Текст книги "Приключения бывшего мичмана(СИ)"

Автор книги: Алексей Ловкачёв

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 34 страниц)

День второй

Утром следующего дня, 14‑го мая, Алексий Ветер, пока без подвига в кармане, проснулся в половине восьмого, и как бы ему ни хотелось еще подремать, ведь не на работу, но, помня совет милой регистраторши, умылся, застелил постель и выдвинулся к административному блоку. Там уже находилось несколько женщин, коротавших время ожидания в разговорах на тему неважной организации оформления вновь поступающих отдыхающих в санаторий. У подавляющего количества приезжающих на это оформление уходил весь день, а то и больше. Говорили, что у одного мужика чуть не весь срок ушел на это безобразие. Поэтому Алексий решил пожертвовать завтраком, чтобы быстрее покончить с оформлением документов на законный отдых.

Ему казалось, что сидел он в небольшой очереди, а впоследствии узнал, что многие люди завтраком не пожертвовали, поэтому свой шанс на скорое оформление упустили. Пока Алексий там прохлаждался, услышал рассказ о некоей женщине преклонного возраста, из отдыхающих. Как показалось рассказчице, она была из большой семьи (по всей вероятности, такой, где клювом не щелкают). Эта женщина в столовой санатория ела не так, как все, а словно у нее кто–то хотел отнять пищу: торопилась, низко наклоняла голову, чтобы минимально сократить расстояние от тарелки до рта. Было видно лишь мелькание ложки. Так продолжалось несколько дней, пока старушка не отъелась, и уже тогда, приосанившись, ела не спеша, как все нормальные люди. Видимо, сюда попадали старики из семей с неодинаковым достатком, разной культуры и недостаточного к ним внимания.

А во время обеда от соседки по столу Аллы, приехавшей из города Пушкин, Ленинградской области, Ветер услышал забавную историйку, связанную с белорусскими деньгами – «зайчиками». Когда Алла в присутствии местных жителей достала пачку белорусских «зайчиков», то кто–то из них, увидев стотысячную купюру, в шутку воскликнул:

– О-о, это большие деньги!

Но Алла шутки не поняла и повелась. И вот она пришла в санаторную кассу, чтобы оплатить процедуры, выложила на стол крупнорогатого «зайца» и с довольным видом ради приличия спросила:

– Этого достаточно?

Каково же было ее разочарование и изумление, когда кассир сказала:

– Будет достаточно, если вы выложите еще восемь таких бумажек…

Теперь Алла иронизировала по поводу этого случая, повторяя:

– Я сама себя способна так рассмешить, что даже в цирке не нуждаюсь.

В этот день погода была прекрасная, солнце светило ярко, правда, температура оставалась невысокой – около десяти градусов тепла. После обеда, когда были оформлены документы, Ветер записался на процедуры и пошел прогуляться к реке. От гидроузла направился вниз по течению Мухавца. Успев отойти на небольшое расстояние, услышал всплеск брошенного в воду булыжника. Он приблизился по направлению звука, посмотрел на воду, оглянулся в поисках того, кто бы мог это сделать. В пределах видимости никого не было, и, сколько он ни приглядывался к кустам, никакого движения не обнаружил. Стало ясно – это в реке так мощно плещется рыба. Действительно, продвигаясь дальше, он снова и снова слышал сильные всплески, будто кто–то с разгону бухался в воду, однако пловцов видно не было, только по поверхностной глади расходились круги от них, жителей этих вод, нырнувших вглубь.

Скоро он наткнулся на одинокого рыбака, который сидел со скучающим видом и, обрадовавшись прохожему, пожаловался на отсутствие клева. Далее набрел на небольшой песчаный пляж с двумя покосившимися грибками для тени. Этот уединенный уголок, окруженный кустами и деревьями, понравился Алексию своим неухоженно–живописным видом. Наверное, именно здесь с седьмого по десятое мая купался тот россиянин, который жаловался на погоду, устроившей ему такое, будто он «зря сюда приехал с севера, что ли». Тогда Ветер постарался его успокоить тем, что май в Беларуси обычно самый солнечный месяц и что все еще наладится.

