Текст книги "Пуля-Квант"

Автор книги: Алексей Бобл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)

Пригоршня пожевал губами. Взгляд обежал Курортника с Лабусом, скользнул по мне, Сталкер подобрался, вдохнул, будто собирался с мыслями перед экзаменом, и выдал:

– Черт с вами, в рюкзаке ИЗДЕЛИЕ.

Глава 3
ПЕРИМЕТР

Лабус хрюкнул и уточнил: – Резиновое, номер два? Курортник улыбнулся. Пригоршня обиженно пробурчал что-то.

– Ладно, опусти руки и пошли, – скомандовал Курортник, развернулся и зашагал ко мне. На ходу добавил: – Только давай без фокусов… Пристрелю.

Пригоршня, насупившись, последовал за военста-лом.

Я ничего не понимал. Быстро у них у всех настроение меняется…

Курортник спрятал пистолет, подхватил рюкзак сталкера, перенес в угол на мини-печку. Никита шаркнул ногой, сдвинув кучку золы, встал рядом. Широкие спины загородили обзор. Я некоторое время силился разглядеть, что же за ИЗДЕЛИЕ появится из рюкзака, но так и не смог, пришлось довольствоваться комментариями.

Подошел Лабус, отобрал у меня колбу, сунул в жилет. Достал комплект химзащиты из рюкзака, развернул, отделив штаны, кинул мне. Куртку он упаковал обратно, забросил рюкзак за спину и, отойдя к окну, уставился наружу.

Началась пурга, ветер задувал через окна. Прилично мело, дыру в потолочных плитах затянуло ледяной коркой. Лабус щурился, но не спешил сдвигать на глаза очки, лишь прикрывал ладонью лицо. Иногда, морщась, он ощупывал распухший от удара нос.

Я стал натягивать штаны, взглянул на колено в прорехе разодранного комбинезона и замер. Покосившись на меня, Лабус спросил:

– Натянешь сам? – и сразу опять уставился в оконный проем.

У меня не было никакого вывиха – нога сломана! Под аккуратно наложенной повязкой видно, как сместилась кость. Крови нет, значит, закрытый перелом – Пригоршня, стало быть, разогнул мне ногу, тут я в себя и пришел. Укол, сделанный Лабусом, снял боль, плюс события с полтергейстом напрочь заставили забыть о травме. Да еще мне зубы заговаривали, чтобы не разнылся. А я и не буду. Правда, не разберешь этих троих: двое арестовывают одного, после беседуют, как старые друзья, потом дерутся и в итоге все вместе с монстром сражаются…

– Ты знаешь назначение этой штуки? – обратился Курортник к Пригоршне. Тот помотал головой, тогда командир обернулся и позвал: – Лабус, глянь.

Костя пожал плечами:

– Без понятия. Я в этих делах… Хотя… соковарку напоминает, только хромированную. – Он крякнул и снова уставился в окно.

– Ладно, Никита, так что это? Давай конкретно. Сталкер помялся, почесал шрам на лбу.

– Я и сам толком не знаю. Я только заказ выполнял. Маршрут…

– Чей заказ? – перебил Курортник. Пригоршня потупился.

– Давай, давай, Никита. Мне сейчас некогда с тобой рассусоливать. Говори как есть.

– Да я правда не знаю! Посредник сбросил сообщение на ПДА, что есть заказ, цену хорошую указал, работа непыльная…

– Задаток тебе ведь кто-то передавал?

– Ха, задаток! – Никита задрал голову к потолку, пощупал небритый подбородок. – Деньги в тайник заложили, вся цепочка исключала визуальный контакт с посредниками.

Курортник хмыкнул, но не стал комментировать, ждал, пока Пригоршня продолжит рассказ.

– Я и еще двое – извини, имен не назову, не знаю – тащили ее, то есть его… эту хреновину к Янтарю.

Раздались глухие шлепки – Никита похлопал по корпусу агрегата. Курортник кивнул: – Отмычки? Ты один выжил? Пригоршня удивленно взглянул на него.

– А, нет, ты неправильно понял. Эти двое довели меня до контрольной точки, к бывшему блокпосту – будку помнишь? Ну, дальше вы меня с Лабусом приняли.

– А в Зону проникал с их помощью или сам?

– Сам. За Свалкой с ними встретился.

