Текст книги "Пуля-Квант"

Автор книги: Алексей Бобл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 5
ЗАПАДНЯ

Я хотел думать, что все происходит во сне, хотел. Но это было не так, я знал. Не мог шевельнуться, губы слиплись, язык будто разбух, едва помещался во рту…

Меня тащили, как набитый хламом сундук. Тащили до тех пор, пока рокот вертолета не смолк. Я подумал, что машина приземлилась и пилоты заглушили двигатель, а потом вдруг понял, что окружающее меня пространство изменилось. Исчез хруст снега. Да и снега самого не было, меня теперь волокли по чему-то напоминающему землю. Тело парализовано… Одно радует: нога совсем не беспокоит. Но куда тащат? Кто тащит? Может, это зомби?.. Нет, не способны зомби действовать так расчетливо, у них от мозгов одна гниль осталась. Тогда кто? Кровосос? Он невидимым умеет делаться, мог к палатке незаметно подобраться… Похоже, действительно кровосос. Вон как легко тянет, словно ребенка. Хорошо, а укол в шею? Щупальце, через него впрыснул парализующий яд. И теперь тащит добычу к себе в укромное место. Но тогда куда исчез вертолет? Кругом явно многое изменилось, я будто в другой мир попал, хотя сознания не терял, просто в какой-то миг сигналы, доходящие из окружающего пространства, стали иными. Что же, в конце концов, происходит? И куда делись военсталы и Пригоршня? Они наверняка будут меня искать. Заметят исчезновение и пойдут по следам…

И тут же я подумал: но кровосос мне на голову непроницаемый мешок не накинул бы, не хватит у него на такое ума. Тогда кто все же? Ерунда какая-то происходит. И почему я так спокойно на все это реагирую? Я должен дергаться, орать, бояться – хотя страх таки есть, но он где-то глубоко внутри шевелится. Затаился страх, ждет момента. У меня сейчас отняли возможность двигаться. Осталась только способность думать. Нужно думать – раз не прикончили сразу, значит, так быстро не убьют. Раз тащат куда-то, зачем-то понадобился. Скоро узнаю, терпение. Надо приготовиться к худшему и верить: военсталы и Пригоршня меня найдут.

Я по-прежнему не чувствовал ничего, понял только, что меня волокут под уклон – стало легче дышать, лямка рюкзака уже не так сильно давила на шею. Похоже, с холма спускаемся или в овраг…

Послышалось журчание воды. Хрустнула ветка. Мы ненадолго остановились, и я уловил хриплое дыхание. Раздались глухие шаги, они удалялись. Я попытался шевельнуть пальцами – нет, не могу. Дьявол! Ну почему это происходит именно со мной?..

Донесся звук осыпавшейся земли, будто кто-то съехал по склону. По голове ударило несколько комьев или мелких камушков. Потом меня снова поволокли, кажется, вверх. Хотелось завыть от бессилия, но я и этой возможности был лишен. Хриплое дыхание начало действовать на нервы, в сознании возникали страшные образы, воображение рисовало картинки из фильмов ужасов.

Из-за сильного внутреннего напряжения я потерял всякую ориентацию в пространстве и времени. Главное, ведь глаза открыты, а вокруг непроглядная темнота, в которой расплываются радужные круги. Иногда казалось, что парю в невесомости, а потом вдруг я проваливался в забытье, но вскоре выныривал из него, и на голове по-прежнему был непроницаемый мешок, и двигаться я не мог…

Наконец остановились. Зашелестели ветки, и кто-то меня спихнул в яму. Свободное падение длилось секунду, удара я не почувствовал. Вверху опять прошелестели ветки, и наступила тишина…

Как же неприятно просыпаться от того, что лежишь в неудобной позе и рука, запущенная под подушку, затекла, не чувствуешь ее совсем, будто в тело вкрутили протез. Постепенно по передавленным сосудам начинает циркулировать кровь, конечность наливается дрожью, в пальцах покалывает, а сон уже схлынул к этому времени, ты можешь дотянуться до будильника и наконец вырубить звонок – нужно вставать…

Нет, не сон это был.

