Текст книги "Дело Кристофера (СИ)"
Автор книги: Александра Гейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)
– Аборт чреват последствиями, Шон. И не только физическими. Но как бы то ни было. Это не твое дело!
– Она лишила Алекса выбора, это ты понимаешь? – Нет, я не понимаю. В смысле не понимаю, куда свернул разговор. О чем он вообще? В чем он пытается убедить меня теперь?
– Ах вот оно что, – фыркаю. – Уверена, бедняга Алекс ее достаточно любит, чтобы простить. И, может, она ему смысл жизни подарила, которого, порой, твоему приятелю определенно не хватало. Но, как бы то ни было, это все равно НЕ ТВОЕ ГРЕБАНОЕ ДЕЛО!
– Черта с два ему был нужен больной ребенок! Алекс родился с серебряной ложкой во рту, и всю жизнь этим пользовался! Он раз за разом портил собственную жизнь, налаживал и снова портил, и снова налаживал, и снова портил. Этот человек понятия не имеет что такое день за днем, год за годом следовать за своей мечтой, не сбиваясь с курса.
Я тру переносицу. Не то чтобы мне не нравился Алекс, но я слишком устала, чтобы обсуждать его сейчас.
– И это логично. Он же не машина!
– Бла-бла-бла, Джоанна. Он идиот. Просадил состояние на тщетные попытки достучаться до совести Пани, а затем и вовсе кокаин. И, что самое смешное, он сказал, что делал это ради своей женщины! В жизни ничего глупее не слышал. Что из этого, по его мнению, было нужно ей? А все потому что был не в состоянии предположить, что она уехала в погоне за своей мечтой о лучшей жизни. О том, что нужно было ей совсем другое!
– О! Так мы все-таки еще говорим о моем смешном желании иметь нормальную семью, а не твоей любовнице и ее благоверном? – окончательно выхожу я из себя.
Несколько секунд Шон просто смотрит на меня. И, кажется, борется с желанием придушить на месте. Когда он, наконец, открывает рот, голос звучит спокойно, но сжатые в кулаки пальцы свидетельствуют отнюдь не о равнодушии.
– Я, Джоанна, веду к тому, что дабы не выставлять себя полным идиотом, стоит иногда сказать правду. Даже если это такой маразм, как желание отправиться на тот свет в попытке продолжить зашедшую в тупик эволюционную цепочку. – Судя по всему, он за что-то на меня злится, причем сильно…
– Правду?! Какую ты хочешь слышать правду? Я не планирую тайно спать с тобой до глубокой старости, мне этого недостаточно! – И тут до меня доходит, что это не внезапное озарение, что подсознательно я это понимала всегда. – Я хочу детей, уверенности в каждом будущем дне, любви и верности. Как… как у Пани и Алекса, Керри и Лайонела, моих родителей, в конце концов! Да даже Роб с Мадлен, пусть детей у них и нет, лучше, чем мы с тобой! Того, что есть, мне мало. Одного лишь тебя мне мало!
На этом запас сил окончательно исчерпан, и я сдуваюсь подобно воздушному шарику, из которого выкачали весь воздух, потому что как бы сильно я не любила Картера, на новые бесперспективные, унизительные, вгоняющие в депрессию отношения я не подпишусь!
Марион строит песчаный замок, а я слежу за ее сосредоточенным перемазанным личиком и пытаюсь убедить себя, что сделала правильный выбор. Я никогда даже не допускала мысли, что у меня не будет детей. И я не соврала, сказав, что одного лишь Шона мне мало. Я всегда хотела от жизни максимум. Стать Бабочкой. Стать любимой женой. Стать лучшей в мире мамой. Если что-то из этого не случится, я буду страдать до конца жизни. Может, не каждый день, но временами точно. В те угнетающие моменты, когда подруги будут рожать детей, а знакомые супружеские пары – обмениваться взглядами, полными любви и преданности. Ну что со мной не так? Вот что? Может, проблемы даже серьезнее, чем я полагала, учитывая то, что мне посчастливилось влюбиться в законченного социопата? Наверное, мое глупое сердце солидарно с еще более глупым телом, и они коллективно противятся идее родить собственного ребенка.
