Текст книги "Партизаны (СИ)"

Автор книги: Алексей Дягилев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

– А я вам людей не рожу, товарищ военлёт. У меня каждый человек на счету. – Решаю я проверить свою версию. – Торопитесь, вот вам тачанка. – Похлопал я по возку. – Как стемнеет, ноги в руки и аллюр три креста. Поедете по нашим же следам, и к утру до штаба какой-нибудь дивизии доберётесь. С рукой что? – Заметив свежую повязку у него на запястье, интересуюсь я.

– Зацепило, когда от мессеров уходили. Потому и на вынужденную пришлось садиться. Думал, уже у своих. Оказалось нет.

– Наш доктор смотрел?

– Да что там смотреть, пустяки, царапина. Зоя перевязала.

– Девушка почему хромает?

– Не знаю, говорит ногу подвернула, когда из кабины вылазила.

– Вот видите. Сейчас наш доктор вас осмотрит, а потом и решим, что с вами делать. – Мне показалось, или старлей как-то сбледнул с лица.

– Ой. Что-то мне нехорошо. – Слышу я за спиной и, обернувшись, вижу падающую прямо на снег Зою. Бегу к ней, но подхватить уже не успеваю.

– Санитары, сюда. – Кричу я, опускаюсь на колени рядом с девушкой и, убедившись, что она жива, уступаю место профессионалам.

Разогнав толпу зевак, заниматься своими делами, жду доклада от фельдшера.

– Ну, что там, Арсений Васильевич? – Когда старый доктор подошёл к костру, спросил я.

– Плохо дело. У девушки пуля в верхней трети бедра. Вынимать надо. – Отмыв руки снегом от крови, стал он их греть у огня.

– Ну так вынимайте. – Перебиваю его я.

– А военлёт – самострел. – Негромко заканчивает он свой доклад.

Глава 19

– Это точно? Ошибки быть не может?

– Да. Пуля прошла навылет. Кость не задета. И пороховой ожог вокруг раны. Случаи, конечно, бывают всякие, но тут…

– Вы даёте сто процентов гарантии, что военлёт нарочно себе руку прострелил. – Снова не даю я ему договорить.

– Ну, я не господь бог, а всего лишь сельский фельдшер. – Разводит он руки в стороны.

– Я тоже не судья, и уж тем более не палач, да и трибунала у нас нет, так что не будем делать поспешные выводы. Кстати, кто-нибудь ещё про это знает?

– Нет. Вы первый, кому я сказал. Помощницы мои с девушкой возились, когда я лётчика осматривал.

– Вот и не говорите больше никому, Арсений Васильевич. Не стоит людей будоражить. Вы пулю-то достать сможете? – Перевожу я разговор на другую тему.

– Смогу. Не впервой. Только пациентка стесняется, поэтому и про ранение сразу не сказала. Перевязалась сама, как могла, кровотечение остановилось, а потом повязка спала и кровь снова пошла. Потому и сознание потеряла.

– Это что ещё за детский сад, застеснялась? Готовьте инструмент, доктор, пока светло, нужно оперировать. Вода вон уже закипела, а место сейчас организуем.

– Александра, что там у тебя с обедом? – Громко зову я нашу повариху.

– Так готово всё, чай только заварить осталось.

– Обойдёмся пока без чая. Приступай к раздаче пищи.

Пока дезинфицировался инструмент, сапёры быстро отгородили место вокруг костра, натянув между деревьев верёвки и накинув на них плащ-палатки. Сверху было только небо, но хоть какая-то защита от ветра. Из нескольких снарядных ящиков соорудили операционный стол, накрыв его куском брезента. Вот на этот импровизированный стол и положили пациентку. Пуля и правда попала в верхнюю треть бедра, вот только доктор не сказал, что сзади, засев в ляжке. Ну а так как из нижнего белья на девушке были только утеплённые кальсоны, она и застеснялась, кое-как перевязав рану и перетянув бедро поясным ремнём. Потом стало не до стеснений. Обморок от потери крови, местная анестезия (стакан водки) и две помощницы, которые держали Зою, чтобы она не брыкалась во время операции. Так и лежала, кверху попкой, со спущенными до колена штанами, пока наш Айболит доставал пулю, чистил и зашивал рану.

– Повезло, – сказал он мне, – ни вену, ни артерию пуля не задела, но раненую нужно доставить в лечебное заведение, и чем скорее, тем лучше. Крови она много всё-таки потеряла, да и не факт, что я всё правильно сделал. Тут специалист нужен. А я только фурункулы вскрывать умею.

– Ну, вы уж не прибедняйтесь, Арсений Васильевич. – Ответил ему я. – А раз надо, то куда нужно, доставим. Не с собой же её везти в конце-то концов.

– Вот и славно. Я могу быть свободен, товарищ командир?

– Идите, доктор, обедайте, через четверть часа выходим.

Когда Зою прооперировали, все уже были готовы к движению. «Кони стояли пьяны, а хлопцы запряжёны.» Мы уходили на север, а одна из наших разведгрупп на восток. Они должны были передать лётчиков передовым частям Красной армии и вернуться к нам. Место и время встречи мы обговорили, поэтому уходим. За эту ночь нам нужно пройти по тылам противника и начать действовать на его коммуникациях, пока в ближнем, а не в дальнем тылу. И хотя там концентрация войск гораздо меньше, но вот порядка должно быть больше. Так что ударить советским бардаком по немецкому орднунгу и пощипать тыловиков и полицаев не получится. Да и смысла я пока в этом не вижу. Ну, наведём мы панику в стане врага, даже уничтожим гарнизон какой-нибудь деревушки, – а толку? Фрицы пошлют карателей и просто сожгут деревню вместе с жителями. Так что комариные укусы нам не к чему. Вот когда доберёмся до железки, тогда и покажем им кузькину мать. А пока шоссейными дорогами займёмся, и тут душманский опыт нам в помощь, начнём с минирования, а после и засады организуем. Немцы сейчас бегут и напужаны, так что прибавим им прыти, или убавим, пущай лучше в плен сдаются, чем на следующем рубеже отпор организовывают.

Удачно перебравшись через грунтовку и пройдя километр, попадаем на просеку, и уже по ней доходим до следующей дороги между деревнями Самород – Клин. Пересекаем её, раскидав несколько теллермин на полотне, и движемся дальше. Второстепенные дороги не трогаем, а перемахнув через шоссейку, между Купелицы и Варварино, минируем её уже основательно. За этой «артерией» немцы следят не в пример лучше, так что и мы уделяем ей гораздо больше внимания. «Чокнутый профессор» выпросил у меня несколько миномётных мин и осколочных снарядов, поэтому сюрприз немцев ожидает просто чудесный. Пройдя три километра, снова упираемся в шоссе, ведущее уже на Верею, и также минируем его. Только на этот раз устраиваем заслоны на южной опушке леса, установив орудия в полукилометре друг от друга и прикрыв их разведгруппами. Обоз же отправляем дальше на север. Бережёного, как говорится и бог бережёт… А мы и так уже оборзели, шаримся в немецких тылах, как в своих. Так что ждём, пока второе отделение сапёров «безобразничает», а первое соединится с отрядом. Оно, конечно, фрицы стараются по ночам не шастать по дорогам, но мало ли, попадётся кто смелый или безбашенный и устроит нам «ночь длинных ножей». После этого уже ничего не минируем, а внаглую движемся на северо-запад, пересекая просёлки и обходя населённые пункты, которых в этом районе как блох на собаке, зато с лесами проблема, одни рощи да перелески. В боевом дозоре – одетые в маскхалаты разведчики, с трофейным оружием и в немецких касках, так что если нарвёмся на какой-нибудь секрет или пост, уничтожим его и пойдём дальше.

В общей сложности мы прошли километров пятнадцать и остановились в довольно обширном лесном массиве, на кордоне лесничества, в километре от очередного шоссе. Вот тут и подождём своих, а также организуем отдых личного состава, который нужно привести в порядок. Конечно, не мешало бы всех помыть, побрить, подстричь, отстирать и вывести вшей. Но боюсь на всё это времени у нас не хватит, линия фронта всего в нескольких километрах, и через десяток часов желательно отсюда убраться. Так что ставлю в караул артиллеристов, сапёры занимаются по хозяйству, а разведчикам я разрешил отбиться. После обеда им нужно будет проверить пути отхода, да и за шоссе последить. Мины мы там ставить не стали, а вот организовать засаду очень даже можно.

Одно орудие установили на подъездной дороге, подходящей к дому лесника с востока, там и будет первый пост. Второй, в пятидесяти метрах южнее, так как до опушки леса там меньше километра. Остальные направления прикрывали русские авось и небось, которые вместе с парным патрулём обходили периметр, это днём, если останемся на ночь, добавим ещё парочку караульных.

Когда пробирались по перелескам, было время поразмышлять. Прав ли я был, отпустив экипаж самолёта? По всему выходило, что прав. Каждый должен заниматься своим делом, а самолётов в нашем отряде не было. Вот и пусть дальше летают, когда вылечатся. Возможно, я бы и провёл дознание, если бы не Зоя. Девушка честно воевала, и рану свою получила в бою. А военлёт? Даже если и самострел. Пусть он сам со своей совестью разбирается, если она у него есть. А на нет и суда нет. Да и разведданные ещё устареть не должны. Тем более на карте погибшего лейтенанта я обозначил позиции противника (мне она была уже не нужна, нужные нам квадраты закончились, а у летунов я отжал себе другую карту). И хотя всю систему огня вскрыть и не удалось, но наши разведчики кое-что нарыли, не зря же они полдня за фрицами наблюдали. Ну а группу я отправил в расположение своей 110-й стрелковой дивизии. Так что и карту разведчики отдадут и пути обхода опорных пунктов покажут, да и на словах кое-что объяснят. Хоть какая-то помощь дивизии будет.

Пока есть возможность и материал, переоборудуем одни сани-дровни для установки на них миномёта. Не затем, чтобы просто возить, а для стрельбы прямо с них. Берёзовые доски и инструмент в хозяйстве нашлись, так что укрепляем настил в центре, а для правильной установки опорной плиты, плахи под неё стелем под углом тридцать градусов, имитируя ровик. Один миномёт нам достался с прямоугольной плитой, вот его и установим. Двуногу-лафет также фиксируем упорами, чтобы она не ездила при стрельбе. Правда теперь горизонтальный угол обстрела ограничится, зато ничего не помешает разворачивать те же дровни и на все триста шестьдесят градусов. А позицию можно будет покинуть за считанные секунды, сразу после окончания стрельбы, или даже в процессе, так как миномёт направлен в сторону, противоположную движению. Платформу обнесли бортиком, высотой двадцать сантиметров, чтобы разместить лотки с минами стоймя и не терять их при быстрой ретираде. Ещё бы испытать эту вундерваффе в действии, а то мы усиливали конструкцию «методом научного тыка». А также пора выходить на большую дорогу, разбойничать. Уничтожать живую силу и технику врага, да и пропитание себе добывать. Конягу мы не сегодня-завтра доедим, а больше продуктов взять негде. И так уже перешли на двухразовое питание – утром и вечером. Спать тоже приходится урывками, в основном на днёвках.

После обеда отправляю разведчиков в поиск, пускай по округе пробегутся, «понюхают», что в мире творится, пути отхода на запад проверят, тем более лыжи в хозяйстве нашлись, а сапёры ещё и снегоступы сплели. И хотя ветер усилился, а снег повалил хлопьями, зато потеплело, ну и такая погода как раз для диверсантов. Так что подождём, что скажут разведчики, а потом будем действовать по обстановке. Сапёры уже заняли спальные места разведчиков, в лагере стихло, и я уже собрался отдохнуть, вот только не тут-то было. Не успел прикорнуть, как уже будят. Вернулась разведгруппа, сопровождавшая летунов. Бойцы пришли не пустые, а принесли новое задание от командования. Задание «простое»: «Перерезать шоссе Верея – Можайск и держаться до подхода подкреплений.» Правда не уточнили чьих подкреплений и сколько нужно держаться, но это видимо никого в штабе армии или фронта не интересовало. Спустили приказ сверху – перерезать шоссе, а там пошло по цепочке: фронт, армия, дивизия, полк, партизанский отряд. Причём приказ отдали, а его выполнение ничем не обеспечили. Матерился я про себя, умываясь снегом и пытаясь очухаться после короткого отдыха.

– Докладывай по порядку. – Начал я расспрашивать Лёху-пулемётчика, командовавшего разведгруппой.

– Вот я и говорю. Линию фронта мы перешли нормально. Двигались на восток по нашим же следам. Перебрались через реку и, пройдя по лесу пару вёрст, заняли оборону на опушке. Осмотрелись, выслали дозор, ну а когда убедились, что в Ступина наши, пошли в деревню. Лётчиков передали по инстанции, вместе с возком. Там раненых как раз дальше в тыл отправляли. А карту капитану какому-то отдали, он сказал, что командир полка.

– Не говорил, какого?

– Нет. Он нас всё больше расспрашивал. Где немцы окопались? Да как их лучше обойти? Ну, мы и показали, где удобней всего реку форсировать. Наши как раз тогда Гуляеву Гору взяли, а немцы за реку в деревню Клин отошли. Ну мы там повоевали чутка. А когда фрицев в Клину окружили, до вас подались. По темну уже не успевали, но хорошо, что снег повалил, вот и прошли незаметно.

– А приказ где?

– Какой? – Удивился Лёха.

– Чтобы шоссе перерезать.

– Так эта, тот капитан очень уж просил, чтобы мы в тылу у фрицев какую-нибудь дорогу на Верею заминировали, и хоть ненадолго, но пробочку там создали, панику посеяли.

– И всё?

– Да. Я так товарищу комиссару и доложил.

– Ну, Леонид Матвеевич. – Развожу я руки в стороны. – У меня просто слов нет. Экий вы композитор. С вашими талантами оперу надо писать.

– Я только правильно сформулировал приказ и доложил. – Начал оправдываться комиссар.

– Чтобы как обычно с перевыполнением плана и повышенными соцобязательствами?

– А как же ещё.

– Свободен, боец. – Отпускаю я командира группы. – Отдыхайте пока.

– Есть. – Берёт он под козырёк и, развернувшись кругом, уходит.

– А вас, я бы попросил остаться. – Отвожу я в сторону комиссара, придерживая за локоть. После чего на русском командном объясняю, как он не прав и к чему может привести такая самодеятельность.

– Надеюсь, вы меня хорошо поняли, Леонид Матвеевич, и подобное больше не повторится? – заканчиваю я свой монолог.

– Понял, товарищ командир.

– Вот и славно. Пойдёмте, проверим посты, а когда дождёмся сведений от разведчиков, будем готовиться к выходу.

Вышли в поход мы только в восемь вечера. Пока определялись с маршрутом, анализируя сведения разведдозоров, ужинали, экипировались. Снег не только не прекратился, но пошёл ещё сильнее, начался буран. От планов по устройству засады на шоссе пришлось отказаться. Немцы организовали оборону по реке Протва, а все деревни вокруг Вереи приспособили под опорные пункты. Перекрывая все промежутки между ними многослойным огнём. И проскочить между этими «ежами» можно было только в такую погоду, причём в тёмное время суток. Так что лишний переполох в стане противника нам сегодня ни к чему, переберёмся через реку, тогда и будем хулиганить, но уже на Можайском шоссе. А пока тихо, на мягких лапках, пробираемся по лесной дороге. Пришлось сделать крюк в полторы версты, прежде чем дорога пошла в нужном для нас направлении, зато не нужно было петлять между деревьями, пробиваясь по занесённому снегом лесу.

Первая остановка на опушке леса, в полукилометре от деревни Ново-Павловское. Тут приходится делать выбор, или пробираться по сплошному кустарнику, прорубая дорогу, или выйти на открытое место и двигаться вдоль опушки. Выбираем третий вариант. Принимаем южнее и, прикрываясь зарослями кустов справа, идём по открытой местности. Тишина сейчас для нас важнее. Слева от нас деревня Мерчалово, но до неё около километра, так что в такой круговерти вряд ли что разглядишь. Очередной перелесок. Ныряем в него. И теперь уже петляя между деревьями, доходим до берега. В этом месте Протва делает петлю, так что спустившись на лёд, движемся по руслу реки и через километр поднимаемся на её западный берег. На этот раз долго лавировать не приходится, выходим на просеку, и уже по ней, перебираемся через Можайское шоссе, немного южнее деревушки Семенково.

А вот этот лесной массив уже довольно обширный, правда есть нюанс. Он вдоль и поперёк изрезан широкими просеками. С одной стороны хорошо, не заблудишься. А с другой – и не спрячешься особо. Хотя нам это как раз на руку. Нам здесь не прятаться, воевать нужно. Судя по карте, просеки прорублены через каждые полкилометра с востока на запад, и через один километр с юга на север. До места мы добрались за четыре часа, и укрыв обоз в центре лесного массива, собираемся на рекогносцировку. Я с артиллеристами на север, а Пашка с одной из разведгрупп и сапёрами на восток. Их задача – разведать подходы к шоссе и определиться с засадой. Нам же нужно обшарить северную опушку леса и решить, из чего лучше пострелять по гансам. Хотя выбор и не велик: пушка с открытой позиции, либо миномёт с закрытой.

Глава 20

После проведённой рекогносцировки собираемся с командирами подразделений в штабной палатке и делимся впечатлениями.

– Докладывайте, товарищ сержант. – Начал я с Пашки.

– Немец тут видать непуганый, подходы к шоссе хорошие. В некоторых местах можно даже на санях подъехать. Так что засаду организовать вполне возможно, но только на небольшую колонну. А вот бодаться с превосходящими силами не получится. Деревья практически вплотную к обочине подходят, а если из глубины леса стрелять, то сектора обстрела узкие получаются, да и подлесок мешает. Единственное удобное место возле деревни Митяево, там опушка в двухстах метрах от шоссе, но в ней у фрицев опорный пункт. В общем, обоз из нескольких гужевых повозок на «ура» возьмём, а если противника хотя бы рота будет, то лучше не дёргаться, схарчат за милую душу. – Эмоционально доложил разведчик.

– У вас что, Константин Францевич? – обращаюсь я к нашему главному диверсанту.

– Шоссе с твёрдым покрытием, но слой снега накатан приличный, так что противотанковые мины установим и замаскируем. Противопехотные тоже поставить можно, но дорогу поутру чистить начнут, и кто это будет делать, думаю, всем понятно. Нагонят местных жителей с лопатами, в основном женщин и детей, а лишние жертвы нам не нужны.

– А что вы насчёт подрыва моста скажете?

– Мост это хорошо, но сначала это сооружение надо осмотреть, сделать расчёты, а потом уже подорвать. Вот только взрывчатки может не хватить. – Задумался диверсант.

– Это плохо. А если просто заминировать шоссе, между деревнями Семенково и Митяево. – Показываю я на карте, где это лучше сделать.

– Как плотно?

– Раскидайте несколько «тарелок», но чтобы рвануло с гарантией.

– Кончились «теллеры».

– А что есть?

– Наши – ТМ-35.

– Много?

– Двадцать штук.

– Это я так понял корпусов?

– Да. Взрывчатка отдельно.

– Час от часу не легче. Их же ещё снаряжать надо и только при дневном свете устанавливать.

– Да. Но я могу и ночью попробовать. – Как-то неуверенно заговорил минёр.

– Тогда лучше не стоит. Что-то ещё? – Увидев, что Пашка хочет что-то добавить, переключаюсь на него.

– Лес этот странный какой-то. Больше на парк культуры и отдыха смахивает, с аллеями. Скамеек только не хватает.

– Это ты верно подметил. Тут ловить проще, чем прятаться. Так что с артиллерийской засадой тоже мудрить не будем, немец в опорных пунктах хорошо окопался, а подловить кого-то на дороге не выйдет. Поэтому собираемся и уходим отсюда. Не время ещё.

– Как уходим? – Засверкал на меня глазами комиссар.

– Очень просто, Леонид Матвеевич, ногами и копытами. И чем быстрее, тем лучше. До Сокольников нам пилить и пилить, а по пути ещё в несколько деревень заскочить надо, напомнить, что Красная Армия наступает. Так мы и панику в тылу у противника поднимем, и свои проблемы решим. Десять минут на сборы, время пошло. – Озадачиваю я подчинённых и первым выхожу из палатки. Ну не понравился мне этот лес, хоть убей.

– Паша, отправляй одну группу в Заево, пускай проверят, есть ли там фрицы или полицаи, а мы следом подтянемся. Деревня хоть и в лесу, но мало ли что. – Придержал я разведчика.

– Что случилось, Николай? – Негромко спросил он у меня.

– Не знаю, Паш. Как-то на душе неспокойно. Уведём отряд, потом небольшой группой и без обоза вернёмся.

– Теперь понятно. Тогда я сам с дозором вперёд пойду.

В лес возле Сокольников мы прорвались почти без проблем, по пути пополнившись гужевым транспортом и личным составом. Лошадей с санями хотели реквизировать у местной власти и полицаев, но в деревне Кулаково подвернулся обоз с продовольствием и фуражом, который там укрылся от непогоды, вот его мы и умыкнули из-под носа у немцев. Отделение фуражиров взяли в плен, а добровольные помощники в основном из местных, выразили просто «огромное желание» послужить в Красной Армии. Так что «рулить» остались прежние водилы, поменялись только «старшие машин», чтобы возницы чего-нибудь не учудили. Зато теперь весь отряд едет, а не идёт на своих двоих. Хорошо это или плохо, я ещё не понял, но не хотелось бы иметь в отряде предателя. До наступления рассвета в лес мы заехать успели, а в чащу пробирались уже при свете дня. На днёвке отоспались и стали готовиться к выходу.

Языков мы взяли не зря. Тыловики они знают гораздо больше чем пехота на переднем крае, да и жить они хотят, так как не под смертью ходят и очко у них не железное. Поэтому в ходе допроса мы и выяснили, где находится штаб 258-й пехотной дивизии. Разведку выслали на лыжах ещё засветло, и возглавил пятёрку Пашка. Если информация подтвердится, то будем лохматить штаб, не подтвердится – перейдём к плану Б. Деревня Красково сама по себе – узел дорог, и миномётным огнём с опушки леса я могу перекрыть три из них, только для этого придётся до утра ждать. Со штабом же можем и ночью разобраться.

Как я ни пытался урезать состав группы, всё равно меньше пятнадцати человек не получалось, так что выехали на трёх упряжках. Не совсем выехали, люди пешком шли, зато почти налегке. Тяжёлое вооружение и основной боезапас находились в санях. Но как для бешеной собаки семь вёрст не крюк, так и для нас восемь километров по лесу не в напряг. В общем, к полуночи мы были на месте, где и встретились с нашей разведкой. Ещё два часа ушло на оборудование позиций и минирование дороги. Расчистив площадку за выступом леса в небольшой ложбинке, установили миномёт, направив его в сторону деревни. Потом трамбуем перед ним бруствер из снега и срубленных веток. После чего я иду выбирать себе наблюдательный пункт на опушку, нагруженный телефонным аппаратом. Катушку с проводом несёт дядя Фёдор, его я и отправлю обратно по нашим следам, тянуть нитку связи. Карабин пришлось оставить в санях, я теперь корректировщик, так что для самообороны мне и пистолетов хватит. НП я выбрал в двухстах метрах от огневой позиции за стволом дерева и, послав Федю на батарею, выкопал себе окопчик в снегу. После чего, проверив работу связи, начал пристрелку.

План был простой и уже проверен в бою. Сначала разбудим немцев разрывами мин по северной околице деревни, постепенно перенося огонь на её центр. Потом Пашка с пятёркой разведчиков имитирует атаку с лесной опушки на северо-восточную окраину, открыв шквальный ружейно-пулемётный огонь со ста пятидесяти – двухсот метров. И если немцы струхнут, то начнут отходить по дорогам на юг или запад. Вот только южную главную дорогу сапёры основательно заминировали. А на западной у нас засада, ещё одна пятёрка разведчиков, Малыш с эмгачём на станке, ну и пара сапёров им в помощь. Причём пулемёты могут и по южной дороге стрелять, до которой всего семьсот метров. А вот ежели фрицы не оробеют, отходить будем мы, накидав им гостинцев с неба. Ракетницы как у меня, так и у командиров групп, так что «созвонимся» при случае или быстроногого оленя отправим.