Кстати сказать, в окрестностях санатория под названием «Буг» Алексий сделал одно маленькое открытие – в духе передач на Discovery Channel (канал Дискавери) – кроме Мухавца других рек вблизи не имелось и название санатория наличием реки Буг не обуславливалось. Загадка, почему его так назвали, «Буг», так и осталась не раскрытой.

На той прогулке вдоль речки его поразило многоголосие птиц. Не помнил он, чтобы когда–либо слышал такой замечательный птичий базар. Алексий медленно возвращался в санаторий, прошел мимо придорожного креста, вошел в санаторный лес, и вдруг почувствовал, что у него закружилась голова. Наверное, с непривычки от свежего воздуха, подумалось ему.

По возвращении в номер Алексий заперся и оставил ключ в замочной скважине, чтобы горничная не беспокоила его уборкой номера. И действительно через некоторое время кто–то безуспешно попытался отпереть дверь, а потом раздался стук. Полагая, что это горничная, Ветер подскочил к двери, чтобы дать ей от ворот поворот.

Оказалось, что это пришел обретенный сосед по номеру – к Алексию подселили жильца. Это оказался высокий мужчина шестидесяти четырех лет, солидной наружности, со стройной фигурой. И все же согласно прожитому сроку он был сдобрен излишней порцией серебра в волосах. Познакомились. Петр Яковлевич в недавнем прошлом занимал руководящую должность по линии легкой промышленности в Бресте. Друг на друга оба произвели благоприятное впечатление. Впоследствии Алексий зафиксировал у себя еще одно сравнение – нынешний его сокамерник оказался гораздо более приятным, чем прошлогодний. Несмотря на возраст и кучу болезней Петр Яковлевич был веселым любителем шуток и розыгрышей, легким на подъем. На предложение Алексия совершить традиционный обряд знакомства сакраментальным омовением уст и желудков высокооктановым напитком высокой очистки он откликнулся без фанатизма, но с должным энтузиазмом. Для осуществления сего замысла две соединенные случаем души прогулялись в магазин, который оказался самым близким к корпусу Любви объектом (видать, не зря).

Пока шли, Петр Яковлевич рассказал занятную историю. В прошлом году он отдыхал в санатории «Надзея», который находится примерно в полутора километрах от «Буга». В одном номере с ним поселился отдыхающий из Москвы. Для удобства воспроизведения ситуации назовем его Фридрихом. Возраст московского гостя уже перевалил далеко за семидесятилетний рубеж, однако это не мешало ему быть охочим до женского полу. Следствием этого жизненно важного интереса явилось знакомство Фридриха с молодой, примерно сорока пяти лет, горничной, которая занималась уборкой его номера. И стал он со всей возможной прытью своего преклонного возраста ухаживать за нею, благо количество российских денежных знаков позволяло произвести впечатление щедрого мецената. При этом старый повеса поражался дешевизне, которая царила в белорусских магазинах, поэтому сорил деньгами, не стесняясь и без зазрения совести.

Так как ухаживание ради самого процесса не удовлетворяло его, то Фридрих обратился к неожиданной избраннице с конкретным предложением. Девушка от руки и сердца своего воздыхателя не отказалась, однако для убедительности попросила материального изъявления его чувств – потребовала тех самых российских денежных знаков, которые в избытке водились в его карманах, словно в качестве обмена верительными грамотами. Заряженный на победу, Фридрих–завоеватель к встречному условию отнесся с пониманием – как к необходимой боевой потере при взятии чужой крепости. В чем, кстати, он ошибся, так как сия потеря оказалась невосполнимой, а главное, была усугублена ощущением ее напрасности.

