Текст книги "Запомни - все обман! [СИ]"

Автор книги: Алексей Бергман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

Воронцов секунду подумал: оградка чуть больше метра высотой, можно перепрыгнуть. Но вдоль нее прихотливо рассаженные родственниками покойного цветы… Неудобно как–то. Нащупал на внутренней стороне кованой дверцы щеколду. Снял ее с крючка, распахнул калитку…

Плохо смазанные дверные петли противно скрипнули: Воронцова как будто мороз по коже продрал! К соответствующему антуражу кладбищенской жути, добавилось достойное шумовое оформление!

Не закрывая дверцы, Захар прошел до лавочки, сел перед котом.

«Диана здесь?»

Приятель повернул голову к глубинам заросшего кладбищенского парка. Захар поглядел по направлению кошачьего взгляда, увидел, между толстенными стволами деревьев смутно и желтовато светившееся окошко. «Кладбищенская сторожка?» – предположил Воронцов. Кот кивнул.

«Идем туда?»

Приятель не шелохнулся. Уставился огромными бездонными в темноте глазищами на Воронцова, как будто приморозил человека к лавочке.

«Мы должны чего–то подождать? – поежился Захар. – Или ты хочешь мне объяснить, что я должен делать?»

Кот подогнул передние лапы, улегся на столе, точно предложил Воронцову сделать тоже самое: расслабиться и отдохнуть. «Да не могу я отдыхать! – взъерепенился нетерпеливый возлюбленный. – Диана там с какими–то отморозками, а ты мне предлагаешь… дождаться утра, пока те уснут?! Да? – кот сонно сощурил глаза, не отвечая ни движением, ни образами. – А если они там перепьются, начнут ее лапать?! Или… еще чего п о х у ж е?!»

Взвинтив сам себя, не дождавшись от кота реакции, Воронцов вскочил с лавочки, вышел за ограду и, вглядываясь в темноту, отправился на свет в окне.

Влюбленный подмастерье понимал, что дошел до точки, но уже не мог остановиться. Воронцову стало совершенно наплевать, каким образом он вытащит Диану от бандитов. Набьет всем морды, пересчитает ребра, посворачивает шеи. Он шел на приступ желтого окошка с яростью человека, доведенного до крайности! Он был готов убить за каждую слезинку любимой девушки! Разгромить сторожку и разбросать тела бандитов по могильным плитам!

Споткнулся о кота.

– Черт, Приятель, ты чего под ногами путаешься?! Темно же! Раздавлю.

Приятель снова забежал вперед Захара, уселся на едва обозначенной узкой тропинке, преграждая путь.

– Почему ты не даешь пройти?! Чего мы ждем?! – рассерженно прошипел Воронцов.

Кот со спокойной укоризной смотрел на взбешенного человека, стискивающего зачесавшиеся кулаки. Кошачья морда выражала: «угомонись, дружище, надо действовать на трезвую голову, не психовать».

– Да не получается у меня не психовать!! – зашептал Захар. Обычная транквилизаторная терапия почему–то не действовала на взбаламученные нервы. – Ты сам меня довел! Молчишь…, ничего советуешь, идти не позволяешь…

Кот глубоко вздохнул, всем полосатым телом, встал на лапы и, крадучись, пошел вперед к сторожке. Воронцов буркнул «спасибо», последовал за ним… и сразу же обрел второе зрение: неясные травинки заскользили перед глазами, маленькие камушки превратились в валуны–булыжники… Стволы деревьев приобрели титанические размеры, кроны улетели ввысь…

Кот сошел с тропинки и остановился за широким раскоряченным деревом.

Воронцов пристроился рядышком, присел на корточки. Кот и человек смотрели на невысокий глинобитный домик в темных пятнах обвалившейся штукатурки. В сторожке светились два оконца, негромко бормотал телевизор, на грязноватой шторке отпечатался силуэт человека, сидящего спиной к окну…

Захар внезапно почувствовал призыв–приказ кота воспользоваться его зрением. «Переключился»…

На большом крыльце или, точнее крохотной, заросшей диким виноградом веранде, в продавленном почти до пола кресле сидел мужчина. Далеко вытянув худые ноги, он глядел перед собой – Воронцову показалось, что на дерево, за которым они прятались! – не двигался, но и не дремал: в сложенных на животе ладонях вращались между собой большие пальцы. Человек сидел на стрёме, бдел.

