Текст книги "Дело Кристофера (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)
– Иди спать, ребенок, – шипит Шон и притягивает меня ближе, будто она сейчас бросится и начнет нас растаскивать в разные стороны.
– А что вы делаете? – вместо этого спрашивает малышка.
Смачно выругавшись и приведя в шок нас обеих, Картер поднимает с пола пиджак, а затем направляется к лифту. И все-таки он не выносит женщин до восемнадцати.
Тем же вечером я стучусь в спальню Лайонела.
– Я должна задать вопрос.
– Я слушаю, – говорит он, стягивая с носа очки и опуская книгу.
– Эм, я думаю, все в порядке. И…
– Я понял, – сглотнув, говорит он.
– Да. Прости. Школа Джулиана оплачена до конца лета, ему не повредит, так что…
– В конце лета и уедем.
– Хорошо. Прости еще раз.
– Все в порядке.
Это не слишком долго, но и не мало, правильно? У нас еще есть время.
Глава 19. Три месяца
Отъезд родных Керри на меня давит. Я точно снова с ней прощаюсь. Цепляюсь за слова Шона, но противный внутренний голос не перестает повторять, что пусть Картер и поет складно, собачку отцовскую приютил. Я понимаю, что он это сделал, потому что Джастину и зубочистку страшно доверить, но сейчас речь не о животных…
Сегодня мне звонила Селия, предложила встретиться. Наверное, по случаю возвращения Ашера. Он вернулся, во всех газетах уже написали. Весь такой загорелый, с улыбкой до ушей.
Мне даже почти интересно, что Селия обо всей этой ситуации скажет. Надеюсь только, что она не задумала акт примирения.
К счастью нет, когда я прихожу в наш ресторан – она сидит одна. И хотя мы больше не собираемся породниться, я все еще целую воздух около ее щек, по старой привычке. После трагедии мы с ней почти не виделись, и я несколько обескуражена тем, насколько виноватой в ее обществе себя чувствую. Будто заменяю ею Керри. Ерзаю на стуле, не могу найти себе места, а потому перехожу к делу раньше, чем она.
– Ашер вернулся.
– Вернулся, – кивает она без особенной робости.
– Ты из-за этого меня пригласила?
– Мой брат повел себя непозволительно. Его поступком недовольны все. Это звучит цинично, но единственное, что спасло нас от масштабного публичного скандала – смерть Керри Прескотт. Такое не должно сойти ему с рук. – Мои брови ползут вверх, но остановить их не получается. Селия Штофф решила использовать меня как секретное оружие против братца. Отличный план.
– Судя по фото, он отлично загорел. – Брякаю я, потому что на ум мне больше ничего не приходит. Я вообще с трудом вспоминаю, за кого собиралась замуж. Керри ушла и унесла с собой слишком многое.
– Лайонел и дети скоро уезжают?
– Да.
– Слава Богу, а я уж было подумала, что вы с Лайонелом… ну, решили разделить опеку. – От ее слов я вздрагиваю. – Ага, – сразу же щурится Селия. И по ее взгляду я понимаю, что она хочет, очень хочет спросить о Шоне, но ведь эта женщина не Керри, она не может выпалить все как на духу, не так воспитана.
– Пойдем выберем подарки детям. Хочу таким образом купить их прощение за то, что оставляю.
– В этом я профи, – вздыхает Селия.
У нее двое детей. Мальчик и девочка, оба в закрытой привилегированной школе в Европе. Да, она знает, что купить по поводу встречи и разлуки. Кстати, это было бы и мое будущее, если бы я вышла замуж за Ашера… смогла бы я выдержать такое?
На следующее утро мы с малышами получаем приглашение от Селии и ее мужа. Тобиас вписан для большей официозности заявления, потому что уж его-то одобрения точно не спрашивали, но не суть. Уверена, приглашение прислали и Ашеру тоже. Я знаю, что он там будет, но не собираюсь отсиживаться в уголочке. Напротив, хочу заглянуть в его бесстыжие глаза, уверена, это будет приятно. К тому же нужно вернуть кольцо с вульгарным бриллиантом законному правообладателю.
