Текст книги "Канон Смерти (СИ)"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Чтобы сделать пространственный карман или иначе свертку, ты должен мысленно выделить область с предметом, обрисовать ее объемный контур и так же мысленно погрузить ее на слой ниже, привязав координаты этой точки к себе. Свертка будет плавать за тобой в пространстве на слой ниже, как кошелек на веревочке. Ты всегда сможешь по первому желанию достать предмет.

Рей на пару минут задумался, отстраненно глядя куда-то в стену и представляя себе процесс, а потом задал очередной вопрос:

– А где этот слой находится?

– Реальность по своему строению напоминает слоеный пирог. Или слои амальгамы на стекле зеркала, – чуть подумав и, наконец, подобрав сравнение, ответил Кот. – Это даже точнее, потому что слои могут быть как очень тонкими с точки зрения всей структуры, так и очень толстыми, содержащими иногда целые миры. Но сравнение – это только условность, потому что они находятся «друг на друге» не буквально. И таких слоев огромное множество. Ну или вот тебе сравнение еще проще: садок с рыбой, который ты опускаешь под пленку воды.

Кот вытащил безделушку обратно и перекинул Рею:

– Попробуй сам.

Поймав, тот повертел ее в руках и сосредоточенно замер.

Поначалу задачка оказалась не из простых. Как ни старался Рей булькнуть вещицу «под воду», ничего не получалось. Мысль будто натыкалась на сопротивление невидимой «пленки». Потом пришла идея: а что, если пленки нет, а есть, скажем, яма или мешок, горловину которого можно удобно завязать?.. С этой мыслью даэйр опустил руку в этот воображаемый мешок, стараясь четко знать, что он есть на месте.

Кинжальчик исчез вместе с рукой.

– Отпусти его, – не стал сдерживать смешка Кхайнэ. – И руку вынь. Если знаешь, что у тебя рядом свертка, то вообще можешь просто разжать пальцы.

– А как достать? – Рей не спешил следовать указанию, боясь потерять предмет.

– Ну, некоторые изощряются, засовывая руку под подушку или под стол, чтобы ее не было видно. Но достаточно просто желания взять вещь и знания, где она у тебя лежит. С одеждой – точно так же, достаточно желания ее убрать или вернуть, причем сразу на тело. Только помни, что свертка прекрасно видна в том слое, в котором находится, и ее содержимое вполне можно стащить.

– Там есть воры? – Рей все-таки вытащил руку и удивленно вздернул бровь.

– Есть те, кто умеет делать свертки лучше тебя. Хорошие воры, между прочим, обучаются и этому мастерству тоже.

– Я запомню, – кивнул Рей. – Защититься от них можно?

– Разумеется. Специальные чары с самым разным действием, на что фантазии мастера хватит.

Посмеиваясь, Рей представил себе картинку, как какой-нибудь незадачливый оборотень, решив принять человеческий облик, обнаруживает, что штаны у него сперли, и кинул этот короткий образ Коту.

– И такое бывало, – ответил тот, усмехнувшись. – Но не со мной. Я предпочитаю быть осмотрительным.

– А те помещения в башнях, они тоже сделаны так же?

– Да. С той только разницей, что с обычной реальностью их соединяет канал-дверь, и стоит на них очень хорошая защита, в структуре которой маги Легиона разобраться, увы, не могут, а то бы взяли на вооружение. Еще вопросы?

Вопросов накопилась тьма. И Рей, пользуясь словоохотливостью Кхайнэ, продолжал расспрашивать. О Легионе, о других мирах, о магии – вперемежку. А когда Кот уже собрался уходить, то, внезапно указав взглядом на дареный кинжал на поясе, предложил юноше:

– Приходи завтра утром на восточный внутренний двор. Засветло.

И вышел, захватив с собой поднос и оставив удивленного полукровку гадать, что же он увидит утром.

Заснуть этой ночью юноша не смог, несмотря на то, что отдых требовался – мысли роились, как пчелы по весне. Он вертел в руках подвеску, то накручивая цепочку на палец, то снова отпуская, и думал, думал, думал…

Почему все – так?

