Текст книги "Канон Смерти (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 11 Выбор Духов

Кто не родился крылатым – тот никогда не поймет, что значит жажда неба. Тот никогда не ощутит его властного притяжения, доводящего до ломки, до зубовного скрежета, если ты прикован к земле. Желание взлететь тянет жилы и сводит с ума. Но нет крыльев, которыми тело хочет взмахнуть. Нет сил оторваться от стылой земли, свечой взмывая в белое небо. И ты стоишь, истекая бессильной злостью на самого себя за ущербность, в которой ты не виновен, стоишь и смотришь с крепостной стены вниз, в пропасть, туда, где белеет скованный льдом поток. И сдерживаешь острое желание шагнуть в пустоту, расправив несуществующие крылья…

– Рей!

Скрип когтей по камню.

Прикусить губу, успокаиваясь и насильно загоняя внутрь гнев. Маска не натягивается, да и демоны с ней. Больно так, словно кто-то пытается проломить грудину и выдрать саму душу. И желтовато-белые столбы света далеко на юге горят призывным маяком, а их беззвучный рев наполняет кости.

– Рей, ну замерзнешь же!

Ладно, пятнистый, ты сам напросился.

– Отстань, Айфир.

– Рей? – голос звучит теперь уже нерешительно и шаги за спиной замедляются. – Что случилось?

– Все в порядке.

Обернуться назад, полыхнув червонно-золотыми глазами, и сородич отшатывается от неожиданности, увидев в них затухающую, вновь запертую внутри боль.

Небо захлопывается, становясь просто небом. Рев затихает.

Зовущая бездна таится до поры.

– У тебя действительно все хорошо?

Вот же настырный…

– Да.

Какое тихое безветрие.

Стоящий напротив Обсидиан несуразен в своем человеческом облике. Выпал из образа веселого толстяка, и теперь через маску просвечивает что-то другое. Зачем играться в того, кем ты не являешься?

– За меня не переживай. Что с Кхайнэ?

– Он… обратился за помощью к старому другу и еще не возвращался. С ним все будет в порядке. Я тебя в зверинец позвать хотел – там молодняк привезли, мож выберешь себе кого… Это Кхайнэ порталами шастает, да и то не везде.

– Ну пошли…

Рей натянул капюшон куртки поглубже и стал спускаться со стены вслед за старшим сородичем. Тот молчал.

А что тут скажешь? За все время, что мальчишка провел в крепости, Айфир так и не сумел найти к нему подход. Сдружиться с Кхайнэ в свое время было проще – он оставался открыт. Рей же не показывал ни чувств, ни мыслей, прячась под детской видимостью. И подобраться к себе не давал ни с дружелюбием, ни с серьезностью. Последний разговор и вовсе заставил понервничать: дарри требовал откровенностей, к которым Айфир оказался попросту не готов. Спору нет, парень должен знать о своем народе, но не лучше ли пока не трогать дерьмо? Меньше воняет… Да и рано ему лезть в политику, а то угробят так же, как и Кхайнэ.

Вот и оставалось ждать момента, который позволит переступить границу отчужденности.

Они спустились со стены, прошли вдоль нее и оказались возле довольно высокого просторного здания из все того же белого камня, украшенного резьбой, полуколоннами и небольшими арками. Для чего оно использовалось прежними хозяевами, понять не удалось, но походило на склад или просторное хранилище с хорошим освещением, подведенной водой, вытяжками, отводящими все лишние запахи и обогревом. Хозяева новые подумали – и аккуратно приспособили для содержания верховых и тягловых животных. Поделили на небольшие вольеры и стойла, свет приглушили, чтобы не пугал живность, в подсобках появился привычный инвентарь.

Рею еще не приходилось иметь дела с животными. Он лишь со стороны видел приземистых мохнатых грельвов и статных коней-дахарров, которых по словам бойцов на Хэйве не водилось, их завозили из какого-то другого мира по одному или по двое. Представить себя верхом на этакой махине с весьма крутым нравом у Рея не получалось. Грельвы просто не нравились своей слюнявостью. Но Айфир был прав – жизнь потребует, так что стоило хотя бы подойти поближе.

