Текст книги "Канон Равновесия (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 25 страниц)

Часть 3. Поворот Колеса. 9. Посол или невеста?

Динтар… До самого конца дней моих я, дочь светлой Хэйвы, буду славить твои просторы. Ибо можно любить край детства, то благословенное место, где родился и вырос, мир, в котором ждут тебя родичи и где каждая тварь тебе знакома. А можно на всю жизнь влюбиться в тот мир, где ты однажды потеряешь свое сердце.

Каждый мир по сути своей – живое существо. И, как все живые существа, определяет себя. Мать-Хэйва – солнечно-зеленая женщина, она пахнет медом и печеными яблоками, кокетлива и любит наряжаться, скрывая свою опасную хищную природу. Ее супруг Динтар, что никак не может догнать возлюбленную в вечном кружении вокруг Оси Колеса, – муж суровый и воинственный, боевой доблестью вскормивший своих обитателей. Хвойными лесами, туманами и грозой пахнут его темные одежды. Говорят, есть у них сын, жемчужно-серый и совсем юный, но родители укрывают его от посторонних глаз, и найти третий мир осевой Триады никак не удается.

Едва лапы наших грельвов ступили на черно-синий в золотых письменах мрамор динтарских Колонн, едва завораживающее низкое пение древних гигантов коснулось моих ушей, я поняла, что полюблю этот мир. Вокруг нас кольцом вздымались ввысь, пропадая в небесах, восемь прозрачных и гладких, словно хрусталь, столбов в три обхвата толщиной. Их наполняла Тьма, глубокая и не менее прекрасная в своей мощи, чем Свет. Если подойти ближе, можно было разглядеть, как она стремительно мчится от земли к небу, пестря яркими искорками и пузырьками фиолетового сияния. Этот неясный глубинный свет жил в центре каждой Колонны, словно тонкий стержень, та самая сердцевина Силы, что дает им легендарное могущество. В наших такого не разглядеть – Свет глаза застит… И здесь легче дышать. Потоки Темных Колонн по напряженности отчего-то слабее наших.

А еще это место знало Ваэрдена. Обостренным чутьем влюбленной женщины я чуяла, как все здесь наполняла его искренность Хранителя. Все правильно, здесь нельзя быть иным.

Шествовала весна в самом разгаре. Вокруг Колонн цвела вересковая пустошь. Казалось, сойди с камней и утонешь в бело-розовой пене. Нежные облака цветков, в которые нарядился колючий кустарник – так старушка примеряет свадебный покров, в котором приносила когда-то главные в своей жизни обеты, – покрывали равнину почти до самого горизонта. Резко дунул ветер, донес из-за спины запах моря. Я почуяла присутствие Юдара, Змея-Воздуха. Значит, и духи здесь те же самые, родные. Пахнуло цветами и тучами, набухающими дождем.

Мы с любопытством принюхивались и прислушивались, оглядывались по сторонам, ища тех, кто мог бы нас проводить.

Встречающие не заставили себя долго ждать. Из ближайшей рощицы уже мчался отряд всадников в черных мундирах с яркой алой отделкой. Алые же короткие плащи бились у них за плечами. За моей спиной изумленно зашушукались гвардейцы, выделенные дядькой Димхольдом мне в сопровождение. Я не сдержалась и тоже округлила глаза. Нам навстречу верхом на гибких сильных животных, похожих на помесь собаки с антилопой, скакали самые настоящие даэйры!

Или нет? Я пригляделась к тому, что ехал впереди.

Черноволосый и желтоглазый, он был крепок и строен, словно клинок меча, а с лица бледноват, как все ифенху. Крылья песочно-золотистого оттенка были раза в полтора меньше, чем у наших даэйров, и чешуей не щеголяли. А в остальном сходство с нами было таким же, как у Волка. Его китель украшала золотая вышивка по воротнику, рукавам и груди, на красном эмалевом наплечнике справа красовалось что-то вроде золотого даэйра или феникса.

Он спрыгнул с седла прямо на ходу, подбежал, поклонился.

