Текст книги "Партизаны (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Выставив часовых, быстро обустроили временный лагерь и отбились. Тем более у партизан нашлись как палатки, так и плащ-палатки, которые мы прихватили с собой. Костёр развели только один, для приготовления пищи, ну и караульные могли возле него как погреться, так и просушить одежду и обувь. Все остальные, займутся этим после подъёма и обеда. А ещё надо окончательно сформировать подразделения, почистить оружие и прикинуть, что нам нужно и чего не хватает. Но всё это потом, а пока, назначив комиссара начкаром и по совместительству старшиной, а также приказав разбудить меня, только когда вернутся разведчики, причём с важными сведениями, отбиваюсь. В голове туман от последних событий и каша из мыслей, а их надо упорядочить и разложить по полочкам, так что отдых просто жизненно необходим. Да и свежая контузия даёт о себе знать, в глазах всё чаще начинает двоиться.

Проснулся я сам. Ровно в полдень, судя по часам и яркому солнцу. От холода и какого-то непонятного звука. И хотя температура в палатке стояла плюсовая, всё-таки надышали и не только, но меня немного потряхивало. Выбравшись на свежий воздух, перепоясываюсь ремнём с портупеей и, прихватив по привычке свой карабин и вещмешок, иду греться к огню. По пути наблюдаю за самолётом-«кукурузником», нарезающим круги над лесом в этом квадрате. Кукурузник – потому что биплан, значит наш, точнее полутораплан, так как это был разведчик Р-5. Самолёт конструкции Поликарпова, неплохой для начала тридцатых годов, но явно устаревший для этой войны, хотя и на нём воевали. Лётчики явно кого-то искали, а возможно просто вели разведку. Сделав ещё один круг над лесом, самолёт полетел дальше на северо-запад, а я подошёл к костру.

Видимо обед уже был готов, так как с одной стороны кухонного костра в нескольких котелках грелась вода, а большой, накрытый крышкой чугунный котёл просто стоял и томился на углях с другой его стороны. Судя по всему будем есть кулеш из свежей конины, крупы и картошки. После боя наткнулись на убитую лошадь в упряжке, скорее всего из обоза егерей или полицаев. Так что мяса нам пока хватит. Но пропитание это не моя забота, для этого у нас есть комиссар, он же старшина и по совместительству писарчук. Как Яшка – артиллерист, был начальником гарнизона, а по совместительству писарчуком. На данный момент мне прежде всего нужно обогреться и просушить обувь. И хотя перед сном я и насыпал в валенки соломы, а спал в шерстяных носках (подарок от тружениц тыла), только помогло это мало, снаружи обувь покрылась корочкой льда.

В карауле у нас стоит сапёрный взвод, поэтому рукастые мужики из бодрой смены сделали односкатный шалаш, где спала отдыхающая смена, а для его обогрева соорудили невидимый костёр – нодью. Возле которого также оборудовали места для сушки одежды и обуви. К этому костру я и подсел и, вытряхнув из валенок остатки соломы, повесил их на просушку.

Когда мы уходили, я заметил, как новоявленные сапёры зачем-то прихватили с собой и погрузили на дровни два трёхметровых бревна от остова разрушенной землянки. Я ещё подумал тогда, – нахрена они им? Но не стал вникать, а вот теперь понял для чего. Эти брёвна, когда-то лежали в срубе дома или амбара, поэтому были сухие, ровные и с уже вырубленным пазом. Вот в паз-желоб нижнего бревна, сапёры и насыпали горячих углей, накрыв его сверху вторым бревном желобом вниз. Угли из-за недостатка воздуха просто тлели без огня и практически без дыма, зато места возле такого костра было достаточно, да и жару хватало.

– Чаю, товарищ командир? – заметив, что меня начинает колотить мелкой дрожью, предложил один из сапёров бодрой смены, видимо следящий как за кострами, так и охраняющий «караульное помещение» с отдыхающими, которые потягиваясь и зевая, сейчас просыпались и придвигались ближе к костру. А то поднять – подняли, а разбудить забыли.

– Н-не откажусь. – Выбивая чечётку зубами, промолвил я.

– Вот возьмите, – он сходил за котелком, налил в кружку чаю и протянул её мне.