– Как?! – Курортник неподдельно удивился. – Периметр закрыли новой системой сигнализации, ров огроменный выкопали, двойной забор, освещение, видеонаблюдение… прорывов с месяц не было. Патрули усилили. Как ты в Зону проник? По воздуху?

– Ну да, – на полном серьезе сказал Пригоршня. – Старым дедовским способом. Атмосферный зонд с подвесной системой от парашюта Д-6… Словил попутный ветер и… Да ты и сам должен знать о такой простой штуке, чего я тебе рассказываю.

– Вот тебе и современные средства контрацепции, – хохотнул Лабус.'– Книжки про шпионов нужно читать!

Никита смотрел на Курортника в ожидании.

– Понял. – Командир стал серьезен. – А когда это было? Число?

– Пятнадцатого февраля.

– Ага, почти двое суток прошло… Куда те двое делись?

– Свалили.

– Почему?

– Да тут… мы же сами угодили под обстрел. Им жизнь дороже.

– ИЗДЕЛИЕ наверняка на Янтаре ждут. А ты его припрятал и тоже решил свалить от греха подальше… – рассуждал Курортник. – Или тебя должны были встретить, но кто-то помешал…

Пригоршня почесал затылок. Командир снова окликнул Лабуса:

– У нас завелись «крысы».

– Я слышал. – Костя разгладил усы. – Или «крысы», или опять кто-то играет сразу за две команды, или… —: Он не договорил.

Курортник покивал.

– Что? Вы о чем? – Пригоршня крутил головой, переводя взгляд с одного военстала на другого. – Скажите.

– Так, ничего. – Курортник смотрел в угол. – Просто вспомнилось кое-что.

– Ты хочешь сказать, что к Янтарю меня должен был отвести кто-то из ваших? – не унимался Пригоршня.

– Пока что я ничего не хочу сказать.

Курортник шагнул в сторону, и я наконец разглядел, что стояло в углу.

По спине пробежал холодок – ЗАРЯДНИК!!! Я сам лично собирал этот узел к установке Григоровича и готовил к отправке с завода. Как агрегат оказался у Пригоршни?!

– Предполагаю только, а ты… Я перебил командира:

– Я знаю, что это.

Все посмотрели на меня. Снаружи скрипели деревья, ветер свистел сквозь щели в железных воротах.

– Это ГСК, – сказал я. Лабус прервал молчание первым:

– Курортник, нужно двигать отсюда. Плохое место.

– Да. – Командир пожевал губами. – В эфире тишина. Канонаду давно не слышно. Не знаю, хорошо это или плохо. И еще у меня мысли очень невеселые…

Он явно что-то обдумывал, но делиться соображениями пока не хотел.

– Пурга все сильнее, – добавил Лабус. – Потом разберемся с этим ГСК. И еще, в такую погоду нас с воздуха искать не станут. Значит, выбираться самим.

Курортник перестал смотреть сквозь меня.

– Добро. Предложения?

Пригоршня упаковывал агрегат. Я видел, как он затягивает клапан ранца, и думал: откуда у него зарядник Григоровича? Эта штука, как мне объяснил ученый, создана в единственном экземпляре.

В голове возникло смутное воспоминание. Григорович нервничал, ждал ГСК с завода, постоянно спрашивал Отмеля об этом. Так, может, Пригоршня…

– Черт! – выкрикнул Лабус. Он стянул со шлема на глаза широкие очки.

– Что?!

– К нам гости.

– Кто?

– Не разберу – метель. – Лабус присел, выставил пулемет в оконный проем. – Тушканы, кажись. Принесла нелегкая. – Он дал несколько коротких очередей. Приподнялся, всматриваясь. Пулемет снова застучал. – Снега намело. Далеко не уйдем… – Костя кивнул в мою сторону. – А ночь здесь сидеть – нет уж. Нужно что-то придумать.

– Я знаю, что делать, – сказал Пригоршня. Посмотрел на Курортника и перевел взгляд на необычный автомат – мол, так я возьму?

Командир кивнул. Пригоршня сначала подобрал нож, затем взял оружие и подсумок, на ходу подпоясался, сунувшись к окнам, присел рядом с Лабусом. Портплед положил на плечо, вынул несколько гранат, зарядил подствольник, остальные сунул в боковые карманы.

– На временное хранение, – протянул он портплед Лабусу.

Тот хмыкнул и пристроил боеприпасы рядом под стеной.

– Я доберусь до угла, – Пригоршня показал направление.

