Текст книги "Приключения бывшего мичмана(СИ)"

Автор книги: Алексей Ловкачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

День тринадцатый

Наступила пятница, 25‑го мая – последний рабочий день, но не для пациентов санатория.

Так как Алексий обещал соседке по столу явиться на завтрак, то его Лена решила изменить традицию. И не он ее, а она его, беспокоясь о теле, которое за время отдыха полегчало на четыре кило, проводила в столовую. Она готова была сопровождать Алексия к самому столу, но у них были разные курсы. И в Янтарном зале, где Лена питалась, они разошлись по своим местам. За столом Алексий занял свое место первым, а через некоторое время подошла семейная пара из Смолевичей. У них, пока шли к столу, все больше расширялись глаза от удивления, что Ветер явился на завтрак. Они поприветствовали его радостным возгласом.

– Я пришел не на завтрак, а на свидание, которое мне назначила Лена, – отшутился Ветер.

Тем не менее он хлебнул голого чая. Тут уж и час пробил, а Елены все не было. «Ну, безобразие, прямо женские капризы и произвол какой–то» – подумал Ветер, а вслух сказал:

– Ну и как это понимать? Девушка назначила мне свидание, я как идиот приперся в такую рань, а она не соизволила хотя бы опоздать. Все! Так и передайте этой обманщице, что я на нее обиделся, и она сильно поколебала мою веру в женщин.

Встал из–за стола и, насколько возможно при его сутулости, с гордым видом незаслуженно обиженного, очень заслуженного деятеля искусств удалился в свои апартаменты.

Принимая терминологию Петра Яковлевича и его подход к оценке отдыха, Алексий с Еленой пришел к выводу, что их путевки отнюдь не сгорели, ибо, напрочь забыв про все процедуры, они дарили себя друг другу. Они отдавали себе отчет, что санаторное время, отпущенное судьбой, таяло, уже переведя счет на часы и минуты. И торопились добрать то, что было упущено за предшествующую неделю халатного, даже преступного бездействия.

Оказывается, со слов Лены, по санаторию о Ветре ходила слава непостоянного в делах любви товарища, будто бы он каждый раз на виду у всех появлялся с новой девушкой. Алексий возразил и стал объяснять Лене, что это невозможно хотя бы потому, что первую неделю общался исключительно со Светланой из Люберец, которую всего–то пару–тройку раз проводил. И то, как говорится, лишь «до подъезда», без глупостей. А до других девушек у него руки просто не дотянулись. На это как бы в подтверждение его слов Лена сказала:

– А я этому и не верила, но если бы увидела тебя гуляющим с другими девушками, то к себе и близко не подпустила бы.

Тем не менее данному обстоятельству она бы не удивилась, так как с непонятной для Ветра уверенностью заявила, что у него много женщин. Однако, когда он пытался возразить и как–то обосновать свое возражение, она перебила:

– Чтобы у такого мужчины как ты не было женщин, в это я не поверю. Да, я наивная, но не дура же.

Это было сказано с такой безапелляционностью, что Алексий – в общем–то почти примерный семьянин – даже усомнился в своей непорочности и стал прикидывать, что бы такое записать себе в плейбойский актив. А когда поразмышлял над этим, то пришел к версии, что, может быть, именно это обстоятельство и послужило поводом для прекращения его ухаживаний за Светланой. Видимо, она поверила недобросовестному источнику информации, каким оказалась ее подружка. Иного объяснения охлаждению Светланы к Алексию, не считая первой версии, не находилось.

Чем дольше Алексий общался с Еленой, тем больше ему нравился ее грудной голос с запинающейся детской интонацией. Она была милая и тактичная, скромная и задорная, непритязательная и предупредительная, коротко говоря, «добрейшей души человек» – любимая фраза Ветра для характеристики лучших свойств друга или товарища. Елена – это замечательный образчик русской женщины любящего свойства и одновременно самоотверженной природы. У этой милой и бесподобной девушки в его адрес нашлись слова:

– Это же надо! Мне достался самый популярный мужчина санатория. Я бы даже сказала – среди русских и белорусских мужчин.

Ветра это позабавило и рассмешило настолько, что вспомнилась одна его бывшая знакомая, которая и близко не являла собой ничего подобного, но выставляла себя звездой. И в пику именно этому обстоятельству, не скрывая своего глумливого отношения к подобной самооценке, он язвительно заметил:

– Ага, прямо звезда… какая–нибудь.