Я лежал на боку, беспомощный и парализованный, ничего не видел и не слышал, ощущал лишь холод, как в погребе или сыроватом подвале. Хотелось пить, чем дальше – тем отчаяннее. Может, отходняк от парализующего препарата начался? Покалывание в мышцах усилилось, по телу прошла судорога, а потом нога, моя чертова сломанная нога заныла по нарастающей. Пульсация крови в колене с каждым ударом сердца заставляла крепче стискивать зубы. Я тихо захрипел – боль была невыносимая. Получилось двинуть рукой, пальцы заскребли по земляному полу, сжались в кулак, и я перекатился на спину. Зажмурился. Выдохнул. Глубоко дыша, постарался успокоиться. Сердце гулко бухало в груди, но пульс постепенно выравнивался.

– Да… – прохрипел кто-то сбоку и заперхал, давясь кашлем.

Я дернулся, но сразу вновь попытался расслабиться.

– Боль тебя доконает, – прозвучало рядом. – Даже странно, он почему-то рано начал…

– Кто это «он»? – сумел выдавить я.

– Вивисектор, я называю его Вивисектором.

– Кто здесь? С кем говорю?

– Сними мешок с головы. Днем… – снова приступ кашля, – днем здесь хоть что-то видно. Я привык… Холодно, но и к этому можно привыкнуть.

Пальцы слушались плохо. Я с трудом поднял руку, кое-как подцепил и стащил ткань с головы. Сощурился. Круги перед глазами исчезли, лишь блеклые звездочки плыли куда-то вверх и таяли.

Когда глаза привыкли к полумраку, я пошарил рукой по полу – ровный, земляной. Пригляделся к стенам – погреб или бывшая охотничья ловушка… нет, скорее погреб, слишком правильной формы стены, земля плотная. К своду тянутся жерди, значит, и потолок по уму сделан, но плохо видно, из чего он. Слабый свет лился сквозь ветки, наваленные вверху. Глубокий погреб, без чужой помощи не выбраться никак.

Сбоку двинулась тень, я скосил глаза и увидел человека под стеной. Он подобрался ко мне на четвереньках.

– Дай гляну. Не трясись, больно не сделаю.

Я пока толком не мог разглядеть его, но показалось – человек как человек. Глаза уставшие, но не потухшие. Наверное, так смотрят каторжники – изможденные, но не сломленные внутри. Просто не настал еще нужный момент, человек ждет, и когда представится случай – использует его до конца.

Интересно, откуда такие мысли? Как я обо всем этом догадался?

Незнакомец сел, протянул руку, осторожно коснулся моей сломанной ноги.

Во мне крепла уверенность: он не враг, скорее друг. Вот только откуда эта уверенность, ведь вижу его впервые… А может, это Зона меня меняет? Я слышал, что у людей, побывавших в ней однажды, могут проявиться скрытые способности. В любом случае положение такое: остается лишь верить в то, что этот человек не враг мне.

– Сломана… – прошамкал он разбитыми губами и потрогал ссадину на своей щеке. – Ты с Янтаря.

Пола его куртки откинулась, я заметил на торсе свежие шрамы. Один крупный, извилистый, откуда-то от правого плеча начинается, пересекает грудь и доходит до пупка, разделяя надвое татуировку в районе диафрагмы. Кровь на коже запеклась, грубые и крупные стежки швов стягивают свежую рану. Неужели сам на себе зашивал?

– Чего молчишь? – Незнакомец проследил за моим взглядом и запахнул куртку. – Я сталкер. – Он вдруг закашлялся. Долго кашлял, никак не мог остановиться, отполз даже к стене. Когда приступ прошел, произнес: – Кровь камня бы сюда… подлечиться…

– Что? – не понял я.

– Артефакт такой, правда, бинт и спирт еще нужны или самогон. Хотя в такой ситуации и просто кровь камня сойдет.

Нога болела, сильно болела. Морщась, я глядел на сталкера. Он хмыкнул.

– Что, не знаешь, лаборантишка… Да откуда тебе. Как в Зоне оказался?

– С завода направили.

– Болит нога? Значит, не он это тебя. – Сталкер поднял голову, посмотрел вверх. – Я как-то сразу не подумал… Костюмчик на тебе добротный, ученые в таких ходят. – Он еще раз взглянул на потолок и неожиданно подался вперед: – У тебя же медблок там!

Видно, слишком резко он дернулся – охнул, схватился за бока, зашипел.

