Текст книги "Дети Зоны: альтернативная история (СИ)"

Автор книги: Алексей Матвеичев

Соавторы: Татьяна Живова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

– Репейник. – монолитовец быстрым и чётким движением чуть наклонил голову. – Командир отряда… если так можно выразиться. Это мои люди – Кузнец и Сухой… – он чуть помедлил, – Спасибо, что пришли. Я так понимаю, вы тут – самые уважаемые люди среди местных сталкеров?

– Типа того. – Хромой окинул всех троих пронзительным взглядом. И явно сделал какой-то положительный для них вывод: лицо его чуть смягчилось. – Ну что ж… Похоже, девочка, ты не зря за них билась. Кажись, действительно, нормальные люди… Итак – чего же вы хотите?

– Мира. – ответил Репейник. – Я… Мы понимаем, кем были, и кого вы в нас видите. Убийц и фанатиков. Но мы больше не хотим враждовать с кем бы то ни было. Не хотим. Зов Монолита больше не властен над нами. Нам нужно место в обществе людей Зоны. И убежище от выбросов и мутантов.

– А почему вы пошли к вольным, а не к какой-нибудь группировке? Реально, мужики, вам бы в клан приткнуться, вам же проще было бы. Вот, кстати, недавно долговцы к себе приняли одну группку… тоже из бывших ваших.

Известие о братьях по несчастью (или наоборот – счастью?) несколько взволновало бывших сектантов. Они переглянулись. А потом Репейник тихо, но веско сказал:

– Нет уж, хватит с нас группировок! Навоевались мы за идею. Хватит! Мы, пока в Тёмную Долину продирались, поняли, что нам теперь только одна дорога – в вольные подаваться. А когда вот её встретили – он кивнул на зардевшуюся Ксану, – тут-то всё и решилось…

Он помолчал, а потом вздохнул и совсем другим тоном признался:

– Мы, мужики, из такой мерзости вырвались, что и рассказывать не хочется!.. Думали, что для всех теперь ровно прокажённые будем. И тут первый же встреченный человек из ваших к нам, как к людям отнёсся. Надежду дал, что не всё ещё для нас потеряно. После всей этой жути… – монолитовец покачал головой и вдруг улыбнулся, – А если среди вас такие вот светлые, как она, люди живут – значит, и сами вы, я так полагаю, народ стоящий.

Жаба с интересом посмотрел на говорившего. Хмурые лица бывших сектантов заметно светлели, а в глазах появлялось что-то живое, когда этот самый Репейник говорил про «подвиги» Ксаны. Уж наверняка его сердобольная девочка, верная своему обыкновению жалеть и пригревать всех несчастных и обиженных, все свои силы бросила на этих неприкаянных. А они, небось, и рады тому были – вон, как смотрят на неё, словно бездомные псы на внезапно обретённую ласковую хозяйку!

Дичают люди в Зоне без человеческого отношения. И без женской заботы – тоже. Но в данный момент Жаба наблюдал обратный процесс.

Хромой тоже, кажется, просёк это. Он хитро прищурился, разглядывая бывших монолитовцев и что-то про себя решая.

Ксана молчала, но взгляды её были красноречивее слов.

– Ладно. – наконец, подытожил Хромой. – Рискнём. Но чтобы у меня никакой самодеятельности, когда в Деревню придём! Вольных – если бодаться полезут – я уж как-нибудь усмирю, но и вы тоже ведите себя тихо. Зубами держитесь, а чтобы даже жеста резкого не было! Вопросы есть?

Напряжённые лица монолитовцев просветлели, разгладились, на губах появились улыбки. Кто-то тихо, с облегчением, выдохнул.

– Принято… старшой. – отозвался Репейник. – Не бойся, не подведём. И… спасибо.

Ксана радостно запищала и повисла на шее Хромого, крепко расцеловав его в обе щеки. Та же участь постигла и Жабу, а потом девочка подскочила к монолитовцам и разом обняла их всех широко распахнутыми руками – благо те стояли тесной кучкой.

– Вот видите? – воскликнула она, сияя, как полуденное солнышко, – Всё получилось, я же говорила, что всё будет хорошо!

Жаба чуть дёрнулся и напрягся в этот момент, но понял, что опасности для дочки никакой нет.