Итак, наступило, как говорят военные, время «Ч», когда эта соблазнительная фортеция должна была пасть к ногам завоевателя с выбрасыванием белого белья как флага капитуляции. Для обеспечения торжественности момента и почетных условий сдачи неприступной цитадели неискушенный сердцеед накрыл стол переговоров, который должен был стать преамбулой любовных утех. За помощью он обратился к многоопытному в подобных делах маркитанту Петру Яковлевичу, чтобы тот закупил необходимые для успешного ведения военных действий и для сервировки стола продукты. А тот, хоть и был уверен, что все это дело как–то подозрительно пахнет, тем не менее, взялся оказать посильную помощь находящемуся на грани ума и помешательства кавалеру.

И таки правым оказался искушенный жизнью Петр Яковлевич. В самый последний момент, когда уже казалось, что вожделенные крепостные ворота готовы вот–вот распахнуться вовсю ширь своего проема и наш рыцарь, в торопливой спешке сбрасывая на ходу доспехи, проникнет в женскую твердыню с чаяниями, желаниями и победным гласом, случился непредвиденный форс–мажор. Вдруг по какому–то «невероятному стечению обстоятельств», внезапно и – ах! – так некстати из командировки вернулся муж горничной. Обескураженный Фридрих–завоеватель из состояния приподнятости резко спикировал в настроение глубокого уныния. Ко всему прочему ситуация была усугублена невозвратом со стороны горничной полученного за безоговорочную сдачу своей крепости подарка, и это легло горьким (а кому и подслащенным) осадком (а кому и радости) на его душу. Фридрих, больше не завоеватель, в расстроенных чувствах обратился к горничной с вопросом:

– А когда же я получу обещанное?

Ответ хитрой горничной–фортеции оказался прост до банальности:

– А вы приезжайте к нам еще, и в следующий раз обязательно получите все, что пожелаете.

При этом московский Фридрих пытался апеллировать к уже произведенному вспомоществованию в фонд неприступной крепости, сопротивляемость которой после финансового вливания резко возросла. На что ему в благожелательной форме и весьма многообещающе было предложено:

– Везите с собой больше денег, и вы не пожалеете!

Наверное, наша горничная очень нуждалась в российских денежных знаках, которые, оказывается, можно заработать без труда и пота, поэтому обнадежила и зарядила на будущий успех старика Фридриха.

Зато Петр Яковлевич на этот ход горничной отреагировал весьма прозаически:

– А ведь мне с самого начала было ясно, что дурит она моего соседа!

Соратники по отдыху, вернувшись в номер не с пустыми руками, сели и исключительно для храбрости вдохновились тремя–четырьмя рюмками качественной брестской водки, а затем пошли на танцы. Народу там было мало – совсем ничего. Потоптавшись в нерешительности и почесав затылки, они решили с полчаса погулять по красивой и ухоженной территории санатория. Под впечатлением услышанной истории о горничной–мошеннице Ветер вспомнил, как был обманут будущей тещей, в чем не преминул расколоться перед Петром Яковлевичем. Если кто–то из молодых и неискушенных мужчин еще не женихался, то может взять на вооружение богатый опыт несчастного Алексия Ветра.

Многие девушки грезят женихом. И будь он хоть из принцев или из королей, при власти или при деньгах, красавчик или смазливенький, да хоть из простых или работяг, страшненький или урод – все равно желанный. Есть только одно непременное правило: если к выбору жениха подойти просто без затей, честно и не подло, то благоразумнее рассчитывать на кандидата своего уровня или круга. Однако если задействовать мозги, подключить немного фантазии и закрыть глаза на совесть, то можно отхватить женишка из верхней, а то из высшей лиги, типа НХЛ или захолустного Уэльса – правда, ненадолго.

Будущая жена Алексия Нинон вместе со своей дражайшей мамочкой, говоря по–народному, охмурила его внаглую. И кстати, пронырливые щупальца–ручонки будущей Ветровой тещи чуть не дотянулись и до его друга–мичмана… Бр–р–р!!! У нее в обойме оставался последний неизрасходованный патрон в виде младшей дочери, который в отношении мичмана оказался холостым. Конечно, сейчас можно подумать: хорош гусь, этот мичман! – сам наказания избежал, а друга не спас. Однако друг Алексия перед ним чист, так как он отсутствовал на месте брачного злодеяния. Не было его дома в течение ряда лет по причине морской службы, поэтому он даже на торжественную сдачу звезды в эксплуатацию – на свадьбу – не попал. И лишь спустя год или даже больше был поставлен перед фактом. И потом, что они, эти два желторотых птенца, могли противопоставить маме – Виолетте Леопольдовне? Лишь чирикнуть в ЗАГСе: «Да».

