Текст книги "Дневник. Поздние записи (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
Глава 6
Я прилетела утром. Мое сердце билось в груди так сильно и часто, что, казалось, ребра сломаются. Я не сказала, когда мой рейс, даже родителям. Они принципиально отказываются от машины, так что толку им меня встречать? Пусть лучше чай заваривают. Тем более да, мне нужно было время, чтобы прийти в себя, послушать разговоры людей и сделать парочку памятных фотографий. Я была уверена, что разрыдаюсь еще на паспортном контроле, но после того, как меня пару раз толкнули, и я чуть не снесла лабиринт оградительных лент, я вспомнила, что Россия не слезами знаменита, а исконно-русским хамством. Добро пожаловать домой!
– Девочка моя! – воскликнула мама. – Как ты повзрослела! – она меня обняла и поцеловала в щеку.
А вот от вида папы мне поплохело. Когда я уезжала из страны, он был цветущим мужчиной, а встретил меня старик. На висках появились залысины, волосы поседели, а вокруг глаз собрались добрые, но слишком заметные морщинки. Я пропустила слишком многое. Была ли я эгоистично занята собой? Разумеется, да. Жалела ли я об этом? Разумеется. Изменила ли бы я что-нибудь? Не уверена. Этот внутренний разлад заставил меня почувствовать себя убийственно виноватой.
Во время моего пребывания в Австралии я мало рассказывала родителям о чем-либо, кроме учебы. Потому что они весьма посредственно обращались с компьютером, а звонить дорого. Теперь я просто не представляла, с чего начать. В конце концов, наиболее нейтральной темой я сочла дружбу с Бенжамином Картером. Я грела замерзшие руки о чашку чая и рассказывала сначала о них с Франсин. Они отнеслись к этим отношениям с примерно тем же пониманием, что и Шон. И только когда речь дошла непосредственно до его персоны – расслабились.
– Так это с Шоном ты встречалась? – спросил папа вдруг.
– Да, пап. – В принципе, этого было достаточно, но я зачем-то продолжила. – Он человек сложный. Старается предусмотреть все ошибки, тяжело переживает неудачи. Людей держит на большом расстоянии, почти ни с кем близко не общается. Он великолепный программист, я мечтаю стать такой же. Его знают по всему миру и прислушиваются. – А затем вдруг неожиданно выпалила то, что говорить не собиралась. – Он сделал мне предложение.
Мама уронила чашку, та не разбилась, но пришлось спешно убирать ноги, дабы не оказаться обожженной чаем.
– Ты не…
– Я не согласилась, мама, – укоризненно произнесла я. Что ж, теперь мне хотя бы была известна ее реакция на подобные вещи. Мне двадцать три года, она не может думать, что до замужества мне как до Луны! Так в чем дело? Она собирается продолжать пропускать моих ухажеров через фильтр родительской опеки?
– Я уберу, – произнесла мама с вынужденной улыбкой.
Мы остались с отцом наедине.
– Она просто хочет, чтобы ты не торопилась, – понял мое состояние папа. – Это важное решение, сделать правильный выбор не так просто, как тебе кажется. И все же… почему ты отказалась?
– Хотела бы ответить, что из-за вас, но это не так… – Папа наклонил голову. И я вдруг подумала, что он не так уж красив, думаю, у мамы были и другие варианты. Но ведь что-то удерживало ее. Не то ли самое решение? Я всегда полагала, что родители в меру счастливы. Несмотря ни на что, более заботливого и любящего отца я не могла бы себе представить, а это самое лучшее, что может дать мать своему ребенку. – Я спросила его поедет ли он со мной в Россию, ради меня, и он отказался.
– И по-твоему заставлять человека чем-то жертвовать правильно?
– Не знаю, пап. Но уступать в одностороннем порядке я больше не намерена.
– Пойду помогу твоей маме найти тряпку. Никак она в пятое измерение провалилась.
Ну а Алексу я решила устроить сюрприз. Не предупредила. Дима сказал, что тот будет сегодня в клубе. И у меня создалось впечатление… что ничего не поменялось. Совсем.
