Текст книги "Дети Зоны: альтернативная история (СИ)"

Автор книги: Алексей Матвеичев

Соавторы: Татьяна Живова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

3. Почва под ногами

Что бы вы сделали, если сидящая напротив вас перепуганная девчонка вдруг обернулась монстром? Схватили автомат? Бросились бы наутёк?

Но не таков был наш генерал. За свою долгую жизнь Воронин многое видел и даже был на войне. Он знал, что такое паника. И знал, как с этим бороться. На практике. Он не стал хвататься за оружие, не стал звать часового. Долговец внезапно прыгнул вперёд, рявкнул что-то нецензурное и громко хлопнул в ладоши – так, что уши заложило.

Сжавшаяся в углу тень с огромными, обезумевшими от ужаса глазами метнулась назад, ударилась о стену, взвыла в голос, упала и… расплакалась.

Всё. Человек снова стал человеком. Вот такая магия в быту.

– Ну вот, – голос Воронина стал усталым. – Всё. Побузили и будет.

Он спокойно подошел к ревущей в три ручья, поднял её за плечи и усадил на продавленный диван, на котором сам иногда ночевал, когда дела задерживали. Поднял с пола свалившийся с неё платок и положил рядом.

– Я говорю, всё. Поплакали и будет, – рука Воронина осторожно, но властно подняла за подбородок голову девушки, заставив поглядеть ему в глаза. – Всё-ё!

Плач перешёл во всхлипывания.

– Вот умница. Сейчас пройдёт.

В дверь опять постучали.

– Товарищ генерал, всё принёс…

– Заходи, только тихо.

Часовой, протиснувшийся в комнату, выпученными глазами оглядывал перевёрнутый стул, скомканный в гармошку ветхий ковёр, всхлипывающую девушку на диване и самого Воронина, который, опустив плечи, стоял посреди всего этого безобразия.

– Т-товарищ генерал, фляга…

– Спасибо, Серёж. Вольно, да оживи ты. Замер, как статуя… Ступай, молодец.

Часовой боком-боком просеменил до двери и выбрался обратно, неестественно аккуратно прикрывая дверь.

В руках у Воронина оказалась полулитровая армейская фляга с отвинченной крышкой. От неё шёл беловатый пар и тянуло чем-то сладковато-терпким. Он спокойно выплеснул в форточку из своего стакана старую заварку и налил в него тёмно-коричневой ароматной жидкости. Фыркнул, вдохнув пар.

– Хорошо! Вот это чай. Сейчас пить будем. Будем?

Из настенного ящика появилась белая чашка с трещиной. Он протёр её листочком из всё того же блокнота, нацедил пахучего варева и протянул Ксане, буквально вкладывая в руки.

– На. Во-от. Правильно, понюхай, понюхай. Ну что, не яд, нет? Правильно, что не яд – стал бы я сам такую гадость пить! Мята, чабрец, ещё кой-чего, и всё с Большой земли, чистое. Давай-ка пей, оно вкусное, – он отхлебнул из своего стакана. – Ох, хорошо…

…Обнаружив, что совершенно бессознательно встала в боевую снорочью стойку, Ксана перепугалась ещё больше.

«Что я делаю?.. Зачем?.. Нет!..»

Сколько раз отец твердил ей, чтобы избавлялась от этих опасных, выдающих её с головой повадок! И Ксана старалась. Следила за собой, чтобы вот ни разу, ни капельки… А тут вот… сорвалась. После стольких лет жёсткого контроля за собой и своим телом. И, главное – перед кем? Перед лидером группировки «Долг»!!! На их базе!!! В его личном кабинете!!!

Просто прелесть.

«Сейчас меня убьют…» – как-то спокойно и даже отстранённо подумала она.

Но к её удивлению и вопреки ожиданиям, Воронин повёл себя совершенно не по-долговски!..

…Потом, когда он стал её успокаивать, усадил на диван, она стала немного приходить в себя и даже понимать, что… не будут её убивать. По крайней мере, здесь и сейчас!

Лидер долговцев что-то успокаивающе говорил ей…

А потом Ксана обнаружила в своих руках… чашку травяного чая. Недоумённо моргнув, она подняла глаза на Воронина – это ещё что и откуда?