Стоявшие по бокам от командира Кузнец и Сухой сперва растерялись от такого бурного проявления чувств, а потом тоже положили руки на плечи девочке. На несколько секунд все четверо замерли в крепком объятии, сблизив головы.

– Спасибо… – шепнул Репейник Ксане.

– Весьма трогательно, – хмыкнул за их спинами Хромой. – Но вам, парни, ещё с одиночками знакомиться. Так что я бы на вашем месте не расслаблялся!.. Хотя, конечно, с этой нашей юной непосредственностью, бывает, трудно думать о суровой прозе жизни!.. Ксанк, да отпусти ты их, наконец, успеете ещё наобниматься – когда всё закончится!

Напоминание о суровой прозе жизни отрезвило участников акции всеобщего единения. Девочка отстранилась, монолитовцы разом посерьёзнели и подобрались.

– Оружие за спины уберите и пошли. – скомандовал Хромой. – И без глупостей. Заступницу свою хотя бы не огорчайте.

– Есть! – неожиданно коротко, по-военному козырнул Репейник и сделал знак своим. Потом посмотрел на старосту и тихо сказал, кивнув на Ксану:

– Её – никогда!

* * *

К вечеру в Деревне новичков зажигали костры. Сталкеры кучковались вокруг них – еду погреть-сготовить, самим погреться, да и просто так посидеть в хорошей компании, отдохнуть и поболтать за жизнь. Особенно людно обычно бывало вокруг костра на так называемой посиделочной – ровной площадке, куда со всей Деревни были стащены скамейки, лавки и просто доски, положенные на кирпичи. На посиделочной обычно собирались опытные, популярные среди вольных, сталкеры со своими командами и почитателями из новичков. Остальные компании кучковались у других костров.

У крайнего костра на северном конце деревни сидели несколько приятелей-одиночек из разных компаний. Только что подоспела сваренная вскладчину похлёбка, и теперь сталкеры с удовольствием наворачивали её в очередь из общего котла.

Сталкер Грач уже зачерпнул очередную порцию и понёс ложку ко рту, когда на дороге к Свалке обозначилось движение и послышались шаги. Лениво бросив взгляд – мол, кто там ещё с ходки вертается? – Грач так и застыл с открытым ртом, не донеся до него ложку.

– Ты чего? – заметив его вытаращенные глаза, спросил Сума, его товарищ. Грач судорожно сглотнул и ткнул пальцем:

– Т-там…

Компания проследила за его пальцем и безумным взглядом. Ложки плюхнулись – какие в котелок, какие – на землю, какие – и вовсе на колени хозяевам. Кто-то едва не подавился куском.

– Бля… – только и сумел вымолвить Сума, а потом, опомнившись, заорал на всю Деревню:

– Мужики, атас! МОНОЛИТОВЦЫ!!!

Спустя пару секунд Деревня Новичков превратилась в растревоженный медведем улей. Одиночки побросали всё, чем занимались и, похватав оружие, дружно ринулись на крик.

Их глазам предстало невиданное доселе зрелище. В Деревню неторопливо, не прячась, вошли трое парней в до боли знакомой серо-пятнистой униформе. Они шли посередине дороги – один, видимо, главный – впереди, двое – за ним, плечом к плечу – и внешне казались спокойными, но глаза их метали по сторонам цепкие настороженные взгляды, а руки время от времени нервно сжимались в кулаки.

Толпа одиночек глухо заволновалась, послышалось клацанье затворов.

– Спокойно, бродяги! – раздался громкий хриплый голос, и одиночки узнали говорившего – Хромой, староста Деревни. – Не стрелять! Стволы в землю!

Тут только сталкеры заметили то, что со всеобщего переполоха сперва ускользнуло от их внимания.

Оружие незваных и опасных гостей было убрано за спины, вымокшая экипировка запачкана и потрёпана, и вообще фанатики выглядели так, словно только что вывалились из длительного и опасного загула по Зоне: вымотанные, исхудавшие, с заросшими усталыми лицами.

По бокам троицы, словно конвоируя сектантов, шли Жаба и Хромой – самые авторитетные персоны в посёлке. Позади, зорко наблюдая за обстановкой и словно прикрывая тылы, своей скользящей походкой двигалась Ксана.

– Хренассе, вы грибочков насобирали… – оторопело проговорил кто-то, видевший, как торговец, староста и девочка уходили из Деревни.

