Текст книги "Путешествие вверх (СИ)"

Автор книги: Алексей Ефимов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 42 страниц)

Через минуту они отпрянули, грянул второй взрыв, разорвав сталь внутренней броневой двери. Десантники ворвались в высокий зал. Скошенный потолок, – сплошное ажурное сплетение стальных стержней, – подпирали три угловатых массива гироконных передатчиков. Перед ними зияла шахта винтовой лестницы. Этажом ниже был круглый зал, тоже залитый холодным белым светом. По кругу, – восемь серых кубов кодирующих компьютеров и резервной памяти на случай аварии передатчиков, пучки кабелей, идущие к ним из стен. Ещё этажом ниже – стальная дверь, покрытая гладкой белой эмалью. Рутенцы отступили, затем вновь грянул взрыв, и они ворвались в самое сердце ретранслятора. Такой же зал, узкие высокие блоки силовых систем вдоль стен. В центре, в углублении пола, – плоский многоугольный массив питающего магнитно-монопольного аннигилятора. Файа скрывали, где самое уязвимое место ретрансляторов, но если человек решит что-то узнать, – он узнает. На белую броню легли воронки кумулятивных зарядов, щелкнули взрыватели. Теперь наверх, быстрее!..

* * *

Огонь врага внезапно резко ослабел. Ярослав бросился к люку астромата, каждую секунду ожидая, что тот захлопнется. Добежав, он понял, что боялся напрасно, – среди десятка Ведущих лежало двое мертвых Пилотов.

Он первым прыгнул в люк. Навстречу выскакивает файа с… копьем? Что за бред?

Ярослав стреляет… файа отбрасывает назад, но он не падает. Пули с визгом летят в стороны, на снежно-белой тунике, – массивный стальной пояс, генератор силового поля. Файа вскидывает копье… наконечник раскрывается тремя лепестками, между них загорается огненный шар…

Прыжок!

Ярко-синяя плазменная сфера промахивается на волосок, опаляя обжигающим жаром, врезается в бетон где-то за спиной, с треском взрыва раскидывая осколки. Файа резко поворачивается, целится вновь…

Ярослав целится тоже – и его пули бьют в торчащий из поля наконечник оружия.

Ослепительная вспышка. Оружие взрывается, файа отбрасывает назад, наотмашь бьет о стену, он падает, то ли мертвый, то ли оглушенный, нет времени разбираться. Вперед!..

Больше в просторной ребристой камере шлюза никого не оказалось. Запертая внутренняя дверь разлетелась на куски от взрыва накладного пластикового заряда. Рутенцы ворвались в широкий белый коридор с множеством узких дверей, рассыпались по кораблю, бросились на верхний ярус, врываясь в непонятные помещения.

Ярослав бежал впереди всех, без раздумий стреляя в каждого встречного файа. Те, впрочем, тоже не оставались в долгу, – вот кто-то целится массивным круглым стержнем с блестящим конусом на конце. Мальчишка вновь инстинктивно прыгает в сторону…

Вовремя!

Конус раскрывается, подобно цветку, выплевывая маленький, ослепительно яркий огненный шар. Шар прыгает вперед, врезается в переборку за спиной Ярослава…

Взрыв! По ушам бьет ударная волна, по спине молотят осколки пластика. Файа вновь целится, но, почему-то, не стреляет, – похоже, его мощному оружию нужно время на перезарядку, а времени у него уже нет, – Ярослав стреляет, почти не целясь, голова файа взрывается, он летит на пол. Не глядя на него, мальчишка бежит дальше… Кто-то выбегает навстречу, подняв в руке толстую круглую пластину… на ней вдруг открывается обсидиановый «глаз»…

Вспышка!

Ярослав инстинктивно прыгает в сторону, ослепленный, стреляет – не видя цели, по памяти… когда зрение проясняется, файа лежит на полу с развороченной грудью… кто-то в белой тунике и сандалиях на босу ногу тянет к нему непонятную острую штуковину, похожую на плоский кристалл с маленьким экранчиком сбоку. Ярослав поворачивается к нему, вскидывая автомат. На лице файа успевает расцвести недоумение, потом пули в клочья рвут тунику, брызгает кровь, файа с непонятной штукой падает…

Наверху, в каютах, нашлось ещё восемь Ведущих, – чтобы добраться до них, пришлось расстреливать из автоматов замки. В каждой похожей на серый пластмассовый короб комнатке неизменно вспыхивала перестрелка, тут же кончавшаяся победой рутенцев. Очень скоро с Ведущими было покончено.