Лучше бы он этого не говорил, так как Лена отреагировала моментально:

– Точно, ты звезда. Ты звездочка…

Ветер попытался увести разговор в сторону, однако было поздно – глупое слово вылетело из уст. Ярлык повешен, и он для своей Елены Прекрасной стал звездой или на худой конец звездочкой. В устах Елены это звучало настолько естественно и непосредственно, а главное по–доброму, потому что шло из души, что возражать у него не возникало желания.

Вечером снова были танцы, правда, это увлеченную собой парочку занимало меньше всего, так как оба стремились быстрее попасть в тренажерный зал с главным спортивным снарядом – сдвинутыми кроватями, которые, должен заметить, почти не переставали скрипеть.

Ночь прощания постановкой рекордов не отличилась. Они оба осознавали неизбежность разлуки и просто наслаждались присутствием, не отрываясь друг от друга. В последнюю ночь, равно как и в первую, они не спали. Прощались, стараясь каждым касанием сохранить память друг о друге. Не забывали они и про радости плотской любви. Хотя самым главным для них было живое общение. И было оно настолько веселым и раскованным, что всю ночь прошутили и просмеялись, им по–настоящему было не до сна.

День четырнадцатый

Паровым катком накатила безжалостная суббота, 26‑го мая – последний день пребывания в санатории. Настала пора расставания. Чтобы не поздно появиться в Гродно, Алексий запланировал отъезд на Брест пораньше, в 08.25. У Елены поезд на Санкт – Петербург отправлялся в 14.25, и у него мелькнула мысль, а не проводить ли сначала ее. Однако он поступил, как спланировал.

Наведенный Еленой будильник не понадобился, так как ночное бодрствование не позволило проспать. Утром они встали за час до отъезда, успев собраться и все переделать, даже кровати вернули в исходное положение. Вышли из спального корпуса, и, явившись на стоянку, некоторое время простояли в ожидании автобуса. Когда он прибыл, Алексий вошел в салон. Лена, несколько мгновений постояв снаружи, напротив, не стала дожидаться его отправления. В расстроенных чувствах, махнув на прощание рукой, она направилась в сторону корпуса номер один, который для Ветра реально стал корпусом любви. Он видел ее одинокую фигуру, недолго маячившую на пешеходной дорожке, все дальше удаляющуюся. При расставании на лице Елены Алексий видел грусть и печаль. Потом, когда она встретилась с Тамарой, та, охочая до розыгрышей и приколов, проникнувшись настроением Лены, не посмела даже пикнуть, чтобы пошутить или поддеть подругу. Тамара просто молчала.

Часть III

Собственной глупости ПОСВЯЩАЕТСЯ

Ветер же по истечению часа прибыл в Брест, а менее чем через десять минут оказался в маршрутном такси, направляющемся на север, в столицу Гродненской области. Пока ехал, нечаянно познакомился с интересной и симпатичной девушкой тридцати двух лет.

Чтобы в дороге скоротать время, он достал нэтбук – посмотрел почту и сделал кой–какие записи. Девушка, сидящая справа от него, у окна, предупредительно прикрыла шторку, чтобы ему не мешало солнце. Увлеченный работой, он не обратил на это внимание, тогда она, чтобы оказаться замеченной, обратилась к Ветру:

– Вам так хорошо?

Удивленный тем, что девушка проявила к нему внимание, он ответил:

– Да, спасибо.

Однако этого милой девушке было недостаточно. Как выяснилось в разговоре, она возвращалась домой из поездки по Чехии и была под впечатлением своего путешествия. Ее распирало от эмоций, и она хотела ими с кем–нибудь поделиться. Потом разговор перешел на личности, и она сказала, что работает в одном из подразделений милиции города Гродно. Алексий подумал, что ему везет на бывших коллег.

Девушка к Ветру прониклась доверием и рассказала, что разведена, бывший муж, легкоатлет, оставил ее с дочкой и женился на спортсменке. Было видно, что чем ближе они подъезжали к Гродно, тем больше нетерпения проявляла девушка, хотя внешне старалась этого не показывать. Это состояние выдавали взаимные телефонные звонки с дочкой, скучавшей по маме, которые учащались по мере приближения к городу. Девушка на Алексия произвела самое благоприятное впечатление, вежливая, скромная, с чувством такта. Когда они приехали в Гродно, он пропустил ее вперед, и она, благодарно посмотрев ему в глаза, вольной птицей выпорхнула из салона.