А замок у нас с Марион получается замечательный. У меня они и в детстве выходили на зависть, а теперь и подавно. Старательно слежу, чтобы малышка не замерзла, чтобы ручки ее были теплыми, заставляю ее греть их в шарфике, связанном Мадлен.
Марион из тех детей, которые редко плачут. В этом она в Керри. Не помню, чтобы подруга ревела по пустякам. Должность плаксы года каждый раз доставалась мне. Скорее всего она в сравнении с любым другим человеком все равно бы досталась мне, но не суть. В общем Марион даже когда падает подходит к поребрику, о который споткнулась, и пинает его. Отличная черта характера, коей я, к несчастью, не обладаю.
И сегодняшний день – прекрасное тому доказательство. По пляжу прямо нам навстречу идет Ашер со своей Марией. Чего я хочу больше всего на свете? Правильно. Пойти и спрятаться, конечно. Но схватить Марион и сбежать быстро, пока никто не заметил, не выйдет. А для откровенного побега у меня слишком много гордости. Остается надеяться лишь на то, что Перфоратору хватит такта сделать вид, будто он меня не заметил. Но мужчины (в большинстве своем) существа бесхитростные. И, следуя этой логике, Ашер направляется прямиком к нам, останавливается в нескольких шагах и смотрит крайне заинтересованно.
– Привет, Джо, – говорит он.
– Привет, – отвечаю я, в то время как Марион улыбается ему, демонстрируя просто убийственные ямочки на щеках. Совсем кроха, а уже такая кокетка, умиляюсь я. Но, оказывается, все это отвлекающий маневр, чтобы, наконец, осуществить мечту и засунуть в рот вымазанный в песке палец. – Марион, не вздумай! – перехватываю ее руку и сажаю к себе на колени. – Ты хоть представляешь, что со мной сделает твоя мама, если ты наешься песка и заболеешь? Никакого тебе Сиднея, понимаешь? Так и будешь тухнуть в своем Ньюкасле!
– Не хочу тухнуть в Ньюкасле, – доверительно сообщает ребенок.
– Правильно. Никто не хочет! – вытираю ее руки влажной салфеткой. Не идеально, но хоть что-то. – Как дела, Ашер? – спрашиваю я, исподтишка рассматривая Марию.
Она весьма симпатичная, но я определенно лучше. Мучить меня годами, подобно Пани, она не будет.
– Ты… покрасила волосы?
– А, да, – нервно пожимаю я плечами.
– Если бы не это, я бы точно решил, ребенок твой, – шутит он. Нет, мужчины не просто бесхитростные, они бесхитростные кретины! Хотя откуда ему знать…
– Благодарю, – выдавливаю я из себя. – Это Марион, дочка Керри. Она просто приехала погостить у своей крестной, да? – улыбаюсь я.
– В Сиииидней, – нараспев сообщает Марион и начинает крутить в руках лопатку для песка, чуть не заезжая в глаз.
– Слышал, ты снова с Картером…
– Была, – признаюсь я, а в глубине души злорадствую. – Но поскольку он понятия не имеет, что можно делать с девушками до восемнадцати, – указываю я на Марион. – Это уже не актуально.
– Жесткие у тебя критерии, – шутит Ашер.
– Не быть придурком? Да уж пожалуй, – язвлю, не сдержавшись.
– Мне холодно! – вдруг жалуется Марион. – Я хочу к Мадлен!
– Мы договорились дать Мадлен отдохнуть.
– ХОЧУ К МАДЛЕН! – И милая детская мордашка превращается в предельно обиженную мину. Вот как тут отказать? Я же ей не мама, чтобы быть строгой.
– Все-все, договорились. Пойдем объедать к Мадлен… снова, – вздыхаю я. Ну да, я негодяйка. Но после вчерашнего мне простительно. – Ладно, Ашер, приятно было повидаться.
Я не прощаюсь с Марией из принципа. Я уже давно отказалась от мысли быть суперхорошей.
В день, когда уезжает Марион, я сижу и безвольно таращусь в экран своего телефона. На дисплее горит номер Шона, и хотя я знаю, что кнопку вызова нажимать нельзя, хочется безумно. Дабы избежать соблазна, я все-таки звоню. Но не Картеру, а парикмахеру.