– С-спасибо. – Поблагодарил я, грея руки о кружку и отхлёбывая ароматный отвар, необычного вкуса.

– Наш, партизанский. – Заметив мой вопросительный взгляд, ответил он. – С калганом, солодкой, душицей, шиповником. От любой хвори помогает. – Я только кивнул, продолжая согреваться как изнутри, так и снаружи.

– Комиссар где? – Немного согревшись и перестав стучать зубами по краю кружки, спрашиваю я.

– Он с нашим командиром смену на посты пошёл разводить. Скоро придут.

– А что, разводящего послать нельзя было?

– Так нету разводящих. Нас во взводе всего дюжина. С командиром вместе уже чёртова дюжина. На четыре поста кое-как наскребли. Ну а профессор наш пошёл мины на тропах поставить, чтобы следом за разведчиками никто не увязался.

– Как обстановка?

– На северо-востоке канонада усилилась, видать наши наступать продолжают. Фрицы вроде как отступают, но не очень быстро. А в остальном всё по старому.

– Разведчики все вернулись?

– Одна группа где-то задерживается. Остальные пришли.

– Обед готов?

– Да. Те кто на смену постов пошли, уже поели.

– Так кормите бодрую смену, а то общий подъём скоро.

– Это мы вмиг сладим. Шурка, вставай. – Пошевелил он за валенок какого-то бойца, прикорнувшего в уголке шалаша.

– Ну чего ещё? – недовольно пробурчал тот спросонок.

– Вставай, говорю. Кормить пора. – Повысил голос сапёр, дёргая уже за штанину.

– Да встаю я, встаю. – Пробурчал боец, поправляя сползшие ватные штаны и с закрытыми глазами присаживаясь на пятую точку опоры. – Ну недавно ведь прилегла. – Потягиваясь, зевнула во весь рот стряпуха, которую я теперь разглядел и узнал. Светлый локон волос, выбившийся из-под шапки, и симпатичная помятая мордашка с пуговкой курносого носа, могла принадлежать только Александре, а не какому-то там Шурику. А когда наконец-то раскрылись живые карие глазёнки и казалось сами по себе забегали во все стороны, всякие сомнения в половой принадлежности отпали, и я вспомнил когда её видел, и при каких обстоятельствах мы познакомились с этой девушкой.

– Ой. Товарищ командир? А вы зачем здесь? – засмущалась Саша. – Ещё же ведь не обед. Рано кормить.

– Ну, извините, Александра Никифоровна, что не испросив вашего дозволения, я прибыл не к назначенному часу. Больше такое не повторится. – Развожу я руки в стороны и наклоняю голову. – Только обстоятельства особой важности принудили меня к этому.

– И какие же это обстоятельства? – Приняла она мою игру.

– Война-с. – В подтверждение моих слов в небе послышался рёв моторов, сопровождаемый длинными пулемётными очередями.

Прижимаясь к кронам деревьев, недавний разведчик во все лопатки улепётывал от двух немецких истребителей, отчаянно отстреливаясь из турельной спарки и оставляя за собой шлейф дыма. Мотор эр пятого уже работал с перебоями, и лётчик отчаянно искал площадку для приземления посреди леса, уйти на повреждённом самолете, а тем более прыгать с парашютом было самоубийством. Единственный шанс на спасение давала посадка в лесу. Скорость истребителей превышала таковую же у нашего вдвое, поэтому после очередной атаки они вынуждены были уходить на вираж, чем и воспользовался советский лётчик, казалось камнем рухнувший вниз вместе со своей машиной. Во всяком случае из поля нашего зрения он пропал. Немцы же, сделав круг над местом падения, ушли на запад. Причём место это оказалось в непосредственной близости от нашей стоянки. Так что фрицы с воздуха могли и наш табор засечь. А при наличии у них радиостанций на каждом самолёте передать координаты падения «рус фанере», было минутным делом. Да и деревня Ступина находилась всего в полутора километрах от места посадки.

– Я так полагаю, что самолёт рядом упал? – спрашиваю я у сапёра.

– Да, недалеко. Где-то за оврагом. Там у нас второй пост как раз.

– Пулемёт там есть?

– Нет.

– Караул! В ружьё! – Даю я команду и обуваюсь сам.

