Текст книги "Партизаны (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

Глава 3

Заалярмили и фрицы в деревне Ольховка. Видимо что-то нашли или наоборот, потеряли, так как после взрыва гранаты, в небо взвились осветительные ракеты. Ну пущай ищут, авось найдут чего-нибудь, так как из перелеска восточнее деревушки по ним выпустил целый диск наш дегтярь, работая короткими очередями, да ещё и с десяток винтовочных выстрелов раздалось. Вот тут уже паника поднялась нешуточная, в деревне началась беспорядочная пальба из карабинов, а потом и пулемёт подключился, ответно стреляя по опушке. Нехай стреляет, авось кого-нибудь из своих и зацепит, по крайней мере, наших там быть уже не должно, а директриса как раз выводит на опорный пункт в деревне Каурцево.

Приникаю к прицелу пулемёта, теперь уже по выверенным ориентирам, хотя выверять там особо нечего, стрелять если что буду на постоянном прицеле, причём кинжальным огнём, когда плохиши переберутся на эту сторону лесной дороги, так что не промахнусь. Ну и Фёдор меня поддержит, а в два ствола мы и роту разделаем как бог черепаху. Но это если ничего не случится.

Случилось. Через пятнадцать минут началась перестрелка слева от нас. Причём завязали её наши, так как стреляли в основном самозарядки. Немцы ответили из своих карабинов и пулемёта, а потом загрохотал Дегтярёвский ручник. Не затихала и канонада на востоке, причём как ружейно-пулемётная, так и артиллерийская, пушки подключились как с той, так и с другой стороны. Видимо первая молчаливая атака сорвалась и пришлось связываться с пушкарями. Хреново. Значит подкрепления нам не видать, – а вот фрицам? Накаркал. Бумкнуло уже на западе от нас, потом зачастили самозарядки сапёров, ну и им ответили, причём не слабо, сначала немецкие карабины, потом пулемёты.

Высвистываю «группу поддержки» и посылаю на помощь, причём всех, как снайперов, так и Фёдора с пулемётом. Следом, забрав все боеприпасы, снимаюсь сам.

– Смотри Петруха, теперь на тебе наш тыл, мин впереди вы наставили, где они, сам знаешь. Оставляю тебе свой карабин, на всякий случай, к нему десяток обойм, так что стреляй не хочу. Только позицию чаще меняй и не подставляйся зря. Отобьём атаку, вернёмся. Всё, до встречи. – Машу я ему на прощанье рукой.

– До свидания, товарищ сержант. – Только и смог ответить боец.

Выходим прямо на дорогу и бежим сотню метров до западной опушки, потом ползём, забирая влево, заходя, ведущим бой фрицам, во фланг. На дороге что-то ярко горит, скорее всего грузовик, так как на телеге такую толпу не подвезти. Слышится завывание мотора, которое вскоре замолкает. Над нами перестают свистеть пули, поэтому дальше идём шагом, утопая в снегу только по колено, а не по маковку. Вот теперь уже кое-что вижу, а не только на слух определяю.

Три немецких грузовика раскорячились на дороге. Первый из них горит по средине трассы, второй стоит, прижавшись к правой обочине, третий перегородил весь путь, развернувшись по диагонали. Видимо сдавал задом, когда водиле в голову прилетела «маслина» или не в голову, а в другой жизненно важный орган. Не менее десятка трупов, бесформенными куклами валялось как на дороге, так и на обочине и снежной целине, живые фрицы перестреливались с нашей засадой. Гансов с той стороны грунтовки мне не достать, а вот с этой…

Слышу как какое-то подразделение фрицев по кустам идёт прямо на меня, о чём-то переговариваясь друг с другом. Пока не поздно, занимаю позицию за стволом старой берёзы. К пулемёту прицеплен «кекс» с лентой на полста патронов, ещё два наготове, остальные у Васи, у него же и запасные стволы. Подпускаю противника на пятьдесят шагов и открываю кинжальный огонь прямо сквозь кустарник. Патроны не экономлю, выпустив всю ленту тремя длинными очередями. Пока перезаряжаюсь, напарник прикрывает меня автоматным огнём. Потом снова врубаю «газонокосилку», подстригая кустарник и прячущиеся в нём сорняки. Третий кекс опустошаю уже короткими очередями, реагируя на вспышку выстрела, любой звук или движение.