Внутри пахло сеном, слегка – пометом и самими животными. Как бы хорошо здесь ни проветривали, чуткий даэйрский нюх улавливал запахи.

– Эй, Кис! – проорал Айфир куда-то в глубину. – Кисар!

Из дальнего стойла показался вихрастый всклокоченный… парень? Нет, веснушчатая рыжеватая девица в штанах и куртку.

– Че орешь, пятнистый? Хочешь, чтобы тут вся стая првгать начала?

– А тебя иначе дозовешься, как же! Поди сюда!

– Еще чего.

Но подошла, уставилась на Рея.

– А ты чего тут забыл?

Тот от такого начала разговора опешил и не нашелся, что ответить. Девчонка явно считала его лишним и не собиралась просто так подпускать к своим любимцам. А то, что животных она любила – читалось яснее ясного без всякой эмпатии.

Ответил Айфир:

– Кис, ты б не бузила, а показала Рею вчерашних новичков.

– А оно ему надо?

– Да никто ж твоих красавцев обижать не собирается!

Кисар насупилась и замолчала. Дарри вполне мог ее понять – она считала, что ни к чему связываться с животным, если оно тебе неинтересно и не нужно. Причем, с любым животным.

– Ладно, пошли, – буркнула она наконец. – Только, чур, не играться с ними.

– Да я и не собирался…

Двигалась она совсем не так, как дамочки из борделя или Инайя-эрхан. Одежда не скрывала прекрасно сложенную фигуру, но резкая, жесткая походка разом отсекала любые намеки на флирт или что-то еще в таком роде.

Прошли мимо стойла Ольха, серого в яблоках жеребца Кхайнэ, существа свирепого и высокомерного, терпящего заботу конюхов только по необходимости. Дахарр покосился на двуногих лиловым глазом и отвернулся.

– Ну не вредничай, – сказала ему девушка, достав из кармана незнакомый Рею ярко-красный корнеплод и протягивая строптивцу. – Вернется твой хозяин, никуда не денется.

Ольх подумал и благосклонно захрупал угощением.

– Идем, – Кисар поманила дарри к стойлу напротив, откуда смотрела умная черная морда с длинной белой полосой между глаз.

Рей в растерянности разглядывал животное, не представляя, что с ним делать и с какой стороны подойти. С какого перепугу Айфиру вообще понадобилось тащить его сюда?

«Ты не смотри, что она с виду бука, – тут же донеслось от него. – Она хорошая».

– Это – Тарис, – пояснила девушка. Ему четыре года, и он еще не знает ни седла, ни узды. Дахарры вообще узду не любят.

Конь качнул головой и переступил передними ногами, словно подтверждая ее слова. Рей с удивлением заметил, что разум животного необычайно ярок и отзывчив. Нет, он не сознавал себя личностью, но понимал не только интонации речи, но и смысл сказанного. Испытывал интерес к двкногим, дружелюбно взирая на них сверху вниз.

Такого нельзя заставить носить всадника. Можно только уговорить.

Рей протянул руку и дотронулся до бархатного мягкого носа. Ладонь обдало теплым дыханием, жеребец протяжно фыркнул.

– На, – Кисар достала из кармана еще один корнеплод. – Дай ему.

Теплые губы аккуратно слизнули с ладони подношение, сознание окатило волной признательности. Конь потянулся и слегка толкнул дарри мордой в плечо. Раздражаться на это спокойное и доброе, действительно доброе по природе своей существо было невозможно. Тарис излучал искреннюю приязнь.

– Надо же, ты ему нравишься, – Кисар выглядела чуть удивленной, будто не ожидала такой симпатии к чужаку нечеловеческой крови. – А тебе вообще зачем лошадь понадобилась?

– Айфир советует научиться ездить верхом. А с грельвами я как-то боюсь не сладить…

Девушка фыркнула.

– Тю, куда хватил, верхом ему! Ты сначала пойми его и ухаживать за ним научись, а уж потом на спину влазь.

– Что значит понять? – Рей впервые растерялся, не зная, как вести себя с этой особой, которая то ли злится непонятно на что, то ли пытается спровадить его подальше. И ведь она абсолютно, кристально честна, что думает – то и говорит. И честность ее куда ярче, чем у покойного Тоурена.