– Да, такие как ухватят зубами – ни жопы, ни фаберже не останется!.. Откусят по самые гланды!

Поднялся ропот. Все непременно желали узнать, что тут делают сектанты, и какого хрена Хромой с Жабой их сюда притащили.

Репейник с товарищами уже стояли треугольником, спина к спине и всем своим видом показывали, что не хотят драки.

– Тихо! – Хромой властно поднял руку, утихомиривая расшумевшихся одиночек.

– Хромой, ты кого сюда приволок? – раздался голос. – Какого…

– ТИХО, я сказал! – рявкнул староста, и наступила относительная тишина. – Вот так. А то орёте, как вороны на скотобойне…

Он вышел вперёд и неторопливо оглядел столпившихся вокруг их группки одиночек.

– Значитца, так, бродяги. У нас – пополнение… Спокойно, я сказал!!! А ну, стволы в землю!!! И тихо мне тут!!! Говорю – пополнение у нас. Знакомьтесь – Репейник, Кузнец, Сухой. Кто из них кто – потом сами выясните за кружкой прозрачного. На форму их не пяльтесь – они уже не в «Монолите».

– Это как так? – осведомились из толпы.

– Про Выжигатель слыхали? Вот! Как Меченый (дай Бог ему всю жизнь водку на халяву пить!) эту шнягу отрубил – в Зоне сразу чудеса в решете начались. В том числе и у монолитовцев. Некоторые из них в себя пришли, понимать стали, что всё это время им по мозгам ездили. А теперь – очухались. Ожили. К людям стали выходить, убежища и помощи искать. Кстати, несколько часов назад мне сообщили, что долговцы на Янове ещё одну подобную группку к себе приняли. Так что, бродяги, у нас с вами – не первый случай! И, может даже, не последний. И, кстати, уж если долгари поверили, что те парни нормальными стали и мира хотят – то делаем вывод… – он многозначительно замолчал.

Одиночки зашумели, обсуждая новость. Кто-то уже тоже слышал про странные дела на «Юпитере», и теперь делился с товарищами подробностями.

– А кто может поручиться, что эти… – говоривший скользнул недобрым взглядом по серым комбинезонам, – нормальными стали? Что не придуриваются, чтобы в один прекрасный день не устроить тут бойню во имя своего грёбаного Монолита?

– Я могу! – раздался звонкий голос, и вперёд вышла Ксана. По толпе одиночек прошёл удивлённый ропот.

Девочка ободряюще улыбнулась монолитовцам и повернулась к вооружённой, исходящей ненавистью к ним толпе.

– Я могу поручиться, – повторила она. – Это я их нашла. В Тёмной долине… ну-ка, вспомните, встречали вы до этого монолитовцев так далеко от их владений?

Кто-то помотал головой, кто-то сказал «нет, не встречали». Действительно, так далеко фанатики никогда не уходили от ЧАЭС.

– Я видела, какими они были там, в Долине. Я смотрела в их глаза. Говорила с ними. Они вправду пришли с миром и ищут убежища и помощи. Не убивайте их. Пожалуйста!

– Девочка… – снисходительно начал протолкавшийся вперёд Сума, – А ты вообще в курсе, сколько сталкерской крови на руках у этих фанатиков?

Ксана хотела было что-то возразить, но тут на её плечо медленно и мягко опустилась тяжёлая рука. Оглянувшись, она встретилась глазами со спокойным взглядом Репейника. Бережно отодвинув девочку в сторону, монолитовец шагнул вперёд.

– Начнём с того, – негромко, но так, что услышали все, сказал он, – что если хорошенько поискать – то в Зоне не найдётся ни одного человека, за кем не числилось бы каких-то кровавых делишек. Нет здесь абсолютно белых и пушистых… ну, может быть, за редкими единичными исключениями! – он многозначительно посмотрел на Ксану. – Что касается конкретно нас троих и количества сталкерской крови на наших руках… – он усмехнулся. – Мы могли бы сказать, что были под пси-воздействием и убивали не по своей воле. Но мы не станем оправдываться. Мы – такие, какие есть. Ни разу не белые и далеко не пушистые. Как, впрочем, и многие из здесь присутствующих. Так кто же, фигурально выражаясь, поднимет первый камень, чтобы бросить его в нас?

