Текст книги "Запомни - все обман! [СИ]"

Автор книги: Алексей Бергман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)

Первым в помещение ателье зашел Артур, придержал перед Магометом Хасановичем дверь, дождался пока войдут племянник и пара костоломов, повесил на дверцу табличку с предупреждением «Закрыто».

Совсем приехали, подумал Воронцов. В том, что его попробуют побить, подмастерье практически не сомневался. Но это бабушка сказала не надвое, а натрое. Костоломы не успеют до пестиков дотронуться, как лягут баюшки. Оставшиеся на улице ребятки тоже не проблема: взять Хасановича в качестве щита и путь свободен…

– Ты снова не выполнил обещание, – глядя на сидящего за прилавком Воронцова, мрачно заявил Алиев. Захар приподнял брови, авторитетный визитер продолжил: – Мы договаривались, что ты принесешь компрометирующие материалы – их на флешках не было.

Мгновенный анализ ситуации…

Алиев лжет. При передаче содержимого сейфа из дома Кускова, Маратик, очень удивив Захара, небрежно принял электронные носители памяти: в горсть, не пересчитывая, не глядя, пересыпал в карман легкого летнего пиджака. Документы же его заинтересовали куда больше. От их перелистывания даже шелест ссыпающихся на сиденье драгоценностей не отвлек.

И это показало Воронцову – в дом Кускова его отправили не за каким–то компроматом, а очень неспроста приказали вынести ВСЕ. Алиева интересовали: учредительные документы на предприятия Кускова. В связи с чем Захар сделал вывод: Хасанович, вероятно, готовит рейдерский захват. Время подгадали к отъезду Федора Павловича на отдых. По возвращению Кускова ждет «сказочный сюрприз».

– Как мне кажется, с о м н о й вы вообще ни о чем не договаривались, – сев прямо, задирая подбородок, напомнил Воронцов.

– Вчера. У меня дома. Ты сказал, что сам принесешь мне материалы. – Раздельно выдавливая слова, с тягучей угрозой проговорил Магомет. – Где они?

Воронцов развел руками:

– Я обещал, что принесу вам содержимое сейфа Кускова…

– А мне не нужно с о д е р ж и м о е!! – нагнетая, поднимая в себе злобную волну, прорычал Алиев. – Мне нужны конкретные материалы? Где они?!?! – ударил кулаком по прилавку перед Захаром: – Где, я повторяю!!

– Да пошел ты к черту.

Секундная пауза. Руки трех охранников метнулись к подмышкам…

Захар успел немного погрустить: за его спиной стоял старенький телевизор бабушки, живущей над мастерской – хорошая старушка, жаль, что пули раскрошат экран. Паре кофемолок и тостеру тоже достанется…

Магомет Хасанович повел себя нестандартно. За мгновение до того, как Воронцов, напружинив икры, готовился перемахнуть прилавок, не вставая со стула, Алиев вдруг пробормотал весьма приязненно:

– Нет, вы видели такого паршивца, а?! Он меня к черту посылает…

– Ты ничего не попутал, чудило?! – в привычной манере прорычал из–за дядиной спины Маратик.

– Ша, Марат, не гони волну. Парень перенервничал. Не понимает о чем и с кем бакланит.

Не собираясь соглашаться, Воронцов в упор смотрел на странно уступчивого господина в отличном костюме. Взгляд говорил – я понимаю, о чем и с кем. А вот что ты задумал?..

Магомет Хасанович поддернул брюки на коленях, полубоком присел возле Захара на прилавок, заговорил:

– Люблю таких ершистых. – Красноречивое мараткино хмыканье неподалеку показало – снова дядя врет. Ершистых дядя на дух не выносит, обычно отдает для порки. – Давай, по–чесноку, приятель. Ты. Мне. Должен. Так?

Воронцов решил пока помолчать, узнать, почему странный господин вдруг остановил охрану, откуда взялась такая забота, в чем его интерес к подмастерью. Информация не будет лишней, а дальше поглядим по обстановке. Надавать охранникам по шее, всегда успеется.

