Текст книги "Последний грех (СИ)"

Автор книги: Алексей Котрунцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 23 страниц)

Пиарщик вытащил пленку и убрал в карман. Взяв кухонный нож, принялся резать палец на кисти мертвеца. Распухшие ткани легко разъехались под лезвием, но кость была крепка. Обрезав кожу, как палку, сломал сустав о борт ванны. Фаланга полетел в пакет, в другой – отрезанная прядь Юркиных волос. «С такой доказухой, Альберт, никуда тебе не деться. Будешь крутиться, как уж на сковороде. А этого ты не любишь. Да и зачем?! Вот и мне это не нужно. Ты просто отдашь мне часть своих денег и все».

Закончив, Василий швырнул перчатки в пакет и взял телефон.

– Игорек, Костя уже вернулся?

– Да.

– Вот и отлично. Оденьтесь там попроще и оба в номер к Альберту. Есть работа.

Глава 17

Заказывать текилу Макс не стал, ограничился энерготоником. Колбаситься придется целую ночь и вряд ли одну. Сколько?! Этого он не знал, предполагал только – пока не клюнет.

Пригубив напиток, Макс просканировал территорию. Народа было не много: парочки за столиками, юноши у колон, и замшелые педрилы на пуфах. Знакомого провинциала сегодня не было.

– Водка! Вот так. – На соседний пуф приземлился смуглый незнакомец. Сложив пальцы, он показал бармену пару сантиметров. Потом перевел взгляд на Макса и ухмыльнулся. – Эй, дрюг.

Макс молчал.

– Дрюг, хочешь водка, а?! – В голосе чувствовалась попытка грубого флирта. – Я угощаю.

Вместо ответа Макс показал свой бокал.

– Не хочешь?!

Незнакомец хмыкнул и опрокинул, выставленную ему рюмку. Макс повернулся к дансполу. Музыкальный маховик только раскручивался, а потому площадка была еще пуста. Пара худощавых юношей, неуклюже выкидывая конечности, пытались что-то изобразить на ней, но интереса это ни у кого не вызывало. Даже у старичков на пуфах.

Композиции, разогревая толпу пошли нон-стопом. Макс поставил пустой бокал, встал. Дошел до центра данс-пола, замер. Сложив руки, обнял себя, присел. Такт. Поймав его, будто бабочка из кокона, трижды повернулся вокруг оси. Ритм ускорялся. Нога, наклон, мах и еще раз. Нога, наклон… Мах он уже не успевал. Тело качнулось в сторону, потом в другую и резко, а-ля Майкл Джексон, подпрыгнуло в воздухе. Рука, приземлившаяся на пах, влекла вперед. Вильнув восьмерку, он присел и вновь оборот. Получалось неплохо. Во всяком случае, так хотелось думать. Оставалось надеяться, что среди заинтересованных взглядов мог быть тот самый. Если не сейчас, то хотя бы позже. Нужно подождать.

Отработав несколько композиций, Макс остановился и, восстанавливая дыхание, неторопливо подошел к стойке. Уходящую фигуру провожали десятки глаз. Он плюхнулся на пуф, дождался взгляда бармена и попросил.

– Сок, пожалуйста?

– Неплохо двигаешься. Работу не ищешь? – Бармен поставил перед ним бокал.

– Кем?

– Ну, не грузчиком же, – парень за стойкой усмехнулся, – танцовщиком, разумеется. Стрип. Шоу-балет. У нас по субботам куча народа. Можешь попробовать.

– Нет, спасибо. Подучиться еще надо.

– Хм… пошутил, да?! У меня глаз наметан, профи сразу вижу. Где танцуешь?

Макс пожал плечами, собираясь опять отшутиться, но не успел.

– Дрюг, дансинг вери гуд! Будьеш водка?!

Давешний прилипала опять был рядом. Положив кисть на колено, слащаво улыбался пьяной улыбкой.

– Сэньк, ю! Ай донт триньк водка! – Макс убрал руку и, отвернувшись, уточнил у бармена. – А это кто?

– Это?! – Занижать голос бармен не считал нужным. – Марио. Итальянец. Наш постоянный клиент. Но думаю, он – не тот, кто тебе нужен.

– Ты знаешь, кто мне нужен?!

Бармен опять усмехнулся.

– Примерно. Кстати, он, кажется, обиделся.

Макс повернулся и увидел, что итальянец трет глаза.

– Синьоре, водка из бэд! – Макс похлопал его по плечу.

– Почьемю? – Марио даже не пытался скрыть разочарования.