Лабус, выглянув в другое окно, кивнул.

– Возьму пару пустых ящиков, вон они валяются, – и назад. Прикроете?

Курортник занял позицию в свободном проеме. Высунулся и сразу отпрянул.

– Давай, – произнес он.

Пригоршня выпрыгнул в окно, Курортник с Лабусом несколько раз выстрелили в сторону леса. Послышался глухой хлопок, через пару секунд грохнул взрыв – Пригоршня воспользовался подствольником.

Судя по спокойствию военсталов, твари их особо не волновали, здесь мутанты вряд ли причинят нам какой-то вред. Но дожидаться помощи Лабус и Курортник не хотели, а Пригоршня не возражал против путешествия, значит, был в этом какой-то смысл. Им виднее, они Зону знают.

А ведь я для них обуза. Тащить с собой будут, жизнью рисковать. И все ради меня…

– Подгребают, – сказал Лабус.

– Пригоршня, давай быстрей! – крикнул Курортник.

– Вижу, сейчас! – отозвался Никита.

Лабус опять выстрелил. Курортник посторонился, и в проем влетел небольшой низкий деревянный ящик, за ним второй. Потом внутрь полез Пригоршня.

– И чего? – поинтересовался Лабус, по-прежнему глядя в окно.

– Сейчас, сейчас… – Никита передвинул оружие за спину.

Курортник молча наблюдал за ним.

Сталкер кинулся к воротам. Остановился возле створок, оглядел внимательно наросты, напоминающие паклю, кивнул и осторожно потянул за край оцинкованного листа на дверце. Она качнулась, заскрипели петли, несколько пучков, похожих на скомканные волосы, упали вниз. Коснувшись пола, комки пакли заискрились, по ним пробежали легкие волны голубоватых вспышек, а затем пакля обуглилась, стала иссиня-черной.

Значит, это аномалия какая-то – а я и не знал.

Пригоршня, увернувшись от аномальных сгустков, задрал голову – похоже, следил за паклей, свисавшей сверху. Ногой уперся в створку и опять потянул лист двумя руками. Заклепки с чпоканьем выскакивали из рамы, а Никита продолжал тянуть. Наконец он полностью отодрал железку, внимательно оглядел ее со всех сторон, удовлетворенно буркнул: «Сойдет», – и потащил к ящикам.

– Молодец, – сказал Курортник. Я пока ничего не понимал.

Никита бросил лист, подбежал к рюкзаку, вынул из бокового кармана бобину скотча и моток веревки.

Курортник тем временем достал пистолет и прострелил два отверстия по углам листа, потом встал на него и загнул вверх дырявый край.

Лабус дал длинную очередь в сторону леса и крикнул:

– Долго еще?

– Почти, – ответил Пригоршня. – Пара минут. Есть время?

– Давайте скорей, минут пять точно будет, дальше не знаю, они, похоже, откуда-то с восточной окраины прут. Там, где рабочий городок с болотцем граничит.

Пригоршня кинул веревку командиру, тот быстро пропустил ее через простреленные отверстия, связал концы, проверил узел на прочность. Сталкер поднял ящики, поставил на лист один за другим. Они с Курортником стянули ящики скотчем, затем военстал приподнял конструкцию, Пригоршня быстро управился, связав все прозрачной лентой. Уселся на ящики… и тут я понял: да это же сани!

– Выдержат? – спросил Курортник.

– Должны, если с горок особо не кататься. В самый раз волокуша. – Пригоршня ухмыльнулся. – Сойдет для сельской местности.

– Лабус, выходим, – скомандовал Курортник, забрасывая рюкзак за спину.

– Понял, – ответил Костя и прыгнул наружу.

– Пригоршня, парня хватай.

Курортник потащил запакованный ГСК к окнам. Снова заговорил пулемет Лабуса, на этот раз он стрелял часто, короткими очередями.

Никита перенес меня к проему. Командир в это время перебросил туда санки. Выбрался следом, поглядел по сторонам и повернулся к нам:

– Давай мне его.

Вдвоем меня вытащили и усадили на волокушу. Метель ударила в лицо колкой снежной крошкой, я сощурился.

– Не свались, когда помчимся…

– Тушкан! – выкрикнул Пригоршня. Курортник вскинул штурмовую винтовку.