Чем больше Рей узнавал о мире, тем больше поражался абсурдной несправедливости происходящего. Почему всех негласно устраивает то, что мир погружается в трясину невежества, суеверий и беззакония? Сородичи, выходит, не только ленивые трусы и забывшие прошлое невежды, они еще и сволочи. И другим это выгодно! Никто не хочет, и главное, не будет ничего менять. Коту просто не до этого, и требовать от него еще и заниматься исправлением местного общества – просто дурость, за которую он вполне обоснованно пошлет. Далеко пошлет.

«А тебе самому-то не плевать? – шепнул внутренний голос. – Миру на тебя – да. С какой стати ты должен переживать за тех, кто сам себя топит в этом болоте?»

Действительно, с какой? Не долети до Кхайнэ тот зов, никто бы даже не узнал, что на свете жил и позорно сдох маленький черный дарри с огрызком обидного прозвища вместо имени. Рискни он сейчас покинуть Ареи-Калэн и выйти к людям, как его жизнь закончится очень быстро и печально, в лучшем случае, где-нибудь под забором, в худшем – снова греметь кандалами или сгореть заживо на костре.

Так почему он должен переживать за тех, кому все равно? Кот, неважно по каким причинам, не остался равнодушен, и значит, заслуживает и уважения к себе, и посильной помощи…

«А с другой стороны, если не я, то кто? Кто встанет на сторону таких как я?»

Плохо кончишь, идеалист, насмешливо отозвался все тот же ядовитый прагматичный голос. Если повезет, тебя просто сочтут блаженным придурком, а не повезет – ты подохнешь, спасая очередную невинную жертву. Всех не осчастливишь!

Рей упрямо тряхнул головой, не соглашаясь с шепотом собственного эго. Всех не спасешь и не осчастливишь, это точно. Но кого-то ведь можно Кто-то ведь тоже заслуживает шанс на новую жизнь, и не только полукровки – любой, кто по каким-то причинам не может защитить себя сам. Любой, кто одарен и талантлив, должен получить шанс жить и развивать свой дар. А если отвернуться и ничего не сделать, то все так и останется в топком болоте.

Сложная задача? Сложная. Почти невыполнимая! Но разве не Кхайнэ только что говорил о Воле и Желании, способных менять мир? И кто сказал, что такие задачи нужно решать быстро и поспешно?

«Я смогу! Выучусь, подготовлюсь и смогу! И Кхайнэ помочь смогу. И мир изменить так, чтобы он стал лучше – тоже смогу!»

Рей не замечал, что давно мечется по комнате, поднимая крыльями ветер и стискивая в руках подвеску, а золотистые настенные светильники заставляют глаза гореть еще ярче отраженным светом. Он вдруг взглянул на свою руку – уже не мальчишескую, но еще толком не знавшую ни оружия, ни какого-либо инструмента. И юноша был уверен, что работы мастеровых его руки уже не узнают, разве что на досуге. А что нужно знать для достижения его цели кроме воинского мастерства? Рей пока понятия не имел.

И вообще, почему Рей? Разве он обязан носить кличку? Да, спору нет, его многие уже привыкли так называть, но почему бы не сделать из нее полноценное имя? И будут называть себе так же, как привыкли, но само Имя будет другим. Нормальное полновесное Имя.

Например, Рейнар. И кому какое дело, что он дал его себе сам, кто об этом знает? И так и этак юноша покатал его на языке, произнося на разный манер. Крыс, ни с того, ни с сего объявившийся на подоконнике, внимательно слушал, шевеля усами.

– Что скажешь? – спросил у него даэйр.

Маар пискнул. Показалось – одобрительно.

– Ну, значит, так тому и быть, – заключил только что назвавшийся Рейнаром юноша.

Бурлящая аура улеглась, яркие всполохи эмоций утихли, сменяясь спокойными цветами. Но сон не шел, и Рейнар почти до самого утра просидел у приоткрытого окна, болтая с крысом и размышляя. Грандиозные планы выстраивались и тут же рушились под собственным весом, не выдерживая самокритики, но он не оставлял попыток. Его молчаливый приятель внимательно слушал, навострив уши, и только когда небо на востоке посерело, напомнил, что пора идти.

Глава 14 Брат и сестра

Днем ранее. Где-то на материке.

