Текст книги "Дело Кристофера (СИ)"

Автор книги: Александра Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 33 страниц)

Joe: К чему это ты клонишь?

Sean Karter: Можешь пожить у меня.

Joe: Нет!

И, не подумав, отправляю сообщение. Поморщившись, нажиманию на кнопку редактирования и стираю восклицательный знак. Драма да экспрессия ни к чему!

Sean Karter: А в чем дело? Ты уже подобрала себе очередной мешок с дерьмом и матримониальными намерениями, у которого вид из окон лучше, чем у меня?

Joe: Да уж, с отстойностью вида из твоих окон не поспоришь, Картер. Но я не гордая потерпела бы, если бы не несколько иное зрелище. Например, очередная иностранная студентка, с которой ты катаешься по Сиднею…

Sean Karter: Заметь, ровно в то же время я видел тебя в компании троих детей. Только ни один из них не твой.

Joe: Да, ты отлично подбираешь выгодные лично тебе аргументы. И если бы при всем этом ты бы еще и свои увлечения перерос – все было бы просто идеально! Ну а раз такого счастья нам не дано, вышли мне в личку расценки на роскошные Сиднейские виды. Все. Я уехала. xoxo.

Я не включила свет. Чтобы не видеть эту чертову квартиру, я не стала включать свет, и только это позволило мне переступить порог. Но утро…утро безжалостно. Оно наполнило помещение не только светом, но и призраками горя и обид. Это просто невыносимо, настолько больно, но я, невзирая на правила приличия, набрала номер риелтора в семь утра…

А теперь стою напротив входа в университет. Не ожидала, что это окажется сложным настолько. Мне страшно зайти и увидеть, что здесь все еще ничего не поменялось, потому что некоторые события должны что-то менять. Может быть не для всех, но для меня. Мой мир изменился, должны измениться и декорации тоже. За спиной раздаются голоса, и я заставляю себя сделать следующий шаг, иначе поймают и начнут расспрашивать. А я не могу говорить о случившемся…

Однако, когда я вхожу в корпус, вижу, что на моем дисплее горят буквы: "С возвращением, Док"! Губы сами собой растягивают в улыбку, и… ну… чуточку легче становится. Человеческое участие творит чудеса. Не жалость, не притворство, а вот такие вот искренние мелочи, идущие от сердца. Каждому хочется вернуться и знать, что его ждали. Меня ждали. Пусть это и один жаждущий места Бабочек мальчишка. Или вы, может, подумали, что он за мной по доброте душевной таскается? Ха. Вот ведь насмешили. Алло, я его Такаши.

Кафедра не изменилась. Но пришла я первой, слишком торопилась сбежать из дома. У остальных такой проблемы не существует. Ключик от злосчастной аудитории не дает мне покоя. Он висит на видном месте, и я не могу его проигнорировать. Я должна знать, смогу ли бывать на "месте происшествия". Глупо было бы думать, что одну из любимых кафедрой аудиторий исключат из расписания навсегда. Его ведь не Клегг составляет. Хватаю ключ и поднимаюсь наверх.

Когда я подхожу к двери, ноги дрожат. Я помню Ребекку Йол и парализующую боль. Думаю, эта девушка из моего персонального ада. Почему именно ей довелось увидеть, как я истекаю кровью? Я спешно отгоняю эти мысли и начинаю вставлять ключ в замок. Но он не поворачивается… Он раньше не заедал… Я вытаскиваю ключ и наклоняюсь. Замок аж блестит… Ни единой царапинки. Его сменили! Но ключа нет. То есть… эту аудиторию закрыли насовсем? Не знаю почему, но губы, подрагивая, изгибаются в улыбке. Ее закрыли из-за меня. Хоть бы это сделал Шон… Пожалуйста. Я же так немного прошу! Оборачиваюсь, опираюсь о дверь спиной и шумно выдыхаю. На один кошмар меньше. И, может быть, все не так плохо. Он предложил мне переехать к нему, и он закрыл аудиторию. Он, блин, и не смейте спорить. Иногда иллюзии во благо!

Ее закрыли, – слышу я голос Клегга. – Увидел твою сумку, и понял, куда ты пойдешь.

– Кто закрыл? – А вот в этом самом месте пора побиться головой о стену. Зачем я это спросила? Зачем выставляю себя дурой?

