Текст книги "Дети Зоны: альтернативная история (СИ)"

Автор книги: Алексей Матвеичев

Соавторы: Татьяна Живова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Зная эту его особенность, некоторые банды уже начали приглашать молодого пахана на свои «стрелки» и разборки в качестве знатока бандитских законов и третейского судьи. Очередная такая «стрелка» собиралась дня через два, и Кирпичу уже пришло приглашение присутствовать от глав участвующих в ней «контор».

А пока «бригада» возвращалась с очередного «полюдья» к себе на базу.

– Кирпич, глянь-ка! – вдруг остановился Хмурый и указал стволом автомата куда-то вперёд-вправо – туда, где горбились поросшие травой холмы – преддверие Кишки. – Никак там есть кто?

Вожак вгляделся. В укромной ложбинке между двумя холмиками копошились какие-то люди – человек пять, что ли, отсюда было трудно разглядеть, поскольку их ещё заслоняли кусты, росшие по холмам тут и там и торчащие, словно пучки щетины на плохо выбритых щеках.

– Сталкерня, что ль какая-то?.. А ну-ка, парни…

Кирпич сделал знак, и «бригада», умело рассыпавшись по всем доступным укрытиям, тихо двинулась к ложбинке.

Когда до неё оставалось не более шагов тридцати, Кирпич вдруг выпрямился во весь рост. И сплюнул.

– Крысы – с усмешкой сказал он своим. – Тьфу, пакость!

Крысами он называл мародёров, которых сильно не любил за то, что те жили «не по понятиям». И по его мнению, нормальному братку с такими общаться – просто западло.

Он уже хотел было дать своим знак идти дальше, но что-то в действиях мародёров привлекло его внимание.

– Я не понял, мужики, – начал он, – они там что – меж собой чпокаются?

– Да не! – вгляделся Игорёк, самый зоркий в «бригаде». – Кажись, наоборот – поймали какого-то сталкерюгу-новичка и его… чпокают… Вот же пидорасы!

Кирпич брезгливо поморщился. Однако у него тут же возникла мысль, и он не замедлил её высказать.

– Это может быть и кто-то, кто ходит под нашей крышей. Айда, мужики, разберёмся.

«Мужики» понимающе захмыкали и двинулись за вожаком: плох тот пахан, что гребёт с крышуемых бабло за защиту, а сам ради этой защиты и пальцем о палец не ударит.

Мародёры заметили братков, когда те уже подошли достаточно близко. Стоящий на стрёме мелкий и тощий тип тревожно свистнул своим. Те повскакивали, хватая оружие и придерживая некоторые, находящиеся в красноречивом беспорядке, детали одежды.

– Развлекаетесь, джентльмены? – светски поинтересовался Кирпич, делая знак, что пришёл с миром.

– А тебе-то что за дело? – буркнул один из мародёров, по виду – вожак. Мазнув недружелюбным взглядом по компании, стоящей за спиной Кирпича, сноровисто застегнул штаны. – Идёте мимо – так идите себе.

– Да мы не так, чтобы мимо… – продолжал изображать культурного человека «браток», – Но у вас тут, смотрю, весело…

– А! Чё, тоже хочешь присоединиться? – ухмыльнулся мародёр. – Так бы и сказал! А чё, мы не жадные, мы поделимся! – он повернулся к своим. – Правда, мужики?

С бандитами «крысы» предпочитали не ссориться. Себе дороже.

– Фе! – скривился Кирпич. – Ну уж нет, только петушатни мне тут не хватало!.. – он небрежно кивнул на неподвижно лежащего неизвестного бедолагу, которого «крысы» предусмотрительно накрыли плащ-палаткой. – Чего вы не поделили с этим парнем?

– С каким ещё парнем? – изумился вожак мародёров и хохотнул. Вслед за ним гыгыкнули его подельники. – Девка это! Самая натуральная, со всем, что им, девкам, полагается! Во, гляди!

И с этими словами он откинул брезент.

Кирпич услышал, как позади него кто-то из братвы издал какой-то странный звук – не то вздох, не то рык. Покосившись на своих, он увидел, как Игорёк и Хмурый разом стиснули кулаки.

