Текст книги "Канон Смерти (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Смысл в том, чтобы направить порыв изнутри наружу, – продолжал объяснять Айфир. – Но при этом не сделать из него случайно бомбу. Не гнев должен владеть тобой, а ты гневом.

– Я помню, мне говорили, – кивнул Рейнар.

– Попробуй сознательно, ток не спали ничего. А то знаешь как бывает – дохнут, а потом пожар случается.

Рей замер. Сперва казалось, что ничего не получится – в мыслях, как назло, сразу же воцарилась девственная пустота, в животе тоже; ощущение наполненного энергией шара поймать никак не удавалось. Все предыдущие слова и уроки тут же превратились в бессмыслицу. Но потом он начал злиться на себя за тупость, и жар накатил тягучей волной по всему телу.

Вдох, медленный тяжелый выдох всей пастью, желание освободить, выпустить подступающую к груди волну – и воздух задрожал, замерцал и за доли мгновения вспыхнул коротким оранжевым языком, быстро погаснув.

– Вот видишь! Главное – не бросай практику, и самоконтроль придет. Только аккуратнее, а то огонь – штука такая… И с полетами, считай, то же самое, главное – верить в свои желания. Пока не поверишь – не полетишь, хоть десять лет тренируйся…

Вера?..

Рей замер.

Вера.

Воля.

Желание.

Он встал, перетекая в человеческий облик. Развернулся, побрел от костра прочь, глядя перед собой. Подобравшийся Айфир не двинулся с места, хотя пальцы крепко стиснули палку, которой он ворошил угли. Заходящее рыжее солнце заставило крылья подростка отсверкивать золотом ярче. А он шел вперед с прямой спиной и распахивал их сильнее, словно хотел обнять воздух.

Побежал, глядя все так же – вперед и вверх. И прыгнул, оттолкнувшись крыльями от воздуха, как от опоры.

Взмах, второй, третий… Полет все не превращался в падение. Отчаянно вытянувшееся юношеское тело рвалось все выше. Двуногое человеческое тело, для полетов не приспособленное!

Айфир боялся дышать, боялся вмешаться, глядя, как исполняется чужая мечта. Но вмешаться – следовало.

Мальчишка не подумал о том, как будет приземляться. Для даэйра неудачное падение с небольшой высоты обернется синяками и шишками. Для человека – переломами обеих ног, а то и рук. Фыркнув, старший метнулся следом, чтобы успеть поймать, когда закончатся силы. Никаких объяснений Рей не услышит и выполнять указания не будет. Он – летит, ему – ни до чего нет дела.

Но каков наглец! Взял и полетел так, как неправильно и не положено! И правильно, мальчик, будь наглым. Потому что какая, в сущности, разница, как летать, если ты Веришь, Желаешь и на то твоя Воля?

А умение придет. И пусть остальные сдохнут от зависти.

…Они еще долго, до самой темноты сидели у прогоревшего костра, ели запеченную в глине рыбу без соли и трепались обо всякой ерунде. Рейнар клевал носом, слушал ломоту в мышцах и был абсолютно, до безобразия счастлив. Откровенно наслаждался хорошим вечером, понятия не имея, что за ним следят два пристальных взгляда – наставника и его работодателя-лича.

Небо разгорелось россыпью звезд и широкой полосой рукава галактики – Спицей Колеса. Далеко на юге пронзали небо бледно-желтые струны Колонн, донося до сознания свой призывный гул.

Глава 17 Предвестье шторма

Хэйва. Обиталище Даэрасаша.

– Нет, – категорично заявил лич, положив подбородок на руку и скосив на Кхайнэ мерцающий серебром темный глаз. – Я не буду его учить. Не тот потенциал.

Сидя в удобном мягком кресле посреди выдержанной в темных тонах роскошной гостиной, он задумчиво взирал на изображение, проецируемое включенным в режиме прямой трансляции алденским устройством. Старший и младший даэйры как раз с аппетитом поедали запеченную рыбу и трепались о какой-то ерунде. Объемная картинка, захваченная полем зрения следящего конструкта вместе с окружением, была повернута так, чтобы можно было в подробностях рассмотреть Рейнара, его взгляд. Зацепившись за этот образ, Даэрасаш быстро считал данные с души и ауры и теперь просто наблюдал.