Я проследил за направлением ствола – у накренившегося забора, где лес подступал вплотную, штакетник был взломан. В дыре возникла бурая туша. Ладонью прикрыв глаза от снега, я пригляделся: в холке с полметра, вытянутая морда, короткие передние лапки прижаты к груди, длинный хвост… Ну вылитый тираннозавр, только маленький! Хотя хвост скорее крысиный напоминает.

Курортник выстрелил трижды, тварь опрокинулась на спину и заверещала, закрутилась на месте, взрыхляя глубокий снег. Узкие трехпалые лапы с длинными когтями дергались, взметая белые смерчи.

За оградой я увидел других, они приближались медленно, хвосты, будто плуги, пахали сугробы. Наверное, мутанты этой породы неплохо двигаются по пересеченной местности, но снежный покров здорово им мешает, неуверенно шагают. Подстреленный тушкан затих, и остальные кинулись вперед. Я решил было, что они атакуют нас, но твари, вереща и отталкивая друг друга, набросились на мертвое тело.

– Держи! – Пригоршня просунул рюкзак с ГСК мне под ноги между ящиком и загнутым краем листа – получилась неплохая подставка для сломанной конечности. – И сам держись!

Он перекинул привязанную к саням веревку через голову, пропустил под мышками, оружие повесил на шею.

– Вперед! – скомандовал Курортник.

Никита налег на веревку, и самодельные сани двинулись с места. Я одной рукой ухватился за лямку лежащего под ногой рюкзака, другой за доску ящика.

Пригоршня недолго приноравливался к грузу и вскоре уже уверенно тащил волокушу. Лабус двигался метрах в пяти впереди. Курортник, отдав сталкеру снегоступы, шел по широкому следу, остающемуся за волокушей. Преследовали нас не очень активно. Изредка сзади раздавались одиночные выстрелы, я поначалу вздрагивал и оглядывался, но Курортник, похоже, стрелял для профилактики и спокойно шагал дальше, посматривая по сторонам.

За зданием, в котором мы прятались, открылась площадка, где стояли проржавелые остовы грузовиков, автобусов и военных тягачей. На другом ее краю высился здоровенный кран на многоосной платформе с вмерзшими в землю покрышками в человеческий рост. Массивная длинная стрела под углом уходила в небо, под ней покачивалась на тросах старая «Волга». На такой же ездил директор нашего завода, где я проходил практику после техникума.

Помнится, недавно Лабус назвал это место рабочим городком. Возможно, здесь жили ликвидаторы последствий первой катастрофы на ЧАЭС. Судя по разговорам военсталов, мы где-то недалеко от Периметра…

Костя коротко махнул рукой, Пригоршня остановился. Городок занимал приличную территорию. Вдоль забора сбоку от площадки стояли приземистые бетонные коробки, дальше было двухэтажное здание, наверное, дирекция, рядом – внушительных размеров трансформаторная будка. Провода с крыши тянулись к решетчатой мачте. У забора, на фоне леса, я разглядел еще одну, но дальше все скрывала метель, непонятно было, куда идет линия электропередач.

Лабус разглядывал экран закрепленного на рукаве устройства – вроде ПДА, хотя слишком громоздкое, больше напоминает планшет-сканер. Пригоршня топтался на месте.

– Ну что? – посмотрел он на меня. – Как самочувствие?

– Хорошо. – Я натянуто улыбнулся и кивнул в сторону Лабуса. – Что он делает?

– Местность сканирует при помощи армейского детектора. Впереди может быть аномальное поле, вот и остановились.

Сталкер присел, выставив перед собой оружие. Я оглянулся на Курортника – военстал сидел на корточках ко мне спиной. Присмотревшись к его рюкзаку, я заметил, что из боковых карманов белого чехла торчат две колбы, перехваченные липучками. Они очень напоминали ту, что я вытянул и, случайно активировал во время драки с полтергейстом.

– Курортник! – тихо позвал я, и он обернулся:

– Чего тебе?

– Что это у вас, – я показал на колбы, – в карманах чехла?

Военстал покосился туда, ощупал одну колбу.

– «Сборка». Аномальная граната то есть. Знаешь, что такое аномалии?

Я кивнул.

– Берут побочный продукт аномалии, например… – Он огляделся, словно искал что-то. – Неважно, короче, берут бенгальский огонь от электры, комбинируют его со светошумовой гранатой и… – Перехватив мой удивленный взгляд, Курортник констатировал: – Не понимаешь. И не грузись.