Мятая одежда проходила тщательную экспертизу, состоявшую из трех этапов: сначала она гладилась, потом надевалась и, наконец, критично оценивалась. Содержимое двух огромных чемоданов было вывалено на кровать, аксессуары – разбросаны кощунственным образом, бардак полнейший.
Оценку эксперта прошло следующее платье: красный атлас и поверх черное кружево. При всем при этом спина оставалась открытой. Я, конечно, не берусь утверждать на сто процентов, но платье должно было бы свести с ума кого угодно! Чулки, высокие каблуки, золотая цепочка и золотые серьги в ушах. Четкий, но неяркий контур губ, блестящие тени на глазах, алые ногти, высоко подколотые волосы. Отличный способ убить лишние часа четыре. Но это было оправдано: мое появление в клубе оказало именно тот эффект, на который я рассчитывала. Да, оборачивались.
Найти Алекса оказалось не сложно. Сложно было воспринять то, что компания изменилась радикально. Их было за столиком шестеро: высокий мощный блондин, блондинка с роскошной фигурой, высокая, похожая на русскую борзую, брюнетка, хочется сказать, что последней была рыжая, но, как всегда по облому жанра, это была блондинка, ну и мужчина с каштановыми волосами. Я подошла к столику около круглого дивана и остановилась рядом. И мое появление все заметили. Алекс поднял глаза. При этом ощущение было, как при падении: время замедлилось в разы, звуки стихли, а тело отказалось подчиняться командам разума. Я боялась встречи с ним. И хотя, надеюсь, этого, не было видно, мои колени дрожали.
– Здравствуй, – сказал он негромко, я ничего не услышала, только рев музыки, но прочитала по губам.
– Здравствуй, – эхом повторила я, не отрывая взгляда от его лица. Мне явно не хватало пощечины.
Но на то и существуют лучшие друзья, чтобы всегда приходить на помощь. Доктор Дмитрий Дьяченко от радости чуть не сбил меня с ног.
– Дима, – воскликнула я, вдруг разом перекрывая музыку и осознавая реальность происходящего. Он сгреб меня в охапку, почти задушив, а я расцеловала его в обе щеки.
– Пойдем куда-нибудь, где можно поговорить. О Господи, кажется, мы сотню лет не виделись! – воскликнул он и накинул мне на плечи собственное пальто. А в руке у него была еще пока запечатанная бутылка мартини, и я уже знала, куда он меня поведет. То есть он увидел меня, схватил пальто, сбегал в бар и вернулся за мной? Да еще и быстро? Меня прошило смутное неприятное подозрение, что все неспроста… И вдруг Алекс придержал меня за руку.
– Когда прилетела? – крикнул он.
– Ничего не слышно, потом поболтаем, – отозвалась я, отмечая расклад за столиком. Волшебство схлынуло, будто и не было, напротив, на душе вдруг стало гадко-гадко. Потому что рука блондинки красноречиво лежала на колене Алекса. Да и вообще, три на три, все как надо. А потому я, стараясь не унывать, двинулась пить мартини на крыше клуба в компании человека, который был мне по-настоящему рад.
– Не суйся в ужатник, – вместо приветствия сказал Дима. – Эти люди совсем не похожи на нас. Блондинчик – Вадим Остроградов – теперь лучший друг и правая рука Алекса. Проштрафившийся коп. Ювелирная принцесса Кати – брюнетка. Марго – дочка министра, блондинка рядом с Остроградовым. Нефтяной магнат, криминал Лиур. И Дана – процветающая городская проститутка – блондинка рядом с Алексом.
– Спасибо что вытащил меня оттуда. – Я выхватила у него бутылку и стала сдирать этикетку.
– Окружение Алекса изменилось. Они с отцом в контрах теперь, и это значит, что ему приходится нарабатывать собственный круг полезных знакомств. Вот он и занимается. – Знакомится с проститутками, ага. – Но наша маленькая скромная компания как всегда к твоим услугам.