Жертва мародёров, оказавшаяся женского пола, лежала ничком на пожухлой прошлогодней траве и не подавала признаков жизни. Лицо её скрывали растрепавшиеся, с застрявшими веточками и травинками волосы цвета ореховой скорлупы, поэтому навскидку невозможно было определить её внешность и возраст. Но, судя по телу – тонкому, гибкому, с едва начавшими развиваться женскими формами, – это действительно была девушка. Совсем ещё молоденькая, лет шестнадцати, не более. В обрывках растерзанной одежды, сквозь клочья которой тут и там на нежной коже виднелись синяки, ссадины и кровоподтёки.

– Так что, братаны, никакой петушатни! – осклабился вожак мародёров. – Девочка – самый сок… хоть и мутантка, но всё у неё на месте! Вот только слабовата: как на второй заход пошли – сразу дух вон. Ну ничего, вам тоже хватит!

Он ногой небрежно перевернул лежащую. Тело девушки перекатилось на спину вяло и тяжело, словно безжизненное. Взглядам братков открылось её лицо – отрешённое и безучастное, с синяками вокруг закрытых глаз, со вспухшими, искусанными в кровь губами… тонкий, уже начавший подсыхать потёк пролёг из уголка рта и размазался по щеке. Кирпич невольно прошёлся взглядом дальше и замер, чувствуя, как внутри него поднимается холодная беспощадная ярость.

Он знал эту девушку. Не лично, правда, но был наслышан о ней и пару-тройку раз даже видел её, когда она приходила лечить кого-то из подручных Грицая, вляпавшегося в поросль Жгучего Пуха. И, судя по реакции его ребят, им она тоже была известна.

По негласному закону, установившемуся среди сталкеров и братков Зоны, девушку эту было запрещено трогать даже пальцем. И вовсе не из-за того, что её батя был торговцем с Кордона, с которым портить отношения было крайне опрометчиво!

– Вы чё, придурки, совсем о…ели? – свистящим шёпотом начал Кирпич, переводя взгляд с красноречивой алой полоски на внутренней стороне бедра девушки на мародёров. – Вы на кого руку подняли, суки?

– Ну Ксанка-мутантка, подумаешь! – сплюнул мародёрский вожак. – Просили её по-хорошему: покажи, где артефакты водятся, отблагодарим честь по чести… Так нет же… Упёрлась рогом…

– Артефакты, значит…

Кирпич усилием воли сдержал клокочущее и рвущееся наружу желание придушить этих мерзавцев тут же, не отходя от кассы. Позади него остальные шестеро (ему даже оглядываться не надо было, он это и так чувствовал) подобрались, готовые к драке. Кто-то – судя по голосу, отличавшийся особым цинизмом в поступках и выражениях Койот, – негромко и зло засмеялся.

– Что, такие крутые, что решили перейти дорогу Жабе? – почти спокойно осведомился Кирпич. – Да он же вас за дочку… Впрочем, я даже не знаю, что он с вами сделает. И не только он. Давно проблем с вольными не было?

– Да никто ж не узнает, братан! – кажется, «крысы» начали понимать, что дело запахло жареным, и теперь запоздало попытались взять внезапно свалившихся на них «братков» в долю. Повязать их порукой, чтобы молчали о том, что здесь произошло. – Мало тут аномалий? Зашвырнуть тело – и поминай как зва…

– ВЗЯТЬ!!! – рявкнул Кирпич, едва сдерживаясь.

Мародёры не успели опомниться, как оказались в кольце недобро ухмыляющихся и поигрывающих пальцами на спусковых крючках «братков».

– Братаны, вы чё? – засуетился главарь, бегая глазами из стороны в сторону. – Ну стоит ли из-за девки…

– Лиманские зомби вам братаны. – процедил сквозь зубы Кирпич. По его знаку Летяга и Хмурый сноровисто разоружили растерявшихся «крыс». – А за «девку» ответишь. Знаешь, что делают за периметром, с такими, как вы – кто малолеток обижает?

Мародёра затрясло от его спокойного голоса, а ещё больше – от вида ухмыляющегося и многозначительно поигрывающего ножом Койота.

– Знаешь, – кивнул Кирпич. – Жаль, что здесь – другая Зона… Впрочем, законы и понятия и здесь никто не отменял.