– Становись! – Снова командую я, когда народ экипировался и расхватал оружие.

– Личному составу караула усилить посты согласно боевому расчёту. С собой взять дополнительный боекомплект. Разойдись.

– На второй пост кто?

– Я. – Ответил самый бодрый из сапёров.

– Головка от буя! – В рифму продолжаю я. – Фамилия, звание.

– Партизан Смышлёный.

– Ну, показывай, Смышлёный партизан. Где там твой пост?

– Идемте, товарищ командир. – Поправив дегтярь на своём правом плече, закидывает он сумку с дисками на левое.

– Александра, за мной. – Пришла мне в голову своевременная мысль насчёт «беспроводного телеграфа». Ну, не пулемётчика же мне в качестве связного посылать. А шустрая комсомолка с этой задачей вполне справится. Так что сперва быстрым шагом, потом бегом, выдвигаемся к оврагу.

Можно было просто послать людей, дождаться результатов, оценить обстановку, а уже потом принимать взвешенное решение. Но на всё это нужно время, да и непонятно пока, выжили ли лётчики. И если они уцелели, то спасти их нужно, а вот при других вариантах лучше туда не лезть. Хотя с самолёта можно поиметь много чего интересного, начиная от вооружения и заканчивая боеприпасами и радиостанцией, вот только рисковать жизнями, доверившихся мне людей, из-за нескольких полезных железяк я не хотел. Так что лучше уж сам осмотрюсь, а потом уже будем действовать по обстановке. А оценить её мне хватит и нескольких секунд, которые могут решить всё.

Хорошо, что развод часовых начинался с этого поста. Поэтому бежали мы по проторённой тропке а не по глубокому снегу и уже через две минуты добрались до места. Ещё минута ушла на поиски часового, который, заняв позицию за толстым стволом берёзы, что-то высматривал на той стороне оврага.

– Стой! Кто идёт? – Негромко окликнул он нас, услышав хруст снега.

– Это я, Смышлёный. Усиливаю пост. Со мной командир отряда.

– Проходи.

– Саша, останься пока здесь. Когда понадобишься позову. – Оставляю я связную прикрывать наш тыл, а сам пробираюсь вперёд.

– Докладывай, Петруха, что тут произошло? – примостился я за соседним деревом на опушке, расчехляя бинокль.

– Вон там за оврагом, – показывает он рукой направление, – самолёт сел. Наш, со звездой.

– Точно сел, не упал?

– Да сел, сел. Вон какую борозду своими лыжами пропахал, а потом в дерево трахнулся.

– Лётчики живы, не заметил?

– Нет. Не видал никого. Самолёт сначала по кустам проехал, прежде чем в дерево врубиться, да и далековато отсюда.

– Ладно, сейчас поглядим, – приставляю я бинокль к глазам.

Опушка, где мы засели, проходила метрах в пятидесяти от оврага, сам лог имел ширину не намного меньше, а уже в двухстах метрах от него виднелся след, который обрывался в густом подлеске. Из кустов торчал только хвост самолёта, а больше ничего не было видно. Во всяком случае вокруг кустов никто не бегал и «танец с саблями» не плясал. Зато в полутора километрах правее, просматривалась деревня, откуда могли нагрянуть любопытные «танцоры», и не просто с саблями, а уже с ружьями и пулемётами. Такая же делегация могла нагрянуть и из деревни слева, но до неё было больше двух километров (судя по карте) и всё лесом. Зато от правой деревни, спускающаяся под уклон просёлочная дорога, вела прямо к самолёту. И что делать? Спускаться в глубокий овраг, а потом карабкаться по противоположному склону, чтобы проверить, живы ли лётчики? Или ждать, когда это сделают немцы либо полицаи. Так и не приняв никакого решения, взмахом руки зову Александру.

– Саша, беги к разведчикам, найди их командира – Павла Климова, и пусть вместе со снайпером идут сюда. Только пулей. – Объясняю я боевую задачу связной. – Знаешь такого?

– Поняла. Знаю. Симпатичный такой, с синяком. – Уточняет она.

– Он самый. Дуй давай. – Напутствую я девушку.

– Теперь вы, два брата – акробата. – Приказываю уже сапёрам. – Занимайте позицию, готовьтесь к бою. Сектор стрельбы от восточной опушки леса, до дороги, – показываю я направление и называю ориентиры. – Дистанция открытия огня – пятьсот метров. Без приказа не стрелять.