– Да, – подумал я вслух, – Пригоршня сказал, что Лабус с медблоком разобрался, он барахлил…

– А это что за персонажи? – сипло спросил незнакомец.

– Пригоршня – сталкер-одиночка, а Лабус – военный сталкер.

Незнакомец поднялся. Мне удалось опереться на локти и сесть. Я все еще рассматривал его. В отличие от колоритного Пригоршни, у этого обитателя Зоны не было никаких примечательных черт. Роста среднего, как и я, не худой, не толстый – на теле только много шрамов, но их легко спрятать под одеждой. Раньше я этого человека не видел.

Он присел рядом, разглядывая мое лицо. Видимо, пытался понять: может, встречались где. Покачал головой, протянув руку, почти коснулся моей груди:

– Мне нужен медблок. Я молчал.

– Не сомневайся, я смогу разобраться, раз военстал разобрался. А ты пока мозги напряги да поразмысли, как нам отсюда выбраться. Ну что, дашь?

– Хорошо. Только я сам. – Я собрался расстегнуть клеванту воротника, но сталкер решительно помотал головой:

– Стой. Давай к стене сдвинемся. Сидим прямо под крышкой.

Это оказалась не лучшая идея: нога сразу дала о себе знать. Я стиснул зубы, но не смог удержать стон. Когда уселся под стеной и сумел восстановить дыхание – боль была невыносимая, меня чуть не стошнило, – сталкер сказал:

– Лаборант, у тебя есть способности, не могу понять какие, но точно есть. Зона вскрывает их рано или поздно. Бывает, человек их не замечает, даже когда они проснулись. Но у тебя… – Он потер шею, сдерживая приступ кашля, и продолжил: – У тебя есть что-то. От боли, которую ты сейчас должен чувствовать, другие сознание теряют – а ты держишься, хотя явно видно, что не такой уж ты силач. Но успокаиваешь ее в себе, как бы гасишь. Я вижу.

Я не моргая смотрел перед собой и пытался привести мысли в порядок. Вспомнил, что когда очнулся на поляне, где впервые увидел военсталов, похожие ощущения были.

– Ты в порядке? – Голос сталкера вернул меня в реальность.

– Нормально, – буркнул я и начал расстегивать воротник.

– Дай я.

Он быстро разомкнул все застежки, снял с меня куртку, распустил молнию на моем комбинезоне до пояса.

– Холодно? Терпи, лаборант. Сколько ты в таком состоянии?

– Привык, ничего… Ногу сегодня сломал, но даже не знаю как. В грузовике ехали, по нам минами садить стали. Попали – я сознание потерял. Водитель, молодой совсем, погиб.

Я вновь уставился в стену.

– Бывает… – как-то буднично произнес сталкер. – Так, сейчас я отсоединю инъекторы.

Он справился быстро, я даже не почувствовал ничего.

– Давай теперь руки из рукавов вынимай. Сталкер помог стянуть верхнюю часть комбинезона.

– Отвались от стены.

Когда я слегка подался вперед, он придержал меня.

– Сиди так. Сможешь? Нога?..

– Ничего, терплю.

Он стал возиться с медблоком, ругаясь на крепкую ткань. Вскоре раздался треск материи.

– Поживем еще, лаборант, – осклабился сталкер и показал мне пухлый полупрозрачный мешочек с пятью ячейками.

Из ячеек тянулись тонкие проводки разного цвета. Когда сталкер бережно вытащил их из складок моей одежды, на концах блеснули иглы инъекторов.

– Сколько ты уже на этой смеси?

– Сутки. Нет – больше. Я в сознание пришел вчера. Ничего не помню. Меня военные сталкеры подобрали. И Пригоршня этот, Никита его зовут. Они его допрашивали…

– Ладно, потом о них, – отмахнулся незнакомец. Он отполз к свету, проводки смотал в жгут, затянул

в узел, прищурившись, стал разглядывать содержимое медблока.

– Ну что там? Что скажешь? – Как-то само собой получилось, что я обращался к нему на «ты», хотя он был явно куда старше меня. Но не та сейчас обстановка, чтобы выкать, совсем не та…

Я просунул руки в рукава и медленно застегнул молнию.