– Так, – за Воронцова ответил Магомет Хасанович. – Теперь дело в следующем. Из хорошо информированного источника нам удалось установить, что наиболее важные документы Кусков хранит в ячейке банка. Банк принадлежит его приятелю, Кусков сам является там соучредителем, но ячейка открыта на подставное лицо, да и ячеек может быть несколько. Понимаешь, о чем я говорю?

Захар отлично понимал: Алиев подводит беседу к ограблению банка. Зачем–то для налета ему понадобился подмастерье Амбарцумяна. Возможно, Захар перестарался с впечатлением, которое произвел, в одиночку добыв содержимое домашнего сейфа Кускова… Вероятно, для ограбления потребуется сочинить еще пару электронных «игрушек». Но возможны варианты. Глаза Маратика блестят уж больно злокозненно, многозначительно и ждуще.

– Я думаю, будет справедливо если ты п о м о ж е ш ь нам добыть то, в чем сам прокололся. Я правильно рассуждаю?

– Не правильно. Я не собираюсь ни в чем вам помогать. Это не мои проблемы. И вообще… работы много. Шли бы вы…

– Сядь! – заметив, что Захар привстает, прикрикнул Алиев. – Я не закончил! Меня не интересует, что ты собираешься, а что нет! Ты уже – ЗАМАЗАН. Если ты не пойдешь с моими людьми в банк…, то не оставишь мне выбора! – наклонился над Захаром, посмотрел в глаза: – Понимаешь, о чем я говорю, парень?

Конечно, мысленно кивнул Воронцов: ты раскрыл передо мной карты, сообщил о готовящемся ограблении, теперь я – нежелательный свидетель. А подобных убирают наглухо.

Эх, жизнь! придется надавать по шее и в отрыв. Жаль, что не удалось заранее изготовить фотографии для новых паспортов Дианы и Гамлета… Теперь и им нечего делать в этом городе, Амбарцумян не глупый человек – у й д е т с Захаром. Узнав о «наследстве».

Вот только как их вывезти?.. Если Алиев догадается поставить людей у дома Дианы… Один Захар оторвется и от двух десятков неандертальцев. С Дианой и похмельным папенькой, проделать это будет гораздо сложнее.

Уйти вначале одному, а их вытаскивать потом?..

Все эти размышления проскочили в голове Захара за одно мгновение, в течении которого Алиев пытался давить на него красноречивым взглядом, гнетущим баритоном:

– И даже если ты не пойдешь в банк… Ты все равно не вывернешься, в банке у вскрытых сейфов останется некая маленькая коробочка серого цвета… с твоими отпечатками пальцев на плате. Догоняешь? Ты по уши в дерьме, Захар. Уже не отвертеться, обратного хода в таких делах не бывает.

В полной уверенности, что загнал строптивого подмастерья в угол, Магомет смотрел сверху вниз на Воронцова, обещал глазами выполнить угрозу в точности, покачивал начищенным ботинком.

Придурок, мысленно припечатал Воронцов: не доверяй глазам, не все есть истина что кажется. Семь лет проведенные в бегах, заставили Воронцова взять за правило – не оставлять н и е д и н о г о отпечатка пальцев, ни на одной вещи, до которой дотронулся. В первый же месяц после бегства из европейского отеля, Захар «сочинил» состав, который ежедневно наносил на ладони – состав был абсолютно гигроскопичен, не мешал тактильным ощущениям, но совершенно скрывал под собой папиллярные линии.

Воронцов был готов в любой момент исчезнуть, не беспокоясь о «чистоте» апартаментов.

Безусловно, в жилище оставались биологические следы беглеца. Но их сбор и исследование забирают гораздо больше времени и средств. А Воронцов не собирался давать повода для такой проверки – он был везде законопослушным гражданином.

Подумывая, не послать ли снова к черту Магомета и компанию, не начинать ли раздачу слонов, Захар услышал:

– Да и на обойме твои пальчики остались, парень. Помнишь, ты вчера обойму в окно выбросил? – одобрительный взгляд на племянника: – Марат ее аккуратно в платочек подобрал, до времени припрятал. Вот что значит – образованный человек…

Обойма? В банке ожидается перестрелка?!

Такого поворота Воронцов не предусмотрел. Конечно, Алиевых ожидает сюрприз – на обойме не найдут отпечатков пальцев подмастерья, но это дела не меняет.