Пригоршня хмыкнул.

– А ты чё ржешь? – переключился на него командир. – Ты где армейскую «сборку» раздобыл?!

Сталкер потер кончик носа, сдвинул брови, потом отдернул руку, сообразив, что в первую очередь этот жест выдает ложь, и поднял глаза на Курортника:

– Один из этих, ну, с кем я в контрольную точку шел, обронил. Я по-тихому подобрал и заныкал.

– Типа не знал, – съехидничал Курортник.

– А чего?..

– Курортник! – негромко позвал Лабус. – Глянь.

– Пригоршня, займи мое место.

Командир выпрямился и быстро пошел к Косте. Никита, перейдя на его место, уставился в снежную пелену.

Метель совсем разгулялась. Снег стал гуще, след волокуши уже почти засыпало. В такую пургу и заблудиться недолго, а ведь темнеть скоро будет.

– Не боись, – сказал мне Никита. – Не пойдут тушканы за нами, им тот дом нужен был. Хотя ведут себя зверюки странно. И снег… – Он задрал голову, сощурился. – Снег впервые в Зоне в таком количестве. Не было никогда снега, а тут… – Пожал плечами и снова уставился назад, туда, откуда мы пришли.

Зверюки… Вдруг нахлынули воспоминания – я снова увидел черную лавину пвсевдособак, прущую из леса. Как глупо погиб тот лопоухий миротворец, вовремя для нас и не вовремя для себя появившись на дороге в снегоуборочной машине. А потом этот нелепый, жутковатый полтергейст… Я передернул плечами. И тушканы. Хорошо, что они не идут следом. Но ведь не должно быть возле Периметра такого количества мутантов, это даже я понимаю! Откуда они взялись?

Мысленно задавшись этим вопросом, я тут же сам на него и ответил: «манки», приманивающие зверей.

Их поставили вдоль Периметра для какой-то спецоперации. Янтарь – лагерь – эвакуация… Я вспомнил Отмеля, Григоровича… К чему мы там готовились? ГСК этот… Никак не удавалось выстроить четкую цепочку событий, понять их логику. Я зажмурился, стянул перчатки и потер виски. Открыл глаза, помотал головой и осмотрелся.

Курортник с Лабусом вполголоса разговаривали, Пригоршня сидел в той же позе: приклад зажат под мышкой, палец на курке. Ладонью другой руки он задумчиво разглаживал снег. Ощутив мой взгляд, сталкер обернулся:

– Чего?

– Так, просто думаю. А зачем тушканам в дом лезть?

– Любят они всякие' здания. В Зоне многие твари обживают развалины, что-то их притягивает к ним. А сейчас еще снег вдобавок… Глянь.

Я посмотрел в указанном направлении.

– Ничего не вижу.

– Разлапистую ель видишь?

– Ага.

– Вправо шагов пять – пожарный щит с козырьком, ящик с песком.

– Да, точно.

– Возле ящика…

Бугорок какой-то, кучка хлама или ветоши снегом присыпана. Напряг зрение – и очертания стали складываться в картинку, я даже привстал. Пригоршня хмыкнул.

То, что я принял за ветошь, было телом замерзшего кровососа. Он именно замерз. Морда повернута в нашу сторону, лысая черепушка с натянутой синюшной кожей, один раскрытый остекленевший глаз, второй засыпан снегом. Рот распался на лепестки-щупальца – я слышал, что мутант через эти отростки высасывает жидкость из тела жертвы. Твари этой породы – одни из самых опасных в Зоне, умеют делаться невидимыми, когда атакуют. Может, какие-то зачатки разума у мутантов есть. Вторая авария на АЭС вызвала необратимые генетические изменения, и до сих пор неясно, остановились ли процессы мутаций, влияют ли регулярные выбросы на дальнейшие изменения флоры и фауны в Зоне. Наверное, кровосос пытался хоть как-то согреться – тело покрыто лохмотьями. Но они кровососа не спасли. Всю прошлую неделю стоял сильный мороз, хотя снег еще не шел. Хуже всего, когда температура упала, а снега нет. При высокой влажности как тепло ни одевайся, пробирает до костей. Вот и окоченела зверюга, превратилась в ценное ископаемое – сюда бы ребят из блока «О», они бы порадовались, замерзший кровосос для них, как мамонт в вечной мерзлоте для палеонтологов. А сколько еще тварей померзло в Зоне…

Стоп! Блок «О» в лагере на Янтаре занимался изучением мутагенных форм, обитающих в Зоне, – вспомнил! А ведь недавно не мог. Попробую размотать клубок дальше…

– Пригоршня, впрягайся, – велел подошедший Курортник. – Быстрее, быстрее! Идем.

