальник-подчиненный.

До октября 1980 года командиром БЧ-3 был лейтенант Владимир Николаевич Володькин. За время своей службы в штабе я с ним неоднократно пересекался, и тогда он ничем особенным кроме ответственности и добросовестности в работе не выделялся. Однако в феврале 2013 года Владимир Иванович Мительман, которого я нашел в интернете, сказал, что Владимиру Николаевичу Володькину присвоили почетное звание Героя России.

Володькин Владимир Николаевич – офицер-испытатель специальной воинской части Министерства обороны Российской Федерации, капитан 1-го ранга. Родился 6 декабря 1953 года в поселке Шахтерский Суворовского района Тульской области. Русский. Образование высшее.

В Военно-морском флоте с июля 1972 года. В июне 1977 года окончил Тихоокеанское высшее военно-морское училище им. С. О. Макарова. Завершив учебу, с июня по октябрь 1977 года лейтенант Владимир Володькин находился в распоряжении командующего Краснознаменным Тихоокеанским флотом. С октября 1977 года по октябрь 1980 года В. Н. Володькин – командир минно-торпедной боевой части (БЧ-3) подводного крейсера «К-497» во втором экипаже. Совершил пять боевых служб в удаленных районах Тихого океана продолжительностью более 100 суток каждая. Во время длительных плаваний в совершенстве овладел сложной боевой техникой, был допущен к самостоятельному управлению боевой частью и к несению службы в качестве вахтенного офицера атомной подводной лодки.

С октября 1980 года обучался в Высших специальных офицерских классах ВМФ, по окончании которых, с июля 1981 года, служит в воинской части Министерства обороны СССР, а после распада Советского Союза – Российской Федерации. 6 ноября 1991 года Володькину В. Н. присвоено воинское звание «капитан 1-го ранга». Служил командиром атомной подводной лодки специального назначения «Оренбург» Северного флота.

В 2001 году окончил Академические курсы офицерского состава при Военно-морской академии им. Н. Г. Кузнецова. Овладел всеми имеемыми на вооружении средствами подводных погружений, а также личным подводным оружием.

Указом Президента РФ от 21 сентября 2004 года за успешное выполнение специального задания командования и проявленные при этом мужество и отвагу капитану 1-го ранга Володькину Владимиру Николаевичу присвоено звание Героя Российской Федерации с вручением знака особого отличия – медали «Золотая Звезда».

Живет в городе Санкт-Петербурге. Награжден медалями, в том числе «За отвагу».

Вывод: Приятнейшая вещь – гордость за друга, товарища, соратника! Дай Бог мне еще много таких мгновений!

На смену В. Н. Володькину командиром БЧ-3 «К-497» пришел лейтенант Валерий Валентинович Афонин. Прибыл он в 21 дивизию 16 сентября 1980 года вместе с пятью молодыми минерами в новой лейтенантской форме, на которой замечался свежеотполированный лоск училищного глянца. Помню Валерия Валентиновича невысоким, крепким, коренастым и неуверенным в себе молодым человеком, у которого было больше вопросов, чем ответов. Тогда подумалось, что недавно я сам был таким же, а может, даже еще более неуверенным в себе начинающим мичманом. Выпускникам Тихоокеанского высшего военно-морского училища им. С. О. Макарова. первоначально флагманский минер распределил Афонина в экипаж Н. М. Зверева. Затем Валерия Валентиновича Афонина, видимо, из-за ухода на классы В. Н. Володькина определили на открывшуюся вакансию. Я помню, как он в вопросах службы и материальной части полностью полагался на моего друга и товарища Николая Черного, перепоручая ему некоторые свои обязанности. Лично я в этом ничего плохого не видел, так как понимал, что сразу во все вникнуть сложно.

Кроме Николая Черного и меня в команде старшим торпедистом левого борта был мичман Николай Львович Капырин. В нашей жизни не бывает так, чтобы все было идеально. Для баланса добра и зла в этой боевой части был необходим такой же крайний полюс, но только со знаком минус. Насколько был идеален Черный, настолько далеким от идеала оказался Капырин. Наглый и скользкий тип, будто бельевую веревку на локоть наматывал нервы Черного. Когда я пришел в экипаж, то мне стало ясно, что этот субъект гнилой занозой сидит в душе моего товарища. И конечно же, я не был немым свидетелем пререканий и наскоков Капырина, поэтому всегда старался поддержать своего друга и словом и делом. Зная, что Черный по характеру мягкий человек, Капырин частенько этим пользовался, только не при мне, так как в подобного рода ситуациях я проявлял агрессивность, чтобы защитить Николая. Поэтому Капырин меня слегка побаивался, хотя он старался виду не показывать. Из-за своего отвратительного характера Капырин уважением в экипаже не пользовался, это не мое умозаключение, а реальная оценка товарищей, о чем я узнал спустя тридцать лет.