Прошло три с лишним года с тех пор, как погиб Игорь, не думала, что они мне припоминать несчастный случай, но навряд ли наши отношения могут стать прежними. Я не знала, как относиться к их благосклонности. Мда, в фантазиях тот вечер мне представлялся совсем иначе. Запрокинув голову, я приложилась губами к горлышку бутылки. Уж лучше бы в ней была водка…
В Австралии я не курила, повода не было, а здесь так вот прямо сразу захотелось. Я выдохнула длинную струю дыма в ночное небо северного полушария и вдруг расхохоталась. Потому что, может, три с лишним года и прошло, но вывеску с погасшей буквой так и не починили. Россия…
А затем мы распили на двоих бутылочку мартини, и мир стал значительно счастливее. Я вернулась в зал и прошествовала прямиком на танцпол. После мы старой компанией выпили за мое возвращение, и все углы с неровностями исчезли как по мановению волшебной палочки. Народ даже всласть посмеялся над моим акцентом.
Разбитый стакан, пьяный в стельку, спящий Эрик, злая Инна, отброшенные в угол туфли, нокаут Стаса за то, что лез с поцелуями, звонок Шона… Я буквально выскочила из клуба на морозную улицу. Я не хотела пропустить то, что он скажет.
– Как дела? – буднично спросил он. Будто все в порядке, будто я уехала на день.
– Знаешь, могло быть и лучше, Шон, – сказала я по-английски, стряхивая пепел с сигареты в урну рядом с собой. – Я абсолютно пьяная в клубе Алекса отмечаю мое возвращение с бывшими друзьями Алекса без Алекса.
– И почему так? – через пару секунд спросил Шон.
– Потому что я не так себе представляла возвращение. Я хочу к тебе, хочу обратно. – Слезы хлынули из глаз, я затараторила по-английски бегло и громко, несколько человек неподалеку начали оборачиваться, но я могла бы собственную жизнь свою поставить на то, что они в моей скороговорке ни слова не разобрали. – Хочу тепла и лета. И тебя… Мы же были счастливы, Шон, правда?
– Кончай реветь и иди проспись! – раздраженно буркнул Шон, но отчего-то я подумала, что ему ничуть не лучше. Это сподвигло меня на феноменальное признание в собственной глупости:
– Мне холодно. Я стою в тонком платье босиком в сугробе. – Ну, может и не совсем в сугробе, но было мокро.
Поток ругательств заставил меня отнести трубку от уха. И матерился Шон по-русски. Его грамотность не оставляла сомнений.
– Шон, я не согласна тебя потерять навсегда. Я уехала от тебя, но ты ведь знал, ты ведь сам меня провоцировал. Ты не бросишь меня насовсем? Не бросишь?
– Ни за что, – серьезно ответил он. – Иди в клуб. Я отключаюсь.
– До встречи, Шон, – сказала я молчащей трубке.
От этого разговора я немножко протрезвела. Я потерла одной ногой другую, обхватила себя свободной рукой, другой – поднесла сигарету ко рту в последний раз, а затем бросила ее в урну, обернулась и чуть ли не нос к носу встретилась с шатеном из-за столика Алекса. Лиур, кажется, как сказал Дима.
Пару секунд моя пьяная голова пыталась осознать происходящее. И мне показалось, что именно он тот человек, который понял каждое произнесенное мною слово. Но вдруг он заговорил:
– Я очарован, – сказал он просто и тоже поднес к губам сигарету. На его безымянном пальце сверкнуло обручальное кольцо. Золотое и неожиданно простое… для нефтяного магната.
За моим столиком уже все спали. Инна в обнимку с Эриком, Стас в обнимку с Димой. Олег проявлял признаки жизни слабо, но при данном раскладе был большим умничкой. Я вдруг почувствовала себя непозволительно трезвой и непозволительно одинокой, захотелось исправить положение и в том, и в другом. И направилась я, разумеется, в бар. Где еще искать алкоголь и приключения?
– Кажется, мы уже встречались, – короткое фиалковое платье, непозволительно длинные ноги в черных шелковых чулках. – Кати Шандер.
– Карина Орлова. – В этот момент мне протянули бутылку виски.
– Ой, как горячо.
– Хотите присоединиться? – вдруг спросила я.
– Вне всяческих сомнений! – улыбнулась Кати, и услужливый бармен протянул ей стакан. – У вас хороший вкус на выпивку.
– И дурной на компанию. – Я указала на наш диванчик, где жизни не существовало вовсе.