Вестибюль дома Селии потрясает воображение. Куда там сверкающей белизне пентхауса Ашера? И как так получилось, что я ни разу здесь не была? Хочется запищать от восторга, как Марион, которая самозабвенно разглядывает люстру. Наверное, ее впечатлило то, насколько та блестящая. И все бы ничего, но когда нас усаживают на снежно-белый диван и разливают чай, у меня начинается нервный тик. Кики же настоящий поросенок! Обязательно прольет. Усаживаю ее на колени и начинаю молиться, чтобы пострадал мой костюм, а не дворец Селии. Уверена, что обставляла она все сама, тут каждая деталь ее.
А потом распахиваются двери, и мне становится не до Кики и ее способности пачкать все на свете. Потому что здесь не только Ашер, но еще… Эмилио Юнт. При виде последнего моя чашка начинает опасно подпрыгивать на блюдце, и, видимо, не Кики станет зачинщиком беспредела. Перевожу взгляд на Селию и обнаруживаю, что она замерла истуканом и таращится на Юнта с не меньшим ужасом, нежели я. Никогда не видела ее такой. А Ашер просто умничка. Ухитрился избежать конфронтации вовсе. Эмилио Юнт – железобетонный аргумент в пользу временного перемирия. И, вуаля, приглашенная звезда начинает наслаждаться эффектом. Юнт выражает восторг дому и трижды благодарит Селию и Тобиаса за приглашение, хотя, ставлю жизнь, миссис Штофф скорее бы яду хлебнула, чем пригласила этого типа. А он, рассыпавшись в комплиментах, оборачивается ко мне и начинает песнь уже знакомую.
– Джоанна, – улыбается Эмилио Юнт. – Как приятно вас видеть.
А приятно ли? Кто-нибудь может мне объяснить, с какой такой радости этот мужчина так ко мне благоволит? Вот и я не понимаю, а значит, воспринимаю его отношение как издевку. Даже улыбнуться толком не получается, а Эмилио Юнт, тем временем, властно приказывает:
– Тобиас, уведи детей. – И муж Селии действительно поднимается, чтобы сделать то, что ему сказали. – Мне очень хочется поговорить с прекрасной Джоанной без стеснения.
Мне становится жутко. И Селии, кажется, тоже. Но ей меньше, ведь Эмилио Юнт садится совсем близко ко мне и начинает пытливо изучать лицо.
– А сейчас вы скажете, что мне нужно постричься и вернуть естественный цвет волос?
Ашер и Селия напрягаются, а Юнт начинает посмеиваться.
– Нет, сравнение с Аль Пачино мне льстит, но мы не об Адвокате дьявола. Я просто в очередной раз убеждаюсь, что горе меняют людей, Джоанна. Хорошо это или плохо – вопрос спорный. Но, безусловно, очень грустно. Я сожалею о вашей утрате.
– Вы не знали ее. Вам незачем сожалеть о смерти Керри. Вы даже меня не знаете! Просто так положено говорить, – ощетиниваюсь я.
– Положено. Но я и не сказал, что сожалею о смерти Керри Прескотт. Я вижу грусть и боль в ваших глазах. И сожалею о вашей утрате. Сопереживать имеет смысл только живым.
– Не думаю, что хочу говорить о Керри.
– Хорошо. Давайте поговорим о других. Я сто лет не видел мальчишку Картера, а вы?
– Мальчишку Картера? – Это он о котором?
– Шона. К несчастью, с младшим сыном Бена у нас отношения не сложились. – Так воот кто из нас самый умный! Ай да Джастин.
– Мы тоже нечасто видимся.
– Ах, Шон! Иногда я понять не могу, как можно ни с кем не общаться, но быть всегда занятым, – вздыхает мужчина.
Рада, что Картер с Юнтом видятся редко. Место встречи с Эмилио Юнтом не входит в десятку самых моих любимых достопримечательностей Сиднея.
– Почему вы не общаетесь?
Этот вопрос вгоняет меня в ступор. Я сижу и удивленно моргаю.
– А с чего бы? И вообще, при чем здесь Картер?
– При том, что у нас слишком мало общих знакомых, Джоанна, практически все собрались в этой комнате, а о них в их же присутствии говорить неприлично.
Я выгибаю бровь. Тогда зачем вообще разговаривать?
– Так почему вы не общаетесь с Шоном? Я надеялся узнать от вас о нем хоть что-нибудь.