– Картер. Причин не знаю, но теперь всем определенно спокойнее. В конце концов, там побывала толпа перепуганных студентов… Мда…

– Роб, иди сюда, – и приветственно раскрываю объятия.

– Какое же ты горе, Конелл, – неуклюже похлопывает он меня по спине.

– Керри шутит, что мое второе имя – Катастрофа.

Клегг не комментирует, потому что согласен. А когда мы заходим на кафедру, я вижу, что там меня дожидается знакомый потрепанный рюкзак и кофе из старбакса. Каддини ничуть не изменился. Он все такой же долговязый и взъерошенный.

– Док, привет, – расплывается он в улыбке. – Я все-таки рискнул! – и торжественно протягивает мне стаканчик.

Он очень забавный. Только несколько не в себе… перманентно. Пока Каддини не успел развернуть треп о достижениях мира IT-технологий, Клегг сует ему в руку несколько банкнот и отправляет за кофе. Шутит, что так открыто подлизываться только к одному преподавателю неприлично. Парнишка, разумеется, не возражает, он вообще отзывчивый. Прибегает с двумя стаканами и плюхается на стул напротив, готовый внимать всему, что бы мы не сказали, хотя в разговоре не участвует.

– Я должна созвать конференцию параллельщиков.

– С чего это вдруг.

– Терки с Картером, – отмахиваюсь я.

– Ну давай устроим, – одаривает меня своей благосклонностью начальство.

– Ты шутишь? Здесь нельзя.

– Почему?

– Это же обитель Картера. Если ты зовешь народ в Сидней, все летят к Картеру. А он тут вообще не при чем.

– Терки масштабнее, чем я думал, – хмыкает Клегг.

– Может, Мельбурн? – предлагаю я.

– Да брось. Это несерьезно.

– В Мельбурне отличный университет. И я регулярно переписываюсь с близнецами. Их запросто можно попросить. Они будут счастливы. В конце концов, это отличная возможность пообщаться с Бабочками. Да они меня кормить клубникой со сливками начнут! – Помните? Помните мою нездоровую фантазию, да? Она все еще со мной!

– Что за больные ассоциации? – подозрительно спрашивает Клегг.

– Когда раньше мне приходилось срочно дистанцироваться от какой-нибудь гадости, происходившей в реальности, я представляла мельбурнских близнецов, которые кормят меня клубникой со сливками. Они такие древние, что это очень смешно. – Но ни Клегг, ни Каддини не забавляются. Они недоумевают. – Гхм, проехали.

– Да, проехали, Джоанна, – откашливается Клегг. – И идея дурацкая. Картер никогда тебе не позволит и шаг в сторону Мельбурна сделать.

– Почему? Я не собираюсь давать деру отсюда. Я с ним поговорю.

– Я не согласен на Мельбурн. Категорически. Запрещаю тебе это как твой начальник.

– Не надо мне тыкать в нос твоим положением. Если ты хочешь это обсудить – пожалуйста. Только не надо бить по столу кулаком и орать "я сказал". Как ты знаешь, в любом случае в обход тебя я действовать не стану. – От раздражения я даже свой слоеный латте перемешиваю.

– Прости. Ты уже однажды уезжала в Мельбурн. Мы не могли это воспринять хорошо. Так что… еще раз прости. Но нет.

Чтобы не продолжать неприятный разговор, я открываю ноутбук и захожу на портал Бабочек. В надежде на ответ Шона посматриваю на свои сообщения. Пусто. Это что, наглядная демонстрация несогласия с моим решением жить самостоятельно? Или, может, он, как всегда, делает не то, о чем я попросила? Что гадать? Толку-то никакого. Вздыхаю и пролистываю стену. Последний комментарий прислал Такаши.

TkshMk: Рад видеть, что вам лучше, Джоанна.

Joe: Спасибо, Такаши. Так здорово всех здесь видеть, будто и не расставались с самой Сицилии.

TkshMk: Да, проект "пообщайся с Бабочкой в интерактиве" работает совсем как надо.

Joe: Да бросьте, мы вовсе не шоу-индустрией занимаемся.

TkshMk: Ну конечно, Шон не признается, но это пиар в чистом виде. И офис Бабочек тоже. Он всего лишь набивает нам очки, привлекая новые кадры.