Да–а–а… незабвенный старина Ветер в молодости был тем еще вертопрахом! После наступления совершеннолетия, когда из–за недостаточности жизненного опыта уже можно было нечаянно заблудиться с девушкой в ЗАГСе, он о женитьбе не помышлял и не думал. Государственное учреждение с корявой аббревиатурой в названии Алексия ничуть не прельщало. Алексий дорожил свободой и, как положено юному самцу, на полную катушку ею пользовался, а местами даже нещадно эксплуатировал. Была у него подруга по имени Нинон, с которой он регулярно встречался, не забывая удовлетворять юношеское любопытство в вопросах мироздания. А процессом создания новой человеческой жизни он интересовался особенно живо. В качестве натурного макета по начинающему образованию этот будущий художник использовал, разумеется, свою девушку Нинон – исключительно красивую и фигурную натуру. Впрочем, по итогам сего мероприятия возник вопрос: кто кого больше использовал, осталось тайной. Однако – все по порядку.

Однажды для нежного и юного создания Нинон объективно возникла благоприятная ситуация: ее дражайшая мать Виолетта Леопольдовна пошла на работу во вторую смену, а младшая сестра уехала на экскурсию в Ленинград, восторгаться белыми ночами и архитектурными красотами. Как было не воспользоваться ею, кричащей – используй меня? Юным любовникам ничего не оставалось, как повиноваться случаю: квартира свободна до полуночи, раньше мамашу не жди. Времени для занятий, а также для дополнительных упражнений и всевозможных факультативов – хоть пруд пруди, навалом.

Нинон договорилась с юным вертопрахом Алексием о встрече, а так как она задерживалась, то ключи от квартиры отдала ему заблаговременно. Он, довольный в предвкушении приятного времени препровождения, шел домой к своей девушке и на радостях насвистывал модный мотив песенки французского исполнителя, актёра и режиссёра Сержа Генсбура «Jet’aime… moinonplus» или «Мурашки по коже», известной в исполнении с Джейн Биркин. Многие в то время, затаив дыхание и с кайфом слушали магнитофонную запись этой эротической песни, в которой проникновенных стонов было больше, чем слов. То, что надо!

Не успел Алексий открыть дверь квартиры, как ему под ноги метнулся Туська – любимчик семьи, толстый и наглый котяра. На радостях самоуверенный гость не сильно стряхнул кота с ноги и с разбега метнул свои изнывающие от желания телеса на чужую кровать. С удовольствием и негой, как ленивый кот Туська, потянулся и прислушался к организму, своим желаниям и здоровью, ко двору и к космосу. В награду за внимание Бог посредством всевышнего коммутатора подключился к интуитивной волне Ветра. И не зря повеса прислушивался! По всевышней связи ему было передано беспокойство и тревога. Ветер внял телеграмме Бога, простуканной ему прямо в мозг. Он нехотя встал и, гонимый провидением, пошел прочь. При выходе из квартиры не пошел на спуск по лестнице, будто там красным сигналом светофора горел запрет, а поднялся наверх, куда якобы его что–то звало ярким зеленым светом. И не зря!

Только что он на цыпочках поднялся пролетом выше, как услышал внизу чьи–то шаги. Ба–а–а, знакомые все лица! Хозяйка квартиры самолично поднялась по лестнице и вошла в свои апартаменты. К ней, как и к Алексию полчаса тому назад, за своей порцией ласки метнулся Туська. От увиденного, от удивления у Алексия чуть не отвалилась челюсть. Видимо, беспокойное материнское сердце Виолетты Леопольдовны почуяло угрозу для чести дочери и всей семьи. Ветер, хоть был тогда еще атеистом, истово и с усердием раз десять наложил на себя крест – пронесло, шутка ли! Если бы он попал в руки мадам Виолы, то вычурное буквенное сочетание «ЗАГС» какой–нибудь своей загогулиной обязательно зацепилось бы за его воротник.

