Текст книги "Пуля-Квант"

Автор книги: Алексей Бобл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)

Вивисектор замер. Выронил фонарь, потянулся к шее… и тут меня ударило. Что-то невидимое, словно я разбежался и врезался в мягкую стену. Ночной мир крутанулся вокруг, и я упал.

* * *

Сколько времени прошло? Фонарь светит с земли в нескольких метрах. Рядом две аномалии – зеленый мерцающий студень и бело-голубой искрящий шар, между ними валяется тело Вивисектора.

Свет фонаря позволил разглядеть, что я лежу, скрючившись в нелепой позе, возле постройки, напоминающей сарай. Здоровая нога зацепилась за широкую ржавую ванну, приваленную к стене.

Химик! Нужно привести его в сознание!

Я пополз к фонарю по промерзшей земле. Подхватив его, развернул, и в луче мелькнули бурые туши. Тут же раздались топот, фырканье… Кабаны!

Они исчезли в темноте, и я выключил фонарь, чтобы не привлекать внимание. А что, если они были под гипновлиянием, подчинены воле Вивисектора, и теперь как бы «пьяны», не могут сориентироваться в пространстве? Потому и не атакуют. Но скоро разберутся – маленький примитивный мозг четко опознает во мне источник пищи и угрозы. И тогда прощай, Кирилл Войтковский. Поднимут на клыки, размозжат череп копытами, переломают хребет.

Нет, затаиться тут, в темноте, – не выход, надо действовать. Я включил фонарь и пошарил вокруг лучом. Рядом с откинутой крышкой погреба валялись какие-то бугристые шары с тонкими иглами. Осветив один, я попытался сообразить, что это за штука. Напоминает морского ежа, интересно. Бока в лиловых разводах вздымаются и опадают, будто оно дышит. Тонкие иглы шевелятся, даже в неверном свете фонаря видно – они очень острые. И еще я был уверен: ежи эти опасны.

Кабаны уже пришли в себя, сбились в подобие стаи, но подходить близко пока не решались, даже шорохов не было слышно – и причиной тому стали ежи. Они валялись повсюду в радиусе трех метров от лаза, я насчитал их с десяток, а потом бросил выискивать новые и медленно пополз к погребу. Главное – не шуметь и не зацепить эти игольчатые штуки.

Когда я огибал бездыханное тело Вивисектора, все время было ощущение, что сейчас меня схватят за ногу или за руку, как в глупом фильме ужасов, только музыки зловещей не хватало. Поверим Химику – смесь в шприцах завалит и слона. Значит, это существо я вырубил, хладнокровно все сделал, злость помогла и желание выбраться из западни. Только не знаю, убил ли Вивисектора, поднимется ли он?.. Лучше буду думать, что он сдох…

Вот и лаз. Я посветил в дыру. Лежащий внизу Химик не шевелился.

Я попытался сползти по перекладинам – и не смог. Нога болела невыносимо, руки дрожали, в теле была слабость. Черт, ну почему вот так – не могу спуститься, а ведь всего-то несколько ступенек… Может, в Химика этим ежом швырнуть? Нет, нельзя, я ведь понятия не имею, какие у них свойства.

Я свесил руку в дыру, раскачал и отпустил фонарь. Снизу донесся приглушенный звук удара, луч метнулся по стенам, фонарь моргнул пару раз и отрубился.

Здорово. Приехали.

Раздался стон.

Я зажмурился, чтобы быстрее привыкнуть к темноте. Открыл глаза, поморгал. Костюм слабо фосфоресцировал.

– Химик! – прошептал я. Внутреннее чутье подсказывало, что орать сейчас не стоит. – Химик!

Снова стон. Шорох. Глаза уловили движение в темноте. Брякнула стремянка, и я увидел растрепанную шевелюру под собой.

Глава 7
 СВОБОДА

Я боялся пошевелиться. Химик оставил фонарь рядом с лазом, но и к нему тянуться не было желания. Яркий луч уперся в кусты, в десятке метров за которыми высились деревья.

– Химик, тут какие-то шары с колючками кругом, – тихо сказал я, едва сдерживая радость. Он очнулся, теперь я не один! – Их даже кабаны боятся, не нападают на меня.

А кабанов-то по-прежнему не слышно… Хотя они где-то неподалеку, это я точно знал, но не движутся и не пытаются атаковать. Во всяком случае – пока.