– Чего он хочет, чего ждет, что ему требуется, что нравится, а что нет… Они сильные, но очень хрупкие.

Она говорила, а глаза загорались вдохновением. Рассказывала о прекрасных животных так, будто это были самые совершенные создания во вселенной. Рей слушал и удивлялся увлеченности. И оказалось, что женщина может раскрыться совсем с неожиданной стороны. Совсем не только как домашняя хозяйка или «полночная жрица», но как знающая и любящая свое дело личность, не зависящая от мужчин. Даже если она – всего лишь конюх. Дарри гладил черную морду дахаооа и, чуть склонив голову набок, вглядывался в лицо Кисар, не слишком красивое, не избалованное уходом, но зато живое, честное, чистое, так непохожее на рисованные маски «девочек» Тоурена. Он надеялся, что Кисар не испортит момент вопросом о том, почему он на нее так внимательно смотрит и не собирается ли он к ней приставать с недвусмысленными предложениями.

Он не собтрался.

Мир переставал делиться на хозяев и стадо. И когда девушка сама позвала его прийти на следующий день, дарри согласился.

По крайней мере, в ее обществе тоскливая тяга в небо отступила.

Возвращаясь к себе очень даже в приподнятом настроении, Рей столкнулся с Котом. Тот ждал его возле входа в башню чтобы уж поймать наверняка.

– Здравствуй.

Собран, спокоен, ухожен, как будто и не было вчерашнего появления в окровавленном виде. Снова непроницаемые щиты скрывают разум. И мороз ему словно нипочем – собранные в свободный хвост волосы треплет поднявшийся ветер.

Стоит ли напоминать ему о вчерашней ночи, стоит ли спрашивать? И почему внезапно так тревожно на душе?

Кхайнэ опередил его порыв.

– Не хочешь прогуляться?

– Куда?

– На юг.

Внезапный образ, сопроводивший короткий ответ, заставил Рея непонимающе заморгать. В мыслях он пребывал все еще там, в полумраке конюшни, еще перебирал впечатления от разговора с девушкой. И тут – на тебе. Колонны.

Но отказывать Коту не стоит. Слишком жесткий и цепкий у него сейчас взгляд.

– Хорошо… – дарри растерянно кивнул, наблюдая, как тут же начало дрожать раздираемое щелью портала пространство. Куда он так спешит? – А почему сейчас?

– Ты чем-то занят?

– Нет, просто…

Стало еще больше не по себе, аж чешуйки на хребте и руках встали дыбом.

– Не бойся, – Кот смягчил тон, заметив невольную реакцию. – Плохого ничего не случится, мы просто проверим, к магии какой Стихии ты склонен больше.

Он протянул дарри руку, приглашая войти в портал.

– Это обязательно? – заколебался тот.

– Там ты должен находиться внутри моей ауры, иначе тебе будет тяжело.

Вздохнув, Рей позволил взять себя за руку и шагнул в чуть светящийся проем, за которым белело снежное покрывало. На мгновение резануло уже знакомым чувством потери пространства, а потом они оказались в очень странном месте.

Стоило ступить на землю по ту сторону портала, как Рея оглушило, едва не сбивая с ног, нечто незримое и тяжелое. Словно он получил дубиной по голове получил. Знакомый низкий рев влился в уши, перекрыл все звуки и мысли, заставил вцепиться в Котову руку. Кхаэль упасть не дал, притянул к себе поближе, и непосильная тяжесть ушла, почти растворилась, позволяя слышать, видеть, дышать и думать. Гул упал до едва ощутимой всем телом вибрации, и Рей смог оглядеться.

– Не отходи от меня, – напомнил Кхайнэ.

Было не время и не место вспоминать и дергаться, что мужчина стоит слишком близко. Рей во все глаза смотрел на застывший и овеществленный Свет – восемь необхватных столбов по краям лежащего посреди заснеженного луга белокаменного диска, громадного, как целый зал. Тепло, источаемое Колоннами, заставляло снег вокруг подтаивать, и по краям диска, стремясь разрастись еще пышнее, продолжала зеленеть трава.