Быть замеченными мужчины не опасались – у мальчишки еще не хватало ни знаний, ни навыков, чтобы почуять магическую слежку, он куда больше дергался от многочисленных насекомых.

– Почему? – спросил сидевший в соседнем кресле Кот. К постоянному нутряному холоду в присутствии мощной древней нежити он так и не смог привыкнуть за все время их общения, но откровенного неприятия старался не показывать. Не то, чтобы Даэрасаш обидится, ему, скорее всего, вообще на это наплевать, но мало ли, как изменится его отношение. А работать вместе не один век.

– Если Дар Госпожи и был в первые годы жизни, то сейчас его почти нет. Для этой души Дар Смерти – неестественен. Он слаб и может так и не начать развиваться. А если и начнет, то преподавать ему некромантию все равно бессмысленно. Это слишком… – лич замялся и прищелкнул пальцами, подбирая слова, – грязная для него наука. Нужно иметь другой склад характера, другой взгляд на мир.

– То есть? – Кхайнэ насторожился, подобрался, уши повернулись к собеседнику.

– Слишком добрый, с больным чувством справедливости. У него не хватит цинизма и хладнокровия потрошить трупы в экспериментальных целях или, допустим, заживо поднять кого-то. Или ставить социальные эксперименты с нежитью. Может быть, с возрастом, но я сомневаюсь. Максимум, до боевика дотянет, будет ловить выплески силы, может быть, какие-то боевые навыки освоит, чтобы выполнять обязанности тех, кого вы называете Смертоносцами на Колесе. Но истинным воином Смерти – нет, не станет. Я бы сказал, его ждет совсем другая дорога.

Нежить откинулся на спинку кресла и поманил к себе пальцем стоявший на столе рядом с проектором бокал красного вина. Тот подлетел и поплыл к хозяину, искрясь узорными хрустальными гранями. Пил лич исключительно для того, чтобы получить удовольствие от тонкого букета вкуса и аромата, сам по себе спиртное на него никак не действовало и распадалось, не долетая до желудка.

– Я проверял, – покачал головой кхаэль. – На этой планете больше никого с подобным Даром нет. Разве что на Динтаре, но там не разберешь, кто действительно одарен, а кто так. И там чуть ли не каждый пятый рождается потенциальным некромантом – это все равно что искать иголку в стогу сена. Да и действительно мощных всплесков там нет.

– Динтар не при чем, – отмахнулся лич, пригубляя вино. – Он сам скоро нежитью станет, если ситуация на нем никак не изменится в ближайшие сотни лет, и поверь мне, ты не захочешь даже видеть такой мир со стороны, не то, что приходить туда.

Кот скривился. Каждый раз при встрече Даэрасаш делился новыми «увлекательными» подробностями о глубине той задницы, в которой они сидели. Это начинало все больше раздражать.

– Я помню о ситуации на Динтаре, – хмуро буркнул он.

– Смерть – это один из тех видов энергии, которые при накоплении начинают изменять свойства окружающей среды и объектов под себя, – невозмутимо продолжал лич. – Чем больше некроэнергии скапливается в одном месте, тем больше шансов, что мертвое начнет спонтанно подниматься, а живое – постепенно изменяться и в итоге тоже становиться нежитью. Динтар по причине нарушения баланса в системе накапливает в себе Смерть в огромных количествах, и ни ты, ни я с этим ничего не сможем сделать. Я всего лишь координатор и защитник Кузни Смерти, но не Смертоносец. И этот паренек – тоже не он. Но увы, вероятно ему придется работать.

К сожалению, Даэрасаш действительно не мог вмешаться в происходящее в мире Темных Колонн. Он был привязан к спящему под Ареи-Калэн Мортан Источнику Смерти, к небольшой каменной чаше глубоко в пещерах под крепостью, которую обязан был охранять и беречь для нового Повелителя Мертвых.