– Первая причина: с ним в принципе трудно общаться. Он очень асоциален. Вторая причина: попытки обычно заканчиваются хлопком двери или спором, что сильно портит мне настроение. Третья причина: в данный момент у нас с ним диаметрально противоположные приоритеты и он каждый раз старательно доказывает мне, насколько я глупа, – указываю на дверь, где скрылся Тобиас с детьми.
– Но это правда, – весело сверкает глазами Юнт. – У вас, Джоанна, есть ужасный недостаток: вы сами стараетесь решить все на свете. Женщине иногда достаточно быть слабой и плакать.
– А рыцарь приедет и спасет меня от бессмысленности и повседневности. Кому это надо? Современные нравы позволяют иметь полный букет женщин, а не ограничивать себя одной, тем более той, которая в беде.
– Какой тонкий намек на то, что вы видели у меня на яхте.
– Но это правда. И это не по мне.
– Никто не тащит этих людей силком. Ни мужчин, ни женщин. Все исключительно добровольно. Я как Аль Пачино из вашего любимого Адвоката Дьявола просто не препятствую им предаваться пороку. Так какая разница где? Я просто пытаюсь сделать досуг дорогих мне людей… приятнее. Чтобы они хотели вернуться.
Какая гадость!
– Смею заметить, меня заскочить к вам на огонек совсем не тянет.
– А, может, зря? Уверен, мы смогли бы поладить. Но раз такое дело, зачем же вы согласились туда пойти.
– Я попросила его об услуге, Картер назначил цену и даже не сказал, что это будет.
– Либо вы попросили у него что-то очень серьезное, либо настолько слепо доверяете, что до обидного продешевили.
Я сглатываю ком в горле. Десять страниц рукописного текста плюс отчаянное желание остаться с ним наедине неважно каким способом. Боже. Я конченная идиотка.
– Подарки уже купили?
– Что?
– Детям по случаю отъезда.
– Откуда…
– Я – дыхание этого города, Джоанна. Я знаю все, что здесь происходит. Забирайте детей и уходите. Селия, позови Тобиаса и детей. Пусть идут.
И ему никто не противится. Это так странно и глупо, будто это все мы к нему пришли и он правит бал… Что ж, смотаться подальше от Юнта я очень даже не против! Но напоследок достаю из сумочки кольцо и кладу на столик перед Ашером Циммерманом. Мы не говорим друг другу ни слова, да и сказать, признаться, нечего. Лишь на короткий миг встречаемся глазами, а затем он забирает кольцо и… и все. Лист исписан и закрыт.
Сидим утром с Лайонелом на кухне и завтракаем. Как супружеская пара, охладевшая друг к другу лет после двадцати брака. Как только гости уедут, моя квартира снова станет тихой-тихой.
– Три месяца, как она мертва, – вдруг говорит Лайонел.
У меня внутри зияющая дыра, которую не заполнить ватой, не зашить никакими швами. Конечно, я знаю, что прошло три месяца, я ведь тоже считала. В месяцах, днях, часах, минутах… Лучше бы он молчал.
– Не обязательно сыпать соль на рану, – сухо отвечаю я.
– Джоанна, однажды об этом придется заговорить…
– Болеть будет всегда. Не надо ковырять.
Может быть, я и хочу с кем-то поговорить о Керри, но уж точно не с Лайонелом. Я даже не уверена, что он понимал наши отношения. Принимал – да, но понимал ли?
– Как ты думаешь, кошка это очень ужасно? – меняю я тему.
– Кошка? Керри бы тебе за это врезала.
– Знаю, – хмыкаю я. Может, нас с Керри он не знал, но вот ее – да. – Но давай помечтаем. Кошка будет… белая. С длинной шерстью, которую я буду комьями вытаскивать из-под кровати и жалеть о том, что вообще ее взяла. – Лайонел смеется. – А еще она обязательно будет толстой. Чтобы топала погромче. – Или три кошки, чтобы имитировали стук ножек сразу трех малышей. Сейчас расплачусь. Скрываю блестящие глаза за смехом.
– А еще она будут гадить. И ронять с полок бутыльки с лаком для ногтей, драть когтями роскошные платья и спать на любимом макбуке, лопать по ночам деликатесную индейку, которую ты готовишь по выходным. Она испортит твою безупречную жизнь.
– Безупречную жизнь?