Пространство разве что само не звенело от разлитой энергии.

И вся эта мощь сейчас лежала на плечах Кхайнэ, почти осязаемая, почти видимая. Рею казалось, что стоит чуть-чуть прищуриться, сосредоточившись только на силуэте – и он увидит струящийся за Хранителем световой шлейф, полыхание перенасыщенной ауры. В небо, туда, где Колонны переставали быть различимы и сливались в нечто единое, дарри старался не смотреть – поток затягивал и уносил куда-то так быстро, что становилось страшно до слабеющих коленок.

Золотой жар наполнял тело, делая его тяжелым, и в то жн время прояснял до кристальной чистоты разум. Еще немного – и окажется возможно услышать мысли травы, льнущей к белым ступеням…

– Внутрь круга я тебя не поведу, – негромко сказал Кхайнэ. – Зона фокуса – не самое лучшее место для неподготовленных новичков.

– А что там? – Рей говорил тихо, едва шевеля губами и опасаясь даже дышать. Он чувствовал себя переполненным шариком, который может лопнуть от любого неосторожного движения, или слишком громкого звука.

– Каждая Колонна – это поток энергии одной из Первостихий или Первооснов, – пояснил кхаэль. – Явные Первостихии – Огонь, Вода, Земля, Воздух – составляют суть нашего материального мира. Первоосновы же образуют то, что принято считать неявным, иногда даже недоказуемым – Жизнь, Смерть, Дух и Время.

– Разве время имеет энергию? – удивленно спросил Рей. – И что такое дух? Это разве не привидение?

– Нет, не только, – Кхайнэ покачал головой. – Этим словом обозначают множество понятий и сущностей, но самое главное значение – часть души, в которой хранятся память и личность разумного существа, опыт, накопленный за время жизней. Мастера, способные работать с духом, встречаются крайне редко, и дар этот очень ценен.

– Но, если это воспоминания, то тогда как они текут там? Чьи они?

– Никто не знает, что такое Колонна духа, – покачал головой Кхайнэ. – Она отличается от остальных, у нее нет даже собственных воплощений-элементалей. Время, и то, говорят, можно описать, а эту силу – нет.

Приглашающим жестом Кот предложил сесть на белые ступени. Ноги переставали держать, и дарри послушался, осторожно опустился на белый в золотистых прожилках камень, такой же, как в крепости. Вдоль позвоночника тек расплавленный металл, в ушах звенело, но он слышал и понимал каждое слово Хранителя.

– Зачем это все? – спросил Рей, чувствуя, что начинает «уплывать». – Слишком сложное.

– Наша реальность, – голос Кота зазвучал вдруг тяжело и устало, – больше не может существовать сама по себе, без поддержки и управления, как другие. Мне неизвестно ни как это случилось, ни когда, ни почему. Просто – случилось. Одни миры постепенно становятся прозрачными и пропадают совсем, в другие приходят жестокие хищные твари из глубин за пределами реальности – не пытайся, ты не сможешь представить. В третьих все портят сами их обитатели, – иногда даже просто собственной ленью, глупостью, склочностью. Представь себе заброшенный, оставшийся без хозяина дом, который точат и растаскивают крысы.

Брошенный образ пробрал до дрожи. Ушедшие в землю замшелые стены, просевшая кровля, разбитые окна. Пустота, стылость и густое настоявшееся одиночество.

– Вот и приходится постоянно чинить, используя энергию этого Источника, чтобы Колесо вращалось и дальше.

– Все равно не понимаю, зачем так сложно. Разве нельзя просто взять и поговорить с ним если оно живое?..

– Наверное можно, – кхаэль удивленно вскинул бровь, не ожидав услышать подобного заявления. – Только не нам с тобой. Смертные так не могут. Сейчас мы здесь в любом случае, не за этим. Подумай, постарайся услышать – которая из Колонн тебе ближе, которая отзовется?

Легко сказать! Даже под защитой Кхайнэ становилось все тяжелее. Но Рей честно постарался. Мысли и так разбегались, поэтому он просто выкинул их из головы, привычно соскальзывая в шорох мыслей чужих, в поток образов, порождаемых обитателями мира. И… Не заметил, как задремал, клонясь набок.

