Текст книги "Клан – моё государство."

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 37 страниц)

Глава 4

Из транспортного самолета, приземлившегося на запасной военный аэродром в Магдагачи, вышла большая группа военных в генеральских полевых бушлатах. Встречал их молодцеватый генерал-майор.

– Товарищ генерал-полковник,– начал докладывать он крупному генералу в папахе, взяв под козырек.

– Бросьте, Валерий Игоревич, знаю, что упустили. Говори о потерях и что хочешь предпринять.

– Потеряли Ми-8,– начал перечислять генерал-майор, двигаясь к "газику",– один погиб, девять ранено, три – тяжело. "Сатурн" потерял девятнадцать человек убитыми, еще шесть ранено, двое – тяжело. Семь из них погибло в вагоне, остальных расстреляли при высадке.

– Их потери?

– Нет,– коротко бросил генерал-майор.– Возможно, забрали с собой.

– Встречало сколько?

– Точных данных нет. Около пяти.

– Дальше что?

– Двое прижали к вагону, прикрывая отход своих. И сделать ничего не дали, пока не подлетела вертушка.

– Сбили чем?

– Газовой гранатой. Зависла низко.

– А ты думал, эти волки тебе так просто сдадутся?

– Ничего я не думал,– в сердцах бросил генерал-майор,– вся операция рухнула.

– Ты губы не надувай и не дергайся. Это война по твоему профилю. Твои клиенты. Для того особая группа и создавалась. Простых бандитов ментовка с успехом ловит. А этих террористов твоя задача брать.

– Понял, товарищ генерал-полковник,– генерал-майор вытянулся в струнку.

– И стойки не делай, не надо. Тебе на смотрах не выступать. Как дальше события пошли?

– После падения Ми-8 подошли боевые, накрыли полосой вдоль дороги. Но пусто. Успели убраться. Прочесали вдоль железной дороги обе стороны. Они ушли на снегоходах. Со стороны границы я высадил десант, и два снегохода пытались проскочить, но в перестрелку не ввязывались. Развернулись и поехали в обратном направлении к железной дороге. Еще одна пара снегоходов сразу рванула в северном от железной дороги направлении. Один снегоход, пятый, вдоль железки проскочил до постановки кордонов.

– Значит, все рванули в тайгу?

– Так точно. Лес от границы до железной дороги мы уже прочесали. Задержали двух охотников-промысловиков и одного браконьера. Больше никого.

– Уловчик!!– вздохнул генерал-полковник.

– Вдоль дороги я выставил посты. Блокировал ее на участке от Могочи до Сковородино. Но накрыть такой большой участок тайги нет возможности, тут ста дивизий не хватит.

– Сколько в час может бежать снегоход?– спросил генерал-полковник.

– По пересеченной местности с грузом – 25 километров в час. По рекам – до пятидесяти.

– Да,– генерал-полковник покачал головой,– полтысячи отмахали за ночь. Такой сектор не накрыть.

– Посты я выбросил сегодня утром в поселки, прииски, старательские участки, стойбища. Оседлал БАМ, но метель поднялась ночью, снег валит, все заметает,– отчитался генерал-майор.

– С погодой им повезло,– генерал-полковник чертыхнулся.– Поехали.

Все расселись по машинам и тронулись.

– Давай, Игоревич, поездом перебрасывай подразделения до Сковородино, усиливай дорожные посты. Метель отметет – поднимем поисковые вертолеты. В пургу они тоже не ездоки,– дал приказ генерал-полковник.

– Есть. Будем надеяться,– ответил генерал-майор.

"Газик" остановился возле вертолета. Вылезли. Командир вертолета доложился.

– Не уронишь?– спросил его генерал-полковник.

– Доставим в целости, товарищ генерал-полковник. Тут сорок минут-то всего лететь,– ответил вертолетчик, пожимая протянутую руку генерала.

