Текст книги "Короли и советники (СИ)"

Автор книги: Александра Гардт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

– Очень галантно, – сказала я как можно более ядовито.

Меня провели в тронную залу, где Себ и Сиеллиан что-то жарко обсуждали, впрочем, они умолкли, только завидев меня. За спиной, значит, был Эллорн. Я нетерпеливо дернула плечами:

– Пришла торговаться. 
Сиеллиан, нехорошо улыбаясь, подошел ко мне.

– Торговаться? – спросил он, приподнимая меня над землей за шею.

Я захрипела от боли. Все было настолько реалистично, что я почти поверила в то, что мне сейчас придет конец.

– Красотка пришла торговаться, – сказал Сиеллиан, отпуская меня. – Ну, Эл, Себ, каково? Уж не отвлекает ли она внимание от короля?

Ответом ему послужил дружный хохот.

– Нет, – замотала головой я. – Пощадите Иелиана и Желларна. И тогда король сдастся сам.

– Мне кажется, красотка много хочет, – сказал Сиеллиан. – Эллорн, в мои покои ее – и искать короля.

– Ну ты тронулся, блондин, – выплюнула я, дергая изо всех сил руками и с искренней злостью пиная невидимого Эллорна под колено.

На удивление, мне удалось вырваться, и я бросила на комнату 'Темноту', шарахаясь в сторону, хватая, что придется, с комода и прикладывая этим блондина.

В общем, столп огня снаружи застал меня дорого продающей свою шкуру.

– Ты посмотри, выкрутились, – удивленно произнес Сиеллиан. – Лаэн, может, прекратишь меня душить?

19

Все происходило слишком быстро. Только вчера, казалось, мы с Белло бродили босиком по раскаленной крыше Академии и думали, какими крутыми магами станем, смеялись сами над собой; а сегодня я уже женила его, отдавала другой. Гонец едва успел всех объехать, а я – дочитать 'Четыре способа сбежать от мага'. Собственно, последний день я этим и занималась, уставилась в книгу и пыталась что-то у нее выпытать. А еще принимала гостей. Кто ко мне только не наведался после страшноватой игры. Сиеллиан – с извинениями и незаданными вопросами. Желларн – с вежливой рекомендацией что-нибудь сделать по поводу скоропалительной свадьбы Белло. Себ – с многозначительным молчанием. Приходил даже Иело – со смущенной просьбой как-то повлиять на брата.

Кульминацией, впрочем, стала сама книга. В какой-то момент сюжет повернул совсем не туда. Маг почему-то решил отпустить героиню, и та уехала, хоть и успела влюбиться в нелюдимого типа по уши. На этом текст неожиданно обрывался. Любовный роман без счастливой развязки – верилось, честно говоря, с трудом. Стараясь не думать о Беллиане, я вдруг вспомнила свой сон о браке с Эллорном, а еще – размышления по поводу времени. Вертя текст в уме так и сяк, я пришла к выводу, что, очевидно, отправила его сама себе из будущего. В рамках эксперимента и, видимо, по результатам свадьбы Белло. Вот только что я хотела этим сказать? Героиня ошиблась, уехав, или, напротив, сделала все правильно, предоставив невозможного типа самому себе? Понять было трудно.

Во дворце полным ходом шли приготовления к свадьбе. Меня из них, к счастью, исключили, да и Белло игнорировал. Впервые в жизни я почти этому радовалась. Собиралась выскочить через окно и съездить посоветоваться с папой. Он, правда, меня опередил и, запудрив мозги стоявшему на охране дворца Тилерну, прошел ко мне практически незамеченным. Я хотела спросить у него про маму. Потом поняла, что это бесполезно, и промолчала. Так мы с ним и сидели в полной тишине, наверное, с полчаса.

Призрак больше не появлялся, и я стерла надпись в подвале сама.

В день свадьбы я проснулась от того, что двери моей спальни распахнулись с невероятным грохотом. Одно мгновение я никак не могла вспомнить ни где нахожусь, ни что происходит. Пришли мысли про Академию и то, что мне пора на занятия. Потом, правда, я увидела нарядного Эллорна и все поняла, а поняв, захотела вылететь из окна без страхующих заклинаний. Чтобы как тогда, лежать под башней сотню вечностей, и чтобы Беллиан ругался, на чем свет стоит, и просил меня орать от боли. И, кажется, жить.