– Конечно. Ты все время пытаешься сделать свою жизнь безупречной. Найти безупречную работу, купить безупречную квартиру, найти безупречного мужчину. Ты была подружкой ректора, сеньора Хакера и невестой короля Сиднея. До Селии ты, конечно, пока не дотягиваешь, но то, что она с тобой дружит – уже большой успех. Хотя, о чем я? Ты даже кошку решила завести белую.
– Я не алчная, не меркантильная и не страдаю от звездной болезни! Я просто хочу сделать все как можно лучше…
– Да. Об этом я и говорю. Ты перфекционистка, от этого и страдаешь.
– Я родилась в средненькой семье военного и все детство пробегала по пляжу с ободранными коленками, вздыхая по мальчику из соседнего дома, у которого был такой пресс, что закачаешься. – Лайонел улыбается. Так по-доброму… – До приобретения статуса первой леди университета я была обычной девчонкой, которая просто любила мужское внимание и учила твою жену пить текилу. – Он все еще улыбается, но уже более грустно. – Когда мы ругались с Картером, мне каждый раз было некуда идти. Я определенно не такая как Селия Штофф, а слухи о моей короне сильно преувеличены, но хочу, чтобы мне было где жить, с кем жить и что есть. Безупречность мне ни к чему. А вот уюта хотелось бы. Так что не надо строить на этом собственные теории.
После завтрака я забираю Джулиана и увожу его в летнюю школу, а сама еду в университет. Там хоть иногда люди попадаются, в отличие от офиса бабочек. Хотя сегодня, вероятно, мне лучше побыть одной. И это легко устроить. Сейчас кампус пустует. Я ложусь на стол и закрываю голову руками, не могу изгнать из головы слова о трех месяцах Керри.
– Док? – окликает меня Каддини так, словно уже не в первый раз пытается дозваться.
– Да?
– Ты спишь? Пойдем я тебе кофе куплю.
– Пойдем.
Я не сплю, я горюю, но мальчишке об этом знать не обязательно. Однако так хочется с кем-нибудь поделиться, а он не примет слишком близко к сердцу, он видел Керри всего пару раз.
– Три месяца сегодня.
– Вот именно. Тебе пора перестать напоминать привидение.
Приближаю свои длинные розовые когти к его горлу. Но Каддини по одному ему ведомой причине не боится быть придушенным на месте. Ну и ладно. Плевав на свои новенькие выстиранные джинсовые бриджи (а что, лето, у меня все еще отпуск… как бы. Да и вообще, пошли все эти ханжи), плюхаюсь прямо на лестницу.
– Знаешь, что мне нужно, чтобы не быть привидением?
– И что же? – Каддини рассеянно крутит в руках стаканчик с кофе. Меня устраивает, что ему мое состояние интересно только наполовину.
– Компас. Без него я никак не могу решить, в каком месте искать свои следующие проблемы, как бы это смешно ни звучало.
Внезапно парнишка отрывается от своего стаканчика и внимательно на меня смотрит.
– У всех у нас есть проблемы. Даже у меня, хотя многие говорят, что я абсолютно беззаботный ребенок. Иметь проблемы – нормально. Думаешь, только у тебя талант их находить? Брось, Док, они и без компаса найдутся.
– Ты и есть глупый беззаботный ребенок. Видишь ли, я хочу сама выбрать себе род проблем.
– Например? – удивляется Каддини.
Например, продолжить опекать детей (даже на расстоянии) и переживать за них. Или спать с Картером и с замирающим сердцем ждать, когда он мне его разобьет. Или… или попытаться совместить Картера и детей Керри и ждать, когда эта гремучая смесь рванет так, что камня на камне не останется.
– Нам бутылку текилы, – говорю я бармену. – И соли. И лайма.
Смотрим с Клеггом друг на друга.
– Ты чего это согласился со мной пить? – Хм, не уверена, что он любит текилу… ха, перебьется.
– А с кем тебе еще пить?
– Тоже верно. – Кладу руки на стойку и прислушиваюсь к играющим на сцене музыкантам. – Я собираюсь упиться в хлам. Слышишь? – кричу бармену. – Водки добавь! – Он, даже не поворачиваясь, показывает мне большой палец.
– Джо, это плохая идея, – морщится Клегг.
– Только если нас будет отсюда забирать Мадлен, а мы этого не допустим. Каддини позвоним.