– Не густо, лаборант, но и то хорошо. Так…

Сталкер засуетился, взглянул на крышку, отодвинулся к противоположной стене. Сел по-турецки. Локтями оперся на колени и принялся разбираться с проводками, что-то бормоча.

– Кто такой Вивисектор? – спросил я.

Он вздрогнул, вскинул голову. Взгляд будто провалился сквозь меня. Сталкер замер, позабыв про медблок, и сидел неподвижно с минуту.

– Як Янтарю шел, – прошептал он вдруг. – От Диких территорий. Там после выброса аномальное поле большое образовалось. Одному тяжело в таких местах, но такая у меня специальность… – Он сделал акцент на слове «специальность». – Я изучаю Зону, аномалии, явления, побочные продукты – мне это интересно. – Повертел в руках медблок, расправил проводки. Отложив в сторону, продолжил: – Напарник мне давно нужен, чтоб страховал, спину прикрывал или со сканером работал… Но пока не попадался подходящий. Я зашел в поле аномалий и тогда почувствовал его. Это не контролер, тот бы сразу мне мозги промыл, но после выброса и на Диких территориях… – Сталкер ненадолго задумался. – Не место там контролерам. Они любят развалины или под землей прячутся. Стараются всегда держаться ближе к норам…

Я припомнил, что Пригоршня тоже говорил: мутанты любят в развалинах жить… Значит, по Зоне и в одиночку пройдешь, если с головой и маршрут проработан. Это тем, кто здесь давно, понятно, а для меня все в новинку. Выходит, твари мигрируют не так, как животные в нормальном мире. Переход из пункта А в пункт Б в Зоне ограничен по времени, внутри Периметра можно передвигаться только между выбросами. На маршруте есть возможность пересидеть всплеск аномальной энергии, но для этого необходимо точно знать, где находится укрытие и не занято ли оно кем-то из обитателей Зоны. Вот и тянутся мутанты к развалинам, заброшенным военным объектам и поселкам, коих на площади в несколько тысяч квадратных километров приличное количество… Хм, вот такая картинка получается. Этакий круговорот ограничений. Разница в том, что человек пользуется техникой и расчетами, разумом. А мутанты просто живут здесь, это их дом – дом, нашпигованный смертельными опасностями. Мутации в Зоне стремительны. В природе тысячи лет длится изменение вида, переход от одной среды обитания к другой, а здесь все очень быстро меняется. Зона – не просто опасное место, Зона – новый вид… новый вид… среды обитания? Физической реальности? Черт, не могу сформулировать, не знаю, ладно…

Я кивнул – то ли сталкеру, то ли самому себе:

– Понятно, почему военных так Зона привлекает. Полигон.

– Это не просто полигон. Смотрел такой старый фильм «Чужие»? Ну, там инопланетные монстры в тело человека личинку откладывают, эмбрион вызревает за несколько часов, и вуаля… – Сталкер зло сплюнул.

Я опять кивнул и скривился, вспомнив то кино.

– Монстр, пробив грудную клетку своего носителя, появляется наружу. – Сталкера не волновали мои ощущения. – Так там главной целью тех, кто экспедицию отправлял, было что? Монстры эти – совершенное оружие, приручи такого – весь мир у твоих ног. Но чем дело в фильме кончилось? Так и здесь, в Зоне, как в том кино, дело начали, а в ответ получили… – Он закашлялся. – Тьфу, кашель этот… все равно курить не брошу. У тебя курева нет, конечно? По лицу видно, что не куришь, слишком правильный.

Я покачал головой, и сталкер вздохнул:

– А даже если б и было, спичек все равно нет… – Он потер шею, облизал разбитые губы и вновь заговорил: – Я не знаю, кто он, Вивисектор этот. Что человек – точно. Возможно, бывший военный. Одежда на нем военная, хотя… Сейчас ведь сталкеры попадаются такие, что упакованы лучше военсталов. Главное что? Плати. Хочешь в космос туристом – пожалуйста. А хочешь экзотическоесафари на лиманского кровососа или болотную тварь – выйдет дешевле, чем в космос, но адреналина… – Сталкер развел руки в стороны и оскалился.

Жутковатый взгляд у него был, безумный немного.