– Если не Рей, то кто? – со вздохом спросил Кхайнэ, уже понимая, что ему снова придется носиться по Колесу и рыть носом землю в поисках очередного мальчишки с перекошенными, скорее всего, мозгами. Любой бесконтрольный магический Дар опасен для психики, Смерть – опасна втройне.

– Да если бы я знал. Последний хозяин Кузни Смерти погиб тогда же, когда пропал Создатель, и с тех пор ни он в перерождениях не всплывал, ни новые кандидаты не появлялись. Все, что остается – это новичков натаскивать. Наша беда в том, что появились первые признаки расслоения реальности, отражения миров, иногда частичные, иногда – полные копии.

Кхайнэ надолго замолчал, закусив губу и опустив уши. Услышанное ему не просто не понравилось, оно вызывало жгучее желание выматериться и послать всю эту затею в Бездну, в Нереальность, в Инферно – да куда угодно! Найти способ выбраться за пределы Домена и навсегда свалить в неизвестном направлении, прихватив с собой разве что Яноса. Но даже если способ есть, в чем он сомневался, даже если есть какие-то координаты внешних миров за пределами Колеса, кто их даст, и кто его отсюда выпустит?

Вот то-то и оно…

А появление равновероятных отражений может означать только одно – Домен начинает распадаться медленно и неотвратимо.

Если верить лекциям все того же лича, реальности Доменов не могут ветвиться так же, как те, что возникают естественным путем. Если система отлажена, а Ядро стабильно, оно дает энергию на существование лишь одной цепочки событий для каждого конкретного мира или всей территории в целом. Все остальные цепочки и ветви вероятных событий отсекаются и переходят в разряд несбывшегося сразу же, как только пройдена точка выбора – чтобы не расходовать запас энергии Ядра. Естественные реальности, наоборот, могут дать огромное число отражений разной степени материальности – в зависимости от того, насколько далеко уводит их от породившего оригинала каждый совершаемый в ключевых точках жизни выбор. До бесконечности отражения ветвиться не способны – все же, вариантов действий у разумных, как правило, не так уж и много, и далеко не все из них как-то влияют на Судьбу. У того же Рея без вмешательства Кхайнэ вообще не было ни вариантов, ни шансов.

Кхайнэ поднял глаза на нежить. Тот изогнул бровь, молча ожидая вопроса и перекатывая остающееся холодным вино по бокалу. Он не предлагал налить гостю даже из вежливости – Кхайнэ с самого начала знакомства предупредил своего координатора, что не пьет. Вообще.

– Что будет с Рейнаром в итоге?

– А что ему будет? Ничего. Ну, начнет рано или поздно ловить выплески. Ну, возможно, начнет видеть и слышать мертвых, если накопит в себе достаточно некроэнергии. Может быть, Маар продолжит к нему бегать за булочками и вниманием. Остальное будет зависеть от того, насколько активен и обучаем он будет. Может статься, твой Рейнар вообще не подвергнется никаким изменениям и будет себе постигать Стихийную магию, как любой другой даэйр. С вопросами по отражениям – это не ко мне, я все-таки некрохимеролог, а не мастер-вероятник.

Колесо агонизировало и судорожно пыталось спастись хоть как-то, выбрасывая в пространство отражения собственных миров. Где и как они существуют, подпитываемые уставшим изношенным Ядром, оставалось загадкой.

Теперь работы точно прибавится… Мало того, что дыры в системе латать, так еще и отражения сортировать, желательно при этом не путаясь в них!

Блестящая перспектива, ничего не скажешь.

Кхайнэ снова потер гудящие виски и встал, забрав и выключив проектор. В голове крутился с десяток вопросов, но задавать их следовало уже не личу, тот наверняка не знает точных ответов.

– Позволь откланяться, – проговорил кзаэль, готовя плетение портала. – Мне еще с Брендомаром поговорить надо, разобраться с отчетами подчиненных, а утром я должен встретить Рейнара на тренировке.

Даэрасаш кивнул.

– Иди, разумеется. Что с воронкой?