– Понимаю, – протянула Кати. – За знакомство?
– За Россию, – мечтательно пропела я.
– Итак, откуда же вы знаете дурную компанию?
– Это долгая история.
– И все же.
– Я знаю Алекса. А из-за Алекса я знаю и дурную компанию. Некогда у них были более теплые отношения.
– Неужели? – изогнула тоненькую бровь Кати.
– Представьте себе.
– И с вами у него были более теплые отношения?
– Возможно.
– Это тяжело, видеть, сколько всего изменилось, да?
– В смысле?
– В смысле Алекс сказал, что вас долгое время не было в стране.
– Не было, – кивнула я, вдруг обрадовавшись, что Алекс вообще заговорил обо мне с этими людьми. Потому что он мог и вид сделать, что я так, знакомая, которая мимо проходила. С другой стороны, он же спросил, когда я вернулась, мог и просто обронить, что меня долго не было. И все. Имени моего, к примеру, Кати не знает… Кажется, мне нужно просто пойти и спросить. Еще только пару глотков для храбрости.
Пара глотков закончилась тем, что мы с Кати оказались на танцполе, а дальнейшее я вообще плохо помню. Я очнулась совсем ненадолго. В гараже собственного дома. В мицубиши. За рулем сидел Алекс. Помню легкое прикосновение губ и стук собственного сердца, помню как оторвалась от него и спросила:
– Кто она?
– Всего лишь еще одно лицо.
И снова поцелуй. А дальше я опять ничего не помню.
Утром болела голова. Очень хотелось выяснить, как все-таки я попала в собственную кровать и что было до и после того как я туда попала. Решила позвонить Алексу. Трубку взяла… какая-то девица. Дана? Я не стала выяснять. Но у меня как-то сразу прибавилось причин для ненависти ко всему миру.
– Алекса можно к телефону? – по возможности бесстрастно спросила я.
– Алекс, – позвал тот же женский голосок. Мне очень хотелось бросить трубку, и будь у меня скрыт номер, именно так я бы и поступила, но он увидит, кто звонил и поймет, что случилось. А потому я начала спешно придумывать причину для звонка. Оглядев закиданную вещами комнату, я выскользнула из кровати и бросилась к входной двери. Как раз в этот момент в трубке раздался сонный голос Алекса.
– Привет, – сказала я. – Хотела поблагодарить за то, что довез меня до дома.
– Да ничего, я привык. – Нет бы хоть что-нибудь утешающее сказал…
– Не подскажешь, где остались мои туфли? – спросила я.
– В клубе, наверное. Заедь за ними, если хочешь, тебе откроют.
– Благодарю, – произнесла я, и с этими словами бросила трубку.
Не знаю, что подумал о моем звонке Алекс, но я злилась, и даже не стала утруждаться самобичеванием. Что толку? Все изменилось. Все кардинально поменялось. Напялив на себя то, что осталось от вчерашних сборов и не помялось за ночь валяния (а им оказалось кислотно-фиолетовое платье), я прониклась идеей и вытащила из шкафа еще и ярко-зеленое пальто. До клуба я взяла такси, там мне сходу выдали потерянные туфли. То ли Алекс им сказал, то ли они уже до того недоумевали, кому посчастливилось лишиться обуви.
И хотя у меня с собой не оказалось пакета, куда положить туфли, я отправилась в кафе выпить родного кофе. Несмотря на некоторые нестыковки грез и реальности, я не могла поверить своему счастью. Я вернулась домой. Пройдя несколько кварталов от клуба, я обнаружила симпатичную кофейню, куда и зашла. Очаровательный персонал сделал вид, что никаких туфель в моих руках нет, а если и есть, то они и не такое лицезрели. Выбрав небольшой столик у окна, в ожидании своего капучино я принялась рассматривать офисное здание на противоположной стороне улицы. Стекло и бетон. Чем-то оно меня привлекло. Полагаю, дело в том, что при всей своей обыденности и тривиальности смотрелось оно на редкость гармонично. Я решила пойти его сфотографировать после того, как выпью свой кофе.
