Текст книги "Путешествие вверх (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 42 страниц)

Он готовился ко всему, что могло ждать его в этом неведомом, бесконечно далеком прошлом, – занятие вполне бесполезное, но оно приносило ему удовольствие и душевный покой. Когда Вайми уже ничего не мог делать, он спал. Ему грезились сны, – иногда совершенно непонятные, иногда, наоборот, мучительно знакомые. В них ему являлась Лина, – его Лина, первая любовь его жизни, потерянная навсегда, но всё ещё живущая, – где-то в нем самом. Иногда они могли даже говорить, и, просыпаясь, Вайми был уверен, что она рядом, – стоит только обернуться. Он оборачивался, – и никого не было. У разочарования был горький вкус. Но, когда он засыпал, она возвращалась, – и Вайми даже не помнил о том, что они расстались.

Это были самые счастливые минуты в его жизни, – несмотря на то, что просыпаясь, он едва их помнил.

* * *

Вайми помотал головой и опомнился. Он всё чаще вот так незаметно соскальзывал в прошлое, – но прошлого не было, и ни к чему хорошему это не могло привести. Так или иначе, но его история подходила к концу, и он сам понимал это. Однако, случилось нечто, поистине невозможное: к ним пришли гости.

* * *

Вначале файа держались настороженно, затем отбросили серьёзность, – слишком уж этот мир походил на игрушечный. Они смогли обойти его за пятнадцать минут. Вода, покрывающая половину поверхности, была непрозрачной, гнилой, и они боялись к ней прикасаться, порхая над самим морем. По данным радара «Товии», его дно было илистым, неровным, но глубина не больше четырех метров. Везде они видели одно и то же, – неровная травянистая земля, крошащиеся груды камня, мелкие, похожие на лужи озера. Горы планеты давно разбили те же метеоры, что перепахали поверхность крошечных материков.

Единственное, на чем тут отдыхал глаз, – стоявший на северном полюсе плоский купол с острой, словно у луковицы, вершиной. Её венчал узкий блестящий стержень, расходившийся на конце множеством радиальных разветвлений. Они ветвились вновь и вновь, пока не становились незаметны, – казалось, вершину стержня окружает странно четкое, полупрозрачное, серебристное сияние.

Сам купол походил на храм. Его золотисто-белый материал был похож на оплывший воск свечи, хотя вблизи эта стеклянистая масса напоминала застывший кварц. В круглой стене зияла небольшая, удивительно соразмерная арка, а за ней, в глубине, сиял свет. Сначала Вэру не смог разглядеть его источника, – воздух странно мерцал в арке, смазывая очертания интерьера.

Его поразила чистота и глубина чудесного, золотисто-белого сияния. Оно вызвало в душе непонятную робость, и войти он решился не сразу.

Купол оказался толстым, – метра полтора, но мерцание в арке, – бесплотным. Они прошли сквозь него, ступая осторожно и беззвучно, – и замерли в изумлении.

Весь купол внутри был пуст. Лишь напротив входа, на полукруглом возвышении из нескольких широких ступеней, горело то самое, поразившее их неподвижное пламя, – светящийся шар в рост Вэру. Он парил над центром возвышения, – именно парил, ни на что не опираясь. Его свет, отражаясь в бело-золотистом своде, окружал их удивительно уютным, всеобнимающим сиянием. Не говоря ни слова, они пошли к нему. Ноги скользили по гладкому стеклянному полу, и им пришлось сбросить обувь.

От шара веяло мягким теплом. Протянув руку, Вэру коснулся приятно-горячей и идеально гладкой поверхности. Сияние, – удивительно чистое и глубокое, – заполняло шар целиком. Даже когда Анмай прижался к нему щекой, он не смог разглядеть внутри никаких деталей.

Неугомонный Айэт тут же подлез под шар, и, упершись в него плечами, попытался сдвинуть. Хотя он старался изо всех своих немалых сил, шар не дрогнул, словно впаянный в воздух. Ничуть не растерявшись, он выбрался из-под него, с любопытством осматриваясь и прикасаясь к полу и стенам ладонью. Айэт даже прижимался к шару и стенам ушами, но слышал лишь стук своего сердца в мертвой тишине. И больше – ничего.