– Есть. – Отвечает Петруха и начинает командовать.

Ещё раз внимательно осмотрев окрестности, перемещаюсь метров на пять правее. Дерево тут толще и бугорок имеется. При желании можно на него встать или за ним укрыться. А такое желание может скоро наступить, так как со стороны деревни Ступина затарахтели моторы и показалось несколько мотоциклов, а потом и тентованный грузовик. Значит как минимум взвод противника едет по нашу душу. Может и не по нашу, а за летунами, но мне-то от этого не легче. Решение я уже принял. Ещё бы знать, что лётчики живы, тогда бы вообще всё в ёлочку было. А взвод этот нам на один залп. Хотя может и не на один, в крайнем случае миномёты развернём. Только жаль днёвка накрылась, уходить придётся, причём не в ту сторону, куда мы хотели изначально.

– Что тут у вас стряслось, товарищ командир? – услышал я голос комиссара, подходящего сзади.

– У нас пока ничего, Леонид Матвеевич, а вот лётчики в ситуацию попали. Выручать надо. Разведчики все вернулись? – в свою очередь задаю я интересующий меня вопрос.

– Одной группы всё ещё нет, той, которая дорогу на запад разведывает.

– Час от часу не легче. Поднимайте отряд, товарищ комиссар. Сейчас немного повоюем и уходить придётся.

– Понял, иду поднимать. Я тут тревожную группу привёл, с пулемётом, – где их разместить?

– Я займусь, Леонид Матвеевич. Командуйте отрядом.

– Бойцы, занимайте позицию справа от меня. Пулемёт на фланг. Готовьтесь к бою. Без команды не стрелять. – Отдаю я приказ вновь прибывшим и снова приникаю к биноклю.

А фрицы зря подумали, что по дороге они проедут быстро. Это направление крестьяне чистили от снега лишь в непосредственной близости от деревни, а дальше снег на дороге просто накатывался и уплотнялся дровнями, и только в сильные снегопады дорогу очищали в местах перемётов. И если на возвышенности часть снега сдувало, то в низине, да ещё под защитой деревьев, ветер не хотел этого делать. Так что промучившись с заносами полкилометра, мотоциклисты учухались, и бросив своих железных мустангов, пошли пешком. Грузовик завяз, проехав ещё меньше. Узкая колея не оставила никаких шансов. Так что у нас появилась фора по времени.

– Чего звал? – Зевая, подошёл Пашка. – Я и часа ещё не поспал. А ты уже пигалицу эту присылаешь.

– На том свете отоспишься. – Парирую я в ответ. – Самолёт наш на вынужденную сел. Выручать как-то надо летунов.

– А мы тут причём? Пускай сталинские соколы и выручают своих. – Ворчит он.

– Это наши соколы, Паш. Это они нам в окружении сухари сбрасывали. Прикинь, что тут сделать можно. – Уступаю я ему место рядом с собой.

– А что тут ещё сделаешь? – оглядевшись говорит он. – Вальнём фрицев, смотаемся на ту сторону, заберём соколят и вернёмся. Только вот живы ли они?

– Не знаю Паш. Часовой говорит, что самолёт об дерево сильно звезданулся, так что могло и покалечить, а могло в полёте ещё задеть. «Худые» его сильно гоняли, дым с мотора валил, когда садились.

– Это хуже. Не дай бог тащить придётся. Ладно, я за своими. Хотя. Курносая, сгоняй мухой за моими разведчиками. Пусть все сюда бегут. – Заметив Александру, скомандовал он.

– Можно, товарищ командир? – Вопросительно смотрит она на меня.

– Можно Ма… шку за ляжку… – Проглатываю я окончание фразы и добавляю. – Беги Саша и оставайся в расположении, мы тут уже сами справимся. – Отсылаю я девушку.

– Саша… – Поднимает левую бровь Клим, когда комсомолка скрылась за деревьями.

– Гусары молчать. – Не даю я ему развить тему. – Иди-ка лучше делом займись. Левее деревья к самому логу подходят, там и спуститесь в случае чего.

– Ушёл уже. – Посмеиваясь удалился Пашка.