Однако когда я подошла ближе и направила объектив на вывески, пока настраивала фокус, обнаружила, что на одном из этажей расположен центр разработки программного обеспечения. А мне ведь нужна работа, правильно? И я убрала фотоаппарат в сумку, подняла с асфальта туфли и двинулась внутрь здания. Надо сказать, скепсис был обоснован. Более странного прикида для собеседования по вопросу трудоустройства найти было невозможно. Коктейльное платье, дорогое пальто, сумка с фотоаппаратом (не прибавляющая, однако, образу гламурности) на плече, а в руках пара туфель не по сезону! Тем не менее, в первые пять минут меня не вышвырнули вон, а это было хорошим знаком. Полагаю, тут прикид – последнее, на что смотрят, потому что многие из программистов ходят в пыльных свитерах и очках с линзами такой толщины, что напоминают сусликов.
– Павел Григорьевич, к вам тут по вопросам трудоустройства, – представила меня девушка. Она меня сразу к большому начальству провела. Но если ее я не напугала, то большого босса явно удивила. Он был примерно ровесником моего отца и почти лыс.
– И что ты ее привела ко мне? – поинтересовался начальник у то ли секретарши, то ли администраторши.
– Начальник отдела кадров в командировке на неопределенный срок, куда вы его сами и отправили, – бесстрашно пояснила дамочка. Мне показалось, что за этой историей что-то личное, а то бы меня выставили из здания, велев явиться через «неопределенный срок».
– А, ну ладно, – и махнул ей на выход. – Ну тогда садитесь, я вас слушаю…
– Карина Орлова.
– Я вас слушаю, Карина Орлова, – закончил он вполне миролюбиво и начал сосредоточенно копаться в бумагах, напоследок смерив меня насмешливым взглядом.
– Я бы хотела работать у вас как программист, – без обиняков объявила я. Он чуть не рассыпал бумаги. Наверное думал, что я пришла наниматься секретаршей или уборщицей?
– Сейчас у меня нет вакансий… И мы не берем с неоконченным высшим…
– Мне двадцать три, – выплюнула я. – И у меня вполне оконченное высшее.
– А… ну ладно. – Он пристальнее посмотрел на меня, но, видно, двадцати трех так и не обнаружил. – Что заканчивали?
– Университет кибернетики имени Бенжамина Картера.
На этот раз он-таки бумаги рассыпал.
– Вы иностранка? – нахмурился он.
– Нет, просто я училась в Сиднее.
– Но у вас акцент.
– Ну, благоприобретенный… – Большой босс хмыкнул.
– На диплом можно взглянуть?
– Эм… можно… будет, когда мне его пришлют. – Тот скривился, явно не веря. И тут меня осенило. – Но у меня есть мой дипломный проект с собой!
– Ну давайте взглянем.
Ну а там… на титульном листе имя Шона Картера. Догадываетесь, что было дальше?
– Итак, выйдешь когда, пойдешь прямо до конца и направо. Вход по карточке. – Он засуетился, однако довольно быстро нашел карточку кого-то из сотрудниц в декрете (это я поняла из прерывистого бормотания), вручил мне, бормоча что-то про шнурок, которого нет и не будет в ближайшем времени, пока не вернется начальник отдела кадров, который данными аксессуарами и заведует. – Итак, – собрался он. – Найдешь Юрия Немаляева, я его отчества не помню, но, думаю, этот педант представится. Зайди к нему. Он твой непосредственный начальник и вот пусть сам подселением и занимается. Ладно, бывай, – и, окинув меня еще одним насмешливым взглядом добавил: – детка.
Он меня с тех пор всегда звал деткой. По сути, конечно, виноват мой видок на собеседовании, но многие понимали это шутливое прозвище неправильно. Коридор, карточка открывала еще один коридор, в котором было много маленьких кабинетов с прозрачными окнами. По мере продвижения вглубь здания люди становились все серьезнее, все в строгих черно-серых костюмах и смотрят в экраны с такой сосредоточенностью, будто от этого их жизнь зависит. А я несу по туфле в каждой руке. Кабинет Юрия Немаляева был самым последним, и если я правильно поняла закон распределения ответственности в этом офисе, то мой непосредственный начальник с одного взгляда был обязан меня возненавидеть. Немаляев оказался довольно молодым мужчиной в традиционном для данного помещения темно-сером костюме. И, судя по серьезности, ему можно было доверить судьбу этого мира в условиях апокалипсиса.