Они задали эти вопросы «Товии», но и она могла сказать немного. Шар парил в воздухе неощутимо соединенный со стенами магнитным полем. Оно же подводило энергию. Но откуда она бралась, а главное, – зачем всё это, оставалось непонятным. Они вернулись в середину зала.

– Это сделали файа, – сказал Айэт. – Или я ничего не смыслю в нашей культуре.

Хьютай молча показала на зияющие по сторонам входной арки проемы в полу. Оттуда слабо изогнутые узкие лестницы вели вниз, в просторный круглый зал, похожий на верхний. Золотой свет пробивался в него через матовый стеклянный потолок. Ступать здесь приходилось с осторожностью: белое стекло пола даже под босыми ногами казалось им скользким.

Здесь не было ничего, кроме трех новых арок в гладкой стене. Одна из них, напротив входа, была заполнена нежно-голубым светом. Файа на минуту застыли, потом всё же решились подойти к ней.

Слабо светящийся проем напоминал им странную картину, нарисованную на листе стекла, отлитого вместе с массивной рамой из стали. Вэру никак не мог понять, что же он видит, – каждая деталь в отдельности была узнаваема, но целое, – нет. Его мозг не мог найти даже отдаленных аналогий. Иногда на миг появлялись знакомые образы и тут же исчезали, – огромное озеро под стеной высочайших гор, испещренных пятнами чистейшего снега… гор, по которым ползли облака… гигантские шпили заброшенного города в чудовищной расселине между двух исполинских массивов, похожих на окаменевшие грозовые тучи… тропинка, ведущая от такой же… картины?... Туда, вниз…

Он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Как ни странно, это помогло, – образы стали более отчетливыми, словно во сне, – только там он закрывал глаза, пытаясь лучше рассмотреть что-то. Вдобавок, у него появилось странное, но уже знакомое ощущение, – словно ветер дует в лицо, мягко пронизывая тело насквозь.

Он невольно подался вперед, стремясь коснуться удивительного изображения, но даже это ему не удалось, – его протянутая рука ушла в неосязаемую пустоту. Это настолько его поразило, что он не сразу заметил иную странность, – картина оказалась передней гранью монолитного стального блока, поставленного торцом в проеме, и уходящего далеко в мутную глубь стекла.

Внезапное подозрение заставило его сердце бешено забиться, дыхание прервалось. Он спешно коснулся браслета. «Товия» ответила мгновенно:

– Анмай, вы не ошиблись. Вы действительно видите Ворота Соизмеримости, ведущие в иное мироздание.

Он фыркнул, вспомнив чудовищные Ворота Р`Лайх. Но здесь было мироздание с намного глубже измененной физикой, здесь Ворота могли быть и такими. Он немедленно поделился догадкой с товарищами.

– А как попасть туда? – тут же спросил Айэт.

– Ворота открыты, иначе мы ничего бы в них не увидели, – ответила «Товия». – Но вопрос не в том, чтобы войти, а в том, чтобы вернуться. Мы ведь не знаем, какой там воздух, а силовой пояс не поможет вам дышать. Скиммер же просто не пройдет в этот проем.

Разочарованные, они обратили внимание на две других арки: те выходили в небольшие, полукруглые комнаты с круглыми шахтами в полу. Их матово-белые стены покрывали цилиндрические решетки из блестящих стальных прутьев, и файа стали спускаться по ним вниз. По мере спуска сила тяжести постепенно слабела.

Едва шахта кончилась, Айэт вскрикнул от изумления. Они увидели внутренность планеты, – колоссальный пустой шар, освещенный парящей в его центре мутно-золотой сферой диаметром всего метров в двадцать.

Как оказалось, толщина коры не превышала сорока метров. Изнутри её покрывало нечто вроде кристаллической решетки из толстых прутьев или труб. Их темный окислившийся металл разъедали пятна бледно-зеленого мха. Остальное пространство заполнял светящийся туман. При ближайшем рассмотрении он оказался массой мелких обломков и пыли, парящей в невесомости. Она покрыла внутреннее солнце тусклыми пятнами, делая его свет странно, неестественно мертвенным. Дышать здесь, в полном пыли, холодном и тяжелом воздухе, оказалось трудно. После мрачных картин пустой Вселенной, после всего угасающего мироздания им хотелось совершенно иного, и приходилось заставлять себя идти вперед.