Захар тихонько выдохнул, по спине скользнула капелька холодного пота. Если бы он поперся буром на приступ сторожки, то сразу бы наткнулся на караульного бандитов! Только превосходное ночное виденье кота, помогло Воронцову разглядеть упрятанную темнотой фигуру. Густые плети винограда не пропускали на веранду малейшего лунного света, оставленный на посту бандит совершенно сливался с бархатным, бугристым фоном листвы…

Не сказать, чтобы худой мужик представлял какую–то угрозу непосредственно для Воронцова – один удар в челюсть и постовой улетит через перила легкокрылым голубем в глубокий обморок…

Но перед этим он увидит шагающего по тропинке человека или выдвигающуюся из–за дерева фигуру: постовой обязательно успел бы подать сигнал засевшим в сторожке подельникам! Где бандиты прячут Дину и Гамлета – не понятно, заложники могут находиться, что называется под рукой, их могут использовать живыми щитами! Могут сгоряча, на нервах пырнуть или полоснуть ножом по горлу!

Уф! Еще пара холодных капелек скатились между лопаток Воронцова. «Спасибо, Приятель», отправил Захар коту. Зверь благодарность принял, составил мысленный образ человека, скрючившегося за деревом – то есть, приказал Захару схорониться до поры до времени, сам обогнул раскоряченный ствол и заскользил к сторожке.

Воронцов практически переключился на кошачье зрение. Приятель осторожно, вдоль стены обходил хибару. Повернул за угол. На густой траве, разросшейся вдоль стены дома, лежало едва заметное пятно света. Свет шел снизу, из замазанного серой краской, зарешеченного подвального окошка.

Кот подобрался ближе, нашел процарапанную кем–то крохотную полоску, заглянул в подбрюшие сторожки.

Подвал был неглубоким, человеку высокого роста пришлось бы пригибаться под балками. Его делили на отсеки переборки толщиной в один кирпич. В отсеках было пусто. На пыльном проводе висела тусклая, измазанная краской лампочка, ее света едва хватало чтобы разглядеть, скорчившиеся в углу на земляном полу фигуры: прислонившийся к стене Гамлет, прижимал к груди склонившуюся к его коленям Диану. Отец баюкал, утешал тихо плачущую дочь.

Кот увидел все, что е м у было нужно – заложники живы, находятся в подвале, собрался уходить… «Стой!» – приказал Воронцов.

Еще до того как Приятель вплотную приблизился к окну, чуткое кошачье ухо уловило человеческую речь и передало ее Захару. Гамлет утешал Диану:

– Не надо, дорогая, не надо… Это – жизнь… Мне тоже жалко Захара, я тоже его любил… Но что поделать? Когда я потерял твою мамочку, дорогую Каринэ, то тоже не хотелось жить… Но у меня была ты… Я думал о тебе… Разве ты не можешь сейчас думать о твоем папочке, а? Разве ты – одна? У тебя есть – я, у меня есть – ты… Мы переживем… Мы все переживем. Ты еще будешь счастлива, дорогая…

– Нет! – благодаря коту Захар уже видел, как Диана резко оттолкнулась от отца. – Я не хочу жить без него!! Ты ничего не понимаешь, папа! Я его ЛЮБЛЮ!!

– Тихо, дочка, тихо! Не надо кричать. Ничего уже не изменить, а ОНИ услышат.

– Пусть слышат! Мне все равно!

Гамлет крепко обхватил дочь, прижал ее к себе, забаюкал:

– Тихо, тихо, моя родная… Нам надо было уехать с Маратом…

– Как ты можешь, папа?! – снова вырвалась Диана. – Никогда не произноси при мне это имя!!

– Не буду, – покладисто согласился отец. – Нам надо было просто уехать, вырваться о т с ю д а… А потом…, потом мы бы уехали и от него. Скрылись. Деньги у нас есть…, Захар оставил много денег… Мы бы зажили счастливо…

Диана громко зарыдала, Гамлет уткнул ее лицо себе в живот, склонился над дочерью, начал целовать в растрепанную макушку…

Марат был здесь, понял Воронцов. Он приезжал в сторожку, рассказал о «гибели» подмастерья, уговаривал Диану бежать из города вместе – любимая Захара отказалась.