Люди бежали от войны. Толпы погорельцев и сирот наводнили дороги, покидая разрушенный взрывом Источника Нерос, который уже успела занять армия Канси, только и ждавшая того момента, когда остров и город перестанут прикрывать силовые поля. Что надеялся найти на руинах кансианский Тан-эйр Эльхар – никто не знал и знать не хотел. Особенно при виде храмовых ищеек, стекавшихся к руинам дворца – молчаливых людей с одинаково отрешенными лицами и глазами, от одного взгляда которых бросало в дрожь. Покидая остров, беженцы оседали кто где: у ближней и дальней родни в Канси и за его пределами, кто-то шел дальше, на север и запад. Кто-то уходил, наоборот, южнее, надеясь найти пристанище в вольном городе Кафире, среди магов и торговцев. Ну а кто-то предпочитал забыть прежние убеждения и принять веру в Единую Мать ради собственной безопасности. Тоже выбор, что поделать.

Но Его Светлость Эльхар не собирался останавливаться на достигнутом. Пользуясь поддержкой Храма, он двинулся дальше, подминая более мелких и слабых соседей. Целью Тан-эйра были новые земли, целью храмовников – люди, наделенные Даром. Если им попадался полукровка, неспособный взлететь и скрыться – его ждала незавидная судьба. Он погибал на месте, часто – показательно, как зверь, нелюдь и «нечистое порождение греховной магии», порочащей человечество. В окружении ищеек несчастный лишался всех сил и даже если сопротивлялся с оружием в руках – все равно оказывался в цепях, а после на костре.

Элани Бархатный Ветер в этом смысле повезло. Никто не видел в ней даэйра просто потому, что она женщина. Просто потому, что никто никогда не видел даэйрских женщин с Сантеки, а девочки, рождавшиеся на материке, были или слишком слабы, чтобы выжить при рождении, или быстро угасали, замученные тяжелой работой, похотью хозяев или супругов, или просто побоями. Не первый год глядя на все это, чистокровная уроженка Сантеки приходила в ярость, часто балансируя на грани оборота, но сдерживала себя. В конце концов, она была всего лишь полевым агентом Легиона, в ее задачи не входило вмешательство и спасение жертв насилия. Хорошая маскировка придавала ее ауре вид человеческой, цвет глаз и форму зрачков она давно научилась прятать сама. И это унылое человеческое болото, где задыхались и тонули маленькие сородичи, плоды полной безмозглости своих родителей, было лучше постылой родины. Здесь ни одна сволочь не могла принудить ее делать что-то против воли.

Пыльная дорога, по которой неторопливо топал ее грельв, была пустынна. Солнце висело прямо над головой и палило не по-весеннему. Справа и слева тянулись безлюдные поля и перелески, то и дело попадались деревеньки не больше десятка домов и попутчики, плетущиеся в ту же сторону, что и Элани – на запад, подальше от Единой. Кто-то тащился пешком, кто-то вместе с семьей и скарбом на запряженных быками подводах. Плач, хныканье, страх неизвестности впереди, ужас того, что осталось сзади, мрачная решимость или тупая усталость детей и взрослых. Иногда прорывалась робкая надежда на что-то, но почти тут же исчезала, задавленная повседневным отупением долгой дороги. Они исподлобья и с опаской поглядывали на всадницу, видя только жесткую, обшитую кое-где металлическими бляхами кожаную куртку и два меча за плечами. Что бы они ни сказала, что бы ни сделала, как бы ни вела себя – ее воспринимали угрозой. И Элани отводила животное на другую сторону дороги, подальше. Движимые страхом люди непредсказуемы, могут камень кинуть, а могут и с кулаками налететь. Грельв не оценит, покалечит еще.

Это массивное мохнатое животное с коротким хвостом и крупной чуть приплюснутой клыкастой мордой только казалось неуклюжим и неповоротливым. Оно ни в чем не уступало дахаррскому жеребцу Хранителя Равновесия, а прыгучестью так даже превосходило и вполне могло лазить по скалам, цепляясь крючковатыми когтями. К тому же, только Хранитель мог позволить себе быть настолько приметным и разъезжать на лошади, которых на Хэйве почти не было. Его в любом случае никто не посмеет тронуть, опасаясь гибели реальности. Слухи об этом были распущены давно и даже имели под собой основание. Колесу действительно придет конец, если его некому будет поддерживать. Разве что не сразу. Вот только самой Хэйвой, к сожалению, Хранитель давно уже почти не занимался, чаще пропадая на дальних рубежах, у щитов.

Элани потрепала зверя по холке и, дотянувшись, почесала под челюстью. Самец довольно хрюкнул и потрусил бодрее.