– Он – какой-то новый вид, – задумчиво добавил незнакомец. – Скорость мутаций в Зоне очень высокая. Вон как за несколько месяцев после аварии в две тысячи шестом вся экосистема перестроилась. И я хочу в этом разобраться в одиночку… – Сталкер махнул рукой. – А Вивисектор как бы пробует Зону на вкус, не может понять, кто он есть на самом деле и что вокруг. Не знает до конца своих возможностей. Я понял, успел понять, что его воле мутанты подчиняются. Решил поначалу – контролер такой новый. Потом подумал – нет, не стал бы контролер меня на лоскуты резать. – Он коснулся груди. Челюсть двигалась, играли желваки на скулах, глаза зло блестели.

И вдруг я понял: да его трясет всего, лихорадит от ненависти!.. А ведь сильный мужик – не физически, хотя фигура у него спортивная, тут другое – он духом силен. Я хорошо ошущал эмоции собеседника. Я боюсь, а он – ненавидит, в нем страха нет, только ненависть и желание уничтожить врага.

Сталкер взволнованно зашептал:

– Когда он меня резал, мне показалось, что он пытается одновременно изучить меня. Перестроить какие-то связи внутри. Может, и перестроил. Я даже сейчас понять толком ничего не могу. Исполосовал, скотина, всего скальпелем. В сарае. Антисанитария… Урод. – Он сжал кулаки, уставился в пол и потряс руками.

Раны у него свежие и вроде гноятся, в полумраке много не разглядишь, но запаха гниения плоти я не чувствовал.

Впрочем, он мог говорить о какой-то другой заразе, не про инфекцию, обычный вирус, а… Снова знаний не хватает, не могу сформулировать, вот чувствую, что на верном пути, но до конца понять, где разгадка и в чем, – не могу.

Я открыл рот, но сталкер вскинул руку и, глядя вверх, едва слышно прошептал: «Тихо». Я поднял голову и вскоре расслышал далекую стрельбу. Ее заглушил частый дробный звук, раздавшийся где-то рядом. Идет кто-то или, скорее, семенит, тяжелый… Да не один приближается – целая компания!

Мы замерли.

С потолка посыпалась земля, я расслышал прерывистое дыхание, кто-то всхрапнул, будто лошадь, потом взвизгнул, фыркнул. Похоже на собак или кабанов. По

топтавшись наверху с минуту, они убрались восвояси. Когда топот ног или лап смолк, сталкер произнес:

– Кабаны. Кабаны Вивисектора. Они как цепные псы, что-то типа сторожей.

Я в эту западню попал с надетым на голову мешком, ничего не видел, лишь слышал, что ручей где-то недалеко. Товарищ по несчастью должен получше ориентироваться. Я спросил:

– Здесь рядом ручей есть?

Он потер подбородок тыльной стороной ладони.

– Ручей… Нет здесь ручья. Речушка, но она далеко. А что?

– А сколько до Периметра?

– У-у-у, брат…

В погребе стало темнее – видимо, приближалась ночь. Заметив, что от моего костюма льется мягкое оранжевое свечение, я удивленно оглядел себя, провел по ткани рукой, осторожно похлопал по плечу. Как же эта штука работает?

– До Периметра отсюда километров тридцать точно будет, если напрямик. Но, сам понимаешь, в Зоне прямых дорог нет.

Вот так…

Ерунда полная. Я же видел второе заградительное кольцо с вершины холма – своими глазами! До ближайшего поста было несколько сотен метров, Курортник четко обозначил наше местоположение в радиопереговорах, когда мы вышли к Периметру. Потом меня похитили из палатки, тащили… Не знаю, сколько точно тащили, в голове тогда помутилось, я терял счет времени… Это что же получается?.. Почесав лоб, я посмотрел на соседа:

– А ты точно уверен, что мы далеко от Периметра?

– Точней не бывает. Здесь самый близкий объект… Как, кстати, лаборант, тебя звать?..

– Кирилл, можно Кир.

– Здесь, Кир, – сталкер подался чуть вперед, – самый близкий объект, который контролируют военные, – Янтарь.

Изумленно покачав головой, я спросил:

– А тебя как зовут?

Он почему-то сморщился, опять потрогал шею, повел плечами и наконец ответил:

– Химик. Зови меня Химик.