Отталкиваясь от прутьев, они облетели гигантское помещение. Стальная чаща была толщиной метров в восемь, у её дна скрывалось множество цилиндрических баков. Облитые изнутри тускло светящимся золотистым стеклом, они походили на вполне уютное жилье. Даже центральное светило оказалось полым: Анмай с удивлением понял, что самое темное из пятен – это вход.

Когда он подплыл к нему и попробовал войти, его остановила невидимая стена силового поля. Казалось, за ней, в темноте, движутся смутные силуэты, но он не был в этом уверен: поле как-то странно преломляло свет, и Анмай словно пытался смотреть во мрак через текучее стекло. Непонятно отчего, при виде этих плывущих бесформенных очертаний его охватил озноб. Вдобавок, ему чудился взгляд, – нечто тяжелое, неприятное и чуждое. Окончательно сбитые с толку, они вернулись в нижний зал купола.

– Что же там, во внутреннем солнце? – спросил Айэт у «Товии».

– Наверняка то, что дает энергию для работы этих Ворот. Но силовое поле там слишком мощное. Его не пробить теми средствами, что у вас есть.

– А если разломать обшивку? – Айэт не унимался.

– Не выйдет. Всё это построено из вещества, армированного силовым полем. Иначе это сооружение не продержалось бы здесь почти миллион лет. И оно, в некотором смысле, живое. Туда можно попасть только силой, а это почти наверняка вызовет ответное противодействие.

– Но мне показалось… там кто-то заперт… – возмутился Айэт.

– Вот именно. И, возможно, он очень опасен. Он кормит Ворота своей силой, и это вряд ли ему нравится.

– Но пройти в них мы сможем?

– Да. Но всё это создано миллион лет назад, и теперь за ними может просто не оказаться тех, кого вы ищете. Или, что ещё хуже, могут оказаться те, кого вы совсем не ожидаете встретить.

– Так что же нам делать? – вновь спросил Айэт, но на сей раз ему ответил Вэру.

– Одним нам туда идти нельзя, – это совершенно ясно. Есть лишь один выход. «Укавэйра» уже наверняка определила, в какую Вселенную ведет этот Туннель. Если она захочет, то отвезет нас туда. Если же нет… – он вздохнул и вновь нажал кнопку связи.

– Я не намерена вторгаться в чужие мироздания ради вашего любопытства, – ровно ответила машина. – Моя мечта – вообще их покинуть. Если хотите, можете остаться здесь, – вместе с «Товией». Построившие этот Туннель рано или поздно заинтересуются вами. Мы не знаем, когда это будет, и не собираемся ждать. Возможно, Файау, или Йэннимур ещё существуют в том мироздании. Возможно, нет. И ещё. Надеюсь, вы помните о безвременье?

Анмай вздохнул. Вновь подойдя к порталу, он сосредоточился, пытаясь понять этот странный поток образов, струящийся сквозь него, – порождение иной физики, доступное ему лишь отчасти. Вдруг пришло острое понимание, – то была история без слов и мыслей, доступная любому разумному существу, история мироздания… мертвого мироздания, не знающего ни света, ни мрака, в котором плавали бессмертные тени, не ведающие добра и зла…

Затем возникло ощущение угрозы и страх перед тем, что он мог понять. Они уже видели мертвую Вселенную, но он чувствовал, что совсем необязательно видеть приведший к этому путь, – то, что происходило… и что происходит сейчас. Незачем знать, чем стала однажды Вселенная Золотого Народа, и чем кончилась история людей. Они уже видели результат. Детали неважны. Пусть всё это, в конечном счете, было лишь делом времени, эти детали могли взорвать его разум.

Вдруг ощущение опасности стало пронзительно-острым, – словно с той стороны повеяло ледяным ветром. На какой-то миг он отчетливо увидел горный пейзаж и нечто вне поля его зрения, заливавшее этот пейзаж ярким, словно солнечным светом… нечто, что не было солнцем.