* * *

Во дворе спецдока Димку встретило бледное сияние рассвета, рев подоспевших файских вертолетов, – и пули высадившихся Воинов, атакующих со всех сторон. Вспыхнула короткая перестрелка. Серые фигурки файа падали, выгибаясь ползли по земле, и замирали навсегда. Кто-то из рутенцев тоже падал, остальные подхватывали их и тащили в астромат, откуда им махали товарищи.

Вдруг четыре низко зависших файских вертолета взорвались гигантскими шарами косматого рыжего огня, из-за вала донесся рев танков, и через минуту на его гребне появились сотни рутенцев, расстреливая заметавшихся меж двух огней Воинов.

В этот миг астромат вздрогнул. Его окружило прозрачное сияние собственного силового поля, – и пули, и гранаты отскакивали от него, попадая в стрелявших. Наружный люк с лязгом захлопнулся, – слишком поздно. Все бойцы Ярослава, кроме убитых, уже были внутри. Они бросились в рубку, но перед Ярославом, отыскавшим примыкающий к ней салон, задвинулась толстая дверь из бронестекла. Четверо его бойцов оказались заперты там, – наедине с дюжиной разномастно одетых файа.

Те мгновенно бросились на людей. Всё остальное заняло считанные секунды. Сверкнуло пламя выстрелов, один из файа, в одежде Ведущего, обвис на руке рутенца и упал, захлебываясь кровью, ещё один, в белом, опрокинулся назад с разорванной пулями грудью, третий крутанулся, словно пытаясь разглядеть свою разбитую голову, и упал, но остальные вцепились в людей с дикой яростью стаи обезумевших животных. Ярослав видел, как стройная босая девушка, тонкая, как тростинка, бросилась на парня с автоматом, вцепившись пальцами в глаза. Тот бросил бесполезное оружие, пытаясь её оторвать, потом беззвучно заорал, по его щекам потекла кровавая слизь, – и тонкие длинные пальцы вошли в его череп до самых ладоней в пароксизме неистовой, уже не сознающей себя ярости.

Остальных бойцов свалили на пол и начали буквально рвать в клочья. Снежно-белая пластмасса сразу окрасилась кровью. Девушки старались больше парней, с одинаковой легкостью раздирая одежду и кожу, – как когда-то, миллион лет назад, делали их предки-пардусы. Когда Ярослав опомнился, четверо его бойцов уже были мертвы – растерзаны десятком безоружных юношей и девушек, почти детей на вид. Они продолжали терзать мертвых, – встрепанные, в порванной и заляпанной кровью одежде, с оскаленными в жутких усмешках зубами, – но никто из них не был даже ранен. На трех убитых товарищей они просто не обращали внимания, – как и на оружие убитых ими людей. Ярослав понял, что они впали в боевое безумие файа, ужасавшее всех их врагов. Лишь сейчас он осознал, с кем же они сражаются.

В этот миг их прижало к полу, затем швырнуло назад, – корабль стартовал. Всё заполнил низкий гул, заставлявший дрожать переборки. Но, едва пол выровнялся, кто-то из его бойцов выстрелил в дверь из подствольника. Бронестекло лопнуло, взорвавшись миллионами секущих брызг, терзавших плоть файа, но они с диким воем бросились на людей. Навстречу им ударили десятки автоматов, разбивая их в кровавые брызги и отбрасывая обратно.

Рутенцы ворвались в салон. Их очереди размазали уцелевших файа по стенам. Дверь рубки вскрыли гранатой. Там, за полукружьем пультов, сидел единственный испуганный Житель. Он повернулся к ворвавшимся, выдергивая пистолет, – его тут же выбили из руки, с второй сорвали весм. Файа сразу сник.

– Останови подъем! – крикнул Ярослав на файском.