* * *

Миновав брошенную технику и обогнув дирекцию, мы попали на открытое пространство. Впереди стоял покосившийся серый забор с сетчатой аркой ворот. Створок не было, вверху на сетке висел герб СССР, скрещенные серп и молот, рядом – железная пятиконечная звезда, выкрашенная красной краской.

Почему-то спутники не пошли прямо к арке, а забрали в сторону. Я нахмурился, пытаясь сообразить, почему идущий впереди Лабус двигается в этом направлении. И заметил, что перед забором снег кружится, образуя пять маленьких смерчей. Что это, ведь ветер почти стих? Еще на пути к арке виднелись талые проплешины, над ними клубилось марево, снежинки таяли, не долетая до земли. На одном таком пятачке обнажился потрескавшийся асфальт, на другом – пожухлая трава. Я всматривался. Марево над проплешинами собиралось сгустками в форме яйца диаметром метра полтора. Мне показалось, что я слышу легкое гудение, словно поблизости работает трансформатор. Я оглянулся на будку, посмотрел на провода – нет, звук исходил именно от воздушных сгустков.

Пройдя шагов двадцать, Лабус изменил направление, и Пригоршня повернул за ним. Костя остановился, сверился с планшетом. Впереди были два сугроба высотой по пояс – почти идеальные полусферы. Между ними полоска снега вмята, будто кто-то постелил ковровую дорожку, почистил и унес, оставив спрессованный отпечаток. Лабус повернул в сторону ближайшего фонарного столба. Сделав еще несколько шагов, замер. Снег перед ним вспух, выстрелил фонтанчиками, послышался треск электрических разрядов, мелькнула яркая вспышка. В нос ударил запах озона.

Лабус отпрыгнул, повалился на спину, смешно задрав ноги, перекатился на бок и выругался:

– Растудыть твою мапупу!

Что это еще за мапупа такая? Молнии дотянулись до одной из снежных полусфер, звонкая трель заставила меня скривиться и зажать уши. Раздувшийся, сыпавший искрами шар аномалии выстрелил в арку, как из катапульты. Он с хрустом врезался в сетку, разлетелся, оставляя горящие шлейфы, разноцветные яркие шарики, похожие на выстрелы сигнальных патронов. Скрипнуло, с сетки свалилась пятиконечная звезда, врезалась в снег. Все стихло.

Лабус встал на колени.

– Вот блин, выросла на пути! Занесла нас нелегкая… Это ж надо! Электра – да в трамплин…

Курортник сзади молчал. Костя посмотрел на детектор, обвел взглядом окрестности, сплюнув, выпрямился и пошел параллельно забору. Никита потащил за ним меня на волокуше. До ограждения оставалось шагов десять, но военстал не спешил сворачивать к нему. Снег здесь оказался глубоким, и двигаться пришлось медленнее. За волокушей оставался широкий след, по нему легко шел Курортник. Когда мы поравнялись со следующим фонарным столбом, Лабус наконец повернул. Секция забора за фонарем завалилась, образовав подобие мостка, уложенного на длинный сугроб, что протянулся вдоль ограды.

Снегопад прекратился, и стал виден лес, покрытые белыми шапками деревья. Вдалеке – пологий холм, белое поле с лентой дороги и темнеющее небо. На миг линию горизонта обозначил всполох закатного солнца, и сразу тучи затянули прореху.

Лабус взобрался на опрокинувшуюся секцию, попрыгал, проверяя крепость мостка, и повернулся к нам:

– Выдержит. Пригоршня, справишься?

– Да, – прокряхтел Никита и стал набирать разгон. – Держись, пацан!

Лабус сбежал за насыпь. Никита, рыча, влетел наверх, и тут над нами зажегся фонарь. Я едва не вскрикнул, так неожиданно это произошло. Сумерки быстро сгущались, но по периметру рабочего городка загорелся свет. Заснеженный лес, молчащий городок, свет фонарей… Меня пронзило ощущение нереальности, сказочности происходящего. Никита стащил волокушу по снежному завалу, потянул дальше, а я сидел, расставив руки, ухватившись за доски ящика, и хлопал глазами.