Он помолчал, давая одиночкам возможность осмыслить его слова. И было заметно – до некоторых они дошли! Выражения ненависти и вражды на некоторых лицах сменились замешательством, пониманием, кто-то задумался, кто-то опустил оружие…

– Если на нас лежит вина – она будет искуплена. – неспешно продолжал Репейник всё тем же негромким, но проникающим в душу голосом. – Дайте только время. Потому что мы потеряли его слишком много, и нам его надо наверстать. Годы под колпаком чужой воли и обмана, о которых ничего не осталось в памяти. Как и о том, кем мы были раньше – до Монолита. Потерянная жизнь. Мы пришли к вам, чтобы снова научиться жить – как жили до того, как ушли, повинуясь Зову. Мы не хотим вражды со сталкерами и группировками Зоны. И разумеется, мы не ждём, что вы вот прямо так, сходу, проникнетесь к нам дружескими чувствами. Но мы готовы сделать всё от нас зависящее, чтобы между нами наступил мир. Готовы ли и вы сделать подобный шаг – со своей стороны?

Воцарилась тишина, в которой одиноко прозвучало чьё-то почти восхищённое:

– Во, блин, фанатик языком чешет… Прям как проповедник!

На лицах некоторых сталкеров появились усмешки. Уже спокойные, без злобы.

– Да, силён парень трепаться… – согласился один из ветеранов и… махнул рукой:

– Ладно, мужики, пошли-ка жрать – еда остывает! Утро вечера мудренее. Завтра разберёмся, ху из ху.

И потихоньку, один за другим, толпа рассосалась по прежним местам – ужинать и обсуждать случившееся.

– Финита ля комедия! – театрально разведя руки, поклонился Хромой и махнул рукой свежеиспечённым вольным. – Идите за мной… бродяги. Покажу, где вам пока на ночь устроиться. А утром помозгуем, как вам дальше быть.

Повеселевшие и успокоенные, новички двинулись следом. Их провожали взглядами, но к кострам пока что не звали.

Ксана о чём-то шепталась с отцом, тот, видимо, возражал, и она обиженно надувала губы, однако, спорить не решалась. Только просительно заглядывала ему в лицо. Но Жаба, похоже, был непреклонен.

– Вот тут пока и приземляйтесь, – указал Хромой на небольшой сарайчик. – Костровище вон там, вода, умыться – в бочке. Дождевая, правда, но, думаю, вам не привыкать. По Деревне рекомендую пока не шляться, но если вдруг позовут к кострам – советую пойти. Так… что я ещё не сказал?.. – староста задумался. – Вроде всё. Вопросы будут?

– Будут.

Репейник отстегнул от пояса контейнер и, припав на колено, выкатил на траву что-то похожее на зеркально-переливчатый мячик цвета жидкого серебра.

– Нам понадобятся еда, патроны и кое-что из вещей. Оружие и бронежилеты мы оставим прежние, но это – он подёргал себя за рукав монолитовского комбинезона, – лучше сменить на что-то более нейтральное.

Он поднял глаза на Жабу.

– Что скажешь, дядько Панас?

Жаба надел специальную перчатку и осторожно поднял артефакт. Лицо его расплылось в улыбке.

– А вы – ребята не промах! – одобрительно сказал он. – Надо же, не успели в вольные бродяги записаться, а уже Вспышку мне притащили! Вижу, толк с вас будет, не пропадёте!

…Ксана осторожно опустила глаза и спрятала улыбку. Артефакт они нашли по пути из Долины, и это она настояла, чтобы беглецы забрали его себе.

– Это точно! – хрипло засмеялся Хромой. – Блин, вот все бы здешние такими толковыми, как вы, были!

– Давай так. – предложил Репейнику торговец, – Одёжу мы вам завтра с утреца подберём, а пока давай мне одного человечка, сведу его на склад и выдам всё, что вам прямо сейчас потребно. Продуктов там, мелочушки всякой хозяйственной… Ну и заодно посчитаем, что почём выйдет.

– Хорошо. – кивнул Репейник и сделал знак Кузнецу, как самому деловому и хозяйственному в отряде.

– А обратно я его провожу. – прозвенел голосок Ксаны. – А то ещё начнут по дороге всякие умники выпендриваться…

Она имела в виду одиночек, кучковавшихся у костров.