– Каддини ночью из общежития не выпустят. Или не впустят.
– Значит, Селии. Она уж точно все проконтролирует. И даже не станет допекать, потому что моя лучшая подруга умерла, и я могу из-за этого в хлам напиться.
– Твоя подруга умерла три месяца назад! Тебе придется ее отпустить, вернуться к нормальной жизни и начать нормально общаться с людьми, не являющимися ее семьей…
– Вот сейчас я напьюсь, а после можно и возвращаться, – говорю я, а Клегг только глаза закатывается. – Роб, понимаешь, я не могу избавиться от мысли, что все, с кем я сближаюсь, могут тоже внезапно и скоропостижно скончаться. Не то, чтобы я боялась именно этого, но пока не готова на такой риск снова. Я будто сестру потеряла.
– Не зацикливайся на плохом, подумай лучше о том, что хорошего происходит вокруг.
– И что же хорошего происходит? Не вижу.
– Конечно, не видишь, потому что ты с людьми не общаешься. Скорее бы уже Лайонел уехал! – выдыхает Клегг, снова закатывая глаза.
– Брось, всего-то неделя осталась. – У меня осталась целая счастливая неделя… – А потом они помашут мне ручкой и все. Вот только будет ужасно одиноко, Роб. Раньше я хоть с Керри болтала, а теперь что? Ощущение, будто меня высадили на Луне, и никто не понимает, насколько это ненормально!
– Эй… – мягко говорит Клегг. – Ты всегда можешь рассчитывать на нас с Мадлен.
– При условии, что у кого-нибудь из вас внезапно не откроется смертельное кровотечение, – гадко добавляю я.
– Конелл… – стонет Роб.
– Прости. Давай лучше выпьем.
Выпиваем текилы, подкрепляем водкой. Я давно не пила, и у меня моментально сносит крышу. Настолько моментально, что помню только, как после первой стопки текилы мы с Робом рассуждали о том, куда деваются души, и я выяснила, что его удовлетворяет религиозное объяснение сего процесса. Не стала говорить, что он неправ, ведь данный мой порыв не оценил даже Шон Картер. А потом мы выпили по стопке водки. И… все.
Селия – то, чего мне не хватало всю жизнь! Потому что впервые после такой масштабной попойки я просыпаюсь в своей кровати и одна. Ура! Это же просто отлично, сестра Ашера – настоящая супергероиня! Вот только голова ужасно болит и тихо, как в могиле. Вздрагиваю от такого сравнения. Где Лайонел? Дети? Я подпрыгиваю. Одиннадцать часов утра, суббота, они должны быть здесь… Вскакиваю с кровати, тут же раскаиваюсь, доползаю до ванной, несколько минут пытаюсь прийти в себя, выпиваю таблетку аспирина, но толку ноль. Боль не меньше, и штормит ужасно. Выхожу в коридор, по пути открываю двери, но в квартире никого… и около входа стоят две коробки с вещами. У меня перехватывает дыхание. Это немыслимо! Лайонел – ублюдок. Легок как на помине – входная дверь открывается, и на пороге стоит он.
– Ох, Джо…
– Какое ты имеешь право уезжать тайком и увозить детей?
– Полное, по закону они мои дети, – тут же меняет он тактику с сожаления на наступление.
Слов культурных не находится! Что делать?! Я не приняла душ, от меня разит, как от пивной бочки, самой тошно.
– Это из-за вчерашнего? – тут же вспоминается мне… Брюс.
– С ума сошла? Нет, конечно! Просто, Джо, я совершил ошибку, тогда, на Рождество. Я был слишком подавлен и не знал, как объяснить, что не хочу того, что сам предложил…
– Я и не согласилась! Но даже если так, неужели нельзя было уехать по-хорошему?!
– Прости.
Я лихорадочно отталкиваю его в сторону и бросаюсь вниз по лестнице. На парковке стоит загруженная машина, рядом – дети. Джулиан крепко держит за ручку Кики. Марион плачет.
– Почему ты не едешь с нами? – кричит она на меня, хлюпая носом.
– Я… я… – я сейчас вернусь и голыми руками придушу Лайонела! Я даже игрушки им не подарила, они так и остались.
– Поехали с нами, – говорит Джулиан, протягивая мне вторую руку.
– Я поеду. – Ну, хоть провожу.