Кот осторожно придержал его, выжидательно глядя в пространство перед собой. Реакция мальчишки была совершенно нормальной – переизбыток, как и недостаток энергии валит с ног абсолютно всех неподготовленных. Но такое «обжорство» будет ему полезно, организм быстрее наберется сил для оборота, а энергорезерв вырастет.

«Ну же, думайте быстрее!»

Да, конечно, склонности видятся четко, но решение Великих Духов все же даст понять, есть ли во всем этом хоть какой-то смысл…

Робкий огненный проблеск. Черная дымчатая тень.

«Двое?!»

О таком не упоминали ни хроники, ни старшее поколение. Никогда раньше одному претенденту не показывались сразу два дуза. Маг становился служителем только одной Колонны. А здесь…

Два зверька сидели рядом в траве, с интересом разглядывая того, кто им понравился. Крохотная саламандра и крупная черная крыса.

Часть 2 Ученик. Глава 12 Крылья

Весна 303 года

Рей кормил крысу остатками булочки, сидя на чурбаке возле дверей кузни. Димхольд что-то запаздывал, настроение с утра было такое же паршивое, как и погода, и такое же серое, как сегодняшний сон. В общем-то, уже привычный – серые равнины, кишащие тенями, скользящие между ними восьмилапые фигуры с мертвенно-зелеными глазами-щелями, тишина, нарушаемая лишь невнятным шепотом. Некоторые фигуры пытались заговорить с ним и подлетали так близко, что обдавало холодом. Страха не было, одно тоскливое раздражение от назойливости этих сновидений.

Еще эта крыса приходить повадилась. Черная, здоровенная, с багровыми глазками. Откуда она такая взялась – Рей понятия не имел, в Цитадели не водилось крыс. Да и выглядела незваная гостья, точнее, гость, чистым, от него почему-то не несло крысятиной. В первый раз Рей обнаружил его у себя на подушке утром следующего дня после визита к Колоннам. Проснувшись, дарри так и не сумел вспомнить, когда вернулся домой и как ложился спать. Голова трещала. Они с крысом долго взирали друг на друга, потом зверек сиганул на подоконник, просочился в приоткрытое окно и пропал. Удивленный Рей так и не понял, куда с высоты башни сбежал крыс. Позже он стал частенько появляться то здесь, то там, но всегда предпочитал исчезать с глаз, как только приближались посторонние. Из чего Рей сделал вывод, что рассказывать кому-то об этом зверьке не стоит.

О результатах проверки Кот говорить не стал, сказал, что нужно немного подождать прежде, чем станет окончательно ясно, какая Стихия дала свое покровительство. Рей спорить не стал, больше занятый внезапно усилившейся болью в спине. Идти к Талиане, чтобы еще раз демонстрировать свою ущербность, дарри не собирался. Зачем? Каким бы хорошим целителем она ни была, что она может сделать с тем, чего просто нет?

Правильно, ничего.

Стоило зазвучать за углом тяжелым шагам кузнеца, как крыс тут же порскнул с колен и где-то растворился.

– О, сидишь уже, чешуйный! – громогласно приветствовал юношу рослый кхаэль. – А я тут тебе принес вот. Держи.

Он протянул дарри узкий продолговатый сверток. Золотые глаза подростка блеснули благодарностью, Рей развернул ткань и вытащил из узорчатых кожаных ножен кинжал с узким вороненым лезвием и отделанной темным серебром рукоятью. Оружие удобно легло в ладонь и отозвалось теплом.

– Спасибо, – выдохнул Рей, любуясь игрой света на металле. Оружие придавало уверенности, пусть и иллюзорной, в том, что беззащитным, в случае чего, он не останется.

С кузнецом они познакомились недавно, когда, в очередной раз бродя по Цитадели, дарри услышал звон молота о наковальню и почуял что-то странное, защекотавшее разум. Влекомый любопытством, Рей пошел на звук. В мастерских бывать еще не доводилось, так что он жадно всматривался в происходящее за открытыми дверями. Некоторые стояли отдельно, явно построенные позже, чем сама крепость, некоторые размещались в пространственных карманах, вложенных в часть северо-западной, прикрытой горным отрогом стены. На глазеющего по сторонам мальчишку не обращали внимания – его появление давно перестало быть новостью, и к тому же, бойцы Легиона нередко вытаскивали из передряг таких же бедолаг, которым крупно не повезло оказаться не там, где надо. Может, парень дело себе присматривает. Если захочет – подойдет да сам спросит, чего его зря дергать.