Я посторонился, позволяя Химику выбраться, но он лишь высунулся по пояс, огляделся и полез обратно.

Снизу донеслись шорохи, сдавленное ругательство, шелест, потом там зажегся фонарь, и вскоре Химик показался опять. Я по-прежнему лежал возле лаза – от напряжения заломило спину, и сразу усилилась боль в сломанной ноге.

Сталкер посветил на меня. Видимо, заметив, как я гримасничаю, аккуратно положил фонарь и прижал палец к губам: молчи. Я слабо кивнул. На корточках подобравшись к Вивисектору, насколько позволяли аномалии, сталкер уставился на него. Я увидел, как сжались кулаки Химика, потом он отчетливо скрипнул зубами. Несколько секунд разглядывал неподвижное тело, наконец выпрямился, сделал мне знак оставаться на месте и скрылся в сарае.

А если он меня кинул?.. Да нет, Химик не похож на сволочного типа, на каких-нибудь мародеров, про которых я слыхал пару рассказов в лагере на Янтаре.

Янтарь… Где-то совсем рядом. Нужно туда. После эвакуации там осталась только группа Григоровича. А если и его вывезли? Пусто в лагере, мутанты рыскают? Ведь колючку и сигнализацию обесточили наверняка… Минные поля оставили, но надолго ли их хватит… А может, и надолго. Живность, то есть мутанты, в Зоне ведет себя как обычное зверье. Того, что ее пугает, будет сторониться. Так что? Главное – проникнуть в лагерь, в убежище или капонир, где можно пересидеть какое-то время…

Я повернул голову, немного сдвинулся. Свет пробивался сквозь щели между досками хибары. Не разобрать, что это, – то ли сарай, то ли хлев.

Несколько раз внутри мелькала тень, свет в щелях мигал. Наверное, Химик внутри рыскает, что-то ищет. И тишина.

Тишина и темнота сильно действовали на нервы. Я покрутил головой, и взгляд поймал несколько красных светящихся точек. А вот и наши друзья – кабаны. Застыли тише воды ниже травы. А ежи? С трудом удалось разглядеть один, он шевелился, на поверхности вспухали и опадали бугры. Словно кто-то насадил резиновый мячик на палец и тычет в него изнутри.

Я снова взглянул туда, где только что были кабаны, – точки исчезли, зато из темноты донесся шелест. Всё, ушли? Бросили добычу? Странно…

Я вытер испарину со лба. Надо ползти к сараю, не могу больше лежать посреди поляны. Мертвец рядом, кабаны, ежи эти, аномалии, наверняка еще какие-то твари… Так свихнуться недолго, лучше поближе к Химику, с ним безопаснее. Фонарь не стал брать – лишние усилия и потеря времени.

Адреналин растворился в крови, холод пробирал до костей, я не мог сдержать дрожь. Зубы стучали, руки и плечи тряслись, будто у меня болезнь Паркинсона. И нога ныла невыносимо. Я долго полз, при каждом движении стискивал зубы. Искусав губы в кровь, добрался до сарая, подтянулся на руках в дверной проем, поднял голову – ив лоб ткнулся ствол штурмовой винтовки.

Химик пару секунд рассматривал меня, потом убрал винтовку за спину, повернулся и шагнул к верстаку в глубине помещения.

Я огляделся: не слишком просторно, дощатые стены, утрамбованный земляной пол, в углу расчехленный наполовину рюкзак Пригоршни, торчит хромированная секция ГСК, похожая на перевернутую кастрюлю. Я вздрогнул – меня эта штука, изобретенная Григоровичем, теперь как злой рок везде будет преследовать?.. На верстаке под стеной стояли банки, бутылки, валялись промасленные тряпки, рядом стоял табурет с керосиновой лампой на железном поддоне. На стенах развешан инструмент. Сарай-склад. Куча всякого барахла, рухляди. Видимо, сюда тащили любую полезную вещь, которая сгодится… для чего? Помещение необжитое, больше напоминает мастерскую.

Химик подхватил лампу и пошел в дальний угол, где высились стеллажи, сколоченные из деревянных брусьев, а рядом к стене были прибиты широкие полки, заваленные каким-то хламом. Под ними стоял несгораемый шкаф. Сталкер взял со стеллажа нож, блеснуло обоюдоострое лезвие – я такие видел у военсталов, добротное холодное оружие, очень опасное для врага, если умеешь с ним обращаться.