Людмила, как и положено красивой и очень занятой девушке, опоздала не менее чем на полчаса. Алексий, разумеется, не обиделся, так как был рад, что его здесь вообще принимают, да еще как дорогого гостя. Она приехала на такси и на нем же повезла Алексия на съемную квартиру. Жилье квартиранту понравилось – двухкомнатная квартира в центре старого города, где три дома образуют открытый с улицы Замковой дворик. Квартира на первом этаже с высоченными потолками и достаточным количеством удобств. Правда, окна выходили на стену охраняемой территории монастыря, поэтому в комнатах и на кухне было темновато. Здесь также была минимальная связь по сотовому телефону и беспроводная для интернета. Впрочем, эти мелкие недостатки меркли перед центром и близостью ко всем достопримечательностям старого города. Тем не менее Людмила сказала, что в следующий раз она подберет другую квартиру, из чего Алексий сделал вывод, что у нее в отношении него созрели далеко идущие планы, что его как–то даже порадовало.

Людмила оставила Алексия в квартире, чтобы он привел себя в порядок с условием его готовности выйти на связь телефону. Что он и сделал менее чем через час. Людмила снова появилась и повела Ветра гулять по старому городу. Знакомство с красивой и эффектной женщиной, прогулка по старому городу радовали свежими впечатлениями и побуждали хоть к каким–нибудь действиям. С Людмилой они зашли в «Корчму», заведение на перекрестке улиц Советской и Ожешко. Полуподвальное помещение напомнило Алексию давнее, еще в прошлом веке, посещение Риги. Те же веяние и запах седой старины, ощущение белорусского запада создавали чувство неповторимой услады. Они заказали перекусить, вина и водки.

Сидели под старыми сводами, ни о чем не заботясь, неспешно разговаривали, и им было спокойно и уютно. Чувство душевного комфорта не покидало Ветра, и разговор с красивой женщиной ублажал его слух и вкус. По всему было видно, что и Алексий для Людмилы был интересным собеседником. Сколько они просидели в уютном подвальчике, затруднительно оценивать – час или два, а может быть и больше. Насладившись вкусной пищей, небольшим количеством спиртного, приятной беседой, они встали и направились к выходу.

И долго гуляли по старому городу. Людмила, будучи патриоткой своего города, с большим удовольствием и гордостью водила Алексия по старым улочкам и сама с интересом осматривала попадавшиеся по пути достопримечательности. Оказывается, из–за повседневной рутины она уже давно не выбиралась сюда, поэтому с наслаждением гуляла, исполняя роль экскурсовода, рассказывая Алексию все, что сама знала.

Они зашли в православный собор, где Людмила поставила свечку.

Затем заглянули в единственную действующую в стране лютеранскую кирху. Люда сказала, что ее собираются реставрировать. Это старинное культовое сооружение было построено немцами ровно сто лет тому назад. Служитель кирхи разрешил им войти. Алексий и Людмила были рады, что попали туда, так как осмотрели архитектурные формы кирхи изнутри, правда из убранства и культовой утвари почти ничего не увидели. Наверное, поэтому это старое строение Алексия больше впечатлило наружной архитектурой. Однако он обратил внимание на несоответствие скругленного купола на главной башне с общим архитектурным стилем. Этот безвкусно сляпанный шарообразный купол совершенно не гармонировал с изящными башенками готической формы. На взгляд Ветра, там явно чего–то не хватало. На этот архитектурный ляп он обратил внимание Людмилы. И к удивлению, оказался прав, пару недель спустя он нашел подтверждение своему сомнению в газете «СБ. Беларусь сегодня» от 12 июня 2012‑го года. Оказывается, на месте почти шарообразного купола находился впечатляющий двенадцатиметровый шпиль с крестом, разрушенный во время Великой Отечественной войны. Поэтому сейчас планировалась реконструкция готического шпиля, который когда–то красиво и стремительно возносился к небу. Именно его–то и не хватало.

По старому городу парочка гуляла долго, в течение нескольких часов. Людмила устала, и в районе ГУМа они взошли на довольно обширную летнюю веранду под навесом. Под нешумный, но слегка навязчивый гомон молодежи неспешно и с удовольствием пили пиво, отдавшись приятной беседе. Здесь просидели не менее часа, а может и дольше. Насидевшись и отдохнув, прошли по старой оживленной улице и вышли на Советскую площадь.