Глава 6
ХИМИК

Слышь, только не пойму, как он тебя с Янтаря выкрал? – Химик коснулся груди, сглотнул, прислушался к ощущениям. Сплюнул. Заговорил хрипло: – Почему тебя за периметр выпустили? Самому-то сбежать, думаю, сложновато. Да и причина должна быть, зачем тебе оттуда линять. Может, спер что-то ценное?.. Как дело было?

Я взъерошил волосы, ощупал куртку, пошарил в нагрудном кармане из термопрочной ткани – пусто, – застегнул его. Поднял воротник и сказал:

– Ничего не помню. Совсем не помню. Военные сталкеры меня подобрали в нескольких километрах от Периметра. Пришел в сознание на поляне, ну и увидел их с Пригоршней. Только Пригоршня тогда как бы арестованный был. Потом я потерял сознание, очнулся —обстрел минный. Сердце колотится, Пригоршня – я тогда не знал, что он Пригоршня, – на меня кричит… Я побежал, куда сказали, потом военсталы разделились, Лабус со мной остался, мы к поляне вышли какой-то. Там еще будка старого КПП была.

Наступила ночь, в яме стало совсем темно, только костюм очень слабо светился.

– Дальше что?

Я рассказал, как Курортник с Пригоршней ходили за рюкзаком, как лавина псевдособак выскочила из леса, как нас спас водитель-миротворец, а сам погиб. Потом – про полтергейста и самодельную волокушу, про тушканов, лезущих откуда-то с окраины рабочего городка, про аномальное поле, холм у Периметра, бомбовый удар штурмовиков, про потерю сознания и про то, как утром меня выкрали из палатки. Не стал говорить лишь про ГСК и драку Лабуса с Никитой, решил пока об этом молчать, потому что до конца не был уверен в новом знакомом. Незачем ему пока все подробности знать.

Химик долго молчал, переваривал услышанное. Тишина давила, действовала угнетающе. Мой костюм слабо фосфоресцировал в темноте, и чувствовал я себя очень неуютно. Сталкер крутил в руках медблок, перебирал проводки, зачем-то отодрал тонкую блестящую полоску, идущую по краю. Потом долго тряс пальцами – полоска никак не хотела отлипать от них. Он тихо выругался, наконец бросил ее на землю и придвинулся ко мне.

– Смотри. Пиктограммы видишь? Это обозначение нейролептика. А вот тут капсула с антидепрессантом. – Химик положил медблок на землю и бережно раздвинул проводки с инъекторами. – Там еще какой-то физраствор в мягком резервуаре и пара гильз, в одной адреналин, в другой антибиотик, но я не знаю, какой именно. Нейролептик скорее всего и заблокировал у тебя отдельные участки памяти. Отсюда и амнезия.

– А как мне вспомнить всё?

– Не знаю. Блокада памяти – не новость для медицины. Люди без введения препаратов и воздействия гипноза память теряют… Стресс. А у тебя, похоже, одно на другое наложил ось…

Я молчал, пытался все это осмыслить. Надо же как-то вспомнить все, что со мной произошло. Хорошо, что не забыл, как меня зовут, маму и Надю, откуда родом. Даже отца не забыл, который, когда мне было шесть, нас с матерью бросил…

– Хоть что-то помнишь? Я глубоко вздохнул:

– Из-за чего сознание потерял, как у Периметра очутился – не помню. Помню только, как прибыл в Зону и последние события, и то прерывисто… я ж сознание терял часто.

– Ну точно. – Химик поднял один из проводков, проследил, к какой капсуле он ведет. – Каким-то образом медблок был поврежден. Анализатор состояния организма у тебя в костюме психанул и качнул в кровь все подряд. Приблизительно такой сценарий. Тебя чем-то шваркнуло по голове или телу, а может, ты испугался – не знаю. Микропроцессор по-своему все воспринял, там же простейший алгоритм… Ладно, долго объяснять, да и ты не особо в этом понимаешь. Или понимаешь?

Я не ответил.

Химик послюнил иглу, будто пробовал на вкус, поморщился и заколол ее за воротник куртки. Растянул другой проводок.

– Самое странное… – Он помолчал, приглядываясь к игле инъектора. – Самое странное во всей твоей истории – похищение. Периметр, говоришь… Второе заградительное кольцо… – Воткнул вторую иглу рядом с первой и принялся за третий инъектор. – Я вот этого никак понять не могу.