– А-а-а-а-а-а-а-а!!! – внезапно заорал и рванулся к лежащему поодаль автомату один из «крыс». – Суки грёбаные, не…

Свистнул в воздухе нож – и мародёр, остановленный в прыжке, запрокинулся и захрипел, захлебнувшись собственной кровью. Судорожно пытаясь зажать рану, он рухнул на землю, содрогаясь, булькая и брызгая алым из рассечённого горла.

Койот брезгливо отстранился, терпеливо подождал, пока немного не иссякнет кровавый гейзер и со спокойной улыбкой маньяка подобрал нож и бережно вытер его о куртку убитого.

Отдав несколько коротких распоряжений касаемо пленных, Кирпич склонился над девушкой. Коснулся щеки.

– Ксанк, – тихо позвал он. – Ты там живая?

Никакой реакции. Ни вздоха, ни стона. Обеспокоенный, «браток» припал ухом к её груди. Сердце билось – редко и тихо, но всё же билось.

– Вот же падлюки… – прошипел он сквозь зубы. – Ну погодите вы у меня!..

Быстро скинув потёртый кожаный плащ – привычную и довольно распространённую среди местных «авторитетов» форму одежды – он бережно закутал в него травницу. Она только пару раз вздрогнула и чуть застонала, когда он поднимал её на руки, но так и не очнулась.

– В Деревню её надо… – сказал Хмурый, мрачно глядя на то, как их товарищи сноровисто вяжут сникших насильников. – И чем скорее – тем лучше. И врача. Вдруг они ей там чего повредили?

– Врача… – невесело хмыкнул Кирпич. – До Болотника поди доберись в его грёбаных топях, а те, что в группировках… Мужики, расстилайте плащ-палатку, понесём девушку в Деревню вольных. И этих туда же. Пусть Жаба и бродяги сами решают, что с ними делать.

– А пусть эти и несут! – предложил Койот. – Как раз их четверо осталось – по одному на угол… Только сперва надо кое-что сделать…

В его руках снова появился нож. Подойдя к вожаку мародёров (тот испуганно отшатнулся, но его удержали двое из «бригады»), он в несколько привычных взмахов… распорол и отбросил в сторону его штаны. То же самое сделал с остальными его подельниками. Теперь ниже пояса насильники были прикрыты лишь свисающими полами курток.

– Во! – ухмыльнулся Койот. – Зато не убегут!

– Добрый ты, Лёнчик… – покачал головой Кирпич, но действий своего бойца порицать не стал.

Завёрнутую в братковский плащ и по-прежнему бесчувственную Ксану бережно уложили на разостланную плащ-палатку, углы полотнища привязали к скрученным запястьям пленных. «Бригада» стаей овчарок рассредоточилась вокруг – по одному на каждого носильщика, остальные – в охранение.

– Нести аккуратно и нежно, как маму родную! – грозно предупредил Кирпич ёжащихся от стыдного неудобства и холода насильников. – И если кто хоть раз дёрнется или вякнет чего не в тему – сразу огребёт прикладом в зубы, усекли? – те мрачно, вразнобой, кивнули. – Раз-два, подняли! Вперёд – марш!

Четвёрка обезоруженных и полураздетых «крыс», конвоируемая семерыми «братками» ходко двинулась к юго-западу. На месте происшествия остались лежать обрывки одежды и – в луже крови – труп незадачливого Клипсы.

Спустя примерно полчаса из-за пригорка выбежала и рассыпалась по ложку небольшая стая слепых псов. Учуяв пролитую и уже начавшую застывать кровь, они, сперва сторожась, а потом осмелев, подобрались к трупу. Вскоре затрещала разрываемая одежда, захрустели разгрызаемые кости, сочно зачавкало на крепких зубах ещё не застывшее мясо. Стая пировала.

Вожак, отойдя немного в сторону, изучал разбросанные по полянке обрывки ткани. Что-то привлекло его внимание, и пёс, немного покружив, остановился на примятом пятачке травы. Принюхался…

– У-у-у-у-у-у-о-о-о-о-о-у-у-у-у-у!!!.. – внезапно взлетел в небо исполненный яростного горя и гнева вой. Стая оторвалась от еды и бросилась к вожаку, взволнованно обнюхивая то, что заставило его издать этот крик.

– А-а-а-а-а-и-и-и-и-и-и!.. – жалобно заскулила-заплакала молодая самка и ткнулась носом в бок своего приятеля. Тот ощерил клыки и «посмотрел» туда, куда был обращён «взгляд» вожака.