– Тогда заводи,– генерал-полковник обернулся к генерал-майору.– Вот, Потапов, в любую погоду могут, орлы. Летают на ощупь. Таких профессионалов и надо набирать. Во все рода войск. Чтобы и невозможное умели в экстремальных условиях,– и полез внутрь, все остальные за ним. Лопасти раскручивались, все ускоряясь. В полете молчали. Час спустя колеса мягко коснулись земли. На выходе из вертолета встречал подполковник в белой камуфляжной форме с оружием. Он стал докладывать:

– Товарищ генерал-полковник, по прочесыванию на этот момент задержано сорок шесть человек, остальных преследуем. Мешает метель. Слабая видимость.

– Кто такие?– у генерал-полковника поднялась бровь. Такого количества он не предполагал.

– Бойцы невидимого фронта, товарищ генерал-полковник,– подполковник опустил руку, перестав козырять.– Бомжи. Жили грабежом на железнодорожном перегоне. Запасы имеют. Не бедствуют. Граждане Отдельной Свободной Республики.

– Допрашиваете?

– Так точно. Все, как один, молчат. Жизнь, говорят, дороже. Уже выявили нескольких по всесоюзному розыску. Им по существующим законам два года тюрьмы будет. Факт наличия ворованного на их базах невозможно пришить. Это со слов следователя из прокуратуры.

– Обосновались, говоришь, хорошо?

– Так точно. Имеют посты. В двадцати километрах от дороги,– подполковник достал и открыл карту,– небольшие, в два-три домика, заимки. В сорока километрах от дороги – базы хранения, транспорт, включая вездеходы (несколько человек на них и ушли), дизель-электростанции. Одним словом, окопались основательно и надолго,– подвел итог подполковник.

– Среди задержанных "наших" нет?

– Из московского поезда – нет, а тех, кто встречал, сложно выявить. Они без данных.

– Нашли еще что-нибудь?

– В пятнадцати километрах от их поселка нашли снегоход брошенный. Случайно наехали – снегом примело. Видно, вышел из строя. Дело осложнилось метелью. Следы замело за ночь, и у этой воровской братии, как назло, тоже снегоходы, много, сейчас рассыпались во всех направлениях,– подполковник выматерился, не стесняясь высокого начальства.– Тридцать с лишним штук.

– Сопротивление оказывали?

– Да, товарищ генерал-полковник. Есть раненые с нашей стороны, убитых нет. Они тут вооружены – дай бог каждому. Автоматы почти у всех, карабины СКС, лимонки, гранаты, специальные средства. Одним словом – армия.

Подъехала машина с оперативно-штабным фургоном, и все полезли в него. Раздевшись и расположившись, генерал-полковник спросил, обращаясь к генерал-лейтенанту:

– Что молчишь, разведка?

– Есть упущения, Сергей Сергеевич, все предусмотреть невозможно,– ответил тот.

– Они, вон, все в расчет взяли: и бомжей, и вертолеты, и вагон рванули, будь здоров.

– Так они этот сектор готовили, и времени, небось, имели много. Мои всю страну покрыть не в силах. Была у нас информация про бомжей, от границы до дороги, каждый год проверяем по мере сил. Но такое пространство осилить – это увольте,– генерал-лейтенант развел руками.

– Ладно, Ефимович, не оправдывайся. Теперь это до лампочки. Что космос дает?– генерал-полковник показал молодому полковнику, чтобы сел.

– Последние данные такие: два сигнала в поезде приехали во Владивосток, лежали на столике в купе. Один сняли с ветки у полотна. Еще один сейчас разыскивают. Пищит, но без движения. Тоже, видимо, сняли. Три новых, секретных, давали стойкий сигнал, но в пять часов по местному, то есть в семнадцать, спутник перестал работать, там специалисты разбираются. Будет информация – доложу. Поисковый самолет радиоразведки где-то на подходе. Пока все,– полковник захлопнул блокнот, из которого читал.

– А на спутник они могли пролезть?– спросил генерал-полковник.