Капырин – наш однокашник по Школе техников 506-го Учебного Краснознаменного отряда подводного плавания в Ленинграде – был повыше меня ростом, крепкого, сбитого телосложения, любил поболтать не только на служебные, но и на вольные темы. Видно, Николаю «в наказание» был предоставлен Капырин, как и мне в свое время по распределению достался Киданов (или я ему). Если мы с Черным большую часть свободного времени проводили вместе, то с Капыриным – никогда. Моя память не сохранила о нем не только ничего хорошего, но и никаких биографических сведений.

Командир РПК СН «К-497», капитан 2-го ранга Григорий Михайлович Щербатюк на своем посту сменил капитана 1-го ранга Олега Васильевича Соловьева. Григорий Михайлович принадлежал к тем мужчинам, которым на вид всегда около сорока лет. Был он среднего роста, обыкновенного телосложения, уравновешенный и очень спокойный, хороший командир.

В этой связи интересно свидетельство Владимира Ивановича Мительмана, который был интендантом и в дальних походах вместе с командиром в первую боевую смену нес вахту на главном командном посту (ГКП). В обязанности интенданта входило ведение вахтенного журнала, где он должен был фиксировать все события, происходящие с кораблем и экипажем в море. Эту работу можно сравнить с тем, что делает летописец. Вот Владимир Иванович и был биографом боевой единицы флота. Работа эта будто бы простая, однако она требовала точности и педантизма, ведь в море может всякое произойти, и тогда, при разборе происшествия на берегу, изучают и анализируют записи вахтенного журнала. Поэтому Владимир Иванович был очевидцем чуть ли не всех событий, происходивших на главном посту «К-497». Естественно, обстановка на корабле, как и царящая на ГКП, во многом зависит от командира, его психологических свойств и черт характера. И то, насколько командир уравновешен и деловит, правильно себя ведет, зависит эффективность выполнения боевых задач.

Таким образом, Григорий Михайлович Щербатюк во второй экипаж «К-497» тоже внес одну свою положительную особенность. Все началось с того, что во время ночной вахты, в 02.00, прямо на ГКП он иногда делал физическую зарядку, подключая к ней весь пост. А потом эта традиция привилась всему экипажу, так как при унылом однообразии боевой службы в ночное время взбадривала личный состав.

Со стороны Григория Михайловича я в свой адрес чувствовал только уважение, возможно, это было из-за того, что я перешел из штаба. В мою бытность службы на корабле ему было присвоено звание капитана 1-го ранга. Надо сказать, что в экипаже Григория Михайловича мичманам предоставлялось гораздо больше свободного времени, чем на «К-523». Я сразу почувствовал это, несмотря на то что пришел из штаба, где эта вольница чувствуется еще более. Ракетоносец «К-497» сошел со стапелей комсомольского завода пораньше, чем «К-523», поэтому и костяк мичманского состава там был образован солидней и постарше, их больше было из ленинградской Школы техников. Да и жизнь на этом корабле уже успела войти в обычное размеренное русло. Здесь чаще практиковался «сход на берег», а значит, совместные выходы на природу, поездки во Владивосток и Находку.

Как-то в середине недели мы с Николаем Черным и еще парой мичманов гуляли по Владивостоку и зашли не то в кафе, не то в бар. Ребята взяли каждому по паре бокалов пива и к нему ассорти из разных видов рыбы и прочей морской снеди. День был рабочий, кафешка полупустая, торопиться было некуда. Сидели мы без напряга и спешки, и я не заметил, как под прекрасную рыбную закуску выпил бокал пива, а затем, и второй. Я был удивлен, так как пива не пил вообще.

На Дальнем Востоке почти все мужчины и женщины пили спирт, так как водка была дефицитным товаром. Дешево и сердито. Относительно дешево, но что сердито, то сердито. Бывало, переберешь этого сердитого продукта, а на следующий день попил водички, разбавил в желудке вчерашний спирт и снова чувствуешь себя так, как будто употребил свежую порцию выпивки. Для страдающих алкогольным синдромом – мировой опохмел. Огненный напиток продавался в магазинах под названием «Спирт питьевой». На лодке технический спирт получали для ухода за техникой, но зачастую он шел также на протирку луженых глоток выпивающих людей. И вообще спирт на Дальнем Востоке – это совершенно не то же, что водка в Европе (европейской части СССР). Он четко отражал характер отношений между людьми и был реальной валютой, которая свободно конвертировалась в денежные знаки, а тем более в любой товар или вид услуг. Особенно эта валюта господствовала на судоремонтных и прочих заводах. Во время отдыха на берегу мы с Николаем Черным брали поллитровку «Спирта питьевого» и в компании друзей и девушек снимали праведно нажитые на ниве подводницкой службы напряжение и стрессы.