– Подготовку я закончил, осталось обговорить детали с отрядом и назначить дату рейда.

– Отлично. Кстати, я бы тебе советовал тряхнуть алден. Если они еще не все просрали, на Акрее должна была остаться аппаратура, способная отслеживать искажения реальности. Глубинные сканеры, например. И подумай, возможно, парня стоит учить совсем не некромантии… Внуши ему, что при желании он сможет изменить свой мир так, как захочет. Сдается мне, из этого будет больше проку.

– Спасибо, я учту, – в свою очередь наклонил голову Кот и шагнул в раскрывшийся портал, не прощаясь. Даэрасашу на церемонии всегда было плевать, так зачем утруждаться и тратить время на их бессмысленное соблюдение?..

Вышел Кот в лесной чаще намного южнее Ареи-Калэн Мортан. На самой Сантеке появляться не хотелось, тамшоние Старейшины не будут рады этому визиту, а лишний раз видеть их кислые морды – не самое большое удовольствие. Тем более, требовать начнут, то внимания к своим персонам, то оказания чести, непонятно какой, непонятно кому и непонятно зачем, потом услуг, и все это – чуть ли не виляя хвостом от подобострастия…

Рея на них нет. Пока нет.

Вокруг высились пышные древние ели, развесив пушистые голубовато-зеленые ветви-лапы; несмотря на жаркий полдень, здесь было темно и прохладно. Разносился птичий щебет и стрекот, постукивание, попискивание, разноголосый гомон мелкого зверья. Крупные хищники залегли в дневную спячку и выйдут ближе к вечеру, дневные тем более не рискнут сунуться к излучающему недовольство кхаэлю. Над головой носились мелкие птахи, склевывая надоедливое комарье. Пышная подушка палой хвои делала шаги беззвучными. Кхайнэ неторопливо и по-хозяйски шел сквозь знакомый до последней ветки лес, вдыхая влажный, пропитанный запахами грибов, земли и растительности воздух и постепенно избавляясь от мертвящего холода. Мир вздыхал и ластился, чувствовал неприязнь хозяина к себе, его усталость и раздражение и не понимал, чем провинился. Хэйва готова была стелиться перед своим Хранителем, лишь бы тот никуда не уходил.

И впрямь, откуда ей понимать? Ее сознание спутанно и сумбурно, она мыслит простейшими эмоциями и образами. Обвинять в чем-либо обретшую за долгое время жизни подобие разума планету – занятие бессмысленное, она попросту обидится и будет по-своему права.

Кхайнэ со вздохом бросил в пространство успокаивающую мысль – все в порядке, все хорошо, я не сержусь. Хэйва умиротворенно замолчала. А он вышел из лесной глухомани на тропку, ведущую к дому. К тому самому дому, где очнулся три столетия назад с огромной дырой вместо памяти.

Трехэтажный деревянный особнячок не отгораживался от леса никакими заборами. Стоял себе пустой и тихий, погруженный в сохраняющий стазис, посреди широкой поляны, и казалось, что даже свет замирает и останавливается, проходя сквозь поле стазиса. Ерунда, конечно, но ощущение замершего и даже повернувшего вспять времени не покидало. Все осталось таким же, каким было три века назад – высокое крыльцо с массивными перилами, цветные витражные стекла в окнах, аккуратные хозяйственные постройки и дорожки, выложенные серым камнем прямо в траве. Правда, дымом из печной и каминной труб не тянуло, не доносились живые запахи и звуки. Тишина нежилого места, ожидающего, когда хозяева снлва вернутся под его кров.

Кхайнэ поднялся на крыльцо, но не стал входить в дом и нарушать его покой. Усевшись на верхнюю ступеньку, он прислонился головой к перилам и замер, слушая тишину, прерываемую лишь шелестом ветра. Птицы, и те смолкли здесь.