Никакая я не шатенка, это же самая что ни на есть ошибка природы. И дело не в пресловутых стандартах красоты. Просто… не то у меня состояние души. Когда я смотрю на свои белые волосы в зеркало, мне комфортно. Когда я смотрю на каштановые – чувствую себя лишенной и обделенной. Уж эту-то радость я могу себе позволить запросто.
И данное решение радует не только меня.
– Ох, слава Богу, – вздыхает Каддини, перехватывая новоявленную блондинистую меня около кофейных автоматов. – Не знаю, Док, что у тебя случилось, но больше так не делай, – указывает он на мою голову.
– Эй-эй, Энрике! – прищуриваюсь я. – Ты что же это, записался в мои имиджмейкеры?
– Ты назвала меня Энрике. – Парень аж передергивается.
– А ты даешь мне личные советы, поэтому либо ты Энрике, либо я сострою такую же тошнотворную мину, как у тебя сейчас.
Несколько секунд мы смотрим друг на друга, а потом начинаем хохотать до слез. Но когда я вижу неподалеку Шона Картера, все веселье исчезает бесследно. Он же просто стоит и смотрит, не пытается подойти или что-то сказать. Для него мои волосы – знак, который воспринят абсолютно верно. Наш разговор изменил все. И поэтому Картер просто разворачивается и уходит. Это больно, но так будет лучше.
Вот только ночью в мою дверь снова стучат. Что ж, на этот раз я хоть более ли менее прилично выгляжу. Не королева красоты, но все же. Пока я иду по коридору, сердце бьется часто, чуть не заходясь от радости. А вдруг Шон передумал, вдруг он скажет мне, что все хорошо, что я все выдумала? Хотя… даже если нет, сегодня я его не выставлю прочь, никто не говорит, что отсрочки не существует. Разрыв можно и отложить. На день. Ну или на ночь. На одну безумную, полную счастья ночь…
С этими мыслями я в радостном предвкушении дергаю на себя дверь… и замираю с отвисшей челюстью, потому что никакой там не Шон. А… А Ашер. Какого черта? Пытаюсь подобрать челюсть с пола, но это не очень-то просто!
– Я могу войти? – спрашивает он и тут же буквально отодвигает меня в сторону, не давая ни малейшего права выбора.
– Угу, проходи, не стесняйся, – язвлю я.
Ашер останавливается напротив меня и резко разворачивается.
– Я знаю, что мой визит крайне неожиданный… – начинает он.
– Да уж пожалуй. В такое время никого, кроме сказочного принца на белом коне, я не жду. Встречи с ним в моих грезах регулярны. А ты нас прервал на самом интересном. – Вру, конечно, ведь я была бы очень не против с Шоном пообщаться… поближе, но, как всегда, приходится довольствоваться Перфораторами и придуманными принцами.
Он улыбается, но мысль не продолжает. И я сама ему подсказываю:
– Три часа ночи, Ашер. Зачем ты пришел ко мне в такое время?
– Мы можем хотя бы присесть? – спрашивает он.
Проходим на кухню. И я, зевая, ставлю кофе. Что бы он ни сказал, чувствую, поспать после этого уже не удастся, хоть мозги разгоню.
– Как сварится кофе, можешь начинать, – говорю я, подавляя зевок.
– Боже, в более глупой ситуации я не оказывался, – бормочет он и ерошит пальцами волосы.
Мне нравится его растерянность, она доказывает, что он не станет учить меня жизни, как некоторые. – А Марион здесь?
Я удивлена, что он запомнил имя малышки. Отрицательно качаю головой:
– Керри выписали из больницы, и теперь она сидит со своими крошками сама.
– Понятно. – Ашер не расстроен, но и облегчения я не замечаю. Значит, он детей не шарахается.