Химик присел перед шкафом, посветил на петли. Недовольно покачал головой, встал, потянулся к стеллажу за небольшим аэрозольным баллончиком.

Попшикав на петли и в замочную скважину сейфа, он положил баллончик на пол, повесил лампу на гвоздь в стене и стал сосредоточенно разглядывать замочную скважину. Пару раз ковырнул в ней кончиком ножа, снова покачал головой, снял с гвоздя лампу и направился в мою сторону.

Я все еще лежал в дверях. Химик снова жестом велел мне молчать, я кивнул, тогда он перешагнул через меня и пошел к телу Вивисектора. Шагал сталкер очень аккуратно, медленно, тщательно выбирая, куда поставить ногу. Около Вивисектора заискрил и чуть раздулся бело-голубой шар аномалии – Химик заслонился, отвернулся на миг. Губы поджаты, глаза сощурены, лицо напряжено. Он почесал подбородок, задумчиво разглядывая аномалию. Потом вдруг взмахнул рукой – сверкнул клинок, и я зажмурился.

Когда открыл глаза, сталкер шел назад. В руке лампа, в другой нож, что-то на шнурке болтается… Я посмотрел на Вивисектора – вроде бы не отрезано ничего от тела, как лежал, так и лежит.

Химик вновь перешагнул через меня, подошел к несгораемому шкафу и, повесив лампу на гвоздь, вставил в скважину ключ, который снял с Вивисектора. Щелкнул замок, но Химик не спешил открывать дверцу. Просунул кончик ножа между створками, придирчиво осмотрел щель, качнул головой, ухмыльнулся. Вставил лезвие еще глубже, ладонью придавил створку и резко двинул ножом. Раздался легкий скрежет, створка беззвучно открылась – и сталкер достал из сейфа гранату. Раздвинув усики кольца-предохранителя, спрятал ее в карман.

У меня поплыли круги перед глазами, уши заложило, а дрожь стала до того сильной, что я больше не мог опираться на руки и улегся на пол. Саднило в груди, сознание ускользало, проваливалось в бездонную пропасть. Я закрыл глаза – круги и вспышки под веками. Из темноты вынырнуло лицо Пригоршни, потом размазалось, превращаясь в чудовищную рожу полтергейста, монстр открыл пасть и сжался в яркую точку. Точка взорвалась искрами, растаяв в темноте…

* * *

Голова опиралась на что-то мягкое, а в рот лилась холодная вода, стекая за шиворот. Я открыл глаза – Химик. Он сделал уже привычный жест, означавший, что нужно соблюдать тишину, сунул мне под голову рюкзак и отодвинулся. В свете керосиновой лампы виднелся обрезиненный контейнер. Химик сдвинул крышку – открылось шесть ячеек, содержимое которых мне ни о чем не говорило. Я покосился на свои ноги, увидел, что шина с повязкой исчезли, перевел взгляд на сталкера. Куртку он сменил на свитер и кожаную жилетку с множеством кармашков.

Наверное, я долго был без сознания, раз он успел столько сделать. Химик извлек из кармана зажигалку и небольшой плоский баллончик с жидкостью для нее, положил на куртку, расстеленную на полу. Там уже был армейский нож, закупоренный бутылек с прозрачной жидкостью и скрученное в клубок растение, похожее на лозу. Вспоров рукав куртки, сталкер разрезал его на две части, одним лоскутом обмотал левую ладонь, взял баллончик и полил повязку. Потом зубами вырвал пробку из бутылька, и я ощутил запах спирта. Химик щедро плеснул спиртом на кусок рукава, закупорил бутылку и полез левой рукой в контейнер. Достал оттуда сверток размером с кулак, развернул – внутри был красно-бурый ком. Химик переложил его на отрез рукава, и ком будто вздрогнул, едва слышно зашипел, сморщился. Сталкер быстро завернул его в ткань и приложил к месту перелома на моей ноге. Я вздрогнул, но сумел сдержать стон, лишь заскреб пальцами по полу. Тело само собой напряглось, боль прострелила от затылка до пяток, перед глазами поплыли круги. Я думал, что снова вырублюсь, но вдруг ощутил слабое тепло, наполняющее тело. Боль затухала, хотя в месте перелома сильно пекло. Химик лозой примотал артефакт к ноге и вопросительно заглянул мне в лицо. Я кивнул. Сталкер смотал лоскут с ладони, нарезал несколько полос из остатков куртки и стал обматывать мою сломанную ногу.