– Правда? – Их лица озаряются каким-то светом, что мне становится плохо. Сердце разрывается, я предательница, отвратительная женщина, которая привязала к себе детей, которую Кики считает мамой, а теперь я их бросаю! Таким образом они потеряют опору дважды… Боже, меня сейчас вывернет прямо на тротуар.
Я порывисто присаживаюсь и обнимаю малышей, однако передняя дверца машины открывается, и оттуда выходит женщина. Меня словно в грудь ударяет, я сейчас закричу. У нее кудрявые каштановые волосы и кожаный жакет. Керри? Боже мой, как она на нее похожа! Те же волосы, пухлые губки. Где, мать вашу, Лайонел ее откопал, на выставке клонов?! Естественно, он дал задний ход и решил тайком смотаться, пока я не прознала, ведь у него нашлась Керри версии 2.0. И он не понимает, что эта женщина совсем другая, чужая. Она никогда не полюбит детей как Керри. Она же сидит в машине, пока Марион плачет, что за ведьмой нужно быть, чтобы не реагировать на такое?!
– Оливия, – протягивает она руку. Кстати, выглядит она потрясающе, а я даже волосы не причесала. Отличная кандидатура на должность родителя года.
– Поехали с нами, с папой и Оливией, – дергает меня за руку Марион.
– Так не бывает, – шепчу я. Для меня даже в машине места нет. Я всегда в другой, той, где сидит один лишь водитель.
– Мама, – зовет меня Кики, тянет ручки. Я не мама, я всего лишь та, кто научил ее алфавиту. Не смею до нее даже дотрагиваться… Теперь не нам решать наши судьбы – Лайонелу. Этому ублюдку, который любил Керри больше, чем детей. Боже мой. Он так безумно любил Керри, что плевав на все нашел хотя бы похожую… Как я могу его в этом винить?
Он выходит из подъезда вместе с коробками, ставит их в ногах заднего сидения, потому что весь багажник забит. Да, неважно, детям она не помешает, они еще слишком маленькие. О чем я думаю?!
– Ты ошибаешься, Лайонел. Она не Керри, – говорю я.
– Ты тоже, – бессердечно рубит он и жестом велит Оливии усаживать детей в машину. Понимает, что ссоры не избежать.
– Но я и не пытаюсь претендовать, я не притворяюсь никем, кем не являюсь на самом деле! – не помня себя, ору я. Я не должна так кричать при детях, потому зажимаю рот и делаю несколько глубоких вздохов.
– Мне жаль. Я говорю, это ошибка. У тебя своя жизнь, мне жаль, что я был слишком слаб, чтобы отказаться от помощи. – Дьявол, а я ведь сделала все, как говорил Картер. Лайонел стал отцом, он принял решение. Какое-никакое, но окончательное. А больно снова мне! Ленту почетного неудачника, пожалуйста.
– Последние три месяца я жила для вас. И это моя благодарность?! Тайком уехать, не попрощавшись?
– Прекрати.
– Ты мало, Лайонел, думал о детях, только о себе. Это жалко! Я помогла тебе подняться, и вот что получила взамен! – выплевываю я ему в лицо.
– Быстрее, – ледяным тоном говорит он. – Ты помогла мне это сделать всего лишь быстрее, я бы смог и сам. Я взрослый и состоявшийся мужчина, Джоанна, не по твоим критериям, но это так. Я не Шон Картер, я не Ашер Циммерман, но извиняться за это не собираюсь. Вот что я пытался тебе сказать вчера. Спасибо. Я благодарен за помощь. Благодарен, что ты оказала детям неоценимую поддержку, но тебя никто об этом не просил. Ты пришла, скомандовала, и все подчинились… Теперь просто уходи.
– Я делала так, как лучше для детей! Потому что ты…
– Вот именно, потому что я. Теперь я решаю, что для них лучше, как ты и хочешь. Прости, что не в твою пользу, но… так будет лучше для всех. Ты одиночка. Ты стала такой же, как Шон Картер. Ты осуждаешь, подавляешь и прогибаешь, ты контролируешь, ты достойная ученица. Почему вы все еще не вместе? Уверен, этим вопросом задается каждый, кто был на твоей свадьбе с другим мужчиной. – От этих у меня на лице дергается мускул.