– Берген, – озадачиваю я якута. – Твоя задача как всегда, пулемётчики, командиры и снайперы. Огонь открывать только по команде. Занимай позицию.

Пока я занимался личным составом, спешенные немецкие мотоциклисты прошли уже большую часть пути и вышли на финишную прямую. Им оставалось пройти сотню метров, чтобы попасть под раздачу, но первыми открыли огонь не мы. Это от наших позиций до немцев было больше чем полкилометра, так как мы находились с фланга, а вот к самолёту фрицы приблизились на триста метров, ну и получили. Спарка ДА прошла по ним частым гребнем, не уступая в скорострельности немецкой газонокосилке. Так что отделение мотогансов приказало долго жить, не сделав ни одного выстрела. Для начала неплохо, вот только остальные фрицы будут теперь начеку, и повторить успех вряд ли получится.

Глава 18

Естественно, наступать на грабли второй раз немцы не захотели и, скрывшись в перелеске справа от дороги, решили обойти летунов лесом. Вот только быстро поняли, что из этой затеи ничего не выйдет. Перелесок узкой извилистой полосой тянулся на запад, а в южном направлении находилась открытая местность (луг и болото), и преодолеть триста метров по глубокому снегу под огнём бешеного пулемётчика являлось нереальной задачей. Поэтому фрицы поступили проще. Заняли огневой рубеж на опушке и стали обстреливать самолёт из пулемётов и карабинов. Их пулемётчики меняли позиции после нескольких очередей, так что ответный огонь не приносил результатов. Зато немцы работали как в тире, от самолёта только щепки летели. Фанерная обшивка – защита от пуль плохая и наши прекратили стрелять. Возможно укрылись, а может и… Про другое думать не хотелось, зря что ли мы готовили операцию по спасению.

Прибежали Пашкины распиз… разведчики, поэтому посылаю их вдоль оврага налево, пусть ищут своего командира. Своих же перемещаю вправо вдоль опушки, увеличивая дистанцию между бойцами до десяти-двенадцати шагов. Пулемёты размещаю на флангах, снайпер в центре недалеко от меня. Вот только до фрицев минимум шестьсот метров – далековато для действительного огня из нашего оружия. Так что вся надежда на Пашку и его башибузуков. Хотя можно миномёт подтянуть или пушку, тогда точно достанем, да и…

А почему бы и нет. Какого хрена мы будем бегать от этих фрицев по лесам, когда можно хорошенько дать им по зубам и уйти. Причём в том же направлении, в котором хотели. Этого от нас точно никто не ждёт. Размышляя подобным подобным образом, я уже бежал к Пашке, пока он не свалил на ту сторону.

– Задача немного изменилась, Паш. Так что слушай сюда. Летунов ты находишь, вот только возвращаться вам обратно не надо. Мы к вам сами придём. Подмогнём отсюда огоньком и заберём вас. Так что когда доберётесь до места, занимайте оборону на опушке, прикроете нам фланг. Подвижную оборону, Паш. Не надо нерушимой стеной стоять. Начнут фрицы артминомётный обстрел, сразу валите оттуда.

– Понял. Тогда я пару человек тут оставлю. Вещички наши собрать, да и в дозоре будет кому идти.

– Оставляй. Пригодятся.

– Гриша, Фома, остаётесь в распоряжении командира отряда. Остальные за мной. – Спускается он с одной группой в овраг и, перебежав по льду, протекающую там речушку, начинает взбираться на противоположный склон. Вторая группа бойцов осталась на нашей стороне, прикрывать, и только когда первая переправилась, то по сигналу с той стороны, начала «форсирование». На месте осталось только двое подростков, видать Пашка избавился от балласта, а может не захотел рисковать пацанами.

– Гриша, беги к пушкарям, срочно одно орудие сюда. Фома, за мной. – Озадачиваю я «казачков», пока они не заскучали.

– При мне будешь, связным. Бегаешь быстро? – Спрашиваю я Фому, возвращаясь на свой НП.

– А то. Уж побыстрее некоторых. – Хвастается он.

– Вот и славно. Пригнись, не маячь на виду и тихо. – Прикладываю я палец к губам, пробираясь вдоль опушки. Прикидывая заодно, где можно установить орудие.