Почему мерзкий гаденыш не дал приказа отпустить девушку и ее отца, непонятно.

Марат надеялся сломить упорство Дианы? Не хотел, чтобы она и Амбарцумян давали какие–то показания в полиции?

Возможно и то, и это. Диана наверняка пыталась бы расписать Воронцова в самых превосходных красках, а Алиевы – вне всякого сомнения! – сделают из утонувшего подмастерья козла отпущений.

«Можешь уходить», отправил Воронцов разрешение пушистому помощнику. По сути дела, конкретный разговор по существу дела между Дианой и Гамлетом явился великой удачей. Прося Приятеля задержаться у подвального оконца, Воронцов хотел установить – как ему обращаться с засевшими в сторожке бандитами. Крошить их в винегрет, если о б и д е л и его любимую, или раскидать по сторонам без особенных увечий?

Диана плакала не от боли, а от горя: она узнала о гибели возлюбленного. И судя по всему, Марат отдал приказ могильщикам не трогать девушку. Он продолжал надеяться на взаимность.

Ур–р–род!!!

Воронцов медленно встал на ноги. Осторожно выглянул из–за ствола, адресовал Приятелю просьбу: «Ты сможешь на пару секунд отвлечь мужика на крыльце?» За это время Захар рассчитывал перескочить из–за дерева до веранды, в один прыжок добраться до бандитского горла – маленько придушить.

От Приятеля пришло ощущение легкого негодования. Кот словно бы расстроился нетерпеливостью Захара, просил человека проявить выдержку, немного подождать…

«Я подожду, – поддался Воронцов. – Не слишком долго».

От кота пришла волна обреченной покорности, немного недовольства подкатило. Захар сконцентрировался на кошачьем зрении, Приятель вспрыгнул на хлипкий подоконник освещенного окна. Нашел в шторе щелку, заглянул в дом.

В квадратной комнате с замызганной допотопной мебелью времен глубокого застоя находились трое: знакомый наблюдатель из джипа – «вставшая на дыбы электричка», посасывал хвост воблы, худющий парень с лицом психопата глотал пиво из горлышка бутылки, толстяк, похожий на обрюзгшего борца, ломал крепкими пальцами пересушенную щуку. Молчали, поглядывали в телевизор, наблюдали за трансляцией боксерского поединка.

С умелостью опытного разведчика кот в долю секунды произвел рекогносцировку сил противника. Спрыгнул с подоконника и побежал вокруг дома.

Перед мысленным взором Захара замелькали травинки, трещины на стенах сторожки, высохшие стебли чертополоха, с точки зрения кота похожие на подрастающие сосны… Окно. Темное, с открытой форточкой.

В два прыжка Приятель перескочил с подоконника на форточку, повисел немного, разглядывая пустую комнату, судя по разобранным кроватям с засаленным бельем, служившую могильщикам спальней. Ловко спрыгнул на древний письменный стол, почти полностью заставленный пустыми банками, бутылками, стаканами…

Подошел к краю стола и… ударом лапы сбил вниз сразу две пивные бутылки!

Посуда грохнулась на пол, зазвенела, покатилась!

Захар до боли закусил губу «Приятель, ты что – очумел?!? Заметят!»

Из освещенной комнаты, услышанное чутким звериным ухом, донеслось напряженное приказание:

– Сашок… Сходи, проверь.

Захар так сосредоточился на слухе, что не сразу «увидел», что в спальне кот уже находится не один. В центре небольшой, кромешно темной комнаты возникло голубоватое свечение… Призрак прекрасной девушки с распущенными волосами протянул прозрачные руки навстречу, появившемуся в дверном проеме психованному бандиту…

– А–а–а-а!!! – предсказуемо завопил Сашок. – А–а–а-а-а!!! Пацаны, здесь ПРИВЕДЕНИЕ!!!