– Дойдем до постоялого двора – покормлю, – пообещала даэйри.

Можно было бы, конечно, обернуться и долететь, но Элани предпочитала передвигаться ногами, когда не было срочных новостей или поручений. Это позволяло наблюдать за миром, собирать новости и сплетни.

Надо полагать, Хранитель им сейчас не обрадуется. Последователи Единой стремятся нарастить влияние и вовсю подогревают войны. Эльхар отнюдь не единственный амбициозный правитель на материке, его стравливают с другими такими же, молодыми и желающими территорий и усиления власти. Под шумок «святые отцы» рьяно охотились за магами и черными даэйрами. Почему?

Ни в одну из общин не получилось внедрить наблюдателя, чтобы узнать ответы – никто из агентов не выдерживал среди «братьев и сестер по вере» достаточно долго, чтобы выслужиться и получить доступ к закрытым сведениям, известным только иерархам. Там, где прочно закреплялась эта вера, начинали гаснуть последние Источники, и чувствительным людям становилось настолько тяжело даже дышать, что приходилось ретироваться. На любых нелюдей там, само собой, посмотрели бы косо. Ну а те, кто мог выдержать атмосферу полного магического истощения, вскоре сами становились на сторону адептов Единой. Бывали прецеденты.

Начиналось все, по словам Хранителя, безобидно – с обычного природного культа, каких возникает множество. Обезличенная мать-Природа, которая покровительствует всем своим детям без исключения, поклонение солнцу, воде, земле, ветру и прочим проявлениям Первостихий, шаманство… Никто не видел в этом вреда. Даже поощряли. Но со временем стали появляться люди, понимавшие Мать чуть-чуть иначе, чуть лучше остальных. Они охотно разъясняли, в чем заключается истинный смысл поклонения Матери, чего Она не хотела бы видеть в своих детях. Так начали появляться убеждения в противоестественности некоторых явлений, вещей, существ.

Злом стала считаться мелкая лесная и полевая нечисть, всегда следившая за порядком – ведь у этих созданий нет души, как у всего живого. Людям внушили недоверие к тревожащей покой мертвых некромантии и к тем, кто ее еще практиковал. Постепенно подозрения в нарушении законов Матери стали падать на любого, кто хоть мало-мальски был наделен магическим даром – от соседки-знахарки до учеников и преподавателей тогда еще многочисленных школ.

Те, кто понимал Мать лучше других, умели говорить красивые и правильные вещи. О том, что во всем должен быть свой установленный порядок, что не стоит нарушать веками складывавшиеся традиции и законы Природы. Ведь хотела ли Мать, чтобы искажали и разрушали Ее творение, пользуясь не трудом своим, но взывая к силам греховным и диким? Маги в невежестве своем думают, что подчиняют себе эти силы? Глупцы, они поддаются тлетворному влиянию зла!

Слово за словом, этот снежный ком нарастал, и лет через сто влияние новой веры стало уже неоспоримым. Элани передернуло от одного лишь короткого воспоминания о путешествии через отравленные Единой земли. Сухой и какой-то затхлый, словно лишенный свежести воздух, накатывающее волнами уныние и раздражение при виде человеческих лиц. И даже все вокруг выглядит благополучно, на первый взгляд – та же жизнь, что и везде. Подумаешь образы золотоволосой красавицы в струящихся белых одеждах повсюду, подумаешь, солдат на улицах полно…

Но оттуда хотелось унести ноги, как можно скорее. Тем более, что стража по всему Кансианскому эйраату до сих пор разыскивала убийцу сиятельного эйра Тофура, всех его домочадцев и слуг. И естественно, подозрение пало на нелюдя. Кто-то проболтался, что вельможа держал у себя в подвале черного дарри. Кто-то видел, как в ночь убийства в окрестностях поместья якобы шастал белоголовый желтоглазый оборотень, тот самый, что накануне забрал из столичного храма Глас Единой, перебив мешавших ему служителей. Элани в эти сплетни не очень-то верила – не стал бы Хранитель ради какого-то детеныша, даже если тот действительно был, так подставляться. Или он что-то опять затеял?

Элани предпочитала не знать. Но облавы в Канси начались нешуточные, и не только на полукровок.