Через несколько секунд стая, без сожаления бросив недоеденный труп, как единое существо сорвалась с места и помчалась в юго-западном направлении.

Чётко по следам тех, кто уносил самое дорогое для всех порождений Зоны существо.

Их сестру.

Ради неё…

Вольные сталкеры, изумлённо и непонимающе вытаращив глаза, смотрели на странную процессию, входившую в Деревню новичков.

Семеро вооружённых мужчин, судя по виду – члены какой-то бандитской группировки – конвоировали четырёх полуодетых мрачно-испуганных типов. Не то таких же бандюков, не то вовсе каких-то маргиналов-отщепенцев. Руки пленных были связаны и подняты к плечам; к ним же были теми же верёвками привязаны углы растянутой между четвёркой странных носильщиков и прогибавшейся под тяжестью какого-то груза плащ-палатки.

– Мужики, что случилось? – со всех сторон летели вопросы. Одиночки сбегались к странной группе со всех сторон.

– Кирпич? – узнал кто-то главаря семерых «братков». – За каким фигом…

– Хромого позовите! – не останавливаясь, бросил молодой пахан сбежавшимся вольным. – И Жабу! Дочку его… обидели… Эти вот!.. – он резко и как-то дёргано кивнул на связанных.

Толпа одиночек заволновалась, услышав такое известие. Кто-то помчался за старостой и торговцем.

Кирпич сделал знак, и понукаемые его бойцами пленники спустили с плеч свои импровизированные носилки.

– Аккуратнее, мля! – рявкнул «браток», когда один из носильщиков – мелкий, тощий, с тоскливо-перепуганными глазами – едва не упустил из рук свой угол полотнища. Впрочем, сделать это ему всё равно бы не дала верёвка, надёжно привязывающая кусок ткани к его скрученным запястьям.

Полотно «носилок» опустилось, давая возможность вольным бродягам разглядеть ту, что лежала в них, бережно закутанная в кожаный бандитский плащ, с парой свёрнутых бандитских же курток под головой вместо подушки.

При виде безжизненного, покрытого следами побоев лица их всеобщей любимицы, вольные разразились гневными криками и руганью. Кое-кто, сжав кулаки, подступил к перепуганным обидчикам девушки, чтобы посчитаться с ними.

– Стоять!!! – заорал Кирпич, и по его знаку «бригада» мигом рассредоточилась вокруг носилок, прикрывая пленников. И тут же пояснил возмущённым его начальственным ором сталкерам:

– Они ж её не удержат – если вы их сейчас лупцевать начнёте! Девочка и без того никакая… И вообще! Жаба придёт – сам решит, что с ними сделать! Отвалите, мужики, добром прошу!

– Что с Ксаной? – выкрикнул кто-то.

– Что-что… – резко и неприязненно отозвался Кирпич. – Эти вот… Хотели её развести на инфу про артефакты. А она – ни в какую. Они её и… это самое… – почему-то слова с трудом давались «братку», привыкшему называть вещи своими именами и не особо стесняться в выражениях. – Развлеклись, сучары… В аномалию потом бросить хотели, чтоб следы замести. Да не вышло.

Поднялся общий, полный ярости, крик. Бойцы из «бригады» предупреждающе щёлкнули затворами, недвусмысленно показывая, что, пока пойманные с поличным мерзавцы держат на весу носилки с девушкой – самосуда над ними они не допустят.

Тут, к счастью, появился запыхавшийся Жаба. Вслед за ним торопливо приковылял староста.

– Что у вас тут… – начал торговец. И осёкся.

– Ксаночка…

На памяти многих присутствующих это был, кажется, первый случай за много лет, когда они увидели Жабу таким – белым, как мел, с остановившимися, полными ужаса глазами.

– Ксана, доченька… – торговец словно во сне двинулся к носилкам. На его пути, не сговариваясь, встали двое – Техник и Рассол. Молча переглянулись, чуть расступились и придвинулись к нему, готовые подпереть плечами враз постаревшего на несколько лет бывшего сталкера.

– Она жива, дядька Панас. – успокоил Кирпич. – Но ей срочно нужен врач.

– Врач… – как-то бессмысленно повторил Жаба. – Врач… да…

– У нас тут, в ближайших окрестностях, всего один медик – мрачно пояснил «браткам» один из вольных. – Сама Ксана… Ну, ещё Болотник, но до него идти…

– Хрен с ним, с Болотником! – вдруг решительно выпрямился Техник. – Кордон ближе, санчасть у них есть! Я схожу.