– Сейчас ничего конкретно сказать не могу. Это новый, мобильный, со специальной защитой. Год на орбите. Проникновение исключено. Вообще. Возможно, только посредством утечки информации о нем и его кодировке. На его блокирование, при наличии техинтеллекта, надо десять лет набора,– дал ответ полковник.

– Не удивлюсь, если они и там побывали,– генерал-лейтенант ткнул пальцем в небо.

– На что намекаешь?– насупился генерал-полковник.

– Ни на что. На контрразведку,– кивнул тот в сторону совсем седого генерал-майора.

– На нас свалить провал проще всего. Утечка по спутнику могла быть. Не в пустыне его делали, и не роботы – живые люди собирали и программировали. А каждому в задницу не заглянешь. И потом, она пока не установлена. Будет пища. Будет день,– произнес генерал-контрразведчик и смолк.

– И то верно, Павлович. Просто кое-кому руки умыть хочется,– Сергей Сергеевич посмотрел на генерал-лейтенанта.

– Ответственности я с тебя не снимаю. Есть пробелы. Нет у меня специалистов по этим вопросам. Ни одного. Профиль размыт и в то же время конкретен: и уголовка не уголовка и разведка не разведка, но терроризм налицо. Мне с таким контингентом работать не приходилось, и люди мои тоже столкнулись лишь три месяца назад. Вон Комитет сколько лет вокруг рылся и выкусил, а мы – без году неделя, как за это взялись, – генерал-лейтенант посмотрел на окружающих.– Ну, кто из вас мог предположить такую ситуацию? Кто?

– Не горячись, Юрий Ефимович,– генерал-полковник поднял руку и стал ею помахивать.– На тебя бочку никто не катит. В одной лодке сидим. Гребем только вот плохо и вразнобой. Давайте снова вернемся к вагону. Потапов, еще раз опиши.

Около получаса Потапов в подробностях описывал произошедшие на железной дороге события.

– Да. Стреляют хорошо,– констатировал по окончании рассказа Потапова генерал-полковник.

– По хорошей стрельбе, Сергей Сергеевич, есть очень старые данные, еще от начала семидесятых,– генерал-лейтенант из управления разведки полез во внутренний карман кителя. Достал записную книжку.

– Район какой?– полюбопытствовал контрразведчик.

– Вот,– генерал-лейтенант отыскал нужную страницу,– Хабаровский край Охотский район, сентябрь семьдесят первого года,– прочел он.– Была крупная складчина по линии Внешторга и Минторга, от нескольких групп. Полный провал. Потеряли восемьдесят девять человек, в основном, из уголовной среды. Набирали для этого дела по линии ВТК через внутренние войска, шестерых успели вывезти вертолетом.

– А ну, где это на карте?– генерал-полковник расправил края у лежащей на столе пятикилометровки.

– Вот,– генерал-лейтенант ткнул в верховья реки Урак.

– Это от радарной станции на Нюлике около трехсот километров,– Сергей Сергеевич постучал шариковой ручкой по карте.– Василий Павлович, что ты знаешь об этом?– он обратился к генерал-майору контрразведчику.