Однако немцы внесли свои коррективы в наш план, вызвав подкрепление из деревни, которое и пробиралось сейчас по дну лога, надеясь зайти в тыл экипажу самолёта. Об этом сообщил мне Берген, когда я вернулся на свой КНП. Он как раз забрался на ёлку и «сидел в гнезде», наблюдал. Вот и заметил, как цепочка людей продвигалась по склону оврага.

Снова пришлось менять позиции. На месте оставляю только расчёт правого пулемёта и Бергена. Все остальные смещаются влево, туда, где овраг проходит по лесу, а не в пятидесяти шагах от опушки. Закидаем противника гранатами, а потом добьём из карабинов. Так оно надёжней будет. Сигнал к атаке – выстрел Бергена. Так что ждём в засаде, когда неполный взвод фрицев поравняется с нами. Нас пятеро, Фому я отправил за гранатами, а также встретить артиллеристов и проводить на позицию, пока без пушки, чтобы не нашуметь. Должны уже подойти. Немцам до нас около километра, а нашим двести метров. Вот только упряжку необходимо запрячь, или катить орудие на руках, причём по глубокому снегу, да ещё по лесу, что не так быстро, потому ждём. С этим гужевым транспортом надо что-то решать, лошадь не машина, вжик и завёл, её запрягать надо, а это время. Хотя сейчас зима, и любую технику не скоро и заведёшь, да сразу и не поедешь, двигатель прогревать надо. А ещё технику надо заправлять, обслуживать и ремонтировать. Так что обойдёмся пока тем, что есть, не до жиру.

Подошедших артиллеристов я распределил вдоль обрыва и успел ещё послать Фому с донесением к комиссару, чтобы не растерялись, когда прозвучал выстрел Бергена, и началось.

– Гранатой огонь! – Отгибаю я усики и, выдернув чеку, кидаю лимонку в овраг, следом за ней вторую, а потом уже РГДшку. Высовываться за край обрыва и наблюдать за результатом пока не рискую. Взрывы ещё раздаются, и осколки свистят в воздухе.

– По пехоте огонь! – привстав на колено, командую я и выпускаю в копошащиеся внизу фигуры одну обойму. Перезаряжаю карабин и беру на прицел фигуры, отделившиеся от общей кучи. Вставляю новую обойму и провожу контроль. Пленные мне не нужны, только мёртвые.

– Малыш, – нахожу я командира расчёта. – Забирай своих и дуйте за орудием, теперь мы тут и сами справимся.

– Понял, командир.

– Прекратить огонь! – Когда снежная взвесь и дым от разрывов немного рассеялись, командую я. – Петруха, присмотри тут за этим кладбищем. Гляди, чтобы оживших мертвецов не было.

– А ежели оживёт кто, что делать?

– Добей. Гранаты и винтарь тебе в помощь. Остальные за мной. – Возвращаемся на прежние позиции и вступаем в перестрелку с немцами на той стороне. Особого урона на таком расстоянии не нанесём, но хоть внимание на себя отвлечём. Хотя два пулемёта и снайпер тоже не подарок.

Выставляю прицел карабина на шестьсот метров и отстреливаю обойму по одному из пулемётов. Меняю позицию, перезаряжаю оружие и, осмотрев поле боя в бинокль, даю команду.

– Прекратить огонь! – Все попрятались, не желая лишний раз подставляться под шальную пулю. Немцы прекратили стрелять, не желая получить её от Бергена, а мои занялись снаряжением магазинов.

Со стороны деревни также не наблюдалось никакого движения, видимо противник спешно готовился к обороне, предположив, что это Красная армия наступает. Пожалуй, не будем их в этом разочаровывать, пускай боятся и не лезут. Услышав сзади какой-то шум, оборачиваюсь и вижу упряжку с орудием, пробирающуюся между деревьев. А вот и наш основной аргумент в сложившейся ситуации. В двадцати метрах от опушки орудие отцепили, и достав несколько укупорок со снарядами из ящика, отвели передок в укрытие. Прокатив пушку вперёд ещё на десяток метров, разгребаем снег и, опустив нижний щиток, упираем сошники в землю. Прикинув сектор обстрела между двумя деревьями, готовлюсь открыть огонь. Как только установили орудие, отсылаю сапёров в лагерь, а то народу у комиссара совсем не осталось, не успеют собраться, одних лошадей надо целый табун запрячь.