Макс пожал плечами, выражая недоумение такой неосведомленностью, и показал собственный бокал. Итальянец грустно выдохнул и опрокинул в рот очередную стопку.

Оставленный Максом, данспол понемногу наполнялся. Сменяя друг друга, композиции грохотали и заводили, пожирая миллиарды калорий дансеров. Макс, уже собирался опять влиться в их толпу, как почувствовал на чужую руку. Несильно сжав плечо, она тут же отпустила. «Мать его! Опять!» Макс резко дернул плечом, повернулся, но это был не Марио. Габаритный, не меньше двух метров ростом, в костюме и галстуке, незнакомец спокойно смотрел ему в глаза. На посетителя гей-клуба он не походил.

– Молодой человек, с вами хотят поговорить.

«Наверное, с таким же спокойным взглядом, он и башку может открутить, – подумал Макс. – И принести к ногам босса. А босс у него?! Минуту – да это же тот самый. Точно-точно! Это он распахивал двери лимузина. Прилизанные волосы, пустой взгляд, громадные плечи. Значит, Альберт где-то рядом».

Манерно выставив вперед бедро, Макс уточнил.

– Кто хочет?

Охранник молчал. Алгоритм, заложенный в его мозг, не предполагал ответов на другие вопросы. Обычно, приглашенные уже ни о чем не спрашивали, а заранее зная, чей это «шкаф», с радостью бежали впереди него. Громила поиграл желваками.

– Там и узнаешь.

– Хм, интересно, – Макс спрыгнул с пуфа. – Ну, ладно, пошли.

Охранник повернулся и спокойно поплыл в толпу. Словно ледокол, руками раздвигая прыгающие телеса, фигура неуклонно продвигалась вперед. Максу только и оставалось, что успеть за ней, пока проход не закрылся. Впрочем, и это было не просто. Кто-то наступал ему на ногу, кто-то подставлял свою, кто-то толкал в спину. Но Макс не падал и не отвечал, при этом успевая синхронно двигаться за ледоколом. Протиснувшись сквозь данспол, они вышли на другом конце зала. У вип-кабинки охранник остановился.

– Туда иди.

– Кто там?!

– Сказал же – узнаешь! – Любопытство начинало раздражать громилу. – И никаких резких движений, а то я твою башку в жопу засуну. Понял?

Макс утвердительно кивнул – попробуй тут не пойми. Поднявшись по ступеням, он вошел в кабинку. За столом, уставленным многочисленными тарелочками, восседал постаревший, но вполне узнаваемый Альберт. Завидев гостя, он расплылся в улыбке.

– Ну, привет-привет.

– Драсьте, – Макс робко улыбнулся.

– Ну, присаживайся.

– Спасибо.

– Признаюсь, ты меня сразил. Ты – новенький что-ли?!

– Я вообще в Москве только неделю.

– То-то я смотрю, что за неизвестный цветок в нашем серпентарии расцвел. Ты – кто?

– В смысле?! Я?! Я – Макс.

– Исчерпывающе. Танцуешь где?

– Сейчас уже нет.

– Что так?

– Раньше в танцевальной студии немного.

– В студии, хе-хе, – Альберт захихикал. – И все?!

– Ну почему же?

– Ха-ха, постой-постой, – депутат игриво погрозил пальцем. – Дай я сам угадаю. Хореографическое училище в каком-нибудь Муходрищенске. Да? А сейчас вот в Москву, к вершинам. Небось, меньше, чем на Большой театр, не согласен?!

– Не совсем. – Макс перестал улыбаться, свесил голову и неожиданно скривился в плаксивой физиономии. – Искусство для меня, кажется, уже умерло. Осталось только пойти на стройку.

Альберт понимающе вскинул бровь.

– Что так? Уже пробовал сунуться?

– Пробовал. Да только разве возьмут? Там же мафия. Балетная. Без покровителей никто даже разговаривать не хочет.

Депутат улыбнулся: «Нет, мальчик – просто душка. Непосредственный, милый, юный. До сих пор верит в сказки. Прямо ангел какой-то белокурый».

– А покровителя найти не пробовал?

– Где ж его найдешь?!

– Ну, не все так плохо. Если постараться, можно и найти. Танцевать, как я посмотрю, ты умеешь, а договориться с нужными людьми всегда можно. Хочешь в балет, хочешь в народники?

Макс с надеждой вскинул глаза.

– В балет? Так сразу?

– А что? Не потянешь?!