– Вася, патрон! – Зову я помощника, когда в ленте остаются последние «маслята».

– Есть. – Подползает он ко мне. Добив остатки одной очередью, сначала меняем ствол, потом Васёк контролирует оживших «мертвецов», а я снова перезаряжаюсь и на это раз меняю позицию, забирая ещё левее.

В нашу сторону уже никто не стреляет, огневой бой идёт с той стороны, но постепенно ослабевает, нарвавшись на засаду, немцы сначала попытались её уничтожить, в связи с малочисленностью, а когда уже их численность сократилась, благодаря нашим усилиям, стали отходить, вынося на себе раненых камрадов. Заняв новые позиции не стреляем, не в кого, да и незачем. Лишь вслушиваюсь в звуки затухающей перестрелки и ночного леса.

– Что у вас здесь, сержант? – Почти неслышно подходит к нам командир разведчиков.

– Уничтожено два отделения пехоты противника, которые пытались обойти нашу засаду, товарищ лейтенант. – Лёжа рапортую я.

– Как знаешь, что два? В кустах же не видно.

– Проверить можно. Разрешите, товарищ лейтенант. Узнаем, кто это был, да и трофеи не помешают.

– Думаешь стоит? У меня каждый человек на счету.

– Кто не рискует, тот не выигрывает, а далеко я не полезу, своих крестников в кустах проконтролируем, патроны соберём, гранаты. Я так понимаю, что это не последний наш бой. – Констатирую очевидный факт я.

– Действуй, сержант. – Отдаёт приказ командир, не вступая в полемику.

– Тогда прикрой, лейтенант. – Уступаю я место за пулемётом. – Вася, за мной.

Достаю из кобуры люгер и, дослав патрон, иду впереди. Напарник правее и на два шага сзади. Движемся к ближайшему тёмному пятну на снегу. Контроль не провожу, живые так не лежат. Тяжёлая пуля ударила в грудь, опрокинув тело на спину, так что присев рядом с трупом, по карманам даже не шарю, дёргаю жетон с шеи, вытаскиваю из-за голенища сапога колотушку. Патроны на обратном пути заберём, а гранатка может и сейчас пригодиться, тем более она не своя, её не жалко. Вася стоит над душой, прикрывает.

– Присядь, не на параде, – осаживаю я его служебное рвение. – Идём дальше.

Второй «живчик» получил пулю в башку, поэтому провозились с ним дольше. Зольдбух убираю себе в карман, а весь бэка Васёк перегружает в опустошённый ранец ганса. Жалко, что пока одни «карабинеры» попадаются, нашли бы пулемёт, уже давно бы вернулись.

Повезло с пятым жмуром. Забираю с него эмпэху и подсумки с магазинами. На десятом останавливаемся, вот он – пулемётчик. Первой же очередью я его зацепил, повезло, иначе бы нам не сладко пришлось, начали бы с ним перестреливаться, получил бы гранату. Так что забираем пулемёт, магазины с лентами, и по очереди, прикрывая друг друга, короткими перебежками отходим по своим же следам.

Лейтенанта на месте мы не нашли, потеряв нас из виду, он сменил позицию, переместившись шагов на тридцать левее. Откуда мог контролировать огнём более широкий сектор между опушкой и кустами, ну и дорогу на участке трехсот метров, местами через кустарник, но он только частично закрывал видимость и особой преграды для пуль не представлял.

– Вот хорошая позиция, дорога простреливается на большом протяжении, одного пулемёта хватит, чтобы её держать. – Сказал лейтенант, когда освободившись от большей части затрофеенного, мы подошли к нему.

– Пулемётов хватает, – где пулемётчиков наберёмся? – Протягиваю я ему десяток зольдбухов вместе с жетонами. – У меня только один человек на всю восточную сторону рощи остался.

– Сколько тут? – взвесив в руке стопку документов, спрашивает командир.

– На одиннадцать подтвержденных, дальше не полезли, хлопотно это.

– Ты вот что, Доможиров, – размышляет лейтенант, бегло пролистывая один из документов. – Оставь тут двоих с пулемётом, всех остальных возвращай на восточную опушку. С той стороны дороги часть второго отделения оборону займёт, устроим фрицам огневой мешок, если конечно они в него полезут. Всё, выполняйте приказ, товарищ сержант.