Файа послушно нажал несколько кнопок. Корабль, покачнувшись, завис на высоте полумили. В его сверхчетких обзорных экранах раскрылась вся панорама сражения. Космопорт обратился в руины, – ни одного целого корабля, башни, постройки, ни одного живого файа, лишь нагромождения развалин, огонь и дым. Расположенный поблизости аэродром выглядел так же. Рутенцы бросили их и занялись городом, – теперь и там улицы исчезали в густом жирном дыму. По последним докладам дивизия потеряла больше двух тысяч человек, – но половина всех Воинов и больше восьми тысяч Жителей Лайуру были уже уничтожены. Однако, отсюда были хорошо видны тянувшиеся со всех сторон длинные колонны файских танков и боевых машин, в небе роились эскадрильи истребителей и вертолетов, – едва начальное ошеломление прошло, файа обрушились на нападавших всей мощью. Повторить хитрость, удавшуюся людям в Кейсе, они не дадут.

Ярослав видел, как Воины-файа потоком растекаются по руинам космопорта, врываются в спецдок, стремясь к ретранслятору… Слишком поздно! Из его вентиляционных решеток вырвалось пламя, оно вспучило и разломало крышу, – а затем весь его железобетонный массив взлетел в воздух, разорвавшись на тысячи кусков. Между них во все стороны брызнуло слепяще-белое сияние аннигиляции. Через секунду пламя взрыва погасло, и на месте ретранслятора открылся огнедышащий кратер.

Ударная волна подбросила корабль, вокруг него засверкали вспышки новых взрывов, сотрясая корпус, – заметившие астромат рутенцы открыли по нему огонь самонаводящимися снарядами, но те рвались в силовом поле, не причиняя кораблю никакого вреда.

Этот взрыв сломил дух наступающих: бессмертные файа на деле чудовищно боялись смерти. Без ретранслятора их весмы не добивали до приемников матричного центра, а мысль о воскрешении в виде копии утешала очень слабо. Ведущие отдали приказ стоять до конца, но их уже не слушали: все файа в округе начали отходить к ближайшим рабочим ретрансляторам.

В этот миг «их» файа вырвался из державших его рук и прижал ладонь к светящейся панели в центре пульта. Там что-то защелкало, затем страшная сила швырнула их всех на стену рубки. Гудение двигателей перешло в рев, дымная земля на экранах провалилась вниз, – осталось лишь темнеющее с каждой секундой небо. Ярослав задыхался под невидимой тяжестью, отчаянно пытаясь подняться. У него почему-то потемнело в глазах, он ничего не видел, а за грудиной родилась жгучая боль.

Минут через десять рев смолк. Мальчишка рухнул в бездонную пропасть, стал падать… и падать… и падать… – исчезла тяжесть. Он с трудом сдержал испуганный крик, и с ещё большим трудом, – позыв к рвоте. Его желудок, словно воздушный шар, рвался вверх, безжалостно нажимая на солнечное сплетение, – изнутри, и это было почти невыносимо. Ярослав полностью потерял ориентацию, он чувствовал, как кровь приливает к голове, пока ему не начало казаться, что его повесили за ноги. Ему мучительно хотелось выскочить из своей кожи.

Лишь через несколько минут он опомнился, хотя его по-прежнему тошнило, голова кружилась, а сердце сжималось от страха. Его бойцы яростно вцепились в файа, но тот был уже мертв, – остановил свое сердце усилием воли. Он предпочел смерть помощи врагам и страху пыток. Все они плавали в воздухе, – живые, убитые, кровь собиралась в разнокалиберные шарики, и тоже плавала в воздухе, прилипала к коже, пленками растекалась по лицам…

Рутенцы не знали, как жутко выглядят мертвецы в невесомости, – они плавали, шевелились, блестели стеклянными глазами, цеплялись за живых… Ярославу показалось, что он уже на том свете. Впрочем, почти так оно и было. На экранах осталось лишь черное, с яростным солнцем, небо, и выгнутый сине-белый клочковатый щит.

Он не сразу понял, что это. Лишь разглядев цепи островов, он осознал, что смотрит извне на весь свой мир, на Эрайа, – они были в космосе и летели… куда? Приборы были совершенно непонятными, они не реагировали ни на одно действие людей. Прошло не меньше часа, прежде, чем его бойцы, – их оказалось здесь тридцать два, – смогли хоть немного опомниться.