– Вы собираетесь повесить на меня убийство кого–то из персонала банка? – наряжено перебил Магомета, читающего дифирамбы дипломированному племяннику.

– Или кого–то из клиентов, – заметив, что впервые пробил бронированную уверенность подмастерья, быстро сориентировался Хасанович. – Это – как пойдет.

– А как пойдет?

Хасанович подумал, что полновесные аргументы таки подействовали. Легко соскочил с прилавка, одернул костюм:

– Детали позже. Позвони Марату вечером. Артур, дай Захару телефон для связи. – Кивнув Воронцову, играючи зашагал к выходу, с видом человека, вразумившего упрямого и глупого дитятю. Но вдруг остановился на пороге. Обернулся к Захару и, с наигранной сердечной грустью произнес: – И не дай бог тебе, парень, какой–то фортель отколоть. Про отпечатки ты уже слышал… Но мы ведь не полиция… Мы тебя и без отпечатков из–под земли достанем.

Нешуточным усилием воли Воронцов не выполнил давнего желания, не послал повторно опасного урода в преисподнюю.

* * *

Что натворили с его разумом и телом в военной лаборатории, для Воронцова так и осталось загадкой. Захар мог литрами пить любое крепкое спиртное и совершенно не пьянеть, единичные опыты с наркотиками давали тот же результат – даже сверхубойные дозы на «подопытного кролика» не действовали. После ухода Алиева с компанией, беглец впервые пожалел об эдакой особенности организма. Воронцову захотелось вдрызг напиться.

Усталости после бессонной ночи не было – Захар мог проводить на ногах по нескольку суток, не испытывая малейшего дискомфорта; хотелось просто – отключиться. Хотя бы ненадолго. Перестать думать, анализировать, высчитывать вероятности и ложные ходы, беспокоиться о каких–то незнакомых людях…

По сути дела – кто они ему? Случайные посетители заштатного банка, служащие без лица и имени, сикьюрити, операторы, кассиры…

Кто они ему?! Какое отношение Захар Воронцов будет иметь к пулям, пробившим их тела?! НИКАКОГО!! Забыть о тех телах – безымянных и безличных! исчезнуть, увезти с собой любимую!

Ответственность. Ответственность сильного, ответственность личности, превосходство справедливости над суетностью желаний. Дамоклов меч, висевший над Захаром, пожалуй, с самого момента пробуждения в столовом зале. Чужая жизнь – священна.

И спасения от этого понимания не существовало.

Отвлекая себя от множества роившихся, зудевших под черепной коробкой мыслей, Воронцов забавлялся с «царицей наук». Ночи напролет, за столами многих приютивших его гостиниц, покрывал тетрадные листы математическими формулами. Находил себе виртуальных оппонентов – величайших ученых современности, и как бы споря с ними, исписывал тетради доказательствами их ошибок. Мозг повелительно требовал абсолютной загрузки, Захар перегружал извилины математическими вычислениями. Пробовал в таком же порядке разобраться с законами физики – классической, квантовой, релятивистической… и в бешенстве рвал исписанные листы! Ощущение н е з р е л о с т и науки доводило до исступления! Множество разгадок, бродивших по поверхности, но не увиденных «великими умами» заставляли хвататься за ручку и писать, писать, писать!

Однажды Воронцов даже решился отправить по электронной почте свои труды одному из столпов современной науки… Но в последний момент не смог заставить себя нажать на клавишу. Непреодолимое чувство ОТВЕТСТВЕННОСТИ за любой поступок, за мир – пусть и неправильный, архаичный, задымленный, алчный! – в котором вынужден влачить существование, заставило руку безвольно опуститься.

После этого случая, загружая мозг работой, Воронцов забавлялся только с наиболее чистой и отвлеченной «царицей наук». Но и открытия, сделанные на этом поле, оставлял в себе. Мир – не готов. Пока есть вероятность, что даже прикладные вычисления будут использованы не во благо, а в целях разрушения – Захар не хочет быть участником военных игрищ.

Обидно?