Он и застыл возле открытых дверей кузни, зачарованно глядя на игру красных отблесков по стенам, на раскаленный металл, медленно становившийся в руках мастера чем-то осмысленным, но не мечом, не кинжалом и не подковой. Кузнец создавал… дерево! И как создавал!

Инструменты были для него лишь подспорьем, позволяющим довести до ума заготовку, все остальное делали руки и воля. Металл сам, как живой, тек, вытягивался и рос, повинуясь движениям широкой ладони, разделялся на ветки и тонкие листья, которые потом будут звенеть на ветру. Мастер успевал добавлять металл, и на кончиках веток вырастали изящные соцветия. Почему-то Рей был уверен в том, что деревце, каким бы тонким оно ни было, никогда не сломается и не потеряет ни одного листика или цветка…

– Эвона, кто пожаловал, – сказал тогда Димхольд, закончив работу. Деревце остывало не в чане с водой, а прямо так, под руками мастера. Раскрытые ладони, казалось, впитывали лишний жар и разве что не светились. – Ну заходи, малой, чего стоишь-то.

– А ты всегда так работаешь? – спросил дарри первое, что вертелось на языке, усилием воли заставляя себя не тянуть руки к серебристой красоте. Шевельнулся давно забытый восторг от завораживающего блеска металла. Хотелось смотреть на него, не отрываясь, но Рей взглянул в мерцающие кхаэльские глаза великана, когда-то Одаренного Кхайнэ. Как он успел узнать, таких «бывших людей» в Ареи-Калэн Мортан жило много, все – бойцы Легиона. Объяснения, почему так, и где настоящие сородичи Кхайнэ, оказались туманны и неясны.

– Не, – покачал головой Димхольд. – Обычные вещи я обыкновенно делаю. Так и народ меньше пугается. А это – для души. Хошь, тебе что-нибудь сделаю.

– Хочу, – Рей кивнул, даже не задумываясь. – Нож. Хороший.

Если бы у него при себе тогда был нож, все сложилось бы иначе.

– Но-ож, – протянул кузнец, смерив подростка с ног до головы оценивающим взглядом. – Ладно. Сделаю, чтобы всегда приходился по руке.

Вот и сделал. Правда, ждать пришлось долго, но Легион в последнее время перестал сидеть на месте, и у мастеров прибавилось работы. Рей частенько вызывался помочь молчаливому кхаэлю то с мелкими поручениями, то в кузне, краем уха слушая, как Димхольд ворчит себе под нос.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил Рей, цепляя ножны к поясу.

– Ты пользоваться-то умеешь? – спросил Димхольд. И, еще раз осмотрев подростка, добавил: – Че, спина так и болит?

– Болит.… – буркнул Рей нехотя.

– Сходил бы ты к Талиане, малой. От твоего терпения добра не будет. Может, у тебя серьезное что.

Рей подавил желание заворчать и просто угукнул. С одной стороны, кузнец был прав, с другой это всего лишь насмешка природы над бескрылым созданием, зачем кому-то еще знать об этом. Димхольд, по крайней мере, не будет настаивать. Он вообще молчалив, и к нему можно прийти поговорить просто о каком-нибудь деле – он никогда не выспрашивал ничего лишнего. Просто однажды заметил, что дарри поворачивается иногда всем корпусом и старается не делать лишних движений.

Наверняка это заметили все в Цитадели. Но Рей не давал поймать себя на разговор. Он и время-то предпочитал проводить подальше от всех, где-нибудь в дальних залах крепости или на окрестных скалах, когда мороз и ветер ослабевали. Почему – сам не знал, одно лишь присутствие большого числа разумных иногда раздражало его до желания начать кусаться. Уходя подальше, он засматривался на небо и даже себе боялся признаться, что мечтает взлететь, ощутить поддержку и сопротивление ветра.

