Текст книги "Путешествие вверх (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 42 страниц)

Путешествие вверх

Некогда мы пожелали отыскать наше начало. Исходя, как всегда, из состояния совершенной полноты, мы понимали, что никакого начала не было, ведь начало означает вхожденье во время, подобно тому как граница, – вхожденье в пространство; мы же способны творить и то, и другое, будучи им неподвластны. И все-таки, неудовлетворенные вечностью, мы погружались в глубины памяти, пока не отыскали начало по мерке нашей безмерности. Начало было, ясное и бесспорное, оно появилось, как ответ на вопрос – но откуда?

Конечно, его породила сама постановка вопроса, оно возникло из нашего переизбытка, всемогущество наше, чересчур уж охотно, сотворило его! Было ли истинным это начало? Что за вопрос, обращенный ко всемогуществу…

Охваченные такими сомнениями, мы размышляли о многом. Мы всемогущи, и в этом наша слабость: мы можем творить истины, но как выбирать между ними?

Станислав Лем, «Записки всемогущего».

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ВОЗВРАЩЕНИЕ ЭРАЙА

В пустоте Вселенной, среди бесчисленных галактик, затерялось бесформенное облако космической пыли, скрывавшее сто миллионов новорожденных звёзд. Одна из них, синяя звезда-гигант, сияла в тысячу раз ярче Солнца. Ещё две маленьких тускло-оранжевых звезды ползли вокруг неё по вытянутым эллипсам орбит. Причудливая игра трёх гравитационных полей не дала образоваться планетам. Вокруг светил кружили лишь гигантские тучи астероидов, – то маленьких, как камни, то огромных, как континенты и луны. Они неслись по своим запутанным орбитам, сверкая то кровью, то голубым пламенем в лучах трёх солнц.

Здесь никогда не было жизни, – и никогда её не будет. Это было царство, оставленное даже вездесущей во Вселенной энтропией, озаряемое лишь редкими взрывами столкнувшихся астероидов. В течение ста миллионов лет тут ничего не изменится – пока не взорвется синее солнце. Пустота ведь мертва, и ей безразлично всё, в том числе и время. Здесь его просто не было. Никто не измерял его течение. Ничьи глаза не видели этой мертвой красоты. Никто не пытался здесь что-то изменить или улучшить – здесь никто и никогда не бывал. Но пришёл срок – и перемена явилась.

Глаз не смог бы уловить миг, когда пространство разорвалось, открывая выход из безвременного небытия. Последние, незримые его обертоны растекались вокруг. Само сияние солнц в нем странно мерцало и завихрялось, астероиды же вспыхивали и испарялись. Даже крупнейший из них, – глыба из железа и камня, величиной в целый материк, – тоже вспыхнул и разлетелся вдребезги, его облек страшный, сверхсолнечный свет. Пламя, расколовшее тысячемильный железокаменный монолит, было столь яростным, что обломки, не успев разлететься, обратились в его ослепительном сиянии в плазму, и возле трёх солнц вспыхнуло четвертое.

Огненный шар вскоре вырос в настоящую звезду. Её свет неистово блестел на гранях бессчетных осколков иных, давних катастроф. Через несколько минут свет погас. На месте взрыва тлела туманность, туча газов и кристаллической пыли диаметром в несколько миллионов миль.

В её центре, в абсолютной пустоте, в бреши, пробитой в астероидном поле, в самом сердце взрыва, горел ровный, чистый белый свет – сияющая восьмиуступчатая пирамида двадцати миль в длину, колосс, покрытый солнечным панцирем из нейтрида, единое живое существо. Звездолёт. Он неощутимо осматривался вокруг – восемь триллионов лишенных плоти душ в едином теле. Они изучали когда-то оставленное ими мироздание. Слабое сияние тлеющей пустоты окутывало их – физика окружающего мира не была властна над ними. Десять тысяч лет прошло с тех пор, когда они покинули его. За это время всё изменилось.

Они смотрели и размышляли – разумы, пришедшие из множества разных миров, из бездны лет, принадлежащие к несчетным расам. Среди них очнулась единственная живая пара, без которой многоразумный монолит никогда не появился бы на свет. Он и она, мужчина и женщина, самые юные из всех. Анмай и Хьютай Вэру.

Файа.

Глава 1. Потерянное мироздание

– Осталось пять секунд, – донёсся до них ровный голос комцентра.