Точка отсчета его нынешней жизни. А что было до? Кто он, откуда родом? Память молчала. Она могла выдать только все те же слова Равьена, сказанные здесь же:

«Я нашел тебя совсем маленьким посреди пустыни. Откуда ты там появился – так никто до сих пор и не знает. Мы с женой вырастили тебя, как родного сына, а потом ты стал жертвой чудовищного эксперимента и потому ничего не помнишь. И лучше тебе и дальше не вспоминать…»

Даэрасаш тоже подробностей не знал. Однако память иногда все же прорывалась – по ночам, тяжелыми удушливыми кошмарами. Снился яркий, слепящий, перекрывающий зрение свет, отвесно падающий сверху, холодные безволосые узкие и тонкогубые лица со змеиными глазами, малопонятные, ускользающие разговоры, выкрики… И страшная боль, пробивающая все тело до кончиков пальцев, выедающая даже глаза и мозг. Каждый раз, видя этот сон, он просыпался с криком и в липком поту. Память отчетливо хранила только имя той, кто выполняла эту операцию – Харш-а-Хин. Алденский химеролог. И по какой-то непонятной причине она операцию прервала.

И по какой-то причине с ним отказывались говорить об этом все, кто явно знал подробности или был участником тех событий. Разве что, сама Харш, но с ней не так-то просто встретиться, особенно с тех пор, как она получила сан Матриарха.

«И чего они боятся, что я вразнос пойду? Или их пришибу? Наивные…»

Нет, Яноса трогать с такими расспросами не стоило – он и так всю жизнь жрет себя самого изнутри, и если задеть – сломается окончательно, забьется в дальний темный угол и кончится там так, чтобы никто не узнал. Но Равьен-то мог бы сказать! Или он считает приемного сына настолько безголовым? Считает, что Кхайнэ не способен правильно распорядиться полученной информацией? Это попросту странно!

Кхаэль поднял голову и посмотрел на солнце сквозь листву старой яблони, росшей рядом с домом и тянувшей ветви с уже наливающимися завязями прямо к крыльцу. Дерево росло вопреки всем срокам и законам жизни, посаженное, наверное, еще до того, как родители здесь поселились. Кто на самом деле построил этот дом, он тоже понятия не имел и особо не горел желанием спрашивать. Какая разница? Крышу над головой дает время от времени – и ладно.

Чем дольше Кхайнэ размышлял, тем более дельной казалась ему мысль встретиться с Харш. Но как добиться аудиенции у Матриарха, учитывая тот факт, что самому подниматься на Акрей не хотелось категорически? Не считая эксперимента, лично они виделись лишь единожды, и то – в официальной обстановке, в присутствии Яноса и на охраняемой птицами территории.

Это был первый раз, когда Кхайнэ своими глазами увидел настоящий орбитальный челнок на ходу. И первый раз когда он взглянул в лицо своей несостоявшейся убийце.

Незадолго до первой встречи с Даэрасашем

Летучая машина опускалась на истертые плиты древних руин плавно и беззвучно. Острые хищные очертания, светло-серебристый корпус, не несущий на себе никаких опознавательных знаков и не имеющий видимых признаков вооружения – ни дул, ни отверстий, ни подвижных панелей. Никакого рева и дыма, только легкое гудение и синий свет под днищем. Челнок лег на гравитационную подушку и затих.

Кхайнэ стоял возле Яноса на краю площадки, с интересом наблюдая за кораблем. Он наотрез отказался от парадной одежды и теперь рядом с облаченным в предписанные протоколом наряд и регалии другом выглядел наемным отморозком. Единственным видимым глазу украшением был вытащенный из-под куртки кулон-колесо, а торчавшая над правым плечом рукоять Ловца Душ только усиливала впечатление. Позади них застыли двое ирлерр в черно-золотой гвардейской броне. Нужны они были только для поддержания статуса Вождя, с любой возможной угрозой друзья могли справиться самостоятельно.

«Зачем этот официоз? – мысленно спросил Кхайнэ. – Неужели нельзя было сделать все проще?»

Янос едва-едва качнул головой, не оборачиваясь.

«Нет, к сожалению. На меня насел Совет, требуют соблюдения формальностей ради…»

«Ради неизвестно чего! – недовольно перебил Кот. – Янос, ты не мог их просто послать, а? Вас меньше тысячи, чего они хотят показать этой глупой демонстрацией, выставляя тебя и себя идиотами?»