– Очень мало. Экипаж был военный. Трое разбились под Мурманском – попали в снежный заряд – в семьдесят седьмом, а бортмех утонул в Киеве годом раньше, прямо против Печерской лавры. Был пьян. Это – по экипажу. Восемьдесят девять трупов, как назвал генерал-лейтенант Гунько, никто не искал, сгинули. Из шестерых, что вылезли из этой переделки, пятеро пропали, найти не удалось. Их, видно, свои прибрали. Шестого в восьмидесятом выбросили из высотного дома по Калининскому проспекту со связанными руками. Ему, кстати, при погрузке в вертолет положили две пули в обе половинки задницы, прямо на сходнях. Его потом лечили в нашем закрытом госпитале, потому и имеем информацию из первых рук. Кто были восемьдесят девять покойников, и были ли они вообще? Иди сыщи. Есть подозрения, что брали из ИТК, предварительно сделав их покойниками по документам. Лагерные, конечно, концы спрятали. Выброшенный в окно был "в законе", пять судимостей, большой человек. Никто афишировать не стал это событие, умолчали. Об этом падении нет даже в сводках по МВД. Знаю, что были переговоры. Семь человек, ездивших договариваться годом спустя после бойни, в восемьдесят первом были убиты в разное время и в разных городах, но все – летом, и все – на юге. Судимых среди них не было. Мы проверили круг их знакомых и друзей, женщин. Из близких к ним по совместным делам (а это золото, валюта, драгоценные камни) – труп на трупе, и большинство с сердцем. Нашли любовницу одного из них, она прошла мимо сетки КГБ. Женщина поведала, что с осени семьдесят второго он стал какой-то дерганный, пугливый, прямо до болезни. Такая вот информация. А получили мы её не в Союзе. Имею в виду гибель такого количества людей. Она пришла по линии внешней контрразведки ГРУ, три месяца назад. Из Канады. Там погиб их сотрудник, ехал в рейсовом автобусе, из Торонто в Калгари, который столкнулся с тяжёлым грузовиком. Из семнадцати погибших один – наш. Случай. Так вот у его жены и взяли странный дневник, где он описал события. Его кто-то нанимал сходить туда на переговоры, но после вот тех семи, и он ходил. Впустую. Наниматель его – кто бы вы думали? Никогда не догадаетесь. Тогда – первый заместитель министерства Минвнешторга. Помнишь, Сергей Сергеевич?– генерал-полковник кивнул.– Дубасов. Дубасов Петр Леонидович. И тоже – покойный. Сердце. Вот и всё. И ещё хочу своё мнение вам сказать, чтобы всё сразу. Дело это пахнет дерьмом. И прямо и косвенно в нём принимали участие многие из КГБ, Президиума Верховного Совета и так далее.

– Переговоры с кем были?– спросил Гунько.

– Кто с семерыми вёл – не знаю. По содержанию дневника на переговоры приходил один и тот же человек. А вот описания нет. Никакого. Даже намека на образ нет. Ноль. Этот сотрудник был умён. Очень. И, судя по характеристикам, сам себе на уме.

– Думаешь, перекупили?– предположил Гунько.

– Варианты крутить – толку нет,– генерал-майор махнул рукой.

– Василий Павлович, а число погибших тогда, в семьдесят первом, в дневнике проводилось?– задал вопрос Потапов.

– Данные эти именно оттуда. Пришедший на переговоры якобы сказал, что если надо будет, мы здесь не то что восемьдесят девять человек, восемьдесят девять тысяч положим, места хватит,– Василий Павлович Евстефеев прикурил сигарету и продолжил.– В Комитете об этом не знали. Или знали, но сделали вид, что не знают.

– К вам как попало из ГРУ?– спросил Сергей Сергеевич.

– Мы их сейчас держим в своей цепи, по внутренним связям. У них люди стали вдруг пачками не возвращаться из всех стран подряд, так вот и извлекли. Они нам "по дружбе" сбросили данные, которые в главной машине, но по которым не велось расследований. Записки их сотрудника сразу и выпали. Я лично сам ходил на машину, пустили, правда, не сразу,– Евстефеев сложил пальцы фигой и поднёс к носу.– Но делиться пришлось.

– А по линии Комитета этой информации точно не было?– генерал-полковник был мужик дотошный.

– Ты же в курсе, Сергей, что мы у них смогли извлечь. Адское нагромождение. Шли уже по оставленным фактам. И все. Такое ощущение, что специально не копали. Я же сказал – дерьмо,– Евстефеев сплюнул на пол.

– Если предположить, что дело это затеял Андропов, и это его детище, то концы почти сходятся,– сделал набросок Гунько.