– Есть! – Отмахиваю я воинское приветствие.

Подхватив свой ППШ, лейтенант уходит, а я озадачиваю Гусева.

– Вот что, Вася, беги вдоль опушки, собирай всех наших и отправляй на восточную опушку. Мне сюда пошлёшь обоих сапёров и Федьку Изотова, только свой пулемёт пусть Рафику передаст. Все патроны и ленты пустые забери, набивайте, пока затишье, я подойду скоро.

Вася уходит, а я расчищаю площадку, устанавливаю новый трофей и проверяю его исправность. Всё работает, в холостую боёк щёлкает, остаётся только ленту зарядить. Пришли сапёры, следом за ними дядя Фёдор, так что ставлю бойцам новую боевую задачу.

– Ваша задача, мужики, прикрыть нас со стороны деревни Мишукова. Держите под обстрелом высотку напротив, и дорогу, от сих, до сих, – показываю я рукой сектор обстрела. – Фланг себе прикроете следующим образом, в лесу гранаты на растяжку поставите, метрах в пятидесяти от себя. Вот две лимонки, прикиньте ещё, как немецкие колотушки использовать можно, ну, не мне вас учить, как и из чего мины делать. Теперь ты, Федя. Научишь бойцов с пулемётом обращаться, покажешь, что тут и как, потом заберёшь остатки трофеев, и пулей к себе на восточную опушку. А пока мужики работают, подежуришь у пулемёта. Свои гранаты тоже им отдай, подберёшь себе в трофеях что-нибудь.

– Задача ясна? Вопросы? Предложения?

– А долго нам тут оборону держать? – спрашивает старший из сапёров.

– Пока до утра, дальше видно будет. С одного места не стреляйте, приготовьте несколько запасных позиций. Вся опушка в вашем распоряжении. Если сильно припрёт, отходите опушкой леса к дороге. Но это если сильно. Всё, до встречи, мужики. – Жму я всем руки и, забрав свой пулемёт, ухожу. Патронов им пока хватит, штатный бэка к трофею мы весь у жмуров забрали.

По пути слышу, как разгорается перестрелка на северной опушке, так что бегу к своим, чувствую, снова придётся «тришкин кафтан» кроить. Добежал. Оставляю пулемёт Васе и иду по позиции, подбодрить людей. Но народ и так весёлый, все хвастаются своими подвигами, кто и сколько завалил супостата. Меж тем, перестрелка со стороны Ольховки усиливается, вот уже и ротные миномёты подключились, так что предчувствия меня не обманули, прибежал гонец от комвзвода, с приказом – помочь первому отделению. Снова перетряхиваю личный состав и отдаю приказ.

– Макар, берёшь пулемёт, в помощниках у тебя Рафик. Дуете на северную опушку, по пути боекомплект пополните. За одно и Шайтана проведаете, а то она без команды патроны никому не отдаёт, а командовать ей только Махмуд умеет.

– Есть. – Усмехнувшись, козыряет Макар и, подхватив свой карабин, идёт за пулемётом, ну и озадачивать Рафика.

– Теперь ты, Берген, – называю я якута его настоящим именем, а не Борисом, как все. – Вижу, что с Кирюхой вы сработались, так что пополняешь бэка, и поступаете в распоряжение комвзвода. Держи, Кирилл, – протягиваю я эмпеху и подсумки с магазинами Лебедеву. – Снайпера как зеницу ока береги, он один целого взвода стоит. Лейтенанта сами найдёте, он на восточной опушке должен быть. А не найдёте, самостоятельно занимайте позицию и выбивайте в первую очередь пулемётчиков. Долго на одном месте не сидите, в случае миномётного обстрела, тут же отскакивайте назад или в сторону. У меня всё, удачи, мужики!

Глава 4

Распределив людей, возвращаюсь к своему расчёту и готовлюсь к бою. Со мной только трое бойцов остаётся, и то если Федя подойдёт. Ничего, будем «батальон четверых» формировать, а уж с батальоном мы повоюем, так что пока есть время, готовим запасные позиции, трамбуя брустверы из снега, по возможности возле толстых деревьев. Также копаем траншейки до самой земли, чтобы скрытно, хотя бы ползком, эти самые позиции менять. Когда начнётся бой, будет не до раскопок.