Еще минут пять Химик провозился с иглами и проводками. После все бережно положил на пол и, кряхтя, принялся стаскивать ботинок с правой ноги.

Я уставился на сталкера. Зачем ему ботинок?

– Сейчас мы достанем кое-что. Такие вещички должны быть… – Химик с натугой стянул обувку, – и есть у каждого нормального сталкера на случай… – Он хмыкнул. – На всякий случай. – Выковырял из каблука лезвие и вновь взялся за медблок. – Теперь помолчи и не отвлекай. Сиди так, не двигайся, света маловато, но, думаю, справлюсь.

Он распорол нижний край куртки, вытянул оттуда репшнур. Сплел подобие удавки, предварительно накинув на большой палец правой руки петельку. Затем взял медблок, свернул в трубочку и заготовленной удавкой обхватил место, откуда выходили проводки. Зажав один конец шнура зубами, затянул узел, передавив проводки у основания капсул. Выпустил свободный конец изо рта, несколько раз обмотал медблок, сдавил узлом и обрезал лишнее.

– Держи, – сталкер осторожно стащил петельку с большого пальца. – Не сжимай, держи осторожно. Тут пневмошприцы. Петельку не трогай.

Я осторожно взял обмотанный шнуром медблок, начиная догадываться, что задумал Химик.

– Чуть вперед – вытяни руки. Я так и сделал.

– Да, вот так.

Сталкер срезал инъекторы, потом укоротил проводки по самому краю, оставив торчать короткие основания в пару миллиметров. Пробормотав: «Может, пригодится», – убрал разноцветный моток в карман. Потер ладонью о ладонь, размял пальцы.

– Не слушаются руки, мышцы сводит. И жрать охота… – Он принялся за иглы. Осторожно доставал их из воротника и вгонял в основания проводков. Через несколько минут, закончив манипуляции, придирчиво оглядел творение, которое я держал, и заключил: – Вот. Теперь у нас есть шанс отсюда вылезти. Так, еще немного… Держи как держал.

Химик достал из кармана пучок проводков. Один высвободил и аккуратно, петля к петле, плотно стянул пять игл.

– Теперь точно всё. Слушай сюда. Пневмошприцы сейчас взведены, как спусковой механизм у автомата. Понимаешь? Репшнур перетягивает основания у капсул, не дает препаратам выплеснуться наружу. Петельку эту дернуть – узел ослабнет и… от такой дозы слон загнется…

Я покивал.

– Втыкаешь, лучше всего в шею, – большой палец в петельке.

Я снова покивал… и замер.

Как это – «втыкаешь»? Я втыкаю?

– Я должен кому-то это воткнуть в шею?!

– Конечно, ты, кто ж еще… – Химик сел передо мной и посмотрел в глаза. – Ты, Кир. Когда он придет, я буду валяться как кукла. А тебя он не станет подчинять. Ты калека, ни на что не способный. Главное, надо понимать: у нас один-единственный шанс. Другого не будет. – Он вгляделся в меня. – Не дрейфь, лаборант. В жизни часто приходится делать что-то в первый раз. Жить хочешь?

Я кивнул.

– Вот и ответил. Теперь помолчим, передохнем и подождем.

* * *

Я постарался расслабиться, но страх внутри мешал – все тело стало деревянным, как в кошмарном сне, когда хочешь убежать от опасности, но воздух как вата: вроде и бежишь, а с места никак сдвинуться не можешь.

– Спокойно, – сказал Химик. – На вот на всякий случай. – Он протянул мне лезвие. – Когда шприцы сработают, рубанешь наотмашь. Вот так, – и показал, как надо бить.

Я смотрел на лезвие. Сталкер пошевелил пальцами, острый кусочек металла перекатился, словно по лесенке, от большого к мизинцу.

– Я… не смогу, наверное, Химик… – Я забыл про боль в ноге, про холод. На лице выступила испарина. Я представил, что режу живую плоть острой бритвой, брызжет кровь… и отвернулся. – Не смогу.

Химик выругался.

– Ладно. Я не знаю, как быстро приду в себя… Запомни: иголки воткнешь – сразу тормоши меня, бей по щекам, щипай, кусай, как хочешь, но в сознание приведи. Понял?

Я глубоко дышал, слушая, как часто бьется сердце.