В этот момент закипает кофе. И едва я успеваю поставить перед мистером Перфоратором чашку, как он ее залпом опустошает. Эээ… еще по одной? Что вообще происходит? Сама я глотать обжигающую жидкость, точно воду, отказываюсь, но меня, как выясняется, и не собираются торопить…
– Послушай, Джоанна. Я пришел чтобы рассказать тебе то, что обещал обменять на согласие познакомиться с сестрой. – С трудом припоминаю этот разговор. Я вообще мало что помню об Ашере кроме блинчиков, полотенца и настойчивого желания познакомить меня с сестрой. – Видишь ли, мне тридцать восемь, и все эти тридцать восемь лет я занимался только одним делом – восторгался собственным многомиллионным банковским счетом. – Потрясенно моргаю. Да уж, признание впечатляет! – Но, надо сказать, все остальные занимались точно тем же самым, а потому мне и в голову не приходило этого не делать. В общем, я не злодей. Просто я люблю свою жизнь такой, какая она есть. Да, я люблю свой банковский счет, свой пентхаус, своих влиятельных друзей. И я люблю мысль о том, что любая женщина, которую я бы желал заполучить, становится моей.
Он что, издевается?
– Ты уверен, что ради этой информации пришел ко мне в три часа ночи? – раздраженно спрашиваю я.
– Ты можешь просто выслушать? – отчаянно восклицает Ашер. Поднимаю ладони, наглядно демонстрируя собственную капитуляцию. – Но это не жизнь, это просто игрушки. Убивает ли меня мысль о том, что я потратил тридцать восемь лет на ничего не значащие глупости? Да, черт возьми. ДА. И я не намерен и впредь этим заниматься. Понимаешь? – спрашивает он, пристально глядя в глаза.
– Нет, – хрипло говорю я в ответ и в попытке вернуть голос делаю глоток кофе. И… зря я это.
– Я собираюсь жениться! – восклицает он так, словно это абсолютно очевидный и логически обоснованный вывод. А я захожусь кашлем, жалея, что не выпила кофе так же, как сам Ашер – залпом. Умру ведь еще, поперхнувшись. Нельзя же так, мистер Перфоратор. Гуманнее надо быть!
– Н-на ком? – наконец, обретаю я голос.
– Не знаю! – Мда, его ответ не менее маразматичен, чем весь этот разговор! – Когда мы с тобой только встретились, я подумал, что у нас что-то может выйти, именно потому что ты не из нашего круга и не дашь мне сойти с рельсов и вернуться к прежнему образу жизни снова. Но, то ли ты прошла огонь, воду и медные трубы, то ли дело во мне… да я понятия не имею, что сделал неправильно! Мария неплохой человек, но она точно такая же часть прошлого, как и все остальное, с чем я не хочу иметь дела! Но ты меня, фактически, толкнула к ней. Зачем? Ты мне нравилась, пойми. Очень. Я хотел, чтобы у нас все получилось, но ты – нет. Если бы не Мария, ты бы нашла другой способ от меня избавиться, нужно быть слепым, чтобы не заметить столь очевидного факта. С самого первого дня, как мы познакомились, я не переставал задаваться вопросом, способна ли ты вообще на нормальные человеческие отношения. И после твоего ухода я решил, что даже если и так, то не со мной и к черту эту игру в одни ворота.
Но затем я увидел тебя на пляже с Марион, и я начал надеяться, что ошибся. Я начал надеяться, что ты хочешь семьи и детей точно так же, как любой нормальный человек. Как и я. Просто скажи мне, если это не так. Или если ты не хочешь этого со мной… Что было не так? Что тебе помешало? Может быть, что я тебе не сказал о том, чего я хочу на самом деле? Пойми, я предлагаю тебе не блинчики по утрам. Я предлагаю тебе все.
Что-то внутри меня вопит: соглашайся, ни о чем не спрашивай и не говори, просто кивни. Просто дай шанс. Это же самая прекрасная речь, что ты когда-либо слышала. Ты же столько времени именно об этом мечтала. И лучшей кандидатурой мог быть только один мужчина, но это невозможно. Так чего ты ждешь? Скажи да. Скажи ДА. Но еще я знаю, что на лжи далеко не уедешь. Он ничего обо мне не знает…
– Я… я… – Я допиваю кофе, поднимаю голову, и, глядя в глаза Ашеру, наконец, начинаю рассказывать ему о Брюсе, о выкидыше, о реабилитации у Керри и трех малышах, которые вернули меня к жизни. О том, настолько тяжело верить мужчине после того, как от тебя раз за разом отрезают по кусочку… Я даже рассказываю ему о Пани и Картере, за ошибки которых он поплатился.