– Раз-эр-Энтьер Воладар, первый гвардии Кланмастер Служащих Трону Эль-Тару Ваэрдена Трилори, к вашим услугам. Простите великодушно, госпожа моя, у нас нет опыта по приему гостей из иных миров, да еще столь высоких… Простите.

Голос у него был приятный. Не низкий, не высокий, чуть бархатный такой. Свита с моей и с его стороны с любопытством друг друга разглядывала. Они жужжали мыслями, перебрасывались вопросами – я не вслушивалась.

– За что же мне вас прощать, за отсутствие пышного кортежа? Увольте, я дикое лесное существо, – я улыбнулась, показав клыки. Все шесть. – К человеческим условностям непривычное.

Кланмастер улыбнулся в ответ не менее клыкасто.

– Эль-Тару велел мне встретить вас и проводить в столицу. Он передает извинения за неудобства в долгой дороге – с порталами сейчас неладно, работают не все, и пару недель нам придется ехать своими, вернее сказать, звериными ногами.

– Что же, – ответила я любезно. – К походной жизни мне не привыкать, и это хорошая возможность познакомиться с Динтаром поближе лично.

И мы отправились в путь. Пришлось немного подождать, пока ифенху свернут лагерь, разбитый в роще ради нашего ожидания, но и только. После мы покинули вересковую пустошь и бодрой рысью двинулись по дороге. Грельвы поначалу косились на незнакомых зверей, те в ответ повизгивали и хрипели, норовя вскинуться и затеять драку, но ифенху жестко пресекали всякое неповиновение поводьям. Животные звались ашигхами. Морды у них были хищные, клыкастые, крепкие мощные ноги вместо копыт оканчивались лапами, а длинные хвосты напоминали метелки. И вели они себя все больше по-собачьи, принюхивались, возмущались тем, что вожак идет не впереди них.

Воладар держался подле меня справа и чуть позади, как и подобает галантному мужчине, воины обоих отрядов окружили нас плотным каре. Я оглянулась назад, чтобы в последний раз насладиться величественным видом живых Колонн, но, к своему изумлению, ничего не увидела, кроме голой равнины. А наши видны были отовсюду, даже с острова Мерреид далеко на юго-востоке, где когда-то стояла столица человеческих императоров.

Раз-эр-Энтьер заметил мое удивление и любезно пояснил:

– Наши Колонны долгое время опустошались недобросовестными Хранителями, госпожа. Когда мой Владыка был призван Ими к служению, он закрыл магам все пути сюда и развесил кругом не одно и не два кольца защитных чар. С тех пор дорогу знают лишь единицы, те, кому положено.

Что ж, разумно, если находятся умники, желающие разобрать священные камни по кусочку. У нас такое не прошло бы – и Духи к своей обители не подпустят, и отцу мало какой человек, даже маг или вельможа, смеет перечить.

Динтар словно красовался передо мной. Дни стояли погожие, солнечные, и пока мы ехали по Маредской равнине – так назвал ее мой любезный провожатый, – я во все глаза разглядывала попадавшиеся на пути городки и деревеньки, широкие полосы заливных лугов, на которых паслись табуны ашигхов и стада молочных коров. С севера постоянно дул ветер, смягчая жару и принося с собой запахи морской соли, водорослей и камня. Ифенху Клана Воладариан все как на подбор были сильны и лиц под капюшонами от солнца не прятали. Только с тревогой поглядывали на небо, когда в ясной голубизне начинали собираться тучи.

Когда мы проезжали какой-нибудь городок насквозь, люди старались почтительно уступить нам дорогу, не попасться на глаза и вообще, держаться подальше. Вот уж этим меня было не удивить – мы, проходя отдаленные от Клановых столиц человеческие поселения, вообще набрасывали мороки и личины.

Ну не жалуют люди бессмертных. Не любят. Боятся того, чего не понимают, и не понимают то, чего боятся. Найти выход из этого замкнутого круга удается немногим. Прочие либо молчаливо сторонятся нас, либо при встрече хватаются за оружие.