– Чем могу помочь? – учтиво поинтересовался он, почти осуждающе глядя на меня.
– Добрый день. Меня зовут Карина Орлова. Я только что от Павла Григорьевича, – сказала я ему и показала карточку. – Мне сказали явиться к вам, чтобы вы показали мне мое рабочее место.
У него случился явный шок. Но он делал все по регламенту, а тот приказывал подчиниться, и начальство изволило встать из-за стола и, словно в последний раз в жизни, одернуть полы пиджака.
– Что ж, я Юрий Дмитриевич Немаляев, как, наверное, вы уже знаете. Я возглавляю этот отдел. – Но руку мне не протянул. – Следуйте за мной. – И повел он меня обратно. Ну точно место подбирал! Почти у самого входа. – Итак, вот ваш кабинет. Жанна, Вячеслав и Андрей, – представил он присутствующих. Жанна была холодной красавицей-шатенкой лет тридцати, Вячеслав лет тридцати пяти огненно-рыжий обычный мужчина в съехавшем набок галстуке, Андрей – парень чуть старше меня со смешными бакербандами. Отличная компания. Почти мне под стать. – Располагайтесь, – сказал Юрий Немаляев и стремительно вышел из кабинета.
– А ты, смотрю, сразу с пожитками, – кивнула на мои туфли Жанна. – Намереваешься задержаться? Это место проклятое. Отсюда все вылетают за пару недель.
– Придется его карму поправить, – не менее ядовито сообщила я, а потом посмотрела на свои счастливые туфли и поставила их прямо на столешницу.
Вячеслав моей дерзостью впечатлился и сказал:
– Не слушайте эти глупости, как вас зовут? – спросил Вячеслав.
– Карина Орлова.
– Добро пожаловать.
О своем новом месте работы я рассказала Диме тут же. И мы договорились отметить. Вдвоем, без лишних носов и ушей. А раз я осталась без авто, он предложил меня захватить. Я, разумеется, согласилась. И таким образом, выходя их здания, невольно стала свидетелем разговора двух мужчин, идущих чуть впереди. Крайне неприятного разговора.
– Зачем вы вообще ее взяли? – раздраженно спрашивал Немаляев у большого босса.
– Потому что она протеже Шона Картера, – раздраженно ответил тот. – И не то, чтобы я должен был перед тобой отчитываться.
Мне стало крайне неловко, но и любопытно тоже.
– Здорово, если бы это было правдой, но мы оба знаем, что это не показательно.
– Ты этого не знаешь, – огрызнулся босс.
– Я был бы счастлив, если бы это оказалось правдой. Вот скоро и узнаем, на ближайшей сдаче проекта. Жанна у нас уже есть, а эта… – я аж вздрогнула от его тона. – Еще хуже.
– Я в курсе, что ты не сторонник экзотики. Но, уверен, что переживешь.
И я бы даже не стала обозначать свое присутствие, если бы не канареечная машина на обочине, около которой меня уже дожидался доктор Дьяченко. Стоило Диме меня увидеть, он тут же помахал рукой и выкрикнул мое имя. Немаляев и босс словно в стеклянную стену врезались и обернулись, а я изобразила самую очаровательную улыбку, на которую была способна.
– До свидания, – кивнула я, не представляя как правильно вести себя в такой ситуации. Павел Григорьевич стрельнул глазами в Немаляева и хмыкнул, явно решив, что ничего криминального не произошло. А вот второй стоял с таким видом, будто ему нанесли смертельное оскорбление. То есть это я виновата, что он жалуется на меня начальству? Я стрельнула в него злым взглядом и побежала к Диме, который приветственно распахнул передо мной дверь.
Когда на следующее утро и принесла Юрию Немаляеву запрошенный комплект документов, ему хватило ума не заговаривать о произошедшем.
«Карина!