Мы перестаем разговаривать только когда за окном становится светло. И приходится встать к плите, чтобы хотя бы физически сохранить дистанцию между мной и мужчиной, который слишком стремительно приблизился, но, по сути, остался чужим. Мне нужно время, чтобы окончательно отказаться от Шона. А ему нужно время, чтобы осознать, что я не из светских красавиц с безоблачным прошлым и надуманными проблемами. Но ни один из нас не отказывается от еще одной попытки.
И всю следующую неделю я насильно заставляю себя встречаться с Ашером, проводить с ним каждую свободную минутку, чтобы привыкнуть, чтобы перестать бояться. И это работает. Он не из сложных, закрытых людей. Чтобы его понять, анализировать каждый жест и каждый взгляд, не нужно. Двойного дна в его словах, как правило, нет. И все мои подозрения, как и предсказывала Керри, – скорее пережитки прошлого, от которого можно и нужно избавляться. Ради собственного светлого будущего. Ради маленькой золотоволосой девочки, с которой собираюсь строить замки из песка снова и снова. И я пытаюсь. Настолько отчаянно, что даже соглашаюсь познакомиться с чертовой сестрой Ашера. Наверное, это и есть тот самый шаг, сделав который ты понимаешь, что возврата нет, и все всерьез.
Глава 16. Легендарная сестрица
Как правило, если в моей жизни что-то случается, то я обижена или расстроена, а вот с полуслова довести меня до состояния бесконтрольной ярости могут немногие! До этого дня я полагала, будто такой человек вообще единственен, и это Шон. Но я ошибалась. Мои волосы развеваются, щеки горят, а зубы рискуют разрушиться (так сильно я их сжимаю). В лифте офиса Бабочек я до боли обхватываю себя руками, таким образом сдерживаю рвущиеся наружу проклятия. Сначала нужно хотя бы в туалете что ли закрыться.
Но не тут-то было. Влетаю я в уборную, а там Пани. И, судя по всему, от нее мое состояние не укрылось. Хм, а что удивляться-то? Я не просто красная от злости, я уже пятнами пошла.
– В чем дело? – настороженно спрашивает Карина.
– В чем дело? – рычу я на нее. А что, вполне себе подходящий объект для срыва злости. – В чем дело?! Я познакомилась с чертовой сестрой Ашера. Да у этой мегеры клыки по пять метров каждый! – взрываюсь я, всплескивая руками. – И в два ряда!
Селия. Циммерман. Штофф. Зеленоглазая брюнетка с безупречным макияжем, безупречной укладкой, безупречным костюмом и безупречным воспитанием. Просто хреново невероятно, насколько тактично эта особа ухитрилась меня опустить по всем пунктам. Она села напротив меня в кафе и объявила, что если я хочу выйти замуж за ее брата, то мне необходимо соответствовать репутации и положению в обществе Ашера. Это означает не выглядеть, как я, не вести себя, как я, не одеваться, как я. Сама она в бриллиантах почище Пани с блестящими темными волосами, на выпрямление которых у нее уходит, спорю, от часа до трех, в костюме от Шанель, а еще она бесшумно ставит чашечку на блюдце. И – только представьте – во всей неповторимо прелестной и обаятельной Джоанне Конелл эта коза одобрила одни лишь только волосы! Спасибо, мисс С**ка! Рада, что хоть что-то!
– Как правило, классные мальчики вырастают под влиянием исключительно тиранических личностей, – философски хмыкает Карина. – Погоди, ты еще с его родителями не знакома, – "утешает" меня эта зараза.
Когда мы возвращаемся в кабинет, я все еще злюсь, а Пани старательно прячет усмешку.
– Ты опоздала с обеда, – буднично рычит Картер, проходя мимо.
– Не ругай ее, у нее стресс. – И все-таки Карину прорывает. – Она познакомилась с сестрой Ашера.
При этих словах происходит невероятное, Шон замирает истуканом, затем оборачивается, и хмыкает:
– Серьезно? Мои соболезнования.
– Что?! А раньше ты предупредить меня, что она демон в юбке, не мог?! – взрываюсь я, догадываясь о причине.