Людмила, оставаясь радушной хозяйкой и с учетом усталости Алексия в дороге, предложила на этом завершить вечер. Против такого предупредительного и душевного к нему отношения гость, разумеется, не возражал. Учитывая усталость от бессонной ночи, а также от массы приятных впечатлений, обрушившихся в санатории и не прекращающих сыпаться на него в замечательном городе, он морально был больше готов к отдыху, нежели к продолжению событий.

Однако, расставшись с Людмилой, Ветер остался под впечатлением бледно–розового заката, опускающегося на город, и не отказал себе в удовольствии еще часок погулять по Советской площади. В красивом цвете фотографировал замечательные ракурсы старинных улиц и прекрасных видов, снимал драматический театр, который находится на высоком обрыве Немана, фонтан, замечательную перспективу на Новый замок, Фарный костел, просторную Советскую площадь.

Наконец добравшись до дома, включил телевизор и под его рокоток перекусил, а затем продолжил общение с Людмилой по интернету, которое закончил поздно. Зато под грудой впечатлений и тяжелым одеялом заснул мгновенно, даже не успев на новом месте загадать желание.

На следующий день утром, Ветер прошелся по магазинам старого города, а потом на рынке «Корона» вместе с Людмилой подобрал себе спортивный костюм для пробежек. Он долго перебирал предложенные варианты. Браковал костюмы с цветными вставками, пока, наконец, не нашел вариант, тяготевший к классическому стилю. Также долго изучал плавки для бассейна, пока Людмила не подсказала скромный фасон. Для занятий на тренажерах он приобрел майку с трусами. Все выбранное примерил, а спортивный костюм даже с демонстрацией. В итоге остался доволен, ведь в Гродно ему удалось сделать то, на что в санатории времени не хватало, катастрофически.

Еще с утра Людмила предложила где–нибудь позавтракать, однако Алексий саботировал это мероприятие, им был предпочтен другой вариант, гораздо интересней и соблазнительней. Они должны были выехать за город, на расстояние примерно пятнадцати километров в западном направлении, и там посетить агротуристический комплекс под необычным названием «Гарадзенскi маёнтак «Каробчыцы»». Правда, погода была не совсем прогнозируемой, переменчива как настроение некоторых, не знающих чего хотят, девушек. Впрочем, в этом также была своя прелесть. Когда жизнь идет по извечно повторяющемуся сценарию, то рано или поздно это может показаться скучным – пресным и надоевшим. А так появляется элемент тайны и загадочности, неизведанности того, что случится в дальнейшем. Разве не этим притягательны девушки? Да и сами девушки нам, мужчинам, довольно часто напоминают, что в них должна оставаться загадка.

Ветер не всегда торопил или форсировал события, иногда предоставляя им возможность развиваться самим, то есть, он уступал дорогу вольному художнику под названием жизнь. Поэтому одинаково благосклонно смотрел на любой расклад ситуаций, идущих по отличным друг от друга путям, а может, напротив, никак не продвигающихся ни по одному из ожидаемых направлений. Для него, как наблюдателя или созерцателя, любое развитие событий – благо, так как представляет интерес. И данный ему жизнью поворот он ловил и наслаждался им. Жизнь тем и интересна: чем больше непредсказуемости, тем многообразней будоражащие оттенки чувств, ведь без этого люди вряд ли узнали бы значение таких слов, как неизведанное, тайна, загадка, сюрприз. И не постигли бы познания неизведанного, открытия тайны, получения разгадки, радости сюрприза.

В агротуристический комплекс «Гарадзенскi маёнтак «Каробчыцы»» пару экскурсантов отвез сын Людмилы вместе со своей подругой. За рулем сидела подружка сына, которая довольно уверенно вела машину и быстро домчала их до места. Оставив Алексия с Людмилой на месте, молодежь укатила по своим делам. А те, приобретя входные билеты, прошли на территорию заповедника и, наверное, доходного места.

В общей сложности они гуляли несколько часов. Там было настолько интересно бродить по парку отдыха, что время летело незаметно. Все строения были стилизованы под старину, из камня и кругляка, поэтому никакого кирпича – ни красного, ни тем более белого – Алексий не увидел. Даже домик, где они приобретали входные билеты, представлял собою небольшую аккуратно срубленную избушку. Дальше шли большие железные ворота с навесом, прикрывающим от дождя, а рядом – калитка, через которую посетители вошли на территорию парка.