– Так. Встала, оделась. Нет, не одевайся, ночная рубаха шикарная. Топай босиком к Беллиану, падай к нему в кровать и требуй отменить свадьбу. Он окстится от счастья, кликнет кого-нибудь, а тут я под дверью. Поеду утешу Раэлану.

Я села на кровати и помотала головой. Эллорн внимательно на меня уставился и посмотрел в душу. Я вздрогнула, потому что на этот раз выражение не было фигурой речи. Демоны обладали такой способностью. По крайней мере, согласно легендам.

– Хорошо, понял, – сказал друг. – Другой вариант. Ты лежишь тут несчастная, я вбегаю к королю и говорю ему, что леди Лаэн все болеют из-за твоей, я тебя задери, свадьбы. Белло бежит к тебе, просит простить, я еду утешать Раэлану.

Я заплакала – горько и совсем по-детски.

– Та-а-а-а-ак, – недобро посмотрел на меня Эллорн, садясь на край кровати.

– Ты ему эти варианты предлагал? – спросила я и разревелась совсем.

– Сказал бы я, кто вы оба такие, но не буду, не буду! – в глазах Эллорна читалась мука. – Главное, идиот, зарекся вмешиваться – и в самый неподходящий момент. Если бы у меня еще хоть раз получилось вмешаться удачно.

Он вздохнул, и я уткнулась ему в плечо, рыдая так, как не рыдала никогда.

– Ну-ну, перестань. На свадьбе надо быть красивой и окончательно охмурить Фиериайна, я бы посмотрел, как он будет драться за тебя с Себом.

– Я же выйду замуж? – наконец выдала я, разрушая каменное молчание, воцарившееся, пока Эллорн шнуровал корсет моего платья, затягивая раз разом так сильно, что я не могла дышать.

– Конечно, выйдешь. Вон, смотри, Сиеллиан какой вариант шикарный. О, совсем забыл, он будет третьим в драке.

Я хмыкнула сквозь слезы и охнула, потому что лорд снова дернул за шнуровку.

– Меч-то донесешь? Все-таки ты советник, и парадная форма, к сожалению, обязательна.

– Да, это все, что я есть, советник, понимаешь?  – спросила я, и не надеясь на то, что друг углядит смысл в моей фразе.

– Давай, убеждай себя. Я хочу напомнить тебе только об одном. Ты можешь в любой момент изменить все. Понимаешь? – он дернул в последний раз, и я выпрямилась, замерев напряженная, как струна.

Стоять с тяжелым мечом подле короля было не самым приятным занятием. Впрочем, все мои силы уходили на поддержание безмятежного выражения лица, так что я не особо замечала происходящее.

– Как на похоронах, – недовольно шепнул мне Эллорн и вернулся на свое место.

Я постаралась добавить в безмятежность хотя бы немного радости. Трудно сказать, что получилось. Лица гостей слились в одно большое пятно. И, кажется, церемония началась, потому что Кеддэрн, который ее вел, о чем-то заговорил. Я почувствовала, что сердце останавливается на месте.

Магия вдруг толкнула меня в грудь, и я подняла голову. Ровно напротив нас среди гостей стоял некто, заряженный энергией так, что я почувствовала его сквозь всю свою боль. Дальнейшее, как обычно, развивалось за долю секунды. Он поднял руки – пальцы еще не светились, но я знала, что с них сползет темно-янтарная смерть – и я разом просчитала все. Я не успевала, в этом чертовом гуле аплодисментов, ничего сделать. Любое отражающее заклятие нужной силы опоздало бы на пару мгновений. Оттолкнуть Беллиана я не успевала так же, потому что янтарь, уже сползавший с чужих пальцев, был быстрее моих движений, даже самых резких и идущих из глубины сердца. Потому что это было упреждение и движение в сторону, время, чтобы совершить толчок. Картинка прокручивалась у меня в голове, пока я мизинцем отстегивала с пояса очень уж легко закрепленную портупею и, получив свободу, отталкивалась ногами от пола. Баерадэр всегда говорил нам, что результат жизни любого боевого мага – ранняя и несвоевременная гибель. А еще он учил нас просчитывать все возможности и не рисковать понапрасну. Именно поэтому, ловя в прыжке янтарь грудью, кажется, прямо сердцем, я знала, что это был единственный вариант. Мага со смертельным заклинанием заметила только я, потому что его спелл фонил по прямой, в мою сторону. Я сглотнула и, все ускоряясь, пролетела через залу, задев плечом Белло, и врезалась в стену.