Первую мину кидаю на пятьсот метров, одновременно с выстрелом запустив в сторону деревни осветительную ракету. Цель хоть и площадная, но не хотелось бы вспахивать огороды. Прилетело с недолётом, так что следующие две мины выстреливаю на исправленных установках прицела, взяв цель в вилку. Потом кидаю серию из трёх мин дальше на двадцать пять и правее на двадцать метров, постепенно смещаясь к центру деревни. Сильно не спешим, даём немцам прочувствовать, в какой глубокий анус они попали. А когда в населённом пункте началась паника со швырянием осветительных ракет во все стороны, открываем беглый огонь на крайних установках прицела. Вот только боекомплект не резиновый, и после израсходования сорока мин я задробляю стрельбу, и пока усечённый расчёт подносит боеприпасы, наблюдаю за противником.

Теперь Пашкин выход, и пока всё идёт по плану, начинают стрелять разведчики. А потом мы переходим к плану «Цэ». Я пытаюсь подавить немецкую зенитку, а разведка отходит. Бруствер из снега ещё может защитить от пуль, но от двадцатимиллиметровых снарядов автоматической пушки, это плохая защита. Очереди выкашивают подлесок, подбираясь и к моему НП, а я всё никак не могу пристреляться, хотя от взлетевших осветительных ракет на парашютах, стало светло как днём.

– Вилка! Четыре снаряда беглым! – Кричу я в микрофон, прижавшись к мёрзлой земле, на дне своего снегового окопчика. Пока мины в воздухе, высовываться даже не пытаюсь, как пули так и снаряды свистят уже надо мной, продолжая губить природу.

– Цель та же. Четыре снаряда беглым! – Повторяю команду, прислушиваясь к разрывам. Так как миномёт стреляет, значит корректировщик жив, и его нужно искать в другом месте, ежели рассуждать логически. Вот и немцы подумали также. И начали стрелять из стрелкового оружия по нижнему ярусу. Зато зенитка переключилась на верхушки деревьев. Легче мне от этого не стало. Сосна за которой я прятался, оказалась одним из самых высоких стволов на опушке, так что сверху на меня посыпались хвоя и шишки. – Хорошо, что не ветки. – Только успел подумать я, как меня чем-то накрыло.

Когда стрельба в мою сторону утихла, рискую высунуться из-за дерева и осмотреться. А вот это хреново. Не меньше взвода противника короткими перебежками направляется по шоссе на северо-восток к лесу, в то время как самоходная зенитка прикрывает их огнём. Дую в трубку. Нет связи. Значит и мне пора отходить. Отцепив аппарат, отползаю с опушки и, согнувшись, бегу к своим. Теперь главное без потерь отойти. Разбираться потом будем.

– Чего стоим? Кого ждём? – Кричу я бойцам, подбегая к позиции. – Миномёт на повозку! Уходим.

Расчёт не разбирая, подхватывает орудие и устанавливает его на «миномётную тачанку». Вася с Макаром едут на ней, остальные на Шайтане, в санях. Остальные это: я, Федя и Махмуд. Как-то так получилось, что на задание я взял всех своих, Пашка кстати тоже, а под командой Малыша в основном его партизаны. И хотя в отряде все наши, но как-то ещё не привыкли. Времени мало было на слаживание, коллектив не успел спиться, спаяться, а в бою нужны люди с полувзгляда и полуслова понимающие друг друга. В общем, «спиваться» нужно в ближайшее же время, вот только сперва выбраться из этой передряги. Заслышав стрельбу на юго-западе, запуливаю в небо красную ракету (общий сигнал отхода), и покидаем огневую позицию. По своим же следам вдоль опушки отходим на север, потом углубляемся в лес, где и встречаемся с разведчиками.