– Да я …

Юноша схватил, лежавшие на столе, руки депутата и крепко стиснул их. Потом, будто испугавшись, поспешно отпустил. Депутат был покорен: «Ангелок. Дурашка наивный!»

– Или потянешь?!

– Мне бы шанс только дали.

– Точно хочешь?!

Макс быстро закивал головой.

– Тогда надо подумать. – Альберт начинал возбуждаться: «Пылкий какой! Хе, посмотрим, что там у него в башке – сразу врубится, что все блага не задарма или объяснять придется?!» – Хе, ну что ж – попробуем решить твой вопрос.

… Юноша врубился сразу. Слегка опустив голову, с наигранным смущением, пролепетал.

– А вы кто?! Дед Мороз? Или?!

– Или! – Альберт расхохотался и похотливо стиснул его коленку. – Депутат! Устроит?!

Подхватывая его хохот, Макс захихикал и, совсем уже вживаясь в роль, понимающе загнусавил.

– Я почему-то так и подумал.

* * *

Лакированный лимузин стрелой летел по проспекту. Маршрут был давно проторен: ночной клуб – проспект – отель. Светящаяся рекламой, верхушка последнего была видна еще издали. Альберт ее не видел, был занят: громко дышал, сопел и причмокивал. Посмотрев в зеркало, охранник прибавил радио. Звуки вызывали тошноту. Босс слюнявился с парнем из клуба. Сначала причмокивая, а после и вовсе теребя его ширинку, впивался в юные губы. Макс робко отвечал. Подавляя отвращение, сознание фиксировало детали: «Слюнтяй чертов! Целоваться, как не мог, так и не можешь. Муслявишься только. Рожа мерзкая». Но отказывать Альберту было нельзя, интим был частью плана. Приоткрыв рот, Макс выпустил вперед язык. Пульсирующий и заводной, он тараном ворвался в тягучую, как трясина, полость партнера и по-хулигански устроил в ней кавардак. От необычных ощущений глаза Самолкина расширились, дыхание участилось, а, часто заерзавшие, пальцы готовы были протереть дыру в ширинке. Грубо ухватив юнца за член, Самолкин стиснул пальцы. Макс непроизвольно скривился, ощущение граничило с болью. Перехватив кисть, положил ее на талию и прошептал.

– Чуть мягче. Ты, как ураган.

Депутат понял его по-своему: буркнул пошлость и, сложив пальцы лодочкой, нырнул уже под пояс. Член был рядом. Схватив его за головку, Альберт сжал его в кулак.

– Котик, не так сильно. Я ведь могу не вытерпеть.

Произнесенные с придыханием, слова были восприняты Альбертом с умилением. Он нежно посмотрел на парня и таким же шепотом проворковал.

– Конечно, малыш. Вытащи его сам, хочу посмотреть.

Макс неодобрительно покосился на охранника.

– Что, прямо здесь?!

– Ага.

– А они?

– Выкинь из головы. Они и не такое видели.

– Я не могу. – Макс манерно скривился. – Стесняюсь…

– Не бери в голову, бери в рот! – Альберт захихикал. – Стесняется он. Сейчас сам вытащу, и стесняться забудешь.

Распустив слюни, Самолкин ждал. Макс выдохнул, но деваться было некуда. Еще раз взглянув на затылок охранника, потянулся пальцами к ширинке. Он уже расстегнул молнию, как затылок дернулся и тактично кашлянул.

– Альберт Борисович, приехали.

Самолкин непонимающе заморгал. Вдохнул и после раздраженно рявкнул.

– Блядь! Ну, приехали – значит, сиди и помалкивай. Не видишь, занят. – Альберт недовольно вытер губы. – Сука, весь настрой перебил.

Повернувшись к Максу, уже мягче добавил.

– Малыш, потерпи чуть-чуть. Сейчас мы поднимемся в номер и, там ты мне покажешь все свои па.

– Конечно, дорогой, – Макс чувственно поцеловал Альберта в губы. Самолкин опять поплыл: прикрыл веки и выходить из машины явно не желал. Но охранник уже распахнул дверцу и обдал его холодным воздухом улицы. Открыв глаза, Самолкин раздраженно полез из машины. Шкаф перевел взгляд на Макса. Намек был очевиден, ему было нужно идти следом.

Уже в лифте, стоя за большой и широкой спиной бодигарда, Самолкин опять кинулся приставать: ткнулся губами в щеку, лизнул рыхлым языком ухо и проворковал.

– Малыш, ты – нечто!

– Спасибо, дорогой.