«Хорошая мина при плохой игре. Она тоже делает вид, что алден в силе, хотя, может статься, что этот челнок – единственный рабочий».

«Ну и зачем?»

Янос почти неслышно вздохнул и переступил с лапы на лапу. Тонко звякнули золотые цепочки ножных украшений.

«Существует официальный запрет алден появляться в Осевых мирах, который можно снять единственным образом – высказать официальное приглашение, которое должно исходить от тебя, твоего доверенного лица или от Темного Хранителя, если речь идет о Динтаре. С Акрея невозможно открыть портал в Осевой мир, в обратную сторону без дополнительной договоренности – тоже. Таковы были озвученные по окончании войны условия…»

«То есть, капитуляции не было?»

«Нет. Ни с одной из сторон. Только ультиматум о прекращении боевых действий и соответствующий договор. Они забрали себе Акрей, который в то время еще работал почти полноценно, и поместили его в свертку. Алден было разрешено иметь стабильные открытые порталы к Осевым мирам. Как было тогда сказано – затем, чтобы видеть, где они находятся, но на самом деле…»

«На самом деле – чтобы население не очень-то рыпалось», – мрачно закончил Кот.

Пока длился этот очень быстрый, со скоростью сжатых образов диалог, полупрозрачный силовой купол над кабиной изчез, и на крыло машины выбралась Матриарх.

Безмятежная маска на лице Яноса не дрогнула, но Кхайнэ отчетливо почувствовал его неприязнь.

Сделав знак пилоту оставаться на месте, Харш-а-Хин легко спустилась на землю. Это оказалось высокая и сухощавая, лишенная пышных форм, нечеловечески красивая в самом прямом значении этих слов женщина. Узкое лицо с резко очерченными скулами и тонкими губами, зеленовато-сера кожа, яркие изумрудные глаза с узкими вертикальными зрачками. Ото лба поднимались две ветвистые костяные пластины, закрывавшие голову своеобразным щитом почти до затылка и образовывавшие роскошный, украшенный сейчас тонкими цепочками и подвесками гребень, кое-где просверленный под инкрустированные самоцветами золотые и платиновые кольца. От Яноса пришло короткое пояснение: в некоторых случаях пол алден можно определить только по числу пластин гребня – две у женщин, три у мужчин. Одиночные перепонки коротких и маленьких, явно негодных к полету крыльев тоже звенели многочисленными украшениями. Грациозно переступая лапами и взмахивая длинным гибким хвостом в такт шагам, одетая в странный светлый наряд с широким полукруглым воротником женщина приблизилась к будущим собеседникам. Ровно с таким же безмятежным видом она изобразила сложный церемониальный поклон, обращенный к обоим в равной степени.

Началась игра церемониала, официальных слов и жестов, за которыми чаще всего скрывался далеко не один смысл. И вестись она будет для свидетелей, которых потом прижмут с расспросами старики из Совета, давно уже существующего лишь формально, но при этом продолжавшего портить жизнь Вождю.

Янос поклонился в ответ, шурша перьями. Кхайнэ последовал его примеру, не желая подводить, хотя не видел смысла в подобных жестах со своей стороны. Не опуская взгляда, он всматривался в лицо женщины, пожелавшей увидеться с ним и просившей на это дозволения. Он узнал это лицо из снов, и по спине потянуло холодком, но сейчас страх был неуместен и глуп.

– Я рада встрече с вами, господа, – прошелестел ее низкий, грудной и слегка шипящий голос. – Рада, что прежние разногласия и конфликты не стали помехой для этого разговора.

Ее лицо не выражало ничего, улыбка не тронула даже кончики губ. Если и присутствовала в эмоциях какая-то радость, а точнее, удовлетворение, то оно было хорошо скрыто.