Чай – вопреки её опасениям – оказался чаем, а не каким-нибудь подозрительным зельем. Тем более, что в стакане долговца было то же самое, и он это уже сам начал пить, так что, наверно, можно было не опасаться какой-нибудь очередной гадости?..

Смущённо спрятав лицо за чашкой, уже более-менее пришедшая в себя Ксана покаянно проговорила:

– Вячеслав Пав… лович… Спасибо вам, что… не стали стрелять. Я честное слово не хотела вас… пугать. Просто… потеряла контроль… Простите меня, пожалуйста… Я не снорк, честное слово! Просто… – она вдруг осеклась и посерьёзнела, явно приняв какое-то важное решение. – Если хотите – я расскажу вам о себе всё… В конце концов, раз уж я доверилась вам и обратилась за помощью… А вы меня не прогнали… выслушали и… вот сейчас не стали убивать… Наверно, вы имеете право знать правду. Чтобы уже окончательно решить, как ко мне относиться. А мне… я устала постоянно бояться ваших бойцов, прятаться от них. Хочется ясности и справедливости. Хочется окончательно всё расставить по местам. Чтобы не вздрагивать от каждого шороха и не ожидать пули в голову или… лабораторного стола… Хотя за всю жизнь я не сделала зла ни одному человеку, и я не враг людям… Пусть и порождение Зоны…

Она отставила чашку, из которой так и не отпила ни глотка. Впрочем, тут же пояснила свои действия:

– Это было, конечно, очень глупо с моей стороны испугаться простой валерьянки… – Ксана сконфуженно улыбнулась – Но после всего, что со мной сделали я, кажется, буду до конца жизни бояться человеческой медицины и лекарств… Можно я добавлю в свой чай кое-что из своей аптечки? Это мне как-то привычнее… Да и пусть пристынет маленько… – она снова улыбнулась – Не могу горячее пить. Обжигаюсь…

– Добавь, конечно, если хочешь, – генерал пожал плечами. – Главное, успокойся. А пока я коротенько повторю, что ты рассказала. Итак, тебя поймал патруль и отвёл на блокпост, куда за тобой приехали люди в форме, но не военные. Они отвезли тебя на восток, в некое научное заведение, расположенное под землёй, где было много пленных, солдат и людей в халатах. Там тебе ввели какое-то средство, после чего бросили одну. Все верно?.. И да, порождение ты наше, – генерал кисло улыбнулся, – кто же тебя откачал? Видать, болота у нас родят докторов просто батальонами… – добавил он уже тихо.

Ксана извлекла из сидора потёртый дерматиновый бокс от авто-аптечки и почти не глядя вынула из него склянку с ядовито-зелёной жидкостью. Поболтала и плеснула немного в чашку.

– Сталкеры прозвали это псевдовалерьянкой, – пояснила она внимательно наблюдавшему за её действиями долговцу. – На вид, вкус и запах – редкостная мерзость, но действует примерно так же.

Пузырёк исчез в аптечке, аптечка – в сидоре. Ксана подула на чай и осторожно отпила. Прислушалась к чему-то.

– Раз… два… три… четыре… Пять видов трав, – с лёгкой улыбкой определила она. – Правда, два из них я не знаю. Здесь это, кажется, не растёт. Жалко. Очень вкусно.

Вскоре Воронин заметил, как мышцы её лица расслабились, глаза ожили, а дыхание выровнялось. Ксана успокаивалась просто на глазах.

– Вы всё правильно запомнили – наконец, вернулась она к теме. – Только патруль меня не ловил. Они пришли в Деревню, когда я там была в гостях у тата, и сказали, что на Кордоне меня ждут. Что некие учёные люди очень хотят пообщаться со мной про мои травы и способности. И что в моих же интересах с ними поговорить… И знаете… похоже, они и сами верили в то, что говорили. Может быть те, другие, им наврали? И ещё: они словно знали, что я пришла в Деревню. Кто-то им сообщил, что ли? Помните, те, кто меня возвращал, говорили о каком-то наблюдателе?