– Правильно! – согласился Хромой. – При тебе они шёлковые будут… Ладно, мужики… и дамы… Раз всё так хорошо закончилось – пойду-ка я до хаты. Нога, зараза… ноет…

– Дядь Саш, а ты её мазать-то не забываешь? – строгим тоном участкового врача поинтересовалась девочка.

– Мажу, солнышко, мажу… Но с такими прогулками, что ты нам сегодня задала, ни одна твоя мазюка не справится. Так что, поковылял я… Репейник, утром, после того, как в лавке затаритесь – ко мне заскочите. Все трое!

– Принято!

– Ну, бывайте, бродяги!

– Бывай! Спасибо!

Хромой удалился в сторону посиделочной, Жаба и Кузнец, сопровождаемые весело припрыгивающей и что-то напевающей Ксаной, направились в лавку.

Репейник подтащил к сараю какую-то доску и сел. Опёрся спиной о стену, запрокинул голову к темнеющему небу. Сухой, помедлив, присел рядом. Вздохнул.

– Ну что ж… – обронил командир, – Начинается новая жизнь.

Минут через сорок вернулись нагруженный пакетами Кузнец и Ксана – почему-то с кастрюлей в руках.

– Это чтоб вы могли себе что-нибудь сварить. – пояснила она. – Пока котелком не разживётесь. Тату разрешил взять из дома.

– Спасибо, Ксан. – кивнул Репейник. – Что бы мы без тебя делали?.. – он повернулся к Кузнецу, – Ну как там оно?

– Порядок. – отозвался тот. – Естественно, пришлось немного попотеть, но проблем не случилось. Батька её, – он оглянулся на девочку, – честно торгует, не дерёт семь шкур. Хотя и своего не упустит.

– Хорошо. Предлагаю сейчас пожевать, да отправляться на боковую. Там, в сарае, доски, мы из них уже соорудили кое-какое лежбище…

– А я бы пол-царства отдал за возможность нормально помыться… – Кузнец мечтательно посмотрел на упомянутую Хромым бочку дождевой воды и отвернулся. Чистую воду стоило экономить. – И-эх… Зато теперь у нас и мыло есть, и бритвы… Брат…цы, – запнулся было он и тут же поправился, – а ведь мы действительно по-человечески жить начинаем!

И он – впервые за всё это время – засмеялся.

– Ну, я тогда, пожалуй, не буду мешать. – улыбаясь во весь рот, сказала Ксана. – А то вам, наверно, и поговорить надо, и… А завтра я ещё приду, можно? Вы же, наверно, тут ещё какое-то время пробудете? Пока освоитесь, пока то-сё… Да и всё равно вам ещё Техника ждать.

– Какого ещё техника? – не понял Репейник. – Зачем?

– Её отец, – пояснил Кузнец, – сказал, что наши КПК устарели, и их надо либо сдавать в музей, либо перепрошивать. А Техник – это местный инженерный гений, вся связь с электричеством тут на нём держатся. Только он сейчас в Зону ушел, ждать надо.

– Позавчера ушёл. – с энергичным кивком подтвердила Ксана. – Но сказал, что недалеко, так что скоро он вернётся. Я вас с ним познакомлю. Техник – он очень хороший человек!

– Ну, раз это ты говоришь – улыбнулся Репейник, – значит, действительно, хороший.

Ксана смутилась и зачем-то посмотрела на небо.

– Ладно, – сказала она, – я всё-таки пойду до дому, а то после всей этой беготни спать хочется… Вон там мы с тату живём, видите? – она указала на дом, выглядевший на фоне остальных более ухоженным и менее заброшенным. – Заходите в гости, если что. И если вдруг что понадобится – тоже заходите. Ну всё, спокойной ночи!

– Спокойной ночи, Ксана! – вразнобой отозвались сталкеры.

Она вдруг быстро, так, что они не успели опомниться, чмокнула каждого по очереди в щёку и стремительно – только коса плеснула – умчалась в темноту. Эхом прозвенел тихий серебристый смех.

У сарайчика воцарилось молчание.

– Я не знаю, сколько мы там будем в итоге должны её батьке… – вдруг проговорил обычно молчаливый Сухой, – Но с нею рассчитаться за всё вот это… жизни не хватит.

Проблема третья: Туту

Июль, 2013 г.

Этого человека Ксана боялась, пожалуй, больше, чем всех остальных людей вместе взятых!