Joe: А я думала, что это нечто типа "один за всех". По крайней мере, Картер однажды сказал, что Бабочкам не хватает единства. И да, здание офиса красивое. Там полная панорама Сиднея. Откуда бы вы еще могли об этом узнать?

TkshMk: Я бы с удовольствием полюбовался.

Joe: Могу вечером прислать фото.

TkshMk: Было бы здорово.

Joe: Ладно, мне пора работать. А то по мою голову придет наш страшный и ужасный начальник лично.

TkshMk: Хорошего дня, Джо.

Joe: Спасибо!

Однако моим мечтам не суждено сбыться, потому что у нас на кафедре появляется Шон собственной персоной. И я просто до неприличия рада его видеть.

– Привет, – говорю я, пытаясь выглядеть хотя бы вменяемой.

– Пошли со мной.

Я и не думаю сопротивляться. Этой чертовой закрытой аудиторией он меня подкупил еще сильнее, чем проектами и вчерашними разговорами о переезде.

– Собираюсь получить грант на исследования. Тема тебе придется по душе, насколько я знаю, уже знакома с этой штукой. Но не можешь руководить, ведь в последнее время мало публиковалась.

– Военные не особенно жаждут раскрывать свои секреты, – тут же начинаю оправдываться.

– Именно, – кивает он. Значит это не очередная порция обвинений. Уже хорошо. – Но по этой причине проект буду возглавлять я.

– Да уж, тебе точно не откажут в финансировании. Так что за тема?

– Квантовый компьютер*. Собираюсь написать для него язык программирования.

* Штука намного более экзотическая, нежели суперкомпьютер, новоизобретенная, говорят, оставит нынешних программистов без работы, ибо принципиально иная. Размерами, опять же, впечатляющая. Обещает быть быстрой.

– Как… да как ты узнал, что я над этим работала? Картер, это же закрытая информация.

– Моя работа заключается в обнародовании закрытой информации. К тому же, ты уже преступница, казнить тебя дважды не получится. Думал, что ты больше обрадуешься.

– Я рада. Но не в той части, где мне собираются дважды казнить, – кисло отзываюсь я.

– Поначалу проект будет простенький, а потом уже выбьем нормальное финансирование и команду. Бабочек подключим. А пока… просто развлекаемся, Конелл. Я еще с этой машиной дела не имел. Ты меня обскакала.

– Ненамного. Она жуткая.

– А должна стать родной.

– И участников проекта я выбирать могу?

– Можешь. Но, Конелл, это проект моей кафедры. Не вздумай протаскивать туда Клегга.

А затем мы входим в комнату, где стоит квантовый компьютер. Это ящик. Но также наше светлое будущее. Идея, которая восхищает многообразием возможностей. И вот стоим мы с Картером плечом к плечу и таращимся на это чудо науки и техники.

– Это круто. Думаю, надо взять в проект Каддини. Он будет в восторге.

– Ты не возьмешь в проект Каддини, – бесстрастно парирует Шон.

– Но он мой…

– Он не твой, а мой, – поправляет он меня. – Однозначно.

Поворачиваюсь к нему, недоверчиво смотрю. Мы что, действительно начнем делить студентов?! Можно еще мелом разметить территорию кампуса. Чур, буфет мой!

– Верно, Картер. В этом здании каждый кубометр воздуха твой. Но про Каддини ты, наверное, шутишь. Скажи, что ты шутишь.

– Я не позволю кафедре параллельного программирования переманивать у хакеров лучших студентов, – сообщает Картер, скривившись.

– Я не переманиваю, я… просто… да на кафедре защиты работаете вы с Хелен. А сумма вашего обаяния равняется минус единице! Клегг куда симпатичнее, а уж я так и вовсе прелесть.

Не странно, что перепуганные цыплята бегут туда, где теплее.

– Прости, Конелл, но я вынужден тебя разочаровать. По социальным меркам Клегг куда прелестнее тебя. У него хотя бы моральные принципы имеются. – Один-один. – И, если ты думаешь, что я забыл о теме разговора – не выйдет. Не вздумай включить в проект Каддини!

– Постой, это же проект твоей кафедры. Твоя кафедра и твой студент. Даже у меня меньше прав в нем участвовать.

– Точно. Будешь тянуть на себя одеяло – исключу.

– Не это ли ты от меня требовал еще вчера?

– Поверь, твоя старательность мне угодить впечатляет.