Пока мы ехали, Разэнтьер (так его было проще называть, чем выговаривать полные имя и титул) рассказывал мне о стране, об обычаях, законах. И о себе, конечно. Я с удивлением – в который раз уже! – узнала, что перепончатые крылья ему подарила кровь брата, которой тот предложил напиться обожженному водой ифенху. Большинство Темных бескрылы, получают сей подарок только Аль-хэйне – Высокородные. Те, кому сила Темного дара, наследственность, либо упорные многолетние тренировки тела и духа позволили взойти на эту ступень. Их крылья – чистый эфир, обретающий форму лишь в бою или тогда, когда они желают показать свою силу.

А Разэнтьер принадлежал к старинному роду Эр-риану, людей, издревле служивших Высокородным компаньонами, когда надо – кормильцами, лекарями, няньками. Даже хранителями душ. Вечерами, когда мы останавливались отдохнуть в каком-нибудь леске, предпочитая держаться от селений подальше, я заслушивалась его рассказами об эпохе войн между двумя народами, о том, как насмешница-Судьба свела вместе бродягу Волка и рыцаря-инквизитора, как рыцарь, вместо того, чтобы отвезти пленника к своему магистру, решил помочь ему бежать, как их приютил последний Старейшина ифенху Тореайдр Змей. Как едва не убитый инквизиторами Ваэрден решил отстаивать честь своего народа и в этой войне к нему присоединился Воладар. Как Ваэрден передал ему свой дар, и они навсегда стали близкими друзьями, почти братьями.

Много было историй. Я слушала, запоминала и складывала их как сокровища в самый дальний уголок памяти, чтобы потом, наедине с собой вытащить на свет и полюбоваться снова причудливой игрой судеб.

И вот, наконец, когда усталость от долгой поездки уже начала подбираться к нам, впереди замаячили огни предместий Тореадрима. Как пояснил Разэнтьер, столицу Империи в честь Старейшины назвали намеренно: и приятное Мастеру сделать, и его авторитет среди людей укрепить.

Мягкий весенний сумрак ложился на землю, как кот с разноцветными глазами-лунами. Вот-вот готовилась прийти ночь в звездной темной вуали. Грельвы и ашигхи резво цокали когтями по плитам широкого тракта. Пряные ароматы цветов, трав и земли смешивались с запахами близкого человеческого жилья, отнюдь не столь приятными. Люди пахнут слишком резко, даже если держат себя чистюлями. Как-то кисло, что ли. А уж если на дороге попался пьяница, у которого в жилах вместо крови бражка бежит, так от сивушного духа только удирать и остается. Мне хотелось чихнуть.

Но этикет никак не позволял. Потому что к нам приближался Эль-Тару.

Я выпрямилась в седле своей грельвицы, сбросила с плеч усталость. Меня, дочь Владыки соседнего мира, он обязан был встречать лично. И его черный злющий ашигх так и рвался в галоп, чуя желание всадника, но крепкая рука не давала ему слишком разогнаться и оставить позади свиту. За спиной Волка скакали Кланмастеры – я поняла это по блестящим наплечникам и властной манере держать себя. Я увидела их лишь мельком.

Весь окружающий мир в ту минуту сошелся в одном-единственном мужчине. Лицом к лицу. Глаза в глаза. Мои зеленые смотрели в его желтые. Мы поравнялись так, что звери под нами заплясали и закружились с фырканьем. Здесь, на дороге, где в этот час не было ни единой человеческой физиономии, Ваэрден позволил себе открыто обрадоваться мне, не надевая маску железной властности и равнодушного величия. Но все равно, сколько царственности было в его радушной улыбке, в пожатии руки, стиснувшей мои пальцы для поцелуя. Неслышное мысленное «здравствуй» было предназначено только мне.

Я все-таки чихнула. И мы оба рассмеялись.

– Рад вас видеть, Илленн-эрхан. Я подумал, что вы будете против утомительного путешествия в компании толпы назойливых придворных, посему послал вам навстречу всего лишь маленький отряд. Вы простите меня?

– Прощаю, – кивнула я. – Лучшего подарка, чем знакомство с вашим миром воочию, вы не могли придумать, государь.