– Все, кто в Комитете на этом деле сидел, выбыли. Скоблев – это оперативная разведка по борьбе с бандитизмом – с сердцем слёг, еле откачали. Я сам был у него, лично, совсем плохой. Врачи говорят – обширный инфаркт. Так он меньше года занимался этим делом. Почитал, говорит, и решил – муть это все, вымысел. Да и вы все ознакомились, знаете – чепуха чепухой. Реальные факты есть, и в то же время ничего нет. Скоблев, кстати, работник цепкий, с опытом. Кириллов, это ответственный за ведение дела, после отставки своего негласного шефа или до отставки шефа из Политбюро – исчез. Поиск ничего не дал. Кириллов связным быть не мог – мелкий порученец. Сергеев Алексей Иванович, знаете, руки на себя наложил, а он с Давыдовым вместе втихаря копал. Остальные все там в КГБ косвенно причастны. Полная информация была у троих, изначальная – у двоих. Сергеева нет, а Давыдова поймать надо,– Евстефеев затушил сигарету в спичечный коробок.

– Его, хоть и стар, ловить тяжело. Он ведь сыскарь от Бога,– Гунько ударил себя по ноге.– Того, кто сам умеет ловить, нелегко подцепить. Василий,– обратился он к Евстефееву,– я вот что думаю. Там в деле у них привязан был некий Крестовский. Я Сергеева знал ещё по работе в Министерстве обороны, ему должное надо отдать, умница был.

– Ещё какой умница. В ряде дел он меня спас, хоть мы и были во вражде,– Евстефеев вздохнул.

– Вот мне и кажется, что Сергеев не случайно к делу Крестовского этого примазал, как думаешь?

– Рядить не хочу, Ефимович, уж очень всё как-то повисло. Либо этот Крестовский был из-за кордона, и покойный Алексей его к делу привязал для того, чтобы скрыть явного врага в своей конторе, что вероятнее всего. Либо тот действительно свой, и бестия еще та. Либо Алексей был сам в игре, а тот – действительно чужак. Но не простой. С интересом,– Евстефеев понурил голову.

– Смотри, Василий, что выходит. Крестовский был амурец. И, как говорят бумаги, недалече отсюда его могила. Что это – случайность?– на лице Гунько застыл вопрос.

– Что с того?– Евстефеев поднял глаза.– Случайности ты в систему не увязывай. Охотск-то вон где. И то, что Давыдов здесь слез, ничего не говорит. К тому же охотская бойня была, когда Крестовский этот под стол ходил.

– Это ты правильно говоришь,– согласился Гунько.– Только Давыдов тут не случайно спрыгнул с поезда. Кланы эти есть. Это без сомнений. И либо он был с ними, либо он вышел на них. А вот к границе пошли, отвлекая от него. Путь его был к ним сразу, изначально. Эти лесные оттого, может, и потянули его к себе, что нас вокруг него засекли.

– Много что-то у вас всяких "если",– генерал-полковник расправил руки, потягиваясь.– А эти "если" ловить помогают.

– Товарищ генерал-полковник, здесь в Сковородино начальник радарной станции с Нюлика. Оборудование получает. Может его пригласить?– полковник Иштым, отвечавший за радиоразведку и спутники, встал.– Я с ним знаком лично, был у него на станции два года назад проверяющим.

– Да не вставай ты, Юрий Аркадьевич,– генерал-полковник махнул на него.– Сиди, Павел,– обратился он к подполковнику Апонко,– а ну, сыщи.

Подполковник исчез за дверьми. Было слышно, как "газик" резко ушел с места.

– Что-то смутно подсказывает мне, что снайперы в Охотске и стрелки здесь, чем-то связаны невидимым,– пробормотал Гунько.

– Наверное, у них одна школа, а может – это они и есть,– Потапов выложил на стол гильзы.– Вот единственные улики.

Все сидевшие взяли по несколько штук, стали осматривать.

– Обычные гильзы, кроме вот этих коротких,– подвёл итог осмотру Евстефеев.

– Пистолетные – да, обычные. Но без следов,– ответил Потапов.– У нас эксперт в группе. Сказал, что вообще без каких-либо следов. Даже установить, из одного ствола они или нет, возможность отсутствует.