– Что?!

– Но не думай, что я позволю тебе делать все, что заблагорассудится.

Стою и смотрю на него, а сердце бьется как бешеное. Это мне за вчерашний отказ? Он злится, что я не согласилась переехать к нему? Или это он злится дежурно? Я так долго на него смотрю, что мне начинает казаться, будто расстояние между нами сокращается. В голову врезаются посторонние запахи, которые невозможно игнорировать. О нет! Так не пойдет.

– Пришли мне ведомости студентов, я посмотрю, кого можно взять в помощники. И даже не думай пропихнуть Ребекку Йол, иначе она будет плакать. Много, долго и часто. Тебе очень не понравится, уверяю.

После этого я разворачиваюсь и ухожу, но слышу смех за спиной. Черт возьми, это же флирт и ни на процент не меньше! Что я делаю? Что мы делаем?

И, списка претендентов на место под солнцем – пардон, за штурвалом суперкомпьютера – я выбираю некую Аманду Грейс. Не знаю ее, я у этой группы никаких дисциплин не вела, но у этой девушки впечатляющие оценки. Иду на кафедру хакеров.

– Каддини, ты Аманду Грейс знаешь?

– Ага, Док. А что?

– Она австралийка?

– Ээээ… да, – глаза у парнишки становятся круглыми-круглыми. А у меня серьезный академический вопрос, между прочим.

– А она симпатичная?

– Эмм… хмм… А тебе по какой шкале.

– Ну, уж не до хорошего. Вон Хелен сидит, – бодро указываю я на свою одногруппницу. Та честно пытается возмутиться. – Аманда Грейс симпатичнее?

– Нет… Док, блин… мне здесь еще учиться. И у мисс Амберт тоже!

– О, не переживай, тебе благоволит сам ректор. Так что твоему диплому с отличием ни одна сиднейская мымра не помешает. Так Грейс, говоришь, не очень?

– Не очень, – вздыхает он.

Вот и славно. Девица определенно не во вкусе любителей заграничных диковинок…

Я привычно расстилаю одеяло около окна в офисе Бабочек, ставлю на него стаканчик с кофе из старбакса и радостно плюхаюсь рядом. В этом месте мне так уютно и спокойно. Я не хочу думать о причинах, их осознание может нарушить это умиротворение.

Захожу на портал. Как и обещала Такаши, вчера я выложила фотографию себя вот на этом самом месте. Вечером, на фоне нарядных Сиднейских огней. Пришлось повозиться, чтобы снять все так, как хотелось, но вышло замечательно: и ночь, и окно, и я, сложившая пальцы сердечком. Поддавшись порыву, сделала на фото надпись "Love Sidney". Пусть те, кто в курсе моей татуировки, позабавятся.

Мировая вышла фотка. Просто загляденье. Теперь красуется на моей стенке. Однако, ответа от Такаши дожидаться не стала: было уже очень поздно, и, хотя у нас с ним разница во времени час (причем у нас этот час в плюс), по ночам он на портале не сидит. Решила посмотреть утром. И не прогадала. Такаши, видно, жаворонок, бедняга, так как сегодня суббота, у них в Осаке сейчас всего восемь, а он уже мне ответил.

TkshMk: Да, впечатляет. Надеюсь, что когда-нибудь увижу это лично.

Joe: Уверена, что так и будет. Шон ведь иногда вас приглашает в Австралию даже просто так. Единственного)

TkshMk: Вот как? Я польщен.

Kaddini: Док, а я в Сиднее! Ну Док, ну тайком… один разочек…

Если Такаши жаворонок, то мальчишка-энтузиаст и вовсе не спит. Вспоминаю вчерашний запрет Шона, и чувствую себя предательницей. Ну как сказать моему любимому студенту, что я не беру его в проект, потому что когда-то сама проложила дорожку, на которую теперь поставили знак "движение запрещено"? Он же очень сильно расстроится…

Joe: Договаривайся с Картером! Наш царь и бог правило трех предупреждений не соблюдает.

Один раз, и пинок под задницу… Я проверяла. А мне тут и самой неплохо.

Kaddini: Вот же ты жадина!