Я не я буду, если в этот момент все, кто был с нами рядом, не поняли того главного, что звенело между мной и Волком, и что мы оба не осмеливались высказать. Но ифенху собирались молчать как рыбы, особенно в присутствии придворных. А мои сородичи скоро должны были отбыть назад.

– В таком случае, позвольте проводить вас, – любезно улыбнулся Ваэрден. – Официальный прием в вашу честь назначен на завтра, а сейчас вы наверняка устали с дороги.

– Благодарю, Эль-Тару, я вам крайне признательна за все.

Ох уж этот этикет с его обязательным словоблудием! Я была искренне благодарна Волку за то, что большую часть утомительного сплетения словесных кружев мне придется выслушивать завтра. На свежую голову, которую я очень хотела бы вымыть перед сном.

Я плохо помню тот первый проезд по вечернему Тореадриму – слишком хотела спать. В седле держаться умудрялась только благодаря выучке и, кажется, чьему-то телекинезу. Помню яркие огни световых шаргофанитовых кристаллов на главной городской улице, широкой, обсаженной похожими на обелиски деревьями, названия которых я не знала. Помню, как людские голоса сливались в невнятный шум, а лица – в ворох цветных пятен. Мир, говорят, слухами полнится, и о приезде «иноземной особы монаршей крови» многие прослышали. К тому же выезд Владыки с ближайшей свитой – зрелище редкое, а люди развлечения очень жалуют. Так что мы были вынуждены раздвигать людское море, как корабли раздвигают ледяные поля в холодных северных водах.

Помню, как мы пересекли реку, одетую в гранит набережной. Под могучим мостом свободно проходили небольшие барки, а в опорах скрывался механизм, позволявший развести его для прохода больших судов. Бросилась в глаза ажурная ковка перил – чугунная вязь складывалась во вздыбленных грифонов и змей. Я скользнула взглядом по прихотливым изгибам металла, сонно моргнула и уставилась на небо. Оно было расцвечено голубыми и зелеными полосами северного сияния, словно бы брошенного на шпили зданий ворохом роскошных шелковых шарфов. Мелькали перед глазами прозрачные силуэты духов, ставших в полудреме явственнее видимыми. Я предпочла следить за их кружением, чтобы отвлечься от оглушающего гвалта людских мыслей, и на меня снова накатила усталость.

Помню, как увидела издали замок, высившийся на холме над городом темной, подсвеченной огнями громадой. Его строили еще во время войн, и каждый камень в его стенах служил одной-единственной цели – защищать тех, кто укрылся внутри. Отголосок той военной суровости зыбким маревом витал над Волчьей твердыней, бился на ветру алыми знаменами с серебряным крылатым волком. Мы въехали в распахнутые крепостные ворота и оказались на огромной дворцовой площади, расцвеченной желто-оранжевыми и голубыми огнями кристаллов. Парадная лестница широким мраморным языком сбегала вниз от высокого крыльца, по бокам замерли в почетном карауле гвардейцы. Я улыбалась и кивала, что-то отвечала на приветствия, но на самом деле спала на ходу.

Потом, много позже, я очень удивилась, узнав, что в тот вечер пошел слушок, будто Эль-Тару намерен развестись со своей «супругой». О том, что придется сживаться с какой-то еще незномой женщиной, которая мне наверняка не рада, я предпочитала сейчас не думать.

На следующий день незадолго до полудня мне пришлось испытать на себе все прелести официального дворцового приема в Ифенху-Тариет.

Тронный зал, убранный ало-золотыми драпировками и отделанный янтарем, сверкал от обилия кристаллов и факелов. Дневной свет, скромно проникавший в узкие высокие окна-бойницы, отступал, словно старался стать незаметным. Воздух от множества дыханий, слившихся запахов благовоний и факельного дыма был спертым, так что несчастные гвардейцы-ифенху, замершие вдоль стен статуями навытяжку, старались шевелиться поменьше. Придворные делали вид, что им духота совершенно не мешает, перешептывались и шушукались, бросая редкие опасливые взгляды в сторону округлой колоннады, державшей купол над дальним концом зала. В сторону черного престола на возвышении из нескольких ступеней.