Анмай понял, что это нечто тоже увидело их, – и, удивленное, несется сюда. И, если им хоть сколько-то дороги их жизни, – нужно немедленно убираться отсюда. Он не знал, так ли это, – это могло быть лишь фантазией… и он просто не мог уйти, не узнав.

Они невольно отступили к лестнице. Ждать им пришлось недолго. Сияние в портале Ворот начало разгораться. Вдруг оно вырвалось из рамы, вспыхнуло ослепительно ярко – и погасло. В лицо Вэру ударила волна раскаленного воздуха, взметнув лежавшую на полу пыль. Он удивленно заморгал, протирая глаза.

***..

В двух или трех шагах от рамы стоял рослый, широкогрудый юноша. Его гибкое тело состояло, казалось, из одних мышц, словно сплавлявшихся под гладкой, темно-золотой кожей. Широкоскулое лицо, правда, казалось слишком хмурым: металлически-черные волосы и далеко посаженные темно-синие глаза придавали ему излишне мрачный вид. На его бедрах был кусок такой же темно-синей, в тон глаз, ткани, ноги босые.

– Вайми? – удивленно спросил Анмай. Этот юноша был очень похож на Вайми из Р`Лайх, – только старше.

Юноша прижал к груди ладони скрещенных рук и вежливо, слегка, поклонился.

– Он – мой прототип. Я был создан, как его копия.

Из его фразы следовало, что он родился всего на несколько сотен – или тысяч – лет позже их отлета.

В голове Вэру закружилось множество вопросов, но юноша повернулся к Воротам и поднял ладонь, словно подавая кому-то за ними знак. Анмай понял, что перед ним лишь разведчик.

Двигаясь тихо и быстро юноша отступил к ним. От него исходил сильный жар, и по этому признаку Анмай догадался, что имеет дело с симайа.

Свечение Ворот вновь метнулось в зал, ослепительно вспыхнуло и погасло, оставив ещё одного юношу. Он тоже был рослый, великолепно сложенный. Молочная белизна его кожи подчеркивалась блеском ярко-зеленых глаз и металлически-черных, тяжелых волос, падавших на спину. Широкий лоб, высокие скулы, крупный рот говорили о хорошей породе. Анмай не успел толком рассмотреть пришельца, – едва появившись, тот оглушительно чихнул, фыркнул, как кот, и опять чихнул. Наконец, он выпрямился, с любопытством глядя на них.

Анмай понял, что имеет дело с человеком, но таких людей ему встречать ещё не доводилось. В голове у него невольно промелькнула мысль, что будь главой мятежа на Уарке этот юноша, исход войны был бы совершенно иным. Вернее, её вовсе бы не было, – потому, что у Фамайа был бы другой правитель. Его длинное черное одеяние было расшито фрактальными узорами из серебра. Оно немного не доходило до щиколоток, открывая ровные ступни в легких сандалиях. Косо срезанные у локтей рукава обнажали мускулистые руки. Узкую талию плотно облегал узорчатый серебряный пояс. На нем висело какое-то оружие, похожее на кинжал в ножнах.

Несколько секунд юноша смотрел на них, – с интересом, без малейших признаков страха. Наконец, он кивнул, – очевидно, своим мыслям, – и улыбнулся.

– Анмай Вэру, – прижатые к груди ладони и легкий поклон. – Хьютай Вэру, – более глубокий поклон, в знак уважения к даме. Он повернулся к Айэту. – Э?..

– Айэт Тайан, – быстро сказал юноша.

– Я о вас слышал, – ещё один поклон, чисто символический. – Очень приятно. Это, – легкое движение рукой, – мой друг, Вайми Йенай из симайа. Я – Аннит Охэйо анта Хилайа, из сарьют. – Он вновь поклонился, – очевидно, в свою честь.

Анмай удивленно смотрел на это создание. Само по себе то, что их здесь знали, было удивительно. Охэйо и Вайми говорили на языке золотых айа, причем, безупречно.