Вот только первыми начали немцы, вновь обстреляв самолёт и нашу опушку леса. Но теперь им не повезло. Один пулемёт я накрыл тремя осколочными снарядами и добавил ещё пяток по опушке. Пашкины разведчики тоже не поскупились, обстреляв фрицев уже с трёхсот метров из самозарядок и двух пулемётов, ну и лётчики добавили жару из своей спарки. Выпускаю ещё пару снарядов по перелеску, где находится противник, и меняю позицию. Не понравилась мне эта чехарда, устроенная фрицами, дюже не понравилась.

– Передки на батарею. – Цепляем орудие и везём его на сотню метров левее. Хорошо получив по зубам, в атаку гансы вряд ли уже пойдут, а вот поднасрать напоследок смогут. Вот и отплатим им той же монетой, устроив артподготовку по деревне.

Вот оно, началось. Свист мины раздался позади нас. Очень противный и леденящий душу, особенно если знаешь, что это стреляешь не ты. Одна восьмидесятимиллиметровая мина рванула за логом, следом за ней вторая, и после пристрелки началось. Опушку, где были разведчики, заволокло дымом от разрывов. Будем надеяться, что они там были, а не находятся сейчас.

– Отряд готов к движению, товарищ командир. – Подошёл ко мне сбоку и доложил комиссар.

– Ну так снимайте часовых и выступайте. А мы тут немного пошумим и присоединимся. – На ходу отвечаю я.

– А куда отходить будем? В какую сторону?

– Туда же, куда собирались. На запад, лесом к реке и дальше.

– Понял. Только там могут быть немцы.

– А они везде могут быть, мы в тылу у противника, Леонид Матвеевич. Так что выполняйте приказ.

– Есть. – Берёт под козырёк бывший лесник и уходит.

Выбрав позицию, отцепляем орудие. На этот раз стрелять будем по деревне. Сымитируем артподготовку, пускай ждут атаку. И хотя расстояние больше полутора километров, но мне не в белку, а в дом попасть нужно. И желательно в тот, где засели корректировщики. А тут солнце мне в помощь. Деревня на севере, шарик в зените (обед), а так как на дворе зима, то и солнце невысоко. И пока штатный наводчик (дядя Фёдор) проверяет установку орудия, обшариваю «вооружённым» глазом крыши и чердаки домов на окраине. Есть контакт. В одном месте бликанули линзы бинокля.

– Посторонись-ка, отец Фёдор. – Приникаю я к прицелу, наводя орудие в нужную точку.

– Не доверяешь, командир? – То ли пошутил, то ли обиделся он.

– Доверяю, Федя. Но есть такие вещи, которые необходимо делать самому. – Не отрываясь от прицела, отвечаю ему. Ещё раз глянув на цель и проверив установки прицела, даю команду.

– Осколочным зарядить. – А после клацанья затвора, нажимаю на спуск и «прилипаю» к биноклю, следя за разрывом.

Рвануло на чердаке, поэтому ещё после пары выстрелов, уступаю место дяде Фёдору, а сам руковожу процессом. Раскидав беглым огнём пару десятков осколочных гранат по всей деревне, задробляю стрельбу.

– Стоп. Передки на батарею. – Командую я.

– Повеселились, пора и честь знать. Уходим.

Прицепив пушку, нагоняем своих и следуем в арьергарде. Удачно проскочив между двумя оврагами, снова углубляемся в перелесок, где к на присоединились разведчики. В их «полку» теперь значительно прибыло, и не за счёт спасённых лётчиков, просто нашлась пропавшая группа. Разбираться будем потом, а пока нужно быстрее убраться из этого района. Немцы обиделись, но сейчас им пока не до нас, бой идёт за соседнюю деревню на востоке. До нас даже ружейно-пулемётная перестрелка доносится, не говоря уже про разрывы снарядов.