Базальтовый монолит, которого рука резчика коснулась совсем чуть-чуть, только чтобы государь мог воссесть и в спину не давили острые сколы, как будто обнимал застывшую на нем седовласую фигуру в парадном алом с серебряно-черной отделкой облачении. Вместо венца голову монарха почти незаметно охватывало плетение из тонких серебряных полос, большей частью сбегавшее по волосам на затылок. Жесткий взор янтарно-золотых глаз был устремлен прямо перед собой, правая рука лежала на эфесе внушительного фламберга зеленоватой стали с оскаленным клыкастым черепом в гарде. От оружия веяло Силой, хозяин брал его в руки не каждый день и не просто так. Пальцы иногда поглаживали блестящее оголовье кончиками когтей. Подле ног Эль-Тару сидела этаким черным грифом женщина, завернутая в дорогие блестящие шелка. Она поджимала тонкие карминовые губы и изо всех сил старалась держаться так, чтобы свет играл в бриллиантах ее диадемы. До нее успели дойти городские слухи, и она прекрасно понимала, что вот-вот навалится новый ворох интриг.

Высокие двустворчатые двери распахнулись сами собой, и сильный голос Разэнтьера представил всему честному собранию меня.

– Ее Светлейшее высочество, княжна Илленн эль Шиар-ад’Дин, владетельница Дома Ветров, опора Столпа Пламени стороны Света, дочь хэйвийского Владыки Света, Эль-Тару Кхайнериара Кетара эль Шиар-ад’Дина!

Я вошла в зал. И зал затих.

Мне не было нужды долго готовиться, придирчиво выбирать платье из сотни нарядов, наводить красоту и переживать по поводу «слишком длинного носа» или «слишком маленьких глаз». Я шла такая, как есть, выбрав для этого приема платье, подаренное рыжим братом Мефом, нашим князем-пауком – «на удачу».

Огнистый переливчатый паучий шелк льнул к телу, как вторая кожа, в разрезах длинной, в пол, верхней юбки при каждом шаге мелькал золотистый газ нижней; казалось, будто вспышками по вытертому камню пола перетекает пламя. В вырезе скромного декольте поблескивало ожерелье из подобранных в тон глазам изумрудов, волосы я убрала нитками мелкого речного жемчуга, открыв шею и оставив кокетливо выбиваться лишь пару локонов. Я улыбнулась монарху во все клыки и острия зубов и решительно двинулась к престолу. За мной следом шли двое даэйров из моей свиты. Один нес на плече длинный сверток.

Мой Волк был прекрасен. Он испускал волны почти осязаемого могущества, припечатывал ими глазеющих на меня придворных и гвардейцев. Именно так и никак иначе выглядит ожившая Власть. И никто не замечал, что ему не по нутру духота, что его злят неудобная каменюка и толпа дармоедов, что госпожа Зиерра привалившаяся к его ноге, сама вот-вот осядет в обморок. Все это тоненьким ручейком текло мне, как смущенная жалоба старому другу.

Я нацепила на лицо любезную маску, улыбающуюся всем и сразу в меру скромно и в меру с достоинством. Казавшаяся худой вороной женщина аж скрипнула зубами со злости – проторчать в этой удушающей коробке, полной всеобщего лицемерия, предстояло еще пару часов точно.

Я невозмутимо отбила заряд ненависти, посланный обжигающим взглядом какой-то барышни из толпы. Врешь, душенька, не возьмешь – меня такие фокусы с десяти лет не берут.

Уста мои тем временем медовым голоском произносили подобающие случаю речи. Ваэрден отвечал, сыпались титулы, любезности. Придворные ловили каждое слово, чтобы потом и так и этак вертеть сегодняшний день в тесных будуарных кружках и на светских приемах. А обсудить им было что. Потому как, едва отзвучал положенный поток взаимных приветствий, я жестом велела своим воинам приблизиться и обратилась к Эль-Тару:

– В знак искренней и долгой дружбы между двумя нашими народами позвольте преподнести вам скромный дар, государь. Он наверняка придется вам по душе.