Внезапно лифт оживает. Не думаю, что здесь есть уже работающие офисы, здание, построили совсем недавно. Может, это рабочие, у которых не пятидневный график? Например, в офисе Бабочек явно что-то делают, просто не по вечерам, когда здесь бываю я. Однако, как вы, наверное, догадались, жду я совсем не строительную бригаду. Не знаю, зачем мне сейчас здесь Шон, но это так заманчиво… Просто увидеть, поговорить, подколоть… А лифт действительно открывается на нашем этаже, и я сижу, затаив дыхание. Вот только вместо Шона оттуда выходит совершенно незнакомый мужчина. Мужчина в безупречно сидящем костюме. Высокий, широкоплечий, симпатичный блондин. Он точно не Бабочка… И, как ни странно, первое мое желание – сбежать. Он тоже недоуменно на меня таращится. Причем, кажется, я в себя прихожу даже раньше.

– Что для вора, что для рабочего вы слишком хорошо одеты, – сообщаю я очевидное.

– А вы для компьютерного фрика слишком качественно причесаны, а еще не носите очков. Но, судя по макбуку и большому латте, вы как раз из их числа. Мое имя Ашер Циммерман. Я отвечаю перед одним вечно недовольным типом за работы, которые проводятся в данном помещении.

– Джоанна Конелл. С потрохами продана в компьютерное рабство тому же самому типу. Вы не против, если я тут посижу?

– Нет, конечно. Сегодня ребята не работают.

– А мистеру Главному Перфоратору такого счастья, как всегда, не выпало. – В ответ на мою шутку он запрокидывает голову и смеется. Почему-то мне это не нравится, я уже жалею о своих словах.

– Мистер Главный Перфоратор? Это довольно смелое утверждение для человека, с которым мы познакомились несколько минут назад.

– Это просто безобидная шутка, – на всякий случай уточняю я. Но… не прокатило.

– Позавтракать не хотите? Пожалуй, сегодня тот самый случай, когда данное предложение не несет в себе двусмысленный подтекст.

– Я уже, – показываю я ему стаканчик кофе и, вежливо улыбнувшись, утыкаюсь в ноутбук.

Но вдруг мой телефон оживает, и я чуть не начинаю прыгать от счастья, видя, что это риелтор. Он говорит, что нашел вариант по моему запросу: что-то не очень шикарное, но уютное и… женское. Причем эти требования я подкрепляю всем, что осталось на моей карточке. И, судя по энтузиазму, с которым женщина берется за дело, денег у меня вполне достаточно. В общем, через двадцать минут мы договариваемся встретиться.

– Выходит, вы не завтракаете со мной потому что запланировали трапезу с другим? – уточняет Ашер Циммерман.

– Не обижайтесь. – Незнание правды ему уж точно не повредит. Особенно после моей глупой выходки. Но после такого неплохо бы и самолюбие подлечить, а потому я говорю: – До свидания, мистер Главный Перфоратор.

Когда двери лифа закрываются, он все еще смотрит мне вслед.

Квартирка, которую мне предлагает риелтор, расположена в двадцати минутах и от залива, и от офиса Бабочек. Мысль о том, что моя извечная утренняя пробежка могла бы включать в себя визит на побережье, не может не подкупать. Это ли не радость? Из окон вид тоже хороший, дверные проемы не обычные – арочные, и в стенах ниши для ваз с цветами. Наверное, само провидение благоволит моему переезду из роскошного ада. Кстати, тут все отнюдь не так помпезно. Ни кричащего белого цвета, ни парковки, куда можно посадить боинг… И она не новая. Мне вооруженная перфораторами бригада ни к чему. Короче, только таблички "здесь живет Джоанна" не хватает. Наверное, неправильно покупать первую увиденную квартиру, но я уже не могу от нее отказаться. Поскольку это местечко раньше сдавалось, и жильцов уже нет, мне разрешают въехать сразу. Ну, ради этой возможности я внесла баснословный залог…

А далее мы с Робертом и Мадлен перевозим мои вещи. У меня нет мебели, потому процесс не такой уж трудоемкий, справляемся за день. Осталось только кровать купить. Таким образом, я почти все воскресенье трачу на поиски подходящего ложа, а после еду на пляж, намереваясь после него заглянуть в офис Бабочек. Интернет в новенькой квартирке еще не подведен, а вечер без доступа ко всемирной паутине – это самый страшный кошмар компьютерно зависимого человека.