– Да, я не слабачка, – кричу я. – Больше нет. Почему я должна каждый раз расплачиваться за то, что окружающие меня мужчины – тряпки, которые не в состоянии сказать "нет"? Они запросто позволяют мне делать все самой, лишь бы не прилагать никаких усилий…
– Господи, ты послушай себя, ты же в точности как он. Разница лишь в том, что пытаешься выглядеть милой. Ты сладко стелешь, ты обаятельна, за этим фасадом трудно разглядеть то, что внутри ты просто кусок кремня. Керри умерла, а ты даже не заплакала на ее похоронах. Тебя бросил Ашер, ты ни разу о нем не заговорила, о человеке, за которого собиралась выйти замуж. Потому что если кто-то ошибся, вон и прочь. И за все эти три месяца, черт, страшно подумать, ты ни разу не пропустила утреннюю пробежку! Я боюсь тебя. И любой нормальный человек тоже испугается.
– Зря, Лайонел, я хороший человек, – шепотом говорю я. – Я хороший человек, Лайонел, слышишь?
– Я не сомневаюсь, ты очень хорошая, иначе Керри бы тебя не любила. Но иногда я сомневаюсь, что ты человек.
– Да что ты такое говоришь?!
– То, что тебе нужно услышать.
– В чем ты пытаешься меня убедить?
– В том, что чужая жизнь тебе не подойдет. Ты… как вы это называете? Бабочка? – Киваю. – Бабочки погибают, если им обрезать крылья. Ты не плохая, ты просто из другого теста, нечего тебе делать с людьми, подобными нам. Летай одна. Или не одна. Я вас не понимаю, и многие не поймут, но я видел, как другим, чтобы тебя раскусить, даже вопросов не нужно. Я глупость сделал, что предложил тебе тогда остаться с нами. Ты была права. Во всем. Мы никогда не сможем быть счастливой семьей…
– Я не хочу жить с вами, но я хочу быть частью вашего мира. Или ты думаешь, что уже решил все проблемы? Они у тебя только начинаются, потому что ей плевать.
– Джо. Не надо. Так для всех будет лучше. Мне ни к чему твоя помощь. Я справлюсь, а у тебя другие задачи.
– Ты будешь просить о помощи. Потому что ты создал фасад идеальной семьи без содержания!
– Это лучше, чем даже на фасад не решиться.
Эти слова ужасно ранят, и пока я прихожу в себя, он хватает меня за руку и зажимает в кулаке ключи от моей квартиры и идет к машине. А когда садится в нее – первым делом закрывает замок, будто я начну вытаскивать малышей, точно котят, силой. Лайонел проверяет, все ли пристегнуты. Но Марион и Кики кричат и тянут руки ко мне, а Джулиан… Джулиан смотрит с такой грустью и болью, что, чувствую, именно сейчас может сломаться. Это двукратная потеря. И для них, и для меня. Они все стучат в окно, машут. Как Лайонелу удается при таком раскладе спокойно тронуться с места?! Что я здесь делаю, какого хрена я стою?! И я бросаюсь за ними, я бегу на пределе возможностей, по перекресткам, не обращая внимания на трафик, уже давно потеряв из виду семейный универсал Лайонела, пока не падаю на колени, сраженная резью в легких, а еще головокружением и тошнотой из-за омерзительного похмелья. Я пробежала не так много. Если бы не чертова текила, я бы точно оказалась сильнее и быстрее, а теперь сижу на тротуаре, окруженная оборачивающимся людьми. Внезапный приступ тошноты заставляет меня схватиться за урну и вывернуть туда содержимое желудка, теперь на меня смотрят с отвращением. Обнимающая урну девица с грязными волосами в помятой одежде. Отличная иллюстрация одиночества…
Обратно, до дома, я добираюсь целый час, потому что мне ужасно плохо, не только физически. Оказавшись в своей обманчиво приглашающей, но такой пустой квартирке, я чищу зубы три раза и заползаю в кровать, чтобы заснуть.
Сиднейское солнце лишает красок все вокруг. Картинка похожа на передержанный пленочный снимок, но даже в таком свете яркий ореол волос приковывает к себе все внимание.
– Что ты творишь?! Как ты можешь?! Немедленно забери у нее моих детей! – кричит на меня Керри.