– Поверь, я такое не часто говорю. Все эти ублюдки из клуба, они ноги мои готовы лизать, чтобы услышать это. А я не хочу! Не хочу их грязных языков! Я хочу тебя! Слышишь?! Только тебя!

Макс улыбнулся и дотронулся пальцем до его губ.

– Уже скоро.

– Да-да. – Лифт замер, и дверцы пошли в стороны. – Пошли, мой зайчик!

В номере Самолкин потащил его в спальню. Охранник развел руки и уточнил.

– Альберт Борисович, посыльный с ресторана должен принести заказ. Будете ждать?

Альберт повернулся к Максу, схватил его за ширинку.

– Мальчик, тебе коньяк не вредит?

– Вроде, нет.

– А твоему дружку?! – Альберт стиснул пальцы.

– Я много не пью.

– Ну и отлично. – И уже обращаясь к бодигарду, определился. – Костик, мы подождем.

Коньяк Альберта интересовал мало Посыльный должен был доставить пачку презервативов и, это волновало депутата гораздо больше, чем алкоголь. Самолкин заботился о своем здоровье.

Депутатский минет был не лучше поцелуев – вялое втягивание члена губами. Но Альберт старался: жарко дышал, цеплял короткими пальцами мошонку и топил ее в слюнявой массе. Макс даже пытался стонать. Его роль предполагала и ответную любезность, но пьеса пошла по другому сюжету. Альберт изменился. Время изменило его, наклонило, сгорбило и поимело, как когда-то он имел их – глупых и беззащитных. Это был уже другой Альберт. Пассивный педераст, предпочитавший легкое садо. Забравшись на кровать, он выставил кверху дряблый зад и потребовал оков. Макс не возражал: привязал дряблые руки к кровати и сунул в рот кляп. Для полноты ощущений ремнем затянул глаза. Депутат был доволен. Обездвиженный и возбужденный, он тяжело дышал, с нетерпением ожидая вторжения.

– Мм… м…

Ожиданий мальчик не обманул. Крепко обхватив бедра, толчком вошел сзади. Альберт вскрикнул и закусил губу. Минуты скачки, ужас кроватных пружин и, немолодое тело затряслось в конвульсиях.

– А-а-а!

Выкрикивая и хрипя, Альберт дрожал. Ощущения размалывали, превращали тело в комок плоти, размазывали по широкой кровати. Макс толкнул дубину вперед, потом еще и еще, и так не переставая, до тех пор, пока плоть не перестала дрожать. Кусок рыхлого теста уже не мог отвечать на его напор. Он отпустил дрожавшие бедра, и пожилой любовник рухнул на кровать. В воздухе запахло потом и спермой.

Альберт пришел в себя минуты через три.

– Черт, – Шепот, похожий на скулеж щенка. – Это – обалденно!

Макс, одев трусы, присел рядом.

– Обалденно?!

– Давай, соберись. Хочу еще….

– Ага. – Макс цинично улыбнулся. – Альберт.

Депутат почти его не слышал. Он был еще под кайфом. Слова и прикосновения – они были где-то там, за границей реальности, вне пелены сладострастия. Выныривать из нее ему не хотелось, но кто-то извне насильно втащил его на поверхность.

– Альберт! – Макс стянул с глаз любовника ремень и похлопал по щекам.

– М-мм. – Сморщившись, Самолкин недовольно замычал. Макс выдернул кляп.

– Зачем?! Верни все назад. Хочу еще! – Альберт капризно заскулил.

– Нам надо поговорить.

– О чем нам говорить? Ты здесь не для разговоров.

– О многом, – Макс грубо взял его лицо за скулы. – Послушай меня.

– Не хочу ничего слушать! Ты что – будешь меня насиловать?! – Любовник попытался облизнуть его пальцы. – Только осторожнее – я не терплю боли.

– Придется, Альберт. Придется.

Самолкин напрягся: открыв глаза, уже по деловому продолжил.

– Или ты про деньги? Не переживай – получишь сполна! Давай, зайчик, еще. Потыкай папу!

Альберт прикрыл веки и опять лизнул его палец.

– Черт! – Макс брезгливо вытер слюни о простынь. Тягучая слюна оставила темный след. – Педрила старый, очнись уже!

Депутат промычал что-то нечленораздельное, но явно не то, что рассчитывал услышать Макс.

– Подвал, мальчики, Хозяин, – Юноша повысил голос, – ты помнишь это?

Альберт кивнул.

– Да-да. Давай еще. Хватит болтать.

– А меня?! Меня ты помнишь? – Макс опять сжал его лицо.