– Конкретней, Валерий Игоревич,– генерал-полковник внимательно стал осматривать гильзу.

– Гильза соприкасается с металлическими частями, они на ней оставляют следы. Эксперт говорит – чистые. Я сам не поверил, лично смотрел. Точно. Чистые.

– Выводы какие?– спросил Евстефеев.

– Мы с экспертом судили – рядили и сошлись на том, что они пользуются керамикой, но особой. Так как керамика всё-таки даёт след. Слабый, но даёт. Наш эксперт вообще настаивал на том, что оружие из пластмассы.

– А эти короткие?– Гунько вертел в руке почти плоский кругляшек.

– Чьё изобретение – неизвестно. В мире появилось недавно. По линии Интерпола есть такие находки. Он с виду железный, а на самом деле – силикон. Варево сложнокомпактное. Пороховой заряд без оболочки, как в морской артиллерии, вылетает из ствола вместе с пулей,– Евстефеев крякнул.

– Ствол не выдержит многократности,– усомнился полковник Сундук, ведавший в управлении космическими исследованиями.

– Если стальной – да. А если химический состав ствола держит температуру и давление взрыва, то проблема решается,– ответил ему Евстефеев.– Западные делают что-то подобное для специальных подразделений. Такое оружие не видит аппаратура.

– Значит и эти обзавелись. Средств имеют немало. В тайге лучшего и желать нельзя. Брось хоть в воду, хоть в кислоту – всё выдержит. Вечное. Почти,– генерал-полковник повернулся ко входу. Подъехал "газик", и в будку поднялся полковник, мужчина в летах, в застёгнутой по уставу шинели.

– Товарищ генерал-полковник,– он сделал два шага и козырнул.– Гвардии полковник Пешков. Прибыл по вашему приказанию.

– Как вас по имени – отчеству?– спросил генерал-полковник.– Я Панфилов Сергей Сергеевич. Знаете, кто по должности?

– Так точно,– ответил полковник.– Пешков Виктор Владимирович.

– Вот что, Владимирович. Снимайте шинель и присаживайтесь. Жарко, запаритесь. Несколько к вам есть вопросов,– Панфилов достал сигареты.– Павел,– обратился он снова к Апонко,– скажи им, чтобы так сильно не топили.

– Есть,– пробасил подполковник Апонко и вышел.

– Есть, товарищ генерал-полковник,– сказал Пешков, мигом снимая свою видавшую виды шинель и присаживаясь.

– Раз вы знаете кто перед вами, понимаете, что наша беседа должна остаться в полном секрете,– Панфилов внимательно вглядывался в сидящего перед собой Пешкова.

– Есть, товарищ генерал-полковник, мне понятно,– ответил тот.

– Вы давно руководите станцией?

– За год до ввода прибыл к месту службы. С семидесятого, стало быть. Был год заместителем, а потом, шестнадцать лет начальником,– ответил Пешков.

– Значит, вы – старожил.

– Так точно.

– С местными как живёте?

– Что имеете в виду? Гарнизон в секретной зоне, станция тоже, да к тому же тайга вокруг,– полковник осёкся.

– А из ближайших посёлков к вам заходят охотники, геологи, рыбаки?

– Есть грех. Как усмотришь. Люди же,– виновато произнёс полковник.

– Да вы, Викторович, за секретность своего объекта не волнуйтесь. Мой вопрос не о том.

– Владимирович,– поправил Пешков.

– Извините, Владимирович,– исправился Панфилов, отметив для себя, что полковник, однако, с гонором.

– Заходят. Редко, правда. Больше местные, я имею в виду коренных. То рыбки подкинут, то мяса. Всё к солдатскому столу разнообразие. Зима лютая, как без обмундирования? Наше-то. Извините. Ни к чёрту. Ходим не по уставу. Моя вина. Разрешил,– Пешков снял шапку, неизвестно из какого зверя пошитую, огладил мех, вздохнув.