– Ну, что Петруха, каково тебе нынче в пехоте? – подкалываю я сапёра, когда мы пропахали очередную канаву между двумя окопами.

– Да также как в сапёрах, – не тушуется боец. – Бери больше, кидай дальше, пока летит отдыхай.

– Отдохнул? – Высунувшись из окопа и осмотревшись, спрашиваю я.

– Да я и не шибко устал.

– Тогда гребём дальше, наш пот сбережёт нашу же кровь, а то и жизнь.

На севере грохотало недолго, всё-таки два пулемёта, один из которых коса смерти, плюс снайпер, это сила. Даже сильнее чем галантерейщик и кардинал. Ну и в нагрузку десяток стрелков с СВТ не должны были оставить противнику шансов на удачную атаку. Ну и как рассказал мне Макар, когда они вернулись на позиции, немцев было всего взвода два, а может и рота неполного состава. Мои все вернулись без потерь, а вот у разведчиков пару человек зацепило. Всё-таки миномёты в лесу противная штука, даже если они ротные. Мина, рванувшая в снегу, – ерунда, а если такая же разорвётся, задев за ветки деревьев, это уже гораздо хуже. Вот от таких случайных осколков бойцы разведвзвода в основном и пострадали. Ну и закон больших чисел никто не отменял, три пятидесятимиллиметровых миномёта стреляли из-за домов, так что бороться с ними не было никакой возможности.

Бухнуло и на перекрёстке дорог в моей зоне ответственности. Запуливаю в ту сторону осветительную ракету, наблюдаю за результатом, а потом открываю огонь короткими очередями, по столпившемуся на дороге конному обозу фрицев. Ага, заалярмили, ну это вам не плюшки со стола тырить, так что получите и отвалите. Походу гансы намылились отходить из Каурцева, а вот дорога-то через лес одна, и перекрыли мы её плотно. Минут десять ничего не происходило, только жалобно ржали раненые лошади, и орали недобитые фрицы. Сам не стреляю, и другим не даю, экономлю боеприпасы, скоро каждый патрон считать будем.

Затишье продолжалось недолго, из перелеска напротив нашей рощи в нашу сторону сначала полетели пули, а потом в небо взвились осветительные ракеты на парашютах и засвистели мины. Хреново. За деревом теперь не постоишь, за противоположной опушкой не посмотришь, а из окопа ничего дальше обочины дороги не видно. Это летом полотно лесной дороги чуть выше или даже ниже окружающей местности, а вот зимой. Нет, сама дорога никуда не делась, обочины и кювету тоже, только если раньше это были канавы, то теперь там заборы из снега. Всё-таки снег в России зимой часто выпадает, и убирать его приходится почти каждый день. Хоть и невысокие эти заборы, около метра от полотна дороги, но видимость закрывают. Так что ждём, когда фрицы через эти заграждения начнут перелезать, вот тут им и будет «сюрпрайз». Праздничный фейерверк кинжального огня и хлопушки из мин и гранатных растяжек. Хорошо просматривается, да и простреливается только перекрёсток дорог. Мало того, что он на скате высотки, обращённом в нашу сторону, так ещё гансы вокруг него основательно почистили и убрали снег. Не сами, конечно, местных жителей припахали, но почистили. Так что присматриваю пока за перекрёстком, моя задача – создать там пробку. Вот регулировщиком дорожного движения и поработаю, уже поработал.

– Ну что, Вася, – подбадриваю я напарника. – Окропим снежок красненьким? Зря что ли мы тут дзотов понастроили и траншей понакопали.

– Какие уж это дзоты? Из снега? – Не поддерживает он шутку.

– А самые обыкновенные. Это наша снежная крепость. Так что не дрейфь, Васёк, прорвёмся!

– А я и не дрейфлю, товарищ сержант. Тревожно только на душе что-то. Мало нас тут, – вдруг сомнут?

– Нас мало, но мы в тельняшках и свою задачу почитай выполнили. Немцы отходят, так что если нас и сомнут, невелика потеря, другие за нас отомстят. На ка лучше ленту набей, – кидаю я ему пустой кекс, пресекая на корню упаднические настроения.