– Чем мы обязаны столь внезапному визиту? – спокойным и даже доброжелательным тоном спросил Янос. Но напряжение от него все равно исходило, отголосок застарелой ненависти колол Кхайнэ нервы. Видел ли Янос врага в самой Харш, или она для него олицетворяла всех алден сразу? Железная выдержка позволяла ему не топорщить перья, но глаза больше походили на красно-оранжевые драгоценные камешки – такие же холодные и твердые.

Кхайнэ прекрасно понимал, что он сейчас сдерживает друга от опрометчивых поступков и слов одним своим присутствием, и от этого становилось не по себе. Нет, он верил, что Янос не испортит отношения с Акреем – не дурак же все-таки и не порывистый мальчишка. Но кто знает, насколько велико терпение Матриарха? Ее оказалось невозможно читать по движениям и мимике, а ментальный фон был предусмотрительно закрыт.

– Это личный визит, – отозвалась на это Харш-а-Хин. – Я не представляю интересов Акрея и не буду говорить от имени своего народа.

Заявление прозвучало неожиданно и настораживающе. Существовал один маленький нюанс, который следовало помнить при общении с алден – они не делают ничего, что не было бы им выгодно. В своих поступках они никогда не руководствуются эмоциями, всегда – логикой. И при этом они никогда не лгут, просто не понимают, зачем это нужно. Зато прекрасно умеют играть фактами и аккуратно недоговаривать.

Что нужно лично Харш-а-Хин от вождя последних пернатых и Хранителя Равновесия, которого она чуть не убила?

– Я рада видеть вас обоих в добром здравии и хотела бы принести свои извинения Кхайнериару эль Шиар-ад’Дину за причиненный его личности непоправимый вред. И хоть действовала я не по своей воле, не зная всей правды, это незнание не освобождает меня от ответственности за содеянное. И я готова принять на себя эту ответственность в любой разумной форме.

Оба, не сдержав удивления, моргнули и в первый момент решили, что ослышались. Матриарх приносит извинения и фактически сама предлагает себя использовать?! Но нет, лишенная чувства юмора Харш не шутила. И, разумеется, не лгала. Вот только, что она понимала под этим предложением?

Янос набрал было воздуха в грудь, но Кхайнэ перехватил инициативу.

– Я принимаю ваши извинения, Мать, – сказал он – И ваше предложение. Но, что если я захочу потребовать равноценную виру? Или отомстить, убив вас?

– Я надеюсь на твое благоразумие, – алден чуть склонила голову. Показалось, или в ее интонациях все-таки проскальзывала тень чувства вины? Длинный хвост покачивался туда-сюда медленно и мерно, выписывая четкую волну, но… неужели дрогнул? – Живой я могу быть гораздо полезнее, а в слепой мести исполнителю нет никакого смысла.

Оба пока не понимали, чем руководствуется Матриарх. Если бы она просила каких-то привилегий и поблажек для всего народа, это было бы логично, но она не собиралась этого делать. В муки совести тоже не очень-то верилось. Совесть? У химеролога, к которой на стол и в колбы разумные попадают сотнями? Не смешно.

Так какой выгоды она ищет для себя?

– Я хочу заслужить твое доверие, – проговорила Харш, и впервые голос ее прозвучал чуть иначе, не настолько холодно и отстраненно.

Янос отчетливо фыркнул. Все это время он стоял в привычной своей позе: заложив руки за спину и сцепив пальцы в замок. Крылья были плотно прижаты к спине, взгляд все так же остр. Необходимость соблюдать видимость протокольной дипломатии лишь подливала масла в огонь раздражения.

– Я вполне понимаю негодование главы Рода Аэрон, – продолжила Матриарх, сцепив перед собой тонкие четырехпалые руки. – Но увы, не я несу ответственность за гибель вашего города и сородичей. Она целиком лежит на плечах тех, кто уже давно ушел на Колесо, с них и спрос, а не с вас и не с меня. Если бы это была я, то приложила бы все силы к тому, чтобы не допустить столь разрушительного конфликта, избежать бессмысленных жертв. Анализ доступной информации по тем событиям показывает, что это было возможно. Но увы, мы имеем, что имеем. Я считаю необходимым пытаться выстроить что-то новое на руинах прошлого. Потому что спросят с нас за то, почему мы не попытались исправить нанесенный вред.