Охэйо вновь посмотрел на него, уже более внимательно. На его лице мелькнуло изумление, потом он вдруг быстро, почти вплотную, подошел к нему, двигаясь энергично, но не резко, словно скользя в туманной дымке зала. Словно зачарованный, протянул крепкую, прохладную руку, коснувшись лба Анмая.

– Она здесь, – сказал он с неожиданной тоской.

– Что? – Анмай опомнился и отступил.

Охэйо улыбнулся, встряхнув волосами.

– Часть… – он помолчал, словно собираясь с мыслями. – Ну, можно сказать, что часть Создателя. Она была во мне, – тогда, в самом начале. Ей я обязан всем, чего достиг, – почти, – но она давно покинула меня. Я и не думал, что смогу отыскать её… и это не доставило мне радости.

– Что? – Анмай ничего не понимал.

– Я знал одного Вэру. Ты не такой. Я думаю… ты здесь потому, что хочешь выйти Наружу, да? – взглянув на изумленное лицо Анмая, он засмеялся. – Конечно. Ты всё время хочешь выйти за пределы, открытые тебе. Ты знаешь вещи, которых не изучал, и которые не смог бы придумать, – странные, удивительные вещи. Правда?

Анмай кивнул. Голова у него закружилась. Происходящее всё больше походило на сон, – очень счастливый. Найти, наконец, кого-то, кто действительно понимает его…

– Я думаю, нам нужно поговорить обо всем, что случилось, – сказал Охэйо. – Но здесь не очень-то уютно. Я приглашаю вас в гости.

– Не думаю, что это будет разумно, – ответил Анмай.

Охэйо улыбнулся.

– Я никого не заставляю. Если вам скучно меня слушать, – прощайте, – он развернулся и направился к Воротам. Уже у них он оглянулся.

– Я наведу порядок и буду ждать. Проход открыт, – он шагнул в проем и исчез. Вайми последовал за ним.

***..

– Черт возьми! – сказала Хьютай спустя, примерно, минуту. – Он знает, что нам придется идти туда. Мы должны знать, что случилось.

Анмай связался с «Товией», потом с «Укавэйрой». Те не могли сказать ничего определенного. «Укавэйра» обещала им ждать сколько нужно, – ради получения информации, которая была жизненно важна. В конце концов, заманив их в ловушку, Охэйо не выигрывал ничего. К тому же, он просто нравился Вэру.

***..

Путешествие по Туннелю оказалось несложным, – они просто вошли в него… и, в тот же миг, вышли с другой стороны. Если переход и занял какое-то время, они его не почувствовали.

Анмай думал, что выйдет в той удивительной долине, что привиделась ему у Ворот, но они были в просторной квадратной комнате, скорее, небольшом зале со стенами из темного стекла. Вдоль них стояли обтянутые кожей диваны, пол был шершавый и упругий. Из щели на стыке стен и потолка падал мягкий голубоватый свет.

Здесь было ещё три двери, – по одной в каждой стене, – и Ворота. Охэйо появился из левой. Он был босиком и без оружия. А ещё, он широко улыбался.

– Привет. Проходите.

Чувствуя, как кружится голова, – всё это казалось ему совершенно нереальным, – Анмай последовал за ним.

Они прошли в комнату, похожую на гостиную, – меньшую, более уютную, с более ярким бело-золотистым светом, падающим из окна. Выглянув в него, Анмай увидел ту самую долину. Теперь он заметил, что её склоны изгибаются и смыкаются вверху: похоже, они оказались внутри колоссального космического корабля. Вместо солнца здесь была яркая полоса жидкого золотого огня, – выходя из-за гор, она терялась за верхним обрезом окна.

– Это «Маула», мой транслайнер, – сказал Охэйо за его спиной. – Кроме нас тут никого не осталось. Пошли.

Они расселись за низким столом. На нем во множестве были расставлены какие-то совершенно незнакомые, но очень аппетитно выглядевшие… вещи. Они оказались также очень вкусными. Анмай был голоден, так что угощение пришлось как нельзя кстати.

После еды они какое-то время молчали.

– Ну, что вы хотите узнать? – спросил Охэйо.

– Расскажи нам о себе, – попросил Айэт немного смущенно.

Охэйо устроился поудобнее: история явно обещала быть длинной. Они последовали его примеру.