Однако первый акт пьесы, это лишь счастливая прелюдия, чего не всегда скажешь о последующих событиях.

Вот так первая встреча с будущей тещей не случилась по бдительной интуиции Алексия. Однако Ветер должных выводов из посланного свыше предупреждения не сделал и свободолюбивый статус изменился. Однако и вторая встреча с будущей тещей также почти не состоялась. Виолетта Леопольдовна проявила инициативу – поехала знакомиться к будущему зятьку. Так получилось, что Ветер пошел в магазин, а ее оставил одну в квартире. Тут – звонок в дверь. Она открывает. В дверях стоят трое алкашей:

– Дай стакан! – требуют.

Виолетта Леопольдовна в шоке.

– Какой стакан? – автоматом спросила в грубоватом тоне.

Мужики в нетерпении, втолковывают глупой и недалекой женщине:

– Обыкновенный – граненый!

Виолетта Леопольдовна, оправившись от шока, пошла в наступление.

– Никакого стакана, алкаши несчастные!!! А ну пошли вон отсюда!

– Вот дура! Нам же Лесик всегда стакан дает! – они беззлобно махнули на женщину рукой и ушли.

После этого происшествия эта чувствительная пуританка убежала из дома будущего зятя в ужасе и смятении…

Сколько еще было актов и прелюдий, одному Всевышнему известно. Однако самый главный все–таки состоялся – Виолетта Леопольдовна женила несчастного Алексия, который как молодой павлин по глупости попал в ее силки, на своей дочке. А все началось со случайной и банальной ситуации. Однажды Нинон откушала несвежих бананов и отравилась, в связи с чем ее, бедняжку, отвезли в больницу. А там путем профилактического медосмотра установили, что она уже не девушка. Чтобы установить виновника, причастного к этому прискорбному факту, не потребовалось составлять сложных логических схем и комбинаций, ибо студент и вертопрах Алексий Ветер не прятался, да и виновница особо не запиралась, лишь из приличий немного поломалась. Вот и получилось, что наш естествоиспытатель Ветер доудовлетворялся на своих факультативах до ручки.

Виолетта Леопольдовна, женщина строгих нравственных правил и твердых моральных устоев, узнав о факте надругательства над честью дочери, впала в расстроенные чувства, от чего ее терзали мигрени, бессонница и плохой аппетит. Она вызвала к себе на экзекуцию молодого и неопытного естествоиспытателя для дачи объяснений и показаний, чтобы вырвать признание, что это он совратил ее дочь. Главной задачей экзекуции было подвести юного греховодника к согласию на жениховство, чтобы он свой блуд перевел в легитимное русло. Ветер с виноватым видом предстал пред очи будущей тещи, которая одним словом его и пригвоздила:

– Набедокурил!

Ветер ввиду скромного характера чисто рефлекторно возразил:

– Это не я.

Ведь кому, как не ему, было знать, что первопроходцем в дебрях Нинон был не он. Однако тот, первый, ушел в небытие неизвестности, зато Ветру достались лавры победителя, точнее застуканного проходимца. Он с Нинон ни под венец, ни в ЗАГС не собирался, так как не любил ее, а вместо высокого чувства имел тягу в виде дурной привычки, которая с таким же успехом нечаянно могла перейти на более симпатичный объект. Однако вина Ветра при абсолютной недоказанности была очевидна – попался. Тем не менее он пытался робко отстоять свою свободу:

– Я вообще–то жениться не собираюсь.

Злая собеседница в раздражении бросила:

– Или женись или пошел вон!

Алексий тут же воспользовался предоставленным правом выбора:

– Ну, если вы согласны, то я пошел!

Со стороны Виолетты Леопольдовны, мамы Нинон, тут же последовало возмущение, будто бы Алексий послал ее далеко–далеко:

– Что-о ты сказал!? – с угрозой воскликнула она.