– Ты трахнешь меня, в конце-то концов?! – Альберт раздраженно открыл глаза и плаксиво скривился. – Ты чего трусы одел?!

– Мальчик из подвала. Светленький, приятный мальчик Максик?! Помнишь?!

Умиротворение, как снег на солнце, стало таять на лице Самолкина. Он замер и совершенно по-другому взглянул на любовника. Огоньки безумия – они плясали в юных голубых глазах. Альберт дернул руки, они были связаны. Он хотел встать, но эти же оковы держали его на кровати.

– Лежи и не дергайся!

– Ты… ты что?!

– Я сказал – нам надо поговорить.

– Ну-ка развяжи меня быстро!

– Чуть позже…

– Немедленно! А то я охрану позову!

Макс схватил его за шею.

– Я же сказал, мы просто поговорим. Не ори, и не трепыхайся и, я не сделаю тебе больно. Мне только нужно знать, где Хозяин? Где обитает эта тварь? И все.

– Что?! Какой хозяин?

Самолкин приходил в себя: «Какого черта?! Кто это?! Неужели?! Нет! Быть не может!»

Альберт завозился и, подобрав под себя ноги, сложился в коробочку.

– Сука, я же тебе сказал, не дергайся! – Хлесткая оплеуха должна была остудить пыл. – Сейчас ты напряжешь свои извилины и все мне расскажешь. Про Хозяина – понял?! Мне нужно знать, где найти эту тварь?!

– Э… Ты – кто такой? – Альберт еще не сдался. Уверенным голосом попытался остановить нахала. – Ты хоть представляешь, что мои ребята с тобой сделают?!

– Мудила, я тебе уже сказал – кто я! – Макс занес кулак. – Непонятно?! Объяснить подробнее?!

Опасаясь крепкого удара, Альберт замолк.

– Если тебе так легче – то призрак! Из прошлого. Нашего с тобой прошлого! Подземного. Теперь ясно?

Лицо Альберта скривилось, но губы были неподвижны.

– Где он? – Пощечина развернула его лицо в другую сторону.

– Подожди. Сейчас. – Сменив страх на вид умственного напряжения, будто и в самом деле вспоминая, депутат затряс головой. Набрав воздуха, истошно завопил. – Костя-я!

Удар оборвал крик на середине. Упав на подушку, Альберт не шевелился. Макс – тоже. Секунда, пять, двадцать. Шагов не было. Кажется, крик так и остался в спальне.

Макс вставил кляп обратно, поднялся и осмотрелся. На низком столике виднелись остатки трапезы: фрукты, бутылка Хенесси, нож, бокалы. Он взял один, подошел к Альберту и плеснул коньяк в лицо. Депутат ожил, заморгал ресницами и испуганно уставился на Макса.

– Альберт, будет нечестно, если ты все пропустишь. Правда?

Слова пугали. Мальчик, так неистово любивший его, теперь говорил непонятные, ужасные вещи. «О чем он вообще думает?! Хозяин, подвал, призрак! Нет, это – какой-то псих. Он еще горько пожалеет о своей наглой выходке. Горько!»

Мысли, роившиеся в голове, исчезли, едва Альберт почувствовал холод. Обжигающий холод удавки. Тонкая, словно нить, она врезалась в горло и сжимала его с дьявольской силой. Он попытался дернуться, но удавка была сильнее. Закричать, но как?! Петля давила и не давала ни вдохнуть, ни выдохнуть. Горло быстро сузилось до размеров игольного ушка. Он потащил в себя воздух, но и его не было. Будто кончился разом. Депутат задергался, конвульсивно засучил ногами и закрыл глаза. Руками любовника смерть тащила его к себе.

Но умирать Альберту было рано. Не снимая петли, Макс затянул ее узлом, давая жертве, пусть и с трудом, но дышать.

Самолкин видел, как парень подошел к столу, взял столовый нож и посмотрел на его скругленный конец.

– Пожалуй, сгодится.

Что могли значить эти слова, Альберт не хотел думать.

* * *

Приоткрыв дверь, Макс окинул взглядом комнату. Облокотившись на спинку, охранник дремал в кресле. Макс хотел уже выпорхнуть из спальни, но тяжелая створка вдруг скрипнула несмазанной петлей. Телохранитель открыл глаза и увидел в проеме парня. Гость хотел уйти по-английски.

– Стоять! Ты куда?

– А?! – Лицо парня изобразило недоумение. – Вы мне?!

– Тебе! Куда собрался?!

– Домой. Куда же еще?!

– Не понял?!