Боль разлилась по телу, и я посмотрела на мир с удивлением. Дикая, ошеломляющая красота. Много цветов, разряженные в пух и прах люди, и я тут – умираю. Вот же забавность. Ага, Эллорн скрутил нападавшего. Ну славно, можно отключаться. И вместе этого я вдруг подумала, что сейчас приняла бы предложение Белло, не задумываясь. Просто взяла бы и сказала: 'Да, Белло, конечно, я тебя люблю'. Как будто отвечая на мои мысли, надо мной возник король и сказал:

– Спокойно, сейчас вылечу.

В самом деле, только я поняла природу заклятия? Я хотела хмыкнуть, но не получилось, в горле будто лавой все было сожжено.

– Смертельный… спелл, – довольно четко выдала я.

Лечение, конечно, просто стекло по мне, как вода. И тогда Белло вскинул на меня эти свои глаза, темные-темные, с прожилками солнца, и сказал:

– Не вздумай умирать. Не вздумай, Ла, если ты умрешь…

Дальше я не расслышала, потому что дышать вдруг стало легко-легко, а еще, кажется, Белло взял меня на руки.

Я вспомнила. На третьем курсе мы – я и Белло – поссорились с Кеддэрном. Он запретил нам считать себя непобедимыми, а мы в ответ вызвались пройти полосу препятствий, состоящую из любых заклинаний. Мы думали, что смерть – это не про нас. Что мы можем все, в том числе и восстать из мертвых. В тот раз так и получилось, но в этот… В этот… Все-таки кто-то претендует на трон, и мы недосмотрели, пропустили, болваны самонадеянные? О чем это я, впрочем. В общем, Кеддэрн сделал полосу препятствий и честно предупредил нас, что там есть два смертельных заклинания, не таких, как янтарь, конечно (и что мне в голову этот спелл лезет), а просто излечиваемых исключительно специальными зельями или очень большим количеством магии. Если хоть одно попадет по нам, мы проиграли и вообще, до конца года сидим по своим замкам, а потом начинаем третий курс заново, ибо надоели ему до зубовного скрежета гордыней и заносчивостью. Первой в смертельное вляпалась я, и мы с Белло так друг на друга орали, потому что магии, конечно, на лечение и дальнейшее прохождение страшноватого лабиринта не хватало. Потом прикинули время и решили продолжать. Второе заклинание, как ни странно, не миновало Белло. И мы вышли из заброшенных руин умирающие, но радостно улыбающиеся и держащиеся за руки. Нам так не хотелось оставаться на второй год, так не хотелось проигрывать, что мы решили успеть добраться до дома и там напиться лечебных снадобий. Сокурсники все никак не отпускали, чуть на руках не таскали, Кеддэрн был просто поражен, а мы, медленно погибая, пытались выкрутиться и улизнуть. Доехали в результате до ворот моего замка, спешились, полил проливной дождь, я наткнулась на Белло, истерзанные, мы оба споткнулись, схватились друг за друга… И я его поцеловала. И мы целовались, как сумасшедшие, под этим сошедшим с ума небом, лившим на нас свои слезы, гладили друг друга по лицу, путались пальцами в пальцах, в мокрых волосах друг друга, шептали что-то в губы, снова целовались, держались за плечи, давая клятвы и не желая отпускать. Мы умирали, оба, теряли последние силы, но целовались, так, будто это было в последний раз.

И только в другой жизни мы доползли до моего сундука с зельями, наглотались противоядий, а я решила, что мы сделали глупость, и испросила согласия Белло потереть мне память. Совсем на чуть-чуть. И он сделал это, а вот свои воспоминания не тронул, и зачем тогда все эти вопросы про Фиериайна?