Запинаясь ногами о складки грязного ковра, почти что падая, бандит метнулся вон из комнаты, Воронцов успел заметить как на фоне открытой двери мелькнул бандитский копчик…

Через мгновение Сашок был уже на улице. Тяжело дыша и сгибаясь, он уперся руками в колени, таращился на дом, из разинутого рта вываливались только хрипы…

Воронцов прекратил разглядывать впечатленного бандита. Вернулся на кошачью «чистоту»: на пороге спальни, недоверчиво сопя, возник борец.

Дивная девушка протянула руки и ему навстречу…

Через пару секунд на улице разевали рты уже два бандита, если не считать опешившего караульного.

«Вздыбленная электричка» на похоронах, видать, бывал не часто. Нервы имел покрепче. Настроенным верить всяческим бредням кладбищенских жителей, не очень доверял. К раскрытой двери в спальню он не подошел, а буквально запрыгнул на порог с пистолетом в вытянутых руках.

Приведение взмыло над полом, волосы призрака колыхнулись словно водоросли, сплетаясь в плети со змеиными пастями на концах, потянулись к человеку …

«Электричка» запнулась каблуками о невысокий дверной порожек и вывалилась из комнаты спиной наружу, чудом не выронив оружие из рук. Не поднимаясь, бандит перекатился через всю гостиную, кубарем выкатился в сени, на крыльце ударился могучим лбом о продавленное кресло с патрульным… Сгребая замешкавшегося приятеля в охапку – или прикрываясь? – «электричка» первой понеслась от дома прочь!

Могильщики с расстроенными алкоголем и своеобразной работой нервами, не заставили себя упрашивать. Призрак девушки только начал прорисовываться на фоне крыльца и звездного неба, а троица гробокопателей уже неслась вприпрыжку по аллее!

Мстительно, с чувством глубокого удовлетворения наслаждаясь картиной изгнания паршивцев, Захар стоял у крыльца, смотрел, как призрак гонит бандитов по кладбищу. Четыре мужика стремглав бежали по аллее к церкви, побег сопровождала смутная женская фигура, парящая над надгробиями.

Чудесное и фантастическое зрелище.

Воронцов обернулся к, вышедшему из дома Приятелю. Почувствовал себя неловко перед полосатым другом.

Почему кот не сказал Захару, что надеется на помощь девушки–призрака? Почему поддался на уговоры и полез в дом, рисковать полосатой шкурой? Ведь было бы достаточно обрисовать момент: надо подождать, когда бандиты соберутся на боковую, выключат в гостиной свет – в темноте четко обрисуется призрачная дива и дело в шляпе: разбегутся во все стороны, никуда не денутся. Кладбищенские жители народ суеверный до судорог души, редкий вечер загробными историями под водочку не развлекаются.

Захар присел на корточки, погладил подошедшего друга… «Зачем ты рисковал, Приятель?», спросил целенаправленно. Кот потряс ушами и нечего не объяснил.

Воронцов смутился. Вспомнил, с каким страхов вначале шагал по кладбищу, стараясь не сосредотачиваться на р е а л ь н о м существовании призраков. Не думать о том – а все ли приведения красивы и добры? может быть, и вурдалаки существуют?..

Вероятно, испуг Захара не был таким уж шуточным, уловив его…, кот человека п о ж а л е л. Захар не думал, что испугался на столько серьезно, ему казалось – все это пустяки и предрассудки, надо лишь перестать думать о покойниках и приведениях…

Кот его трепет принял всерьез.

«Спасибо», сказал Воронцов, встал прямо и пошел к дому.

В гостиной валялся, опрокинутый «электричкой» стул. Ковер шел волнами. Приятель обогнал Захара и сел на появившийся из–под сдвинутого паласа угол прорези люка в полу. Захар откинул в сторону весь ковер, протянул руку к небольшому колечку, собираясь открыть подвальный лаз и выпустить оттуда Диану и Гамлета… Перед мысленным взором возник образ выключателя, на который нажимают пальцы…

«Надо выключить свет?», догадался Воронцов. Не совсем понимая, зачем это понадобилось, Захар погасил пыльную, засиженную мухами люстру – зверю стоит доверять, просто так он не попросит. Нагнулся в темноте над полом, собрался, открывая люк, крикнуть: «Диана, Гамлет, не бойтесь, это я!«…

На губы легла призрачная ладонь. Не обжигающе холодная, как представлялось Воронцову, а практически не неощутимая, легкая как дуновение бриза. Приятная.