Чашка опустела, Ксана с удовольствием пошевелила плечами, расправляя сведённые мышцы спины. Провела ладонями по лицу, пригладила выбившиеся из косы волосы.

– Много ли было людей там, куда меня привезли – я правда не знаю. Я там побывала только в том кабинете, коридоре и камере, где меня держали. И видела от силы человек пять-шесть, включая беднягу Чоппера… А откачали меня – как я уже говорила, отец и Марго, моя подруга. Тато разбирается в свойствах артефактов и умеет делать их сборки, а Маргоша… разбирается в моей аптечке. Я ей на всякий случай однажды показала и объяснила, где, что и для чего… Ох, они, кажется, применили ко мне весь имевшийся набор средств – так перепугались… – Ксана страдальчески скривилась, словно во рту у неё оказалась какая-нибудь гадость из её же аптечки – К счастью, я успела сказать им, что со мной случилось – прежде чем всё это началось. Ну и кроме того я сама сражалась за себя и свою жизнь, просила Мамо не оставлять меня, не делать чудовищем… Вот, всё получилось… Хотя, пока совсем не поправилась – где-то неделю пришлось отлёживаться… Пока лежала – много думала о случившемся. А потом сразу к вам побежала…

Воронин слушал её, не перебивая. Всегда стоит выслушивать собеседника, даже если он говорит вещи, которые вам не нравятся. Ошибки, просчёты чаще всего возникают от недостатка информации. Как их избежать? Во-первых, слушать, узнавать, и много, часто думать. А во-вторых – думать не предвзято. С первым у «Долга» всегда было богато. И сгинувший в аномалии, уже почти легендарный Ткаченко, и три года назад снявший себя с командирского поста Крылов ничего не делали наобум. А вот вторая часть уравнения, и Воронин это знал как никто другой, была слабой стороной «Долга». «Долг» делил мир на чёрное и белое и этим разделением руководствовался с самого начала – заманчивая, простая точка зрения. Которая, однако, как учит история – наука вредная и дошлая – мало кого довела до добра. Мир вокруг всегда оказывался слишком сложным.

Воронина жизнь научила другому пути оценки – он судил по делам и фактам. Судил по фактам – и заставлял опытного Паганеля идти туда, куда не лежало идти его нутро. Итог – уже год среди дальней разведки нет потерь от аномальной активности. Судил по делам – и не стал наказывать Брома, который два года ходил в рейды, а потом вдруг в Тёмной долине сорвался и убежал, с поля боя убежал, бросив автомат. Итог – когда брали Синичники, Бром сквозь кинжальный огонь и аномальное поле прополз на брюхе, занял водонапорную башню и один обернул поганый, тяжёлый бой в победу Долга.

Именно по этому своему убеждению – судить по делам и фактам, он и слушал сейчас, успокаивая, эту девочку, в которой человеческого-то было – дай бог, если половина, но которая вытаскивала людей с того света просто так – потому, что могла и, главное – хотела. Кто больший человек – она или, допустим, молодчики Волкодава – «чистокровные» люди – которые продаются тому, кто больше платит, и режут глотку вчерашнему союзнику просто потому, что новые союзники дали более жирный кусок?

– Спасибо, Оксан, достаточно рассказала. Спасибо. – Воронин допил последний глоток настоя из своего стакана. – Я тебя услышал и сказанное тобой проверю. Если они никуда не делись, эти… деятели – мы ими займёмся. А вот к тебе у меня будет несколько просьб и советов. Первое – никому не говорить про нашу с тобой встречу. Ну да это ты, я думаю, сама понимаешь – ты ведь вон какая умная. Второе – не болтай на каждом углу про то, что считаешь себя… не совсем человеком. Официально ты – человек. Ясно? От этого и иди. Остальное – досужие домыслы, болтовня. И да, – генерал развернулся в кресле – про Марго эту свою, и про остальных, ты тоже пока никому не говори. И мне тоже.

Он устало улыбнулся.

– Я-то не скажу… что мы с вами виделись. – Детёныш озабоченно сморщила нос и ткнула большим пальцем куда-то себе за спину. – Вот только мой приход к вам уже видела, наверно, половина «Долга», и ещё половина узнает позже – от видевших. С этим как быть?