Я сделала глубокий вдох и открыла глаза. Концентрироваться было трудно. Белло судорожно пытался меня лечить, а Эллорн придерживал его за плечо. Себ стоял, закрыв рот ладонью. Желларна почему-то не было.

– Я вспомнила, – сказала я и потеряла столько сил, что лучше бы молчала.

Вспомнила – и захотела остаться.

Белло поднял взгляд на меня, и в нем была написана в кои-то веки одна боль. И, может быть, может быть, немного любви? Или это была одна любовь? Одна проигравшая любовь? Он прижал меня к себе, как тогда, и я сумела проскользить губами по его щеке, и из чьих-то глаз потекли слезы, трудно сказать, мои или его.

Я вдохнула, и ветер – ветер? – принес мне запах цветов.

Эпилог

– Говорят, вы столь смелы только потому, что сумели обмануть смерть, – улыбнулся мне восхитительный красавец с невыговариваемым именем Раэсселин, король Северной страны.

Я слегка поморщилась:

– Вы же мне не угрожаете, чего в таком случае бояться?

– Как это 'не угрожаю'? – Раэсселин с усмешкой опустил свои длинные ресницы.

Девчонка, а не король, в самом деле.

– Что вы мне можете сделать? – спросила я и чуть улыбнулась в ответ.

– Я уже делаю, прекрасная. Просто не отпущу. Напишу письмо вашему королю с требованием обменять вас, скажем, на него. Вы же не будете рисковать дипломатическими отношениями и вырываться отсюда силой?

Если бы смех все еще был мне по силам, я бы расхохоталась. Вот уж голубоглазый симпатяга напугал так напугал! Не отпустит из дворца, да еще письмо напишет.

– Вы же понимаете, что он не приедет? – уточнила я, отпивая вино из кубка.

Странность: уже второй подходил к концу, а я все никак не пьянела.

– Конечно, понимаю, – Раэсселин развел руками и отчего-то стал еще приятнее. Простой, милый, симпатичный, умный, похоже. Совсем один в этом своем холодном черно-голубом дворце. Я не сочла себя вправе играть на вопросе про его родителей, потому что теперь, после свадьбы, я могла пережить и победить что угодно и кого угодно. Нужна была только капелька времени. Кеддэрн оказался неправ.

А еще король Севера не делал никаких попыток сесть ко мне ближе или взять доверительно за руку. Не стучал вечером в покои (шикарные, надо сказать) с просьбами прогуляться, посмотреть на его владения и наладить неофициальные отношения. Это меня полностью устраивало. Мне очень надолго хватило того ощущения. Плавящееся сердце и движение щекой против щеки.

– Тогда давайте так, – я поставила локоть на стол, и синий шелк этого моего чудесного платья раскрылся, заиграл. Теперь я почему-то терпеть не могла мальчишьи тряпки, а поскольку король временно освободил меня с должности своего советника (не иначе, как за успешным выполнением служебных обязанностей) и назначил главным переговорщиком, положение позволяло носить, наконец, все те платья, которые мы с папой когда-то пошили у старика-портного за большие деньги. Мысли метнулись к отцу. Я почти забывала разговаривать, но славный Раэсселин, кажется, принимал это за мою методику ведения переговоров. Медленная, с разворотом головы и плавными движениями. Не могу вспомнить, когда была такой. Разве только на портрете кисти Эллорна.

– Как? – спросил король и отпил из кубка, протянув руку, унизанную весьма серьезными перстнями, к блюду с фруктами.

– Оставим все эти глупости. Вы вернете нам долги согласно контракту, и дипломатические отношения будут восстановлены. Это на пользу и вам, и нам, потому что вы сами прекрасно знаете, что Акероителью правит бретерша, истеричка и вообще непонятно кто.

Отец, как мне потом сказал Желларн, понял все раньше других и рвался ко мне, несмотря на то, что стоял очень далеко. И Желларн помчался к нему наперерез, хватая за руки, чтобы тот не наделал глупостей от горя. Поэтому, умирая, я не видела ни того, ни другого.

– Вы же прекрасно знаете, что я не обязан платить за грехи моих пращуров, – отозвался Раэсселин и внимательно на меня посмотрел. – Или у вас так принято, расплачиваться за чужие ошибки?