Стоявший справа от меня даэйр шагнул вперед и, осторожно сняв мягкую ткань, с поклоном протянул Владыке Тьмы оружие. По залу прокатился общий ах.

Еще бы. Дядька Димхольд чего попало не кует. Оружие из-под его молота выходит всегда единственное в своем роде. Вот и этот меч-шигара был особенным. Гладкая рукоять из черного дерева доходила Волку до груди, широкое, чуть изогнутое лезвие возвышалось острием над его головой. Шигара в бою заменяет и меч, и бердыш, и копье разом. На светлой с травленым узором стали стояло клеймо мастера – оскаленная морда берра. Сам металл искрился вкраплениями чар и чуть отливал зеленью. Такое железо водилось только возле Шайнар-Мерит Мортан, Крепости Сердца Камня. Оно легко хранило в себе магию и придавало сплавам небывалую прочность.

Я видела, как у Ваэрдена от изумления расширились зрачки. Еще бы. Этот подарок означал признание, принятие в семью. Димхольд никогда и ничего не дарит чужим.

Волк быстро взял себя в руки, поднялся (хоть минуту отдохнуть от неудобного трона!) и с искренней благодарностью принял подарок из рук склонившегося воина.

– Это воистину более чем княжеский дар! – не скрывая восхищения, сказал он, осторожно взвешивая оружие на ладони, примеряя к руке и любуясь отполированным до зеркального блеска металлом. – Передайте мастеру мою искреннюю благодарность.

– Еще не все, государь, – улыбнулась я, дерзко глядя ему прямо в глаза. – К оружию полагаются подобающие доспехи, и думаю, они уже ждут вас в оружейной.

Воцарилась тишина. Сегодня ложь, лесть и притворство с позором бежали от каменного престола Эль-Тару. С каким безумным восторгом придворные сплетники будут смаковать этот день, как тщательно интриганы станут продумывать свои заговоры! Зиерра на ступеньках сдерживала довольную улыбку, а глаза превратились в два черных камешка. Ко мне, наивной, снизошло понимание, потому что Дим не берется за молот просто так – и тем более не дарит плоды своего труда чужим. Я чуяла руку отца, эту игру он вел открыто. Нарочито прямой удар в лоб, демонстрация силы тем, кто мог бы усомниться в нашем могуществе. Дружеский союз должен быть скреплен династическим, с которым на редкость удачно сплелась любовь. Хэйвийский посол, как же. Ха! Просватанная невеста! И об этом знали все присутствующие.

Тем временем спектакль продолжался. Ваэрден передал шигару кому-то из Кланмастеров и вернулся на место.

– О необходимых формальностях и договорах мы поговорим позже, Илленн-эрхан, – Волку вконец надоело страдать от жары и разлитых в воздухе густым киселем мыслей придворных. – А пока все благородное собрание ожидает торжественный прием в честь ее княжеской Светлости!

Мать моя ведьма! Мне предстоит выдержать еще и это. Раз так, значит, нужно устроить маленький праздник не только всему этому сборищу, но и нам с Волком.

И поверьте, мы его устроили! На глазах у всего высшего света Эль-Тару вел себя со мной так, будто я уже его нареченная, а свадебные договоры подписаны. Я, весело щебеча, порхала по бальному залу, улыбалась окружающим, играла роль, играла с ними, как кошка с выводком мышат. Внезапное пренебрежение Зиеррой меня насторожило. Это был вечер ее падения в глазах двора, несомненно, но что за этим последует? Вальс кружил нас с Ваэрденом в танце, мы касались друг друга сознаниями, и я тихонько спрашивала по-хэйвийски:

– Разве допустимо так вышвыривать ее, как ненужную вещь? Разве можно вот так сходу превратить ее в пустое место?

– Можно, – так же тихо отвечал он. – И нужно, поверь мне.

– Я слышу, как они радуются, как честят ее на все корки.

– Не думай о ней. Это сейчас не должно ткбя волновать.