– Не то я имел в виду, Оксан. Не о встрече говорить не нужно, а об её содержании – о том, что мы обсуждали. Понятно?

– А-а-а-а… Понятно. А тогда… ЧТО мы с вами могли обсуждать? – недоумённо, но с готовностью всячески его слушаться расширила глаза Ксана. – Ну, если кто приставать с вопросами будет? Всё-таки то, что я сама сюда пришла – очень… странно. И вопросы так и так возникнут. Что отвечать?

– Говори, что тебя наши разведчики напугали. Ты и пришла просить, чтобы больше не трогали.

– Ой-ёй… А вы думаете, поверят? – усомнилась девушка, – Ведь все в Зоне знают, как я от ваших бегаю… И пугают меня, кстати, отдельные ваши… товарищи чуть ли не при каждой встрече. Забава, наверно, у них такая… А тут – вдруг сама пришла на базу (которую обычно десятой дорогой обхожу), попросила встречи с вами… Видать, на этот раз хорошо напугали – раз так осмелела! Как сказал давеча Киллер – последний кровосос в Зоне сдох!

Она чуть подумала, а потом несмело предложила:

– А может… может так? Будто бы нашла вашего разведчика, задетого аномалией. Двигаться он не может, рация разбита, сам без сознания – но жить будет… Ну и пришла сказать, что всё в порядке, жив человек, у нас, лечится… Очнётся, оклемается – можно будет прийти и забрать… А? У меня и в самом деле было несколько таких случаев, это уж точно никого не удивит!

Воронин ничего не сказал – рассмеялся.

– Ох ты, конспираторша!.. Ну, добро! Пусть так будет. Ты, кстати, Оксан, действительно отметь-ка на карте, где ты сейчас обитаешь. Чтобы мои бойцы к тебе ненароком не забрели. Вон, карандашик лежит. И мне, если понадобится, с тобой найтись будет проще.

– Ой, конечно! – чему-то обрадованная девушка с энтузиазмом схватила карандаш… и растерянно замерла над картой. – Э-э-э-э-э… а я не умею картами пользоваться… Вы сами отметите, если я объясню, где?

– Отмечу, отмечу.

– Так… Надо найти Мёртвые Холмы. Это между Тёмной Долиной и Кишкой. Там есть заброшенный хутор в четыре дома. Не знаю, как он раньше назывался, но теперь это Монстрохатки… это мы с Марго его так назвали. А что касается ваших бойцов… Если они не станут пугать местных обитателей, которые гнездятся неподалёку, и ссориться с ними – то пусть забредают, мне не жалко. Мы там как раз недавно погреб починили, чтобы от выбросов прятаться… Но пусть будут осторожны: там у нас аномальное поле под боком!

Воронин склонился над картой. Чего ещё за Холмы такие? А, вот, кажется, они – от Долины недалеко. Так, нежилая деревня… Конец карандаша забегал по бумаге. Вот она. Деревня Бердяевка. Он сделал аккуратную отметку около группы прямоугольников, обозначавших дома.

– Нашёл. Хорошо. Теперь, Оксан, я тебя отпускаю. Ступай себе в эти твои Хатки, и сиди там тихо. Надо будет – я тебя разыщу. Чего, может быть, ещё хочешь спросить?

Детёныш озабоченно потёрла переносицу.

– Да не то чтобы спросить… Скорее, уточнить. Вот вы говорите, чтобы я никому не говорила, что я не человек… А смысл? Куча народу видела, как я защищала снорка-Гурмана и уводила его из Деревни… Добавить то, что про меня говорят – и что аномалии с выбросами чувствую, и что с монстрами, как с родными… и всё такое прочее… Вам-то я открылась потому, что не хочу, чтобы вы и ваши люди меня воспринимали, как угрозу для людей. Хочу, чтобы всё было по-честному. Но даже если я напишу на лбу «Я – человек!» – всё равно никто не поверит. Потому что уже поздно. Так что пусть всё идёт, как идёт, ладно? Болтать налево-направо о своей природе я и раньше не болтала, но и переубеждать кого-то в отношении себя не стану. Бесполезно.