– Что имеете в виду?– не понял Панфилов.

– Шапки, унты, парки.

– Покупаете, что ли?

– Если бы могли. Офицеру-то проще. Зарплата. А солдатику на что?

– Как выкручиваетесь?

– Ох, слечу с должности. Ну да что скрывать. Вы ведь вмиг проверите. Летом косим. Там луга есть приречные прекрасные. Ягоду, шишку и грибы заготавливаем. Сено-то, в основном, для них. Они нам за это мясо с забоя, рыбу зимой. Мех тоже берём у них на шапки. Разный. В основном, недорогой. Заяц, лиса, волк,– он протянул свою шапку Панфилову, отдалённо напоминающую уставную.– Ну, офицеры жёнам ладят из соболя, песца, колонка. Мех получаем в обмен на продукты, спички, соль. Соль особо берут, оленю без соли нельзя. Топливо тоже, бензин и керосин, в основном,– полковник вздохнул облегчённо, вроде как сбросил с плеч непосильную ношу, которая ему давила.

– Что ж, Виктор Владимирович, винить вас за это я не собираюсь,– Панфилов возвратил шапку.– Многим нашим командирам не хватает хозяйской жилки. Вы, конечно, подметили точно – плохо у нас с формой одежды для таких регионов, несомненно.

– Я, товарищ генерал-полковник, каждый год в хозяйственное управление тыла министерства обороны рапорты пишу, да не доходят, видно.

– Ладно, Владимирович, мы давайте это опустим. Меня ваши отношения с местными интересуют. Мирно ли у вас всё, хорошо ли? Были ли какие эксцессы с аборигенами?

– Ближайший от нас посёлок в восьмидесяти километрах – это Югарёнок. Через него технику доставляли, там аэропорт. Постоянной связи мы с ними не имеем. Снабжение идёт сейчас к нам из районного центра, из Усть-Маи. Вертолётами. Зимой и летом, правда, приплывают и приезжают по реке, но, в основном – промысловики. В закрытом административно посёлке, от гарнизона в двадцати километрах, есть бригада, вернее участок, от артели "Юрская". Там сорок пять, а иногда больше чуть мужиков стараются. А жителей уже нет. До середины семидесятых жили несколько стариков да старух; кто умер, кто уехал к детям. Так что, какие тут эксцессы? Миром ладим. А потом, в нашей глухомани приезжему делать нечего, местных же мы всех в лицо и поименно знаем. Участок артельный, так там только с местной пропиской, если со стороны – то только через секретку оформляют. Геологов нет. Вокруг базы, станции и гарнизонного городка зона запретная, поиск запрещён специальным постановлением Верховного Совета.

– А местные власти как к вам?

– Мы ведь на Хабаровской земле-то, не Якутской. До юридических хозяев далеко. Да им до нас и дела нет. Отчуждённая территория. Прописка уже у нас якутская, в Усть-Мае. И то больше, когда выборы. Что тут сказать?

– Станция ваша всё регистрирует? Нашу территорию?

– Всю. Как в режим слежения вышли в зиму семьдесят первого, так без остановки и идём. Как часы.

– Пролёты малой авиации хорошо берёте? Так скажем, по Охотскому району.

– Если имеете в виду внеплановые полёты, то фиксируем. По линии санавиации, в основном. Геологические и другие оформляют заранее. Там погранзона.

– А память у вас хорошая?

– Не жалуюсь, товарищ генерал-полковник.

– В семьдесят первом году осенью военный Ми-10 ходил из Охотска в верховья Урака?

– Был. Но не один. Два их было. И не десятые, а шестые,– спокойно ответил Пешков.

– Как два?– у Панфилова поднялись брови.

– Мы в апреле пустили режим. В мае две наши машины и прошли. Они с камчатской пропиской, с того авиакрыла. Из Магадана перебрасывали геологов. На обратном рейсе из Охотска один упал в море. Я лично связывался с их базой. Мне сказали, что экипаж цел. А второй в Арке базировался.