Раз-два-три, раз-два-три… Я понимаю, что он мой так же, как я – его. Мы двигаемся в такт, в лад, и столь же ладно бьются наши сердца. Вокруг скрежещут зубами вельможи – еще бы, мы разрушили столько блестящих планов единым махом. А мне все равно. Меня хлещут ненавистью чужие пронизывающие взгляды, так что прогибаются силовые щиты – сейчас все равно. Игры в кошки-мышки будут потом. Сейчас есть мы в водовороте слившихся лиц.

«Я всегда буду рядом»

«Я знаю»

Две эти мысли слились в одну, перепутались. Где чья?..

Дворец затих далеко за полночь. Кто отбыл восвояси, кто остался в отведенных покоях. Слуги принялись сновать туда-сюда по полупустым коридорам – их время наступало, когда благородные господа нахлебники отправлялись почивать, и простолюдины никак не могли оскорбить их взор. Эль-Тару наверняка корпел над бумагами, его жена где-то злилась – отголосок этого чувства растекался чуть ли не на весь дворец.

А я сидела возле полуоткрытого окна своей новой спальни, набросив на плечи шелковый пеньюар, и расчесывала мокрые после мытья волосы. Свечей я не зажигала, световые кристаллы прикрыла. Мне хватало света двух лун. Как странно, и здесь виден Акрей… Его огромный голубой диск ни с чем не спутаешь, потому что он никогда не вращается, как положено обычному небесному телу, всегда сияет в одной точке неба. Я вспомнила рассказы отца о том, как в дни самых первых войн Древних между собой народ Алден, ища спасения, перебрался на эту луну и затянул ее в какое-то другое измерение. С тех пор ее будто бы нет нигде, но видна она везде. А люди-рептилии свободно путешествуют чуть ли не по всем мирам Колеса Судьбы…

Я тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Недосуг о лунах думать. Мне предстояло, во-первых, исполнять посольские обязанности, во-вторых, набить руку на дипломатии, все равно так или иначе понадобится. Занять сие могло не один год и даже не один десяток лет – но я бессмертна и терпелива. Времени у меня уйма.

***

Следующее утро началось для меня с мышей. Дохлых. И не в тапочках Зиерры, а на моей же подушке. Изрядно вымотавшись после тяжелого дня в непривычной обстановке, спала я крепко, посему шутника не заметила. А не то быть бы красавцу откровенно исцарапанным.

Проснулась оттого, что одна мышь бревнышком скатилась по подушке и проехалась мне по волосам. Кое-как разлепив глаза, я приподнялась и хмыкнула. Тушка тут же радостно докатилась до ложбинки между подушкой и периной. Вторая осталась лежать на краешке, возле самой кружевной отделки. Я хмыкнула еще раз и задумалась – заорать или нет? Пожалуй, не стоит. А то шутничок наверняка будет очень доволен удавшейся гадостью. Кстати, кто это сюда пробрался? И как?

Горничной велено было не беспокоить меня еще с вечера. Терпеть не могу, когда вокруг суетятся чужие, и приходится стоять столбом. Будто для того, чтобы одеться и привести себя в порядок у меня руки растут не из того места! Так что, то и дело косясь на мышиные трупики и обдумывая план страшной мести, утренний свой туалет я совершила сама. Потом, держа окоченевших зверьков за хвостики, я прошла к окну в гостиной своих апартаментов. Ага, на подоконнике задержалось несколько песчинок с чьего-то сапога. Значит, шутник забрался через окно. Чуть приоткрыла створку и выглянула наружу. Зрелище представилось роскошное.

В розоватом полусвете раннего утра на серой брусчатке дворцового плаца проходил утреннее построение один из Кланов. Мелькали черно-желтые мундиры с нашивками разных рангов на жестких стоячих воротниках, и у мужчин, и у женщин длинные волосы были схвачены в высокие конские хвосты. Они не слишком стремились соблюдать дисциплину, пересмеивались и шутили, порой очень даже скабрезно. Чем-то напоминали водяных охламонов братца Рахи. Я, стараясь сильно не высовываться, чтобы не заметили, пыталась разглядеть две вещи: во-первых, как можно забраться на карниз второго этажа, а во-вторых, кто среди «хвостатых» Кланмастер. Что до карниза, то на одной из фальшивых колонн был местами недальновидно помят плющ. А Кланмастер…

Признать его можно было не только по вышивке на воротнике. Тонкий и стройный, почти как девушка, он двигался с изяществом бойца-танцора и чуть нарочито-манерно. Гладкие черные волосы до пояса, зеленые глаза на бледном лице, очень тонкие правильные черты и голос звонкий, юношеский. С ним одним это сборище не решалось перепихиваться локтями и подсовывать ему за шиворот тараканов – похоже, сегодняшним утром насекомые под одеждой были обязательной дежурной гадостью.