– Оксана, Оксана… Как же тебе объяснить… Кому, как не тебе, не знать, как «Долг» относится к мутантам? Я не скрою, что и к тебе какое-то время назад отношение было настороженное, если не сказать враждебное. Оно изменилось, и более того – для нас ты теперь официально считаешься человеком. Есть такое слово – официально. То есть, всякий, кто является членом «Долга», должен относиться к тебе, как к человеку, несмотря ни на что. Мы не слепые, поверь. Я скажу открыто – я вижу и видел, какие в тебе есть черты наравне с человеческими. И люди это видят. Но признать – во всеуслышанье признать, что мы, «Долг», стали почти друзьями с мутантом – равнозначно потере той основы, на которой «Долг» зиждется. А с потерей основы может произойти… много опасного. Сейчас не то время, когда можно терять почву под ногами. Так что пусть лучше то, что мы с тобой мирно сидим и беседуем здесь, будет просто одной из странностей в жизни «Долга», чем трещиной в нём. Ты поняла меня? Скажи, если не поняла, я попробую объяснить по-другому. Это важно, девочка. Пойми.

Ксана чуть задумалась. Потом медленно и очень серьёзно кивнула.

– Я вас поняла, Вячеслав Павлович. И… спасибо вам за эти слова, они для меня очень важны и… дороги! – она посмотрела на долговца с искренней горячей признательностью и смущённо покраснела, – Ведь и мне самой приходится… делать всё, чтобы не терять этой, как вы говорите, почвы. Ведь помогая людям в Зоне, я не имею права отдавать предпочтение какой-либо одной группировке или клану. Мне нельзя водить людей по Зоне, как проводнику, или помогать им добывать артефакты. Как бы ни просили, что бы ни предлагали и чем бы ни угрожали. Иначе нарушится равновесие… достаточно уже того, что Мамо позволила мне лечить людей. Я даже не знаю, чем мне аукнется мой сегодняшний приход к вам… Но разве в такой ситуации можно оставаться в стороне? Это же будет неправильно, правда?

Она подняла с пола сидор и вделась в лямки. Привычными чёткими движениями повязала платок.

– Но, несмотря на то, что мне нельзя отдавать предпочтение кому-либо… Если мне вдруг ещё что-то станет известно про эти подземелья и то, что там делается… или вдруг что-то случится, связанное с ними – как я смогу сообщить вам?

– Ты рацией умеешь пользоваться, Оксана? Брала когда-нибудь в руки?

– Ну… когда тато ещё ходил в Зону, я иногда убегала из Деревни, чтобы найти его… В общем, часто видела, как он ею пользуется… Если надо – могу попросить его дать мне одну рацию и научить, что с ней делать. От нас, конечно, до Деревни – рукой подать, но иногда бегать в гости просто… некогда. – Ксана лукаво улыбнулась.

– Не ходи в деревню. Я тебе дам рацию. Наши будут, пожалуй, помощнее Панасовых. С её помощью ты меня и сможешь найти. Или, если совсем туго будет, просто попросить наших, кто рядом окажется, подойти.

– Хорошо, как скажете, – кивнула девушка.

– От бойцов наших можешь отныне не прятаться, всяких там пугателей я приструню… Тоже мне, нашли развлечение!.. Ещё чего-то хочешь спросить?

– Ага… – Детёныш смутилась и покраснела. – А… как отсюда выйти? Ну, к воротам базы?.. А то ведь я не запомнила дорогу…

– Ну это как раз просто, – генерал поднял рацию. – Я – центральный. Капитана Киличенкова ко мне – если на месте.

Минуты через две в дверях возник Киллер.

– Вызывали?

– Вызывал. Михал Евгеньич, мы с Оксаной поговорили и остались друг другом довольны. Ты теперь проводи её до КПП, чтоб не заплутала… и чтоб не обидел никто. И возьми, пожалуйста, для неё у Дашкевича рацию и два комплекта батарей. Рацию на 150 и 152 настрой.

– Слушаюсь! – Киличенков с интересом глянул на совершенно успокоившуюся и даже как будто повеселевшую мутантку, но от вопросов удержался.

– Ну, пойдём, что ли… – хмыкнул он.