Бодигард напрягся. На его памяти это был, пожалуй, первый любовник босса, уходивший добровольно. Предыдущие присасывались к нему, как болотные пиявки – приходилось отрывать их с мясом и слезами. Этот отваливал сам. И, главное, без денег. Или он уже взял их?!

– Иди сюда.

Макс медленно приблизился.

– Ну, что спиздил?

– Что?!

– Руки подними.

– Пожалуйста.

Макс обиженно скривился, но руки поднял. Тренированные пальцы быстро пробежали по выпуклостям, в одежде ничего не было. Ни бумажника, ни мобильника. Собственный телефон парень держал в руках.

– Я не понял. Он тебе, что – денег не дал?

Макс сквасил брезгливую физиономию и недовольно прогнусавил.

– Денег?! Вы что, молодой человек, не верите в чувства?

Бодигард поморщился.

– Слушай! Я тут таких, как ты, сотню перевидал. Любовь-морковь! Все вы за бабло отсосать готовы!

– Фу, грубиян. – Макс манерно дернул плечами.

– Все, свободен. Мотай, куда собрался.

Не меняя гримасы, Макс повернулся и, виляя бедрами, пошел на выход. Уже открыв дверь, в проеме посмотрел на бодигарда.

– А ты сам-то с ним не пробовал?

– Чего?

– Трахнуть, говорю, его не пробовал?! С твоим-то болтом уж наверняка по самые гланды! Или у большой бомбы маленький фитилек?!

Охранник вскочил, но Макс резко хлопнул дверью. Преследовать его не имело смысла. Громила хрустнул костяшками: «Урод! Ничего, придешь еще! Раз сейчас бабло не взял, значит, потом придешь. Тогда и поговорим». Ослабив галстук, он посмотрел на часы. Стрелки показывали пять. «Ни хрена себе, любовничек! И чего людям не спится?! Да и черт с ним! Босс, встанет часа через три-четыре, значит и у меня время есть. А там и смена подвалит». Охранник подошел к двери, дважды провернул в ней ключ и направился к дивану. На всякий случай подошел к спальне и заглянул внутрь. Все было тихо. Накрывшись одеялом, босс неподвижно лежал на кровати. «Порядок. Натрахался – теперь, как младенец, до утра проспит», – охранник прикрыл дверь. Сняв пиджак и наплечную кобуру, разулся. Мягкий диван послушно принял очертания большого тела.

Сон был недолог. Во всяком случае, так ему показалось. Едва он прикрыл глаза, как в дверь постучали. И тут же к стуку добавился звонок. Пульсирующий рингтон мобильного. Не зная за что и хвататься, охранник подскочил к двери.

– Кто там?!

– Открывай давай.

Голос принадлежал сменщику. Охранник распахнул дверь и увидел раздраженное лицо.

– Костян, ты чего – спишь что-ли?! Время двенадцать, а ты тут на массу давишь. Где босс?

– Так он это… – То, что собирался сказать Костя и, самому ему показалось глупым. – Спит, вроде.

– Что? Спит?! Не понял?!

– Чего ты не понял?! Вчера, как обычно зарулил в клуб, снял пидора и сюда. До сих пор отходит.

– Ты, что – серьезно?! – Сменщик смотрел на него, как на идиота. – Вот, что значит, человек в системе не служил. Набрали шкафов тупоголовых.

– Э, полегче!

– Да ладно – проехали. Он в спальне?

Костя утвердительно кивнул. Сменщик приблизился, послушал тишину за дверью и громко постучал. Ответа не было. Приоткрыв дверь, охранник просунул голову.

– Альберт Борисович!

В спальне стояла тишина.

– Альберт Борисович, вы спите?!

На голос никто не отозвался. Настороженно выждав, сменщик кивнул Косте: «Пошли». Они подошли к кровати – тело под одеялом не шевелилось. Босс, почти весь, был укрыт белым саваном. Лишь бледная кисть немного выглядывала из-под него. Сменщик осторожно дотронулся до пальцев и, как ошпаренный, тут же отдернул.

– Твою мать! Он, кажись, того…

Взяв край одеяла, он медленно приподнял. Кроваво-красные разводы и кусочки плоти. Костя странно рыкнул, схватился за рот и быстро побежал в туалет. Звук рвотных спазм усиливал унитаз.

– Придурок! Долбоеб! – Сменщик орал на весь номер. – Ментов вызывай! Блевать потом будешь.