Шон все еще умиленно меня рассматривает. Точнее умиленно пожирает глазами. Такое впечатление, что он не верит в то, что мы с Ашером сошлись всерьез. Будто ждет, когда же я, наконец, вернусь. И, потому, совершенно невозмутимо реагирует.
– О, а слов "на хрена ты связалась с Ашером" тебе было мало? Или мне нужно было составить список всех его недостатков? Там сотни на три дерьма наберется. И, прошу заметить, вездесущая кровососущая Селия Штофф хоть и в десятке, но не в топе!
– И что с ней не так помимо безупречной прически?
– Сотня благотворительных кампаний и негаснущая петарда в заднице считаются? Иди работай, а как закончится рабочий день, можешь зайти ко мне. Я много что тебе расскажу об этой… Селии Штофф.
– Не могу. Вечером я занята. – Почти жалею о своем отказе! И не столько потому что хочу побыть с Шоном наедине, просто Селия… это действительно нечто предельно кошмарное! Но у меня ужин с Ашером, которому я тоже собираюсь высказать все, что думаю о его сестрице. И как же я не догадалась, что если даже совет правления компании Циммерманов использует ее как крайнюю меру воздействия, то мне и подавно в ее обществе делать нечего?
По случаю знакомства с собственной сестрой Ашер ведет меня в ресторан. Думаю, он наивно надеется, что в общественном месте я постесняюсь высказать ему все, что думаю по поводу Селии. Но это он зря. Это у него светское воспитание, а я "вульгарная американка". Иными словами, мне по-джентльменски открывают дверь, отодвигают стул, наливают вино, а я в ответ:
– Твоя сестра – ночной кошмар! – Плюс скрещиваю руки на груди и откидываюсь на спинку стула.
– Не спорю, но ты ей понравилась, – отвечают мне.
– В смысле?
– В смысле если бы ты ей не понравилась, она бы об этом сообщила уже и тебе, и мне.
– Или она надеется, что ты женишься хоть когда-нибудь и уже плевать на ком, ведь сама она уже лет сто как замужем.
– Лет сто, Джоанна? – улыбается Ашер. – Уверяю тебя, она младше, чем ты думаешь. К тому же, тебе она понравилась тоже.
– Ты издеваешься? – У меня отнимается дар речи. Серьезно? Кому вообще может понравиться такое чудовище?
– Нет, я серьезен как никогда, – продолжает он улыбаться. – И да, Селия – действительно самое жесткое испытание на прочность из всего арсенала семьи Циммерман.
– О, ну спасибо, что предупредил заранее, – огрызаюсь я. А Шон говорит, что не самое, но, наверное, он это для красного словца ввернул. Но как бы то ни было, Ашер заставил меня почувствовать облегчение. Значит, не все так плохо? Это мой настрой смягчает, я даже соглашаюсь продолжить вечер в его пентхаусе.
Я бегаю практически каждый день вот уже три года. Минимум по полчаса. Это не прихоть, я не фанатка здорового образа жизни. Просто врачи предупредили, что стоит перестать держать себя в форме, и проблем со спиной будет больше. Поэтому даже после ночи с Ашером я все равно совершаю утреннюю пробежку. А когда возвращаюсь, первое, что слышу, – голос Селии и в этот миг понимаю, что моя жизнь уже никогда не станет прежней.
Если Ашер уверен, что его сестрица меня обожает, то у него какие-то недоступные моему пониманию критерии. К примеру, раз приказ встречаться с ней за ланчем каждую среду потому что так правильно и шопинг-терапия с целью изменить мой имидж считаются показателями любви, то я не знаю о жизни чего-то серьезного.
Селия Штофф один из лучших декораторов Сиднея. Разумеется, на ее вкус можно полагаться, но меня просто убивает мысль, что она будет подбирать мне платья. Вот только все попытки поспорить проваливаются с треском, и в результате я делаю все, что она говорит. Как и… все остальные люди тоже.
Но, что удивительно, именно благодаря этой женщине я действительно приобщаюсь к семье Циммерманов. Ашер для меня всегда был просто мужчиной, богатым, но оторванным от реальности. А теперь… теперь он стал частью чего-то большего, частью реальной жизни, его жизни, о которой раньше я не имела ни малейшего представления. Поверить не могу, что Ашер был прав, и связующей ниточкой между мирами действительно явилась Селия. О нет, не подумайте, отношения у нас с ней не улучшились, но нельзя сказать, что общий язык найден не был.