Здесь, как в Греции, было все: замок, конюшня, домик резчика, кузня, детская площадка, ресторан, кафе; большое количество вольеров для птиц, нутрий, белок, домашних животных, лошадей, жеребят, маралов… Поражало обилие резных фигур, множество прудов, беседок. И чего здесь только не было!

Однако экскурсанты лишь немного углубились в парк, как их накрыл дождь, и зонт, предусмотрительно прихваченный из дому Людмилой, не спас. Тогда Ветер предложил пойти в ресторан, который находился в замке Зеваны. Там они от одного вида интерьера получили удовольствие, так как все было сделано со вкусом и любовью. Из низкосводчатого коридора они прошли в просторный зал высотою в два этажа. По периметру второго уровня были сделаны деревянные галереи, на которых уютно размещались столики. Алексий предложил Людмиле подняться туда, чтобы с высоты второго яруса полюбоваться видом зала. Однако она захотела присесть в большом зале, который был почти пуст – посетителей не было, что усиливало эффект уединенности. Гостям замка предложили место у противоположной от входа стены, в углу. Ветер сел рядом с Людмилой за столом, рассчитанным на четверых.

Пока не приняли заказ, они осмотрелись. Их стол примыкал к окну с белыми полупрозрачными занавесками – в широкой нише, украшенной красивыми рушниками. Из–за небольших окон, которые больше походили на бойницы, в зале стоял сумрак, поэтому горела люстра в виде большого колеса, а на стенах – светильники, создавая в помещении интимный уют. У них за спиной находился большой прямоугольной формы камин с двумя колоннами и металлической решеткой.

Галереи поддерживались двумя рядами деревянных колонн, украшенных добротно сработанной резьбой. В помещении примыкающего зала, поменьше и отделенного тремя арочными проемами без дверей, даже был фонтан и большой по площади красивый оконный витраж с изображением богини Зеваны. Он–то и делал это помещение светлым и просторным. Там тоже по второму ярусу шли деревянные галереи. Внутренний интерьер ресторана–замка Ветру с Людмилой очень понравился.

И накормили посетителей замка тоже вкусно. Людмила пила вино, которое слегка проигрывало тому, что ей подавали в «Корчме». Здесь они не торопились закончить трапезу, сдобренную разговорами на разные темы, тем более за окном продолжал лить дождь. Им было хорошо и уютно.

Пересидев непогоду, парочка вышла на улицу, где влага с неба уже не лилась, однако пасмурное небо кое–где поддавливало свинцовой тяжестью облаков. Они продолжили прогулку по парку, который еще раньше произвел на них весьма благоприятное впечатление, посмотрели на марала, на нутрий, птиц и даже на павлина с красивым хвостом. Любовались деревянными скульптурами, которые вырезал чуть ли не заморский мастер – из Литвы.

Люда призналась, что тоже впервые посетила этот парк, поэтому оба выходили оттуда с полным набором хороших впечатлений и прекрасным настроением. Вернувшись в город, продолжили прогулку с посещением интересных мест.

До конца дня по плану значилось посещение Коложской (Борисоглебской) церкви, куда Ветер с Людмилой не спеша прогулялись пешком. Коложская церковь – это памятник древнего зодчества, «одно из пяти полностью или частично сохранившихся архитектурных сооружений домонгольского периода в Белоруссии». Церковь находится над обрывом Немана и оттуда открывается прекрасный вид на реку.

По ходу прогулки Алексий предложил Людмиле провести вечер у себя, на съемной квартире. Сначала она, как семнадцатилетняя девушка, отнекивалась, однако он проявил настойчивость и она, апеллируя к нему, как змею–искусителю сказала:

– Я удивляюсь, ну как тебе все время удается меня уговорить.

Это был намек на то, что Алексию еще раньше удалось Людмилу уговорить на свой приезд в Гродно. Кстати сказать, насчет этого ему пришлось уговаривать ее дважды. В первый раз, когда он был еще в Минске. Тогда она дала ему номер своего телефона, а во второй раз по интернету – во время его отдыха в санатории. И это было еще до знакомства с Еленой. Тогда у них с Людмилой произошла бурная переписка: Алексий долго и настойчиво даже не уговаривал, а проявлял непонимание того, почему бы, собственно, им не встретиться. Людмила упорно сопротивлялась. Хотя он понимал ее сомнения. Совершенно незнакомый мужик напрашивается в гости к порядочной женщине, которая привыкла к своему укладу жизни. Если бы Алексию еще год назад кто–то сказал о таком его поведении, то он бы этому просто не поверил.