Да. До бешенства. До боли в стиснутых челюстях. Обидно за каждую бессонную минуту и оставшуюся втуне радость первооткрывателя. Ни сколько не кокетничая, Воронцов понимал, что самый великолепный мозг современного человечества ржавеет в бездействии и постоянном страхе сумасшествия! Он мог бы з а с т а в и т ь себя придти к ученым – ночных открытий накопилось слишком много! – но трезво и реально оценивал обстановку: он не совсем, не полноценный – ч е л о в е к. Захар Воронцов всего–то лишь продукт военных разработок. Он сам – придумка, воплощенная идея чьего–то гения. Он ничего не мог с собой поделать, чувствовал себя немного в е щ ь ю, продуктом, на который предъявят права.

Так что не факт, будто он успеет всласть наговориться с академиками. Есть вероятность, что и с к у с с т в е н н о г о мыслителя быстренько запрут в какой–нибудь лаборатории, исследуют как крысу… И на его примере наштампуют новых «сверхлюдей». Причем – навряд ли во благо науки.

Дабы не поддаться искушению, не показать себя миру, Воронцов представлял каким пренебрежением, какой брезгливостью покроются лица н а с т о я щ и х ученых, когда тех известят: вы, господа, беседовали с подопытным кроликом… С обезьянкой. С лабораторной крысой. С дрозофилой.

Воронцов намеренно культивировал в себе подобные картинки: воображаемые брезгливые движения многих губ помогали не поддаться искушению, помогали – держаться. В тайне, в тяготах жизни беглеца.

Невозможность жить открыто, в полную силу, угнетающе действовала на психику, и пару раз Захар вполне серьезно, не шутейно подумывал о том, а не заделаться ли ему эдаким Бэтменом, сверхчеловеком, в борьбе за справедливость использующим чудеса науки и собственные неординарные способности? способности и финансы позволяли…

Теперь, вплотную столкнувшись с проблемами морально–этического порядка, Воронцов почувствовала, что – растерялся. Запутался в первостепенности: чужие люди, гибнущие в банке, или личная ответственность за доверившуюся ему девушку? абстрактность или близкая реальность? предотвращение несчастья или бегство от проблем?

Дилемма. Не математическая формула.

Воронцов выбрал предотвращение и наказание. Если где–то на первых днях побега с Дианой и Гамлетом он получит вдогонку газетную статью о вооруженном ограблении банке, при котором пострадали люди, то не сможет жить достойно на самом благополучном из солнечных островов. Трусливые оправдания в виде распределения приоритетов не вылечат испачканную трусостью и кровью душу.

Захар встал из–за прилавка, скинул и аккуратно повесил на крючок синий рабочий халат. Запер мастерскую и вышел на улицу. Вчера он долго сидел за интернетными страницами, проглядывал газетные публикации местных газет, многое умело прочитывал между строк. Память сохранила каждую запятую, малейший намек на тайную жизнь персонажей.

Два стародавних соперника Федор Павлович и Магомет Хасанович пришли в бизнес с диаметрально противоположных сторон. Кусков притопал прямиком из Комсомола, Алиев прибыл поездом из ИТК под Соликамском. Пока Федя Кусков заседал на конференциях и съездах, Магомет валил деревья. Федя ловчил в верхах, Магомет подбирался к власти низом. В общем – антагонизм был неизбежен, исторически предрешен, понятен.

Последние лет десять Федор Павлович обрастал жирком и связями, Магомет Хасанович потихоньку подгребал под себя тихий городок. Столкнулись лбами напрямую совсем недавно, после того, как дочь приятеля Кускова вышла замуж за племянника начальника полиции: Федор Павлович начал надеяться на поддержку властных структур, мечтал войти в круг избранных отцов города, проталкивался наверх нешуточными денежными средствами…

Алиев решил лишить Кускова финансового поплавка.

Разумно. И, пожалуй, с точки зрения Алиева – вовремя. Если дать «комсомольскому вожаку» еще немного форы – будет не остановить. Магомет Хасанович действовал на опережение.

Рассуждая о странностях бытия и российского бизнеса в контексте, Воронцов доехал на общественном транспорте до городской окраины, прошел через ворота гаражного кооператива и через пару минут показался в тех же воротах на мощном современном байке.