Наряд из коротких пляжных шорт, майки и сланцев меня совсем не красит, а волосы спутались от соли, но это не страшно, ведь уже поздно, и увидит меня только строительная пыль… Хаха. Не тут-то было!

– Давая тебе ключ, я не подразумевал, что ты можешь здесь поселиться, – сообщает мне Картер, стоит створкам лифта открыться. Вот черт! Я инстинктивно хватаюсь за свои еще не до конца высохшие волосы.

– Я купила квартиру.

– Поздравляю. И что?

– Я ее купила вчера, а это значит, что там ни интернета, ни приличного освещения, ведь раньше я снимала все полностью меблированное… Подведу жизненно необходимое – перестану надоедать тебе своим присутствием.

В этот момент створки лифта начинают закрываться, и Шон придерживает их, давая мне время покинуть кабину.

– И вообще, если это офис Бабочек, а я Бабочка…

– Это ОФИС Бабочек, а не место для ночных фотосессий и утренних посиделок в компании латте.

Закатываю глаза.

– Что именно тебя бесит?

Но вопрос адресован спине Шона, так как он уже возвращается к тому, от чего его оторвала моя отнюдь не желанная персона – к проверке качества работы Ашера Циммермана. Сначала он стучит костяшками пальцев по круглой стене, а потом изучающе проводит по ней ладонью. Мой мозг разрывается от изобилия неприличных картинок, в каждой из которых под его руками мое тело… изгиб поясницы – именно там, где раньше была вереница шрамов, – плечи, бедра… Боже…

– Стены должны даже после взрыва выстоять, Ашер. – Кто?! Моя эротическая фантазия рассыпается в пыль. Провалиться бы тебе, Конелл, сквозь землю. Начинаю лихорадочно копаться в своей плетеной сумке в поисках блэкбери, стараясь принять максимально сосредоточенный вид.

– Ты именно за этим меня и нанял, разве нет? – не слишком довольно спрашивает мистер Перфоратор, но самого мужчину я не вижу. – Здесь использовалась та же технология, что и для банковских сейфов. Взрыв обрушит здание, но твое сокровище останется в безопасности.

– Ты готов прямо сейчас принести взрывчатку и проверить?

– Взорвать здание? – раздраженно уточняет блондин, появляясь, наконец, в поле моего зрения и приветственно кивая.

– Нет. Взорвать бомбу внутри стен. Согласно твоей теории, они должны удержать волну.

– Совсем спятил? – раздраженно спрашивает Ашер. – Волну они удержат, но вибрации не погасят. А если учесть, что ради этого кольца ты снес чуть ли не все несущие стены, можешь со зданием попрощаться.

Не слишком деловые отношения у этих двоих. Стоп, это не мое дело. Мысленно даю себе подзатыльник и утыкаюсь в телефон. На портале Бабочек всегда на редкость оживленно. Нахожу тему, где люди обмениваются впечатлениями обо всяческих новинках мира IT и обсуждают… квантовый компьютер. Там единолично царствует этот пи-пи-пи-ев. Решив воспользоваться присутствием человека, который точно знает этого типа, спрашиваю:

– Картер, как читается фамилия русского парня из Бабочек?

– Немаляев, – без уточнений понимает Шон.

– Ставленник Пани?

– Да.

– Тогда все ясно.

От нечего делать влезаю в дискуссию, и мы с Немаляевым затеваем спор. Я так увлекаюсь, что даже пропускаю момент ухода Шона и Ашера, – строчу два не высунув язык. На огонек слетаются и остальные представители крылатой братии.

TkshMk: Какое счастье, что я в этом проекте не участвую…

NY: Все в порядке, мистер Мияки, это чисто профессиональный спор.

Joe: У меня уже от этого чисто профессионального спора волосы на затылке шевелятся!

TkshMk: Всем спокойной ночи. Приятных обсуждений.

Sean Karter: Такаши, с тобой очень сложно поддерживать связь. Советую пересмотреть расписание.

TkshMk: Прошу прощения, но не сегодня. У меня в университете утреннее собрание. Еще раз спокойной ночи.

Joe: Картер, так что вы с мистером Перфоратором решили по поводу офиса? Взрываете или нет?

Sean Karter: Это ты Ашера так прозвала?

Joe: Ну да, он же строительными работами заведует.

Pany: Офис взрывают?

Joe: Шон хочет взорвать офис, чтобы проверить, переживет ли его суперкомпьютер ядерную войну.