Лишь позже Курортник дал объяснение произошедшему. Оказывается, в Зоне есть аномальные поля, где происходит концентрация электрической энергии, а есть ионизированные облака, поглощающие энергию из источников питания. Куда она девается? Наверное, в атмосферу уходит, черт его знает.

До цели оставалось с километр. Надо только забраться на холм, чтобы увидеть сооружения второго заградительного кольца, Периметр Зоны. А там и патрульные группы, и укрепленные блокпосты… Я видел, как погрустнел Пригоршня: ему, как пообещал Курортник, светила встреча с особым отделом.

Нога разнылась, действие укола кончилось, я стал хлюпать носом: столько времени на морозе, простыл, как бы с пневмонией не свалиться. Но скоро все это останется позади. Хотя с Никитой и военными сталкерами расставаться мне теперь даже не хотелось. Нужно их будет потом отблагодарить как-то, решил я. Ведь тащили меня, жизнью рисковали.

Почти стемнело. Снег больше не шел, но мороз усилился. Когда мы преодолели половину склона, я оглянулся. Внизу раскинулся рабочий городок, окруженный светлыми пятнами фонарей.

Последние метры до вершины дались Никите тяжело. От мороза снег покрылся ледком, но наст был слишком тонок. Сталкер сопел, оскальзывался, проваливался в него, стараясь не отставать от Лабуса.

На вершине холма остановились. Порывами налетал ветер, поземка колола лицо, я щурился. Вот он, конец нашего путешествия – совсем близко!

Окончательно стемнело, пятна фонарей на границе Периметра тянулись слева направо и терялись где-то в лесной просеке в паре километров от холма. Я хорошо видел загнутые вверху столбы и натянутую между ними проволоку. Скорее всего, под напряжением. За столбами – широкий ров, дальше должна быть контрольно-следовая полоса, но сейчас там снег, ее не видно. На белом покрывале любой след и так заметен, чистить полосу нет никакого смысла. Ближе к лесу протянулся еще один забор из колючей проволоки, вдоль него шла накатанная патрульными группами дорога. Я заметил редкие колышки с табличками по обе стороны от границы и спросил у Лабуса:

– Что это?

– Мины, – ответил он. – Курортник, к посту двинем или патрульную группу дождемся?

Командир молчал. Пригоршня стянул шапку, в отсветах фонарей лучше стал виден румянец на щеках. Сталкер вытер пот со лба, взъерошил волосы.

Вдруг Лабус резко повернул голову, а Курортник приложил пальцы к наушнику. Я понял: это значит, что связь появилась. Отлично, сейчас они вызовут патрульную группу!

Курортник озабоченно поправил усик микрофона и прокричал:

– Пост тридцать два, я «Курортник», дайте связь с «полсотни пятым»!

Пауза – наверное, связист на посту запрашивал коды. Курортник назвал несколько цифр.

Лабус с Пригоршней опасливо переглянулись. Похоже, Никита начал догадываться, что происходит, а вот я пока ничего не мог понять, хотя и ощутил тревогу. Быстро натянув шапку, сталкер подобрал веревку от волокуши и поправил оружие за спиной.

– «Полсотни пятый», подтвердите информацию, – вновь заговорил командир. – Нахожусь севернее пятьсот от поста тридцать два. Прием. – Пауза. – Вас понял. – И уже нам: – Валим! Валим отсюда!!!

Лабус подсветил планшет детектора, указал в сторону леса и сорвался с места, крикнув:

– Там чисто!

– Что, Курортник? – спросил Пригоршня, потянув за веревку.

– Три пары штурмовиков. Кассетными боеприпасами нанесут БШУ в нашем районе. У нас десять минут.

– Успеем, – отозвался Лабус, на ходу стягивая рюкзак. – Лишь бы по лесу не отбомбились. Успеем, Леха!

Военсталы, прижав рюкзаки к груди, побежали назад к склону. Одновременно развернувшись, упали на спину, сгруппировались и покатились вперед головой, быстро набирая ход.

Пригоршня, скинув с себя веревку, бросил ее мне:

– Держись, пацан! Проверим сани на прочность! Упершись ладонями в мою спину, он начал разгонять

волокушу. Засвистел воздух, гулко забухало сердце в груди. Пригоршня, крякнув, запрыгнул на сани, и мы понеслись по склону вслед за военсталами.