Покончив с повязкой, довольным взглядом осмотрел ее, покивал и достал из нагрудного кармана смятую пачку сигарет. Вытащив одну, щелкнул зажигалкой, глубоко затянулся.

Выдохнуть он не успел – глаза расширились, шея напряглась, Химик выплюнул сигарету, развернулся и пополз в глубь сарая, давясь кашлем. С минуту он стоял на четвереньках, уткнувшись лбом в пол, приглушенно перхая. Потом сел, утер лицо. Давно у него уже не было кашля, а сигарета спровоцировала застуженные в погребе легкие. Химик недовольно покачал головой, видимо, ругая себя за неосмотрительность.

Мне стало лучше. Легче дышалось, холод исчез, и боль прошла. Интересно, что за артефакт Химик примотал к моей ноге? Теперь только печет, будто горчичник, и все. Эта штука и лечила меня, и согревала…

Сталкер вернулся ко мне, знаками показал, что могу сесть. Я попробовал – получилось. Химик тем временем закрыл контейнер и подвязал его снизу к рюкзаку. Мелкие инструменты распихал по карманам жилетки, помог мне перебраться внутрь помещения и прислонил к стене, потом взял керосинку, поставил на верстак и погасил.

Я сидел с закрытыми глазами, чувствуя себя с каждой минутой все лучше и лучше. Навалилась сонливость, очень хотелось есть. Зашуршала бумага, Химик ткнул меня в грудь, и я открыл глаза. В слабом мерцании костюма увидел, что сталкер протягивает мне плитку гематогена. Я жадно схватил угощение и сжевал в один заход. Поблагодарил кивком, показал большой палец. Химик кивнул в ответ.

Сдвинув ладони, сталкер приложил их к щеке, склонил голову. Предлагает поспать… Он двумя пальцами указал на свои глаза и обвел рукой сарай – мол, подежурит пока.

Я сложил руки на животе – и провалился в сон.

* * *

Проснулся я от сильного зуда в сломанной ноге. Голова свесилась на грудь. С трудом удалось распрямиться, я помассировал затекшую шею и с удивлением понял, что могу пошевелить ногой. Артефакт под повязкой раздулся.

Я медленно переместил ногу в сторону, пошевелил пальцами, подвигал ступней. Острой боли не было. Повязка с артефактом мешала, но все-таки удалось согнуть ногу.

Огляделся – раннее утро. В сарае висела серая дымка, Химик стоял в дверном проеме боком ко мне. На спине рюкзак Пригоршни с подвязанным снизу контейнером, на клапан резинками пристегнут блестящий тубус – чем-то чертежный напоминает, только короче вдвое. Сбоку приторочена винтовка – телескопический приклад сдвинут до минимума, на ремне подсумок, из-за голенища торчит рукоять ножа. Он стоял, засунув руки под жилетку, и дымил сигаретой. Только сейчас я заметил, что голова сталкера обвязана и какие-то странные кругляки, напоминающие улиток, прилеплены к вискам.

Химик пожевал губами, длинный столбик пепла упал на ботинки. Сталкер выплюнул окурок, зевнул и потянулся, привстав на носки.

Я пошевелился, он заметил движение и обернулся. Выглядел он свежо, только глаза красные да слегка отекшее лицо – напоминание о бессонной ночи. Наверное, прийти в себя ему помогла повязка с улитками-артефактами. Вообще, надо расспросить Химика при случае подробнее про аномалии, артефакты – кажется, он в этом деле хорошо разбирается. Вон за одну ночь с их помощью меня вылечил…

Я жестом поинтересовался, можно ли говорить, Химик отрицательно качнул головой. Шагнул ко мне, присел на корточки. Из внутреннего кармана достал ПДА и быстро набрал несколько слов. Развернул ко мне экран: «ЕЖИ, НЕЛЬЗЯ ШУМЕТЬ».

Я кивнул.

Сталкер отстучал на клаве: «ЯНТАРЬ».

Я оттопырил большой палец – согласен.

Химик встал, отошел к верстаку и взял длинный кусок арматурины. С одной стороны железяка загибалась, этот конец обмотан репшнуром – удобная ручка, ладонь не соскочит, – на другой насажена пробка от бутылька.

Ага, это костыль. Выходит, Химик ночью даром времени не терял, готовился к путешествию.

