Текст книги "Дневник. Поздние записи (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
– Неужели я действительно настолько похожа на идиотку, и они думают, что что-то найдут в моем кабинете? Разбежались!
И они снова дружно расхохотались. Карина даже была вынуждена остановить машину. Потому что, может, веселого и не было, но она могла дышать, а не задыхаться под гнетом обстоятельств. И ей было плевать, что деньги она взяла у Виктора, а бугатти, по-хорошему, стоило бы вернуть по завершении отношений Валентино, даже на то, что Интерпол примется за нее и остальных Бабочек. Никто ничего не сможет сделать ни ей, ни дочери! А остальные пусть выкручиваются как хотят! Она отказывается платить по чужим счетам! Она не трогала Пентагон, и только это имеет значение.
С Алексом ругались долго, бурно и со вкусом. Почему да отчего ты улетела? А ты какого черта с Жанин? Как ты, так и я! Но ты исчезаешь и ничего мне не обещаешь. И ты тоже. Ты такой же, как Фраччани, хочешь все иметь, а взамен откупаться… И как и при любом добросовестным скандале, закончилось все пострадавшей мебелью в спальне.
Вот только после Карина вдруг начала собираться. Она не собиралась оставаться с ним на ночь?! Алекс разозлился.
– Ты куда?
– Тебя ждет Жанин.
– Ты издеваешься? К черту Жанин.
– Так скажи об этом ей, а не мне! Алекс, в моей жизни есть вещи, которые я изменить не могу. И перелеты из их числа. Но ты-то бросить ее можешь? Или это ты мне так мстишь?
Он задумчиво на нее смотрел.
– Если я ее брошу, ты мне скажешь, в чем дело, ты останешься?
– Алекс, я непременно тебе расскажу в чем дело. Не сейчас, а чуть позже. Это будет очень неприятно. Очень непросто. Так что если я нужна вам с Жен, предлагаю выбрать сейчас, потому что потом… я боюсь, что потом у вас с Жен просто духу не хватит. И это даже не будет значить, что вы плохие или я вам недостаточно дорога. – Ответила она ему его же словами. Алекс не удержался и тепло улыбнулся ей. – Вот, – неловко закончила она. – Я поеду.
И ушла. Алекс сидел и думал. Куда делась та легкость, с который он бросал своих женщин? Проблема в том, что они с Жанин были год вместе или все-таки в том, что он боялся сорвать с кого-нибудь печать так же, как сделала это с ним Карина? Его до сих пор ужасало, с какой легкостью он поддался слабости. А ведь они есть у всех, не только у него, разные, но есть! Не ему оценивать силу привязанности другого человека… Не ему решать. Итак, он с Жанин поговорит. Хотя бы попробует.
Только вот не вышло. Как выяснилось, она не спала. Сидела на кухне с несчастным видом и ждала. Интересно, она и прошлую ночь провела так же? Внутри Алекса что-то оборвалось.
– Ты был с ней, – сказала она. Не спрашивала, утверждала. От взгляда ее безжизненных глаз Алекс вздрогнул.
– Да, – ответил он. И большего сказать не осмелился.
На следующий день Карина появилась в офисе. Вполне себе счастливая. Улыбающаяся. Ничто не предвещало беды. И Алекс успокоился. Есть время. Он действительно так посчитал.
Ночью она безропотно приехала в его дом. Сама. О Жанин больше не заговорила. Это радовало. Только вот на ночь не осталась. И вдруг, пока Карина собиралась, Алекс отметил, что она одета празднично. В платье.
– Я скажу ей, – само сорвалось с его языка. Почему?
– Хорошо, – кивнула Карина. Но он понял – не поверила. И вдруг Алекс увидел себя со стороны ее глазами. И глазами всех женщин до нее, всех женщин всех поколений, возрастов и статусов. «Не встречаюсь, но сплю». И эти вечные обещания, которыми мужчины годами кормят своих любовниц на стороне. «Я разведусь, я брошу, я уйду». А, собственно, он-то чем отличается? Алекс нахмурился.
– Ты не поняла, это не пустые обещания, Карина, я действительно это сделаю. Сегодня. Хорошо?