За размышлениями время текло незаметно, и нудный дневной переход не так утомлял. Солнце начало клониться к западу, коварный зной рано наступившей в этих широтах весны стал спадать. Грельв пошел резвее, и через полчаса зоркие даэйрские глаза различили на горизонте кровли постоялого двора. Очень хотелось просто взлететь и остаток пути провести в небе, но не бросать же животное. Хотя…

Элани понятия не имела, что, подъезжая к постоялому двору, ввяжется в свару.

Сначала ее насторожили доносившиеся впереди с дороги шум и мешанина эмоций: страх, злоба, отвращение, брезгливость. Чуя неладное, даэйри пнула пятками мохнатые бока грельва, вынуждая того перейти на легкий бег. Вскоре долетели визгливые голоса – разгоралась серьезная свара.

Посреди дороги намертво встала подвода, проезжавшая мимо Элани часа полтора назад. Вокруг нее сгрудились люди, уже подтягивались любопытные. Накал неприятных эмоций усиливался, становился различимее. Элани придержала животное и прислушалась. А разобрав, в чем дело, мгновенно вскипела от злости.

Под телегу забились двое дарри, мальчик и девочка. Оказалось, они спрятались в тюках с тряпьем, выкинув оттуда лишнее. Втихаря выбирались по ночам, подъедали провиант. Подумавший было на крыс хозяин перетряхнул поклажу и обнаружил воришек. Выволочь их из укрытия труда не составило – что сделают мелкие слабые дети против здорового мужика? Но они забились под телегу и теперь шипели и скалились на палки, которыми их тыкали, пытаясь выгнать оттуда. Толпа оживленно спорила, давала советы хозяину подводы. Его жена и дети молча сидели на груде скарба.

– Зайди с другой стороны, да по хребту их – сами выскочат!

– Вот ты и заходи, раз такой умный! Чтоб они кому-нибудь в рожу прыгнули?

– Да вы тащите палок побольше, тогда не прыгнут. Забьем их, и всего делов! Говорят, алхимики за ихние внутренности хорошую цену дают.

– За таких заморышей много не дадут.

– Да тут хоть бы сожранное отбить.

– Че вы с ними возитесь, это ж все одно, что крысы!

– Ты у меня щас сам туда полезешь! – зло рявкнул мужик. – Советчики, мать вашу!..

– Инс, это же дети… – слабо попыталась возразить его жена. – Они же маленькие…

– Заткнись, женщина! – замахнулся на нее муж. – Это звери, а не дети. И вырастут они в зверей, которым не зазорно будет тебя на завтрак сожрать, дура!

– Звери, говоришь? – вкрадчиво спросила Элани, незаметно оказавшись у него за спиной. Толпа как-то сама расступилась перед ней, проталкиваться не пришлось. Все же, люди еще не настолько утратили инстинкт самосохранения, чтобы не ощущать явную опасность.

– А ты еще кто? Будет мне всякая ба… – он осекся, обернувшись. Достаточно было изменить цвет глаз, чтобы у мужика волосы встали дыбом.

– Чего ж ты так боишься? Или тебе какой даэйр пообещал женилку откусить? – ласково осведомилась она.

Люди притихли. Мелкие под колесами вжались в дорожную пыль и кажется, притворились мертвыми. По-хорошему, Элани не следовало раскрывать себя, но со вспыхнувшим материнским инстинктом она ничего поделать не смогла. Любой нормальный даэйр вступится за детей своего народа, если видит, что они в опасности. Любой нормальный даэйр вытащит детеныша из беды. Другое дело, что невозможно в одиночку помочь всем…

Вся храбрость у мужика враз куда-то улетучилась. И видел он перед собой даже не столько желтые змеиные глаза, сколько все те же два меча, чьи рукояти были обмотаны потертой от долгого использования кожей. Может, еще хвостом махнуть для острастки? Нет, пожалуй, не стоит.

– Живо собрали манатки и убрались отсюда, – спокойно сказала Элани. Собачиться с людьми ей совершенно не хотелось, и она надеялась, что приказ поймут с одного раза. – Сначала вы.

Даэйри обвела взглядом толпу, чувствуя, что некоторые готовы обосраться от страха. Не перед нелюдьми, нет! Они боялись расправы, как застигнутые врасплох преступники, в глубине души знающие, что рано или поздно за ними придут. И это было еще отвратительнее. С удовольствием издеваясь над теми, кто слабее, они совершенно забыли, что и против них есть сила. Они забыли, как сами пресмыкались перед наемниками и бойцами воюющих вельмож, как боялись храмовых Ищеек и в страхе указывали пальцем на соседа – не меня забирайте, его! Они спускали тупую злобу на тех, кто ничем не мог им ответить.