– Я родился очень давно, – начал Аннит. – Примерно за пять миллиардов лет до вашего времени. Наверное, я, – самое старое существо во Вселенной. Может, и нет, но о других я ничего не знаю.

Я человек, как вы видите. Я вырос на Джангре, в стране, называемой Империей Хилайа. Мой отец был императором, – он тихо засмеялся. – Я был его четвертым сыном. Когда мне исполнилось шесть лет, на нас напали Мроо, – они возникли ещё раньше. Мы не могли сдержать их, конечно. Тогда мы спрятались под Зеркалом Мира, – я вижу, вам незнакомо это понятие. Это был как бы пузырь в пространстве, совершенно недоступный для внешних сил. И не только: живые существа в нем становились неразрушимыми, – им не нужно было даже есть, пить или дышать. Но к нему было трудно приспособиться: это смогли сделать только дети. Взрослые… можно сказать, они впали в стазис. Нам пришлось начинать всё с нуля.

Прошло двести лет, и мы создали нашу культуру, совершенно особую, более высокую. Потом мы разрушили Зеркало и вышли во внешний мир. Возродили Империю и разбили Мроо. Потом… ну, я привык к безопасной жизни под Зеркалом, а обычной жизни я не знал. С Лэйми, моим другом, мы искали безопасный мир. Мы пережили массу приключений – иногда страшных, иногда – чудесных. Потом мы попали в Хару – космическую станцию Тэйариин. Там мы все стали просто душами… но душами, способными сливаться с другими, помогать им – даже на другом краю Вселенной. Потом Хара тоже погибла. Во время катастрофы Йалис-Йэ, – он помолчал. – Я и сознания ещё двух тысяч людей были выброшены из неё – в мир, где жили только звери. Тогда и случилось самое удивительное.

Я уже говорил, что я – сарьют. Вы знаете, что это? Нет? В общем, это значит, что моё сознание… не связано с телом. Думать я могу и без него, но, чтобы что-то делать, мне нужно тело. Любое, способное чувствовать, – начиная от бабочки. В самом начале мы были енотами. Потом вернули себе облик людей. Мы бессмертны, – почти, потому что ничего, кроме Йалис, не в состоянии нас убить.

– Значит, ты можешь овладеть и моим телом? – осторожно спросил Анмай.

– Конечно. Но выйти из уже занятого тела весьма трудно, и… зачем? Это вот очень мне нравится. А вне тела сарьют может летать со световой скоростью и видеть всё, о чем думают другие существа. Хотя там, – за смертью, – очень холодно. И страшно.

– Я не понимаю… – осторожно сказал Айэт. – В чем тогда разница между обычной душой и сарьют? Что мешает им тоже летать со скоростью света и общаться?

Охэйо вздохнул.

– Общаться друг с другом и двигаться им, в сущности, ничего не мешает. Но они, условно говоря, двухмерные. Выйти в «третье измерение» и общаться с душами живых они не могут. А души живых, отрываясь от материального носителя, тоже «уплощаются». Возможны, конечно, отдельные исключения, – берутся же откуда-то мифы о переселении душ… Но сарьют, в некотором роде, совершенно другой вид: они тоже «трехмерные», но при отрыве от материального носителя не «уплощаются». Можно сказать, что они имеют опору в некоем «четвертом измерении». Соответственно, с душами умерших они общаться не могут, а вот с душами живых – очень даже. Вплоть до отпихивания их в сторону и перехвата контроля над телами.

– А чем тогда сарьют питаются без тела? – спросил Айэт. – Откуда они берут энергию?

Охэйо слабо улыбнулся.

– Нормальный сарьют – существо безэнергетическое, и скользит между вселенными, подобно тени. Правда, воздействовать на них он не может, – по крайней мере, пока не прицепится к подходящему сознанию тамошнего обитателя. Чему другие, правда, могут быть не рады.

– А ты тоже можешь… скользить между вселенными?

Охэйо слабо вздохнул.

– Я – нет. К сожалению. Тогда всё было бы гораздо проще…

– А что было потом? – спросила Хьютай. – После того, как вы вышли из Хары и вернули себе облик людей?