Захар с трудом смирил желание крикнуть любимой «я здесь! я жив, Диана!». Н о невероятный дуэт кота и призрака, стоит опять таки вспомнить, заслужил доверие; Воронцов откинул крышку люка и почувствовал, как Приятель, легонько вцепившись зубами в брючину, оттаскивает его в сторону от света, проникающего снизу.

– Кто здесь? – послышался из подпола настороженный голос Гамлета Давидовича. – Эй! Вы что тут кричали, а?..

Захар уходил в темноту, из дыры в полу показывалась голова, встревоженного Амбарцумяна. Кот тащил человека к выходу из комнаты, из дома…

– Папа! Что там?! – робкий, любимы голос обжег слух Воронцова, горло стиснул спазм.

– Не знаю, Дианочка… Но кажется…, мы свободны… Здесь никого нет.

Скрываясь за кустами, за толстыми стволами могучих деревьев, Захар шел за любимой. Кот крался за отцом и дочерью, невидимый в густой кладбищенской траве. Гамлет, поддерживая дочь за талию, торопил, подгонял словами:

– Быстрей, быстрей, Дианочка… Сейчас поймаем машину, доедем до вокзала… Там деньги, там документы… Мы еще успеваем на проходящий поезд до Москвы… Нам надо торопиться, пока они не вернулись и не передумали!..

Захар прикрывал отход любимой девушки, где–то неподалеку от церкви тряслись от страха четверо бандитов… Вряд ли гробокопатели сейчас представляли серьезную опасность, но Воронцов хотел предупредить малейшую неприятность.

Выходить, чтобы попрощаться, Захар уже не пытался. Он – умер. Гамлет позаботится о дочери. Муж в бегах – не лучшая поддержка. Воронцов, что называется, нажал на горло песне. Намертво задушил в себе желание обрести семью и счастье. Доверился рассудку и новым друзьям – коту и призраку, трогательно, сообща оформившим печальную просьбу: «Уже пора, Захар. Пора – прощаться».

Какую задачу ставили перед собой Приятель и прозрачная девушка, Воронцов не знал, он разрешил себе поплыть по волнам интуиции. Он чувствовал, друзья не лукавили, не пытались обмануть, они действительно пришли помочь Захару Воронцову – УЗНАТЬ. Понять, кто он есть на самом деле, быть проводниками на неведомой дороге – Захар чувствовал и верил: пришла пора прощаться с этим миром. Миром, который он никогда не принимал своим. Миром, который заставлял его скрываться, вынудил на жизнь в бегах.

Гамлет и Диана долго не могли перебраться через высокие железные ворота. Отец подсаживал девушку, устанавливал ее ослабевшие ноги на чугунные завитки… Обессилевшая от переживания дочь, все время соскальзывала, пальцы не могли цепляться крепко…

Захар до боли закусил костяшки пальцев. Видеть, как мучается, падает любимая женщина и не броситься на помощь – испытание для сильных духом. Но Воронцов уже принял решение, уже простился: я умер, Диана скоро смириться с потерей – отец выбрал правильный тон и верно мотивирует, если я сейчас выйду, потом, возможно через много лет – буду горько сожалеть о проявленной слабости.

Рубить по живому тяжело, но иногда необходимо. Хирургические операции болезненны, но порой ими приходится заменять щадящую терапию.

«Я себя отрезал», сказал себе Воронцов, повернулся спиной к перебравшимся на ту сторону Диане и Гамлету, пошел к коту и приведению. Почему–то, оставаясь среди могил, Приятель и призрак выбрали уединенную территорию старинного кладбища для последнего, решительного «разговора». Захару показалось, что он догадывается – освященная кладбищенская земля может помочь им в выполнении какой–то о с о б е н н о й, не доступной пониманию обычного человека задачи. Приятель скользил между оградок, приведение проплывало над надгробиями голубоватым легким облачком, Воронцов шагал угрюмо, перед глазами все еще стояла фигура Дианы, съедаемая темнотой проулка…

Кот и приведение уверенно остановились возле совершенно заросшего холмика с покосившейся и древней расколотой плитой в изголовье могилы. Практически стертая временем старославянская вязь не давала понять, кто здесь захоронен, но кот и призрак отчего–то выбрали именно эту, забытую людьми могилу.