А тут еще как назло бдительный сын Людмилы решил самым категоричным образом сорвать наполеоновский план Ветра на вечер. Он вдруг позвонил ей и непонятно почему предложил забрать и отвезти домой. Людмила как очень сомневающаяся в своем решении и в данном обещании девушка серьезно отнеслась к этому предложению. Забеспокоилась и сказала, что если сын предлагает, то этим надо воспользоваться. Алексий снова говорил, что она самостоятельный человек и по своему статусу гораздо круче сына, и в поступках не подотчетна ему. К этому добавил, что в любое время можно вызвать такси, и она совершенно спокойно уедет домой. Чудом ему удалось уговорить ее повторно. И она снова повторила:

– Нет. Ну, я просто не знаю, как тебе удается меня уговорить. Ладно, я согласна.

С другой стороны, Алексий прекрасно понимал ее сомнения. Непонятно откуда, из какого–то интернета, как снег на голову, упал в твои объятия мужчина и требует внимания к себе, вплоть до самой ночи. Он был для нее, наверное, той еще столичной штучкой, которую она не всегда правильно понимала со всякими мудреными шутками и словечками. Да здесь любая девушка, даже самая безбашенная насторожилась бы и засомневалась. Если честно сказать, то Алексий и сам удивился, что она согласилась его принять.

А пока они гуляли, незаметно стемнело и магазины начали закрываться. Правда, в какой–то из них, как на подножку последнего трамвая, они вскочили, купили вина, фруктов и с чувством наполовину выполненного долга двинулись в Ветровы апартаменты. Здесь, чтобы избежать со стороны Алексия экспансии и далеко простирающихся поползновений, Людмила четко определила свою диспозицию на вечер:

– Я сяду на диван, а ты – в кресло.

– Сударыня, как скажете. Да хоть к вам на колени… если позволите.

Ветер понимал, что заявленная Людмилой диспозиция, как линия фронта, разделенная рокадной дорогой в виде журнального столика, за который они сели, была рекогносцирована отнюдь не случайно. Людмила стремилась контролировать его и его действия вплоть до самого конца вечера, независимо от физического состояния, наступающего в результате употребления разогревающих напитков. Она все–таки побаивалась Ветра, поэтому проявляла осторожность.

Хотя и в этой ситуации не все показалось ему безнадежным. Он подумал, что если бы Людмила села в кресло, то этот предмет мебели непременно превратился бы в неприступную цитадель, которую даже мощным приступом взять было бы непросто. Зато диван, который она оккупировала, давал ему гораздо больше шансов, а именно – свободу маневра в части обхода с тыла с нанесением удара по одному из неприкрытых флангов. И это вселяло надежду, что не все еще потеряно. Впрочем, Алексий события не торопил, как обычно выжидая, когда созревший плод сам упадет в руки.

За накрытым столом, с вином, которое выбирала сама Людмила, они продолжили общение. Однако из состояния позиционной войны Ветер так и не вышел, и причины своей нерешительности тогда объяснить не смог. Ему казалось, что развертывать какие–либо оккупационные действия не стоит, ибо с учетом выгодной позиции они были бы с легкостью отбиты противником. Поэтому в этой совершенно несбалансированной для себя ситуации он не собирался терять лицо и представать в виде липкого, приставучего мужичка, изнывающего от непристойного желания. Однако главная причина крылась в другом – в незримом препятствии, воздвигнутом образом Елены – она оказалась совсем не такой, какой виделась с монитора. Да и стол мешал, и у Алексия не возникало желания его штурмовать. Ведь увлеченность Еленой уже состоялась, и он не желал просто так терять замечательную девушку.

Ветер не оправдывал себя и своей пассивности, просто ему было хорошо и приятно так проводить время, и мыслей на предмет эскалации событий или совершения провокаций в отношении Людмилы не возникало, даже воображение не разыгрывалось. Может, именно поэтому они посидели всего лишь до полвторого ночи, и Людмила вдруг засобиралась домой. По ее настроению, когда она садилась в такси, Алексий не прочитывал разочарования или недовольства. Они договорились, что она опять придет с утра и до самого его отъезда они будут гулять по городу.