Она обернулась и улыбнулась. А потом будучи уже одетой наклонилась к его лицу и поцеловала, сначала губы, а потом скулы, брови, нос… совсем как когда-то.
– Я люблю вас с Жен, – прошептала она, улыбаясь. Алекс не выдержал и засмеялся.
Но вместо того, чтобы остаться до утра, на что он надеялся, Карина поднялась и ушла. Снова. Ее высоченные каблуки зацокали по паркету его дома. Сначала громко, потом тише, и еще тише. И, наконец, раздался хлопок двери, за ними тут же взревел двигатель бугатти. Алекс сам не понял почему, но вдруг бросился к окну, чтобы посмотреть ей вслед. И понял вдруг, черт, ведь ушла! Ушла! Он пронесся по всем комнатам, поискал заветный ноутбук с вордовским окошечком и немножко успокоился, не было такого! Все-таки у него паранойя.
И все же, вернувшись домой, он с Жанин даже не заговорил. Просто прошел в спальню дочери, уселся рядом на кровать и, погладив ее по волосам, попытался все переосмыслить. Всю жизнь.
А поехал в ювелирный магазин.
Это еще не все! Думала Дарья Мальцева, останавливая машину напротив загородного домика, дарственную на который нашла в кабинете Карины Граданской. Бумага для нее ничего сама по себе не значила, но адрес… Работая на Алекса секретарша чему только не научилась и открыть замок для нее труда бы не составило.
– Здравствуйте, с новосельем! – раздалось за ее спиной. Даша подпрыгнула и обернулась. Напротив стояла пожилая женщина с собакой и приветливо улыбалась девушке.
– Хм, спасибо! – сипло произнесла Даша. В ее голове уже прокручивались сцены разоблачения.
– Я все ждала возможности познакомиться, но вы так редко появляетесь, что только волосы я и запомнила.
Даша дрожащей рукой провела по своим рыжим волосам.
– Я бы пригласила вас в гости, но спешу, – добавила она.
– Ну значит попозже, – ничуть не обиделась старушка.
Закрыв за собой дверь, Даша чуть не упала. Случается же такое везение! Она расценила случившееся как знак свыше и уже более уверенно направилась искать компромат. Даша сама точно не знала, что искала, ей было важно найти и выдать миру хоть какой-нибудь секрет. И она чувствовала, что подобралась очень близко. Очень.
Найдя спальню Карины, Даша фыркнула. Та напоминала маленькую фотогалерею. Здесь были собраны, кажется, чуть ли не все знакомые Карины. А в самом центре – Жен и Алекс. Даша подошла ближе и коснулась пальцами фотографии начальника… бывшего начальника. И, о Боже, что это был за снимок. Алекс на нем был безумно юным и очаровательным. Не таким, как теперь. Ни одна девушка бы не устояла. И улыбался так тепло и нежно, что у Даши не осталось никаких сомнений – эта улыбка была предназначена только одному человеку на всем белом свете. С ней, с Кариной, он был другим. Искренним. Она делала его лучше. И Даша вспомнила, что с тех пор, эта особа вернулась, Алекс действительно изменился. Никаких пьянок. Никакого беспорядочного секса. Вот только с какого перепугу такая честь выпала именно Карине?! Можно подумать, что она гребаная богиня! Разве без нее было плохо? Подумать только, Алекс уволил свою лучшую подчиненную из-за шлюхи, которая продается за автомобиль!
От этих мыслей экс-секретарша пришла в ярость и вернулась к своему первоначальному плану – открыть Алексу глаза. Она бросилась к комоду и начала открывать ящики, один за другим. Она хотела какую-нибудь мелочь, но вдруг выиграла джекпот. На одной из полок встроенного шкафа, рядом с роскошный профессиональным фотоаппаратом лежал диск, подписанный как «Признание».
Она не задумываясь схватила его и поехала домой. О прикрытии даже не подумала. А еще ей хватило десяти минут просмотра, чтобы понять – она все смогла, все нашла. Когда Дарья парковалась около банка, ее сердце стучало как ненормальное.
Одно дело кольцо купить. И совсем другое отдать. Алекс весь день не находил себе места, обдумывая как бы это лучше сделать. Естественно, волновался. И вообще никогда не представлял, как будет делать предложение кому-либо. А ведь для Карины оно не первое. Ресторан? Дом? Клуб, где они встретились? Звать ли Жен? Что надеть? Работа совершенно не клеилась, и он бросил попытки заняться чем-нибудь путным. Метался по кабинету и только.
А Карина была снова веселой, оживленной, на расстоянии всего нескольких метров. Да какая разница как? Ведь дело в сути. Она же этого всегда хотела. И, что прикидываться, ему об этом было известно.
Когда он уже почти решился, успокоился и придумал план действий, дверь кабинета вдруг открылась, и вошла Даша. Не одна, с Остроградовым, который был мрачнее тучи.
– Что она здесь делает? – рявкнул Елисеев.
– Ты погоди, послушай, – сухо посоветовал Вадим. – Не одобряю я этого, но ты сам хотел.
– Признание, – торжественно объявила Дарья, протягивая Алексу какой-то диск в коробочке. – Это ее признание. Карины Граданский.
– У тебя это откуда вообще?
– Из ее дома, – чуть покраснев, ответила женщина.
– Стой, ты залезла в дом Карины?! – ощетинился он. – Тебя совсем жизнь не учит что ли?
– Но здесь все! Все, что она натворила, что скрывала! Вообще все! – Ее глаза фанатично сверкали. Триумфом.
Алекс сглотнул, не отрывая глаз от заветного трофея. Это было чертовски заманчиво. Яблоко грехопадения. Он взял диск и покрутил его в руках.
– Выгони ее вон, – сказал Алекс Остроградову и положил диск на стол.
Нет, он не станет его смотреть. Если правда намерен провести с Кариной всю жизнь, то без доверия никак. Остроградов кивнул и потащил упирающуюся секретаршу к выходу.
Надо было уничтожить диск. Разломать на мелкие кусочки. Но он смотрел на чертову коробочку и не знал, что делать. Ее словно выжгло на сетчатке глаза! Алекс даже отвернувшись не переставал ее видеть. Нет, он ее не тронет.
Черт ее дери! Пригрел змею на груди! Зачем, вот зачем она это сделала? Как он после жутких слов Карины мог не открыть ящик Пандоры? Как мог закрыть на все это глаза и попросить ее провести с ним всю жизнь? Нет, не сегодня. После случившегося ему необходимо было обрести хоть сколько-нибудь уверенности в себе. И в ней. Ему нужна была еще одна ночь, еще один разговор, ведь на его столе лежит настоящая бомба с часовым механизмом!
А потому он попросил Виктора оставить Жен на ночь, поехал в свой загородный дом и стал дожидаться Карину. Только она не приехала. И телефон ее оказался отключен.
– Зачем человеку признаваться в подобном, да еще и на камеру? – спросил один из представителей правопорядка у другого. Как же Дарья Мальцева была счастлива, что догадалась скопировать диск…
– Но это не монтаж, – резонно заметил второй.
– Нет, не монтаж, – нахмурился первый. – Но зачем? Монацелли же ее закопает.
– Не закопает, если мы доберемся раньше, – мрачно сказал второй. – Доставай ордер.
Даша буквально выпорхнула из офиса интерпола. Счастливая-счастливая. Быть правосудию!
Карина поцеловала в лоб дочь, вдохнула запах ее волос. Карамелька. Такая же сладкая и очаровательная.
– Мамочка, ты плачешь? – спросила Жен по-русски. Он смог ее научить. Карина улыбнулась и не сдержала всхлип. Жен так легко усваивала языки. Совсем как она сама. Карина радовалась, что наделила дочь именно этой своей черточкой. От родителей ей воистину досталось все лучшее!
– Это пройдет, – тихо всхлипнула она. – Все пройдет.
Дэнни утешающе погладил ее по спине, и все они втроем порывисто обнялись. Карина. Дэнни. И Жен. Настоящая семья. Те, кто никогда не бросит и не оставит. Да, отношения странные, а со стороны так совсем… Но они были семьей. Только они.
– Простите, но время, – позвала от дверей Мая.
Карине пришлось поставить малышку на ноги. Сердце кровью обливалось. Это было самое тяжелое решение в ее жизни, но был ли выбор? Если и да, то уж слишком незавидный!
– Спасибо, – поблагодарила Карина Виктора, который опять же втайне от Алекса предоставил ей шанс встретиться с дочерью напоследок.
– Это тебе спасибо, – вздохнул он.
– Посмотрим. Желаю тебе не прошляпить свой шанс, папа, – ядовито добавила она.
Виктор лишь грустно улыбнулся ей вслед.
Только Алекс переступил порог банка, увидел их – людей из интерпола. Он был знаком с этими убл… ребятами. И еще ни разу данное знакомство ничего приятного ему не принесло. Те тоже его узнали и как акулы обступили со всех сторон.
– Нам нужна Карина Граданская, – произнес один.
– Ее нет, – вмешалась Мая.
– Как это нет? – раздраженно спросил Алекс. – Машина ее у входа, а Карины нет?!
И тут случилось нечто странное: Мая стала не розовая, а пунцовая. И сразу. Она засунула руку в карман и вытащила из него ключи с присущим бугатти логотипом. И Алексу вдруг почудилось, что на его голову падает каждый этаж банка, расположенный над ним. В голове запульсировало. Да уж, за бугатти стоило побегать! Но хуже всего было не то, что Карина отдала машину, а то, что он понимал: неспроста она так щедро одарила собственную секретаршу. Он понял – вот оно, то самое столкновение с составом поезда на полном ходу, которого он столько времени боялся!
– Она покинула страну, – ответила Мая, одним лишь взглядом умоляя его о прощении.
– Мы должны проверить, – сказали, однако, люди в форме.
– Да, прошу вас, – кивнула она.
Но не успели они и с места сойти, как мониторы в холле ожили. Раздался жуткий треск, серые помехи сменились черным, а затем вместо них появилось лицо Карины. У него закружилась голова, еще до того, как он услышал, что она скажет. Бомба с часовым механизмом все-таки взорвалась. Признание. С каждой секундой, пока Карина настраивала камеру явно в интерактивном режиме, его зрение сужалось. Пока в фокусе не осталось только ее лицо.
– Прошу вас уделить мне немного внимания, – начала она. Судя по ракурсу, сидела Карина на полу, камера ноутбука теперь ловила ее лицо и колени. – Знаете, есть люди, жизнь которых, видимо, вызывает просто непреодолимое любопытство! Сунуть нос в их дела каждый считает чем-то вроде дела чести. Так вот я из таких. И однажды я села, задумалась, и решила упростить вам жизнь. Давайте сделаем это вместе. Просите правды? Получайте как есть. Всю правду о моей жизни за последние три года.
И все присутствующие застыли в предвкушении.
Глава 22
– Вас, наверное, интересует, зачем я это делаю? – улыбнулась она и заправила волосы за уши. – Причин масса. Может быть, я пытаюсь отвести удар от себя, может быть, совесть заела, может быть, это попытка заставить некоторых людей осознать, что есть ситуации куда худшие, чем вы думаете, а может, я надеюсь, что если скажу начистоту все как есть, мне это хоть где-нибудь зачтется, я и сама не знаю. Но думаю, что поступаю правильно.
Не думайте, что эта запись пройдет мимо спецслужб, они точно так же, как и вы, имеют честь лицезреть его по собственным частотам, найдут переводчиков и разберутся, не переживайте за них. Все будет.
Итак, приступим?
Этот фильм начинался как любительская съемка ребенка-энтузиаста. Я и не думала, что потом эти кадры могут оказаться столь полезны.
Картинка поменялась. Алекс удивился, он не ожидал, что электронная исповедь будет монологом, а не фильмом. И вдруг на экране объявился салон самолета. Камера обернулась к Карине. Действительно любительская съемка.
– Дэнни, ты раздражаешь окружающих, – буркнула Карина.
– Неа, только тебя. Все потому что ты злая. А я, между прочим, может, на Оскар собираюсь претендовать!
– Снимая меня?
– Ну да, уж кто под руку подвернулся, – Карина не выдержала и улыбнулась. – Не обижайся, ты не худший вариант. Но только когда не злишься. Когда злишься ты ужасна. Ну давай, пани, расскажи о себе.
Она закатила глаза.
– Меня зовут Карина Граданская, мне двадцать пять. Я сижу в самолете, который летит из Рима в Лондон. И очень надеюсь, что в нем никто не говорит по-русски, потому что все это звучит как признание члена общества анонимных алкоголиков.
Раздался закадровый смех Дэнни.
– Ну давай, скажи еще что-нибудь.
– Что?
– Да что угодно.
– Меня только что утвердили в официальный штат Бабочек Монацелли. Самое время встать и попрыгать. Если бы не зона турбулентности, я бы именно этим и занялась.
– И что это значит?
– Что я опасная интернациональная преступница.
– А если не так прямо?
– Что я ну оооочень клевая.
И они дружно рассмеялись.
– Знаешь, что это значит, Дэнни? – спросила она восторженно. – Что теперь у меня есть деньги на операцию Жен.
Камера переместилась на прикрепленную к стене люльку со спящим ребенком.
– Да. Это того стоит, пани. Жен того стоит.
Картинка снова сменилась. На экране появилась Карина, но не настоящая, с записи.
– А вы, наверное, думали, что моя жизнь идеальна? Банкеты, перелеты, туча денег, путешествий и внимания. А теперь учтем, что у меня на руках больной ребенок, ради которого я бросила родную страну, близких людей и последний год все, что я зарабатываю как Бабочка, трачу на бесконечные операции, обследования и исследования. Это миллионы. Лучшие кардиохирурги мира не устают повторять мне, что борьба за жизнь дочери бесполезна, что спасти ее нельзя. Так что если вы считаете, что у вас неразрешимая проблема, подумайте еще разок!
На этот раз съемка проходила в комнате для проявления фотографий. Не той, что располагалась в доме Алекса, разумеется.
– Надо заканчивать, – произнесла Карина. – Жен сейчас проснется.
– Ага, пойдем.
Однако, камера, напротив, приблизилась к лотку, где лежал потрясающий снимок кудрявой малышки.
– Дэнни, – позвала Карина от дверей. Камеру он не опустил.
– Ты собираешься обновить ее фотографию в рамке?
– Возможно, эта хорошая…
Они поднялись по лестнице. И еще по одной – на второй этаж.
– Жен, вставай, – ласково проворковала Карина по-английски. Снизу шла строчка субтитров.
Но девочка не отреагировала.
– Жен… Жен, проснись, – потрясла ее за плечо Карина. – Малышка…
Без толку. Девочка явно была без сознания… Камера приблизилась к ее ребенка.
– Карина, у нее губы синие… – произнес Дэнни по-русски.
– УБЕРИ СВОЮ ГРЕБАНУЮ КАМЕРУ! – закричала она вместо ответа.
А затем она снова заговорила со зрителями.
– Знаете, так бывает, что все время страшно. Страшно заснуть, страшно проснуться, страшно ступить шаг, потому что живешь в состоянии подвешенности, неизвестности. Каждую минуту как под обстрелом. И ты вынужден жить не своей жизнью, не ради себя. Ты вынужден расставлять приоритеты. Я оказалась в положении, когда единственным выходом было брать все больше и больше заказов на взлом. Договариваться с другими ребятами, да еще и не называть истинной причины. Я не говорила им, что у меня есть ребенок, потому что не хотела, чтобы о Жен узнал кто-либо. И еще потому что программирование – дело преимущественно мужское, а те никогда не относились с должным пониманием к проблемам, связанным с продолжением рода. Если ты крутишься в их мире, будь добра – держи планку, стоит дать слабину, и ты оказываешься за бортом. Мне пришлось просить о помощи Лиз Маер и Данила Граданского. Больше у меня не было никого. С подобным образом жизни не заведешь ни друзей, ни отношений…
Очень скоро на меня повесили практически всю нелегальную деятельность Бабочек Монацелли. Вы удивитесь, как быстро затягивает эта трясина. Заказы сыпались градом. Если кто-то начинает подозревать тебя в отсутствие принципов, это становится достоянием общественности, и от репутации не сбежать. Жаль ли мне, что пришлось делать то, что я делала? Да. Стыдно ли? Ни разу.
Аллея лондонского парка. Карина сидела на спинке лавочки, глубоко затягиваясь сигаретой. Чопорные англичане качали головами, поглядывая на нее.
– Это была третья операция? – спросил Дэнни.
– Четвертая. Есть вариант убрать часть тканей сердца… и заменить их протезом, – она вздохнула. – Это очень дорого, опасно и сложно. И протезы такого маленького размера никто в мире пока не делает. Знаешь что мне предложили? Профинансировать исследования, тогда они сделают эксклюзивный экземпляр для Жен лично. Не то, чтобы плохой вариант, но это астрономическая сумма.
– Знаешь, у нее есть отец. И далеко не бедный.
– Отличная мысль, – она выдохнула длинную струю сигаретного дыма. А потом вдруг угрюмо расхохоталась. – Так и слышу этот звонок. Привет, Алекс. Помнишь меня еще? Это я – та с**а, которая уехала, даже не попрощавшись. У меня для тебя чудесная новость. У тебя есть больной ребенок полутора лет от роду. Поздравляю. А еще мне надо миллионов десять евро. Ты случаем мне их не дашь? Как это потратил на героин?! Неа. Лучше я слетаю на уикэнд к Манфреду. Потолкуем за чашечкой кофе.
На экране снова появилось лицо Карины.
– У Манфреда есть чудесная, просто распрекрасная черта характера. Он любит испытывать людей. Он никогда не отвечает отказом. Он говорит да, докажи, что достойна. Он дал мне наводку на одного человека. Уже знаете кого? Валентино Фраччани. И вот так я вляпалась в хрен-знает-какой-раз. Он легко согласился дать мне деньги, если я выполню один заказ. Всего один. Довольно простой. Я, должно быть, сошла с ума, когда решила, что он станет платить подобные деньги за ерунду.
Все прошло как по маслу. Мы встретились аэропорту, под видом любовников. Были крайне осторожны, он вытащил у меня из кармана флэшку, оставил в туалете аэропорта карточку с требуемой суммой. И я, должно быть, еще раз сошла с ума, когда сразу внесла эти деньги на счет исследований. Уже на следующий день после всего этого у меня в машине случайно отказали тормоза.
Субарахноидальное кровоизлияние. И еще раз для тех, кто далек от медицины, у меня в голове гематома. Я не дала согласия на трепанацию, потому что меня сразу предупредили – у операции есть два возможных исхода: летальный и полная амнезия. Меня не устраивал ни один. Потому что я не могла доверить благополучие дочери никому, кроме себя. Пока.
Последствия данного рода травмы могут быть совершенно разными. Мой вариант – частичная потеря памяти. Приведу пример.
Дэнни крадется в спальню Карины.
– Только не начинай вопить, никакой я не маньяк, просто ищу зайца Жен. Она рыдает, слышишь? – прошептал он покаянно. И тут Карина проснулась.
– Что ты здесь делаешь?! – подскочила она на кровати.
– Ищу зайца…
– Кто ты?
Камера упала на пол.
– Карина… – Дэнни поднял камеру снова и навел на девушку.
– Зачем здесь камера? И кто такая Карина?!
– Очнись! – завопил Дэнни. – Ты с ума сошла?
– Что здесь происходит? Я ничего не помню!
И тут в комнату вбежала Жен. А Карина уставилась на ребенка и вдруг со стоном схватилась за виски. Несколько минут она сидела на кровати и задыхалась.
– Я вспомнила. Увидела Жен и вспомнила, – простонала она.
– Тебе нужно сделать операцию.
– Только после Жен!
– Тебе нужно встать на учет к хорошему нейрохирургу! Хотя бы так.
Появилось снова лицо Карины.
– У меня было два критерия отбора: он должен был быть очень хорошим нейрохирургом и он должен был проживать не территории страны, которая от моих проделок пострадала меньше других. Этот человек нашелся в Цюрихе. Его имя доктор Джереми Дауэрс. Я честно рассказала ему о своей ситуации, он в свою очередь, взял меня как пациентку на собственных условиях: после операции обо мне должен позаботиться взрослый человек. Если, конечно, я выживу. И, естественно, за Жен тоже придется кому-то присмотреть.
У меня в Лондоне живет подруга – Лиз Маер. Но так уж случилось, что она никогда не станет заботиться о ребенке человека, который разрушил ее жизнь. И я, разумеется, не о себе. Врать бессмысленно, как только родилась Жен, наши отношения начали стремительно портиться. А четырнадцатилетний парнишка на роль двукратной сиделки не годился. И тогда я поняла, что в Петербург придется вернуться и осчастливить сразу двух папочек. А именно Виктора Граданского и Александра Елисеева.
Но если бы на этом мои злоключения закончились, было бы слишком просто! Потери памяти начали учащаться. Я завела дневник и записала все, что со мной приключилось за годы с момента моего семнадцатилетия и до самого рождения Жен. Долго, муторно и в подробностях. Чтобы иметь возможность вспомнить… и чтобы у моей дочери, если я умру на операционном столе, осталась обо мне хоть какая-то память. Последние три года Дэнни заснял на камеру достаточно подробно, чтобы их можно было просто «посмотреть». Звучит ужасно, я знаю. Но я так часто вспоминаю свою маму. Она всю жизнь мне лгала и умерла незнакомкой. Я бы хотела получить от нее именно такой подарок – правду без прикрас. Чтобы знать, какой она была. Моей дочери не придется гадать, что я сделала ради нее. Она будет знать. Должна знать!
Жен прооперировали в марте этого года. Доктор Бертран Ленгард, да храни его Господи, сделал ей двенадцатую за три года операцию. Мне оставалось только убедиться в ее стабильности и взять билет до Петербурга. Казалось, ничто не предвещало беды… а потом кто-то взял Пентагон.
Меня можно обвинять во множестве взломов. Честно говоря, сначала я считала, но со временем начала понимать, что иду по второму кругу, потому что в голове всплывают все новые и новые подробности и рейсы. Все, что не записано ныне для меня иллюзорно. Я не знаю, что правда, а что забыто. Я забываю как водить машину, в каком городе нахожусь. Отключаю на ночь мобильник, чтобы не проснуться от звонка и не выдать того, что зачастую не помню даже собственного имени. И кладу на подушку рядом истрепанные тетрадки. И заставляю секретаршу прикрывать мою временную амнезию в обмен на бугатти вейрон, который Фраччани подарил мне, пытаясь извиниться за ту аварию. Слабое утешение, но чем богаты, как говорится…
К чему я это? Ах да, как бы там ни было, сколь плачевны бы ни были мои дела, я уверена, что не трогала Пентагон. Я могу быть больна, но я не сумасшедшая. Благодаря тому, что Бабочки работают и на некоторые спецслужбы тоже, те проявляют к нам определенную лояльность, но США безжалостны. Они не остановятся, пока не найдут виноватого. Я это понимаю, и я люблю своих друзей, люблю Бабочек Монацелли. Я не хочу, чтобы они пострадали. Но я готова сознаться в каждом совершенном преступлении, но не в Пентагоне. Там меня не побывало! Да, я готова платить по счетам, но по своим. Хотите меня судить? Пожалуйста, но по справедливости. И уже после того, как будет сделана операция… Да, вам придется решать, чего заслуживает человек, обладающий памятью младенца.
И, наконец, на экране снова появилось то же изображение, что и в начале.
– Итак, это снова я. Настоящая я, не записанная. Я и моя больничная палата, – улыбнулась Карина, поднимаясь с пола, подхватывая ноутбук и поворачивая его так, чтобы все увидели – правда палата. – Весь последний месяц я летала в Цюрих и проходила обследования, оформляла документы, кстати, Виктор, спасибо, за то, что вы дали мне деньги на операцию. Если бы не вы, меня бы с поличным взяли на месте очередного взлома, а так не пришлось снова связываться с Манфредом и рисковать. Ведь именно этого от меня и ждут.
Что добавить? Трепанацию мне назначили на сегодня. Всего через несколько часов я не буду помнить ничего из того, что наговорила вам. И, наконец, спасибо Господи, высплюсь!
Ну и напоследок несколько маленьких обращений, – она уселась на кровать. – Бабочки, Манфред, простите меня! Перед вами я ужасно виновата, я это осознаю. Но не могу иначе. За некоторые вещи приходится бороться. Не знаю, кто из вас так подставил меня с Пентагоном, но чтоб ему досталось не меньше, чем мне!
Поздравляю, Виктор, как я уже говорила, у вас уникальный шанс. Если вы по-настоящему жаждете переписать историю наших с вами взаимоотношений, вперед. Хуже, чем есть, уже не получится! Искренне в это верю.
Мая, спасибо, даже и не знаю, что бы без тебя делала. Ты заслуживаешь каждой лошадки этой бугатти.
Алекс… у тебя прекрасный шанс мне отомстить за те года, в течение которых я скрывала от тебя Жен. Только если решишь, что я ее недостойна, умоляю, сделай так, чтобы мы с ней забыли друг друга по-настоящему. Чтобы не было больно. Но когда-нибудь отдай ей эти чертовы тетрадки! И… я все еще люблю тебя. Мне жаль, что у нас все сложилось именно так… Прости.
И, конечно, Дэнни. Жаль, что тебя сейчас здесь нет, я бы хотела тебя обнять напоследок, но ты в Англии. Ты моя семья, ты мой маленький ангел, мой лучик оптимизма… Ты мне так помогал, так поддерживал, – она не выдержала и закрыла лицо рукой. А когда отняла ее, в глазах стояли слезы. – Я не знаю что еще сказать. Судите. Злитесь. Мне все равно. Мне даже почти не страшно…
В этот момент дверь палаты распахнулась. И вошел мужчина, которого Алекс видел на экране ее ноутбука. Они перекинулись парой слов на английском.
– Что ж, вот и доктор Дауэрс. Время истекло. Думаю, мне стоит попрощаться. Прощайте.
И экран снова почернел, а потом на нем возникли серые помехи.
Холл был полон людей, однако все они погрузились в абсолютнейшее молчание. Слышен был только этот отвратительный звук – шипение, которое, остается, когда эфир прерван. Оно действовало на нервы. И не заканчивалось. Казалось, все ждут, чтобы фильм восстановился, не могло все завершиться так… Нет. Нет! Алекс знал, что фильмы, особенно документальные, заканчиваются строками на черном фоне, где пишут, что было после. Но этот… этот снял мальчишка-любитель. Наверное, он просто не знал законов жанра. Не могло все заснятое быть правдой, это либо шутка, либо сон. Алекс резко обернулся. Даже представители интерпола стояли и смотрели на чертов экран. Шипение доказывало, что эфир не прерван, что вещание идет. Все, все ждали строк на черном фоне. Но шли минуты, а их не было. И кому-то нужно было очнуться первым. Алекс снова посмотрел на стражей порядка.
– Вы пришли сюда, чтобы ее арестовать? Вы правда собирались арестовать эту женщину?!
– Обстоятельства изменились. Мы видели не полную версию фильма, – сухо изложил факты мужчина в сером костюме. И это осознание на Алекса буквально обрушилось. Еще вчера фильм не был дополнен, то есть то, что он видел… действительно произошло в прямом эфире. Только что…
И он сорвался.
– Почему чертов экран не выключается?! – заорал он, чувствуя, как почва уходит из-под ног. Серые полосы и шипение продолжали бить по его оголенным нервам.
– А кто ж его выключит. Включила-то Карина. Пока они не найдут источник, все пропало, – резонно заметил представитель интерпола.
Руки Алекса помимо воли сжались в кулаки, однако его плеча коснулась маленькая женская ладошка.
– Выключите ее ноутбук, и эфир восстановится, – прошептала Мая. Эта гребаная секретарша все знала, все эти недели она была прекрасно осведомлена. Она не имела права молчать. Неважно, какую там она обязана была выплатить неустойку, Алекс десять раз бы ее покрыл хотя бы за толику информации, обрушившейся на него теперь. – Он в кабинете. Ноутбук.
Алекс сорвался с места, все не переставая надеяться, что это розыгрыш. Он был уверен, что если увидит там хихикающую девушку, он ей врежет. Нет, он не бьет женщин, но после такого… За время проезда на лифте он окончательно уверил себя, что это шутка или прикрытие для интерпола, да что угодно, все лучше правды. А потому он врежет Карине, а потом зацелует до смерти и запрет в темном подвале, чтобы точно никуда не делась!