Мне крайне неудобно тебя спросить о подобной услуге, но не могла бы ты новый год встретить со мной в Лондоне? Мне нужно лечь на несколько дней в больницу, а больше попросить посидеть с Дэнни некого. Ты только что вернулась и, наверное, безумно соскучилась по родителям, я понимаю. Но ситуация безвыходная. Понимаю, что звучит жалко, но я не могу доверить сына постороннему человеку. Прости за это. Подробнее расскажу при личной встрече. И я очень хочу тебя увидеть! Заранее огромное спасибо. Отпишись как можно скорее.
Люблю. Лиза»
«Дорогая моя!
Разумеется, я очень соскучилась по родителям, Диме и остальным, однако по тебе я соскучилась не меньше, а еще соскучилась по Лондону и буду рада вас всех увидеть. Мне льстит мысль, что только мне ты можешь доверить свою самую большую драгоценность. Я рада это слышать. Дэнни, наверное, вырос так, что я его и не узнаю. Билет я взяла на тридцать первое число. Обратный пока не брала, так как не знаю, сколько дней тебе понадобится. Так что жди меня. И не благодари.
С нетерпением жду нашей встречи! Карина»
Когда в двери вошли эти люди, я почувствовала непередаваемую ностальгию. Я вскочила со стула и бросилась обнимать Ларису. Мы с ней стояли, вцепившись друг в друга, несколько минут. А потом остальные начали раздраженно кашлять, напоминая о том, что мы далеко не одни.
– А меня обнять совсем не желаешь? – поинтересовалась Оля, единственная. И я принялась раздавать объятия по кругу.
И хотя ничего непредсказуемого не случилось, я была несколько обескуражена, увидев на пальцах Насти и Артура новенькие обручальные кольца. Не знаю почему, но меня неприятно удивило, что они остались верны себе и своим принципам. Не изменились ничуть. Артур нашел себе ту, которую искал: восхищавшуюся им девушку. А Настя – принца своей мечты. От этого мое первоначальное вмешательство выглядело еще более отвратительно, словно я разрушала их счастье или что-то в этом духе. И, думаю, это амплуа останется со мной до конца их жизней. Да что далеко ходить за примером? Когда я обнимала Артура, Настя смотрела на это крайне подозрительно. Хотя упрекать меня было совершенно не в чем.
Когда мы расселись по местам, меня посвятили в новые традиции. Теперь принято было есть картофель фри из одной здоровенной миски. И я поняла, что нет, все изменилось. Я пропустила столько, что больше никогда не наверстать. Наверное, другие тоже это чувствовали, и чтобы скрыть неловкость, сразу начали меня расспрашивать об Австралии. Я, разумеется, в подкрепление своих слов достала фотоаппарат.
– Господи! Она и в Сиднее всю пыль сфотографировала! – фыркнула Настя.
– Хм, так где твой Шон? – тут же перевела тему Лара.
– Шон? – хором поинтересовались остальные.
– Шон Картер, – не без гордости ответила я и нашла его фотографию. – Мой Шон.
– И? – вдруг с некой доброй надеждой спросила Настя.
– Да, ты все правильно поняла, – смущенно рассмеялась я. Но вдруг она спросила:
– Он тоже из этих?
– Этих? – помрачнела я, уже зная, что она имеет в виду.
– Ну, мафии.
– Да нет, с чего ты взяла?
– Ну ты же из любовниц мафии.
И над столом повисла тишина. Эти слова были точно приговор. Они разлились в воздухе радиоактивным облаком. Я натянуто улыбнулась. Но сказанного было не вернуть. Оно точно заклятие все изменило… и в дверь кафе вошел Алекс, небрежно стряхивая с пальто снег. Он взглянул точно на меня, будто знал где я и с кем. Мы встретились глазами, и я застыла. И время тоже. На лице Алекса невозможно было что-либо прочитать. Маска бесстрастия. Мне оставалось только ждать, что он скажет. Я спала с его другом. Я вернулась к нему, но махнула хвостом, увидев его с другой… Было нужно многое прояснить, но так не бывает, никогда не бывает. Как только доходит до объяснений и выяснений, сразу же начинаются обвинения, которые заставляют нас только глубже увязать в домыслах и проблемах.
– Совсем как в старые добрые времена, – вздохнула Настя и на радость мужу, не иначе, добавила. – Он все так же хорош. И все так же с тобой.