Захар остановился над, укрытым поразительно пышной растительностью холмиком. Прямо посмотрел в лицо призрачной девушки, сказал:

– Я готов. Делайте то, зачем мы сюда пришли.

Почувствовал, что Приятель трется о колени, встает на задние лапы, взял кота на руки. В голове возник знакомый образ навзничь распахнутой книги, призрак протянул руки к человеку и зверю… Приятель ловко перебрался на плечо Захара… Включился в некий хоровод: Воронцов ощутил в ладонях легкое покалывание, как будто невесомые пальцы призрачной девушки, пронзая ногтями кожу, старались удержать, не отпустить, утянуть за собой человека… Ввысь, ввысь, растягиваясь на миллионы световых лет… Воображаемая, распахнутая книга внезапно пустила корни… Захар почувствовал нарастающее стремление прикоснуться к чему–то родному, глубинно родственному – исконно с в о е м у…

Теперь Захар не испугался налетевшего вихря, закружившего его, кота и призрака… Ощущая себя увлекаемой ветром тончайшей паутинкой, отринул все сомнения, позволил вихрю вымести из сознания последние страхи, поддался желанию оторваться от этой земли и где–то в невообразимом далеко припасть к с в о и м корням…

Желание почувствовать родственные связи всецело овладело беглецом! Захар окончательно поддался чьей–то воле, утягивающей в ввысь не только душу, но и тело.

Ощущение р а с т я н у т о с т и в пространстве и времени длилось мгновение или годы. Путешествие закончилось, Захар увидел, на самом деле – собственными глазами увидел! – как из зыбкого тумана составляется картинка: большая комната с высоченным сводчатым потолком, каменные стены прикрыты коврами и гобеленами, узкие стрельчатые окна задвинуты плотными шторами, в камине жарко полыхает пламя… В центре комнаты, которую можно было бы величать и залом, на расстеленном огромном ковре установлены несколько кресел с высокими резными спинками и гнутыми подлокотниками. Четыре кресла стояли тесным кругом, в трех сидят мужчины в просторных черных балахонах–накидках, прямо напротив Захара – красивая черноволосая женщина с лицом испуганным и ж д у щ и м.

Узнавание пронзило сердце острой горячей иглой!

Прежде чем ноги путешественника через парсеки и столетия уверенно почувствовали пол, на затылок Воронцова обрушился страшенный удар!

«Ловушка», – обреченно, удивленно успел подумать Захар, и сознание тут же окутала непроницаемая ночь.

2 часть.

Их светлость герцогиня–ведьма.

То, что старый Бабус – Пивная Кружка, закрутил лихой роман с моложавой камеристкой Фуагриной, удивило и леди Даяну, и придворных, и даже, пожалуй, самого Бабуса.

Не удивило это только камеристку. Вероятно, Фуагрине были представлены любые доказательства мужеской доблести Пивной Кружки.

Бабус несколько дней ходил по замку с ошалевшим лицом, чем заставлял Даяну задуматься о том, а не перестаралась ли она, увозя несколько раз подряд старого приятеля на станцию, запрятанную в недрах спутника Сахуристар – Миалле? Об этих посещениях Пивная Кружка, разумеется, не помнил. Даяна каждый раз погружала его в беспамятство, прежде чем погрузить на орбитальный челнок и секретно переправить на базу спутника, снабженную необходимым ремонтным и медицинским оборудованием. Там, увлеченная последними известиями с ц и в и л и з о в а н н ы х миров, привередливо собираемых для ее посещений автоматизированной базой, она беспечно приказывала роботам–прислужникам загрузить тело дрыхнущего аборигена в капсулу с геронтологическим приводом, провести полный комплекс восстановительных процедур…

Допрыгалась, что называется. Довосстанавливалась. Бабус, которому самое время сидеть на теплой завалинке и развлекаться бездумным созерцанием погожих дней, запрыгал молодым козликом! Загарцевал, распетушился, сам обалдел, когда на любезное глухариное токование сердечно откликнулась румяная дворянка Фуагрина.