И даже если бы на месте двух дарри оказались человеческие дети, это ничего не изменило бы – хозяин телеги точно так же тыкал бы в них палками. И, отъехав отсюда, он наорет на забитую жену, выдаст леща отпрыскам и вечером налижется дешевой бормотухи из заначки, чтобы забыть, как его унизила какая-то баба с оружием. А отпрыски, глядя на отца, со временем вырастут такими же. И тоже будут думать, что им позволено бить тех, кто слабее.

Люди нехотя, ворчливо уходили, вдруг резко вспомнив, что они очень спешат засветло дойти куда-нибудь. Поняв, что остался один против вооруженной и явно опасной особы, мужик зло сплюнул и полез на передок телеги. Элани медленно обошла колесо и заглянула под днище.

Два грязных оборванных заморыша, одетых в непонятного цвета тряпье, готовы были чуть ли не провалиться сквозь землю, лишь бы только их не заметили и оставили в покое. Волосы слиплись и скатались в колтуны, лица, руки и ноги были покрыты пылью, синяками и ссадинами. Мальчишка прикрывал своим телом девчонку, прижимая ее к земле, и рычал, скаля тонкие острые зубы. Прищуренный взгляд сочился злобой и ненавистью, он собирался драться до конца, если понадобится. И плевать ему на то, что люди сильнее, что их больше, что за него и… сестру? – кто-то вступился. В эту минуту весь остальной мир казался ему полным одних врагов. Мальчик не делал различий между Элани и толпой. И если эта незнакомая черноволосая тетка собирается на них напасть, он станет защищаться невзирая на оружие.

– Выбирайтесь оттуда, – мягким спокойным голосом проговорила даэйри, стараясь, чтобы он звучал как можно убедительнее. – Вас никто не тронет, я обещаю.

Мальчишка яростнее зашипел в ответ, девочка только пискнула – брат прижал ее слишком сильно. Пытаться коснуться детских разумов Элани не стала, вполне вероятно, что оба испугаются и ударят в ответ. И без того понятно, что не поверили ни на волос.

– Ваш обидчик сейчас уедет, – продолжала убеждать Элани. – И даже не вспомнит, что он вас видел. А если не уедет, я ему помогу.

Она четко проговаривала каждое слово, больше для мужика и его семейства, чем для дарри. Даже не глядя в его хмурую небритую рожу, Элани ощущала подогретую унижением злость и страх.

Точно вечером изобьет жену… Впрочем, той надо было лучше смотреть, за кого она выходит замуж.

– Не будешь же ты вечно тут сидеть, – продолжала убеждать Элани. – К тому же, твоей сестре явно больно.

Услышав это, мальчишка сперва спохватился и отпустил девочку и только потом сообразил, что незнакомая тетка определила их родственную связь. Взгляд стал подозрительным, но ненависть перестала его затуманивать.

– Ты же не хочешь, чтобы она и дальше голодала, побиралась и подвергалась опасности, верно?

Он не хотел, но и вот так просто заставить себя поверить кому-то не мог. Все взрослые сперва много чего обещают, а потом оказывается, что хотят либо продать на ингредиенты, либо посадить в клетку на потеху зевакам, либо просто убить. А то, что внезапная заступница пахла как сородич, настораживало еще больше.

– Здесь в округе еды вы не найдете, охотиться у вас силенок пока маловато, а вздумаете воровать – может так и не повезти, забьют. Ночи, к тому же, еще холодные, заболеть в чистом поле легко.

Девочка поддалась на уговоры первой. Коротко мяукнув: «Есть хочу!», она выкатилась из-под телеги, юркнула к Элани за спину и прижалась к ее сапогам, не рискуя подняться на ноги. Больше всего она напоминала испуганного зверька, который одновременно боится и дикого окружающего мира, и человеческого жилья. Но страх перед голодом и холодом пересилил, и дарри понадеялась, что сородич не предаст.

Ее брат нехотя выбрался следом и настороженно приблизился к Элани, готовый в любой момент сорваться с места – бежать или драться.

– Езжай! – дала отмашку даэйри. – И не вздумай болтать, не то я тебя найду.