* * *

Они обыскали оба яруса корабля, – живых файа на нем больше не нашлось, убитых собрали на первом ярусе, в одной из непонятных камер, – девятнадцать тел образовали там жуткий воздушный садок. Массивные двери в корме ни открыть, ни взломать не удалось. Ярослав понял, что там стоят двигатели. Иногда оттуда доносились глухие удары, и весь корабль содрогался, – им явно управляли, корректировали курс. Кто? Файа. Через много дней корабль приземлится на проклятой Уртаре, на одной из их баз, и тогда… Мальчишка знал, что тогда они все умрут. Но прежде прихватят с собой немало врагов…

Готовясь к последнему бою, они собрали всё оружие, – автоматы, самозарядные пистолеты файа, ножи… Так как полет предстоял долгий, пришлось искать пищу и воду, – всё это тоже быстро нашлось.

Вопрос, чем заняться, для Ярослава не стоял, – его окружало множество непонятных вещей, камер, заполненных незнакомой аппаратурой, – а его мальчишеское любопытство никуда не делось. Нужны были годы, чтобы разобраться во всем этом, но отделка корабля, устройство приборов, – всё это кричало об умении, почти сверхчеловеческом. Похоже, что Анмай был прав насчет Игры, но это не пугало мальчишку, напротив, лишь сильнее разжигало в нем злость. Решили поиграть? Ну, посмотрим, как вы запоете, когда «игрушки» вцепятся вам в горло. И ещё…

Ярослав видел мало файских вещей, но все они резко отличались по стилю от того, что он видел на корабле. Списать это на разницу в технике уже не получалось, – корабль был чужой, созданный не файа, а, вполне возможно, его же, Ярослава, предками, – и мальчишка был полон решимости вернуть своё.

Увлекшись кораблем, он не заметил, как прошло несколько часов. Устав, мальчишка молча смотрел в обзорное окно рубки, где под чисто-белыми, тончайшими резными облаками едва угадывались очертания морей и континентов. Он попытался понять, над каким местом они пролетают, но не смог. Зелень суши и голубизна морей напоминали ему огромную смутную карту, всю в белых и темных пятнах, – облаках, и ещё в чем-то. И никаких следов цивилизации, – полей, дорог, городов. Всё это медленно двигалось и, в то же время, кажется, уменьшалось. Отдалялось. Странное, незнакомое зрелище необъяснимо притягивало взгляд, хотелось смотреть и смотреть на него, не отрываясь. Потом Ярослав вдруг рассмеялся, поняв, куда они летят, – именно туда, куда он мечтал попасть в детстве.

Впереди, в черном небе, вырастала одна из Вечных Лун, – их назвали так потому, что они не двигались, навеки застыв в небесах. Вблизи она ужасала, – чудовищный кристалл, диск, звезда с десятью лучами поперечником в сотню миль. На их остро сопряженных гранях яростно горели отблески неистового солнца. На плоском днище звезды вздымались многомильные паруса, похожие на лепестки розы. Они дробили солнечный свет миллионами брызг в бесчисленных отражениях. Между них, в центре, зияла бездна, ступенчатая дыра, в которой лениво мерцала звездная голубизна. Над пропастью расходились немыслимо высокие изогнутые шпили, – они делали её похожей на пасть морского чудовища.

Корабль содрогался всё чаще, на экранах вспыхивали облачка коррекционных выхлопов. Он лениво полз вниз, заходя под обращенную к Эрайа сторону звезды. Вот он миновал её край, – бритвенно-острый необозримый гребень. Ярослав знал, что в ней двадцать миль толщины, но поверить в это не мог. Потом он увидел обратную сторону звезды, – тоже плоскую, в чашах углублений, окруженных загнутыми внутрь башнями-иглами, словно зубами. В центре в равнину вонзалась белая нить Небесной Башни. Она идеально прямой линией рассекала черноту небосвода и терялась, уходя к сияющему диску Эрайа.