– Ты понял?! – Он встряхнул меня за плечо.

– Да! – Я едва не выкрикнул это, и Химик зажал мне рот.

Лишь спустя почти минуту он опустил руки. Я выдохнул.

– Нужно отсюда выбраться. Любой ценой, – прошипел Химик. – Все, теперь отдых… – Он хотел сказать что-то еще, но закашлялся. Справившись с приступом, переполз к противоположной стене и больше не проронил ни слова. Разговор был окончен.

Я подумал о Наде и своем пижонском поведении перед отъездом в командировку. Как разыгрывал отважного и уверенного в себе мужчину. Как строил планы, предвкушал завистливые взгляды однокашников из техникума, когда вернусь и стану им рассказывать о Зоне… И вот прошло всего несколько дней – я сижу в яме посреди Зоны, захваченный в плен каким-то чудовищем, вместе с полубезумным сталкером!

Химик полулежал в расслабленной позе, прикрыв глаза и прислонив голову к жерди, подпирающей потолок. Будто и не было пару минут назад напряжения между нами – мой новый знакомый просто отдыхал. Такой выдержке позавидовать можно. Хотя что у него там сейчас в голове – бог знает.

Я уже собрался задать вопрос, но вдруг ощутил беспокойство, такое же, как тогда, в палатке перед похищением. Все мысли из головы будто ветром сдуло, холодок прошел по коже, ладони стали влажными. Я осторожно тронул петельку на большом пальце. Хорошо, что Химик репшнуром медблок обмотал – шершавая поверхность не скользила по вспотевшей ладони. Я хотел сильнее сжать медблок, но вовремя спохватился. Пневмошприцы же взведены! Чего доброго, сорвется петля и…

Химик напрягся, сменив позу, подался вперед. И тут же повалился на бок. Дернулся – взгляд стеклянный. Умер?!

Нет – из раскрывшегося рта потянулась струйка слюны, тело изогнулось в конвульсиях несколько раз. Рот покрылся пеной. Потом сталкер затих.

Я замер, не дыша. Пару раз зажмурился, пытаясь погасить резь в глазах. Медленно выдохнул. Свободной рукой утер лицо. Сощурился…

Крышка с шорохом откинулась, с бряцанием вниз упала лестница – обычная стремянка. Сверху затопотали, зафыркали, послышался уже знакомый уху храп кабанов.

На ступеньку опустилась одна нога, вторая – он застыл на миг и двинулся дальше.

Включился фонарь, луч лизнул стены, задержался на беспомощном Химике, потом нащупал меня. Яркий свет заставил зажмуриться…

Глаза открывать я боялся. Чувствовал чужое дыхание и что-то крупное, сильное совсем рядом. Вдруг ощутил, что сила эта не знает, что ей делать, она в растерянности и плохо понимает окружающий мир, пока только учится ориентироваться в нем.

Еще несколько секунд я сидел зажмурившись, а потом заставил себя открыть глаза.

Фонарь стоял на полу, большой такой, с ним под воду, наверное, можно погружаться. Широкий желтый луч бил в потолок. Химик по-прежнему не шевелился. Прямо перед собой я разглядел узкое обезображенное лицо. Кожа металлического оттенка вся в паутине мелких порезов. Казалось, из них сейчас брызнет кровь. Одного глаза нет, на его месте сросшиеся ломти век, кожа вокруг стянулась, сморщилась – будто облитая кислотой височная кость почти выперла наружу, местами оголилась. Лба и волос не видно, скрывает капюшон, но мне почему-то показалось, что череп склонившегося надо мной человека напоминает лысину замерзшего кровососа, которого я видел в рабочем городке. Синюшный такой и голый.

Сильная рука ухватила за ворот, оторвала от пола, словно во мне нет веса, словно я надувной матрац.

Спустя пару секунд мы уже поднимались по лестнице. Я увидел звезды, глубоко вдохнул морозный воздух. Моя воля не была парализована – я ждал момента.

Когда выбрались на поверхность, меня встряхнули и поставили на ноги – боль пронзила правую, я стиснул зубы. Вивисектор скинул капюшон, придвинулся ближе, и тогда я решился. Правая рука описала дугу, большой палец дернул петельку – иглы пробили незащищенную кожу на горле врага.