– Тебя ж там вояки пристрелят!

– Это ещё неизвестно, пристрелят или нет! И… что они – не люди, что ли? – сталкер, которого уже потихоньку начинали считать в Зоне легендарным, поправил сдвинутую козырьком назад армейскую кепи. – В общем, погнал я. Ждите.

И, больше не размениваясь на слова прощания, он развернулся и почти бегом направился к южной оконечности деревни, где единственная улица переходила в разбитую дорогу, ведущую к периметру Зоны и к Кордону.

К военным, с которыми вольные сталкеры находились в, мягко говоря, довольно непростых отношениях.

Проводив взглядом товарища, Рассол повернулся к старосте.

– Хромой, что делать будем?

– В дом её надо… – отозвался тот. – Донесёшь?

– А то!

«Бригада» безропотно посторонилась перед высоким плечистым одиночкой. Тот бережно поднял на руки бесчувственную девушку и, прижав к груди крепко, но осторожно, понёс её к дому Жабы. Сам торговец, опомнившись от первоначального потрясения, поспешил следом.

Об обидчиках своей дочери он, кажется, и думать забыл. Весь мир для него заслонила её растрёпанная головка, бессильно опущенная на плечо Рассола.

Проводив взглядами удаляющегося товарища с его драгоценной ношей, вольные сталкеры как один повернулись к насильникам. Те – и без того чувствующие себя прескверно, совсем съёжились от страха и тоскливого предчувствия.

Койот ласково ухмыльнулся им и подбросил на ладони нож.

– Итак, что будем с ними делать, бродяги? – вопросил Хромой.

Поднялся шум.

– Расстрелять!

– Вздёрнуть гадов!

– Кастрировать нахер!..

– И на голову тоже!

– Нет, сперва кастрировать, а потом расстрелять!

– Это будет слишком для них легко – внезапно перекрыл все выкрики вроде бы и не слишком громкий, но звучный и как будто проникающий в каждый уголок души голос.

Сталкеры умолкли. В одном месте толпа зашевелилась и начала расступаться.

Вперёд неторопливо вышли трое, один – впереди, двое – позади него, плечом к плечу. С виду – самые обычные вольные бродяги, каких было немало в Зоне, но что-то заставляло остальных одиночек несколько опасливо отодвигаться с их дороги. Путь расчистился как бы сам собой.

– Это будет для них слишком легко, – тем же негромким и спокойным голосом повторил вожак тройки. Судя по ещё не снятому снаряжению и слегка утомлённому и запылённому виду, эта группа вернулась в Деревню из какого-то очередного рейда буквально только что. И сразу попала, так сказать, с корабля на бал – чтобы вот только-только узнать и разобраться, что же стряслось. – Лучше отдайте их нам.

Воцарилось гробовое молчание. Кто-то присвистнул. Кто-то тихо, на выдохе, матюгнулся. А потом один из вольных повернулся к преступникам:

– Ну всё, пипец вам, крысы! – злорадно проговорил он. – Эти парни – бывшие монолитовцы! И это она их нашла и привела сюда. Так что молитесь… если есть, кому и знаете, как!

На лицах насильников появился страх, двое вытаращили глаза.

– Репей, что ты намерен делать? – осторожно спросил Хромой.

– Там будет видно. – Репейник, словно колючим веником из одноимённого растения, прошёлся хмурым взглядом по лицам негодяев. Те сжались. – Так что ты решишь, старшой?

Хромой вопросительно повернулся к остальным вольным и, поняв их безмолвный ответ, кивнул:

– Хорошо, Репей. Они – ваши!

– Не-е-е-е-ет!!! – завыл, забился в своих путах один из пойманных. – Су-у-у-у-уки!!! Лучше пристрели-и-и-и-ите!!!

Двое его подельников молчали, словно от страха проглотили языки, а третий…

Сталкеры зашумели, с хохотом и свистом показывая друг-другу на лужу, постыдно растекающуюся вокруг ног коленопреклонённого преступника. Тот, багровый от мучительного стыда, тонко, по-бабьи, завыл и попытался отползти, съёжиться, и вообще провалиться сквозь землю. Не тут-то было – ботинок Кирпича упёрся ему в спину.

– Куда это ты намылился, крысёныш? – ласково осведомился «браток». – Стыдно стало, да? А над малолеткой измываться не стыдно было?.. Мужики! – обратился он к бывшим монолитовцам, которые что-то тихо решали между собой. – Если чё надо помочь – говорите! В таком деле – побоку тёрки, вольные вы там, братва или фанатики бывшие… У меня дома в Орле – сеструха её лет. Сами понимаете…

Репейник кивнул.

– Место нужно. – сказал он. – Чтобы было куда привязать этих… И чтобы на виду было. И проволока. Любая.

– Колючка сойдёт? Её в районе моста – целый забор! – тут же предложил молодой сталкер по имени Гурман. С этим недавно пришедшим в Зону парнем Ксана была особо дружна и всегда как-то выделяла его среди остальных одиночек. Бродяги сперва подшучивали над двадцатитрёхлетним Гурманом, сокрушаясь, что долго же ему придётся ждать, пока шестнадцатилетняя невеста не подрастёт. Пока не поняли, что между этими двоими – совсем иные отношения, чем предполагали в Деревне. Ксана любила Гурмана, как старшего брата, которого у неё никогда не было, а тот баловал её, как младшую сестрёнку.

– Сойдёт.

– Супер. – Гурман решительно поддёрнул ремень автоматической винтовки и приглашающе махнул рукой, – Мужики, айда колючку резать?

Несколько человек откликнулись на его предложение, и молодой сталкер быстро повёл их к железнодорожной насыпи.

– Насчёт места… – почесал затылок Хмурый. – Развалины хутора сойдут? Там и на виду, и деревьев много…

– Годится. – кивнул Репейник.

Патрульные, наткнувшиеся на открыто идущего по дороге к Южному блок-посту сталкера, очень удивились тому, что он не стал от них убегать и прятаться. Наоборот – убрал оружие за спину и с поднятыми руками поспешил навстречу.

– Стоять! – всё же счёл нужным окликнуть командир. – Кто такой?

– Бойцы, не стреляйте! – Техник остановился и развёл руки в сторону, показывая, что пришёл с миром. – ЧП в Деревне Новичков, беда! Врач нужен – срочно! Командир, у вас же, вроде, есть санчасть, или, может, поможете кого-нибудь с Агропрома вызвонить?..

– Врач?.. – удивился и даже слегка растерялся сержант. – На кой чёрт…

– Ксану, дочку Жабы знаете? – без обиняков спросил Техник. – Которая лечит тут раненых, больных?

– Ну… слыхали.

– Её изнасиловали. Какие-то уроды подстерегли в Зоне… Врач нужен – посмотреть, что там с ней, девочка без сознания и очень плоха.

– Изнасиловали? – сержант переглянулся с остальными бойцами. Автоматы, нацеленные в грудь сталкера, медленно опустились.

– Мужики, помогите, а? Вы – самое ближайшее место к Деревне, где можно медика найти!

– А у вас там, в Деревне вашей, что, ни одного лекаря нет?

– Один есть. – сумрачно кивнул сталкер. – Ксана.

– Дела-а-а… – протянул сержант и чуть задумался. – Ладно, пошли на КПП, там всё расскажешь коменданту. Он и решит. Оружие только сдай. Не положено вашему брату тут ходить. А с оружием – тем более!

– Не вопрос, командир. – Техник с готовностью скинул автомат и за ремень подал его ближайшему патрульному. – Только помогите девочку спасти!

– Лет-то ей сколько, этой вашей девочке?

– Шестнадцать… или около того…

– Хренассе… Несовершеннолетняя… А этих, которые её… ну, это самое…

– Взяли. На месте преступления. – обеспокоенное лицо сталкера закаменело. – Они её в аномалию хотели бросить… после всего… Сейчас там народ в Деревне решает, что с ними делать.

– А что делать? Ментов с Большой земли вызывать, пусть их в тюрягу сажают… Подсудное же дело!

– Сержант… – сталкер удивлённо посмотрел на него. – Какие менты? Какая тюряга? Это Зона, тут свои законы! И… своё правосудие.

Их взгляды встретились, и военный (служивший на этом блок-посту всего-то ничего, и ещё многое в местных реалиях не понимавший), прочёл в тёмных от сдерживаемого гнева и тревоги глазах сталкера нечто такое, отчего понял: да, тут – своё правосудие. И им, военным, лучше не вмешиваться.

Так, за разговорами, они дошли до блок-поста. Оставив бойцов караулить задержанного, сержант поспешил с докладом к коменданту.

Группа, ходившая за проволокой, вернулась довольно быстро. Гурман издалека показал колечко из пальцев – мол, всё в ажуре!

За это время насильников лишили последних остатков одежды, даже ботинок, и связали по новой. Теперь им предстояло преодолеть путь к месту казни голыми и босыми.

Вдруг послышался шум мотора, и в Деревню со стороны Южного блок-поста с пронзительным гудением влетел армейский УАЗик. Взвизгнул тормозами, остановившись у дома торговца.

Из машины – к удивлению одиночек – выпрыгнул Техник, живой и невредимый, а за ним – худощавый высоколобый усач лет пятидесяти в полевой форме с майорскими нашивками. В руках он держал защитного цвета чемоданчик с красным крестом на боку.

– Сюда, пожалуйста, док! – Техник взлетел на крыльцо и предупредительно распахнул дверь перед офицером. – Дядька Панас, врач приехал! – крикнул он вглубь дома.

Вольные на улице облегчённо и радостно зашумели: рискованная затея их собрата удалась, вояки прислали своего врача, а это значит, что теперь всё будет в порядке, Ксана выживет и поправится!

Техник вскоре вышел из дома и подошёл к товарищам.

– Порядок. – коротко отчитался он. – Док её осматривает. А что у вас?

– К казни готовимся. – ответили ему. – Сейчас вот палач со своими всё приготовит – и потопаем… на лобное место.

– Палач?

– Репейник. И его бойцы. Они сами попросили, чтоб этих им отдали. М-да, не повезло сусликам!..

Техник вспомнил троих бывших монолитовцев, которых в прошлом году привела в Деревню Ксана, и которым он потом перепрошивал устаревшие ПДА. Парни эти тогда показались ему вполне адекватными людьми. Будь сам Техник поменьше занят вознёй с электрикой и экспериментами со сборками артефактов, а также поиском материалов для них, он был бы не прочь пообщаться с ними и побольше. Но пути их как-то постоянно расходились в разные стороны.

Подумав ещё немного и сопоставив кое-какие факты, сталкер кивнул:

– В общем-то, это правильно. Кому, как не им за это дело браться? Они, как я вижу, на Ксанку до сих пор не надышатся.

Тем временем вернулся бегавший куда-то Кузнец, и Репейник кивнул:

– Всё, пошли.

Приговорённых вздёрнули на ноги и погнали в сторону разрушенного хутора, где должна была состояться казнь. Идти пришлось по холодной земле, камням и обломкам, что было очень мучительно для босых ног преступников. К тому же без одежды было очень нежарко!

– Зачем это? – тихо поинтересовался Техник у Койота.

– Чтоб не удрали! – ухмыльнулся «браток». – Куда они такие побегут?

Придя на место, Репейник с товарищами молча и деловито прикрутили казнимых колючей проволокой к четырём стоящим вдоль дороги деревьям. Приговорённые, терзаемые бурей чувств и болью от впивающихся в нагие, замёрзшие тела шипов и камней под ногами, глухо стонали, вскрикивали и ругались.

Сухой срезал толстую ветку и разделил её на четыре части. Прикрепил к концам палок длинные куски обычной проволоки. А потом эти палки были вставлены казнимым между зубов, как кляпы, а концы проволок закрутили позади деревьев-опор, закрепив головы жертв так, что ими почти невозможно стало двигать.

Репейник посмотрел на извивающиеся тела привязанных и подошёл почти вплотную к одному из них, каким-то безошибочным чутьём угадав главаря и того, кто был первым. В руках его появился ещё один отрезок проволоки.

Сталкерам не было видно, что он сделал с прикрученным к дереву насильником, но тот вдруг издал душераздирающий вопль, который даже не смог задавить кляп, а потом захрипел и забился.

Репейник всё так же спокойно и неторопливо перешёл к одному из его подельников, и вот тут-то сталкеры увидели, что у первого преступника были накрепко перетянуты проволокой у самого основания гениталии.