А вот и пошла жара в хату, фрицы полезли как тараканы во все щели. Встречаем кинжальным огнём, с расстояния сотни метров. Где-то растяжки срабатывают, где-то наш снайпер гасит огоньки, вырывающиеся из пулемётных стволов. Ну и остальные помогают по мере сил и возможностей, стреляя из карабинов. Первую атаку хоть с трудом, но отбили, закидав немцев гранатами, когда они подошли ближе. Как минимум роту ополовинили, но и патроны я расстрелял почти все, что были заряжены в кексы, немецкие колотушки тоже вернул хозяевам, вовремя сменив позицию, так как туда полетела ответка, хотели загасить пулемётчика. Бэка остался только тот, что мы с Васей затрофеили, так что набиваем пятидесятипатронные ленты и заправляем их в цилиндры кругляшей патронных коробок, так гораздо удобней по снегу ползать. Но ещё одна такая атака, и будем из карабинов отбиваться, если доживём. Немцы в ста метрах, накапливаются на дороге, как в траншее. Их пулемёты тоже никуда не делись, накрывают нашу опушку, головы лишний раз не поднять. Хорошо пока миномёты по опушке не стреляют, боятся своих раненых задеть, зато середину рощи прореживают. Хотя будет приказ, и на раненых не посмотрят, врежут так, что нам мало не покажется.

– Ну, как вы тут, сержант? Как обстановка? – спрашивает лейтенант Васильев, подползя к нашему окопу.

– Держимся пока. Но скоро держаться нечем будет, патроны кончаются. Товарищ лейтенант.

– А я вам тут подмогу привёл. Шесть человек из второго отделения с пулемётом. Я седьмой. Где лучше людей расставить?

– Вы бы нам левый фланг прикрыли, товарищ лейтенант, а я своих ближе к правому смещу. Вася, дуй вдоль позиций, найдёшь Федотова, передай, чтобы с напарником до меня шли. – Отсылаю я бойца.

– Есть, – выскакивает он из окопа в ход сообщения и на четвереньках бежит выполнять приказ.

– Продержимся ещё, сержант, как думаешь? – спускается в окопчик командир взвода.

– Долго ещё держаться, лейтенант? Мы свою задачу выполнили. Немцы отходят.

– Так сигнала ещё не было, на отход, да и бой там идёт. – Почему-то тушуется он.

– А его точно не было? Что за сигнал?

– Три ракеты красного дыма. – Упс. А вот это мне кое-что напомнило, и сразу чуйка стала проявлять свою нетерпимость.

– А какой был приказ, конкретно? – Уже допрашиваю я командира.

– Занять перекрёсток дорог и держаться до подхода подкрепления или отходить по сигналу… – Дальше я уже лейтёху не слушаю. Понимаю, что сигнала не будет. Подкрепления тоже, так как скорее всего оно заблудилось или нарвалось на засаду. Да мало ли таких версий можно придумать, а нам отсюда нужно срочно валить.

– Уходить нужно, товарищ лейтенант, пока нас не отрезали от леса. Проскочат фрицы в обход высотки, засядут на дороге, а потом сомнут нас. Так что забирай раненых, лейтенант, и уходите, а мы вас прикроем и следом. По лесу от противника оторвёмся.

– Не могу я нарушить приказ, сержант. Так что ждём сигнала и отходим, или…

– Воюем дальше, товарищ лейтенант. – Перестаю я упорствовать. – Приказ есть приказ. До встречи. – А дальше уже отдаю команду и сам приникаю к прицелу пулемёта, так как со стороны противника послышались гортанные выкрики командующих офицеров.

– Отделение к бою! – Кричу я, так, на всякий случай, потому что слышит меня только один Петруха, до остальных далеко, хотя нет, уже ближе. В окоп спрыгивает Вася, значит и Берген неподалёку. На лейтёху уже не обращаю внимания, для меня он ноль без палочки. Сам погибнет и людей зря погубит. Хотя шанс отойти ещё есть, может одумается.