Мы обе снова на парковке моего дома, она разворачивается, и, совсем как я, бросается вслед за машиной Лайонела. А я за ней. Бегу, бегу, бегу, раз за разом выкрикиваю ее имя. И отчего-то ей так легко, а я врезаюсь в людей, меня сбивают машины, но я встаю снова и снова, и ничего не болит, но ноги такие ватные, что не догнать бегущую впереди подругу. Она все дальше и дальше. Я выдыхаюсь, по лицу текут пот и слезы.
– Керри, подожди меня, пожалуйста, подожди!
Я больше не могу бежать, только ползти. Меня пинают со всех сторон, но я не могу подняться на ноги, падаю и падаю, а яркие кудряшки уже давным-давно не видны.
– КЕРРИ!
Я просыпаюсь в комнате, фонящей моими криками.
Глава 20. Возраст
К началу учебного года я так и не оправилась, хотя надеялась. Ночной кошмар с Керри в главной роли мучает меня каждую ночь. От нечего делать пытаюсь спастись бесконечной работой. Пришла в диспетчерскую и попросила поставить меня вести все возможные занятия. В итоге, с легкой руки ректора, оказалась назначена на общий с ним лабораторный практикум. Полгруппы у него, вторая – у меня. И что за ребята? Однокашники Каддини, конечно. Вот сижу теперь и думаю, что Йол обязательно выберет руководство Шона, а я буду кусать локти. И кроме себя винить некого.
– По кой хрен ты нахватала на этот семестр столько занятий? – спрашивает Картер, поймав меня в коридоре перед парой. – Тебе не денег нужно, так что же это?
– Отсутствие времени.
– То есть своими синяками под глазами ты согласна добровольно зарабатывать мне миллионы? Чудо, а не женщина, – криво ухмыляется он, а я старательно отвожу глаза и пытаюсь сменить тему, потому что совсем не в настроении выслушивать очередную воспитательную речь.
– С какого перепугу мы ведем одни и те же занятия? Мы же с разных кафедр.
– С разных кафедр, Джоанна, мы были еще до твоего поступления в университет, а теперь я ректор. И делаю все, что пожелаю.
– Перебежчик. Ясно. – Я старательно смотрю только вперед, потому что на самом деле дико хочется залезть к нему на колени, свернуться клубочком и чтобы он меня успокоил, сказал, что все хорошо. А это, как мы знаем, параллельная реальность.
– Когда ты с таким расписанием собираешься писать проект?
– Я все еще сплю часа по четыре в ночь максимум. У меня очень много свободного времени. Проект, короче, я пишу по ночам.
– На твоем месте по ночам я бы занимался отнюдь не проектом, – сообщает мне Картер. Ага, воспитательных бесед не избежать, а ведь я так старательно прикрывалась работой.
– Однако, с этим-то и беда, – ядовито просвещаю я начальство в ответ. – Мой прекрасный характер разогнал всех ухажеров. Если бы ты слышал проникновенную прощальную речь Лайонела, прослезился бы от счастья. Кем только меня не обозвали, а в итоге сообщили, что все сказанное было для моего же блага.
И вдруг Шон меня дергает в сторону, не позволяя войти в открытую дверь лабораторного коридора, и прижимает палец к губам, а ухо к двери. Никогда бы не подумала, что Картер подслушивает и так тоже. Ну ладно, пусть подслушивает как хочет, сама я охотно подслушаю. Следую его примеру.
– Да выбрать нереально, давайте на монетку? – слышу я звонкий голос одного из студентов.
– Нет, так нельзя. Надо понять, кому проще защищаться, – деловито сообщает другой.
– Ректору! – чуть не выкрикивает Йол.
– Да брось, она всего раз на тебя набросилась, и то заслуженно. Ты весь семестр занималась непонятно чем, я вообще удивилась, что на пересдачу не попала, – фыркает моя Хелен, которая на самом деле Элис. Чувствую, что от одного лишь этого напоминания щеки у меня не красные, а пунцовые.
– Да кого не выбирайте, за просто так ставить зачеты не станут! – беззаботно сообщает Каддини, уж он-то точно уже разработал график
– Да, для этого надо принести парочку десятков стаканчиков латте с тремя ложечками сахара, – язвит моя Хелен в ответ. Естественно, это для меня Каддини классный, а для одногруппников он попросту подлиза.
– Однажды у тебя слипнется задница, – шепотом сообщает мне на ухо Картер.