А еще, проводя перекличку, раздавая указания, благодарности и гауптвахты, этот тип старательно не смотрел в мою сторону. Очень старательно. Так что мне, привыкшей вычислять пакости Рахи, его старательность яснее ясного кричала о вине.

«Так во-от кто мне мышей подложил! Ну-ну…»

Я задумалась. Он, конечно, важная птица и все такое, но мыши говорят сами за себя. Новичок подвергается испытаниям на прочность нервов. Выходит, красавчик не слишком обременяет себя почтительностью к высоким званиям… Ну и прекрасно. Свое получит.

Явившейся с легким дворцовым подобием привычного мне завтрака горничной я велела тихо и незаметно выбросить тушки, чтобы никто этого не видел, в особенности «даритель». Женщина поохала, всплеснула руками – «опять Зараза про приличия забыл!» и пообещала все сделать. Я коротко поблагодарила и жестом отослала ее.

Через час, после общегвардейского построения, мне надлежало присутствовать на очередном бесполезном человечьем действе – ежедневном докладе государю. И проводить меня до малого тронного зала вызвался, разумеется, сам шутник.

– Фицгерн Айвар, – представился он, галантно целуя мне руку. – Гвардии Кланмастер Несущих Мир, к вашим услугам.

– Взаимно рада, – я лучезарнейше улыбнулась. – Знаете, так мило было получить столь приятный подарок в первый же день пребывания в незнакомом месте.

Он слегка опешил и запнулся от неожиданности. Изогнул точеную бровь, не сумев скрыть удивления. А я продолжала, глядя на него честными глазами невинной девушки:

– Ну, вы же понимаете, мы, кхаэли, в некотором роде, кошки. И подарить мышку – значит, проявить не только уважение, но и… определенную долю расположения.

Фицгерн со свистом втянул воздух и как-то странно дернулся. Лицо его из бледного стало серым с прозеленью.

– Насколько… глубокого? – спросил он, явно вот-вот собираясь сбежать. Этого не позволяли лишь приличия и придворные, постоянно сновавшие туда-сюда мимо нас.

– О, почти свадебный дар! – прощебетала я.

Ифенху побледнел.

– Простите, я… не знал, светлейшая эрхан. Такого больше не повторится, уверяю вас!

– Конечно, – кивнула я. – Вы же не станет больше приносить мне их по утрам, верно?

– О да, сударыня. Вину свою признаю, раскаиваюсь. Мышами вас более беспокоить не буду.

– Вы найдете другой способ, – я еще раз улыбнулась, демонстрируя клыки. – Знаете, один из моих братьев любит на досуге пошутить…

– Не знал, не знал… – вздохнул Фицгерн. Облегчение в этом вздохе слышалось столь явно, что я едва сдержала усмешку. Ручаюсь, что он готов был отправиться выяснять, не устроил ли случайно дипломатический скандал.

Так, перебрасываясь намеками, мы шли по дворцовым коридорам. Придворные шмыгали мимо, кланялись на ходу, сыпали приветствиями и во все глаза таращились на меня.

Надо сказать, вычурной пышностью дворец Эль-Тару не отличался, в убранстве сквозила все та же военная суровость. Роскошь была… строгой что ли. Без излишних завитушек и позолоты. Но вот знатных оглоедов во дворце водилось явно слишком много. Они пестрели нарядами, как тропические птицы перьями, а в прическах некоторых дам впору было вить гнезда тем же птицам. А уж шумели!.. От топота и гвалта – хотя сами себе они наверняка казались верхом беззвучия, – я поневоле прижимала уши.