После обидных или даже оскорбительных слов Алексия дело чуть не дошло до ее инфаркта. Ведь Алексий – человек прямой, и еще не был побит жизнью, поэтому отреагировал в соответствии с предложенной альтернативой. Но как же иной раз трудно понять женщин! Оказывается, это была не альтернатива, а категорическая установка, или даже прямой приказ жениться, закамуфлированный под лживые покрова демократии.

Со стороны Ветра последовали упреки о первой или второй свежести приобретаемого им товара, которые чуть не привели к смерти уже почти тещу. В виду его несомненной порядочности (робкая попытка сохранить свободу не в счет), он был вынужден продолжать игры в демократию. Ему надлежало просить руки невесты у ее болезной мамы. Мало ли что могло случиться? Вдруг бы Виолетта Леопольдовна не выдержала испытательного срока и, минуя больничную койку и не дожив до почетного звания «теща», слегла прямо в могилу? Ветер просто не перенес бы этой тяжелой утраты.

Понятно, что после замечательного сценария, срежиссированного рукой опытного жизневеда Виолетты Леопольдовны, говорить о счастливой семейной жизни не приходится. И жизнь лишний раз на этом примере доказала, что любовь не поцелуй, ее за уши не притянешь.

Зато, когда друзья вернулись с прогулки, то обнаружили на танцах гораздо более многолюдную и оживленную обстановку. И тут же объявили белый танец, на который Алексия пригласила девушка – возрастом далеко за шестьдесят лет. В трепетном изнеможении цепко ухватившись за руку, она повела Ветра в центр круга, будто на эшафот. Однако все оказалось не таким экстремальным, во время танца выяснилось, что девушку зовут Леной и приехала она из Бреста. Воздав в танце дань уважения возрасту партнерши, Алексий подвел ее к своему товарищу, представил их друг другу. Петр Яковлевич, имея своеобразное чувство юмора, к тому же будучи любителем розыгрышей, напустил на себя строго непроницаемый вид, начал подавать себя так, будто прекрасно знает милую Елену. Бедная женщина растерялась, отстранилась от Петра Яковлевича с причитаниями:

– А я вас не знаю… не помню… не видела…

Алексий же, злорадно порадовавшись за своего товарища, обратил внимание на симпатичную девушку, которая смотрелась лет на сорок – сорок пять. Сначала возле нее терся мужичок одного с ней возраста, но затем он куда–то исчез и Ветер пригласил ее на танец. Стройное, абсолютно лишенное целлюлита тело, будто литое, на ощупь казалось желанным и притягивало к себе эротическим магнитом. Наш герой отдался ритму танго, прижался к девушке, улавливая ответное влечение. Чтобы острее прочувствовать формы ее прекрасного тела, он менял манеру танца, не скрывал наслаждения от держания в руках этого великолепия. Несмотря на нетерпеливое желание владеть телом, попавшим в руки, Алексий проявлял сдержанность и вел партнершу целомудренно и отстраненно. И это не прошло незамеченным, девушка сделала ему комплимент:

– А вы хорошо танцуете.

Перед этим он танцевал с другой девушкой, которая сделала ему похожий комплимент:

– Вы хорошо ведете в танце, – сказала та ему.

Так как в последнее время в свой адрес он часто это слышал, то обеим ответил заученно и пресно:

– Это вам показалось.

Милая девушка с точеной фигуркой Алексия заинтриговала, и он поинтересовался, как ее зовут.

– Светлана, – сказала она.

Ветер также представился. Она добавила, что приезжает сюда из подмосковного города Люберцы уже в третий раз. Эта информация даже удивила Алексия. Между тем она продолжала, что здесь ей нравятся процедуры, их качество, поэтому все дни она в основном этому делу и посвящает. Так как танец оказался последним, то это дало Ветру повод напроситься проводить ее к номеру. Глядя ему в глаза, она очаровательно улыбнулась и согласилась. Не выходя из помещения, они через холл прошли в спальный корпус. Светлана была с подружкой. С ней Алексий тоже успел станцевать танго, и ему даже показалось, что та положила на него свой симпатичный глаз. Но теперь ее провожать увязался товарищ из местных строителей. На третьем этаже, не доведя девушек до их номера, они расстались.