Ведь Айфир частенько кружил по окрестностям или сидел на стенах, щеголяя пятнистой шкурой и крыльями. Появлялись и другие даэйры, время от времени работавшие с Котом. Вчера, например, он нос к носу столкнулся со странным красноволосым типом наемничьего вида – никем иным кроме даэйра тот быть не мог, слишком чистый пряный запах исходил от него. Рей извинился, стушевался и быстро сбежал из-под пристального взгляда желтых глаз с вертикальными зрачками. Мужчина кивнул и пошел себе дальше, но Рей предпочел пока не появляться в том крыле, где обитают пришлые. Слишком большое любопытство, да еще от неизвестного сородича, заставляло чешуйки на хребте вставать дыбом.

Он и сейчас, еще раз поблагодарив Дима, решил пройти задворками и, покинув Ареи-Калэн Мортан, отправился к полюбившемуся месту недалеко в горах.

Скалы зеленели и цвели. Их покрывал набрякший влагой мох и молодые вьюны, недавно раскрывшие первые цветы – бледно-розовые с зеленовато-белой каемкой, похожие на маленькие колокольца. Они почти не пахли, зато и не раздражали крикливой яркостью или слишком тяжелым ароматом. Иногда меж камней проглядывали синие, желтые, оранжевые метелки – такие охотно собирали травники, как средство от язв, нарывов и чесотки. А вон те широкие округлые листья люди прикладывают от ломоты в костях. Вон серебрянка… Рей потянулся и сорвал с еще голой ветки пушистый круглый шарик. Неподалеку за камнем пряталось гнездо сперхов – эти маленькие хищные птицы уже высидели потомство, и самец вовсю таскал подруге и детям ящериц и мышей. Оттуда доносился многоголосый требовательный писк. Рей всегда старательно обходил это место, чтобы не тревожить пару.

О звериной жизни края много рассказывал Кхайнэ. В эти месяцы он не покидал Ареи-Калэн и часто поджидал Рея где-нибудь ради беседы. Темы бывали самые разные. Но олнажды, вернувшись после внезапной недолгой отлучки, Кхайнэ стал очень раздражительным и злым. Насторожившийся Рей поначалу предпочел не лезть не в свое дело, но потом все же решился спросить – мрачность Хранителя заставила начать нервничать. Прозвучавший ответ ошеломил.

– У меня мерзкая, отвратительная работа, – глядя прямо дарри в глаза, сказал тогда Кот. – И оставаясь, скажем так, дома, я хочу тишины, покоя и отдыха. Общение с тобой мне приятно, я могу забыть о своих проблемах, просто поговорить о вещах, не вызывающих желания поубивать всех, а я, поверь, давно этого хочу. Мне наплевать на бедных несчастных «невинных», которые не в состоянии сами себя защитить, и я обязан тащиться демоны знают куда, спасать их трусливые душонки. Да половину из них на принудительное перерождение отправить надо, а вторую Ловцу Душ скормить! Знаешь, почему? Потому что сидят по своим норам и не хотят ничего видеть и знать дальше собственного носа! Потому что привыкли, что им все дадут, за них придут и все сделают, им все обязаны – не я, так их государство! Про меня большей частью никто не знает, да и Бездна бы с ними, но ты приходишь, делаешь за них грязную работу, выправляешь их вонючую кривую реальность, чтобы она еще хотя бы лет сто просуществовала, а взамен что? Думаешь, благодарность? Разбежались! В лучшем случае они ничего не замечают, ну, может, скажет спасибо пара сообразительных колдунов. В худшем я же потом виноват во всех бедах и получаю клеймо чудовища, исчадия преисподней или еще какой-нибудь непонятной херни. Потому что да, я не считаюсь с жертвами и потерями при работе. Десяток, сотня, тысяча жизней, неважно чьих, не стоят еще одного потерянного мира, а потерявший развитие мир не стоит всего Колеса! Так что я прошу, не спрашивай меня о работе, договорились? Просто будь тем, с кем можно отдохнуть от всего этого.