Кому сказать?! легко читалось на очумевшем бабусовом лице. Он, недавно горький деревенский пьяница, спасенный леди Даяной от смерти в придорожной канаве – крутит амуры с (почти) вельможной дамой, доверенной прислужницей самой принцессы Аймины!

Видели бы деревенские простаки эту чарующе полногрудую вдовицу Фуагрину – полопались бы от зависти! Ровесники деда, метко прозванного в деревне «Пивной Кружкой» (то есть «Бабусом» в просторечии), сейчас беззубо скалятся с печек на внуков и перетертые кашки едва чавкают… Он, Бабус, – еще ого–го! еще с п о с о б е н!

От несколько растерянной горделивости на Бабуса почти затмение нашло. Пивная Кружка начал охорашиваться, привирать относительно возраста, обвешался какими–то пошлыми ленточками и яркими погремушками. Подкрашенные усы припомадил. Дал Фуагрине повод для ревности.

Даяна смотрела на распетушившегося деда, смотрела. И призвала.

– Кончай этот балаган, д е д у ш к а Бабус, – сказала, сурово сдвигая брови к переносице. – Обо мне и так много слухов ходит… Хочешь, чтобы из всех окрестных королевств сюда престарелые правители повалили? хочешь превратить замок герцогов Урвата в богадельню?!

Разговаривая со старым другом, нынешняя герцогиня Урвата оборотов речи не выбирала. Наотмашь била, так как бывший деревенский пропойца на экивоки слабо реагировал.

Бабус смущенно поправил на груди пышнейший алый бант – подарок молоденькой фрейлины из окружения госпожи, потеребил дивно черный ус…

– Смывай всю эту пудру и румяна! – проложила разнос Даяна. – Смотри, в кого ты превратился! В полоумного клоуна! В посмешище!

– Неужели? – пробормотал франтоватый дед.

– Конечно! Думаешь, девчонки тебе бантики от всего сердца дарят?!

– Ну… да.

– Они хихикают за твоей спиной, старина! Все эти побрякушки и бантики, Бабус, – слегка усмирила тон леди, – хороши для молодых вертопрахов. Ты – человек солидный. Мое доверенное лицо. А превратился в какого–то павлина… Нехорошо, Бабус, не хорошо… Фуагрина ходит туча–тучей… Вчера я видела ее заплаканной…

– Дак я это… только с Зулей посекретничал… на кухне.

– Потискал ты Зулю на кухне, – пригвоздила герцогиня. – Смывай помаду с физиономии, надевай н о р м а л ь н ы й камзол, иди к Фуагрине просить прощения. Мне не хватало только жалоб от Аймины, что ты ее любимую камеристку расстраиваешь.

Изображая лицом и фигурой покорность злой судьбе, Бабус уныло сорвал с груди подарок лукавой фрейлины, выходя из будуара их светлости, не удержался, бросил взгляд в большое зеркало: какой же он павлин? зря разгневалась хозяйка. Из зеркала на Бабуса смотрел вполне пригожий господин, мгм…, почтенных средних лет. При помаде, при румянах, при золоченых пуговицах… Бантик тоже был ничего себе. Штиблеты ароматно пахнут ваксой…

Понурая фигура доброго старого Бабуса не могла не вызвать улыбки. Даяна проводила его взглядом до двери, вздохнула. По сути дела, во всем, что сейчас твориться с Пивной Кружкой, виновата только она – космическая беглянка, «погибшая» жена посла Конфедерации Свободных Миров лорда Геспарда, нынешняя герцогиня Урвата. Даяна никак не ожидала, что на изношенный организм Пивной Кружки так благотворно подействуют старания медицинской капсулы – база была законсервирована на Миалле триста с лишним лет назад, герцогиня считала оборудование довольно архаичным, хоть и вполне рабочим. Даяна два раза подряд в течении трех месяцев увозила старого друга на Миаллу: первый раз начала тревожиться о здоровье старика, когда того радикулит разбил, вторично отвезла деда к капсуле с каким–то примитивным чихом – на столицу герцогства напала зверская инфекция, с тяжелейшими для детей и стариков последствиями. Леди решила подстраховаться. Не хотелось ей лишиться Бабуса, ставшего ее глазами и ушами в замке. Разговорчивый общительный дед быстро обрел статус любимца дворни, его принимали за своего и на кухне, и на конюшнях, любили пообщаться даже гренадеры из казарм. Пивная Кружка щедро тратил на приятелей и подружек, подаренные госпожой золотые монетки. (Зачем копить? живу на всем готовом, наследниками не обзавелся, век к закату клонится.)