Присмотревшись, Ярослав увидел вторую, поперечную нить, на которой чудовищная звезда сидела, словно бусина. Он задыхался от волнения. Кто всё это построил? Его предки? Или всё же файа? А если так, то сражаться с ними – безумие. Полное безумие…

Он сжал зубы и недовольно помотал головой, прогоняя страх. Корабль летел параллельно зеркальной равнине, заполнявшей полнеба, – оттуда к ним тянулись венцы изогнутых игл высотой в мили, окружавших черноту воронок. Большинство их было пусто, в других сидели огромные сверкающие шары, отбрасывая длинные тени. Корабль проносился над ними, направляясь к единственной острогранной, уступчатой пирамиде, – Ярослав не сразу понял, что она не стоит на этой невообразимой равнине, а парит высоко над ней. На её фоне она казалась небольшой, но медлительно росла, в свою очередь заполняя полнеба. Рядом с отклоненными наружу ребрами её уступов их корабль казался просто мухой.

В наклонном монолите зеркальной стены открылся огромный квадрат проема, корабль влетел туда… вдруг вспыхнул ослепительный свет, корпус содрогнулся. Прежде, чем Ярослав перевел дух, корабль плавно пошел вниз и сел. Их вновь прижала к полу привычная сила тяжести. Гудение смолкло, огни на пультах погасли. Путешествие закончилось.

Несколько минут они осматривались, не решаясь выйти наружу. Ангар поражал. Прежде всего, размерами, – восемьсот метров в длину, метров триста в ширину и в высоту. Неровные стены слабо тлели чистым серым светом, не дающим теней. Потолка не было, – над ними простерлось хмурое предгрозовое небо. Казалось, сейчас пойдет дождь. В задней стене ангара зияли огромные проемы, ведущие в непонятные помещения. На полу и на ажурных платформах, выраставших из стен, стояло множество плоских кораблей, – точно таких же, как тот, на котором они прилетели.

Соотнеся размер зала с размерами пирамиды, а её размер, – с размерами искусственной луны, мальчишка поёжился. Такое было выше его понимания. Если это всё же построили файа… но здесь их не было. Огромный ангар был совершенно пуст, ничто не двигалось в нем.

Ярослав приказал выходить. Он боялся, что они не смогут открыть люки, но те уже оказались открыты. Здешний воздух, – чистый и свежий, – медленно втекал в них. Их явно никто не ждал.

Отряд рассыпался боевыми тройками, держа оружие наготове. Никто не знал, куда идти дальше. В ангаре висела тишина, – такая жуткая, что хотелось кричать.

На сером упругом полу кое-где лежали пушистые белые шары, – одинаковые, не очень большие. Ярослав, Антон и Димка подошли к одному из них. В этот миг шар вспучился и развернулся. Ошеломленные, они увидели юношу-файа в снежно-белой пушистой одежде, бесформенной, как облако. Одновременно развернулись другие шары, превратившись в таких же парней. Люди удивленно смотрели на них, – смуглые симпатичные лица, обычные прически юношей-файа, то есть растрепанные гривы до плеч, – они ничем не походили на Воинов, но всё же…

У каждого на боку висела плоская стальная коробка величиной в большую книгу, с блестящим кристаллическим глазом на торце. Под ним выступало короткое сопло.

Ярослав никогда раньше не видел таких вещей, но сразу понял, что это оружие. Впрочем, его хозяева выглядели настроенными вполне дружелюбно… даже когда разом вскинули свои коробки.

Рутенцы опередили их. Ярослав и его товарищи из трех автоматов ударили по одному файа. Тот невозмутимо поднял руку ладонью вперед, воздух замерцал, – и направленные в него пули с визгом разлетелись в стороны. Мальчишка сразу вспомнил, как стрелял в Воина-файа в шлюзе, – с тем же результатом. А в ответ…

Все файа в один миг поднялись в воздух, зависнув над головами ошеломленных людей. Из их «коробок» вырвались ослепительно-синие лучи. Ярослав мгновенно прыгнул в сторону, – промахнувшийся луч с треском выжег глубокую дымящуюся борозду в полу, – и послал вслед врагу очередь. Не коснувшись файа, трассирующие пули молниями брызнули во все стороны…

* * *

Когда в человеческое тело входит луч лазера, самое страшное, – пар. В плоти семьдесят процентов воды. Вскипая в звездной температуры луче, она становится взрывчаткой, рвущей мясо в клочья.