По толпе зрителей прошёл вздох, некоторые содрогнулись, невольно представив, каково это, на себе. А над лобным местом уже рвался в равнодушное небо Зоны второй крик… третий… четвёртый…

Закончив, Репейник окинул взглядом дело рук своих, потом стащил с себя перчатки, в которых дотрагивался до тел преступников, и брезгливо отшвырнул прочь. Кивнул Кузнецу, и тот прицепил проволокой к самой низкой ветке огрызок фанерки с какой-то надписью.

Те из сталкеров, кто стоял поближе, смогли прочитать: «Они причинили зло Ксане».

И всё. Коротко и ёмко. И никаких пояснений, что же это за зло было.

– Всё. – сказал Репейник своим негромким, но хорошо всем слышным голосом. – Концерт окончен. Можно расходиться.

– Всё? – удивился кто-то из одиночек, – А как же… остальное?

Палач поднял на него взгляд, и сталкер испуганно умолк. Странный это был взгляд. Словно для Репейника вновь вернулись времена «Монолита».

– А ОСТАЛЬНОЕ – он недобро усмехнулся и кивнул в сторону холмов, – доделают они.

Издалека словно в ответ донёсся многоголосый вой. Эта местность была охотничьей вотчиной слепых собак. И как ни старались люди, как ни переводили на них боеприпасы – зверюги всё не кончались. Словно штамповал их кто.

Казнимые, осознав ожидающую их участь, замычали, задёргались, пытаясь что-то кричать, но всё было тщетно. Только ещё больше изранили себя шипами. Их перетянутые «хозяйства» набухли кровью до одутловатой синевы и уже, видимо, причиняли им нестерпимые муки.

Репейник кивнул Сухому и Кузнецу и они, не оглядываясь, пошли прочь к Деревне. Вслед за исполнителями приговора потянулись и остальные сталкеры, держась от них на почтительном расстоянии. Позади долго ещё слышались стоны и завывания казнимых.

Техник и Гурман догнали бывших монолитовцев. За ними подоспел Кирпич.

Некоторое время шли молча, а потом Техник спросил:

– Почему ТАК? Нет, я не осуждаю, но мне хотелось бы понять. Почему так… жестоко и изощрённо? Почему их просто не расстреляли или не повесили?

Репейник остановился и круто развернулся к нему. Совсем близко вольные и бандит увидели его глаза – глаза бывшего фанатика-монолитовца.

– Она поправится и снова будет ходить по Зоне, спасая людей. – голос Репейника был сухим и жёстким, как пустынный песок во время самума. – Надо чтобы больше никто… никогда… даже в мыслях… – он вдруг закашлялся.

Техник решительно взял его за плечи, чуть сжал. Посмотрел в глаза. Кивнул.

– Тогда ты всё правильно сделал… брат. Правильно!

Несколько секунд они смотрели друг-другу в глаза, а потом Репейник повторил его жест. Они обнялись.

Это крепкое, совсем дружеское объятие не укрылось от взглядов остальных одиночек. Техник был ветераном и замечательным инженером и электриком, и его уважали в среде вольных. Да и не только среди них.

– Братва… – с шумным выдохом сказал Кирпич. – Ну вы это… ваще! Слов нет! Правильные вы пацаны, с понятиями! Палач, а ты – так просто ваще красава…Ой… – его глаза округлились.

– «Палач»? – Репейник непонятно хмыкнул, и Кирпич, сам будучи человеком не робкого десятка, поёжился под его взглядом. – Ну что же… Пусть будет так. В конце-концов, Репейником меня прозвали в «Монолите» и, раз уж с ним покончено – пусть будет и новое имя. А «Палач» – вполне неплохо для… бывшего фанатика и убийцы. Тем более, что все мы знаем, ради кого всё это было сделано.

– Братан, так ты это… без предъяв, что ли? – опешил бандит.

– Какие, к болотным ведьмам, предъявы? Вы же спасли девочку, а мы ей ещё с того года задолжали. – Репейник протянул руку, и Кирпич поспешно и крепко пожал её. – Спасибо тебе! И бойцам твоим – тоже.

Жаба взад-вперёд бродил по кухне своего дома и всё поглядывал на закрытую дверь горницы. Там привезённый Техником с Периметра врач осматривал Ксану.

Торговцу уже не было дела до того, какой приговор вынесут сталкеры для мучителей его дочери и как скоро приведут его в исполнение. Все его мысли были там, за дверью.