Ах если бы, если бы. Но я не могла с ней не согласиться. Алекс был великолепен, все еще, а может, и более. И еще я впервые за время пребывания в России его видела, действительно видела, не сквозь сон или тьму клуба, а при свете, честно и с полным осознанием происходящего. И мне стало плохо, сердце пустилось в галоп, воздух закончился. Я обругала себя за несдержанность.
– Привет, как давно не виделись! – улыбнулся Алекс, словно все было как надо, словно он шел на эту встречу по приглашению. А затем он своровал стул у соседнего столика и уселся рядом со мной. Официантка сначала хотела было возмутиться, но была сражена виноватой улыбкой. Какая неожиданность!
– Твое пальто мокрое. Разденься, – брезгливо фыркнула я, стряхивая с рукава капельки воды.
– Вот так сходу? – улыбнулся он, но эта улыбка не коснулась глаз, порождая во мне целую вереницу подозрений. Другие за столиком его настроения не заметили, и я подумала, что, может, и мне померещилось. Вдруг я просто ищу проблемы там, где их уже нет? Но затем он сказал то, что заставило меня поморщиться: – как собираетесь встречать новый год?
И я поняла, что он знает, что недоволен моим решением лететь в Лондон. Пока друзья выкладывали ему собственные планы, я помалкивала и не смотрела на Алекса. Но мой ответ и не требовался.
– А вот я собирался собрать все самое близкое окружение, однако недавно обнаружил в сводках аэропорта одну интересующую меня фамилию. – Он посмотрел на меня, равно как и все остальные, сидящие на столиком люди. Лариса вздохнула, она знала, что наши с Алексом ссоры никогда не начинаются просто и не проходят безболезненно.
– Ты не звал меня встречать новый год вместе, – парировала я, злясь на него за то, что это наша первая совместная встреча в нормальном месте и нормальной обстановке, но он портит ее всеми силами. А также я злилась, что он не позволил мне после нескольких лет разлуки просто встретиться с друзьями. Я его не звала, но он выследил и явился. И устроил скандал на публике. – К тому же я подумала, что у тебя есть… хм… более близкое окружение, – невинно взмахнула я ресницами.
– Дана, – сказал он и понимающе кивнул. – Не знаю что тебе наплела Кати… Но с Даной я работаю.
– Она проститутка, и все это знают! И, кстати, Кати так и сказала, что вы работаете. Хотя для тебя работа не то же самое, что для Даны. – Отмахнулась я от него картошкой фри и отправила ее в рот.
Некоторое время Алекс молчал, а потом произнес:
– Ее брату грозит пять лет. Вот над чем мы работаем, если тебе интересно, – сказал он сухо. Я догадалась, что это уступка и обычно он не обсуждает подобные дела с людьми непосвященными. А я уж точно не из числа доверенных лиц. По крайней мере теперь.
– Ах, так вот почему мне сказали, что с маленькими людьми ты больше не знаешься, а твою компанию составляют олигархи и их шлюхи.
– Когда-нибудь я твоего доктора Дьяченко прихлопну как муху… Ты не понимаешь мир, в котором я кручусь. Связи…
– Нужны. Особенно теперь, когда ты затеял войну против отца. Именно это он и сказал.
– Так в чем проблема, Карина?
– В том, что я не понимаю мир, в котором ты крутишься. И не уверена, что хочу понимать. Я к нему не принадлежу. Я совсем из другого теста!
И я уткнулась в собственный кофе, отхлебнула его и обожгла язык. Прижав пальцы к губам, я зажмурилась и услышала:
– Да, конечно, вот только несмотря на то, что ты из другого теста, что с маленькими людьми я больше не знаюсь, я сижу здесь сейчас, с тобой и не возмущаюсь по поводу того, что ты ешь руками картошку фри из общей миски. – Мои пальцы сжали чашку сильнее. – Может, это потому, что все это фигня, а я не сноб, и не такие уж мы и разные? Если тебе просто нужно время привыкнуть к России снова, прежде чем мы поговорим серьезно, так и скажи, я понимаю. Из-за всего, что произошло, я сам в прострации. И да, многое изменилось, но ты вернулась. И тебе придется привыкнуть.