Однако для Алексия с его напарником по номеру Петром Яковлевичем вечер еще был далек от завершения, так как на входе в скромные апартаменты их перехватила группа соседок из номера напротив. Обоим в настойчивой форме было предложено поздравить именинницу, с которой они только что нечаянно столкнулись в коридоре. Пришлось согласиться.

В качестве подарка друзья взяли бутылку водки и конфету размерами раз в двадцать больше обычной, что попалось под руку. По–деловому вручив их имениннице, почувствовали себя небесполезными гостями и приободрились. Кроме них там были девушки из Мурманска, Крыма и три землячки: Ирина из Орши, Татьяна из Жлобина (виноватая, в смысле именинница) и Светлана, декламировавшая стихи собственного сочинения. Особой строкой хотелось сказать о тезке Ветра, его земляке, которому было всего семнадцать лет. Алексей великолепно говорил на белорусском языке. Он с таким смаком рассказывал о своих бабушке и дедушке, что все ржали, будто необузданные лошади. Сочный язык умелого рассказчика совершенно не резал слух, а был естественным приложением тех сельских сценок, свидетелем которых он был.

Время пролетело незаметно, но, взглянув на часы, Ветер понял, что уже поздно и пора сворачивать стихийно возникшее торжество. Однако в компании было три человека, которые незаконно присутствовали на территории любви корпуса номер четыре, а один из них даже несовершеннолетний. Они спустились на первый этаж в надежде выйти из сложившейся ситуации культурным образом – через двери. При всем стремлении им это не удалось. Входная дверь уже давно была заперта, а хранитель ключа мерами предпринятых розысков нигде обнаруживался. Нагло попирая моральные устои, гости из других корпусов решили нарушить санаторный режим, а заодно границу номера на первом этаже, где жили Ирина и симпатичная следователь из Мурманска, участницы праздничного торжества в честь именинницы, ибо надо было выйти во двор через их балкон.

Трое гостей, а также эскорт в лице именинницы повели себя самым возмутительным способом – со смехом, шутками и прибаутками, осуществляя задуманное. Одну девушку, у которой наиболее выдающаяся женская часть оказалась очень большой в размерах, Алексий, как атлант, подстраховал снизу, чтобы она не рухнула с балкона на землю. Дальше эти искатели приключений по тропе здоровья направили неустойчивые стопы в сторону санатория «Надзея». Как они брели в потемках, автор этого изложения уже не помнит, но свет «Надежды» их не обманул – все явились туда без потерь. Тут выпили по чашке кофе и до минимума усеченной компанией в два человека с одной лишь именинницей по асфальтированной дороге вернулись на территорию любви уже в пятом часу утра.

Во избежание различных наветов и инсинуаций, а также в подтверждение версии именинницы стоит сказать, что по дороге у Алексия с ней действительно ничего не было, так как им больше хотелось спать, чем чего–то там иного. И спать им хотелось не совместно, а раздельно, то есть каждому в своей постели. После совершения контрабандной операции по выводу двух чужих лиц за пределы санатория Алексий с Татьяной тем же путем вернулись назад, через чужой номер, вторично за ночь предоставивший им «политическое убежище». Разбудив по ходу двух его сонных обитательниц, через которых Ветер почти перешагнул, они с Татьяной разошлись по своим местам. Хотя Алексий признавался, что соблазнительный вид одной из разбуженных красавиц откровенно зовущим образом провоцировал его на то, чтобы споткнуться о ее тело или хотя бы шнурком от кроссовки зацепиться за перламутровую пуговку пижамы минут на несколько или до утреннего подъема. Несмотря на то что это сумасбродство происходило в «корпусе Любви», Ветер к своему удивлению оказался приличным человеком и в данной ситуации никак иначе себя не повел, кроме как в свой номер, взяв себя за шиворот.