Беспечный выпивоха Бабус, не сказать чтобы, доставлял Даяне хлопот загулами – леди прекрасно понимала, что ценнейшая информация как раз и собирается за кружкой дорого винца, – но иногда, острастки ради, устраивала профилактический разнос гуляке.

Сегодняшнего нагоняя Бабус практически не заслужил (Даяна виновата больше, допрыгалась с провокационными восстановительными процедурами, не предусмотрела их п о л н е й ш е г о эффекта), реакции деда полностью соотвествовали образу жизни, который он сейчас вел. Флирты и романы, напомаженные усы, грудь колесом – девять из десяти придворных попадают под эдакие признаки.

Но Фуагрину жалко. И незачем привлекать внимание к помолодевшему вдруг деду. Даяна и так нарушила все мыслимые законы галактических содружеств, когда выбрала местом убежища закрытый мир. Сахуристар еще не могла считаться планетой, готовой контактировать с развитыми цивилизациями, подобные миры считаются закрытыми для контактов и колонизации, вмешательство во внутренние дела закрытых миров признается преступлением, карается довольно жестко.

А бывшая леди Геспард не просто тихо опустилась на планету в орбитальном челноке, предоставленном ей базой, и построила домик в глуши. Она вмешалась в исторические процессы развития общества Сахуристар с беспримерной небрежностью. Пускай – невольно. Даяна не собиралась вливаться в какое бы то ни было общество планеты. Несколько лет жила затворницей в лесу. Но как ни оправдывайся – допустила страшную оплошность: начала ж а л е т ь аборигенов, принимать людские беды близко к сердцу. Вначале приютила больного одинокого деда, выброшенного сельчанами в придорожную канаву – и относительно «канавы», не фигура речи, Пивную Кружку действительно сбросили в бессознательном состоянии с телеги, подумали, что умер. Потом решила избавить близлежащую деревню от эпидемии…

Потом. Однажды ночью к ней приехали принц Ранвал и принцесса Аймина. Попросили (если это слово применимо к принцам крови) лесную колдунью вылечить их отца герцога Урвата.

Даяна не решилась противоречить хозяевам земли, на которой обосновалась. На лесной полянке возле шустрой речки она ждала сына и не могла уйти от места назначенной встречи. Под принуждением поехала в замок, поправили здоровье властителя. Непростительно ответила на страсть наследника короны, влюбилась в принца. Скрывала чувства и беременность, Ранвалу пришлось приложить нешуточные усилия, дабы Даяна согласилась выйти за него замуж и переехать в замок вместе с родившимися у них близнецами Верленой и Сакхралом…

Теперь бывшая леди Геспард платит по счетам. Сидит в прохладном будуаре женской половины замка Урвата, смотрит вслед расстроенному деду и думает о том, что всех своих детей она родила для горькой жизни. Старший сын Зафс вырос без нее, скрывался двадцать лет, потом его опять – з а б р а л и. Подобная участь, судя по всему ждет и Верлену.

Даяна поднялась из глубокого бархатного кресла, привычным движением руки выставила за дверь ловкую горничную, достала из потайного отделения «колдовской» лекарской сумки флакончик с транквилизатором. Верлене придется это выпить! Как бы не упрямилась дочь, но придется. Нет выхода.

Герцогиня крепко сжала в ладони изготовленный умной аппаратурой базы типично аптекарский хрустальный сосудик – в подобные флакончики разливались снадобья для аристократов. Жалея дочь до зубовного скрежета в душе, вышла из покоев…