И, как бы ни было смешно, Ашер даже предложение делает мне не без участия Селии. Это происходит на организованном ею благотворительном вечере. Не могу сказать, что мне безумно нравится таскаться среди гостей и улыбаться, но приходится "соответствовать". Ладно-ладно, я просто боюсь. Не хочу каждый раз возвращаться с пробежки и обнаруживать Селию, готовую обрушить тьму нравоучений на мою непокорную голову. Иногда у меня создается впечатление, что она сестра не Ашеру, а мне. Его она достает меньше. Но это лирическое отступление, вернемся к… благотворительности.
Итак, Селия Штофф, в блестящем, черном, строгом, но элегантном платье выходит на сцену и всем доброжелательно улыбается, произносит речь в поддержку детей, больных лейкемией, называет собранную на разработку лекарства сумму (меня оная шокирует, но не суть), а затем заявляет, что сейчас слово возьмет ее брат. И вдруг, совершенно неожиданно, Ашер берет скрипку. Я никогда и нигде музыке не училась, но, уверена, играет он более чем посредственно. Вот только не будь он Циммерманом, если б у него не оказалось поддержки камерного оркестра, который подхватывает инициативу незадачливого исполнителя. И только профессиональные музыканты спасают мистера Перфоратора от тяжкого бремени, он под аккомпанемент Вивальди (размах чувствуете?) берет слово и произносит воистину великолепно отрепетированную речь. Уверена, спектакль скорее для газетчиков, нежели для меня, и, признаться, действия Ашера не слишком честны, но, давайте начистоту, меня предупредили сразу, считай, дали контракт, посредством сестрицы провели настоящие переговоры (что носить, что говорить, с кем общаться), и условия, видимо, всех устроили, раз теперь я должна всего лишь поставить свою подпись. Ну а я… выхожу на сцену и делаю то, что должна, а точнее позволяю надеть мне на палец кольцо с бриллиантом настолько огромным, что хочется расхохотаться на месте. Ашер есть Ашер. Его не исправить. Широкие театральные жесты – его конек.
И, знаете, а я ведь рада. Прыгать до потолка не хочется, потому что неожиданностей в этой помолвке нет, но я привыкла и к Ашеру, и к его жизни. Я могла бы жить с ним так же, как сейчас.
– Вы с Ашером должны были посоветоваться по поводу дня свадьбы со мной, – заявляет Селия.
– Это с какой такой радости? – возмущаюсь я в ответ. Может, и так, но я знала, что она никогда не одобрит выбранное мною время, а я хочу именно ноябрь!
– За два месяца свадьбу не подготовить, – хмурится она и заходит со спины, поправляя складки на моем потенциальном свадебном платье.
– Очень даже подготовить, если не рассматривать это как главное культурное мероприятие Сиднея последних лет.
– А придется. Все должно быть на уровне, – невозмутимо говорит Селия.
– Ага, таком же скучном и пресном, как это платье, – глядя на закрытое до горла декольте, говорю я. Серьезно? В принципе, я не имею ничего против, но не когда речь о Селии, которая пытается в сжатые сроки меня перевоспитать.
– Ты шутишь? – звереет Селия. – Это платье мне доставили самолетом из Штатов. Оно от Веры Вонг!
– Вот видишь то платье? – указываю я на манекен. – Оно мое.
– Как из мультика Уолта Диснея? – ехидно спрашивает моя визави, окончательно теряя самообладание. – Да, тебе оно в самый раз.
И я застываю с открытым ртом. Есть у Селии и Шона Картера что-то общее. И именно тогда мой защитный механизм срабатывает.
– А я хочу это платье! Вот! Либо оно, либо никакое вообще! – Проворно подхватываю полы платья, которое стоит не "много", а "столько не заработать", топаю к манекену и вцепляюсь в весьма посредственную тряпку. Красивое, не дешевое, но корсет и кринолин. И, конечно, никакого кружева ручной работы. – Только его нужно покрасить в розовый, а подол спереди укоротить.