* * *

Это был не бой, а побоище – файа, неуязвимые, носились в воздухе, их лазеры били без промаха, отсекая руки и ноги, снося головы, распарывая тела. Ярослав видел, как его бойцы просто взрывались в тучах пара и искр, дымящиеся клочья плоти летели во все стороны. Ливень пуль, бьющий в файа, был бесполезен. Но Димка смог попасть в летучую тварь из базуки. Кумулятивный снаряд, способный пробить полметра броневой стали, тучей искр и дыма разбился о воздух. Но врага с чудовищной силой швырнуло назад и ударило о стену, – тело на секунду распласталось по ней и бесформенной кучей упало вниз. Голова файа безжизненно свесилась на переломанной шее. Воины отпрянули, ошеломленные смертью собрата.

– Все в корабль! – крикнул Антон. – Будем отбиваться там!

– Это западня! – заорал Ярослав. – Надо прорываться внутрь!

В неразберихе боя часть бойцов бросилась за ним, часть, – за Антоном. У огромных ворот во внутренней стене Ярослав остановился. Он не знал, как их открыть. Сбоку была массивная выгнутая дверь, – ни ручек, ни кнопок, только светящийся квадрат сбоку. Вспомнив файа в рубке, мальчишка со злостью ударил по нему ладонью. Квадрат мигнул и дверь, – она оказалась боком полого цилиндра, – сдвинулась.

Вместе с ним в неё ворвался Димка. Все остальные в этот миг уже были мертвы, или загнаны внутрь корабля. Вслед за мальчишками влетел яростный луч, осыпая их обжигающими искрами. Через секунду цилиндр повернулся, открывая вход в просторную светлую комнату, – пустую, если не считать такого же цилиндра напротив. Миновав и его, они оказались по ту сторону колоссальных ворот, в светлом коридоре, таком огромном, что в нем без труда прошел бы их корабль. Рутенцы побежали вперед.

Они не видели, как в безнадежном бою гибли последние бойцы, оборонявшие его, как взрывы одну за другой крушили бронированные двери машинного отсека. Последний заряд Антон поставил на белую плоскость аннигилятора, питавшего двигатели корабля. Не давая себе задуматься, он ткнул дуло пистолета во взрыватель, и нажал спуск.

* * *

Мальчишек оглушил раздавшийся сзади адский грохот, страшный удар сбил их с ног. Ошалев, они увидели, как сминается торец коридора, – стены, потолок, пол. Стальные панели обшивки рвались как бумажные, из разрывов бил пар, искры, циклопические створки ворот – слоеные короба из керамики и стальных плит толщиной в метр, – прогнулись и разошлись, из расщелины ударило ослепительное пламя, стеной рванулось к ним…

Их, оглушенных страшным громом, подхватила и как пух понесла воздушная волна, свет погас, исчезла сила тяжести, – лишь поэтому, пролетев несколько десятков метров, они не разбились. Затем пламя погасло, и во мраке страшно заревел травящийся воздух. У Ярослава вмиг заложило уши. Их, совершенно беспомощных, стремительно понесло назад, в разлом, в котором сияли звёзды…

Вернувшееся тяготение швырнуло их на пол, чуть не переломав кости. Поднявшись, не обращая внимания на боль, мальчишки молча бросились к боковой двери, – теперь они знали, как её открыть. Когда в повернувшийся цилиндр с воем ворвался воздух, они упали, оглушенные, зевая, как выброшенные на берег рыбы.

Ярослав понял, что они чудом вырвались из пустоты.

* * *

Когда Антон взорвал аннигилятор челнока, его магнитные монополи слились и исчезли, превратились в чистую энергию, равную полусотне тонн тротила, – вполне достаточно, чтобы в клочья разнести и этот челнок, и соседние. В замкнутом пространстве ангара началась своеобразная цепная реакция, – за считанные секунды взорвались все шестьдесят десантных кораблей. Полная энергия взрыва составила около трех килотонн.