После ухода Людмилы Ветер лег и провалился в какое–то дремотное состояние. Однако вдруг встрепенулся, и до утра сон больше к нему не вернулся. Он лежал в темноте словно в какой–то прострации и думал о своем приезде в Гродно: какого черта он сюда приперся, смущая покой замечательной женщины, которая изначально противилась его приезду и правильно делала?

Однако лейтмотивом ночных мыслей Алексия оказалась Елена. Пребывая в полубредовом состоянии, он думал о ней и жалел, что не согласился на ее предложение остаться в санатории на третью неделю. Она знала, что у Алексия оставалась еще неделя отпуска, в то время как у нее времени не было вовсе, и по приезду домой ей нужно было выходить на работу. Получается, что эта замечательная девушка готова была пожертвовать любимой работой, чтобы в счастливом забытьи побыть с Ветром еще одну неделю. А ведь для нее работа в этой жизни значила многое, у нее не было другого источника заработков. С гордостью она сообщила, что в честь ее возвращения сотрудники выставили торт, что говорило о душевном к ней отношении. Алексий понимал, что такое неконфликтный и исполнительный работник, это удобный вариант, и подчас некоторые сотрудники готовы свалить на него любую непосильную работу. А если вдобавок этот вариант является красивой и умной, обаятельной и доброй женщиной, то это добавляет ей неповторимого шарму и превращает ее в незаменимого работника.

Обладание женщиной необыкновенной душевной красоты, с добрым, спокойным и покладистым характером, готовой быть тенью любимого мужчины, надо ценить, так как в наше время это редкость. К тому же у Алексия с Еленой образовалась полная совместимость, как в душевном отношении, так и в любви. В общем, он со временем почувствовал острую сердечную недостаточность – понял, что в разлуке ему не хватает Елены. Все, что потом с ним произошло и чему предстояло произойти, Ветер вольно или невольно рассматривал через призму своего отношения к этой необыкновенной девушке. Судя по поведению Елены, она к нему относится так же, если не стократ лучше.

Той же ночью Алексий неоднократно под разными углами зрения прокручивал в голове то, что говорил его друг Женя о русских женщинах. Потом все эти мысли преломлял через образ Елены и приходил к однозначному выводу: ему повезло, что встретил ее на своем жизненном пути. Кстати, по приезду в Минск, словно в тему, Алексий встретился с молодым человеком двадцати трех лет – сыном его друзей. Он тоже сделал для себя открытие: русские девушки, оказывается, совсем не то, что белорусочки, с которыми и «говорить–то не о чем, пять минут общения – и с ними уже неинтересно». С одной девушкой из Омска он по интернету готов был общаться часами, всю ночь напролет, на разные темы. И интерес его не пропадал. Хотя ничего плохого про белорусских женщин сказать нельзя. Среди них много прекрасных людей, просто за последнее время их стало меньше. Время не стоит на месте, и они в последние десятилетия своим менталитетом сильно отстали от него. Поэтому, если говорить прямо, то самый толерантный и терпеливый народ не белорусы, а русские женщины.

Однако речь о той бессонной ночи в Гродно. Алексий начал осознавать, что упускает что–то очень важное. И в дальнейших размышлениях у него появилась надежда, переросшая в уверенность, что все не так уж плохо, просто в будущем надо себя правильно вести.

Утро вечера мудренее – говорит народная пословица. Ветер встретил новый день с растревоженным мозгом, будто улей пчел. Он залез в горячую ванну и грел остуженное последними событиями тело. Наслаждаясь водой, пытался собрать свои мысли–пчелы обратно в черепную коробку–улей, чтобы хоть как–то рассовать их по сотам.

Прошедшая ночь оказалась своеобразным испытанием отношения Алексея к Людмиле, каким–то рубежом. Он понял, что попался на известную женскую хитрость уже не молодой, но еще чего–то ждущей от мужчин охотницы. До встречи Ветер видел лишь фотографию, которая, как оказалось, имела не менее чем десятилетнюю свежесть, поэтому реальный образ, увиденный ловеласом, не оправдал надежд. Впрочем, этого своим поведением Ветер никак не показал, продолжал оставаться, как и в интернете, все таким же милым и обольстительным.

В общем, Ветер пришел к выводу, что любой женский образ, нарисованный неизвестно кем в интернете, может оказаться дешевой подставой. Поэтому не стоит особо доверяться ему, в жизни можно встретиться с сущим крокодилом как в визуальном, так и в душевном плане.

Наверное, и Людмила испытала нечто аналогичное, ее странное поведение было тому свидетельством.