Порыкивая двигателем, проехал через город, завел Харлей на парковку дома по соседству со своим жилищем. Прошел в средний подъезд, через десяток минут появился из третьего подъезда в личине утлого очкарика в беретке. Придерживая переполненный мусором пакет, остановился возле бабушек, сидящих на лавочке, печально пожаловался:

– Опять ночью брат заявился… Прям надоел – бардак, сигаретная вонь! Храпит еще… Не знаю, куда от него деваться…

Бабульки понятливо закивали седенькими головами. «Брат–байкер» утлого очкарика был еще одной личиной Воронцова и притчей во языцах для местных кумушек.

Выбросив мусор в контейнер, Захар–очкарик вернулся в дом. Через полчаса, под упрекающими взглядами кумушек на лавочке, по дорожке прошел, затянутый в черную кожу, длинноволосый бородатый мужичина в круглых солнцезащитных очках и бандане с изображением оскаленной черепушки прямо надо лбом. Байкер завернул за угол дома и исчез, бабульки дружно засудачили, сочувствуя скромному отшельнику в беретке:

– Вот ведь, живет бедолага – людей чурается, неделями из дома не выходит, а тут – такой братишка шумный наезжает… Жалко, жалко, человека…

Кумушки кудахтали, Воронцов ехал к антиквару Капрельскому – школьному другу Федора Павловича, отцу прелестной дочери, вышедшей замуж за племянника главного полицмейстера. В кармане куртки лежала припрятанная от Алиева страховка – старинные часы с брильянтами и двуглавым орлом на крышке. Именно Капрельский Эммануил Владленович в позапрошлом году подарил часы Кускову в день рождения.

И вряд ли забыл малейшую царапину на корпусе раритета.

А то, что старинные часы вновь попадут в его салон, выглядит вполне логично: вещица раритетная, не новодел с поддельными брильянтами – куда ее нести? Конечно в наиболее раскрученную, известнейшую в городе антикварную лавочку господина Капрельского. Тут нет вопросов, каждое логическое построение Воронцов доводил до безупречности.

…Пофыркав для порядка движком, Захар остановился напротив лаконичной, претенциозной вывески «АНТИКВАРЪ». Спрыгнул с байка и в раскорячку зашагал к салону. Ради полнейшего вхождения в образ хрюкнул носом, смачно и метко харкнул в урну возле элегантного крыльца с кованными перилами…

За прозрачной дверью салона насторожился высоченный прилизанный сикьюрити в дорогом костюме. Благообразный юноша–продавец поочередно: перетрусил, поглядел нет ли чего тонкого поблизости, но быстро восстановил на лице надменную внимательность к, вероятно, дурно пахнущему посетителю…

Захар по–хозяйски вошел в салон. Покрутил головой по сторонам, зацепился взглядом за антикварное зеркало в золоченой раме – выковырял из щелки между зубов какой–то кусочек. Поддернул чресла.

– Здорово, – прохрипел благоприятному юноше. – У меня тут, типа, часы в наследство обломились… Возьмете котлы не торгуясь?

Продавец задумчиво наклонил голову набок, Захар шлепнул на прилавок золотые «котлы»…

На благонравном личике юноши, привыкшего дурить старушек с серебряными ложечками, не дрогнул ни единый мускул. Только жилка на виске забилась в сумасшедшем пульсе, да рука плавно скользнула под прилавок, где, судя по всему, имелась пара кнопочек для вызова в нештатных ситуациях начальства или вооруженного наряда полицейских.

Захар надеялся, что парень не просто выглядит благоразумным, а его проявит и прежде посоветуется с боссом.

– Какие–нибудь документы на часы имеете? – оттягивая время, негромко поинтересовался приемщик–продавец антиквариата.

– Неа, – беспечно ухмыльнулся байкер. – Бабуля, типа, не сохранила.

– Что ж… Надо посмотреть…

– Сережа, – раздался мелодичный голос, – какой у нас сегодня гость, однако…

Воронцов повернулся: из–за резной двери в углу салона выходил в торговый зал Эммануил Владленович. Импозантный седовласый господин при кокетливом шейном платочке миленькой расцветки. Шагая через длинное помещение, еще не видя, что в точности выложил на прилавок нетипичный посетитель, Капрельский приязненно улыбался – порой подобные немытые субъекты приносили интересные н а х о д к и, и незачем гнать сразу же волну.