Несмотря на это, звездолет «Эрия», предназначенный для Эвакуации Эрайа, уцелел, – корабли Первой Культуры отличались необыкновенной живучестью. Взрыв выбил крышки шлюзов и разрушил их силовые генераторы, – нейтридные сегменты внешней брони поплыли во мрак, из двух открывшихся проемов шириной в вэйд вырвались столбы ослепительной плазмы. Их отдача заставила восемь миллиардов тонн стали кувыркаться в космосе. Бронированные переборки ангара лопнули и смялись. Примыкавшая к его внутренней стене промышленная зона была почти полностью разрушена, её руины охватило мгновенно угасшее пламя, сплавлявшее металл. Подались, вмявшись, и многослойные перекрытия основных отсеков. Из лопнувших, раздавленных цистерн пятого, топливного, потекла питательная масса, – тягучие струи расплавленного камня, тут же застывавшие в вакууме фантастическими деревьями. Расположенный в третьем отсеке матричный центр потерял четыре миллиона ячеек, искрошенных и сожженых ворвавшейся плазмой, хотя сами матрицы уцелели, – их материя, сжатая до плотности звёздных ядер, была почти неразрушима.

Разрушения оказались огромны, – перебиты почти все коммуникации, соединявшие машинные и жилые отсеки, разорваны охладительные трубы, по внутренним цепям корабля пронесся вихрь замыканий, и контрольные системы, отвечавшие за его безопасность, вышли из строя. Но несущие балки устояли, и «Эрия» не разрушилась, хотя и не могла уже уйти в не-пространство. Уцелела и большая часть экипажа корабля, – впрочем, он был невелик: место для двухсот тысяч пассажиров заняли двести миллионов матриц. Для их обслуживания вполне хватало тысячи файа, – отборных Пилотов и Мечтателей. Воинов тут было всего двадцать, – и они почти все погибли в ангаре.

* * *

– Куда мы попали? – растерянно спросил Димка.

– Не знаю, – Ярослав осмотрелся.

Из шлюза они попали в полутемный коридор, освещенный мертвенными синеватыми лампами, пошли по нему, уперлись в перекрытый выдвижным щитом тупик, повернули обратно, свернули в другой коридор, – и, наконец, вышли к островку нормального освещения на перекрестке туннелей. Те впадали в кольцевой проход, окружавший толстенную белую колонну с дверями лифтов.

– Попробуем выяснить.

Димка кивнул. Он ощущал себя голым, – в любую секунду, из любой двери, из-за любого поворота мог ударить убийственный луч. Со всех сторон доносился шорох, пощелкивание, вздохи, – словно их окружала армия невидимых существ. Пахло озоном, гарью, где-то журчала вода, с потолка свисали обугленные провода, на полу валялись сорванные со стен панели…

Мальчишки были прекрасно вооружены, – два трехлинейных автомата с десятком запасных рожков, шесть гранат, автоматический пистолет Ярослава, десантные ножи, – но они уже знали, что здесь всё это оружие почти бесполезно. Если бы у них была базука, или, хотя бы, кумулятивные подрывные заряды…

– А если они узнают, где мы, едва мы сядем в лифт?

– Это неважно.

Димка смолк. Лифт оказался цилиндрической кабиной с матово-белыми светящимися стенами. Номера этажей надо было набирать на маленьком экранчике, но Ярослав хорошо знал файский язык, и справился с этим без труда.

Они поднимались минуты две и вышли на самом верхнем ярусе, – тот же кольцевой коридор, те же четыре радиальных… Они осторожно пошли вперед. Здесь через каждые пять шагов стены прорезали толстые прозрачные двери. За ними тянулись бесконечно длинные коридоры со светящимися потолками и стенами из множества квадратных ячеек. На каждой было имя, номер и маленькое, но казавшееся живым изображение широкоглазого смуглого лица. На узких панелях под каждым экранчиком пульсировали, переливались цвета. В каждой ячейке они были своими, но пульс, – примерно всюду одинаковым.

– Что это? – неожиданно тихо спросил Димка.

– Матрицы, – так же тихо ответил Ярослав. – Анмай же рассказывал нам… – он смолк.

Эта часть его рассказа оказалась правдой. Значит, и остальные… Это было совершенно немыслимо, но если это правда… Ярослав усмехнулся, – даже если файа действительно равны богам, они дали им изрядного пинка.

– Это души наших врагов, – сказал он. – Если их разрушить, – они станут такими же смертными, как и мы. Игра закончится. Мы оказались в сердце нашего врага.

Димка молча вынул из кармашка гранату.