Сталкер протянул костыль, я взялся за него, кое-как встал, половчее перехватил рукоятку и попробовал ступить на сломанную ногу. В колене кольнуло, я пошевелил стопой, перенося вес тела с пятки на носок – непривычно, нога плохо сгибается из-за раздувшегося артефакта, но это ерунда, главное – боли нет! Значит, я самостоятельно могу идти, нет необходимости меня тащить. Я поднял взгляд.

Химик скупо улыбнулся и указал на дверь.

Я шагнул раз, второй – все нормально. Вот как! На лице сама собой возникла улыбка. Теперь-то мы точно дойдем до Янтаря. Оружие есть, я не один, в компании опытного сталкера, который разбирается в аномалиях и артефактах, может, даже получше ученых с Янтаря. Еды у нас, наверное, маловато, но главное – добраться до лагеря, а там видно будет…

Выйдя наружу, я увидел небольшую полянку, окруженную кустарником. Дальше рос лес. И куда, интересно, подевался весь снег? Не мог же он растаять так быстро. Или мог? Странно.

Я вдохнул полной грудью свежий морозный воздух. Погладил дощатую стену, собрал иней на ладонь, оставив темный след на щербатой доске. Вытер лицо. Посмотрел на ржавую чугунную ванну возле стены – и кто ее сюда притащил? – поднял взгляд к небу. Светает, но кругом по-прежнему все серо. Вроде возвращается обычная для Зоны погода; если потеплеет, идти будет легче.

Потом взгляд уперся в мертвеца, лежащего между аномалиями. Я вздрогнул, вспомнив события прошлой ночи. Захотелось побыстрее убраться отсюда, уйти подальше от ночного кошмара.

Химик подтолкнул меня вперед, и сам вышел следом. Показал знаками, что надо двигаться вдоль стены и за угол.

Я кивнул, но, не успев сделать и шагу, заметил движение по краю поляны. Кусты шевельнулись, и на открытое пространство выбрался человек, облаченный в КЗС, в противогазе с длинным хоботом, с «калашом» на изготовку. Следом появился второй, у которого КЗС был поярче – новее, наверное…

«Свобода» – понял я. Эти парни из «Свободы». Я вспомнил сталкера, который разговаривал с Отмелем на Янтаре. Он носил такую же форму и элементы экипировки.

– Хенде хох, Химик! – прогнусавил один из сталкеров.

Мертвец между аномалиями дернулся, и тут Химик сильно толкнул меня к ванне.

Часть вторая
ЭФФЕКТ ВНЕЗАПНОСТИ
[Лабус]

Глава 8
ПОИСК

Лабус! Я обернулся на крик Курортника. Над поляной пролетел вертолет, судя по номеру на борту – из второй эскадрильи.

– Дым ему зажги!

– Сделаю.

Я добежал до опушки, достал из-за пояса трубку наземного сигнала, отогнул проволоку с боков зеленого цилиндра – получились ручки. Пальцем вдавил пробку, сорвал заглушку и, выдернув кольцо, поднял над головой дымящую трубку.

Вертолет начал снижаться. Винт с ревом рубил воздух, ветер разгонял по поляне белую пелену, закручивая десятки маленьких смерчей. Хлестала по липу снежная крошка, впиваясь в щеки. Я выбросил бесполезную сигнальную шашку. Клочья густого рыжего дыма, подхваченные потоком, смешивались с белой пеленой, вплетались в протуберанцы и тут же, потеряв ускорение, таяли…

Машина задними колесами коснулась земли, потом опустилась передняя стойка шасси. Я разглядел сквозь лобовое стекло, как пилоты обмениваются фразами; один, пожилой, потянулся к тумблерам на верхней панели, второй, молодой совсем, дернул рычаги управления, сдвинул вбок форточку, высунул руку и призывно махнул.

Обороты двигателя снизились, протяжный звук сменился низким воем и через пару секунд смолк.

Я поднял очки на шлем и побежал к вертолету.

– Пригоршня! – донесся Лехин голос. – Чего ты возишься?

– Да… тут… – Никита выбрался из палатки.

– Ну чего?..

– Кирилл пропал.

Я остановился. Как пропал?

– Как пропал? Куда? – спросил Курортник.

– Не знаю. Знал бы – уже нашел.

Я повернулся, окинул взглядом лес. Между деревьями купол палатки, рядом растерянный Пригоршня, в одной руке ОЦ-14, или попросту автоматно-гранатометный комплекс «Гроза», в другой портплед. Сталкер вскинул «Грозу» и снова нырнул в палатку.