Ошеломленный такой отповедью Рей заморгал и даже отступил на шаг. Он никак не ожидал нарваться на столь внезапную откровенность обычно дружелюбного безмятежного Хранителя, чьи мысли всегда походили на спокойную гладкую воду.

– Тогда зачем ты это делаешь? – растерянно спросил он.

– Потому что сам хочу жить. И хочу, чтобы жили те, кто мне не безразличен. Ты, например. Я хочу, чтобы ты вырос, выучился и жил. И мог менять мир, в котором живешь.

С тех пор об этом они больше не говорили, и Рей стал аккуратнее задавать вопросы, всегда помня, что спокойная гладь чистого пруда – всего лишь стальное самообладание, щит, позволяющий хорошо скрывать истинные чувства и мысли. Они говорили о природе, о животных и растениях, иногда – о жизни и быте народов Хэйвы, особенно Кот уделял внимание действительно самобытным племенам. Иногда уходили в лес или в горы, и Кхайнэ показывал полезные растения. Постепенно Рей привык к этим беседам, и к тихому спокойствию, излучаемому кхаэлем, который понимал, что такое просто молчать иногда сам нуждаясь в этом. Рей никогда не отказывал спасителю и теперь уже наставнику в молчании – единственном, чем он мог отблагодарить.

…А вот и место. Скальная расселина, из которой бьет ледяная чистая вода, собираясь в небольшой чаше, выточенной за века ею же. Озерцо прозрачно до самого дна, в ясные дни солнечные лучи колышутся сетью причудливых бликов на камнях. От этой воды ломило зубы, но она была даже чуть сладковатой и пахла свежестью. Над водой, цепляясь узловатыми корнями за скалы, нависло тонкое деревце с черным стволом и бледно-зелеными, почти белыми листьями. Наверное, когда-то семечко занесло сюда ветром, а оно взяло и проросло, найдя между камнями горсть земли. На одном из корней удобно было сидеть, и Рей частенько приходил сюда с книгой из тех, которые Равьен позволял вытаскивать за пределы крепости и запасом бутербродов на день.

Сейчас хотелось просто куда-нибудь деться. Рей медленно опустился на корень и прислонился спиной к стволу, бросив короткий взгляд на юг. От вида восьми бесконечных столбов Света пробрало дрожью, вновь накатил низкий вибрирующий гул. Спину от шеи до поясницы резануло болью, как будто кто-то пытался разрезать мышцы изнутри. Все мысли пугливо попрятались по закоулкам, какое-то время он просто сидел и дышал, не замечая, что когти впились в корневище. Вибрация Колонн сливалась с шумом крови в ушах, звоном родника и свистом ветра в ущелье внизу. Боль отступила, но стала навязчиво пульсировать где-то в глубине тела. Рей закусил губу и выдохнул, смаргивая выступившие слезы.

«Что со мной?»

Все-таки надо было идти к Талиане. Что-то с его телом явно не так. Но это значило еще раз признать, что он не такой как все. Неполноценный. Недодаэйр. Насмешка гулящей мамаши и отца-ублюдка. Ему будут сочувствовать и жалеть, даже если ничего не скажут.

Нет уж, не нужно никакой жалости. Но надо встать и пойти, добраться домой до того, как боль его свалит. И все-таки кого-нибудь позвать, а то искать будут и могут поднять панику. Не хотелось бы, чтобы из-за него на уши встала вся Цитадель. Хотя нет, не встанет. Кому он там нужен.

Рей попробовал подняться. Не тут-то было – стоило шелохнуться, как боль с новой силой вгрызлась в мышцы, хуже, чем достопамятная пыточная плеть с крючьями, которой любил побаловаться покойный хозяин. Дарри замер. Плохо дело…

Пытаться самому спуститься с этой скалы – глупо. Быстрее получится навернуться вниз головой, чем куда-то дойти. Надо звать на помощь, но кого? Айфира? Начнет же опять трескотню по дороге. Равьена-эрхе? Неудобно. Старый маг может быть занят чем-то, от чего никак нельзя отвлечься – ритуалом, например. Его жену звать просто стыдно. Остальных он знал не так хорошо, да и тоже могут быть заняты… Кхайнэ? Он знает все, лишнего не сделает и не скажет.