Pany: А вы там, я смотрю, развлекаетесь…

Joe: Зачем тебе непробиваемые стены, Картер?

Sean Karter: Потому что мой суперкомпьютер легче стащить, чем взломать.

Joe: Да ты параноик! Он же гигантский!

Sean Karter: Нельзя недооценивать силу энтузиазма.

NY: Так мы что-нибудь решим по поводу квантов?

Kaddini: Да, мне тоже интересно.

NY: Кто это?

Joe: Мой чокнутый студент, не обращайте внимания.

Sean Karter: Это МОЙ студент! Второй раз предупреждаю.

Joe: Предпочитаешь, чтобы его воспитанием занялась Хелен?

Kaddini: Прошу, не надо мисс Амберт! Ее невозможно подкупить с помощью кофе… Сэр, а можно посмотреть на офис Бабочек?

Sean Karter: Там ремонт и Конелл. И то, и другое ты уже видел.

Kaddini: Там невзрываемый сейф для суперкомпьютера!

Sean Karter: Его невзрываемость еще не доказана.

Pany: Ты серьезно собрался взрывать офис?

Kaddini: А можно это увидеть? Я никогда не видел взрыв.

Sean Karter: Каддини, я тебя сейчас забаню.

NY: Так мы продолжим или нет?

Sean Karter: Не сегодня. В Сиднее второй час ночи.

Joe: Мда, пожалуй, мне пора. Всем пока.

По пути к лифту я считаю, сколько углов в новой квартире соберу по дороге в спальню, потому что по поводу освещения не шутила. До него у меня пока руки не дошли. Даже люстры не висят. Когда двери лифта открываются, меня на мгновение охватывает страх. Думала, что в здании осталась я одна, но напротив дверей, прямо посреди парковки, стоит машина. А затем я понимаю, что это черная мазда, и мое часто стучащее от страха сердце сладко замирает. Из лифта я кое-как выхожу, но дальше и шага ступить не могу. А Шон вылезает из машины. И, кажется, никакой взрывчатки не нужно. Напряжения столько, что одна искра – и все здание взлетит на воздух.

– Шон? – спрашиваю я.

– Ты сказала, что у тебя в квартире света нет. Помочь?

Этот вопрос заставляет меня моргнуть и рассмеяться. Только электрическое поле никуда не исчезло. И я, разумеется, не отказываюсь, потому что не продлить такое ощущение под безобидным предлогом – преступление.

– Только нужно заехать за кофе. Кажется, плиту замкнуло, – я не смогла ее включить… Думаю, нам нужен кофе. Вот.

– Боже мой, Конелл, заткнись!

Сидя в машине, я буквально сгораю от нетерпения. Предвкушение. Неизвестность. Сладкая и порочная. Может быть, в отношениях этот момент и есть самый приятный? Иллюзия всевозможности и вседозволенности, которая, как правило, не окупается и оставляет горькое чувство утраты… но априори заставляет наши сердца биться часто, как никогда, дрожать от восторга. Моя нога дважды соскальзывает с педали газа, потому что он едет за мной. Потому что этот слепящий огонь в зеркалах из-за его фар. И меня оглушает собственный шум крови. Стоя на светофоре, я пропускаю момент, когда загорается зеленый, потому что пялюсь в зеркало заднего вида и улыбаюсь, как дурочка.

Припарковавшись, мы оба выходим из машин и направляемся к выходу. Неподалеку есть круглосуточная забегаловка. Кофе там, мягко говоря, не очень, но ехать далеко никому не хочется. Когда мы стоим около прилавка, дожидаясь заказа, рука Шона на мгновение, словно невзначай, касается моей поясницы.

– Ты сделала пластику? – спрашивает он внезапно.

– Да.

– Ты до смешного одержима своей внешностью. Это не вернет тебе здоровье.

– Но превращаться в чудовище Франкенштейна тоже не хочется.

Несколько секунд он смотрит на меня, и морщинка меж его бровей становится все глубже и глубже.

– Мне нравились твои шрамы. Они были моими, – мрачно заключает он.

– Твое извращенное мировосприятие для меня не новость, – парирую я, отчего-то вспоминая помятый капот мазды. Разумеется, это не одно и то же, но я не удивлена, что Картер ухитрился найти в этих двух вещах нечто родственное.