Я покосился на Курортника.

– К бою! – скомандовал он.

Мы пошли одновременно, подняв оружие, но не успели сделать и пары шагов, как с другой стороны палатки вынырнул удивленный Пригоршня. Он почесал затылок, присел, потрогал полог. Выпрямился и сказал:

– Пропал… и изделия тоже нет.

За спиной щелкнуло, раздался вой стартера, я оглянулся – лопасти винта медленно поползли по кругу.

– Лабус! – прокричал Курортник. – Задержи его!

– Стой! – Я сжал кулак, согнув руку в локте, покачал ею.

Молодой пилот высунулся в форточку, проорал:

– Что у вас тут происходит?!

Я кинулся к вертолету, наведя ствол на испуганное круглое лицо.

– Стой, говорю! Глуши двигатель!

– Не мельтеши, военстал, – спокойно произнес пожилой, перегнувшись через напарника, и выставил в форточку пистолет.

Ясно, это командир, а круглолицый – второй пилот-штурман. Парень хлопал глазами, вертел головой, но питание выключил и руки с рычагов убрал.

– Что у вас? – спросил командир.

– Ничего, – буркнул я. – Ждем… – И, опустив оружие, развернулся.

Курортник, стоя возле палатки, разговаривал с Пригоршней. Сталкер развел руками, хлопнул ладонями по бедрам, запрокинул голову и зачем-то указал пальцем на небо.

Рев двигателя оборвался, и долетел обрывок фразы:

– …куда я знаю!!!

Курортник сгреб Никиту за шиворот, подтянул к себе и начал цедить ему в лицо. Умеет Леха людей вразумлять. Чего он только в сталкере нашел – не пойму… Ладно, это их дела, я в Зоне меньше года, а Курортник уж почти три. Да и Пригоршня этот тоже, наверно, с пару годков ходит.

Из кабины раздался голос командира. Он вел радиообмен с базой, запрашивал указания.

– Говорить будешь? – Командир протянул наушники с гарнитурой.

Я свистнул Лехе, тот знаком приказал мне оставаться на месте и подтолкнул сталкера – они побрели в чашу, глядя под ноги.

– Кто? – спросил я, сдвигая оружие за спину и беря наушники.

– «Полсотни пятый».

Нормально. Сам оперативный дежурный, за что такая честь? Ночью Курортник связался с постом, запросил командира отряда, но связь паршиво работала, и поговорить удалось только с начальником поста. Тот доложился оперативному и через полчаса ответил нам, что утром за Кириллом придет вертолет. Приказал не менять место стоянки.

Я зло сплюнул, разгладил усы. Помедлив, приложил к уху наушник и сказал в микрофон:

– Лабус у аппарата. Слушаю…

В ответ полетела ругань. Я закатил глаза. Видимо, дежурный был из служивых, а не канцелярская тля – в выражениях он не стеснялся. Один оборот я даже постарался запомнить, уж больно виртуозно матерился офицер.

Пилоты слушали, молодой с испугом, пожилой с недовольством, качая головой. Я ждал. Дежурный прекратил ругаться. На миг показалось, что он сейчас отключится. В наушнике раздалось шипение, что-то щелкнуло, и прозвучал вопрос:

– «Полсотни пятый», «Лабусу»: где изделие и ученый? Прием.

– Я «Лабус», «полсотни пятому»: изделие и ученый пропали, прием.

– Как пропали? Куда?

Дежурный даже пренебрег правилами разговора в симплексном режиме.

– «Лабус», «полсотни пятому»: а хрен его знает, выясняем, прием.

Оперативный из эфира исчез надолго. Из наушника лилось слабое шипение, хрюканье, бульканье. И чего с нами через пилотов говорить, запросил бы Курортника на нашей частоте… Нет – пилоты нажаловались, все должны слышать, как оперативный, сидя в штабе, отчитывает военсталов…

Размышления прервал голос дежурного:

– «Полсотни пятый», «Лабусу»: группе уйти в поиск, приказ начальника штаба. Доклад каждые полчаса. С вами свяжутся командир отряда и начальник разведки. Прием.

– «Лабус», «полсотни пятому»: уточняю – сколько находиться в поиске? Прием.

– «Полсотни пятый», «Лабусу»: до потери пульса! Прием.

Я стиснул зубы. Хотелось послать их всех в эфире прямым текстом. Никогда бы не видеть эту Зону. Четвертые сутки здесь торчим, немытые, небритые, жрать охота… Вляпались опять с Лехой в какую-то бодягу. Теперь ищи пацана и ГСК этот.