Затем стало тихо, – так тихо, что звёзды на экранах, казалось, зазвенели. Вэру взглянул на Хьютай. Их глаза встретились, и в них не было страха…

Они успели лишь улыбнуться друг другу, когда звёзды на экранах померкли, погас свет, и они помчались сквозь тьму, сквозь бездну пустоты и лет…

На короткий, непостижимый миг Анмай погрузился в безвременье. Он не мог его почувствовать, но всё же ощутил бытие, существующее за пределом времен.

Он не успел осознать и запомнить это. В тот же миг его швырнуло в океан расплавленной стали, – немыслимая боль, жар, испепеляющий свет повсюду… и безмерная сила терзала, разбрасывала его…

На мгновение рвущее сияние затмил иной свет, – тот, что брезжит за порогом смерти. Затем, почти в тот же миг, для него всё исчезло.

И он вновь вырвался из тьмы, ничего не понимающий. Его окружил мягкий полумрак, боль по-прежнему сводила все мышцы, не давая дышать, но Анмай понял, что жив, и что жизнь возвращается к нему. Он осторожно поднял отяжелевшую голову, и вдруг легко встряхнул чёрными волосами. Большие серые глаза широко раскрылись на смуглом скуластом лице, мокром от слёз, – он плакал от боли, не сознавая этого. Ещё и сейчас она заставляла его судорожно хватать воздух. Но острый, любопытный взгляд обежал низкую, небольшую комнату с гладкими зелеными стенами и единственным экраном, полным огня, – его блеск резал ещё мучительно сощуренные глаза. Анмай прикрыл их рукой, испуганно оглядываясь вбок.

Сидевшая в соседнем кресле Хьютай не смотрела на него. Её большие глаза скрылись за дрожащими веками, смуглое чеканное лицо тоже стало мокрым от слёз. Она всхлипывала, судорожно сжав руки.

– Как ты? – тревожно спросил Анмай.

Её глаза прищуренно заблестели, она с трудом улыбнулась.

– Мне становится лучше.

Он тоже осторожно улыбнулся и повернулся к окну. Ничего, кроме бледного, ровного пламени. Сколько же лет прошло? Во что превратилось мироздание?

Он ощутил неожиданно сильное волнение. С трудом справившись с ним, он спросил:

– Как прошел переход?

– Корабль в порядке, – голос управляющей сути «Укавэйры» был совершенно спокоен, бездушен. – Мы прыгнули в будущее на десять тысяч лет, как и собирались.

Анмай понял, что надеялся на больший срок, и усмехнулся этой глупой мысли. Машина продолжила:

– Мы вышли из прыжка в иррегулярной галактике А-11431, в пылевой туче, скрывающей скопление рождающихся звёзд, точнее – у звезды К-01031/В5, в шестидесяти миллионах парсек от Линзы, от места старта. Мы выбрали эту звезду потому, что её окружают обширные астероидные поля – наша пища. Это место известно Файау лишь по астрофизической съемке, и потому наверняка безопасно, – А-11431 ещё очень молода, и на миллионы парсек вокруг нет никаких следов разума. Мы не нашли здесь никаких следов Йалис, изменений физики, необходимых для существования Мроо, – это значит, что сюда ещё не добрались пожиратели материи.

Анмай кивнул. Мроо, – древнейшая во Вселенной сверхраса, враждебная всем остальным формам жизни, – обитала лишь в космическом пространстве. Её пищей служили астероиды и кометы. Мроо нельзя было назвать цивилизацией, – они не заселяли планет, ничего не строили, и не имели ничего, кроме самих себя. Об их социальной структуре ничего известно не было, но они организованно и очень активно пытались изменить физическую реальность Вселенной. Считалось, что семь миллиардов лет назад они пришли сюда из какой-то иной Реальности, и создавали здесь её подобие.

– А что стало с физикой мироздания? – тихо спросил Анмай.

– Она изменилась, но незначительно и ожидаемо. Порог Йалис, – уровень энергии, нужный для изменения основных постоянных, – резко поднялся и продолжает повышаться, как и древний барьер, убивающий при прыжках в не-пространстве всю естественную органическую жизнь. Теперь никто в этой Вселенной не сможет создать про-Эвергет, как это некогда сделали вы, Анмай. Хотя технически это ещё возможно, затраты стали уже несоразмерны результату. Но установки Эвергет, а тем более, Сверх-Эвергет могут работать почти так же, как и раньше.