Капрельский подошел к прилавку:

– Нуте-с, нуте-с…, что у нас здесь… – На секунду замер над часами. Умело справился с недоумением, достал из кармана фиолетового бархатного пиджака глазную лупу, вставил ее в наморщенные веки, забормотал: – Интересно, интересно… – Перевел взгляд на самодовольного байкера: – Откуда, позвольте полюбопытствовать, такое чудо?..

– Дак это…, – натужно нахмурился патлатый посетитель, – я говорил уже – бабуля в наследство оставила.

– Ах, вот как, – приветливо улыбнулся антиквар. – Вам повезло, молодой человек, бабуля вам оставила прекрасное наследство. Пройдемте, – ласково подцепил Воронцова за кожаный рукав, – с такими д о р о г и м и посетителями я беседую приватно. В кабинете. Кофейку не желаете?

Захар задумчиво поскреб пальцами наклеенную бороду:

– Дак как бы… время мало…

– Пойдемте, пойдемте, я вас ненадолго задержу… Сережа, т ы т у т п р и с м о т р и…

– Не извольте беспокоиться, Эммануил Владленович, – понятливо кивнул Сережа.

«До приезда полицейских у нас есть три–четыре минуты, – рассудил Захар. – За это время надо постараться все расставить по местам». Того, что полицейские скрутят ему руки и отвезут в кутузку Воронцов не боялся, он уйдет отсюда даже если придется бросить на стоянке байк. Выйти на владельца через мотоцикл будет не просто, потребуется не менее нескольких дней. Но Воронцов пришел сюда не драться с полицейскими, а «порешать дела». Повесить незаметную удавку на Алиева.

– Проходите, пожалуйста, сюда, располагайтесь, – убалтывал посетителя Капрельский. – Сейчас вам Людочка кофейку принесет…

Секретарша Людочка с приклеенной улыбкой жалась в угол.

– А может – коньячку? – вдруг «вспомнив» о запасах, радостно оживился антиквар. – У меня есть…

– Давай, папаша, о деле, – грубовато оборвал Захар. – Сколько дашь за котлы?

– Ну что вы прямо так сразу, – заюлил Владленович, – мне надо их как следует рассмотреть…, понять их стоимость… Вещица неординарная…

– Ты мне тут, типа, не вколачивай. Говори – сколько даешь, и я отваливаю. – Время реверансов заканчивалось, в голове Захара тикал метроном. – Если не даешь…, – рука Воронцова потянулась к часам…

– Не надо, не надо! – накрывая раритет наманикюренной ладошкой с перстнем, запричитал Капрельский. – Не будем торопиться, я часы беру!

– Бери. И деньги на бочку. – Почти минута из отпущенного срока ушла на представление. – Сейчас.

– Один момент. Я должен позвонить. У меня есть покупатель как раз на такую вещицу, он может сразу привезти всю требуемую сумму, и даст гораздо больше…

Изобретая неимоверные враки об отказе от процента, Капрельский набирал на мобильном телефоне некий номер, ласково и доверчиво смотрел в глаза бородатого мужика в кресле…

– Алло, здравствуй дорогой! – дозвонившись до абонента, быстро заговорил антиквар. – Как отдыхаешь, как дела… Рад, рад… А у меня для тебя сюрприз есть… Т о ч н о т а к и е часы, как ты хотел на день рождения в позапрошлом году… Нет, нет, я говорю – х о т е л, но кажется н е п о л у ч и л… Да. Да. П р о д а в е ц сейчас у меня. В кабинете. Ошибки быть не может.

Изображая исключительного тупицу, Воронцов слушал «кодированный» разговор двух школьных дружков, таращился по сторонам.

– Хорошо, дорогой, посмотрю, что можно сделать… Да, да, дров не наломаю… Адью, целую, на созвоне. – Капрельский положил мобильный телефон на стол между собой и посетителем, «рассеяно» накрыл его светящийся дисплей листом исписанной бумажки…

«Кусков еще на связи, слушает», – догадался Захар.