– Дар сарьют не наследовался. Мы могли иметь детей, – как самые обычные люди, – но они старились и умирали. Очень долго мы старались это изменить. Мне повезло, – он пожал плечами. – Вот так сарьют стали сверхрасой. Об этом не так-то просто рассказать. Но, думаю, Вайми сможет показать вам это.

– А кто он? – спросила Хьютай.

– Мой друг, самый лучший. Вы знаете Вайэрси? – Анмай кивнул. – В начале Вайми стал его другом. У симайа была игра… они помещали копии своих друзей, – без памяти, – в различные виртуальные миры и смотрели, кто как себя поведет. Но Вайми… Вайэрси был виновником Йалис-Йэ. Она уничтожила всю жизнь в вашем мироздании. Можете представить, как его мучила совесть. Он старался создать идеальное существо и этим искупить вину. Вайми получился далеко не идеальным, – но в чем-то даже лучшим. Удивительно одаренным фантазией, творцом. Он заполнил своими творениями весь отведенный ему мир, и Вайэрси пришлось дать ему плоть. Потом мы встретились. Он спас нас, сарьют, от Найнера. Это была не-планета, очень древняя и живая. Но дорогой ценой, – он стал её частью. И прожил там очень, очень долго, – благодаря ему Найнер стал Мульти-Харой, центром бесчисленных культур сарьют, и мы достигли фантастически многого. Но потом… в общем, мы встретились вновь. Он покажет вам детали.

Вайми кивнул. Осторожно протянув ладонь, он коснулся лба Вэру. Тот знал о Даре Сути, – способности симайа разделять свое сознание с любым другим. Сейчас произошло нечто меньшее, – он разделил лишь его память.

Но и этого оказалось достаточно.

***..

Неизвестно, был ли Аннит Охэйо величайшим из людей, но сделал он больше других: он наделил человеческий род бессмертием и целым рядом других, не менее удивительных способностей. Далось это ему нелегко: Йэннимур едва не помешал им. Едва о возможности размножения сарьют стало известно, немногочисленным Детям Хары пришлось бежать. Затерявшись в немыслимой бездне пространства, они посвятили себя разведению новых сарьют и транслайнеров: каждый год в течение тысячи лет десять кораблей уходили во Вселенную, унося в себе по два миллиона сарьют. Каждый давал начало новой цивилизации, – предосторожность нелишняя, поскольку Йэннимур, Мроо, – да все сверхрасы старались пресечь распространение сарьют. У них ничего не вышло, но через тысячу лет силы Детей Хары оказались исчерпаны, а предприятие их потеряло смысл. Они тоже рассеялись, присоединившись к своим детям. Охэйо и немногие его друзья выбрали иное, – они ушли в будущее…

***..

Какое-то время все молчали. Вэру было очень тяжело видеть, что величайшая из всех одержанных побед оказалась напрасной. И, в то же время, он испытывал странную радость при мысли, что Йэннимур был превзойден нижайшей из рас. Он посмотрел на Охэйо.

– Это не слишком-то приятно, – сказал Аннит. Его лицо было хмурым. – Поступать так, как тебе кажется правильным, а потом понимать, что это совершенно бесполезно. Если бы я посвятил всю свою бесконечную жизнь истреблению разумной жизни во Вселенной, выведению чудовищ, оргиям и разврату, – что сейчас изменилось бы? Ничего! Зато моя жизнь стала бы гораздо более приятной.

– Но это было бы… чудовищно и бессмысленно, – с трудом сказал Айэт, дико, испуганно глядя на него.

На красиво изогнутых губах Охэйо появилась едва заметная усмешка, – Вэру она показалась полной невыразимого словами презрения, и, в то же время, радости.