– «Лабус», «полсотни пятому»: вас понял. Необходимо два б/к к стрелковому, батареи к станциям и ПДА и две сутодачи на троих. Прием.

– «Полсотни пятый», «Лабусу»: возьмете у пилотов. Конец связи.

Я швырнул наушники в форточку, крикнул:

– Открывай!

Хорошо, по запарке оперативный не обратил внимания, что я на троих патроны и провиант запросил. Правда, расшифровку-то на стол начальника разведки по любому положат. Значит, Лехе нужно про Пригоршню доложить командиру отряда, да побыстрей…

Дверь десантного отсека сдвинулась. Выглянул круглолицый. Выставил стопку сухпайков, исчез в салоне. Заскрежетали по полу ящики с боеприпасами. Штурман подтянул к краю сразу два, сверху кинул пластиковый бокс со стандартным комплектом аккумуляторов для радиостанций и ПДА. Я заглянул в отсек, увидел под силушками ящики с «РГД-5» и «Ф-1». В глубине стояли рядком цинки с патронами для АК. О! Пригоршня-то у нас с «Грозой», повезло, что в вертолете есть патроны для него.

– Тащи сюды! – Я ткнул пальцем в ящики. – И цинки тоже.

Штурман возмутился:

– Ты ж к стрелковому просил. И зачем тебе семь шестьдесят вторые? Они для тридцатого поста, у них там заваруха была…

– Тащи! – разозлился я. – Будешь мне «тыкать»…

– Отдай, – послышался голос командира. Штурман выполнил команду.

– Забирай, – недовольно буркнул он.

– Ну бывай, сынок. – Я скинул цинки и ящики себе под ноги и рывком задвинул дверь.

Поднял голову – Курортник и Пригоршня маячили среди деревьев, медленно сдвигаясь в глубь леса. Я свистнул, и они обернулись.

– Остаемся! – крикнул я.

Курортник поглядел на меня, на вертолет, нахмурился.

– Не понял!.. – воскликнул он и тут же бросил Пригоршне: – Ты двигай давай по следам, ищи!

Леха побежал к вертолету.

Боковая дверь снова отъехала в сторону, выглянул штурман.

– А отметку? – обиженно произнес он, протянув электронную планшетку. – Мне ж теперь на базе надо как-то…

Не обращая на него внимания, я взвалил на плечи два ящика и подошел к кабине.

– Спасибо. Привет первой эскадрилье.

– Передам, – серьезно ответил командир. Подумал и добавил: – С километр на север висит какое-то непонятное марево. Сверху как купол выглядит, а к земле пошли – и уже вроде как стена, плоское. Вроде у него топография меняется, когда меняешь точку наблюдения. Я впервые такое вижу. Доложил оперативному, пусть разбираются. Может, вам сведения пригодятся.

– Ага, и за это спасибо.

Я зло зыркнул на круглолицего, который все пытался сунуть мне под нос свой планшет, подбросил на плечах ящики, крепче ухватил ручки и побрел к лесу.

Когда поравнялся с Курортником, он спросил:

– Кто, чей приказ?

– Начальника штаба, – прокряхтел я. – Сейчас с тобой начальник разведки свяжется. Поставь галочку штурману в планшетке…

Леха выругался, взявшись за раненое плечо, стиснул зубы. Осколок я еще в рабочем городке вынул, ранение плевое, но кровило сильно. Он свистнул Пригоршне и, когда тот обернулся, крикнул ему, чтоб бежал к вертушке.

Я добрел до опушки, бросил ящики и поспешил обратно.

Леха переругивался с командиром, рядом мялся Пригоршня. Показался штурман, выдал Пригоршне новенький рюкзак. Сталкер, недовольно ворча, покрутил упаковку с армейским комплектом химзащиты, сунул ее в рюкзак и стал подгонять лямки. Потом, спохватившись, дернул за плечо штурмана, который уже собирался задвинуть створку:

– Братан, жилеточку одолжи! – Никита пальцами поддел лямку разгрузки на нем.

Круглолицый отшатнулся:

– Сдурел?!

– Дорога дальняя, – продолжал Пригоршня, и было не понять, издевается он или говорит серьезно. – Тебе ни к чему, на базе новую справишь.

– Не наглей, сталкер, – долетел голос командира из кабины. – Штурман, достань ему мою старую. Рядом с аварийным запасом в сумке должна быть.