Анмай жестом остановил комцентр, повернувшись к Хьютай. Она по-прежнему сидела неподвижно, закрыв глаза, хотя её дыхание стало ровным. Он присел возле неё, взяв её за руки.

– Что с тобой?

Её глаза открылись.

– Больно. Но сейчас уже меньше. Скоро пройдет. Наверно, я не такая выносливая, как ты, – она слабо улыбнулась.

Анмай улыбнулся в ответ, растирая её холодные руки, затем уши. Он с усмешкой отметил эффективность столь простого приема, – Хьютай расслабилась, её глаза заблестели живее.

– Прыжок удался, я слышала. Но что говорила «Укавэйра»?

– Здесь нет никаких следов запланированных Файау изменений, – ответила машина. – Но Кунха, – борьба искусственных физик сверхрас, – продолжается. Несомненно, именно её участники подняли барьер Йалис. Теперь никто из вновь возникших рас не может изменять физику.

Анмай знал, что это обычное состояние их Вселенной. Тэйариин, сверхраса, создавшая машины Кунха семь миллиардов лет назад, сделала физику недоступной для изменения изнутри, – чтобы сохранить стабильность мироздания. Йалис в руках юных рас с неизбежностью привел бы их к агрессивной экспансии и самоубийственным войнам, которые могли вызвать невообразимые катастрофы, вплоть до квантового вырождения и распада причинности, и уничтожить всю жизнь во Вселенной. Но другие участники Кунха старались подавить измененную Тэйариин физику, чтобы занять их территорию, и там, где их физика, отчасти, возвращалась к исходному состоянию, ограничения тех исчезали. Ненадолго, по астрономическим меркам, и нечасто, – раз в сотни миллионов лет. Но все сверхрасы, возникшие после Тэйариин, – всего тридцать за семь миллиардов лет, – выросли именно в эти короткие, в десятки тысяч лет, периоды нестабильности. Последний разрыв в Главной Фазе Кунха закончился примерно пять тысяч лет назад, – и до него она длилась непрерывно миллиард лет…

– А что стало с Файау… с файа? – спросила Хьютай.

– Их нет. Мы пытались связаться со всеми известными нам кораблями и не-планетами Файау. Ответов не было.

– Они… они погибли?

– Не обязательно. Перехватить квантовые сообщения, если они не предназначены нам, практически невозможно. Нельзя даже понять, что именно является сигналом.

– Но можно самим установить связь, если есть квантовые линки? – спросил Анмай.

– Да. Ответов не было.

– Значит, вся раса файа погибла, и мы последняя пара в чужом мироздании, на корабле, полном душ?

– Как вы знаете, среди нас есть представители древней сверхрасы Мэйат, именуемой вами Укайа, далеко обогнавшей Файау. Файа повторили их путь. Они ушли в иные Вселенные. Иные предположения… маловероятны.

– Мы можем за ними последовать?

– Нет. Мы знаем, где находятся порталы ведущих в иные Вселенные Туннелей Дополнительности, но мы не знаем, куда именно ушли файа. Кроме того, переход в иную Вселенную требует либо глубочайшего внутреннего изменения, либо изменения самой этой Вселенной. Какой бы путь они не избрали, мы не сможем повторить его. Перед уходом Файау развивались в течение пяти тысяч лет. С тех пор прошло ещё пять тысячелетий. Они ушли слишком далеко по своему пути, слишком изменились, чтобы мы смогли присоедиться к ним. Теперь Файау, – совершенно чуждая нам цивилизация.

– Неужели нигде во Вселенной не осталось никого из нашего народа?

– Неизбежно остались. Но нам не следует с ними встречаться. После Перехода всегда остаются худшие, самые злобные, – их можно назвать окалиной. Они опасны. Кроме того, наша главная цель, – совершенно иная…

Анмай хмуро кивнул. Он давно уже знал, что их Вселенная совсем не одинока. Единая Сверх-Вселенная включала в себя, примерно, 10^118 обычных Вселенных с разной физикой и разным числом измерений. Эти Вселенные, словно пузырьки в пене, разделяли Листы сверхплотной не-материи, состоявшей из квантов всех взаимодействий: фотонов, гравитонов, глюонов, W-бозонов и всех двенадцати видов лептокварков, квантов скалярного поля, определяющих физические законы. В сущности, это было даже не вещество, а что-то вроде другого сорта вакуума, топологический дефект в пространстве, но не точка, как магнитный монополь, и не линия, как космическая струна, а монолитный лист.

По сравнению с не-материей даже атомное ядро казалось разреженным газом, – её плотность равнялась предельной, планковской плотности. Пройти сквозь неё в пространстве или в не-пространстве не мог никто.

Но разум имел тенденцию к бесконечному развитию, и, в конце концов, понимал, как менять физику. Первой преградой на этом пути стала Кунха, противоборство таких изменений. Она создала непреодолимый барьер для бесконечной агрессивной экспансии младших рас, но столкновения самих сверхрас она не отменила. Сверх того, она разделила Вселенную на множество областей с различной физикой, а их прямой контакт был опасен. Он вел к их аннигиляции, порождая квантовое вырождение и хаос. Вдобавок, это не давало довести изменения до конца, ведь области с действительно различной физикой вообще не могли соприкасаться: между ними возникал Лист. Но разрыв пространства требовал почти бесконечной энергии, и практически, конечно, был невозможен. К тому же, в Листах аннигилировало вещество, а при рождении они создавали мощнейшие потоки разрушительной энергии, известные как Стены Света. Поэтому, ни одна из сверхрас не могла перестроить физику своей части Вселенной самым удобным для своего развития образом, а естественная физика накладывала строгие ограничения на скорость передачи сигнала, скорость обработки информации, мощность источников энергии, и прочее. Однако, был выход и из этой ловушки.

В конечном счете, Сверх-Вселенная едина. Основа, вакуум, везде один и тот же. Вселенные различались лишь скалярным полем, от уровня которого зависят все соотношения постоянных. Единое же пространство Сверх-Вселенной было десятимерным. Одни измерения могли быть развернуты, другие свернуты в суперструны, но число их в любой Вселенной Мультиверса было равным. Эти скрытые измерения можно было развернуть, создать Туннели Дополнительности. Они вели в иные Вселенные под зоной барьерного действия Листов.

Научившись создавать Туннели, сверхрасы покидали родную Вселенную, и переселялись в другие, мёртвые, постепенно изменяя их физику в нужном направлении. Избежать таких изменений было нельзя: физика абсолютного большинства других Вселенных исключала возникновение разума и вообще организованных структур. Разумная же жизнь, согласно вероятностным расчетам, смогла зародиться лишь в нескольких из этих 10^118 Вселенных. Но они так сильно отличались друг от друга, что каждую стоило считать единственной.

Достигнув должного могущества, свою Вселенную, наверное, выбрали и файа. Это был третий, последний и высший уровень защиты Кунха, – и её конечная цель. Достигнув пределов развития, сверхрасы уходили в другие Вселенные, чтобы продолжить свое восхождение в иных, непредставимых формах бытия. Но уходя, они оставляли машины, чтобы Кунха продолжалась вечно, сохраняя эту Вселенную, – возможно, единственный источник разума.

Замысел «Укавэйры» был ещё более смелым: выйти в Бесконечность, покинуть Сверх-Вселенную вообще, чтобы узнать тайну её рождения. Несмотря на невообразимые размеры, она была всё же конечной, и, теоретически, они могли достичь её внешней границы. Прыгая в будущее, они надеялись получить от Файау технологию строительства Туннелей, – но та создала её слишком быстро, и уже успела Перейти. Теперь никто, кроме Тэйариин, не имел здесь такой технологии. За семь миллиардов лет своего развития они должны были узнать всё. Но они никогда не общались с иными расами, не отвечали им… и уничтожали тех, кто настаивал на ответе. А с их партнерами по Кунха, живущими в иных физиках, «Укавэйра» просто не могла общаться.

Вспомнив всё это, Анмай растерялся. Его народ ушёл, стал недостижим. И он, и Хьютай, и сама «Укавэйра», стали прошлым, затерянным в неведомом будущем…

* * *

– И что нам делать? – спросил он. – Куда мы можем теперь полететь?

– Куда угодно. В этом основная трудность.

Анмай выбрался из кресла и подошёл к окну. Сияние в нём погасло, – плазма застыла пылью, и «Укавэйра» сняла Йалис-щит, заключив, что эта физика им не опасна.

Он видел звёзды – яркие, неподвижные… и плывущие среди них блестки дрейфующих астероидов. Они смещались относительно звёзд, – лишь сейчас Анмай понял, что его прижимает к полу не искусственная гравитация, а ускорение. «Укавэйра» летела к ближайшему достаточно крупному астероиду, чтобы пополнить запас массы. Серебристая вуаль туманности скрывала звездное небо, делая его нереальным, словно затянутым перистыми, прозрачными облаками…

Руки подошедшей сзади Хьютай обвили его талию. Она положила голову ему на плечо, задумчиво глядя в окно, её босая нога прижалсь к его ступне…

Анмай вздрогнул, осознав её одиночество – да, единственная пара в чужом мироздании, на корабле, полном душ… Он накрыл её руки своими ладонями, и улыбнулся ей.

– Куда мы действительно можем полететь, «Укавэйра»?

– К любой из сотен не-планет, известных Файау. – К любой из восьми не-планет, – машин Тэйариин, ведущих Кунха, было опасно приближаться. – Мы бы предпочли полететь к Ана-Йэ, – некогда лучшей из не-планет Файау, законченной постройкой всего за три года до нашего прыжка. Можно полететь к Девяти Мирам Файау, или назад, к Линзе.

Анмай вздрогнул. Ему до боли хотелось вернуться туда… вновь встретиться с Айэтом… но вернуться в прошлое нельзя. Впрочем…

– Если уж возвращаться в прошлое, – задумчиво сказал он, – то лучше в самое далекое. Я предлагаю вернуться на наш Первичный Мир, на Эрайа.

– Вряд ли это будет разумно.

– Почему?

– Из координат, найденных вами на «Увайа», следует, что Эрайа сейчас в опасной близости от Стены Света. Не пройдет и года, как она сгорит.

– Тогда тем более стоит посетить её… в последний раз.

Повисло молчание. Анмай усмехнулся. Кто он, чтобы указывать пути восьми триллионам разумов? Есть ли он на борту «Укавэйры», нет ли, – это ничего не изменит…

– Мы согласны, – ответила машина. – Вряд ли там мы встретим что-то, с чем не сможем справиться. Возле любой из не-планет, – даже возле Девяти Миров, – такая вероятность существует.

– Можем ли мы спасти наш Первичный Мир?

– Да, – но лишь переместив его в другое место. Чтобы провести любой объект сквозь не-пространство, надо превратить четверть его массы в энергию. Найти дополнительную массу можно, но для Эвергета предельный размер зоны захвата, – двадцать миль, для Сверх-Эвергета, – сто миль. Мы просто не успеем произвести такое число установок и разместить их во всем объеме планеты. Даже если успеем, синхронизировать точки прибытия невозможно, – даже при минимальной дальности прыжка разброс составит тысячи миль для каждой установки. Но если и этого удастся избежать, при не-переходе всё живое на Эрайа погибнет. Двадцать две тысячи лет назад её биосфера уже погибла в миг квантового вырождения, но экипаж «Увайа» восстановил её. Мы тоже сможем это сделать, но к чему нам мёртвый шар?

– А можно вывести Эрайа через Туннель Дополнительности? Ведь для него нет предельного размера!

– Да. Но создать его сможет лишь Нэйриста, Строитель Туннелей.

– Забавно. Или за год мы найдем нужную для нашего проекта технологию, – или наш Первичный Мир погибнет. Перед нами открыто множество миров, – Файау, Церра, Шу-Шарра, Сурней… и несчетные, никому не известные миры… но сначала я хочу увидеть мир, породивший всех нас. Сколько это потребует времени?

– Поимка ближайшего крупного астероида, – три часа, заправка масс-приемников, – пять часов, зарядка накопителей, – полчаса, сам прыжок, – вообще ничего.

– Значит, около восьми часов. Пожалуй, хватит, чтобы выспаться, – Анмай зевнул. – Последний раз я спал сутки, – или десять тысяч лет назад.

– Мы разбудим вас, когда придет время, – машина отключилась.

Анмай коснулся браслета на левом запястье. Кресла ушли в пол, на их месте замерцала постель, – огромная подушка силового поля.

– Стоит ли так спешить? – спросила Хьютай. – Не-переход всего через девять часов после этого…

Он пожал плечами.

– Может, и не стоит. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Я вынесу всё, что вынесешь ты, если ты это имеешь в виду. Просто… мне кажется… если мы полетим к Эрайа… через год наша мечта исполнится.

– Ну и что? Мы же сами этого захотели. Глупо тянуть.

– Глупо, – она усмехнулась, отвернувшись к окну.

Анмай скинул одежду и с удовольствием растянулся на упругом воздухе. Хьютай присоединилась к нему. Силовая подушка свернулась вокруг них, словно одеяло. Они ещё с минуту повозились, потом сонно затихли. Обняв подругу и сонно глядя на звёздную бездну в окне, Анмай почувствовал, как одиночество, эта тоскливая затерянность, от которой сжималась кожа на спине, отступила.

Забавно, от каких пустяков зависят наши чувства, – подумал он. – Ведь мне не терпится выйти в Бесконечность, – и притом, я боюсь этого, боюсь своей мечты. Но стоит обнять столь же испуганную и растерянную любимую, – и всё кажется нам славным и интересным.

С этой насмешливой мыслью Анмай и уснул.

* * *

Пока они спали, прижавшись друг к другу, одна из звёзд на экране медленно росла, превращаясь в угловатую глыбу. Громадный, больше звездолета, монолит закрыл небо и застыл, покачиваясь в тисках силового поля. Затем вспыхнул ослепительный свет. По стенам каюты прошла беззвучная дрожь. Тысячи кубических миль железа и камня испарялись в огне главной тяги, разлетаясь плазменными облаками. Плазма билась в магнитных ловушках, и, скручиваясь смерчами, исчезала в питательных дюзах корабля. В окне танцевал огонь, по стенам каюты и лицам спящих бродили причудливые тени. Наконец, пламя погасло, и раскаленные останки, угасая, поплыли во мрак…

* * *

Через несколько минут пара уютно устроились в креслах, безмолвно рассматривая россыпи звездной пыли в окне. Скосив глаза на медленно растущую зелёную линию, – индикатор зарядки накопителей, – Анмай ощутил вдруг неожиданно сильное волнение. Всего через полчаса он увидит родину всего своего народа…

Хьютай думала о другом.

– Почему она нас послушалась? – спросила она. – Всезнающая общность с памятью миллиарда лет?

Анмай пожал плечами.

– Не знаю. Впрочем, если не хватает информации, нет лучшего решения, чем чисто случайное. И потом, там вряд ли найдется что-то, опасное для нас… – он замолчал, вспомнив о пережитом им всего девять часов назад.

Тогда он мало что не умер, – такое нелегко забыть. А вновь испытать это по своей воле…

Он усмехнулся.

Я ещё никогда не ощущал такой боли, но перенес её. Перенесу и сейчас. Но Хьютай… – Вэру встряхнул головой. Страх за неё был мучительней любой боли.

Перехватив его взгляд, она слабо улыбнулась.

– Не бойся. В этот раз мы не будем входить в безвременье.

Он улыбнулся в ответ, любуясь звездной пылью. Где-то там, за триста миллионов световых лет, затерялась система двух солнц. Вокруг меньшего плыли шесть планет, – родиной его расы была четвертая. Вторая звезда, впятеро массивней солнца Эрайа, была мертвой, черной дырой. Это сочетание солнц было уникальным, – нигде в космосе файа больше не встречали такого…

Вэру многое знал об Эрайа, – просмотрев записи корабля предков, мертвого уже двенадцать тысячелетий. Но увидеть всё своими глазами…

Он вспоминал увиденное вместе с Хьютай, пытаясь отвлечься, а зеленая полоса медленно росла, – энергия аннигиляции в ядре Эвергета, в сотни раз более мощного, чем солнце Эрайа, запасалась в накопительных кольцах, готовясь перенести корабль сквозь пустоту.

– Пусковой механизм Эвергета готов к работе, – сообщила «Укавэйра», когда линия доползла до края и погасла. – Внимание! Пуск через пятнадцать секунд. Хьютай, Анмай, удачи.

Анмай улыбнулся. Эта фраза была традиционной, неизменной в течение тысячелетий. Но последнее предложение…

– Удачи, младший брат, – повторила машина, и смолкла.

Это молчание тоже стало традиционным, – отсчет перед не-переходом был пыткой. Уже сейчас его мышцы невольно вздрагивали от ещё не пришедшей боли. Можно заставить сознание не чувствовать страха, но с рефлексами справиться куда труднее. А ведь это лишь четвертый его переход в не-пространстве! И ещё никогда он не ощущал так сильно напряжения Хьютай, её подавленного страха…

Анмай встряхнул волосами. Сможет ли он сейчас увидеть то, что видел девять часов назад, но так и не сумел запомнить и понять? И что это было? Что могут зафиксировать чувства за время, недостаточное, чтобы свет успел пересечь поперечник протона?

В этот миг «Укавэйра» бросилась в бездну света и тьмы.