* * *

С утра Макс долго бродил по Москве. Гулял по набережной, вбирал полной грудью утреннюю свежесть и старался выветрить из памяти воспоминания ночи. Но мысли жили своей жизнью. Душевная тяжесть давила, не отпускала от себя ни на миг. Решение – идти в храм, пришло спонтанно. Макс даже спросил себя – зачем?! Ответа не было. Но идти туда он побаивался. То ли коленки дрожали, то ли ощущение собственной ничтожности не позволяло. В мыслях и то – не решался переступить порог божьего дома. И все же пошел. Переломив себя, заставил сделать первый шаг. На ногах будто по пудовой гире повисло. Они тянули, не давали оторвать ступни от земли, но он шел. Остановившись у кованной ограды, поднял голову и трижды перекрестился. Удивительно, но стало легче. Будто гири отпали. Или сомнения?! Макс опустил руку и ступил дальше.

После заутренней в храме было свободно. Женщина в церковной лавке да пара старушек, бережно протиравшие образа. Святые на них источали неземную серьезность, настраивали на внутренне преображение. Макс еще раз осенил себя крестом и подошел к лавке. «Мне одну свечу», – он протянул деньги.

К давешним образам идти было боязно. Оглядевшись, он увидел Спасителя. С большой иконы Христос смотрел кротким отеческим взглядом. Макс подошел ближе, зажег свечу и поставил ее в светильник. «Упокой Господи, душу раба твоего Альберта». Он перекрестился и посмотрел на светлый лик. Христос не винил, не упрекал. Подняв руку для благословения, просто смотрел. Макс не выдержал, отвел взгляд.

В храме он не задержался. Перекрестившись на выходе, отворил дверь и вышел на улицу. Свежий воздух плеснул в лицо прохладу. Он уже подходил к ограде, как услышал сзади голос.

– Дядь! – Кто-то тронул его за рукав. Макс повернулся. Чумазый пацан, сложив пальцы лодочкой, смотрел на него жалобным взглядом. – Дядь, дай денежку.

– Жрать что-ли хочешь?

Оборвыш отрицательно помотал головой.

– Зачем тогда просишь?

– Мамке на лекарство собираю.

– Чем она болеет?

– Я не знаю. Говорит, помрет скоро, оттого и лекарство ей нужно, чтобы боль заглушить.

Макс вытащил из кармана смятую купюру.

– Держи.

Пацан схватил деньги и, ничего не говоря, побежал прочь. Макс посмотрел ему вслед. У центральных ворот мальчик встал и протянул деньги, сидевшему на облучке, старику. Седой, со спутанными волосами и длинной бородой, старик напоминал персонаж библейских притч. Выслушав мальчика, брать деньги он не спешил. Подслеповато щурясь, перевел взгляд на благодетеля. Максу стало как-то не по себе, он смутился, отвернулся и побрел к калитке.

– Э-эй! Подожди!

Сзади донеся детский голос. Макс остановился и повернул голову. Пацан опять бежал к нему. Поравнявшись, мальчишка протянул полученную купюру. – Забери.

– Почему?!

– Дед Степан сказал, чтобы я вернул.

– Но почему?

– Сказал, нельзя у тебя брать. Грехов слишком много, откупиться хочешь.

– Я?!

– Дед Степан так сказал.

– А лекарство для матери?

– Ничего. Еще подадут.

Машинально взяв протянутую бумажку, Макс ошарашено смотрел на мальчугана. Тот хотел уже сбежать, но он придержал его за плечо.

– Постой.

– Чего?!

Макс смотрел на старца. Тот уже не щурился, смотрел ясно, будто видел его насквозь. Взгляд обжигал.

– А кто он, дед Степан?

– Он?! Просто дед. Сидит здесь каждый день, пожертвования собирает. Потом в храм относит или страждущим отдает.

– И вам тоже?

– И нам.

– Он что, святой?

Пацан улыбнулся.

– Я не знаю. Может, и святой.

Макс хотел еще что-то спросить, но мальчишка вырвался и побежал прочь. А старик все смотрел. Чувствуя его пронзительный взгляд, Макс отвернулся. «Грехов много?! Пожалуй, так и есть. Только остановиться не получается»

… До мотеля он добрался быстро: метро, маршрутка, остановка. Мэрилин с ядовитой улыбкой положила ключ на стойку.

– Где пропадали?! Огни ночной Москвы?!

– Типа того.

– Ну-ну. Дело молодое.

Взяв ключ, он поднялся номер. Не снимая обуви, кулем рухнул на кровать. Веки склеились сами собой, но мозг отключаться не хотел. Словно, злой шутник, он подсовывал ему ночные картинки.