За всю свою пока ещё недолгую жизнь на Кордоне она повидала множество всякого люда. Вольные сталкеры и другие визитёры приходили и уходили, задерживались надолго – и исчезали бесследно. Кто-то оставался в памяти – кто-то нет. Одним она симпатизировала, других не любила или относилась нейтрально…

Но боялась – именно боялась, до нервной дрожи, до сжимающей горло удушающей волны паники, до инстинктивного стремления броситься бежать как можно дальше – только его.

Она сама не понимала, откуда взялся в ней этот особенный страх перед человеком с совершенно непонятным ей прозвищем Туту. Вроде, человек – как человек, не буян, не драчун, не хваста – как некоторые. Молчаливый, спокойный, неторопливый, да и на лицо симпатичный, не крокозябра какая… Однако же что-то предупреждало её всякий раз: держись от него подальше, это – опасность!

Ксана так и делала. Если с другими сталкерами, приходившими и квартировавшими в Деревне, она общалась, а с некоторыми – даже дружила, то этого она старалась избегать всякий раз, как он появлялся на её горизонте. Хуже всего было то, что этот Туту постоянно вёл какие-то дела с её отцом, был вхож в их дом. И когда Панас просил её: «Доню, сообрази-ка нам с гостем чайку!», Ксана готова была отдать свою самую любимую игрушку – сшитого из отцовского носка, бечёвок и пластиковых вилок кровососа Васю – только бы не видеть этого острого хищного профиля, не ловить на себе цепкого, пристального и гипнотического, как у контролёра, взгляда сталкера, не находиться вблизи от него… Она быстро и молча, ни на кого не глядя, накрывала на стол, подавала чай и так же быстро исчезала, боясь, что отец и его неприятный гость заметят, как у неё дрожат руки. Панас иногда просил её остаться, но Ксана мотала головой и сбегала, невнятно ссылаясь на какие-то неотложные дела.

Несколько раз исподтишка наблюдая за Туту, она заметила, что он очень редко общался с другими сталкерами, всегда держался от них в стороне, отдельно.

Одиночкам в Зоне трудно, и всегда так было, что вольные сталкеры, пожив немного в Зоне и пообтесавшись, начинали сколачивать какие-то мелкие кланы, группировки…

А Туту, кажется, намеренно не собирался примыкать ни к одному из кланов. Правда, было у него два не то товарища, не то подельника, но вместе их видели только в деревне. Ксана заметила, что даже в Зону Туту ходит в одиночку. И так же один возвращается, оставляя за спиной какие-то свои тайные и, может быть, опасные и нечистые похождения. То, что он всегда возвращался, наводило её на мысль о том, что человек он непростой. И, скорее всего, довольно умный и хитрый – раз умудрялся выживать в Зоне один, без поддержки клана или группировки.

Опасный человек!

* * *

День начался с неприятностей и нервов: в Деревню нагрянули с Кордона военные и устроили тотальный шмон. Проверяли документы и наличие разрешения на нахождение в Зоне. Всё это Ксанки не касалось – такие проверки вояки устраивали периодически, но страху она натерпелась преизрядно: грубые окрики, щёлканье затворов, запах и вид оружия, неожиданность, с которой облава свалилась на Деревню Новичков – всё это порядком нервировало. Да ещё нескольких сталкеров арестовали, а среди них были и те, кто очень хорошо относился к Ксане, угощал всякими вкусностями из Большого Мира, рассказывал всякие занимательные истории, дарил красивые безделушки и цветы, приносил найденные в заброшенных домах игрушки и книжки…

Страшно…

Но зато в этот же день, чуть позже, ей удалось обменять несколько лиан волчьей лозы! На рюкзачке появился новый брелочек с крохотными загорающимися лампочками, а в карманах – горсти конфет, которыми бесхитростная Ксанка тут же стала щедро угощать всех встречных.

Правда, она сразу же отложила часть лакомств для Острозуба и Стаи. Ксана в ближайшее время собиралась сбегать до заветной полянки с зарослями лозы. Там она встречалась со своими четвероногими друзьями-снорками. И горе было тем, кто пытался проследить за ней и узнать, откуда она берёт эту артефактную лиану! Снорки-сторожа хорошо знали своё дело!