– Да пошла ты… – огрызнулся человек, стегнув быков. Подвода со скрипом стронулась с места и тяжело покатилась дальше по дороге. Мальчишка угрюмо смотрел ей вслед, и было ясно, что обидчика он запомнил на всю жизнь, и если когда-нибудь встретит… бедолага пожалеет, что вообще родился на свет.

– Как вас зовут? – спросила Элани, когда подвода, наконец, скрылась из глаз.

– Зачем тебе? – буркнул мальчишка, опережая готовую ответить сестру.

– Ну, если тебя устраивает, могу называть «Эй ты!», – хмыкнула женщина, присаживаясь и поднимая на ноги девочку.

– Келлар, – после короткого молчания нехотя ответил дарри. А она Триана.

– Другое дело. Идемте, я дам вам поесть.

Даэйри подвела детей к грельву, попутно объяснив, что животное бояться не следует, достала из седельной сумки две лепешки, недавно купленное копченое мясо, располосовала это все прямо на весу и вручила детям. Они взирали на нехитрую походную еду так, будто дворцовые деликатесы увидели. Хорошо хоть, мальчишка не стал выделываться, демонстрируя ненужную гордость. Голод не тетка, все-таки…

– Ну и зачем мы тебе? – спросил он, прожевав очередной немаленький кусок.

– А лучше будет, если вы от голода и холода загнетесь?

– Тебе-то что?

– Мне лично – ничего. Но что бы ты предпочел? Голодную смерть, побои или живодерню?

Упрямый гордец. Мягких уговоров не поймет, с ним надо только так – тыкать носом в правду и в безопасность сестры, единственного дорогого для него существа. Хорошо, что у той сейчас все пролетает мимо ушей.

– А ты нам что, мамочкой заделаешься, что ли? – пробурчал он.

– Нет, – покачала головой Элани. – У меня для этого слишком много работы. Но я могу отвести вас туда, где вам дадут возможность жить нормально.

– Вот так вот запросто? – не поверил Келлар. – Так не бывает!

– Ну, работу вам предложат, – пожала плечами даэйри. – Любую, на выбор, главное, чтоб не бездельничали.

Мальчишка все еще не верил ни единому слову. И впрямь, с чего бы? Но выбора-то у него не было! Или гордо отказаться и продолжать воровать, чтобы вскоре погибнуть вместе с сестрой или понадеяться на призрачную удачу, которая может обернуться западней. Он долго переводил взгляд с Элани на Триану и обратно, хмуря светлые брови и мучительно размышляя. Прекрасно понимал, что девочке на улице не выжить, но и подставлять ее под удар в незнакомом месте боялся. На себя ему было откровенно плевать.

– Где? – наконец спросил дарри, когда любопытство все же начало пересиливать недоверие.

– В крепости Хранителя Равновесия, – коротко и четко ответила женщина, наблюдая, как подозрительность на лице мальчика сменяется удивлением. Значит, он слышал сплетни. Интересно, какие?

– А разве там не едят детей? – вдруг вмешалась Триана, доевшая последний кусок лепешки. Кажется, еда в нее просто провалилась, а сама она совершенно не поняла, что именно только что съела.

– А зачем, дичи что ли в лесах мало?

Элани с удовольствием отметила, что девочка не боится – испуг прошел, и она оглядывала незнакомку с любопытством и готовностью слушать. Это хорошо, значит, не так сильно ей досталось, а брат крепко оберегал от опасностей большого мира.

– Ну так что? – Элани достала из поясной сумки небольшое украшение со слегка светящимся голубоватым камнем – если не приглядываться, отблеск вполне можно было принять за обычную игру света. – Рискнете?

Артефакт лежал в сумке на крайний случай – если по какой-то причине нужно спешно уходить, бросая все. Заряд в нем был разовый.

Портал развернулся от небольшого толчка личной энергии в камень, и дети уставились на молочно-белое сияние во все глаза, явно видя проявления магии впервые. Страх и недоверие отступили – порталами почти никто не умел пользоваться, храмовники тем более презирали подобные вещи. Элани про себя хмыкнула, глядя, как сменяют друг друга эмоции на выразительных мордашках. Взяв грельва за повод, она неторопливо двинулась к пространственному проколу, давая детям время решиться. И когда уже почти шагнула в молочную белизну, ощущая морозный холод на коже, брат и сестра рванули следом – обоим хотелось жить, и жить не на помойке.