– Не могу понять, куда вы клоните, – отозвалась я спокойно и убрала волосы с лица.

– Ну вот смотрите, я слышал от моего приятеля, что вы только и делаете, что платите по счетам короля Беллиана. И я не о деньгах, прекрасная Лаэнкантана.

– Я плачу только по своим счетам, пресветлый Раэсселин, – улыбка на этот раз вышла кривоватой. – В конечном итоге, не находите, мы все платим исключительно по своим счетам, несмотря на то, что нам кажется, чудится и мерещится.

– Разве это не жестоко – отправлять вас сюда одну? В страну, с которой ваша не имеет дипломатических отношений вот уже пару столетий?

Когда я очнулась, я рвалась к Белло. Я рвалась к нему так, что даже Желларн с Себом и отцом один раз чуть было меня не упустили. Магии, благо, хватало. Но Эллорн, наш вечный стражник и вечный узник наших отношений, раз за разом приходил в мои покои и говорил, что король, к сожалению, никак не может меня видеть. И раз за разом это разбивало мне сердце. В течение, кажется, одного и того же дня. Время приобрело относительность.

– Вовсе нет. Ваш приятель, если я правильно понимаю, о ком речь, рассказал нам, что вы исключительный человек и будете только рады компании и поддержке. В свете вашего довольно безумного и неуправляемого Совета.

– Мы со Сиеллианом попали вместе в одну передрягу, с тех пор и дружим, – прямо отозвался Раэсселин, и я вдруг, впервые за сутки, прошедшие с моего приезда, залюбовалась светлой кожей, коротко стриженными волосами и льдистыми глазами.

– Вот как интересно, бывает же такое, – чуть кивнула я. – Мы с ним тоже, можно сказать, попали в передрягу.

– Не может этого быть. Он был у меня перед самой свадьбой и упоминал вас, но говорил, что только хочет познакомиться.

– Спас мне жизнь на свадьбе.

Я стиснула зубы. Мать ко мне, по моей же просьбе, не пускали. А вот Сиеллиан не шел сам, и тогда я, еще слабая и едва дышащая, пошутила, что, мол, дядя так ко мне хорошо относился, а теперь носу не кажет, как и племянник. Иело-то заходил поминутно, то цветов принесет, то просто заглянет и сразу испугается, захлопнет дверь.

– Каким образом? – широко раскрыл глаза Раэсселин.

– Да все очень просто, – сказала я, и слова эти дались мне с невероятнейшим трудом. – Знаете, есть такой амулет, некоторые называют его 'Чудом'.

Раэсселин едва заметно кивнул и бросил обратно в тарелку какой-то северный фрукт, не отводя от меня взгляда.

– Его носят на шее. Те счастливчики, что им обладают. Я не думаю, что их больше двух человек на свете.

– Умоляю, только не рассказывайте мне легенду про демонов, которые зачаровали эти амулеты. Я все знаю, – нервно проговорил Раэсселин, и я поняла, что чем-то сумела его тронуть.

– Он никакое не чудо, – я сжала губы. – Сиеллиан надел мне его на шею, когда я уже умерла, понимаете? И я стала дышать, и меня вылечил мой друг Себ. Впрочем, трудно сказать, кто именно, потому что лечили они все наперебой.

Я не стала уточнять, что Сиело переломал кому-то руки, пока бежал ко мне, что амулет расплавился у меня на шее, и душу (или что там у нас, магов, вместо нее) притянуло обратно в тело. Сама я ничего из этого не знала, но зато Эллорн потом описал в красках. Мне было немножко неудобно того, что Сиело потратил такой амулет на спасение моей жизни, и как-то вечером я зашла в его покои. Он, кажется, онемел, когда я предложила отдать ему взамен какую-нибудь семейную ценность. Потом встал и обнял меня изо всех сил. 'Знаешь, – сказал он, – есть легенда о том, что Лианы когда-то совершили ошибку, пошли против законов крови. Мне кажется, она о том договоре между братом и братом. И с тех пор Лианов преследует зло. В самых разных формах. Они снова обречены на старые ошибки, снова делают их, снова… погибают. Я не смог уберечь своего брата Джелло. Но я смог уберечь тебя, и теперь, я просто знаю, все будет хорошо. Это самое лучшее, что я сделал в жизни – спас тебя'.