– Ну что ж, молодой человек, – сердечно заулыбался Владленович, – у меня для вас хорошие новости…

– Деньги давай, – вновь перебил Захар.

– Не торопитесь. Цена может возрасти, если у ваших часов есть любопытная история. Например, мгм, ваша бабушка была фрейлиной при дворе его императорского величества и имела…

– Послушай, дядя, – налегая грудью на письменный стол, разделявший хозяина и посетителя, хрипло произнес Захар, – через пару минут сюда приедут мои друзья, если я не выйду отсюда с деньгами…, разнесут твою богадельню к чертовой матери и ищи ветра в поле! Мы народ кочевой. Разыскивать запаришься.

Текст произвел. Антиквар растерянно оглядел кабинет личной «богадельни», заполненный изящными и хрупкими вещицами. Представил кучу разъяренных бородатых байкеров в торговом зале…, среди картин и безделушек, напомаженного сикьюрити на фоне байкеров представил. Немного побледнел:

– Ну зачем же так… сразу? Я же не отказываюсь, я…

– Осталось полторы минуты. Или… вся жизнь. Живи и бзди, папаша. – Захар сделал вид, что поднимается: – Договоримся или я пошел?

– Договоримся! – пожалуй, удивляясь своей храбрости, воскликнул антиквар. И добавил тихо–тихо: – Но мне нужна история.

– Обойдешься, сам напишешь, я в претензии не буду. Деньги давай.

В кабинет, резко распахнув дверь, ворвались парни в бронежилетах. Антиквар зажмурился. Воронцов маленько помахал руками, вышвырнул парней за дверь и, прикрыл ее, крепко держась за ручку:

– Ну все, п а п а ш а… Бзди теперь!!!

– Давайте договоримся!! – не распечатывая век, заорал антиквар. – Я обещаю, что вы уйдете отсюда без последствий!!!

– Какие на хрен последствия?!?! – рычал бородатый байкер, удерживая крепкой рукой, подрагивающую ручку: – Ты теперь, блин, покойник, батя!!

– Остановите!!! Все остановите!!!

Через двадцать три минуты, болезненно щурясь подбитым глазом, Эммануил Владленович выслушивал «правдивую» историю часов. То же самое, через мобильный телефон достигало и ушей Кускова. Группа немедленного реагирования – вне ведения происходящего – дожидалась за дверью безболезненного (подбитый для острастки глаз антиквара в счет не шел) разрешения ситуации с захватом заложника (родственника полицмейстера) в центре города. Воронцов уже сделал видимость «серьезного разговора с братухами» по мобильнику, якобы дал братухам временную отмашку, но, в случае чего, просил: если к нему отнесутся как к «полному дерьму», наведаться в салон попозже и не раз. А при каждом удобном случае, проезжая мимо славного города, в память крепкой байкерской дружбы.

– Значит так, дядя, – говорил Захар, – давай договоримся на берегу. Я тебе вываливаю все по–чесноку. Ты меня проводишь мимо «чертей» и живешь спокойно. Мои ребята…

– Да понял я, понял, – придерживая у глаза прохладный шелковый платочек с шеи, отмахивался антиквар. – Мне неприятностей не надо. Ты – говоришь, как к тебе попали часы, тебя – отпускают.

– Замазались?

– Зуб даю…, ой. Насчет зуба я погорячился…, ой!

– Тогда слушай. Про бабку все туфта. Котлы к нам чистыми попали. Слушай сюда…

Будучи на солнечном берегу Мальдивских островов Федор Павлович – шля осанну бдительному другу и везению! – слушал довольно складную, хоть и странную историю обретения е г о часов байкерской компанией.

Дело было так. Ехала себе, ехала байкерская команда к морю: пыль, жара, песок на зубах хрустит. Решила отдохнуть на берегу тенистой речки, ополоснуться.

Расположились. Две девочки отлучились в кустики. Через пять минут бегут назад:

– Парни, сейчас какой–то бизон тяжелую блестящую бирюльку в воду бросил!!

Одна из девочек дайвингом не хило увлекалась, акваланг везла.