– Ушёл когда?

– Глубокой осенью. Нет. Вру. Извините. Он в Охотске базировался. Потом несколько дней в Арке. Вот это уже осенью глубокой точно.

– Причины не знаете?

– Санрейсы делал. Там плохо кому-то было. Точно не знаю. Вроде, дизентерия. Это от нас далековато.

– А других полётов в этом районе в тот же период не было?

– Нет. Точно нет. Не сомневайтесь. Район не полётный. Можно данные поднять. В том году не было. Кроме них. Совсем. В Арке с конца лета две 'Аннушки' приписываются, но до первого снега уходят.

– Эти что делают?

– Забой оленей идёт. Вывозят.

– Вы здесь по получению?

– Да, товарищ генерал-полковник. Новое оборудование. Оснащаемся.

– Они к стационарам привязываются, орбитальным, по общей программе, и новое вычислительное на целеуказатели ставят,– добавил Сундук, который был в курсе.

– Так точно. Привязываемся. Сейчас вот грузим на транспортные. И на Югарёнок. Оттуда по Юдоме на санях перетащим.

– Сколько рейсов?

– Четыре. Двумя парами. Одна уже ушла. Это вторая.

– Когда ушла? До десяти утра?– спросил Панфилов.

– Так точно. Ровно в десять вылетели.

– Проверял?– Панфилов уставился на Апонко.

– Нет,– покачал тот головой.

– Посторонних на борт не брали?– Панфилов был в напряжении.

– Никак нет. Оборудование секретное,– Пешков достал взлётные списки.– Вот. Кроме экипажа шесть моих с базы. Два офицера и четыре сержанта. Сержанты по году отслужили, как и положено по инструкции.

– А экипаж не мог посадить кого?

– Только через меня. Я закрываю взлётки.

– Обращался кто-нибудь?

– Офицер подходил. Майор. Пограничник. Спросил, не на Магадан ли. Ответил ему – нет. Он и отошёл. Больше обращений не было.

– Сколько рейсов у вас бывает в год.

– На Усть-Маю два в месяц. А на Югарёнок – первые за последние десять лет. Раньше таскали, а потом не требовалось.

– На Усть-Маю транспортные самолёты берут пассажиров?

– Да. Скрывать не буду. Берут. И туда, и обратно. Особенно летом. Но секретности нет. Груз обычный, продовольствие и взлётка у экипажа. У командира. Свадьба ли, похороны, как не взять?

– Хорошо. Спасибо вам, Виктор Владимирович,– Панфилов встал, давая понять, что тот свободен. – Выполняйте свои обязанности. Наша беседа не станет причиной взыскания и тем более отставки,– и он пожал полковнику руку. Когда Пешков вышел, Панфилов осмотрел присутствующих и сказал:– От места, где нас атаковали, вдоль железной дороги, просекой, пять часов хода. Потом три часа полёта – и ищи ветра в поле,– он был в ярости.– Ловить они собрались. Там вообще мог не Давыдов сигануть. Подстава могла быть. Потому они сейчас бросят снегоходы, и на лыжах выгребут через ваши посты и кордоны, им не привыкать. А вы будете ловить бичей, языки уложив на плечо. Вот так, чувствую, и было.

– Так сейчас они вернутся, пощупаем?– сказал Потапов.

– Это не у бабы по грудям шарить. Идите, смотрите, и быстро, что они грузят. Какие там пошли "Аны"?

– Есть,– ответил Апонко.– Двенадцатые. Без хвостовых пушек. Сняты.

– Вот там скорее всего и летели. И без взлётки,– Панфилов махнул рукой.– А вообще-то, я хотел бы посмотреть, как старик в восемьдесят лет прыгает с поезда при скорости семьдесят километров в час. Это кем же надо быть, чтобы не убиться?

Все сидели, понурив головы, прекрасно понимая, что им, по карточной терминологии, всучили ловленный мизер, который они проглядели. Проглядели уж слишком явно.