Поворачиваюсь к Селии, а она подходит к кулеру, наливает себе стакан воды и выпивает его с таким видом, будто ей нужно срочно успокоиться. Жаль, я бы хотела увидеть ее в гневе. Страшно, но чертовски интересно!
– Чего ты хочешь? – спрашивает Селия, высокомерно задирая голову.
– Чтобы ты уступила. Тебе не сделать из меня леди восемнадцатого века.
Она закатывает глаза, будто более глупого я сказать не могла ничего. Весь ее вид так и кричит: "будто из тебя может выйти хоть что-то путное".
– Так, дайте мне прейскурант цветов, а ее переоденьте.
И пока меня переодевают в платье, о котором я еще с детства мечтаю, Селия пытается найти золотую середину между моими капризами и своими высокими требованиями. А когда я предстаю перед ее глазами снова, она вздыхает:
– Что ж… не так ужасно, как я ожидала. Я надеюсь хотя бы на настоящие бриллианты ты согласишься? Или тебе и вместо них стекляшки подавай?
После выборов платья, очередь за букетами и лентами для украшения фамильного особняка Циммерманов. Лилии и фрезии, жемчужные ленты. Тысячи вариантов декораций. Разумеется, для Селии это все понятно и привычно, а у меня голова раскалывается. Занятие весьма скучное, но, как ни странно, скучать-то мне и не дают. Мы спорим по каждому поводу, это доходит до абсурда. Да, я всегда мечтала о пышной свадьбе, но откуда было знать, что мне будут слать имэйлы по ночам с требованиями выбрать рисунок для чехлов на стулья?! Естественно, я схожу с ума.
В общем, это я рассказываю, чтобы вы поняли, насколько масштабную кампанию развернула в отношении свадьбы Селия Штофф. У меня нет ни минутки отдыха. Мне хочется запереться в офисе Бабочек, как в крепости, потому что, как бы то ни было, там на страже огнедышащий дракон, коего побаивается даже сестрица Ашера. Кстати, Картер был неправ. У Селии в заднице не пропеллер, а как минимум вертолетная лопасть!
Кстати, совсем забыла сказать: не знаю, как меня на это ухитрились уговорить, но я иду приглашать Шона на нашу с Ашером помолвку. Стою перед дверью в его кабинет и чувствую себя законченной идиоткой. Если бы я не знала, что уже засветилась на всех камерах коридора, то точно бы сбежала. А так приходится одернуть полы жакета и манерно (Селия бы оценила) постучаться. Ответа нет, но я все равно захожу внутрь.
Шон сидит за столом и смотрит в экран компьютера, даже не обращает на меня внимания. В последнее время мы вообще мало общались. Потому что у меня ни минутки покоя. Кашляю. Ноль эмоций.
– Картер?
– Ну? – спрашивает он раздраженно и откидывается на спинку стула так, что тот откатывается назад.
– Ты придешь на нашу с Ашером помолвку?
В его глазах на мгновение вспыхивает разочарование, если не презрение. Я жду отповеди или сообщения, что он не идиот, чтобы заниматься подобными глупостями, но нет.
– Естественно, – говорит он и снова с энтузиазмом утыкается в ноутбук. Но у меня-то не все.
Подхожу ближе. – Что-то еще, Джоанна? – он словно наотмашь хлещет меня моим же именем. Я пытаюсь почувствовать сожаление, уверить себя, что наша попытка воссоединения была неправильной, но это ложь. Все было легко и просто, словно так и нужно…
– Мне нужно утвердить план рассадки гостей на свадьбу.
– А, то есть меня уже и на свадьбу пригласили? – хмыкает он.
– Предварительный. Селия настаивает.
– А, ну раз Селия, то возражать не положено, – морщится Картер. – Где сидит Эмилио Юнт? Меня посадите рядом с ним. Кстати, я буду один, если это никого не смутит. – Нет, это-то прекрасно, смущает другое…
– Эм… Эмилио Юнт? – Боже! Его что, действительно позовут?
– Я понимаю, что могу быть приглашенным гостем как со стороны давнего приятеля, так и со стороны давней любовницы, но компания Ашера мне ближе, тем более теперь, когда Селия полностью нейтрализована тобой.
– Хватит язвить. Я даже не уверена, что Эмилио Юнт приглашен…