– Да неужели? – это прозвучало почти с детской наивностью. – Ты говоришь, юноша, что это было бы чудовищно и бессмысленно? Ты прав. Но я поставил себе цель. Она оказалась недостижимой, – в рамках нашей глупой морали. Я мог сделать культуры сарьют вечными. Как Мроо. Только они были бы ещё хуже их. И на это я просто не мог пойти. Конечно, мне говорили, что если бы люди с пещерных времен делали бы только то, что казалось возможным, они до сих пор сидели бы в пещерах. Возможно, иногда это правда. Но, господи, не любой же ценой! Быть может, эта проклятая Вселенная нужна всего лишь для того, чтобы один из людей уяснил себе, что иногда нужно смириться и отступить. Мы же всё равно не сможем переделать все мироздания на человеческий лад…

Охэйо гневно встряхнул волосами и вскочил. Он метался от стены к стене, беззвучно поворачиваясь на пальцах босых ног, – словно волк, пойманный в клетку.

– Я не доставил вам радости, – сказал он наконец. – Чего ещё вы хотите узнать?

– Что стало с Йэннимуром? – спросил Анмай. Он вовсе не хотел знать этого… но он был должен.

– Знаешь, его история чрезвычайно сложна, обширна и длинна: у нас нет никакой возможности привести её всю. Смысл многих ее событий находится вне нашего понимания. Вдобавок, она так тесно сплетена с историей других разумных рас и всей Вселенной, что разделить их не представляется возможным. Но Вайми может это сделать, – ограничившись той её частью, что больше всех интересует тебя…

Они все сели, – прямо на пол, – и приготовились внимать.

***..

Раса золотых айа, – предков файа, и их наследников в этой Вселенной, – была возрождена на Эрайа 26 июля 3984 года от основания Файау, после многолетних генно-инженерных изысканий. Воссоздавая своих предков, файа также совместили в них признаки всех наиболее совершенных из известных им существ. Первоначально их было всего сто пар, созданных искусственным путем. Опыт удался, но золотые айа получились лучше, чем были задуманы. Они с самого начала видели свой путь, и файа поняли, что создали нечто большее, чем просто память.

Айа быстро научились строить свои межзвездные корабли, свои блуждающие миры. Когда Йэннимур сам стал могущественной сверхрасой, Файау покинула своё мироздание. Пути двух народов надолго разошлись. Золотые айа росли очень быстро, и тоже не смогли ужиться с Древнейшими, с Тэйариин. От тех, впрочем, в этом мироздании остались лишь машины Кунха, занятые, в основном, противоборством с такими же машинами других Первых сверхрас. Айа быстро научились строить свои машины для изменения Реальности, и, наконец, при помощи Нэйристы-«Укавэйры», подчинили себе машины Кунха. Очевидно, это произошло и с согласия Тэйариин, причины которого остались неясны. Теперь в силах золотых айа было пересоздать мир. Однако, это нельзя было сделать сразу. В борьбе физических реальностей возник вакуум и его попытались заполнить другие Древнейшие, Мроо, безжалостно преследуя и истребляя айа, где бы те им не встречались.

Мроо пришли Извне, – из какой-то другой Вселенной, захваченной и измененной ими. Другое зло, – коварные ару, раса агрессивных космических кочевников, – возникло из-за безумия Нэйса. Они не стали реальной угрозой для Йэннимура, – силы их были попросту несравнимы, – однако оказались крайне болезненным раздражителем. Ару жили в той же физической реальности, что и сами айа, и потому против них были бесполезны те способы ведения войны, которые Йэннимур блестяще применял против Мроо. В колоссальной протяженности йэннимурского Объема поиски ару оказались делом безнадежным.

Невольно айа сблизились со своими единственными союзниками и создателями, – с файа, но их численность падала, потому что сила Мроо была велика, а гнев страшен. Война двух сверхрас, в которой не могла победить ни одна из сторон, тянулась примерно две тысячи лет, – с третьего по пятое тысячелетия после Исхода Файау. В этих разрозненных сражениях Мроо несли огромные потери, но всё же, не бросали в них всех сил.

Настоящая война началась с момента Перехвата Кунха, и длилась всего пять лет или 1837 дней. Файа не только помогли своим младшим братьям знаниями и оружием, – они послали также свои корабли, собрав огромный флот.

Удар, нанесенный Мроо, был мгновенным и сокрушительным. Один за другим сгорали их матоиды, одну за другой они теряли галактики, которыми владели с незапамятных пор. Но растерянность Мроо была недолгой, и два флота, величайших во Вселенной, сошлись в открытом бою.