– Заклятие было смертельным? – потребовал ответа Раэсселин.

– Знаете 'Жидкий янтарь'?  – спросила я.

Король только сглотнул в ответ. Я с удивлением посмотрела на то, как двигается его кадык. Самые простые вещи почему-то начали меня изумлять. Как будто раньше я их не видела. Как будто раньше я их не чувствовала.

– В вас попал 'Жидкий янтарь'? – наконец проговорил он, и тонкие губы побледнели.

Я испытала странное чувство, немного похожее на злорадство. Умею же произвести впечатление, когда захочу.

– Он самый. В сердце.

– И вы сидите тут и разговариваете со мной? Пресветлая Лаэнкантана, да мне же просто нельзя вас утомлять!
– Бросьте, Раэсселин, – улыбнулась я. – Все в прошлом.

Я не стала говорить, что так и не сняла расплавившееся и почерневшее золото с груди.

– В каком прошлом? Это все случилось неделю назад!

Сама того не хотя, взволновала короля Севера до крайности. Вот прямо бери сейчас голыми руками и требуй у него выплаты по контракту со всеми накопившимися за пару столетий долгами. Я, впрочем, не чувствовала в себе сил сделать такое.

– И что со свадьбой?

– Свадьбу отменили, – я потянулась к кубку.

– Отложили? – переспросил Раэсселин.

– Отменили, – повторила я и чуть качнула головой для убедительности.

Прадед оставил на моей стене последнюю запись, гласившую – с грязными ругательствами через слово: 'Раэлана не жена Беллиану. Лаэнкантана – достойная дочь своего семейства. Засим откланиваюсь, Криэллиан'. Потом, правда, выяснилось, что эту же запись он оставил на любой свободной поверхности во дворце. Не знаю уж, был ли призрак как-то связан с Лиановским проклятьем, но походило на то. Довольно хохотавший Себ для начала уничтожил первую часть каждой надписи, вместо того, чтобы стереть всю сотню целиком; у короля чуть нервный срыв не случился. Настроение во дворце вообще царило самое что ни на есть хорошее. Мать, к счастью, перестала ко мне ломиться и убралась восвояси (пора бы, спустя почти шестнадцать лет-то); а Раэлана, по рассказам Эллорна, повела себя очень достойно, чего от нее никто не ожидал. Крепко всматриваясь мне в глаза, лорд делился: 'Мы-то думали, она тебя добивать побежит!'. А леди Раэлана спокойно предложила свою помощь в лечении, спокойно приняла отказ и, так же спокойно собрав свою свиту, уехала прямо с собственной свадьбы. Беллиан ей даже вслед не посмотрел, но вот поди ж ты, и со мной разговаривать отказывался, чем довел меня почти до сумасшествия.

– Я бы перенес, а не отменял, – осторожно проговорил Раэсселин.

Я чуть пожала плечами в ответ.

– Если бы только не любил ту, что меня спасла.

Даже на это я не среагировала ровным счетом никак. Мое сердце замерзло где-то на пятом отказе Беллиана. Надо мной только папа и сжалился, проговорил на ухо, пока Себ и Желларн о чем-то спорили: 'Он был здесь, детка, не отходил от тебя ни на шаг, пока ты не пришла в себя. Молчал, как каменный, и смотрел на тебя'. А что толку? Ко мне пришел даже Иелиан, таща под мышкой 'Четыре способа сбежать от мага', долго крепился, мялся, спрашивал, как мое здоровье, а потом сказал, что наконец знает, как закончить книгу, которую он уже год пишет, и разревелся, бедный ребенок. Пришлось его обнять и долго хлопать по плечам, слушая, как он обещает рассказать всем, что любит писать книги, поступить в Академию и помогать мне и брату.

– Послушайте, пресветлый, вы заговариваете мне зубы. Я знаю, что меня все любят. Поэтому давайте не будем затягивать. Мне, кажется, у моего короля теперь можно просить все, поэтому я хотела поваляться дома, у папы.

– Прекрасная Лаэнкантана, я и не затягиваю, – чуть кивнул Раэсселин. – Подписываем договор тут же с тем условием, что вы прощаете мне старые долги.

По правде говоря, меня такой результат вполне устраивал. Но как я могла сразу согласиться? Да и все-таки успела прочитать пару летописей, пока ехала сюда в плаще, отороченном мехом: случай разрыва отношений был спорный, так что я вполне могла требовать денег.

– Ну вы смеетесь надо мной.

– Как раз нет. Сегодня вечером допишу письмо Беллиану и скажу, что не отпущу вас, пока он не явится сам и не восстановит дипломатические отношения.

– Шутите. Вы шутите, а не смеетесь, – махнула рукой я. – Все верно. Не понимаю только, как удерживание посла в заложниках вяжется с восстановлением отношений?

– А если не в заложниках? Если, скажем, я напишу, что ухаживаю за вами и жду его приезда?

В моем лице, видимо, что-то поменялось, хотя мышцы одеревенели еще тогда, щекой по щеке, – потому что Раэсселин вдруг сказал:

– Ага!

Я поднялась из-за стола в нетерпении. Милый мальчик все-таки перешел границу, пусть теперь помучается.

– Порталом отправлю письмо! – прокричал Раэсселин мне в спину. – Скажу, что требования неразумны, пусть приезжает сам!

Я резко развернулась.

– Он не приедет. Поймите, пресветлый Раэсселин, на короля нашей страны было совершено покушение. Мы поймали того, кто это сделал, но он оказался лишь невинным инструментом в руках настоящего преступника. Начисто стертая память. Сейчас один маг бьется над ее восстановлением. Двое других поднимают зацепки пятилетней давности, потому что все убеждены, что покушение имеет отношение к гибели родителей короля. И чтобы Беллиан в такой ситуации поехал один? Выручать меня? Это означает, что он готов, по сути, предать своих людей и свое королевство. Предать мою жертву. Не то, чтобы она была очень большой… Все-таки, входит в обязанности советника, – всю тираду я выплюнула на одном дыхании и снова двинулась с места.

Меня нагнали легкие шаги. Жарко глядя в глаза, Раэсселин спросил у меня заплетающимся языком:

– Вы долго думали, стоит оно того или нет?

Я рассмеялась ему в лицо:

– А сами-то как считаете?

– У вас почти не было времени прикидывать и размышлять… – начал было Раэсселин, но я его прервала:

– Нет, как считаете, я стояла и думала: 'А что будет, если я погибну? Спасу короля и королевство вместе с ним. Нет, не буду погибать, потому что, вполне возможно, я сделаю гораздо больше полезного для королевства, чем он!'? – я болезненно расхохоталась, и что-то в груди заболело.

– Я не про это, простите меня, прекрасная Лаэнкантана. Совсем не про это. У вас же семья, и…

– Закончим, – оборвала его я. – Пишите куда угодно и что угодно.

Я хлопнула дверью перед лицом растерянного короля, и почему-то не смогла не подумать про то, что Себ, кажется, не произнес ни слова с момента моего возвращения, по крайней мере, адресованного мне, но все никак не уходил из моей комнаты, и тогда я ему сказала, чтобы он не валял дурака и женился на Эддре, потому что я его не люблю. Потому что он мне друг – и, наверное, лучший, – но не любовник и не любимый.

А потом я все-таки вернулась мыслями к тому моменту – проклятый Раэсселин! – и ясно вспомнила, что передо мной даже вопроса такого, прыгать или не прыгать под заклятие, не стояло.

Мне так не хотелось выходить к завтраку, что я основательно зависла над всеми своими нарядами. Переговоры накануне закончились не на самой радужной ноте, и, оттягивая встречу с Раэсселином, я провалялась в постели чуть не до полудня, проигнорировала вежливый стук в дверь, а теперь вот думала, что надеть. Повторять ансамбль не хотелось, но меня почему-то тянуло к синему. Точно так же, как в самый первый момент после возвращения меня тянуло посмотреть в самые обычные ореховые глаза Эллорна и спросить, с надеждой, при мне ли моя душа – или я просто ходячий мертвец. Он понял, в чем дело, наверное, на третий раз и, смеясь, заглянул в меня. Это было так странно, что меня всю забил озноб. 'Нужны еще доказательства, моя принцесса?' – ласково спросил он, и мне на мгновение стало легче дышать.

Душа, без души… Все это были глупости, потому что мой король не хотел меня видеть, не хотел со мной говорить, не хотел быть со мной в одной комнате. И мне, наверное, показалась, привиделась его клятва идти за мной повсюду, даже в небытие, которую ветер принес вместе с запахом цветов. Король страны не вправе давать такие обещания на собственной свадьбе. Король страны просто не вправе давать такие обещания. В груди что-то заболело, и я немного почувствовала себя живой. Самую малость. Кто бы мог подумать, что возвращаться из мертвых будет так сложно. Что проще и логичнее будет остаться там. Навсегда. С запахом цветов, с клятвой, которую не нужно проверять, с щекой по щеке и чьими-то слезами.

Я с досады махнула рукой и схватила платье, перетянутое золотыми нитями, влезла в него, надела сандалии и подумала, что, конечно, замерзну. Но делать было нечего. А, впрочем, я же совсем забыла про подарок Желларна, смешного красноволосого Желларна, соперничавшего со мной, как оказалось, все это время. Придя ко мне как-то на днях, он выставил за дверь папу и Себа, развернул легким жестом шикарный плащ из белого шелка, подбитый мехом, и сказал, что это подарок на девятнадцатилетие от его мамы и напоминание о том, что вырастет по-настоящему он, только когда передарит плащ магу, в чем-то его обошедшему. С этими словами Желл сжал мою руку, чуть кивнул и вышел из комнаты. Подумать только, но ведь шикарная вещь пригодилась!

Я вышла из комнаты, невозможно красивая, и направилась к тронному залу. В конце концов, пусть хоть внешний вид извиняется за сегодняшнее нежелание являться к завтраку. Еще в коридоре мне послышались голоса. Повезло так повезло, совет приехал. А они там, по словам Сиело, чуть ли не арбалет мне в сундук запихивавшего, все поголовно психи. Я помедлила немного, но все-таки дошла до зала. Из-за довольно странного архитектурного решения, я не могла видеть, что происходит в зале, не войдя внутрь. Поэтому я приподняла полы плаща и, гордо задрав голову, шагнула через порог. И так и застыла, снова умирая, хватаясь пальцами за амулет, выжегший мне след на груди. За столом сидели Раэсселин и… Белло. Я не поверила своим глазам и моргнула. Потом моргнула еще раз, мне ничего не было видно из-за слез.

– А вы ее, однако, балуете! – сказал Бе, потому что надо было что-то сказать, наверное. – Встает в полдень.

– И не говорите, – сказал Раэсселин, стрелой выскакивая из-за стола. – Простите, я забыл написать одно письмо.

Я стояла и чувствовала, что простою в этой позе еще пару столетий, двигаться не было сил. Бе поднялся из-за стола, как-то очень сильно впиваясь пальцами в край, аж костяшки побелели. Махнул рукой – и со стола слетел кубок с вином, заливая светлый пол красным. Я подумала, что, наверное, надо сделать хотя бы шаг навстречу и сказать, сказать что-нибудь, не дать ему уйти на этот раз. И я сделала один шаг. Тело меня совсем не слушалось, поэтому я замерла до лучших времен.

– До меня дошло письмо, что вы не справляетесь со своими должностными обязанностями, отказываетесь подписывать контракт, хотя условия для нас приемлемые.

Я хмыкнула, стирая слезы, и тогда Белло перемахнул через стол, а я так удивилась, что не отпрянула назад. Между нами осталась какая-то жалкая пара десятилетий.

– Я разжалую вас, – покачал головой Белло, и я так хотела сказать ему, что все вспомнила и все поняла, что он всегда только и делал, что оберегал меня, потому что любил, потому что не знал, что со мной, такой глупой, делать, даже стер мне память, потому что я попросила – что сделала шаг вперед. Где-то лет на пять. Бе что-то достал из кармана и протянул мне на ладони, еще пары лет как не бывало. Это было мое дурацкое несчастливое кольцо с сапфирами.