Спустя несколько секунд Никита, словно ребенок, получивший игрушку, вертел в руках разгрузку.

– А тут дырка, однако, – пробормотал. – Ладно, заштопаем… Благодарствую! – крикнул он командиру, но тот не ответил.

– Всё? – спросил штурман, присевший на корточки в десантном отсеке.

– Усё, – бросил Пригоршня и резко задвинул створку, чуть не защемив круглолицему голову.

Мы потащили ящики к лесу. Вернувшийся в кабину штурман задраил форточку, и пилоты начали подготовку к взлету – защелкали тумблерами, забубнили что-то в переговорные устройства. Завыл двигатель, поднялся ветер, закружил пелену.

Достигнув опушки, мы свалили ящики в снег. Тугая струя воздуха лупила в спину. Я сдвинул на глаза очки, обернулся. Вертушка оторвалась от земли. Быстро стала набирать высоту – сквозь блистер я увидел, как командир козырнул нам, двинул рычагом, нажал педаль – машина завалилась набок и по малому радиусу развернулась. Потом вертолет как бы подпрыгнул над холмом и ушел к Периметру.

* * *

– Ты так считаешь? – переспросил Никита и сел на один из ящиков.

– Ты виноват, – повторил я.

– Это почему?

– А кто рядом с лаборантом…

– Брэк! – вмешался Курортник. – Вы подеритесь еще. Заряжаемся, снаряжаемся – ив поиск.

У него пискнул ПДА– Экран мерцал зеленым сигналом вызова.

– Обожди. – Я оторвался от раскрытого ящика. – Доложи сначала командиру отряда про него, – я кивнул на Пригоршню, – а то я в разговоре с оперативным на троих б/к и провизию запросил. Да и пилоты не дураки, видели его.

Пригоршня молча отвернулся и принялся распаковывать пачки с патронами.

Курортник думал. ПДА настойчиво сообщал о том, что нужно ответить, а Леха медлил, жевал губами, прикидывая что-то. Наконец он покачал головой и отрубил ПДА.

– Что докладывать? Легенда нужна… Пригоршня набивал магазин, делая вид, что наш разговор его не касается.

– Да так и доложи: на подходе к Периметру утром задержал местного жителя, прошу разрешения включить в состав группы. Житель хорошо знает окрестности… то-сё, пятое-десятое… – Я потеребил усы и сдвинул очки на шлем.

Курортник еще поразмыслил и кивнул. Пригоршня вздохнул и стал рассовывать пачки с патронами по карманам.

Я присел возле ящика с гранатами, взял банку с запалами и отыскал на дне плоскую открывашку, завернутую в промасленную бумагу. Тем временем Курортник вышел на волну отряда, запросил командира. Ожидая ответа, он механически защелкивал патрон за патроном в магазин.

Вскрыв банку, я высыпал запалы в отдельную ячейку в ящике. Ко мне присоединился Пригоршня, он стал скручивать пластиковые заглушки с гранат, а я вворачивал запалы.

– Ты вроде как с опытом, – сказал я, покосившись на него. – Служил?

– А то! – кивнул он.

– Где?

– В девяносто пятой.

– Бригада… – Я кинул снаряженную гранату в Пригоршню, тот ловко, со шлепком, поймал ее в ладонь.

– Хорошая реакция – десант, значит. Хотя чё те в парашютно-десантной роте делать? Только шайтан-трубу таскать. Гранатометчик?

– Угу, – буркнул Никита. – Истребитель танков…

Леха на удивление быстро получил добро от командира, но тот велел пока не отключаться, и на волну сел начальник разведки. Леха знаками показал, чтобы и я послушал.

Я врубил станцию.

– …найти. Возможно, он единственный свидетель. Доклад каждые полчаса. Прямо – север, топопривязку получите на ПДА, зафиксировано неисследованное явление. Приказываю быть предельно осторож… – в наушнике булькнуло, прошелестело, голос на время пропал, – …часа десантирую три группы с задачей…

По кронам пронесся вихрь, деревья качнулись. Я ощутил невидимую теплую волну. Словно бултыхнулся посреди океана и качнулся на пологом водяном валу… Курортник удивленно смотрел на меня, прижав пальцем наушник. Пригоршня вскочил и замахал руками, пытаясь удержать равновесие. Волна схлынула, невесомость исчезла. В ухо влетел обрывок фразы: