Текст книги "Дело Кристофера (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 33 страниц)
– А еще ты выходишь замуж, и узнаю я это от кого бы вы думали?! ОТ МАДЛЕН КЛЕГГ! И узнаю я это походя, между рецептами яблочного-клегг-ее-возьми-пирожка и индейки в винном соусе! Для справки, все это я терплю раз в неделю ТОЛЬКО потому, что когда-то нас с ней познакомила ты, и у нее случится инфаркт, если я ей скажу, что являюсь хорошей женой не потому что знаю, что такое индейка в винном соусе, а потому что у меня уже трое детей и муж, и все они сыты, поддаются контролю и стопроцентно мне верны. О нет, я молчу, терплю, киваю и крашу ногти, делая вид, что пишу ее гребаный рецепт, а она вдруг просекает, и как выдаст: а вот Джо для Брюса будет готовить долбаную индейку! Какого Брюса? Ах да, того, который мистер-я-хочу-от-тебя-колечко-уже-год-а-ты-козел-все-тянешь! И когда он решился, твою мать, Конелл, ты мне даже не сказала?! Или может быть это потому, что ты была так заняла горячим летним сицилийским романом со своей карьерой, что все остальное просто выскользнуло из твоей покрашенной чуть ни не в платину головы?
– Керри! – пытаюсь я ее заткнуть, пока это еще в моих силах.
– Джоанна Конелл, ты официально…
– Керри! Было бы все хорошо – позвонила бы! А то представь, мы два с лишним года не виделись, и вдруг я объявляюсь, и начинаю с порога грузить тебя своими проблемами…
Это ее остужает в момент. И она, наконец, позволяет мне себя обнять. По щекам ее бегут слезы.
– Конелл, какая же ты Love Mississippi, – прочувствованно произносит Керри, и я тоже начинаю рыдать от осознания, насколько сильно мне ее не хватало. Хочется ей рассказать все. Нет, не так. Не все, а все-все. И не о Сицилии, не о выкрутасах Брюса и родителей, а о том, что я понятия не имею, что делать дальше со своей личной жизнью. Я всегда спрашивала ее совета, так как она считалась, ну, опытнее что ли. У нее была толпа парней, и все разные, а у меня только минное поле имени Шона Картера… хотя, такой опыт, конечно, тоже бесценен. Хоть книжку пиши.
– Ты же, паршивка, Джо. Ты хоть понимаешь, какая ты негодяйка? Ты обещала крестить моих детей, но даже не сказала о том, что он сделал тебе предложение!
– Знаешь, я бы с радостью пригласила тебя на эту чудесную помолвку вместо Пани и Картера.
Керри удивленно взмахивает своими длиннющими, мокрыми от слез ресницами и, забыв обо всех обидах, начинает смеяться.
– Подробностей! – требует она.
– О, запросто. Во-первых, все было очень в моем духе. Мама орет, папа орет, Пани орет, Брюс орет. И раз, и я в обмороке… Разобрались только к следующему утру, в шахматы сыграли, и я согласилась выйти замуж с условием, что мы возвращаемся в Сидней.
– Это даже больше в твоем духе, чем ты думаешь… Ты все еще ходячая катастрофа, да, Love Mississippi?
– Я вообще не при чем! Это все они!
– Только почему-то каждый раз…
И тут дверь снова распахивается, и на кафедру с видом подравшегося взъерошенного воробья влетает Каддини, врезается в Керри, извиняется, зачем-то отряхивает ее, а потом сгибается пополам и опирается руками о колени в попытке отдышаться.
– Док! Вот, твой отчет. Держи.
– Дурдом, – выносит вердикт секретарша.
– Эх, дружок, опоздал, – хмыкаю я. – У меня сегодня намечается не сдача лабораторной, а грандиознейшая пьянка.
– Со мной, – охотно поддерживает меня Керри и доверительно сообщает парнишке. – Текила, знаешь ли. С водкой.
– О нет, – начинаю протестовать я.
– О да. Ты мне за Ньюкасл должна, детка!
Мы с Керри сидим в баре, знакомом нам еще со студенческих времен. Выпили мы вполне достаточно для того, чтобы потянуло на задушевные беседы, но мысли пока не путаются. Я ей рассказываю о Брюсе и Сицилии. Керри так громко возмущается, что я опасаюсь, как бы нас не выгнали. Но поскольку студенты (а мы, разумеется, неподалеку от кампуса), все равно громче, смысла просить ее не шуметь нет никакого. Оказывается, на фоне меня ей и рассказать-то нечего. Муж, дети, счастливая жизнь за белым забором, подержанный степенный седан на подъездной дорожке. Американская мечта. Вот бы и мне было нечего рассказать. Она счастливица. Я бы хотела иметь ее жизнь. И не смогла бы выдержать оную. Ведь Керри сидит дома, нянчит детей, не работает, мужа любит. Мне бы у нее поучиться искусству радоваться тому, что есть, любить, что есть, беречь, что есть. А мне Брюса мало. Я только и делаю, что раз за разом прокручиваю в голове слова Монацелли и свою странную реакцию на голубоглазку Йол. Все ловлю в небе журавлей.
Звяк, пытается пообщаться со мной телефон. Открываю почту. Письмо от Пани. Что ей нужно? Стоило вспомнить… кхм… подружек Картера, как одна тут как тут. С третьей попытки попадаю по иконке непрочитанного сообщения, удивляюсь, ведь мы с Керри не так много выпили, а я… ах, черт, еще раз нажала, файл теперь какой-то грузится. Мрачно пытаюсь попасть по отмене, но значок просто крошечный, это выше моих пьяных сил, и в честь такого события, блэкбери устраивает окончательный демарш – демонстрирует трофей. И во весь экран высвечивается фото нас с Шоном, из числа тех, что были сделаны после крушения самолета. Пани отправила их всем Бабочкам. Хорошо хоть моих родителей и Брюса в рассылку не включила, и на том спасибо, ведь на картинке я сижу, закусив губу, а Картер застыл в какой-то неестественной позе. И, кажется, будто от срывания друг с друга одежды нас удерживают жалкие несколько секунд времени и сантиментов пятнадцать расстояния! Да не было такого! Не могло быть! Не в этой реальности! Монтаж, однозначно. Либо фотошоп, либо алкоголь. Решено! Но глюки, как выясняется, не только у меня.
– Ауч, как жарко, – игриво сообщает мне Керри, но полностью спрятать настороженность ей не удается. А я молчу, потому что если Монацелли видел все именно так…
– Манфред сказал, что я влюбилась в него, – внезапно выпаливаю я. – И, я боюсь, он прав, – добавляю тихонько.
– Влюбилась в Ман-Манфреда? – пьяно икает от неожиданности подруга.
– Ты совсем спятила?! В Картера!
Но по наполненным праведным ужасом глазам Керри я вижу, ответ неверный. Да-да, в Манфреда, в кого ж еще? Керри, только не выгляди такой перепуганной! Словно вняв моим мыслям, она стремительно отворачивается и начинает размахивать рукой:
– Текилы, мне нужна текила. Много! Срочно! Сейчас! В этом гребаном баре есть текила? – кричит она. И так как Керри есть Керри, помочь ей парни в ряд выстраиваются.
После взрывной смеси из водки, текилы и тотального расстройства, кажется, рассудок становится лишним. Я ничего, вообще ничего больше не помню. Никаких нравоучений, задушевных разговоров. Чистый лист. А затем я просыпаюсь в собственной квартире под треск разрывающегося негодованием будильника. Брюс сидит рядом на кровати. Смотрит и молчит. А в глазах такое разочарование. Ах да, Мадонна не должна себя вести подобным образом.
– Джо, что происходит?
– Керри приехала…
– Да, приехала, – сухо говорит он. – Я в курсе. Ее я тоже полуживую забирал вчера из бара. Самостоятельно вызвать такси вы оказались не в состоянии.
– Прости. Но мы с ней не виделись почти три года и…
– Ты гуляешь по Сиднею по ночам, напиваешься в барах, стоит мне отвернуться, спишь с кем попало… Видимо, я тебя совсем не знаю.
У меня даже челюсть отвисает. Меня только что записали в ряды шлюх-алкоголичек? Серьезно?! С другой стороны, и меня посещают мысли, что я живу в квартире с незнакомцем. С этим нужно что-то делать. Даже думать смешно, что с Шоном мне могло бы быть лучше!
К часу дня Керри аккумулирует достаточно мужества, аргументов и аспирина, чтобы мне позвонить и заставить более ли менее трезво взглянуть на царящий в моей голове маразм.
– Разберись с этим дерьмом и как можно быстрее! – без обиняков сообщает мне она.
– Я не шучу!
– Керри, что вчера было? – шепотом спрашиваю я, стремительно отворачиваясь от секретарши.
– Ты напилась до бессознательного состояния из-за этого ублюдка. И ты знаешь, о котором из них я говорю, но раз приходится уточнять, то их развелось у тебя слишком много!
– У меня никого не разводилось…
– Эй, Джо, очнись, если ты и дальше будешь прикидываться, что не понимаешь, о чем речь, разводиться придется тебе! С Брюсом.
В этот момент дверь кафедры открывается, и на пороге Шон. Со всех сторон подлянки. Сбрасываю звонок так поспешно, будто меня застали на месте преступления.
– Профееееессор, – излишне радостно приветствую его я. Переигрываю, но что поделать, мой взгляд точно примагничивается к волнистым прядям волос Шона. Они почти касаются сзади воротника рубашки. Это еще раз доказывает то, что у меня неприятности. С трудом сглатываю ком в горле.
– На столе аспирин, окна зашторены, вчера здесь… слышали Керри… Похмелье, Джоанна? – спрашивает он с понимающей усмешкой.
– Я нормально веду занятия, тебе не на что…
– А я и не жалуюсь. Я ностальгирую, – хмыкает он.
– В смысле? – как-то пискляво спрашиваю я.
– По Риму. Ты помнишь Рим?
– Помню.
– О, это навряд ли, – выгибает он одну бровь.
– Что было в Риме? – На этот раз мой голос хрипит.
– О нет, Конелл, эти воспоминания я оставлю для личного пользования. – Разумеется, у меня шок, и я уже открываю рот, чтобы задать следующий вопрос, но он протягивает мне флэшку. – Твое задание.
– Бабочки? – мысли о Риме тут же вылетают из моей глупой головы.
– Они самые, – кивает Шон. – У тебя две недели.
И только когда дверь за ним закрывается, я понимаю, что не только не спросила о Риме, но и стояла и пялилась на него как идиотка, нервно вертя в руках телефон.
Два дня мы с Брюсом почти не разговаривали. Точнее лично я чувствовала свою вину и пыталась разобраться в произошедшем, но меня и слушать не стали. Вот как-то так. И потому на лабораторных параллельщиков я сижу с кислым видом. А они… они ничего не делают. Вообще. Как же меня бесит их группа! Сижу за столом и за неимением других вариантов изучаю коды, которые передал мне Шон, а параллельно разрабатываю планы особо изощренной мести для некоторых наглых детишек!
Где-то минут за пятнадцать до окончания пары в аудиторию входит Картер и ставит передо мной стаканчик кофе. Я на автомате сохраняю код и кошусь на презент. Это взятка такая что ли?
– Как дела с кодом? – спрашивает Шон.
– Прекрасно.
– Тогда прервись.
Попалась, блонди!
– Не настолько прекрасно, – морщусь я и утыкаюсь взглядом в экран ноутбука, демонстрируя полное нежелание общаться с собственным руководством. Однако Шон есть Шон, терпеть самоуправство он не намерен. И крышка с грохотом захлопывается, чуть мне пальцы не прищемив! Я так резко убираю руки, что больно ударяюсь спиной о спинку стула.
– Пара закончена. Все свободны, – раздраженно говорю я студентам, которые после появления ректора стали просто шелковыми. А пока они собираются, я вскакиваю и гневно шиплю на Картера: – Если ты мне сломал ноутбук – купишь новый!
– Вместо этой рухляди? Да с удовольствием, – фыркает он, раздраженно посматривая на мой ненаглядный девайс. – Кофе, – пододвигает он ко мне стаканчик. – Точно такой, как ты любишь.
– Ну и зачем ты принес мне кофе? Рассчитываешь на теплый дружеский прием? – спрашиваю я.
– На горячий и совсем не дружеский. Дружить с тобой в мои планы не входит, – буднично сообщает мне Шон. В попытке скрыть смущение, придумать достойный ответ, да и просто чтобы он не сболтнул еще что-нибудь, беру кофе и делаю глоток. Он действительно именно такой, как я люблю. Но, разумеется, я не могу не повредничать.
– Сахара мало.
– Какая жалость, – выгибает он бровь, демонстрируя вполне себе обоснованный скептицизм.
– Зачем ты пришел? – спрашиваю я, только за последним из студентов закрывается дверь.
– Решил проверить, как идут дела у нового сотрудника.
– И как они идут?
– Судя по всему, не очень, раз ты каждый день задерживаешься допоздна.
Я сглатываю ком в горле. Намекает Шон вовсе не на работу. Он следит, пытается доказать мою неправоту. Но даже если так, даже если Брюс – ошибка, спать с Картером снова я не собираюсь!
– Работы много, не хочу облажаться на первом же проекте, чтобы потом меня всю жизнь носом в это тыкала какая-нибудь Пани.
– Поверь, Пани до тебя никакого дела. У нее муж-наркоман и больной ребенок.
– Ты можешь хотя бы о своих друзьях не говорить гадости? – морщусь я.
– Это всего лишь правда. И у меня с ней проблем не имеется. В отличие от тебя.
– У меня вообще нет проблем, жизнь чудесна, – раздраженно говорю я и всплескиваю руками.
– Только вот выбираешь ты законченных неудачников. Ну и как тебе с этим Брюсом? Спокойно? Как с Киану? Сколько их тебе таких нужно, чтобы окончательно убедиться в том, что комфортная зона в постели вредна?
– Если ты пришел меня поунижать, лучше уходи, – машу я рукой в сторону выхода.
– Конелл, ты, кажется, подзабыла, кто здесь главный. Может, раньше я и подыгрывал, теперь-то у меня точно нет причин щадить твое эго.
– Ладно, уйду сама.
Я обхожу стол, чтобы смотать провода от ноутбука, но Шон хватает мое запястье и заламывает руку за спину, прижимая меня к себе всем телом. Его губы так близко, всего в нескольких сантиметрах, и я вдыхаю его выдохи, а он мои. Это даже интимнее поцелуя. Заставляю себя отвернуться, и тогда он носом зарывается в мои волосы и продолжает жадно впитывать мой запах. Я не знаю куда смотреть, веки сами собой закрываются, но этого нельзя допустить, только самоконтроль у меня и остался. Я чувствую, как Картер скользит носом по моей шее вниз, а вслед за этим прикосновением по телу распространяются предательские мурашки. Нужно это прекратить и срочно.
– Ты в курсе, что это сексуальное домогательство? – Мой голос так сипл, что едва слышен.
– А ты в курсе, что здесь не Штаты? Больше скажу, ты там больше никогда не окажешься. Здесь, в Сиднее, отношение к подобным инцидентам куда лояльнее. Да и вообще профессиональная этика не так строга. Удобно, тебе не кажется?
– Отпусти меня, – шиплю я.
– А то что? Натравишь на меня тот мешок с дерьмом? Мне он не страшен.
– Это ты зря. Просто он не такой испорченный, как ты!
– Проще говоря, он тряпка. Не стесняйся, мне нравится слушать, как ты ругаешься. Я не ханжа.
– Тогда ты знаешь, по какому адресу я тебя в скором времени пошлю!
Он усмехается. Внезапно раздается щелчок, и я вскрикиваю, так как что-то обжигает мою ногу.
– Прости, кажется я пролил кофе… на твой ноутбук. И не только, – без тени раскаяния произносит Шон и кладет руку поверх моей промокшей юбки. Поспешно скидываю его ладонь чуть ли не с собственной задницы.
– Картер, что ты творишь?! Там же вся моя жизнь, даже проект для Бабочек!
Пытаюсь вырваться и включить ноут, чтобы проверить работоспособность, однако Шон не позволяет, даже встряхивает для острастки.
– На тебе мокрая юбка, не смей трогать электронные приборы! К тому же жесткий диск замкнешь, и все данные пропадут.
– Ты все-таки купишь мне ноутбук! – гневно шиплю я в лицо Картера.
– Хорошо, завтра пойдем и выберем его вместе, – легко, даже слишком легко, соглашается Шон.
– Сегодня, – рычу я.
– Сегодня я не могу.
– Сможешь, Картер! Это я без ноутбука не могу!
– Я освобожусь только после девяти вечера. У меня онлайн-совещание с Такаши, – пожимает он плечами.
– Значит, сегодня! И ты поставишь мне весь софт. Я не собираюсь тратить свое время из-за того, что ты решил, будто моя техника недостаточно хороша.
И ведь этот гад даже не отрицает, что намеренно убил мой ноутбук!
– Разумеется. Всю ночь глаз не сомкну, буду… настраивать. – Я даже думать не хочу о контекстах. Но с губ срывается отчаянный стон. Нет, нельзя было возвращаться в Сидней, надо было сдаться властям!
– Так, хватит. Я сама куплю ноутбук и выставлю тебе счет…
– Глупости, Джо, – не скрывая злорадства, улыбается Шон. – Зачем тебе тратить собственное время, это моя вина, и я должен ее искупить. Ты же сказала, у тебя даже на установку программ времени не хватает. Видимо, на эту ночь у тебя большие планы. А я вот после девяти вопиюще свободен…
Мне становится жарко, воздуха не хватает. Мне вдруг слишком уж живо представляется процесс… настройки ноутбука и видавший виды домик на окраине Сиднея. Он куда уютнее спичечного коробка с зелеными стенами. Когда я успела запутаться в собственной паутине? Я усложнила все в разы, и себе, и другим. Что мне делать с Брюсом? Что мне делать с Шоном? Керри права, у меня серьезные неприятности.
– Отпусти! – Я начинаю вырываться снова, даже пнуть Шона собираюсь, но вдруг выясняется, что причинить ему вред выше моих сил. Дожили!
Но он отпускает меня сам, чуть отстраняется и, вроде, собирается вложить в протянутую ладонь спасенную флэшку, вот только вместо этого ему на глаза попадается кольцо Брюса. И благородный порыв умирает на корню, вместо этого, Шон поднимает мою руку и начинает губами стягивать с пальца кольцо, а я оказываюсь парализована собственными ощущениями. Страх, смущение, желание, злость. О силы всевышние, это уже слишком! Когда я прихожу в себя настолько, что оказываюсь в состоянии отдернуть руку, палец без малейшего сопротивления выскальзывает из ободка. Вот черт. А Шон, словно утратив ко мне интерес, начинает изучать камень в ярком свете электрических ламп.
– Это не бриллиант, – бормочет он скорее для себя.
И хотя его слова шокируют, хотя я не в состоянии поверить, что все это время щеголяла перед знакомыми обычной стекляшкой, даже не зная об этом, стараюсь разыграть невозмутимость.
– Это не твое дело. Верни мне кольцо.
Шон бросает на меня задумчивый взгляд и произносит:
– Чуть позже.
– Ты совсем с ума сошел?! Отдай! – пытаюсь я выхватить символ собственной принадлежности другому мужчине.
– Оно тебе велико. Я подтяну и верну, – пожимает он плечами. – Иначе потеряешь.
Это какой-то абсурд, какого черта вообще происходит? И словно потакая творящемуся беспределу, я спрашиваю нечто совсем уж странное:
– А Брюсу я как объясню отсутствие кольца?!
Картера мой вопрос нисколько не смущает и не затрудняет.
– Скажешь, что потеряла. Ну а потом найдешь на дне сумке, куда оно и соскользнуло.
После этого Шон, не дожидаясь моего согласия, просто разворачивается и уходит, а я уже знаю, что поеду в девять вечера выбирать ноутбук. Потому что без него не представляю собственной жизни. Без ноутбука! А вы о ком подумали?
После морального и физического прессинга, который устроил мне Шон, я, если честно, рассчитываю на поддержку Брюса, намерена во что бы то ни стало объясниться и наладить отношения. Пойти на уступки, компромиссы, только не позволить одному нахалу разрушить все то, что я упорно стараюсь построить. А точнее себя. В смысле я вполне себе здорова, цела и счастлива. Я выжила. Но какая-то часть меня навечно осталась лежать среди груды окровавленных осколков на полу гостиной домика на окраине Сиднея. Я не хочу подвергнуть себя этой пытке снова. Я… я просто не могу вернуться к прошлому, осознавая риски.
Таким образом, я, цепляю на лицо жизнерадостную улыбку, достаю ключи от квартиры. Заготавливаю речь о том, что кольцо отдала мастеру, чтобы подтянул. И старательно гоню прочь мысли о том, что переплавлять стекляшку глупо. Наконец, переступаю порог. В прихожей стоит какой-то странный запах. Странно не это, ведь для меня квартирка с зелеными стенами пахнет всегда, потому что не моя. Нет, удивительно иное – запах не такой, как обычно. Зову Брюса, но в ответ тишина. Иду по коридору, вхожу в спальню. С каждым шагом облако ядовитого незнакомого аромата становится все плотнее, и когда я толкаю дверь, нос мне приходится закрыть обеими руками. Спиртовое амбре чуть с ног не сшибает. А Брюс, как ни в чем не бывало, лежит на кровати, рядом с ним на полу пустая бутылка.
И внезапно на место встает последняя частичка мозаики, которую мы недружным хором пытались собрать. Брюс ненавидит нашу жизнь не меньше моего, но при этом у него отдушины в виде любимой работы… и Сиднея. Я не знаю более страшной трагедии, чем жить в городе, который ненавидишь, заставлять себя каждый день шагать по ненавистным улицам, дышать ненавистным воздухом… Он хочет вернуться в Штаты, на любимую работу, но гребаное предложение перечеркнуло всю его жизнь, а я не обращаю на него внимания, все время занята собой и своими душевными терзаниями. Будто меня кто-то волоком тянул, будто мне Брюс всего лишь мешает. Да не существует мужчины, которому бы это понравилось. И после такого я серьезно собираюсь связать с ним свою жизнь? А если нет, то почему на моем пальце уже выгорел ободок помолвочного кольца?
Я должна быть терпимее. И неплохо бы начать с того, чтобы раздеть Брюса, нормально уложить его под одеяло и позвонить Шону, сказать, что поход за ноутбуком отменяется. Вот только ничего из перечисленного я сделать не в состоянии, потому что этот запах… в общем я бегу в ванную, где меня выворачивает в унитаз. А после я включаю горячий душ и отмываюсь от запаха алкоголя, который, кажется, въелся в кожу и волосы. Я так тру себя мочалкой, что на животе остаются красные царапины. Только после этого я трижды промываю волосы шампунем и не жалею кондиционера. А затем – духов. Не успокаиваюсь, пока не только на мне, но и во всей ванной не остается ни следа запаха чертова спирта.
Только я выключаю фен, телефон начинает разрываться. "Картер" услужливо подсказывает мне справочник. На часах девять ноль две. Пунктуален, как и всегда. Я не должна идти, нужно взять трубку и отказаться.
– Алло, Шон…
– Надеюсь, ты собралась? Я почти подъехал.
Дьявол… должно быть, адрес ему дала мисс Адамс. Ну конечно. Закусываю губу. Ну как я могу отказаться теперь, когда мне к подъезду подают карету? Никак. Но, вопреки всем заверениям, логике и инстинкту самосохранения, я оценивающе смотрю на себя в зеркало, крашу губы любимой помадой и высоко взбиваю прическу.
Мазда Шона припаркована около моего подъезда. Сажусь в машину, Шон задумчиво на меня смотрит, но на лице его ни тени эмоций. А я бы не против хоть что-нибудь из случившегося прояснить.
– Сказала ему куда едешь? – ехидно спрашивает Картер.
– С каких пор ты стал таким любопытным? – огрызаюсь я и чуть не закатываю глаза.
Ну, вот и провалилась моя попытка хоть что-то разузнать, потому что после этих слов Шон просто отворачивается и трогает газ. Сейчас десять вечера, темно и довольно прохладно, но на улицах полно людей. Мы проезжаем мимо компаний, где смеются и болтают, а мы молчим, но вовсе не тягостно, а… уютно. Раньше я никогда не чувствовала себя комфортно в обществе Шона Картера. И именно это страшно. Он же бьет исподтишка, играет, заманивает, дразнит. В его обществе нельзя расслабляться. Я ерзаю на сидении, не в состоянии прогнать тревожные мысли, почти жалею, что утратила чувство комфорта, ведь даже если это хорошо разыгранная шахматная партия, я не могу предугадать последующих ходов.
Наконец, Шон останавливается около торгового центра, который встречает нас темными окнами.
– Закрыто, – на автомате сообщаю я очевидное, но Картер на мои слова внимания не обращает.
Он вылезает из машины, обходит ее и открывает мою дверь, намекая на "ничего-то ты не знаешь, женщина". И он прав, потому что охранник без проблем пропускает нас, да еще и чуть ли не кланяется. Встречайте его-величество-ректора-наилучшего-университета-кибернетики-в-стране и, по совместительству, сеньора-чтоб-его-Хакера. О да, мне бы порадоваться, что его статус позволяет покупать мне ноутбуки даже по ночам, но вместо этого хочется кричать. Кричать, потому что все это слишком заманчиво, кричать, потому что в квартирке с зелеными стенами (куда, кстати, я вскоре должна буду вернуться) спит мужчина, который не любит меня, и которого не люблю я, кричать, потому что я не вижу указателей на выход из этой ситуации. Я не могу не хотеть бросить Брюса и вернуться к Шону, но еще я не могу вернуться, ведь за то время, что мы были вместе, он намеренно переломал все мои моральные косточки, а это не то, с чем я готова смириться или даже смиряться.
Только когда мы оказываемся в магазине, доверху напичканном техникой, фокус внимания смещается. Ходим между полками и обсуждаем все достоинства и представленных моделей. Разумеется, Картер тянет меня к прилавку, на котором выставлен эпл. И все разногласия и неурядицы забыты, потому что техника – наша общая страсть. Однако, Шон ведет себя как джентльмен, ни единого пошлого намека, чего я, признаться, после сценки в аудитория опасалась. Нет. Ждала, ведь не просто же так я расстроена по этому поводу… Но спокойно, Джоанна. Все правильно. Все закономерно. Причем до такой степени логично и гладко, что в душу начинают закрадываться сомнения. А не было ли колечко просто случайностью? Только мы выходим торгового центра со сверкающим серебристым макбуком, я не выдерживаю и оборачиваюсь к Шону:
– Ты точно успеешь все сделать за ночь? – спрашиваю я, испытующе глядя на Картера. И хотя подтекст вопроса мне кажется не слишком очевидным, он, кажется, понимает, что именно меня беспокоит.
– Не переживай, Конелл, как бы то ни было, это, – поднимает он коробку на уровень моих глаз. – Станет приоритетным направлением моей ночной деятельности.
Какого дьявола?! Что он пытался мне сказать, что он поставил софт, а только потом почтит своим присутствие постель голубоглазки? Или он просто издевается, догадавшись о причине него беспокойства? На обратном пути я раз за разом ловлю себя на том, что хочу открыть рот и спросить. Или сказать. Или сделать что-нибудь, что уничтожит всю мою волю к сопротивлению. Очнись, очнись, очнись, Джо, он ничего тебе не предлагал и ничего не обещал. Намекал, что был бы не против, но это отнюдь не то же самое! Да и даже если бы обещал, это бы ничего не изменило. Правильно? Правильно.
Когда машина останавливается около моего дома, я готова распахнуть дверь, вывалиться из нее и стремглав нестись прочь от Шона. И себя. И прошлого. Все возвращается на круги своя. Я начала устраивать себе ежедневные утренние пробежки именно из-за жизни с Шоном Картером. Мне необходимо было под благовидным предлогом сбегать, чтобы прочистить голову. А теперь это стало просто полезной привычкой. Я уже почти и забыла об этой странной полузабытой необходимости…
– Спокойной ночи, Шон. Не забудь, что у меня аллергия на жучков. А если аллергия у меня, то и тебе я ее тоже обеспечу.
– Передавай привет своему оболтусу, – никак не реагирует на мою шпильку Шон.
– Обязательно, – язвлю я в ответ.
– А ты, однако, любишь рисковать, – вдруг замечает он. – Двенадцать ночи, ты возвращаешься домой с бывшим любовником и даже привет жениху намереваешься передать? Я впечатлен, Конелл. Неужели ты, наконец, взрослеешь?
После этого я становлюсь красной, как помидор. Выскакиваю из машины и, раздраженно стуча каблучками, направляюсь к двери подъезда. Вот же козел! И вы еще спрашиваете, почему я не возвращаюсь к Шону Картеру? Да мне же придется глотать горстями успокоительное вперемешку с антидепрессантами.