На этот раз фрицы не торопились подставляться под наши пулемёты, а сперва закидали нас минами а потом прижали пулемётным огнём. Да и в атаку уже пошли с двух сторон. Со стороны деревни Ольховка нанесли отвлекающий удар, а основные силы ударили вдоль дороги на Мишукова, отжимая нас от основного лесного массива. Естественно отжали. Патроны к пулемётам кончились, гранаты тоже, а с карабинами много не навоюешь. Так что обе дороги, как и восточная опушка рощи теперь в их руках, мы занимаем круговую оборону на юго-западной опушке и прилегающем к ней пятачке, диаметром метров пятьдесят. На большее уже не хватает людей, живых и тех, кто может держать в руках оружие. Лейтенант погиб, а от взвода разведки осталось только десять человек живых. У меня убили Лебедева, он оставался прикрывать отход. Ранило Махмуда и слегка зацепило Макара. Петруха тоже выжил, а вот о судьбе двух его сослуживцев было неизвестно. Оружие осталось только своё, трофейные пулемёты бросили при ретираде, ну а Васин МП-40 я поменял на СВТ одного из умершего от ран разведчика. Патронов к пистолету-пулемёту всё равно не было. Освободив себе пути отхода фрицы за нами в рощу не сунулись, темно, снег, да и добыча кусачая, так что до утра доживём, а там лотерея. Хотя доживём не все, один уже умер. Ещё один ранен в живот, тоже не жилец. Ну и двоих надо нести.

– Что делать будем, Николай? – Спрашивает бывший сержант Климов. Когда-то этот вопрос я уже слышал.

– Уходить надо. Или ты как лейтенант тоже решил подмоги дожидаться? – зло сплёвываю я, скопившуюся во рту горечь.

– Нет, не решил. Хотя слышишь, в той стороне стреляют.

– Слышу. Там с полуночи стреляют, и стрельба всё дальше на север отдаляется.

– Понимаю, что выбираться отсюда надо. Только куда? – Так и хочется ответить в рифму, но сдерживаюсь.

– В лес, на северо-западе, пока темно. Потом поздно будет.

– Так место же открытое, вырубка до него, полкилометра с ранеными не проползти.

– А мы не поползём.

– А как тогда?

– Пешком пойдём.

– В наглую? – немного подумав, спрашивает Пашка. И тут же отвечает. – Согласен!

Из леса выходим небольшой цепочкой. Впереди торит тропу Махмуд на Шайтане, а за ним движутся все остальные. Сначала сапёр, потом моё отделение, замыкает разведка. В лесу раздаются редкие выстрелы из карабинов. Это оставшиеся в прикрытии раненые бойцы имитируют наше присутствие в роще. Без медицинской помощи им долго не протянуть, а когда мы выйдем к своим, и выйдем ли вообще, только одному богу известно, хотя и он может быть не в курсе. Мы же не торопясь движемся строго на запад, создавая впечатление, что идём из Ольховки. Надеюсь, что на опушке леса нас никто не ждёт, а если и ждёт, то это уже его проблема, оставшиеся в живых бойцы зубами будут рвать глотки любому врагу, который повстречается на пути.

Оружие взято на изготовку, сектора обстрела заранее распределены, так что иду, внимательно контролируя свой сектор и считаю шаги.

– Сто… – Предательница луна выползла из-за тучи, и теперь мы как на ладони, но вокруг тишина, слышно только как снег скрипит под ногами и почему-то как стучит сердце.

– Двести… – А теперь луна спряталась, стало темно, сердце перестало громко стучать, но теперь уже исподволь ждёшь шипения ракеты, которая в любой момент может расцветить эту темноту ярким химическим светом.

– Триста… – Вот он, момент истины. Наша растянувшаяся небольшая колонна в самом центре вырубки и засаде уже пора открывать огонь, чтобы мы не смогли прорваться вперёд и отступить назад, так что присматриваю ближайший пенёк, за который можно упасть, чтобы дороже продать свою жизнь.

– Четыреста… – Снова показалась луна, но теперь она наша союзница и можно хоть что-то рассмотреть среди деревьев, в приближающейся стене леса, если конечно нас не скосят первые очереди кинжального огня.

– Четыреста пятьдесят… – Рафик останавливает Шайтана, а мы начинаем разворачиваться в цепь, делая вид, что идём прочёсывать лес.

– Пятьсот… – вот она спасительная опушка, ноги сами ускоряют шаг, осталось пройти пятнадцать, десять, как вдруг…