Пока что было время перебрать свои «богатства» и решить, что останется в доме, а что насовсем поселится в её рюкзачке или поясных подсумках. Ну, Вася-кровосос – это отдельная песня, с ним она ни за что не расстанется!

…Сбоку раздались мягкие шаги по траве, и тут же верный инстинкт предупредил её о приближении опасности. Ксана вскинула голову и вздрогнула: к ней подходил Туту.

– Угостила бы и меня конфеткой, Ксана. – сказал он. – Угостишь?

Ксанка издала судорожный вздох, сглотнула комок в горле и тихонько попятилась прочь, не спуская с мужчины испуганно-недоверчивого взгляда. А он так же тихонько пошёл за ней. Шаг за шагом всё приближаясь.

– Да что же ты меня боишься, дурочка? Я не сделаю тебе ничего плохого! Не бойся. Смотри – я тебе цветочек принёс… Хороший цветочек, из самого сердца Зоны…

И протянул руку в чёрной перчатке с обрезанными пальцами. Пальцы его и впрямь сжимали поникший стебелёк кипрея с ярко-розовыми цветками.

Несколько мгновений девушка размышляла, но потом всё же осторожно, стараясь не касаться руки сталкера, взяла подношение. Потом достала из кармашка карамельку и неуверенно протянула ему. Как только он взял конфету за хвостик, Ксана тут же отдёрнула руку – словно от ядовитых зубов какого-нибудь монстра. Туту ухмыльнулся и не глядя спрятал конфету в подсумок. Не глядя – потому что его цепкий взгляд продолжал удерживать в гипнотическом плену дочку Жабы.

– А я думал, ты только кровососов да снорков своих угощаешь! – вдруг выдал он. А потом развернулся к ней спиной и преспокойно пошёл прочь.

Ксана тихо вскрикнула, побледнела и схватилась за ближайший куст, чтобы не упасть – потому что ноги вдруг ослабели от внезапности этого заявления и осознания того, что кто-то ещё кроме неё и отца ЗНАЕТ…

Панас с самых первых дней втолковывал приёмной дочке: «Не говори никому, что ты бегала со снорками, не называй себя снорком, не веди себя, как снорк. А все эти способности свои сваливай на то, что ты – дочка шамана! Иначе убьют!»

И вот вам пожалуйста… Ох, не зря инстинкт предупреждал её бояться этого человека!

Нервно передёрнув плечами, она заставила себя крикнуть в удаляющуюся спину:

– Туту! – тот неторопливо оглянулся. – Откуда знаешь?

Несколько секунд он молчал, удерживая её взглядом. А потом коротко ответил – как припечатал:

– Видел.

И всё той же неторопливой походкой удалился.

Ксана закусила губу и бросилась к отцу. У того как всегда торчал кто-то из сталкеров – сдавали хабар, покупали что-то… Еле дождавшись, когда народ рассосётся, девушка единым духом выложила:

– Татусю, он знает! Он всё про меня знает, он видел… Туту… он… – и безутешно расплакалась, уткнувшись лицом в жёсткую отцовскую брезентуху.

– Успокойся, доню. – Панас погладил её по голове. – Даже если он и выдаст твою тайну – ему всё равно никто не поверит. Ну полно, полно, хватит плакать!

– Да-а? – жалобно взвыла Ксана. – А если поверят – что тогда? Ты же сам говорил, что… что если узнают люди – меня убьют…

– Пусть только попробуют! – хмыкнул торговец. – Не бойся, тут есть кому тебя защитить. Тебя здесь все любят, в обиду не дадут…

Он утешал её как маленькую – с теми же интонациями в голосе. В любое другое время Ксанка бы окрысилась – мол, не маленькая уже, пятнадцать недавно стукнуло, хватит сюсюкать! Но сейчас даже не обратила на это внимания. Тихо нежилась под уверенной рукой отца, радуясь чувству безопасности… Вот было бы так всегда!..

…Стебелёк кипрея, подаренный Туту совсем сник в её пальчиках, но Ксанка совершенно забыла про подарок…

Вечером отец уехал на несколько дней за Периметр, поручив присмотр за дочерью Хромому. Правда, поручение это было чисто номинальным: захоти Ксанка смотаться в Зону – её никто бы не смог удержать. И все – в том числе и отец, и Хромой, – это знали.