С другой стороны, он прав. Интересно, как бы я стала объяснять Брюсу, какой это магазин по моему персональному "хочу" оставили открытым до двенадцати ночи, если бы он не напился до потери чувств? Ладно, вернемся к реальности. Я вхожу на крохотную кухонку и вдруг застываю столбом. У меня же нет ноутбука. Что мне делать? Спать в спальне, пропахшей алкоголем, я не могу, работать не на чем. Так что делать-то?
Отчего-то мне вдруг вспоминается реплика Шона о том, что у меня, видно, громадные планы на ночь. Ага, громадные, злобно думаю я, наливая воду в ванночку для маникюра.
Брюс ухитрился уйти так тихо, что я даже не слышала. Видимо, настолько умоталась со своим ночным маникюром, что уснула на кухонном столе как убитая. Сижу на кафедре и размышляю над сложившейся ситуацией. В этот момент входит Шон с моим ноутбуком в руках. И как-то так получилось, что мы одни. Секретарша носится по делам, Клегг – на паре, остальные преподаватели– тоже пропали. Спешно гоню прочь эти мысли.
– Спасибо, – улыбаюсь я и протягиваю к ноутбуку руки, но Картер проносит его мимо и ставит на мой стол. Отлично, как всегда. Типичнее некуда. А еще он ничего мне не говорит, даже не здоровается, хотя мы сегодня еще не виделись. – Ты все настроил? – спрашиваю я, чтобы не молчать.
Он снова не отвечает, только подходит ко мне настолько близко, что становится неловко. Мгновение я смотрю на него, подавляя беспокойство. Ничего не происходит, ничего не происходит. Я ничего дурного не сделала! Он наклоняется ко мне, но как-то вбок…
– Перестань! – восклицаю я и пытаюсь отстраниться, но он, оказывается, держит меня за локоть, не позволяет вырваться, а затем достает из пиджака колечко. Когда он успел его переплавить? За одну ночь? Совсем не спал? Пока я об этом думаю, он находит мой палец и надевает на него кольцо. Оно стало совсем иным, с трудом проходит косточку, как влитое садится на фалангу. Касаюсь ободка, теперь колечко вращается на пальце с трудом. Не придраться.
– Лучше? – спрашивает Шон у самого моего уха.
– Лучше. Но я тебя об этом не просила, – по возможности равнодушно говорю я. Не особенно удается, но учитывая, что мне безумно хочется повиснуть у Шона не шее и целоваться до потери сознания, то это уже большой прогресс. Я только и делаю, что раз за разом скольжу глазами по его шее, это душевному равновесию вовсе не способствует. – А за ноутбук спасибо.
– Я все настроил в точности как надо.
Я, это у меня проблемы, или подтекст действительно существует?
– Что? – откашлявшись, спрашиваю я.
– Ты спрашивала, настроил ли я ноутбук. Так вот все как надо и даже лучше.
Я вздрагиваю.
– Жучки? Шпионские программы? Что как надо?
– Все.
– Ты издеваешься?! Если я найду в интернете провокационные видео с собственным участием…
– Конелл, не будь наивной. Провокационные видео с твоим участием я храню для личного пользования.
Я закатываю глаза. И тут вспоминаю, что мы стоим рядом, чуть не приклеившись друг к другу. Надо отойти, он же больше меня не держит. Дьявол… По возможности неторопливо отступаю назад, хотя хочется спастись постыдным бегством.
– У тебя на этом все? – спрашиваю я у Шона, не отрывая глаз от новенького ноутбука. Притворяюсь, что именно он безраздельно владеет моим вниманием. Но ответа не слышно, только хлопок двери.
Оставшись одна, снимаю колечко, смотрю на него несколько секунд и снова надеваю. Оно тяготит, но почему-то уже не так, как раньше. По крайней мере, в сумку его убрать не хочется. Даже больше, несмотря на то, что это стекляшка, я до самого конца дня вообще не вспоминаю о ее существовании. Я даже думать не хочу, почему теперь она стала настолько более комфортной.
Собираюсь поговорить с Брюсом о вчерашнем, однако никак не могу заставить себя открыть рот и произнести опасные слова, боюсь, что с языка сорвутся обвинения, ведь у нас в последнее время все выходит исключительно криво. Но пока собираюсь с силами, проблема решается сама собой.