Слазала девчонка в воду, по дну прошлась, глядь – котлы камнями на дне сверкают!!

Денег у компании было в недостатке. Решили котлы толкнуть.

– Тут, дядя, типа, – клад, – мечтательно проговорил бородатый мотоциклетный викинг. – Мне, типа, кажется – двадцать пять процентов, законно будет…

– Решетка тебе законно будет, – не удержавшись, буркнул антиквар. – Котлы – ворованные. Говори, как выглядел тот бизон…

– А на фига? Девчонки номер его тачки срисовали. Ща позвоню, пиши.

Когда Эммануил Владленович записывал номер автомобиля Артура, не мог скрыть счастья. Еще полнее счастье стало, когда сообщенный полицейским по телефону номер обрел владельца и подтверждение вероятности истории опасного бородатого мужика, находящегося в непосредственной близости от дорогих сердцу тонких вещиц и личной безопасности.

Эммануил Владленович прибрал часы в верхний ящик письменного стола, изобразил побитым лицом – инцидент исчерпан, пора вам, господин хороший, на выход пробираться. Байкер вынул из кармана кожаной жилетки пятирублевую монету, на глазах антиквара свернул ее двумя пальцами в рулончик – снова произвел, спросил, приглядываясь к старинному письменному прибору, украшенному бронзовым карабликом:

– Все понял, дядя? Или еще чего продемонстрировать?

Лапища байкера потянулась к мачте бригантины, Капрельский с ужасом представил, как сминается, хрустит под чугунными пальцами бородача бронзовое чудо конца восемнадцатого столетия…

Взвизгнул:

– Нет! Нет!! Мы обо всем договорились! Вы уходите.

– С тобой, дядя, с тобой, – ухмыльнулся викинг и за шкирку вытащил антиквара из кресла.

Присевшие в углах салона полицейские, совсем не удивились, когда из, взятой под прицел автоматов двери, первым показался взъерошенный, побитый хозяин лавочки:

– Не стрелять!! – болтаясь в могучей байкерской руке, словно нашкодивший котенок, вопил Капрельский. – Дайте нам уйти!! Мы обо всем договорились!! – Горестный взор Владленовича метался по, увешанным картинами стенам, по выставке коллекционной мебели, по фарфоровым безделушкам и посуде; попутно взор молил спецназовцев не открывать пальбу, не наносить урон, не приводить к разору и разрухе…

Прикрываясь щуплым антикваром, Воронцов прошел на улицу, сел на байк, Эммануила Владленовича забросил позади себя.

– Обними меня покрепче, батя, – приказал. – Не дай бог, тряхнет, вылетишь на скорости без шлема.

Капрельский тихо ойкнул, облапил широченный байкерский торс и вжался в кожаную спину с доверчивостью младенца.

– Поехали, – возвестил моторизованный викинг и гаркнул так, чтобы услышали, засевшие поблизости бойцы: – Если за нами не поедете, отпущу папашу за городом! Папаша. Подтверди.

– Не ездите за нами! – охрипшим фальцетом взвизгнул антиквар. – Он меня отпустит, я ему не нужен!

Погоня прониклась и не двинулась с места.

В полукилометре за городской чертой Воронцов простился с родственником полицмейстера. Еще через пару километров с большим сожалением расстался с байком: утопил его в реке. Прошел чуть дальше по берегу, избавился от байкерской экипировки, ненужного мобильника с левой сим–картой, и, оставшись в легких шортах и футболке, тщательно отмыл лицо от театрального грима, остатков клея на подбородке.

До города добрался на попутке.

* * *

Еще не войдя в квартиру, из–за двери Захар слышал, как надрывается мобильный телефон. Добежать и взять трубку не успел, звонки прекратились. На дисплее стояло сообщение о трех пропущенных вызовах Дианы. Воронцов набрал ее номер тут же:

– Как дела, любимая? – спросил негромко, нежно.

– Захар, Захар, где ты пропадал, я не могу до тебя дозвониться!!

– Тихо, Диночка, не волнуйся, я забыл дома телефон. Что у тебя случилось?

– Захар…, – любимая всхлипнула, – о н и что–то задумали… Что происходит?!

– Кто задумал? – спокойно произнес Воронцов.