Движемся относительно быстро (насколько это можно по лесу и глубокому снегу), нам нужно форсировать реку и пересечь дорогу и всё это днём. И если река особой проблемы не представляет, спустились с одного берега на лёд и поднялись на другой, то дорога наоборот. Чтобы её пересечь, придётся чуть ли не войсковую операцию разработать, и не только головой, но и руками подумать. Сейчас проезжие дороги – это канавы в снегу, прорытые местными жителями, сгоняемыми на общественные работы. И если в начале зимы снег просто сталкивали на обочины, то после очередного снегопада бордюры из снега росли всё выше и выше, а в некоторых местах достигали полутора метров, да и шириной были метра два-три. Человек по плотному насту перелезет, а вот лошадь с санями уже нет. Так что прежде чем пересечь такую дорогу, приходилось делать проходы ещё и в этих отвалах. Это ночью немцы прекращали движение по дорогам, а днём будут туда-сюда юзать, поэтому придётся ещё и охранение с двух сторон выставлять, а возможно ещё и прорываться с боем.

Но прорываться мы никуда не стали, а переправившись через реку, прошли ещё километр на запад и остановились на привал. Время и так перевалило за полдень, пока мы воевали, а потом ещё и шли. Так что до наступления темноты осталась пара часов. Поэтому решили не рисковать зря. А остановиться, пожрать, почистить оружие, ну а некоторым и поспать немного. Лошадей выпрягать не стали, а расставили повозки по кругу, сформировав своего рода вагенбург. Орудия отцепили, оставив одно в арьергарде, отсечь хвост в случае чего. Второе установили по ходу движения, наведя его в сторону дороги, проходящей в полукилометре от нас. По периметру (в пятидесяти шагах от ограждения), пустили парный патруль с пулемётом, пресечь попытки любопытных понаблюдать за нами. В карауле артиллеристы, остальной личный состав внутри своеобразного укрепления.

Пока есть несколько свободных минут, иду знакомиться с авиаторами. Нужно решить, брать их с собой или передать с рук на руки наступающим частям Красной армии.

– Командир отряда особого назначения – лейтенант Доможиров. – Подойдя, представляюсь я лётчикам.

– Военлёт Петров. – Назвался в ответ, старший лейтенант, даже не встав со своего места.

– Стрелок-наблюдатель Кукушкина. – Козыряет стоящая рядом с возком девушка с петлицами старшего сержанта.

– Нам нужно срочно попасть в распоряжение своего полка, товарищ лейтенант. – Сразу начинает качать права старлей.

– Ну так идите, – кто вас держит? – опускаю я его на грешную землю.

– Но у нас важные сведения, а командир ранен. Разве вы не должны помочь нам, товарищ лейтенант? – вступает в наш разговор Кукушкина. Пилота аж перекосило от этих слов.

– У нас своё задание, товарищ старший сержант. И я уже говорил, что никого не задерживаю. Я даже вам возок с лошадью предоставлю. Управлять умеете, права есть?

– Н-нет. – Отвечает она.

– Научитесь, невелика трудность.

– Оставь нас, Зоя. Нам с командиром с глазу на глаз переговорить надо. – Отослал пилот девушку. А когда она, прихрамывая отошла, откинул кусок брезента, лежащий у него в ногах.

– Вот видите, товарищ лейтенант, это фотоаппарат с отснятыми плёнками. Мы проводили аэрофотосъёмку в заданном квадрате, когда на нас набросились мессеры. Пришлось уходить, но всё, что нужно мы засняли, и теперь нас ждут в штабе армии. И чем быстрее, тем лучше.

– А я-то чем вам могу помочь, товарищ военлёт? Самолёта у меня нет, идём мы в тыл противника. Вот возок, как и обещал, я вам выделю.

– Но мне охрана нужна. – Не сдержался пилот. – Мы же в тылу у противника. Зоя, она ведь девчонка совсем. А у нас сведения секретные.

– Да кому нахрен нужны эти сведения, скорее всего они уже устарели. – Подумал я про себя. – Что-то мне подсказывает, что старлей за шкуру свою опасается. А Зоя. Видел я, как эта девчонка отделение немцев на ноль помножила, а до этого от мессеров отбивалась, да и под пулями противника до конца отстреливалась. Вот только была при этом не в башне танка, а в кабине самолёта, обшитой трёхмиллиметровой фанерой. Сомневаюсь, что пилот ей патроны подавал. Лежал где-нибудь под берёзой и давал дуба, или зубами сигнал SOS выстукивал.