Кхайнэ опустил руку на плечо друга, незаметно вытягивая зарождающийся гнев. Она была права. Не оставалось больше никакого смысла в продолжении вражды. Но и вот так вот сходу доверять алден – тоже не стоит. Они в любом случае будут претендовать на главенство на планете хотя бы в силу того, что все еще превосходят остальные народы и технологиями, и выживаемостью. В подходящих условиях размножаются они быстро. Стоит им вернуться обратно, приспосабливаются тоже, и экспансия вида станет по планетарным меркам мгновенной. А балансира в виде птиц – уже не будет. Оказаться в один прекрасный день под диктатурой жесткого рационального кастового общества как-то не хотелось.

Кхайнэ понимал, что ему самому не грозит ничего – приемная птичья родня, друг и немногочисленные, но все-таки сторонники просто не дадут его тронуть. И все же от мысли о правлении Харш на планете и превращении алден в доминирующий вид, по хребту продрало морозом.

– Допустим, я не откажусь от помощи, – кивнул Кхайнэ. – И как это будет выглядеть?

– Я могу предоставить любые из доступных нам технологий. Любую посильную личную помощь. Даже помощь военными отрядами при необходимости.

– Отрядами, презирающими местное население? – вмешался Янос. – Я лично не уверен, что мои подданные адекватно оценят подобный жест доброй воли, а ваши – не вцепятся им в глотки при случае. Мне бы не хотелось подобных стычек.

– Алден хорошо понимают значение слова «приказ», – возразила Харш-а-Хин, ничем не выдав своих эмоций. Янос сделал вид, что пропустил мимо ушей намек на бестолковость сородичей. – Регламент проведения подобных совместных операций можно заранее обговорить. Я не думаю, что возникнут серьезные проблемы.

Значит, она хочет, чтобы обе стороны снова начали учиться взаимопониманию? И все-таки, какие-то далеко идущие планы у нее есть. Но она, похоже, вполне готова ждать столетиями, пока ее усилия увенчаются успехом.

Что ж, за это время балансир вполне можно попробовать вырастить заново. Не из птиц, так из людей, даэйров или, чем демоны не шутят, обращенных кхаэлей…

– Хорошо, допустим, – снова кивнул Кот. – Что взамен?

– Доверие. Я обязуюсь неукоснительно следовать условиям, которые будут обговорены, если вы того пожелаете.

Она ждала решения от Кхайнэ, понимая, что согласиться может только он, а пернатый, все обозленный за недавно отгремевшую по меркам Старших рас войну, жерновами прокатившуюся по его семьи и дому, просто последует за другом.

Матриарх – ценный союзник. Отвергать столь откровенно предложенную дружбу, пусть и в такой странной форме – глупо. Личные старые страхи не играют никакой роли, когда речь заходит о глобальных вещах, о поисках утраченных знаний, о сохранении цивилизации от окончательного распада, о требованиях постоянно стенающих духов, жаждущих найти безымянного «кого-то», оставшегося в их нестойкой памяти смутным образом из времен изобилия и расцвета.

– Я согласен обговорить условия, – сказал Кот.

«Надеюсь, ты знаешь, что делаешь» – мысленным эхом отозвался Янос.

В реальность вернула птаха, внезапно севшая на плечо. Серая невзрачная лесная пичуга, видать, решила, что раз возле дома появился разумный, ей может перепасть крошек или еще чего-нибудь. Пощекотав мелюзгу под клювом, Кот встал и все тем же неторопливым шагом двинулся прочь от дома, на тропу, ведущую к Колоннам Хэйвы.

Они стояли аккурат на границе леса и южных предгорий кряжа Нар-Эйри, где дальше на север пряталась Ареи-Калэн. Восемь столбов ярчайшего света вздымались над кронами деревьев и пропадали, растворялись в недосягаемой вышине, разливая в окрестностях низкий басовитый звон. Во всяком случае, Кхайнэ слышал их голос именно так.