И вот, со стаканчиками кофе, в уютнейшем на свете молчании мы заходим в мою квартиру. Три комнатки, уютная кухня и большая ванная. Думаю, мне этого хватит до конца жизни. Кстати, домик Шона тоже не дворец. Стоп! Это вообще некстати!

– Располагайся, – бросаю я и скрываюсь ванной, чтобы переодеться.

А когда выхожу, посреди гостиной стоит стремянка, а у Шона в руках моя люстра.

– Садись на верхнюю ступеньку. Будешь светить фонариком.

– А мы не упадем, вдвоем-то? – подозрительно спрашиваю я.

– Если у тебя найдется еще одна стремянка или хотя бы высокий табурет, охотно рассмотрю варианты.

Но у меня ни того, ни другого. Послушно взбираюсь наверх и поворачиваюсь к Шону лицом. Он тоже поднимается по ступеням. И… черт, мне приходится раздвинуть колени, чтобы хоть как-то сохранить баланс. Это слишком интимно. И ведь, вроде, не подстроено, но создается ощущение, что цель всего мероприятия – поиграть друг с другом. Кто первый сорвется? Ну а что? Мы ночью наедине в квартире, где есть только кровать. И если бы хоть один из нас был против логического продолжения вечера, он бы просто не допустил такой ситуации.

Из ниши в навесном потолке Шон выковыривает отверткой (оставшейся мне, заметьте, от Брюса) провода. А я смотрю на его рубашку, натянувшуюся на груди, и хочется расстегнуть каждую пуговицу. Если бы не стремянка, я не знаю, что бы было. Она не очень устойчивая, не могу поверить, что мы на нее дружно влезли из одного лишь упрямства. Что-то я отвлеклась, надо срочно продолжить представлять Картера без рубашки. Честное слово, лучше бы ее не было и гадать не пришлось, а то я скоро совсем свихнусь. Стараюсь дышать не слишком часто, потому что в тишине ночи каждый вдох подобен раскату грома. Но двадцать сантиметров. Между нами не больше двадцати сантиметров. Если я чуть-чуть подамся вперед… мы дружно рухнем со стремянки оба.

Интересно, как часто Картер вешает одиноким девицам люстры по ночам? Надо заметить, выходит у него просто изумительно! Невольно вспоминаю о Ребекке Йол, и меня охватывает почти непреодолимое желание ударить, укусить или поцарапать Шона. Оставить на нем свои шрамы… Эти мысли так пугают, что когда я слышу голос Картера, подскакиваю на месте, и стремянка опасно вздрагивает вместе со мной.

– Джоанна, повыше фонарь можешь?

– Конечно.

Он собирается подсоединять провода, а мой взгляд упирается в пуговицу его рубашки снова. Ту самую, после которой их расстегивать считается неприличным. Его кожа очень смуглая, и это подчеркнуто белизной рубашки. Интересно, это загар или от природы? Не думаю, что Картер проводит свое лето, валяясь на пляже… Хотя, проверить гипотезу легче легкого, стоит только…

Старательно вытряхивая из головы все непристойности, я вытягиваю вверх руки, но взгляд Картера опускается в декольте моего топика. Еще чуть-чуть, и нас уже ничто не остановит.

– Шон, мне не удастся продержать фонарь долго.

Он моргает, кивает, а затем возвращается к работе. Но когда начинает водружать люстру на ее законное место, стремянка дергается в сторону, и я сильно обхватываю Картера и руками, и ногами. Следующие несколько секунд я поверить не могу, что мы удержались, а потом заливаюсь румянцем. Мои руки обвивают его бедра, лицом я уткнулась в его живот, это просто… сумасшествие.

Наконец, люстра на своем месте, и мы включаем свет. Однако, если для меня зрелище не новое, то Шон ожидал отнюдь не этого. О да, ему было определенно не до изучения осветительных приборов…

– Что за хрень? – подозрительно спрашивает Картер, поворачиваясь кругом и осматривая комнату, на стенах которой теперь настоящий театр теней.

– Панорама Сиднея. Я нашла эту люстру после того, как увидела офис Бабочек в первый раз.

– После того, как трогала твои волосы в машине. После того, как подумала, что в этом городе офис Бабочек кроме нас с тобой никому не будет принадлежать, что ты его строишь для меня. Мне нужно было это напоминание.