На пороге Ксана остановилась и обернулась.

– Вячеслав Павлович, ещё раз спасибо вам!.. До свидания!

И, прежде чем закрылась дверь, на Воронина в его полутёмном кабинете словно поток солнечного света пролился и теплом повеяло – Дитя Зоны улыбнулась ему. Так светло, радостно, благодарно и… доверчиво-распахнуто, словно ребёнок, давным-давно разуверившийся в чудесах, и вдруг увидевший на пороге своего дома самого настоящего Деда Мороза с полным мешком подарков.

– К Дашкевичу на склад я сам пойду, а ты подождёшь в коридорчике, – непререкаемо заявил Киллер по дороге. – А то если он увидит, кому выдаёт комплект связи – будет такое маппет-шоу…

Ксана ничего не поняла из окончания фразы, но с готовностью согласилась подождать и не «отсвечивать». Спустя минут десять Киллер принёс рацию и два аккумулятора к ней.

– Держи. Пользоваться-то хоть умеешь?.. Ясно. Не умеешь.

– А ты меня научи? – Ксана склонила голову набок.

– А зачем? И вообще – нафига тебе рация? Чего там ещё Воронин придумал?

– А это не мне, – пояснила девушка, помня уговор с генералом. – Как бы так объяснить… Ну, в общем, один ваш разведчик влетел в аномалию недалеко от нас. К счастью, выжил, но пока что в очень плохом состоянии. Без памяти, двигаться пока не может, и рация у него испорчена. Но жить будет. Вот я подумала, подумала – и решила прийти сюда и сказать, чтобы не волновались за него, что жив.

– Наш разведчик, говоришь? – долговец с сомнением поскрёб пальцем в усах. – Как его позывной?

– Откуда же я это знаю? – очень натурально возмутилась Детёныш и даже развела руками. – Он же без сознания! Очнётся – сам, наверно, с вами свяжется. Затем мне Воронин и рацию велел дать – для него.

– И ради такого дела тебе понадобилось идти к самому? Не проще ли было найти в Зоне один из отрядов…

– Ага, и чтобы они меня грохнули, не разобравшись? Спасибо! Я ещё жить хочу!

– А типа у базы бы тебя не грохнули? – долговец прищурился.

– Ну… – Ксана чуть покраснела и с видом скромницы намотала на палец шнурок от стяжки капюшона куртки. На её губах снова мелькнула лукавая улыбка – Я вдруг подумала… что вы очень удивитесь тому, что я к вам сама пришла, аж на саму базу, к самому Воронину – и не станете меня трогать… И как видишь – не ошиблась!

Киллер несколько секунд оторопело смотрел на неё… а потом расхохотался.

– Ну ты хитрюга! – отсмеявшись, сказал он. – Тебя бы к воякам, в отдел планирования операций!..

– Не надо меня… к воякам на операцию! – испугалась девушка, явно подумав что-то не то. – Ты лучше меня этой штукой научи пользоваться!

– Ох ты, блин, дитя природы… Ладно. Смотри сюда!..

Минут через пятнадцать Ксана покинула территорию долговской базы и спешно направилась туда, где пряталась в ожидании изломша.

– Марго! – негромко окликнула она. – Я пришла, выходи!

– Это называется, кого за смертью посылать!.. – раздражённая мутантка выбралась из развалин и бросилась к подруге. – Ксана, блин, я чуть окончательно не поседела, думая, чего ж ты там так долго! Уже подумала, что тебя там… уже препарируют и готовилась объявить джихад этим бронечучелам… Как ты?

– В порядке. Прости, что задержалась, надо было о многом переговорить. Не бойся, всё прошло очень хорошо, мы даже договорились… Воронин, оказывается – очень хороший человек, прямо как тато!.. И он…

– Так, давай-ка мы сперва уберёмся отсюда, а уж потом ты мне всё расскажешь! – предупреждающе подняла скрытую плащом руку изломша и опасливо покосилась в сторону КПП.

– Да, конечно, пойдём!

Они пошли прочь от Ростка, и Ксана, зная, что с долговского КПП за ними наблюдают несколько пар глаз, на ходу обернулась и весело помахала рукой.