В расположение отряда возвращаемся, петляя по лесам и просёлочным дорогам, соединившись по пути с группой Малыша. Вроде обошлись без потерь, но осадочек, как говорится, остался. Не получилась импровизация. В следующий раз умней будем. И хотя вернулись мы только с рассветом, в полдень я уже на ногах, Пашка тоже. Так что смотрим карту, «потрошим» пленных и допрашиваем местных жителей, прибившихся к отряду. Сопоставив все «показания», выбираем два объекта. Машинно-тракторную станцию в посёлке Ленинский и деревню Елево. Сама деревня нам ни к чему, а вот мимо неё проходит шоссейная дорога с востока на запад и за этой трассой нужно понаблюдать, засада там неплохая получится. МТС – цель пожирнее, её фрицы приспособили для ремонта своей бронетехники, так что поживиться там будет чем. В крайнем случае антиорднунг наведём или беспорядок, если по-русски. Но МТС придётся захватывать, чтобы там хулиганить, а дорогу можно и издалека обстрелять. Но сначала разведка и ещё раз разведка, хватит уже этих импровизаций. Так что после обеда Пашка с одной разведгруппой идёт на лыжах налево (изображают интуристов-охотников), мы с Макаром прямо, наша цель дорога и подходы к ней.

А хорошая вещь, эти снегоступы, если бы не они, то пришлось бы по колено в снегу брести, а так только по щиколотку нога проваливается, и это из-за того, что снег только недавно выпал. Пройдя полкилометра, выходим на поляну. Вот на ней можно оба миномёта установить и стрелять взводом, выставив параллельный веер. Судя по карте, до дороги отсюда около километра, пока до опушки дойдём, посчитаем, а там с помощью бинокля прикинем. Топаем дальше, по выступу леса, который ближе всего подходит к деревне. На опушке достаю бинокль и осматриваюсь, Макар в пяти шагах позади, страхует. До дороги триста метров и просматривается она на протяжении полутора километров, если тут установить одно орудие, а второе в полукилометре правее, плюс пулемёты, то засада получится классическая, любую колонну мы тут расфигачим, начиная от автотранспорта и заканчивая танками. Вот только ездит ли кто по этой трассе, «будем посмотреть». Во всяком случае дорогу с этой стороны заблокируем, если МТС захватывать будем.

– Глянь, Макар. – Передаю я бинокль напарнику. – А я покараулю пока.

– Хорошая позиция, – возвращает он мне прибор. – Вот только долго тут не просидишь, по лесу обойти можно и с тыла ударить, если будет кому.

– Пойдём посмотрим, как можно оборону организовать, чтобы с тыла не обошли. И если услышишь звук мотора, предупреди, посмотрим, кто тут ездит.

– Понял, – откликнулся Аристарх. – Пошли.

Взяв карабины наизготовку, бредём вдоль кромки выступа, держась левее опушки. Хотя это не столько лес выступил, сколько луг узким клином врезался в лесной массив, так как дошли мы практически до поляны, на которой собирались устанавливать миномёты. Тут их разделяли только кусты и подлесок. Так что огибаем клин и идём в обратном направлении. К вечеру натопались мы изрядно, хотя и поваляться тоже пришлось, зато опушку излазили вдоль и поперёк, и довольные, но уставшие, изображая лося, отправились на базу. А кто ещё может оставлять такие широкие следы на снегу? Конечно сохатый. Не слон же. Так что слоним вроде как на юг. Ладно ещё мох в темноте на деревьях искать не пришлось, просто посмотрел на фосфоресцирующую стрелку компаса.

Благодаря часовому, который не стал стрелять сразу, а окликнул нас, согласно уставу, в лагерь мы попали, причём живыми и даже поесть успели. Потом пришёл Пашка и началось…

В результате к консенсусу приходили долго, с разбиванием табуреток об голову оппонентов, но всё-таки договорились. Что утро вечера мудренее и нужно проверить всё ещё раз. Тем более Пашка так и не смог перейти через дорогу и осмотреть подходы к объекту с другой стороны днём. А в темноте от этого не было никакого смысла. В общем, пока есть возможность, залегаю спать, а то утро наступит по команде «Подъём», за три часа до рассвета, а продолжится небольшой лыжной прогулкой на шесть километров, по лесу вокруг деревни Елево.