… Альберт хотел жить. Мычал, кряхтел, сучил ногами, но… Веревка стягивала руки, а струна – горло. Временами сознание пропадало, боль – нет. Грубо, она будила жертву. Кожу столовый нож вспарывал неохотно, скорее – разрывал. Грудь, живот и даже лицо, ему не удавалось ничего. Глаза оказались слабее. С отвращением, но упорством палач ковырял их из глазниц. Альберт рыдал, кричал и рвался. Обреченно дергал веревки, но путы были прочны. Вгрызаясь, тупой коготь выцарапывал жизнь. Макс резал кусочки человеческого тела, а кровь едва вытекала. Когда он вогнал нож под лопатку, сразу стало тихо. Ни криков, ни дрожи, ни конвульсий. Или Альберт уже умер?

Несмотря на почти суточное бодрствование, уснуть было невозможно. Легче было сойти с ума, чем успокоить взбунтовавшуюся психику. Макс откинул одеяло и пружинисто прошел в ванную. Встав под душ, крутанул краны. Теплые струи вдарили по голове и ручьями потекли вниз. Макс закрыл глаза, но видения настигали и здесь.

… Он вдруг ожил. Макс сам не ожидал, но застонав, Альберт затрясся мелкой дрожью. Палач вырвал нож и с ним – горячий фонтан. Брызгами кровь падала на кожу и жалила. Жгла раскаленным свинцом. Макс открыл глаза, со страхом посмотрел себе на руки. Они были чисты. Крови не было. «Наверное, я схожу с ума! Нет-нет-нет! Никакой крови нет. И не было вовсе. По крайней мере, на моих руках. Он уже умер. Умер потому, что так было задумано. Потому, что я приговорил его! Вот и все!»

Заговаривая себя, он открыл холодную воду. Ледяные брызги, кольнули тело и заставили стиснуть зубы. Да-а! Холод сковывал, замораживал, обжигал. Он был сильнее, ощутимее въевшейся в кожу или в сознание крови. Макс поднял лицо к верху. Мозг. Вот, что должно было замерзнуть. Тело – лишь оболочка, мозг – вселенная. Там жил хаос. Ночной кошмар, перемешанный с безумными мыслями. Его нужно заморозить, разбить и вытряхнуть. Стоять и ждать!

Через минуты, лившийся сверху, лед стал нетерпим. Картинки, мысли, страхи – все куда-то смыло, растворило и унесло. Осталось лишь желание, животный позыв – убраться, спрятаться, согреться. Сбежать туда, где тепло, тихо и сухо. Дрожа всем телом, Макс боролся с ледяной хваткой. Стоял, терпел и ждал. И только, когда добравшись до последней клетки, она стала трясти в неимоверной лихорадке, закрыл кран. Проверяя себя – глаза. Картинок больше не было. Он вышел из душа и, не вытираясь, упал на кровать.

* * *

В номере было немноголюдно. Но только пока, и Дерябин это понимал. Озадаченно почесывая затылок, следователь ругал себя последними словами: «Нет, какой я все-таки придурок, что согласился махнуться дежурством с Широковым. Пусть бы он и расхлебывал эту хреновину. Сказали: просто труп – а здесь, хоть святых выноси. Маньяк, депутат, голубая мафия. Черт их разберет всех! Надо же, убийство Самолкина! И все на мою шею!» Старлей подошел к кровати и еще раз взглянул на тело. Жестко. Не иначе, псих какой-то.

– Саш, подвинься.

Эксперт легко толкнул его плечом и присел возле кроватной тумбочки. Обсыпая поверхность порошком, наклеил дактилоскопические ленточки. Потом медленно снял. Дерябин послушно отошел: «Пусть работает парень, может, хоть что-то накопает».

Еще имелся свидетель, двухметровый детина с отсутствием всякого намека на интеллект. Дерябин посмотрел в его сторону – детина сидел смурной, словно не босса, отца родного лишился. Хотя за такие бабки, подозревал Дерябин, Самолкин ему ближе отца был. Дерябин даже мысленно посочувствовал: «Прозевал ты свое счастье, парень. Прозевал».

Старлей снял со стула пиджак и показал охраннику.

– Его?

Тот утвердительно кивнул. Порывшись в карманах, Дерябин вытащил паспорт и бумажник. Последний топорщился от купюр. «Черт, это – даже хуже, чем я думал. Ничего не взял: ни денег, ни часы, ни телефон».

– Саш?

Дерябин обернулся.

– Саш, глянь.