Впрочем, в данный момент Ксана никуда идти и не собиралась. Она сидела в кругу сталкеров и развлекала их песнями под гитару и без неё. Играть научил её в прошлом году некий одиночка по прозвищу Толкинист, гитара и часть песен тоже остались от него (и, как утверждали сталкеры – весьма узкоспецифического репертуара – что подтверждало и само имя Ксанкиного учителя). Тем не менее, такие вот посиделки с песнями многим нравились и были в Деревне популярны. Особенно в долгие часы Выбросов.

Сейчас, к счастью, до Выброса было ещё далеко (и Ксана это чувствовала), погода стояла хорошая – так что ничего не мешало обитателям Деревни собраться не в «Пабе Жабы» (как они называли бункер под лавкой Панаса, где можно было пересидеть Выброс или просто собраться, выпить, пообщаться), а прямо на улице, на посиделочной. Что поделать – и в Зоне порой на романтику тянет!

…Ксана передала гитару сталкеру по прозвищу Печень – и поднялась с места. Гибко, с удовольствием потянулась, расправляя затёкшие мышцы. Становилось прохладно, надо было сходить в дом за какой-нибудь курткой. Сообщив: «Сейчас приду», девушка покинула освещённый круг.

На обратном пути она чуть свернула в сторону и легко взбежала на один из холмов, окружавших Деревню. Отсюда открывался потрясающий вид на западные болота. В свете полной луны пейзаж выглядел таинственным и мирным – хотя это была Зона. Ксана остановилась, любуясь окрестностями.

Чья-то рука вдруг легла на её плечо. Девушка вздрогнула, обернулась и… шарахнулась в сторону с придушенным вскриком.

Туту! Неужели подстерегал её здесь?

– Не подходи… – нервно пробормотала Ксана и попятилась, не сводя с него глаз.

– Ну чего ты меня боишься? Дурочка… – негромко сказал он, шагая за ней. Всё повторялось, как днём, и от этого почему-то становилось ещё страшнее. Как будто она спала и раз за разом видела один и тот же повторяющийся кошмар.

– Я же не настолько страшный…

Ксана пискнула испуганной мышкой и метнулась, уклоняясь в сторону, прочь! Но реакция сталкера оказалась лучше – он поймал её за руку и рывком притянул к себе. Стиснул оба запястья как клещами – не вырваться, как ни старайся!

– Что же ты… Только своих вонючих снорков ласкаешь, а нормальными мужиками брезгуешь? – выдохнул он ей в лицо, и девушка почувствовала исходящий от его рта запах алкоголя. Да он пьян!!!

– А чем, например, я хуже твоего… как его там… Острозуба? А, Ксанка?

Ксана с короткими тихими стонами вырывалась, но все её попытки были тщетны. Туту держал её крепко, и ещё этот его взгляд…

– Снорочья самка… – глухо и как-то зло прошептал он ей на ухо, обдавая горячим прерывистым дыханием. – Небось, не только бегала и трахалась с ними, но и человечинку ела, да, Ксанка? Ведь ела, я же тогда, лет шесть назад, видел, как эти тварюги сожрали на Свалке одного новичка, а ты смотрела на это и лыбилась! – он встряхнул её, потом ещё раз. – Что, разве неправда? Отвечай, ты…

Девушка дико вскрикнула и рванулась из его рук. Забилась, словно пойманная в капкан зверушка. Никакого эффекта – только ещё больнее стало запястьям. И невыносимо-горячо – щекам. Как будто от кострового жара…

…Только отец знал об этом постыдном эпизоде её биографии. Как-то раз Стая подъедала припрятанные запасы. А она, Детёныш, тогда только-только прибилась к ним, ещё не различала, что можно есть, а что нельзя… Зубастик кинул ей кусок мяса от полуобглоданного тела, и она взяла. Но, должно быть, труп пролежал довольно долго и начал разлагаться. Потому что всего-то от пары маленьких кусочков мяса Ксанка почувствовала себя настолько отвратительно, что едва-едва сумела доползти до ручейка с водой. Там и свалилась в корчах. Потом долго болела, но навсегда усвоила урок: ЭТО есть нельзя – будет очень плохо и больно! С тех пор она не повторяла опытов поедания человечины – как бы голодна ни была и как бы ни угощали братья-снорки. А потом и Панас подтвердил ей, что люди не едят людей, что этого нельзя делать ни в коем случае!