– Значит, если их взорвать…

– Нет. Их здесь слишком много.

Даже в одном коридоре от ячеек рябило в глазах, – и сколько таких коридоров на этом ярусе? А таких ярусов они, поднимаясь, миновали уже две с лишним сотни. Сколько здесь матриц? Анмай говорил, что двести миллионов, – весь проклятый народ. Похоже, он был прав.

– Мы не сможем уничтожить их. Нужно уничтожить сам… сам корабль, целиком, весь, – тогда они все сгорят. Здесь должен быть двигатель, реактор, что-то, что питает всё это энергией. Если его взорвать… – Ярослав задумался. – Пока они не знают о нас, считают, что все люди погибли, но если узнают… А мы не знаем даже устройства корабля! Наши шансы равны нулю, если только… – он смолк.

– Что? – не выдержал Димка.

– Мы должны… – Ярослав смолк, ему перехватило горло. – Мы должны… разделиться. Если файа сейчас нас заметят, мы погибнем оба. А так… умрет только один. Тогда второй наверняка успеет… а впрочем, какая разница? Если получится, – нам всё равно не жить. Если не получится, – тоже. Мы даже ничем не рискуем…

– Хорошо, – спокойно сказал Димка. – Надеюсь, у меня получится, – он смолк, вспомнив Воинов в ангаре. Он знал, что едва они его заметят, – он проживет, максимум, несколько секунд.

– Я пойду наверх, – продолжил он. – У каждого корабля есть рубка. Если я попаду туда, твоя помощь мне не понадобится. Если нет, – у тебя ещё будет шанс… – он смолк и махнул рукой.

Ярослав кивнул. Он знал, что этот план, – единственный, дающий им хотя бы призрачную надежду. Но расставаться навсегда, обрекая друг друга на пожизненное одиночество в этом враждебном лабиринте, зная, что даже перед смертью не увидишь ни одного человеческого лица… Он вспомнил брата, – его лицо, прищур его глаз, смех… Они должны закончить Игру, – просто потому, что никто другой этого сделать не сможет. Вот и всё.

Но им пришлось искать другой лифт, – этот, судя по схеме на стене, шел лишь через третий и четвертый отсеки. Им повезло, – первая же шахта, на которую они наткнулись, была явно центральной, – просторный коридор обегал чугунно-серый цилиндр диаметром в дюжину метров. Стальные панели входов не желали открываться. Ярослав без всяких колебаний всадил очередь в сенсорный квадрат. Полетели осколки, искры, одна из панелей немного отошла. Навалившись вдвоем, они смогли её сдвинуть, проскользнув в огромную полутемную шахту, освещенную концентрическими венцами мертвенно-синих огней. Она тянулась вверх и вниз, насколько хватал глаз…

Проем выходил на узкую галерею. В её вырезе стояла прозрачная кабина лифта, – одна. Без долгих разговоров Димка вошел в неё, и кабина плавно пошла вверх.

Проводив её взглядом, Ярослав осмотрелся, и нырнул в узкую квадратную дыру в перекрытии галереи, выбравшись на аварийную лестницу. Бесшумный, как тень, он стал спускаться вниз.

* * *

Первого файа Димка встретил уже в кольцевом коридоре самого верхнего яруса, на котором остановился лифт. Это была девушка, обнаженная, если не считать тяжелого пояса из стали, низко охватившего широкие бедра. Непомерно широкая грудь, мощные мышцы, пятнистая, в странных разводах кожа, одновременно бледная и смуглая, большие глаза с вертикальными зрачками были до ужаса чужими. Их внимательный взгляд был неприятно пристальным и жестоким: словно обретший вдруг разум тигр глядел этими беспощадными зеницами, не круглыми, но длинными, как у человека, с металлически-серой радужкой и узкой полоской черного блестящего зрачка. Свет в коридоре мерцал, и казалось, что в глубине этих жутких глаз, – сразу и человеческих, и звериных, – подрагивало мертвенное голубоватое пламя. В этих глазах не было ни удивления, ни жалости. Димка без колебаний прошил файа очередью, – на сей раз пули исправно пробили тело. Тотчас взвыла сирена, – весм автоматически послал тревожный сигнал о насильственной смерти хозяйки.